Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание."

Автор книги: Constance_ice

Соавторы: Радомир Вастепелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 71 страниц)

Глава 33. Бегство.

Ответ на этот вопрос они получили, когда час уже почти прошёл. Полог шатра, в котором находился барон, откинулся, и оттуда вышел… нет, не он, а... Драко Малфой.

Его появление положило конец бесплодным спорам.

– Теперь мы точно знаем, кто сдал Хогвартс, – с мрачным удовлетворением произнёс Рон.

– А вдруг он тоже пленник, как и мы? – засомневалась мягкосердечная Сью.

– Ну да, пленник, видали мы таких пленников – посмотри, рожа довольная, словно его отец получил пост директора школы!

Но этот сюрприз оказался не последним. Вслед за Малфоем из шатра показалась Матильда в сногсшибательном платье тёмно-зелёного бархата, украшенном по подолу и рукавам серебряным шитьём. При виде её Рон буквально остолбенел, а Гарри вспомнил подслушанный им на асфоделевой поляне разговор Драко и этой юной леди. Вот, оказывается, о чём шла речь! Как жаль, что он тогда не разобрал слов! Знай он о заговоре раньше, вероятно, всё сложилось бы по-другому. Рон разговора на поляне не слышал, поэтому повёл себя, с точки зрения Гарри, как полный идиот: начал отчаянно проталкиваться вперёд, пытаясь привлечь внимание Матильды и подавать ей знаки, которые она старательно игнорировала, продолжая беседовать с Драко и строить ему глазки.

– Что ты делаешь? – угрюмо поинтересовался Гарри.

– Как это – что? Зову её. Ты что, не понимаешь, что всех нас вот-вот убьют? А Матильда может помочь нам спастись.

Судя по взгляду, который бросила на брата Джинни, она не питала никаких иллюзий относительно Матильды, несмотря на то, что тоже не слышала разговора на поляне. Из чего Гарри сделал неоспоримый вывод – заблуждения Рона связаны исключительно с его личным неадекватным восприятием дамы сердца.

Гермиона почти не смотрела в сторону беседующей парочки. Бросив вначале на Драко и Матильду короткий, но выразительный взгляд, от которого те непременно скончались бы на месте в страшных муках, если бы взгляды могли убивать, Гермиона демонстративно отвернулась и принялась разглядывать стены Хогвартса, всем своим видом показывая, что её происходящее совершенно не касается. Матильда, которая время от времени всё же поглядывала в сторону пленников, после очередного умоляющего жеста Рона, не выдержала и, бросив Драко напоследок что-то такое, отчего тот вдруг помрачнел, неохотно приблизилась к ним.

Рон порывисто шагнул ей навстречу. В глазах его при этом отразилось такое щенячье благоговение, что Гарри не смог понять – смешно это или грустно до слёз.

Картинно изогнув стан, Матильда с презрительной гримаской слушала горячий шёпот Рона. Брови её хмурились всё сильнее и сильнее. Наконец, она ответила, гораздо громче, чем говорил до того Рон, и явно громче, чем было необходимо, возможно, рассчитывая, что услышат все присутствующие.

– Милый мой, ты сам не знаешь, о чём просишь. Мой отец – человек дела. Он проницателен и беспощаден – даже к ближайшим родственникам.

«Ничего себе, – подумал Гарри. – Оказывается, этот кровожадный барон – отец нашей милой барышни. Так что, может быть, именно ей мы обязаны осадой Хогвартса. Что, интересно, сказал бы Слизерин, узнав, что любимая ученица покушается на его собственность?»

Матильда между тем продолжала:

– Поэтому я не собираюсь помогать вам бежать – тем более, мне в этом нет никакого интереса. Но, возможно, отец прислушается к моей просьбе и сохранит жизнь лично тебе. Я, пожалуй, могу попросить его об этом – ты был ужасно мил той ночью, так трогательно собирался прыгнуть из моего окна, чтобы поймать в небе луну…

Рон покраснел до корней волос, а повернувшаяся к ним, наконец, Гермиона смерила его взглядом, от которого Гарри наверняка сгорел бы на месте или, в крайнем случае, забился бы в ближайшую щель. Расправляя и без того идеально драпированные складки рукава, Матильда закончила:

– Словом, ты можешь рассчитывать на снисхождение. Но только ты. Боюсь, даже для твоей сестры я мало что смогу сделать. А на остальных мне и вовсе наплевать.

