Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание."

Автор книги: Constance_ice

Соавторы: Радомир Вастепелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 71 страниц)

Снежно-белый с кроваво-красными проблесками туман меж их ладоней, вытянутых вперёд – к нему, Гарри. Восемь рук, сжимающих четыре кельтских святыни. И его две руки – с радужным, как фазаний хвост, шаром в них.

Яйцо.

Это оказалось яйцо, и судя по пляшущим в его глубине искоркам, кто-то из этого яйца готовился вылупиться. Гарри понял, что должен помочь этому существу. Он осторожно стиснул яйцо в ладонях, нежно дохнул на него. Жар, шедший от скорлупы, не опалял, но пронизывал тело насквозь, так что Гарри казалось, что весь он сам светится изнутри, как кусок раскалённой стали – хоть спички зажигай. Отвечая на вздох, скорлупа поддалась, промялась, как горячий воск, стекла по запястьям сияющим золотом.

И на ладони у Гарри оказался птенец Феникса. Птенец встрепенулся, отряхнул влажные перышки, и, к восхищению Гарри, вдруг раскрыл клюв и запел.

Гарри никогда не слышал ничего подобного: эти звуки, казалось, проникают в самую суть вещей, любых – и в сердцевину неодушевленных гранитных камней, что составляли стены Хогвартса, и глубину человеческих душ, даже самых ожесточенных и жестокосердных. И вместе с песней Феникса душа Гарри тоже летела, как на крыльях, внимая происходящему вокруг.

Он видел Валери Эвергрин, прижавшую к груди руки в нехарактерном для нее беспомощным жесте, она вперила взор во что-то за спиной Гарри и шептала какие-то слова; видел замершего, потрясенного Гриффиндора, побледневшую от волнения и сопричастности Ровену, остолбеневшего с раскрытым ртом разведчика; видел Квинтуса, лихорадочно строчащего в своём свитке… Гарри даже видел, что именно пишет в этот момент Тео, словно слова эти горели прямо перед ним.

Тео писал: «И из этой красы неземной родился тогда первый феникс, и запел он предивно, вдыхая в сердца всех волшебников Великую Силу Жизни, что проистекает из Вечности…»

– Отвлекись ненадолго, маг, – слегка насмешливо произнес грудной женский голос, – у меня не так много времени, а как я понимаю, вы творили волшбу не ради праздного любопытства. Вы в опасности, и в большой, не так ли?

Гарри обернулся и ахнул: призрак. Напротив обретался призрак, настоящий призрак белокурой женщины; в средневековье Гарри совсем от них отвык. Хотя и раньше он никогда не видел столь прекрасных призраков, тем более, одетых с такой царской роскошью. Длинное платье отливало серебром и золотом, рассветно-розовым и пепельно-сиреневым, расшивавший его жемчуг играл и переливался. Унылый серые гранит стен, просвечивая сквозь пышные складки, казался еще унылее.

– Кто ты? – спросил он, заглядывая в лилово-синие, невозможного эльфийского цвета, глаза незнакомки. Огромные, они смотрели прямо в душу, одновременно ласково и испытующе пронзительно.

– Я Вивиан, Владычица Озера, – отозвался призрак глубоким контральто. Жемчужная сетка охватывала лоб волшебницы, стягивая волосы, которые на спине струились освобожденным светлым водопадом до самых пят, окутывая фигуру женщины серебряным плащом.

– Вивиан? – переспросила Гермиона, словно это имя что-то ей говорило. – Владычица Озера? Это про вас говорили эльфы?

Гриффиндорцы и Сью не сводили глаз с призрака, всё остальное виделось как сквозь туман, медленно плыла снежная карусель, вальсировали снежинки … или хлопья тумана, скрадывая очертания стен и лица. Время остановилось для всех, кроме их пятерки – замок и его обитатели замерли, застыли как в детской игре «Замри».

