Текст книги "От перемены мест слагаемых (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Бильбо вскоре поняла, что Торин и еще некоторые гномы догадались о ее присутствии и теперь крутили головами в тщетной попытке определить, где скрывается их Взломщица. Разумеется, Бильбо не собиралась снимать кольцо, пока с пауками не будет покончено и, разумеется, забавно бы было увидеть лица гномов, когда она появится прямо перед ними, словно из воздуха. Но интуиция подсказывала разведчице, что не стоит этого делать, что гномам лучше вообще не знать о кольце. Все же вещица явно непростая, и если кому и следует о ней поведать, так это Гендальфу. Придя к такому выводу, хоббитянка шустро расправилась с очередным пауком и, бросив взгляд на своих спутников, на мгновенье залюбовалась тем, как слаженно они отражают атаки, прикрывая и подстраховывая друг друга – отличная тактика. Есть чему поучиться.

Как вдруг Бильбо кубарем полетела на землю. Она, конечно, тут же снова вскочила на ноги, обернулась и обнаружила, что один из пауков, видимо вычислив местоположение своей невидимой противницы, попытался ужалить ее в спину. Бильбо спас щит Торина, который по-прежнему висел у нее за плечами.

Прикончив чересчур догадливого паука, Бильбо неожиданно подумала, как бы было здорово, если бы ее спину прикрывал не просто щит Торина, а подгорный король собственной персоной. Если бы они с Торином стояли спина к спине против сил зла и сражались, прикрывая друг друга. Эта мысль почему-то невероятно вдохновляла и, в то же время, очень волновала, заставляя сердце в груди Бильбо стучать быстрее. Вот она: настоящая походно-боевая романтика! Куда там прогулкам под луной и пению серенад под балконом – разве может такая ерунда понравиться настоящему бойцу и разведчице из клана боевых хоббитов?! Разумеется, нет! В девичьих грезах Бильбо раз и навсегда обосновался образ двух воинов: они с Торином – оба в сверкающих доспехах – стоят оружие на изготовку, спина к спине в ожидании схватки с врагом.

Хоббитянка мечтательно вздохнула, молниеносно увернулась от оказавшегося рядом паука и вогнала меч ему промеж глаз. Бильбо очень напряженно прислушивалась, чтобы не позволить паукам незаметно подкрасться и застать врасплох. Разведчица в любой момент ожидала нападения сверху или со спины, все ее инстинкты обострились до предела, наверное поэтому она и услышала их. Легкий шорох в ветвях, едва уловимый цветочный аромат в воздухе, невесомое дуновение ветерка и тьма вокруг словно немного отступила, уступая свету и красоте – эльфы.

========== Глава тринадцатая, или Хозяева леса (часть первая) ==========

О лесных эльфах Бильбо в свое время много читала и слышала, именно поэтому и не спешила сейчас снимать кольцо. И, как выяснилось, оказалась абсолютно права: эльфы без лишних церемоний взяли гномов в плен и повели прочь в неизвестном направлении. Бильбо пришлось неотступно следовать за ними, стараясь при этом не попасть под ноги эльфам. Взломщица раз за разом бросала взгляд на спину идущего впереди гномьего короля и не могла не поразиться произошедшим с ним метаморфозам: Торин, видимо не желая выглядеть перед эльфами уставшим и ослабевшим от паучьего яда, гордо расправил плечи, вскинул подбородок и вся его осанка, еще несколько мгновений назад казавшаяся Бильбо просто воплощением усталости, теперь приобрела поистине королевскую стать и горделивость. Вот только быстрые обеспокоенные взгляды, что Торин бросал по сторонам время от времени, слегка не вписывались в образ надменного короля. Бильбо была почти уверена, что Торин высматривал ее, но не могла подойти ближе и как-то дать знать о своем присутствии, опасаясь быть замеченной эльфами.

Однако когда конвой привел своих пленников на узкий каменный мостик, ведущий к воротам во дворец эльфийского короля, Бильбо пришлось рискнуть, чтобы успеть проскочить между закрывшимися сразу следом за вошедшими гномами высокими резными створками. Она задержала дыхание, пробираясь мимо эльфов и осторожно лавировала между столпившихся в холле гномов. Благо вокруг царил настоящий бедлам: гномы огрызались на окруживших их эльфов, эльфы невежливо подталкивали гномов вперед и сердито покрикивали в ответ, угрожая оружием. В этом хаосе Бильбо смогла почти незаметно проскользнуть Торину за спину. Правда, ее пару раз тоже ощутимо толкнули и даже едва не придавили Бомбуром, но в суматохе никто ничего не понял и ни о чем не догадался. Добравшись до Торина, который в данный момент тяжелым взглядом сверлил окруживших отряд эльфов, Бильбо осторожно дотронулась до его руки, как бы говоря, что она здесь, рядом. Торин, не оборачиваясь, каким-то образом мгновенно понял, кто к нему прикасается. Он легко и едва заметно сжал в ответ ее пальцы, и хоббитянке показалось, что его плечи слегка расслабились. Затем Бильбо вновь отошла подальше, чтобы не крутиться под ногами у эльфов и не обнаружить себя. Взломщица принялась наблюдать за происходящим издали, устроившись в небольшой нише.