Рон выглядел просто ужасно: краска схлынула с лица, из закушенной губы выступила кровь – Гарри стало его искренне жаль. Пока Рон смотрел на зеленоглазую красавицу с таким отвращением, словно та на его глазах превратилась в мантикору, к ним незаметно подошёл Драко.

– Ну что? – поинтересовался Малфой-младший, – готовитесь отбыть на небеса? Если, конечно, магглокровкам вроде Грейнджер там вообще место, – нагло усмехнулся он, кинув взгляд в сторону Гермионы. – Ты, Уизли, не затем ли пресмыкался перед баронессой? Или за сестру просил? Тебе ведь что-то нужно – это видно было за пятьдесят шагов. А может, тебя больше всего волнует собственная шкура?

Рон издал невнятное шипение и рванулся к Драко. Гарри плечом оттеснил друга назад:

– Рон, не стоит марать об него руки. Предатель всех судит по себе. Интересно, в какую цену встала этому лизоблюду его шкура? Почём нынче жизнь такого ублюдка? А, Малфой? – Гарри постарался вложить в последние слова всё свое накопившееся презрение и ненависть.

В бесцветных глазах Малфоя сверкнуло бешенство, но он постарался сохранить на лице холодно-равнодушное выражение:

– А, знаменитый мальчик-который-выжил подаёт голос! Снова надеешься уцелеть? Боюсь, в этот раз у тебя ничего не выйдет. – Драко неожиданно сшиб Гарри на землю, ловко зацепив его подножкой, и пока Гарри барахтался, пытаясь встать, процедил лениво:

– Ну, а если всё же повезёт, вот тебе ещё одна метка на морду. Будешь вспоминать меня, глядя в зеркало, – носок сапога въехал Гарри в челюсть, зубы хрустнули, рот наполнился сладковатой кровью. Гарри с омерзением выплюнул её под ноги Драко вместе со словами:

– А тебе завидно, скотина, да? Если тебе не хватает шрама на физиономии, могу помочь с этим – вот только поднимусь…

– Ну, попробуй, – согласился Малфой, с садистским удовольствием пнув его ногой под рёбра; и отступив для очередного удара, натолкнулся на бледную от бешенства Валери Эвергрин:

– Бьёте связанного? Лежачего? И не совестно?

– Отстань, магглокровка, – огрызнулся Драко. – Тебе-то какое дело? – и для убедительности смачно плюнул прямо на край белого платья.

– Ещё один доблестный поступок, – холодно прокомментировала Валери. – Кто вас этому научил, интересно?

– Основатель Гриффиндора всегда так делает, – язвительно пояснил Малфой, но его ехидная реплика в конце смазалась, разбившись о твёрдый и презрительный взгляд синих глаз. Драко невольно поперхнулся:

– А я… ну, промахнулся чуть-чуть… и вообще – мне нет никакого дела до того, что вы думаете!

– Или до того, чтобы вести себя, как подобает мужчине? – всё так же холодно парировала Валери. Гарри между тем ухитрился подняться на ноги – помог Рон, вовремя подставивший плечо.

– Что, не хочешь встретить свои последние минуты, валяясь в грязи, где тебе самое место? Пытаешься мужественно выглядеть перед своей опекуншей или… я не знаю, что у вас там за отношения? – ядовито поинтересовался Драко, доставая палочку и поворачиваясь спиной к Валери Эвергрин. – Может быть, вот это тебе поможет? – он уже набрал в грудь побольше воздуха, собираясь произнести какое-то заклинание, но неожиданное появление барона нарушило его планы.

– Позже договорим, Поттер, если останешься жив, конечно, – прошипел слизеринец, пряча волшебную палочку и торопливо отходя в сторону.

Барон неспешно приблизился. Фигуру норманна закутывал чёрный плащ с золотой застёжкой на груди, голову по-прежнему полностью закрывал шлем.

– Час истёк, – произнёс он совершенно безо всякого выражения. – Прошу всех следовать за мной, – он махнул рукой в сторону замка.

Двое воинов, следовавших за рыцарем, подтолкнули пленников древками длинных копий. Гарри при этом чуть было снова не упал, но всё же устоял и, сплюнув накопившуюся во рту кровь, бросил в сторону Малфоя, следившего за происходящим с видимым удовольствием:

– Чтоб тебе однажды подавиться собственными грязными мыслями, белёсый уродец!