– Вы все так молоды, – молвила волшебница, переводя взгляд с Джинни на Сью, затем на Гермиону, с нее на Рона, – но во всех вас чувствуется Сила, способная пробудить Стихии к жизни, она своя у каждого из вас. Если бы вы родились в мое время, время повелителей Камней и Деревьев, – мечтательно продолжила она, встречаясь глазами со Сьюзен, – тебе, девочка, покорялись бы все создания, имеющие корни и стебли, от малой былинки до могучего дуба; в тебе сила, на которую откликнулся Белый Ясень Игдрасиль. От твоего слова, – по граням кристалла Гермионы пробежало пламя, – сдвигались бы горы и трескалась от жажды и засухи земля, а ты, – Владычица улыбнулась серьёзной Джинни, – возвращала бы мертвую землю к жизни, поя ее водой из ручьёв и водопадов, тебе ведомы тайны озерных и морских глубин… – поверхность волшебного кубка затуманилась. Волшебница повернулась к Рону, ждавшего ее новых слов с открытым ртом.

– Вот тебе, юноша, ближе были бы люди, ты чаще имел бы дело с ними и их творениями. Металл редко встречается в природе в чистом виде, а мы, в отличие от людей, не любим нарушать первозданность материи. Но среди народа людского встречались великие мастера – воины, ученые, оружейники, они знали толк в стали и золоте, меди и серебре, и ты научил бы их многим тайнам, открывая секреты металлов. Недаром тебе достался меч, созданный Мерлином для его любимого ученика.

– А я? – спросил Гарри, когда Вивиан замолчала. Искры в жемчужинах платья жили сами по себе, вспыхивали и гасли независимо от движений хозяйки.

– Твоя стихия – огонь. Огонь нельзя удержать и запереть в неживом предмете, поэтому пятый элемент всегда скрыт. Огонь изменчив – он то грозен и безудержно могуч, и ничто не может противостоять ему, то слаб и беззащитен, как детеныш, требуя заботы и ухода. Только живые существа могут сохранять и нести в себе частичку великого пламени, такие, как огненные ящерицы саламандры или бессмертные фениксы…

– Скажите, – с трудом выдавил Гарри, – а я… я теперь не сквиб?

– Сквиб? Ты издеваешься надо мной? Повелитель стихии Огня – сквиб? Но я чувствую, с тобой случилось что-то, лишившее тебя энергии. Кто-то выпил её… Это пройдёт. И феникс поможет тебе в этом.

Птенец нахохлился на руке у Гарри. Он перестал петь, зато, кажется, вырос. Перышки обсохли и отливали бронзой и киноварью. Гарри осторожно погладил его по взъерошенной голове, птенец откликнулся на ласку, потеревшись клювом о пальцы юноши.

Владычица улыбнулась, наблюдая за ними.

– Вы ведь повелительница друидов? – спросила Джинни. – А мы думали, это колдовство придумано китайцем Лао.

– Колдовство не бывает китайским или персидским, магия едина, разнятся языки и формулировки. Энергетическая суть колдовства всегда одна для всех. Вы находитесь в Англии и держите в руках святыни древних кельтов, вобравшие в себе мощь пяти стихий. В другой стране носители соответствующих энергий были бы другими. Вы говорите про тот вариант заклинания, который написал мой уважаемый коллега Лао Цзы. Мы общались с ним, хотя и время и пространство препятствовали этому: он ни разу не был за пределами Поднебесной Империи, я со своей стороны, не покидала Англии, и столетия пролегли между огоньками наших жизней.

– Вы общались в астрале! – догадалась Джинни.

– Слова не отражают сути, но можно называть это и так, – Вивиан вновь улыбнулась, потом нахмурилась. – Но ведь вам нужна помощь. Расскажите мне, какая беда заставила вас решиться призвать мой дух, уже много веков дремлющий на Яблочном острове?

– Нам нужно победить чёрного мага Вольдеморта, – прошептала Сьюзен, повинуясь властному взгляду волшебницы, выбравшей из всей пятёрки именно её. – Он хочет захватить Хогвартс – это замок, в котором мы сейчас находимся, потому что здесь школа магии и волшебства, где учат юных волшебников. И если ему это удастся, Хогвартс станет школой чёрной магии, а Вольдеморт сможет покорить весь мир и принести много зла и людям и магам, – Сью как будто оправдывалась перед грозной владычицей друидов за то, что её разбудили по пустяшному поводу, но Гарри понимал девушку: его тоже подавляла древняя мощь, веявшая от Феи Яблочного острова.

– Ты умолчала о чём-то важном, – Владычица Озера слушала Сью, в то время как фиалковые глаза смотрели куда-то в незримое простым смертным.