– Молчи, – шепнула ему Валери, – сейчас надо думать не об этом.

Гарри с трудом смирил гнев, кипевший в крови. Действительно, следовало думать не о Малфое, каким бы мерзавцем он ни был, а о возможности спасения. Непроизвольно он взглянул на башни замка.

Хогвартс окутывала тишина. Никого на стене, тёмные бойницы слепо глядят узкими прорезями. Неужели никто не предпримет даже попытки спасти их? Хотя, что за дело Годрику и Ровене до пришельцев? Они ведь и так сделали всё, что могли, предоставив им кров и стол. Зачем им ещё и рисковать жизнью ради незваных гостей? Из всех обитателей замка всерьёз рассчитывать можно было, как ни странно, только на Снейпа, но что он мог сделать один против нескольких сотен норманнских солдат? Нет, видимо, полагаться следовало только на свои силы.

Гарри огляделся. Сьюзен шла, понуро опустив голову. Джинни что-то шептала Рону. Гарри прислушался:

– …может, самое время использовать ЕГО, Рон?

– Нет, Джинни, я пробовал. Руки связаны, в этом всё дело. Если бы только избавиться от пут…

О чём идет речь? О том, что прячет Рон под рубашкой? Гарри намеренно споткнулся, чтобы оказаться поближе к другу. Вдруг он сможет помочь ему? Ведь это ужасно – умереть подобно скоту на бойне! По крайней мере, Гарри собирался дорого продать свою жизнь. Судя по сосредоточенному лицу Валери, она тоже напряжённо размышляла, стараясь найти какой-нибудь выход. Ах, если бы достать волшебную палочку! Гарри пошевелил затёкшими руками – верёвки глубоко врезались в запястья. Да, связали их со знанием дела, так просто не освободишься. Но если появится хоть малейший шанс на спасение, он использует его, а для этого надо собраться с духом и внимательно следить за происходящим.

Они остановились прямо напротив поднятого подъёмного моста. Барон выбрал из группы пленников Гарри и Сьюзен, и схватив их за руки, грубо оттащил от остальных. Повинуясь жесту рыцаря, двое солдат-охранников отошли в сторону. У Гарри появился слабый проблеск надежды – вдруг как-то удастся этим воспользоваться?

– Я буду убивать пленников по двое! – крикнул барон, обращаясь к безмолвным башням и стенам. – Начну с этих – перережу мечом горло вначале девушке, потом мальчишке. И столкну обоих в ров. Пусть плавающие трупы украсят ваш вид из окон!

Гарри стиснул зубы. Смотреть, как Сьюзен перережут горло?! Нет, этого он не допустит. Удушающая волна гнева накатила и унесла с собой остатки страха. Наполненные слезами глаза-озёра Сьюзен глядели на него не то с мольбой о помощи, не то с последним кротким «Прощай», и от этого немого зова вторая волна ярости накрыла Гарри с головой. В глазах помутилось, связанные за спиной руки дрожали, напрягаясь до хруста в суставах, веревки до крови впивались в кожу, но Гарри этого не чувствовал. «Убить, убить барона, – стучало в голове, – любой ценой, любым способом!» Если бы можно было перегрызть ему горло, Гарри кинулся бы, не задумываясь. Но шлем и кольчуга… Ров! Ров с кипящей водой! Если броситься на барона и столкнуть его в ров, то он, во всей своей тяжёлой амуниции, не сможет выбраться! Правда, и сам Гарри тоже не выживет – ну и пусть.

Замок меж тем по-прежнему оставался безмолвным и, казалось, безучастным, хотя Гарри на миг почудилось, что какая-то тень шевельнулась в одной из бойниц.

Барон неторопливо вынул меч из ножен. Гарри собрался, как зверь перед прыжком, зная, что решающий момент настал. Сейчас, когда барон повернётся к Сьюзен… – но тот вдруг сделал то, чего Гарри меньше всего ожидал: одним быстрым движением рассёк верёвки на его руках. Гарри был настольно ошеломлён, что даже не обратил внимания на негромкий треск, раздавшийся где-то за спиной. (А между тем это был именно тот звук, который обычно сопровождал чьё-либо аппарирование…)

Вот он, его шанс! Гарри выхватил свою палочку, он знал, как убивают маги. Пришёл черёд применить это знание в бою.