– И этот маг и мы, – выкрикнул Рон, – мы попали сюда из другого времени, будущего, отстоящего от нынешнего дня на тысячу лет! И мы хотим вернуться обратно к себе… Но Вольдеморта нужно обезвредить, он своим присутствием нарушает историю!

– Да, я чувствую, со временем что-то не в порядке. Оно скручено чужой волей, и узел все затягивается, ведя к непоправимым изменениям. Скоро он затянется, и вы уже не сможете ускользнуть из вами же созданной ловушки… – призрак вдруг стал полупрозрачным, платье таяло туманом, сквозь него мерцали стены большого зала.

– Не исчезайте! – испуганно воскликнул Гарри. – Вы ещё не сказали: что же нам делать?

– Но ведь ключ от времени в твоих руках, – призрак снова сгустился. – Почему бы вам не отомкнуть врата между мирами, Путь-на-грани проведёт вас домой…

– Какой ключ… в моих руках? – губы Гарри вдруг пересохли.

Унизанный перстнями пальчик уперся ему в грудь. – Свиток Ллудда, что у тебя на шее. Там указания, как в новолуние открыть врата через Мир Теней. Но будьте осторожны с теми существами, что охраняют путь – они обязаны пропустить вас, но как любые заключенные, коварны и неудовлетворены своей судьбой…

Восемь пар глаз уставились на Гарри – с недоумением, недоверием, возмущением… и мольбой о чуде.

– Подарок Добби, – простонал Гарри, прозревая. Вот о чём вещал тогда домовик! «Возьми это. Очень ценное, Добби должен отдать это тебе…»

Дамблдор передал им через Добби свиток Лудда, чтобы они могли вернуться!

– «Алохомора!» – прошептал юноша, и недовольный феникс перепорхнул Гарри на плечо. Деревянный футляр распахнулся в дрожащих руках, узкий пергаментный рулончик выскользнул на подставленные ладони: Рон и Гермиона, не сговариваясь, оказались рядом с ним.

– Новолуние! – Гермиона, как всегда, мыслила чётко и быстро. – Оно будет только через три недели! Мы не сможем ждать столько, Вольдеморт назначил штурм на сегодня, вы должны остановить его!

– Он главная причина, по которой время сворачивается в клубок неразрешимых противоречий, – согласилась волшебница. – Его нужно убрать из этого времени.

– И из этого мира! – пылко добавила Джинни.

– У вас есть оружие. Сейчас сила всех пяти начал в каждом из четырёх предметов – мече, кинжале, кубке и камне. Поэтому любой из них простым прикосновением исторгнет тёмного мага из этого пространства и времени. Поскольку ключа к Пути-на-грани у него нет, он навсегда застрянет в Мире Теней, и будет влачить там самое жалкое существование…

– А если он выберется оттуда? – недоверчиво спросил Рон. – Он изворотливый и хитрый.

– Я уже сказала, он будет влачить жалкое существование. Вы и представить не можете, насколько жалкое. Вряд ли у него хватит сил разорвать связующие путы, – призрак несколько хищно усмехнулся. – Мое время истекает. Я вот-вот покину вас. Помните – любой из четырех предметов несет в себе силу всех пяти начал!

– А Феникс? Он тоже?

– Феникс не предмет, а живое существо, обладающее свободой воли. Он сам решит, что делать и выберет, какую роль сыграть. К тому же это еще птенец, и пока не может всерьез противостоять взрослому темному магу. А вот скорлупа от яйца феникса – самое лучшее защитное средство от сил зла. Не забудьте об этом!

– А теперь, – волшебница огляделась, Гарри видел, что она с интересом рассматривает замерших обитателей замка, – у меня тоже есть несколько вопросов. Надеюсь, вы удовлетворите мое любопытство. Я вижу двух прекрасных женщин, похожих… – Владычица Озера не договорила, но Гарри уже понял, что она имела в виду: застывшие неподвижно Ровена и Валери сейчас особенно поражали своим сходством друг с другом… и с Вивиан. Даже голос мисс Эвергрин, понижаясь, когда она сердилась, до альтовых нот, напоминал голос повелительницы друидов.

– Кто они, расскажи мне.

– Это Ровена Рэйвенкло, одна из основательниц Хогвартса, сильный маг и отважная воительница, она умеет читать мысли, – фея благосклонно кивнула Гарри, удовлетворенная услышанным. – А вторая – профессор, наш учитель по защите от Темных искусств, сотрудник Отдела Тайн в Министерстве, латент. И мой опекун…

– Я поняла, обе они достойны уважения, и их магические умения велики. Скажи мне, они счастливы? – неожиданно спросил призрак.

Гарри запнулся. Он не знал, что отвечать. Друзья сочувственно смотрели на него.

– Скажи мне, что ты думаешь, – мягко, но настойчиво повторил призрак. – Счастливы ли они? Есть ли у них семья, возлюбленные?

– Скажи, – посоветовала Джинни. – Она имеет право знать. – Это прозвучало так, словно Джинни было ведомо нечто, неизвестное Гарри. Гарри вздохнул и подчинился.

– Ну… насколько я знаю, Ровена не замужем, и у нее нет возлюбленного… То есть, я просто ничего не знаю, – поправился Гарри и замолчал. Призрак ждал.

– Ты знаешь, – утвердительно произнесла Вивиан. – Не бойся сказать правду. Я могу знать – в обеих течет моя кровь.

– Мисс Эвергрин была помолвлена с принцем эльфов, Глорианом Глендейлом, – запинаясь, произнес Гарри. – Должна была быть свадьба, но она расстроилась… Эльфы уходят и закрывают Инисаваль, потому что дороги людей и эльфов разошлись, так сказал Глор. Мисс Валери, она… – он не нашел слов.

– Ей трудно, – сказал призрак. – Я знаю. Этого и следовало ожидать. Моя кровь, моя судьба – как печать на моих потомках. Жаль. Я помню, как тяжела потеря возлюбленного. Я сама пережила это…

– Это был Мерлин? – неожиданно спросила Джинни. – А разве это не вы заточили его в стеклянную башню?

Фея Озера нехорошо сверкнула глазами, но ответила:

– Нет, это была не я. Моя сестра – Ниниан. Нимуэ. Я догадывалась, что в будущем легенды спаяют наши деяния, и славные и недостойные, воедино и припишут их только одной из нас. Мы близнецы… Нас все путали. Все, кроме него. А он – он всегда любил меня, – женское превосходство послышалось в тоне Владычицы. – Но однажды Ниниан удалось его провести… Это длинная и грустная история о любви, доверии и предательстве, а мне пора уходить, – призрак вновь начал таять в воздухе, как сухой лёд на солнце.

– Вопрос! – торопливо сказал Рон, – только один: а мисс Валери – она только ваш потомок или и Мерлина тоже?

– Нет. У нас с ним не было общих детей, – голос печально угасал вместе с самой Вивиан. – Наши потомки бродят по земле порознь, и их редкие встречи не приводят ни к чему хорошему… Вне зависимости от пола и возраста. Злая судьба, как проклятие, преследует наши роды из-за предательства моей сестры…

– Но ведь мы с мисс Валери встретились! – взгляд Гермионы сообщил Рону, что это не самое умное его изречение. – И ничего плохого не случилось!

– Я узнала тебя, мальчик, хоть ты внешне и не похож на Мерлина, но дух не обманешь, в тебе его кровь … Что ж, значит, вы с Валери – исключение. Желаю вам обоим, чтобы никогда измена и неверность не встали у вас на пути, – тающая ладонь напоследок коснулась рыжих роновских вихров, затем Владычица Озера превратилась в невесомое, быстро тающее облачко седого тумана.

Глава 40. Вылазка к норманнам.

По стенам гроздьями висели летучие мыши – Гарри не помнил их со времени своего первого знакомства с этим подземным тоннелем. С потолка свисали корни деревьев. В чадящем свете факелов легко было отличить те из них, что ещё были живыми и недавно проросли сквозь каменистую толщу, от давно мёртвых, сухих, затянутых паутиной. Факел в руке Эдвина Эгберта нещадно чадил, но с этим пришлось смириться – никакой магии за пределами Хогвартса. Слишком велика вероятность привлечь внимание Тёмного Лорда или Слизерина. Да и Драко с Матильдой, и Эверетта со счетов тоже сбрасывать не стоило – столкновение с любым из вражеских магов могло оказаться губительным для их миссии. Решено было, что сейчас, пока до рассвета ещё оставалась хотя бы пара часов, самое удачное время, чтобы застать Вольдеморта врасплох. Ничего не подозревая, он готовится к штурму, вряд ли ожидая от противника наглого в самое сердце его лагеря, да еще без использования магии. Все согласились, что это единственный шанс. Тем более, тролли скоро нагрянут. Если Гарри или Рону удастся поразить Вольдеморта Эскалибуром или кинжалом… Если Владычица Озера не ошиблась…