Но он не успел: пять голосов одновременно закричали: «Ступефай!», и молнии пяти заклинаний ударили в барона. Скованный грудой надетого на него железа, тот тяжело рухнул наземь. А слова запрещённого проклятья, самого страшного и непоправимого, замерли у Гарри на губах.

– На этот раз вы как нельзя вовремя, профессор, – признала Валери, подбежала к Сью и заботливо поинтересовалась:

– Ты в порядке, девочка?

Присоединившийся к ней Снейп – стало ясно, кто помог пленникам освободиться, – схватил Гарри за плечи и хорошенько встряхнул:

– Ну же! Придите в себя, Поттер! Нашли время думать! Бегите к воротам, – он подхватил Сьюзен, которая была на грани обморока. – К вам, профессор, это тоже относится, – прорычал он мисс Эвергрин.

Гарри с трудом сбросил с себя оцепенение. Он только что едва не совершил поступок, о котором, несомненно, пожалел бы в дальнейшем: непоправимые слова «Авада Кедавра» едва не сорвались с его языка. Но сейчас почему-то ощущалось лишь жгучее, болезненное разочарование, настолько сильное и мучительное, и… какое-то чуждое, что оно казалось не принадлежащим ему самому, а навеянным извне. Однако времени на раздумья не было и, не дожидаясь, пока Снейп сопроводит свои слова хорошим пинком, Гарри кинулся следом за остальными.

Рон, Джинни и Гермиона уже подбегали к упавшему с диким скрежетом подъёмному мосту. Ворота замка распахнулись, навстречу пленникам выбежали Ровена, Годрик, Невилл и Тео с мечами в руках.

– Сюда, скорей, – кричали они.

Позади опомнившийся барон отдал воинам приказ:

– Арбалетчики, це-е-ельсь!

Вот уже и мост под ногами… Гарри знал: чтобы натянуть тетиву арбалета, нужно время. Но этого времени явно не хватало, чтобы все успели скрыться за воротами замка. Впереди Рон, втолкнув девушек в ворота, вдруг повернулся и кинулся назад, в руке его сверкал неизвестно откуда взявшийся меч.

– Я задержу их, бегите! – крикнул он, пропуская Гарри и Снейпа, почти тащивших обмякшую Сьюзен. Это было форменное безумие – как может человек с мечом задержать арбалетные стрелы?

– Пли! – заорал барон лучникам.

– «Обстакулус Сквинтус!» – крикнула Ровена. Её голос, усиленный заклинанием, разнёсся по всему лагерю норманнов. – Поднимайте мост!

– Гарри, закрой глаза, это заклинание Помеховой Порчи, – выдохнула Валери Эвергрин, и тут же перед глазами Гарри, не успевшего последовать её совету, все смешалось и поплыло, как будто ему закапали средство для расширения зрачков.

Но идея Ровены запоздала: дюжина коротких арбалетных стрел уже взвилась в воздух, стрелки успели раньше, чем заклинание сбило прицел.

«Сьюзен! – успел подумать Гарри, и дёрнул её от Снейпа к себе, стараясь заслонить своим телом от летящей смерти. – Сьюзен!!!»

Но ни одна стрела не попала в цель – Рон, стоявший спиной к воротам, и избежавший действия слепящего заклинания, совершил чудо – меч его крутился в воздухе в приёме, называемом мельницей, и этот сверкающий диск срезал и раскидывал летящие стрелы, как серп срезает колосья. (Помилуйте, да Рон ли это? Нет, конечно, этого не может быть – Рон не умел так владеть мечом, но кому же ещё могут принадлежать эти рыжие патлы?) А к отважному мечнику уже бежали сразу трое: барон и двое норманнов, успевших запрыгнуть на поднимающийся мост.

Это всё Гарри увидел уже сквозь плывущие перед глазами цветные пятна, в ушах стук и звон ломаемых стрел мешались с криками норманнов, потом сквозь шум прорезался голос Ровены:

– Рон, назад! Закрывайте ворота! Стреляйте в них!