Гриффиндор и Ровена очень серьёзно отнеслись к тому, что рассказал Гарри (четвёрка вставляла свои добавления короткими репликами). Снейп не выразил энтузиазма по поводу идеи отпустить двоих самых отчаянных после Джорджа и Фреда (мир его памяти) из гриффиндорских сорвиголов искать смерти во вражеском лагере. Но мисс Валери (её сообщение о родстве с Ровеной потрясло, похоже, куда больше, чем последнюю), велела ему заткнуться: «Ну не вы же, профессор, отправитесь туда. Сейчас с ребятами сила как минимум двух стихий – Огня и Металла. А ваша стихия – вредность и плохой характер. Своими замечаниями вы отпетого храбреца превратите в последнего труса. По крайней мере, на уроках это у вас выходит отлично. Так что сейчас попридержите свой язык. Лучше займитесь расшифровкой свитка Ллудда – вам через три недели врата открывать, а свиток ещё не расшифрован… » Это было несправедливо, Гарри помнил давешние слова Снейпа – странно было услышать их именно от него, но тем сильнее они врезались в память: «на поле боя побеждает самый храбрый, а не тот, кто думает дольше». Снейп кинул Гарри мрачный взгляд, словно прочёл его мысли, и отвернулся. Но предварительно медленно со значением опустил веки: Гарри был почти уверен – ему мысленно пожелали удачи… Но вот беда, способность к мыслечтению после общения с призраком отрезало напрочь, как рукой сняло. Так что на вопрос Рона, а могут ли они рассчитывать на его дар, Гарри пришлось ответить отрицательно. «Жаль, – сказал Рон. – Но ничего, прорвёмся и так. Как ты думаешь, Снейп сможет расшифровать свиток?» «Я уверен, – ответил Гарри. – Мы ещё попируем в «Трёх мётлах». И разорим карманы в «Зонко».

Оба ни словом не помянули дементоров, стоящих под стенами Хогвартса.

Они шли вчетвером – Гарри, Рон и братья Эгберты, обещавшие показать им, где находятся шатёр барона. «Мы же были там, мы всё знаем: где караульщики спят, а где, наоборот, опасно», – убеждали они Гриффиндора. Убедили.

А вот Гарри с Роном едва не рехнулись, уговаривая Джинни и Гермиону не принимать участия в вылазке из замка. Девчонок заклинило на последних словах духа Владычицы Озера. «Она же сказала ясно – любой из четырёх предметов, – как попугай, повторяла Джинни, – любой из четырёх, значит, мы тоже можем разобраться с этим родовитым ублюдком Гриндельвальдом, чтоб его гоблины разорвали». «Мы справимся сами, – твердил Рон. – Джинни, я себе не прощу, если с тобой что случится.» Гарри сверлил взглядом Гермиону, надеясь, что хоть в ней взыграет здравый смысл. В Гермионе, похоже, больше играли азарт и боевой кураж. Хоть Сью не вылезла с подобными глупостями, Гарри её прямо зауважал. (Зато она попыталась всучить ему свою волшебную палочку: хотя ведь слышала о моратории на магию в лагере норманнов! Гарри отказался.)