И сразу за этим:

– Импедимента!!! – с голосом Валери Эвергрин слился ещё один, знакомый, каркающий. Один из двух проникших в замок вместе с бароном солдат зашатался и упал. Рукой он всё ещё сжимал впившуюся в грудь стрелу. Второй бросился на Валери с криком «Traison! Traison!», в руке воина поднялся длинный норманнский меч, но его изображение распалось, как мозаика в глазах Гарри, а потом сложилось вновь, и в центре этой мозаики торчал кинжал. А потом сквозь расплывчатый туман Помеховой Порчи Гарри увидел кинжал в руке у Гермионы, приставленный к шее рыцаря в том самом месте, где шлем крепился к панцирю маленькими кожаными ремешками. Рука Гермионы не дрожала, глаза были широко раскрыты, и сквозь них просачивался смертельный ужас понимания того, что она сейчас делает. А Джинни лежала на соломенной подстилке возле конюшни, истерически рыдала, обеими руками держась за что-то на груди, и отбивалась от лучников замка, подбежавших, чтобы помочь ей встать. За воротами что-то громко вопили норманнские воины, потом Гарри услышал, как створки дверей захлопнулись, а затем плеск и вопли солдат, грянувшихся в кипящие воды рва. Толпа врагов на другом берегу взревела ещё громче.

– Барон, думаю, теперь нам придётся поговорить на наших условиях, – тьма выпустила наружу голос Годрика и красно-золотистые клетки его килта. – Отдайте оружие, вы наш пленник, – звук упавшего на землю меча.

– Мисс Грэйнджер, отпустите его. Мисс Грэйнджер, я к вам обращаюсь!

– Гермиона, детка, всё, всё уже кончилось, ты умница, отдай, отдай мне твой кинжал, вот так, – голос Валери изменился.

– Невилл, Мартин, возьмите её, быстро!

Гермиону унесли. Сью без сил опустилась на землю.

– Помогите ей кто-нибудь!

– Леди Сьюзен, обопритесь на мою… Алистер, сюда!

Сьюзен унесли. В лучах заходящего солнца блеснули камни на эфесе старинного меча, который сжимал Рон. Его глаза были огромные, как блюдца, а под ногами у него хрустели обломки стрел.

– В жизни не видел, чтобы арбалетные стрелы перерубали на лету! – восторженно сказал поблизости голос Тео, и тут Гарри отключился.

***

Очнулся Гарри уже в гриффиндорской спальне, на кровати, не имея понятия, когда и с чьей помощью сюда попал. От бешеной скачки мыслей и образов голова гудела, словно набатный колокол, в глазах продолжало слегка двоиться, вероятно, это было последствие Помеховой Порчи. Как клеймо, жгло воспоминание о том, как он едва не применил к барону непоправимое проклятье, чуть было не уподобился убийце Вольдеморту. Раньше Гарри не подозревал, что на такое способен. «Нет, не буду сейчас думать об этом, голова просто раскалывается, фу, как противно…» Мысль причудливым зигзагом перескочила на Рона – его друг фактически спас всех, совершив немыслимое – отбив и перерубив своим чудесным мечом десяток толстенных арбалетных стрел. Хорошо, что они теперь не в ссоре, можно при случае расспросить Рона об этом загадочном оружии. Интересно, откуда он его взял? И кстати, хватит валяться – пора узнать, что с остальными.

При попытке встать Гарри пошатнулся и, рухнув на колени, рассеянно пронаблюдал, как раскрывается дверь, нет, две двери и входят два Снейпа с двумя одинаковыми подносами в руках. Оба Снейпа уставились на него с одинаково неприятной усмешкой, а потом объединились со словами:

– Встаньте и выпейте это, Поттер. Зелье снимет последствия Помеховой Порчи и восстановит ваши силы. Они вам сегодня ещё понадобятся. Возьмите чашку, не заставляйте меня ждать, – кроме вас есть и другие, кому нужна помощь.

Протягивая руку за чашкой, Гарри сконцентрировал все силы на том, чтобы не дать профессору снова раздвоиться, и, поймав его, наконец, в фокус, был потрясён: под левым глазом у того красовался роскошный и явно свежеполученный синяк, происхождение которого заставляло теряться в догадках. Принюхавшись к отчаянно воняющей чашке, Гарри было раскрыл рот, чтобы спросить профессора про Сьюзен, но Снейп уже круто развернулся к выходу.

– Все живы и здоровы, в том числе и мисс Боунс, если вы об этом хотели спросить, Поттер, – соизволил уронить он на прощанье.