В конце концов, девчонки покорились мисс Эвергрин и Ровене – проявив в кои-то веки женскую солидарность, двое потомков Феи Озера смогли склонить упрямиц к послушанию. «Члены Ордена Феникса должны подчиняться орденской дисциплине», – заявила Валери. На Гермиону это подействовало, в конце концов, если идею про Орден высказал Гарри (он не забыл, что согласно прочитанной им рукописи Тео, Орден Феникса должен быть создан и постарался неукоснительно следовать исторической правде), то создание защитных амулетов было исключительной заслугой Гермионы. Она вспомнила слова Вивиан про скорлупу от яйца, собрала её в кубок Джинни, пошептала над ним, наклонила – и через край потекли тягучие золотые капли, застывавшие на полу в тяжёлые диски с изображённым на них фениксом, раскинувшим широкие крылья. Амулеты были розданы, и всем хватило: непонятно как, но золотой расплав в кубке не кончался, пока не был отлит последний медальон. Живой символ ордена, пресловутый пятый элемент, не пожелал участвовать в охоте на Тёмного мага: в последний момент птенец покинул Гарри и перелетел на плечо Гриффиндору, польщённого таким доверием. Хвост у птенца удлинялся на глазах, лапы крепли, а оперение становилось все ярче и красочнее. Гарри гадал, не является ли Фоукс пра-пра-правнучком волшебной птицы? Или это и есть Фоукс, еще не знакомый с Гарри, фениксы ведь типа бессмертны…

– Чёрт, – Рон вдруг остановился. – Гарри, ведь это твой джинн!

– Джамаледдин, что ты здесь делаешь? – строго спросил Гарри. Одетый в серый с искрой костюм от Версачи джинн смотрелся на фоне земляных стен крайне нелепо. Нацепив на лицо скорбное выражение, Джим покачивался из стороны в сторону, как плакальщик на похоронах.

– Хозяин, – протянул он жалобно. – Хозяин снова отправляется на верную смерть, позабыв про своего покорного слугу…

– Тебя что: с собой надо взять? От тебя пользы, как от самовара на рыбалке, – сварливо сказал Рон. – Давай, Гарри, пошли этого надоедалу куда подальше, нам некогда!

– Действительно, Джим, – поддержал Гарри, – мне сейчас не до тебя. Можешь помочь, помогай, а мешать не надо.

– Хозяин! Но если ты погибнешь, пока Джамаледин не выполнит три твоих желания, твоего покорного слугу ждет жребий хуже смерти! Ифриты не позавидуют! Ты не можешь так со мной поступить! У меня жизнь только начинается… Прошу тебя, не ходи туда!

– Гарри, кончай с этим, – сердито сказал Рон. – Пусть этот ископаемый донжуан с сыплющейся из него трухой катится в тартары со своими проблемами! Представляешь, он ещё и к моей сестре клеился!

– Не клеился! – возмутился Джамаледдин. – Я преподнёс леди фруктов и сладостей, она была премного довольна.

– Ты видишь, какая скотина, – прокомментировал это заявление Рон.

– Слушай, Джим. – Гарри взял джинна за галстук с рисунком «зелёные лягушки катаются на санках». – Мне сейчас некогда. Я понял: у тебя будут проблемы в случае моей кончины. Давай договоримся так – ты можешь считать себя свободным. Ну, как будто ты все мои три желания уже выполнил. Хорошо? Идет?

В следующий миг Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим рухнул коленями на грязный пол, безнадёжно пачкая и сминая идеально отутюженные стрелки Версачи.

– Не верю своим ушам, – простонал он. – Милость моего господина Малик-бея, беспредельна, как границы вселенной… Ты меня отпускаешь на свободу, я не ослышался? – невероятно, но на ресницах джинна повисли самые настоящие капли слёз. – Ты не шутишь, мой великодушный господин?

– Я не шучу, Джим. Какие уж тут шутки… Ты иди, ладно?

Оставив позади стенавшего Джима, впавшего от потрясения в слюнявый ступор, они двинулись дальше. «Как бы старичок вообще копыта не откинул от нежданно свалившегося счастья, – думал Гарри, – известно ведь, что выпущенные из клетки птички на воле погибают, неспособные справиться с собственной свободой».

– Почему ты ничего у него не попросил напоследок? – поинтересовался Рон. – Ну хотя бы мелочь какую.

– Например, лошадей, – вдруг высказался Эдмунд. – С ними было бы гораздо лучше. Всё-таки на метле мы сразу выдаём себя. А верхом мы можем сойти за норманнский караул.

– Ну да, – вздохнул Гарри, – он бы дал нам лошадей, а потом бы выяснилось, что одну из них он выдернул прямо из-под Вольдеморта, или что-нибудь в этом духе, у него фантазии хватит… Я уже устал расхлёбывать последствия своих неосторожных желаний. Давайте лучше полагаться на свои силы. А что до лошадей, то…

– Вылезем наружу, там и разберёмся, – закончил Рон. – О, здесь ход кончается и ступеньки. Гарри, нам наверх? Там, кажется, гроза – гром гремит…

– Наверх. Только тихо. Как бы нас тот самый караул не зацапал в момент вылезания.