– Пить или не пить, вот в чём вопрос? – вслух подумал Гарри, перефразируя маггла по имени Шекспир, и тут же получил ответ на свой, в общем-то, риторический вопрос:

– Не пейте, мой юный повелитель! Джамаледдин принёс вам кое-что получше этой дурно пахнущей отравы!

Гарри изумлённо уставился на джинна, возникшего из пустоты.

– Откуда ты взялся? И во что это ты одет?

– Хозяин забыл закупорить пробку, – смиренно ответствовал джинн, бочком подходя к Гарри и протягивая ему чашку, пахнущую не в пример приятнее снейповой. Гарри машинально принял чашку, продолжая потрясённо разглядывать наряд Джима. Из-под короткого клетчатого килта торчали не слишком прямые волосатые ноги, обутые в кольчужные чулки и сапоги со шпорами. На тощем туловище болталась кольчуга, начищенная до блеска и сияющая, как парадные кастрюли тёти Петунии.

– Я оделся по местной моде, – объяснил джинн, почему-то упорно поворачиваясь к Гарри левым боком. Уроки местной моды ему, судя по всему, на пару давали Годрик и Кедоген, которые, однако, так и не пришли к единому мнению. В довершение всего безобразия лысину Джамаледдина прикрывала широкополая ковбойская шляпа. Зелёная, под цвет килта.

– А это что? – Гарри снова понюхал чашку.

– Это отличнейший бальзам, восстанавливающий силы и заживляющий раны, как телесные, так и душевные, приготовленный по рецепту Сулеймана-ибн-Дауда, повелителя всех джиннов.

Гарри отхлебнул тёплого варева, оказавшегося на удивление вкусным. И действенным: и колени, и изображение перед глазами перестали дрожать, так что он смог, наконец, перебраться с пола на кровать.

– И куда же ты собрался в таком виде? На свидание, небось? – пошутил юноша.

– Падаю ниц перед беспредельной мудростью моего господина, – почему-то печально ответил джинн, пытаясь изобразить поклон. При этом из-под лихо заломленного стетсона выглянул расплывшийся под его правым глазом фиолетовый фингал. – Собака Джамаледдин должен был ещё раз посоветоваться с хозяином, но, поскольку он уже получил предварительное разрешение, то позволил себе…

Гарри вдруг припомнил подробности их пьяной беседы за коньяком и застонал:

– О, Джим, неужели ты пытался поухаживать за мисс Эвергрин?

– Да, мой господин… Я так виноват перед тобой! – раболепствование джинна, раньше не выглядевшее столь искренним, внушало Гарри сильное беспокойство. И как его угораздило не завинтить крышку бутылки? Что ещё учудил в его отсутствие этот восточный остолоп? Гарри и не заметил, что начал относиться к джинну как к слегка спятившему непутевому дядюшке, хотя по возрасту тот больше тянул на пра-пра-неизвестно-сколько-раз-дедушку.

– Вот что, давай-ка, рассказывай, – потребовал Гарри, усаживаясь поудобнее на кровати и делая очередной глоток из чашки.

– Я воспользовался одним из потайных ходов, пронизывающих в изобилии стены этого прекрасного и достопочтенного, хотя и не совсем в моём вкусе, замка… Да будет тебе известно, о мой юный друг, что никто, кроме построившего сей чертог колдуна, не знает о большинстве из них, а ведь почти в каждом из покоев есть замаскированный вход… («А вот это стоит взять на заметку. Значит, Слизерин тут тайных ходов понарыл», – подумал Гарри) … и прокрался я аки тать в покои луноликой пери. Она спала, господин, спала, откинувшись на подушки и даже не раздевшись. И так трогательно выглядела в своём белом платье, с разметавшимися золотыми кудрями, что не портили её ни пятна грязи и крови на белом шёлке, ни тень усталости на прекрасном лице. Умилившись этой картине, я решил не будить её, обрадованный, что у меня есть время подготовить обстановку для нашего первого свидания. Я усыпал её постель и пол возле кровати прекраснейшими персидскими розами, да не сравнится их красота с её устами, напоил воздух драгоценными благовониями, а на столе установил кувшин лучшего шербета и ларец с рахат-лукумом для услаждения нашей беседы. Едва я закончил со всеми этими приготовлениями и собрался разбудить белокурую усладу моих очей чтением соответствующего отрывка из Гафиза, в коридоре раздались шаги и затем стук в дверь. Пусть не подумает мой господин, будто Джамаледдин имел непристойное намерение подсматривать, просто я не успел ещё собраться с духом, и … словом, я снова укрылся за гобеленом, скрывающим потайной коридор. К расстройству моему, в комнату вошёл тот неприятный тип в чёрном, который, как ты уверял меня, тоже имеет на неё виды. Проснувшаяся пери вначале увидела его, а потом перевела взгляд на мои дары. Я сразу понял, что они произвели впечатление. Глаза несравненной раскрылись и стали ещё больше, она села и огляделась, поражённая щедростью и тонким вкусом твоего покорного слуги. К несчастью, одна из роз зацепилась за край платья, и, отцепляя её, пери укололась об острый шип.

«Чёрт подери!» – к моему прискорбию, о, Малик-бей, она выразилась именно так. (Гарри помирал со смеху, представляя себе, как озирающаяся Валери переводит взгляд с джимовых цветов на Снейпа и крутит у виска пальцем)

«Это – результат вашей щедрой фантазии? – спросила пери, с очаровательной небрежностью засунув в рот уколотый палец – хм… розы красивые. У вас хороший вкус... в отношении цветов, но не в отношении чувства момента. Предполагаю, таким образом, вы со столь неуместной в данных обстоятельствах иронией, хотели поздравить меня с бракосочетанием? Так вот, вы поторопились, профессор – оно не состоялось, и не состоится… – сказав эти слова, слегка встревожившие меня, звезда моей души повернулась к окну и не видела, какое глупое выражение приняло лицо чёрного дэва. Придя в себя, он поинтересовался с неподобающим при общении с дамой ехидством:

«Неужели? Великая любовь погибла в самом расцвете? Что же разрушило вашу трогательную идиллию с этим уродцем? Несомненно, важное обстоятельство?» -

«Не лезьте не в своё дело, профессор!» – эти речи пролили бальзам на моё сердце, ибо я подумал, что после такого ответа мой соперник удалится, но он оказался не в меру навязчивым и продолжил свою речь, сделав вид, что не услышал последних слов:

«Во всяком случае, не чувство ответственности за детей! События этого вашего … праздника окончательно убедили меня, что учеников вам нельзя доверить ни на минуту. Вы как преподаватель абсолютно безответственны, беспечны, безалаберны…. без… – дэв запнулся и продолжил с неожиданной яростью, – как вы могли позволить им принять неизвестное наркотическое зелье? Вы ведь, кстати, тоже принимали его?»

«Снова лезете в мою голову? Ну и как? Почерпнули для себя что-то интересное? – пери тоже разозлилась. – Думаете, спасение моей жизни дает вам на это право? Или воображаете, что ваша персона имеет какое-то отношение к моему отказу выйти за Глора? И вообще, лучше бы вовремя озаботились мыслями Драко Малфоя! Впрочем, я не удивляюсь, у вас, слизеринцев, это в крови – вы настолько эгоистичны и зациклены на себе, что не видите, где забота о своих интересах переходит грань предательства!»

– Даже мне было видно, – вздохнул джинн, – как побледнело мужественное лицо (Гарри хмыкнул от столь лестной характеристики) чёрного дэва от этих слов... А я пока решил подождать, чем окончатся их препирательства. Итак, пери с вызовом закончила:

«И говоря о ваших профессиональных качествах – поверьте, коллега, они оставляют желать лучшего!»

«Ответ на первую претензию, – голос дэва был холоден, как лёд. – Я и не думал интересоваться происходящим в вашей голове. И уж тем более льстить себе надеждой быть причиной вашего расставания с этой нелюдью: «гадкий алхимик из подземелья отбил невесту у благородного эльфа». Какая скандальная сенсация!»

«Ох, чёрт побери, вы не были столь саркастичны позапрошлой ночью!»

«Каюсь, проявил небольшую слабость. Что ж, я прошу у вас прощения за свою… хм… несдержанность и обещаю впредь избавить вас от своих … домогательств. Тем более что это не нужно нам обоим».

«Так вы не рады? Ну же, профессор, где ваш пыл? Вы ведь так стремились испоганить мне предсвадебные дни!» – бушевала пери.