Наверху в самом деле собиралась буря – небо содрогалось, молнии освещали лесной мрак, выхватывая из тьмы отдельные рваные фрагменты пейзажа. Дождя не было, гроза была сухая, и от этого всё вокруг казалось особенно зловещим. Потом случилось непредвиденное. Нет, никто их не заметил, и все четверо благополучно выбрались из дупла, вытащили мётлы. Но потом близнецы Эгберты резко разошлись во мнении, где находится шатер Вольдеморта. Каждый показывал в свою сторону, и хриплым шепотом яростно отстаивая свою точку зрения. Пока они спорили, иногда прерываемые громовыми раскатами, Рон сходил на разведку и вернулся с сообщением, что в двадцати ярдах от дуба пасутся шесть осёдланных и взнузданных лошадей, рядом с которыми кто-то храпит.

– Было бы глупо не использовать такой шанс.

– А мётлы?

– Бросим их в дупло. В случае чего вернёмся, заберём. А чужие их не найдут.

– Отлично, – одобрил Гарри план друга. – А как быть с направлением? Куда ехать?

Братья уже охрипли, но так и не сошлись во мнении, поэтому синхронно указали в противоположные стороны.

– Ладно, – решил Рон. – Давай, я поеду с Эдвином, а ты с Эдмундом. Кто-нибудь из них да прав. Встречаемся снова здесь. Если сможем…

– Если сможем… – пробормотал Гарри. – Договорились.

Похищение лошадей прошло без сучка, без задоринки; братишки Эгберты могли смело подаваться в конокрады. Ни один из коней даже не заржал, пока их отвязывали и уводили подальше от воинов храпящих так оглушительно, что затмевали грозовые раскаты.

И после расставания с Роном какое-то время всё продолжало идти гладко, как в кино. Лагерь был тих. С тех пор, как Эдмунд и Гарри миновали опушку леса, их никто не окликнул, хотя вовсе не все норманны спали. Возле некоторых костров возились люди, кто-то проверял лошадей, кто-то подбрасывал дрова.

– Вот здесь, – шепнул спутник Гарри. – Видишь охранников? Не спят, бдят, заразы. Я сейчас свалю первого, ты давай внутрь – Гриндельвальд, наверное, там – и скорей, пока второй страж отъехал. Когда вернётся, беру его тоже на себя.

Гарри не успел ничего ответить: спешившийся Эдмунд подкрался к высокому воину, сонно вышагивавшему круги вокруг шатра, и быстрым точным движением перерезал ему горло.

– Вот и всё, – Эдмунд опустил безжизненное тело на землю. – Ну давай, иди внутрь, а я посторожу. Гарри молча кивнул, борясь с приступом тошноты

В шатре было темно и тихо, и Гарри придержал полог, чтобы в свете молнии, которая не заставила себя долго ждать, увидеть, что происходит внутри. Он был готов ко всему: к затаившемуся за пологом троллю, к десятку вооруженных до зубов норманнов, телами заслоняющих своего господина, но увидел лишь спящего юношу. Завернувшись в плащ, он лежал на грубом подобии кровати, одной рукой сжимая меч, другой заслонив лицо. Прогремевший гром заставил его лишь пошевелиться, но не проснуться. Больше никого в шатре не было. Гарри оказался морально не готов к убийству столь крепко спящего врага и посчитал более достойным вначале разбудить его, а заодно и выяснить, куда же подевался Вольдеморт.

– Просыпайся, – он легонько пнул юношу, предварительно приставив меч к его горлу, – и отвечай: где барон?

Реакция последовала мгновенно: что-то – как потом оказалось, нога – ударило Гарри в живот, скрючившись, он отлетел, устояв, однако на ногах. Проснувшийся юноша вскочил, во второй его руке оказалась палочка, тут же осветившая шатёр.

– Ступефай!!!