«Если вам угодно, я рад, просто безумно: фанфары, овации, весь мир к вашим ногам… Что там ещё полагается в таких случаях? По крайней мере, вы хотя бы перестали обманывать саму себя, ну, и вашего карлика. Должен признать, я испытываю к нему нечто вроде сострадания, если, конечно, допустить, что такое чувство доступно подобному мне «существу» – так вы, помнится, выразились? А теперь вы пользуетесь знанием моих болевых точек. Ну что ж, вас оправдывает то, что я мерзкий, злопамятный и отвратительный… и от меня «несёт, как из конюшни». И, тем не менее, сейчас мы в одном лагере…»

Похоже, златокудрая слегка смутилась от этих слов.

«Хотите сказать, это вы мне как союзнику и соратнику насыпали роз на кровать? Или это и есть упомянутые вами фанфары»?

«А почему вы, собственно, решили, что я имею отношение к этим цветам? Тем более, ненавижу розы. Скорее всего, это прощальный подарок вашего недомерка».

«Теперь вы врёте, профессор! Глор не мог этого сделать – так что кроме вас больше некому. А теперь вы пытаетесь вывернуться, как змея на вашем гербе! И не смейте назвать Глора карликом и недомерком, это просто низость с вашей стороны!»

«С какой стати я должен вам дарить цветы? Неужели вам этого хочется? Боитесь остаться без поклонников? Вынужден вас разочаровать и повторить – это не мои цветы!»

«Знаете что? Пойдите-ка вы вон!»

Чёрный дэв почему-то медлил на пороге её покоев, и тут я понял – вот он, миг моего триумфа. Я откинул гобелен и предстал пред ними, словно ужас, летящий на крыльях ночи, грозный и великолепный, и торжественно заявил:

«О, луноликая пери! Это мои розы. А тебе, ничтожный, если у тебя плохо со слухом, повторю: дама хочет, чтобы ты убирался!»

«О, Мерлин всемогущий!» – воскликнула жемчужина моей души, и сердце моё расплавилось в огненном вихре блаженства: меня сравнили с одним из величайших волшебников, хоть и из неверных…

Однако мерзкий дэв вместо того, чтобы тут же, трепеща, провалиться сквозь землю, пожал плечами и полез в карман за волшебной палочкой, ещё и нагло высказавшись так:

«Это что – очередной претендент на Вашу руку? На этот раз для разнообразия вы решили породниться с одним из местных жителей? Должен признаться, я был лучшего мнения о вашем вкусе…»

«Мой вкус обсудим позже! Уберите его!»

«Слушаю и повинуюсь, прекрасная! – с радостью согласился я, чувствуя себя оскорблённым и собираясь стереть обидчика моей избранницы в порошок. – Твоему покорному слуге ничего не стоит выполнить столь скромное пожелание. Надеюсь, следующим будет задание свернуть горы и повернуть вспять реки, а с этим ничтожным колдуном Джамаледдин разберётся в одну секунду!»

– Ну и что, ты разобрался? – Гарри ужаснулся, вспомнив, что, несмотря на кажущуюся нелепость, джинн оказался в своё время достаточно могущественным, чтобы «разобраться» с самим Вольдемортом.

Джамаледдин замялся, не спеша отвечать, а Гарри только сейчас задумался над вопросом подозрительного сходства разочарованной физиономии джинна с мрачной мордой Снейпа. Фингалы у них под глазами были как близнецы-братья. Гарри знал крутой нрав рассерженной Валери. «Неужели, – подумал он, – это мисс Эвергрин решила положить конец шоу, засветив в глаз обоим участникам?»

– Ещё одно событие помешало нам окончательно выяснить отношения, – неохотно продолжил, наконец, джинн, – за дверью раздался неприятный голос, сообщивший, что переговоры с бароном – так он выразился, сейчас начнутся. Твоего смиренного слугу это отвлекло, и он не успел выразить все обуревающие его чувства. Не поняв меня, бриттская пери выставила нас обоих за дверь, и, клянусь, она выглядела очень несчастной, после чего я не удержался и повёл себя не совсем по-джентельменски по отношению к сопернику. Надо признать, у него тоже неплохая реакция. Но зато, перед тем, как исчезнуть, я успел ударить его целых три раза! – похвастался Джим. – Правда, два раза я промахнулся, – тут же посетовал он.