Гарри с удовлетворением пронаблюдал, как замешательство на лице противника переходит в ужас осознания, что заклинание не возымело ни малейшего эффекта. А потом похолодел от ужаса сам: перед ним стоял Том Риддль собственной персоной. Абсолютно такой, каким он запомнил его в подземельях Хогвартса на втором курсе, за единственным исключением: на том Томе не было кольчуги и наколенников.

– Ах, так? – прошипел противник. – Ну так я убью тебя мечом! – и не отлагая дела в долгий ящик, отбросил палочку и кинулся на Гарри. Увернувшись от его выпада, Гарри отскочил в дальний угол шатра, мысли в голове летели, как хогвартский экспресс:

«Это – Вольдеморт? Почему он так помолодел? А чего тут удивляться – вернул себе магию и теперь хочет выглядеть именно так. Кажется, ты должен был бы привыкнуть ко множеству его обликов. Сейчас нужно одно – убить его. Так давай же, Гарри!»

Помолодевший Вольдеморт между тем времени даром не терял – следующий его выпад Гарри почти пропустил, меч скользнул по плечу. Кольчуга спасла, но ключицу дёрнуло болью. В неверном свете палочки, продолжавшей слабо сиять в углу, Том начал оттеснять Гарри в угол шатра. Гарри толкнул под ноги врагу кровать – если называть так сбитое из неотёсанных брёвен ложе, тот чертыхнулся, отпрыгнул и попытался зайти слева. Гарри наобум махнул мечом в его сторону, меч зацепился за жердь, на которой был натянут шатер, но Тому тоже не повезло – он запутался в куче какого-то барахла, сваленного в углу.

– На помощь! – вдруг заорал он во всю силу своих лёгких. Если бы не весьма своевременный грозовой раскат, этот вопль разнёсся бы по всему лагерю. Тем не менее, Гарри не был уверен, что крика никто не слышал.

«Всё. Соберись! – сказал он сам себе. – Может быть, скоро сюда сбежится куча норманнов», – он выбрался из-за опрокинутой лежанки и едва успел поймать Тома у выхода, пригвоздив к земле его ускользающий плащ – противник всерьёз вознамерился сбежать.

– Никуда ты не уйдёшь! – увлеченный одной идеей – не дать Вольдеморту выбраться из шатра, Гарри совершил ошибку – меч глубоко вонзился в утрамбованную землю, и Гарри выпустил оружие, хватая Тома за плечо и дёргая к себе, в шатер. Очередная молния ослепила обоих, видимо, поэтому меч Тома прошёл мимо – но очень, очень близко, Гарри почувствовал его бедром. Потом сильная рука стиснула его шею и начала душить.

В глазах, и так ничего не видящих после молнии, уже замелькали красные точки, когда Гарри, наконец, нащупал за поясом кинжал и наугад вонзил его туда, где по его представлениям был живот врага. Куда он попал на самом деле, Гарри не понял, кинжал скользнул по звеньям кольчуг, но видимо, какой-то вред всё-таки нанёс, поскольку захват на шее ослаб. Гарри судорожно вдохнул, отпихнул Тома, повернулся и сразу же наткнулся на свой меч, пришпиливший к земле обрывок плаща.

Во время борьбы полог шатра запахнулся, палочка тоже перестала светиться, и вокруг царила тьма кромешная. Где же Вольдеморт? Над головой свистнуло. Гарри нагнулся, ударил в ответ по ногам. Попал – что-то рухнуло на пол перед ним.

– На, получи! – Гарри ожесточился и с силой воткнул меч в то, что упало. Стон. Странный хлюпающий звук. Ещё стон. Потом Гарри с отвращением почувствовал, что под ноги ему что-то течёт.

«Кровь. Это кровь. Если столько крови – значит, я его убил?»

Умирающий вдруг заскрипел зубами, и Гарри в колено ткнулся меч – слабо, словно за другой конец его держался котёнок, а не человек. Короткий булькающий вздох, и всё стихло.

Гарри подождал немного и пробрался к выходу. Откинул полог. Так и есть – с Томом Риддлем всё было кончено – словно бабочка на булавке, он лежал посреди шатра, меч Гарри торчал у него из живота, и тёмная жидкость медленно растекалась из-под левого бока. Гарри опять начало тошнить. Не в силах удержаться, он наклонился, и под очередной раскат грома его вырвало прямо на плащ Тома, валявшийся на пороге.