Она видела и слышала все: и как ругались гномы, когда эльфийская стража запирала их в темнице, и как Трандуил пытался выторговать у Торина какие-то позарез нужные ему самоцветы в обмен на свободу самого Торина и его отряда, и как Торин послал эльфийского короля на кхуздуле, бросив ему в лицо обвинение в том, что эльфы отвернулись от его народа в тяжелые времена после изгнания из родной горы. Трандуил же, как показалось Бильбо, особо виноватым себя не чувствовал и приказал запереть Торина в темницу, дабы он подумал и изменил свое решение. Однако, глядя на упрямо вздернутый подбородок Торина, Бильбо сильно сомневалась, что подгорный король пойдет на сделку с владыкой лесных эльфов.

Разумеется, Торин был не единственным гномом, которому, мягко говоря, не нравились эльфы. Скорее, они не нравились каждому гному, присутствующему сейчас во дворце Трандуила. И на то существовала очень серьезная причина. Но был один гном, который на фоне присущей всем представителям подгорного народа неприязни имел еще и глубоко личную обиду на дивный народ. Ну подумаешь, ошибся он тогда в Ривенделле и принял эльфа за эльфийку! Так со спины разве отличишь? Не со спины и то сложно. Ни груди, ни бороды, волосы тоже одинаково плетут, да еще и носят кафтан в пол – разве разглядишь, что под ним штаны надеты?

Старшие гномы, правда, штаны разглядеть все же умудрились, видимо, пока сам герой-любовник пытался разглядеть грудь. И когда Кили, так и не разобравшись, все же решил, что перед ним девушка – слишком уж мягкие черты лица и плавные движения – старшие подняли его на смех. И ладно бы этим дело и ограничилось, но нет! Бедняге потом всю дорогу припоминали его ошибку, почему-то находя это невероятно забавным. Разумеется, не обошли стороной и тот факт, что Кили вообще собирался за эльфийкой приударить.

– Ты что, парень, серьезно решил за остроухой ухлестывать? – насмешливо вопрошал Двалин.

– Эльф гному не пара, – качал головой Балин.

– Что за глупости? – соглашался Глоин. – Зачем тебе эльфийки?

– Они тощие, как кирка, – презрительно фыркал Бомбур.

– У них же ни бороды, ни груди, ни задницы! Что ты с ними делать-то будешь? – веселился Бофур.

– Особенно если баб с мужиками путаешь, – поддакивал Нори.

В общем, Кили пришлось несладко. И вот теперь, когда пройдено столько лиг трудного пути, столько дней минуло, что история с неудавшимся ухаживанием подзабылась, и Кили, наконец, смог вздохнуть спокойно, как эльфы решили напомнить о себе.

Конечно, это совсем не те эльфы, что были в Ривенделле. Но Кили-то от этого легче не становилось. Особенно четко он осознал данное обстоятельство, когда их вели через лес ко дворцу эльфийского короля, и Оин громко, как это свойственно всем глухим, на кхуздуле поинтересовался, не желает ли Кили предпринять вторую попытку и попробовать снова вычислить эльфийку да поухаживать за ней.

– Предлагаю пари, – так же громко на кхуздуле, чтобы услышали все гномы, ответил Кили, – я уверен, что на этот раз разберусь, кто из них эльфийка, стану за ней ухаживать и добьюсь того, что она меня поцелует!

– Заметано! – немедленно отозвался Двалин, его поддержал нестройный хор голосов.

– Ну-ну, – угрюмо буркнул Торин, с явной неприязнью поглядев на взявших отряд в кольцо эльфов.

«Ну-ну» ведь не значит «нет», правда? А раз дядя не запретил, значит можно считать, что разрешил.

– Справлюсь за месяц! – распетушился Кили.

– Идет! – на этот раз откликнулся Глоин, и его с явным азартом поддержали остальные члены отряда.

– Ну-ка тихо! – прикрикнул один из конвоиров, гномы замолчали и продолжили понуро идти вперед. Из всей компании понурым не выглядел только Кили.

– Похоже, у тебя есть план, – тихонько проговорил идущий рядом Фили.

– Вроде того, – так же тихо откликнулся Кили.

План у Кили, действительно был. А также были довольно серьезные причины полагать, что этот самый план не сработает. Все дело в том, что Кили не был уверен до конца – была в его плане парочка слабых мест.

Когда во время схватки с пауками подоспели эльфы, Кили, конечно, не обрадовался. Но так получилось, что именно эльфы спасли его – одурманенный паучьим ядом гном едва мог отбиваться от нападающих монстров. Рыжий эльф, бросившийся на его защиту, в одиночку расправился с пауками и, отняв небольшой метательный кинжал, которым пытался обороняться Кили, подтолкнул его следовать за остальными.

Кили в жизни не признался бы в этом вслух, но он невольно испытывал благодарность по отношению к рыжему эльфу, который шел сейчас рядом, конвоируя отряд ко дворцу лесного короля. Потом рыжего нагнал белобрысый, и между ними завязался небольшой разговор на эльфийском. И вот тогда-то Кили и заметил этот особый взгляд полный нежности, которым белобрысый эльф смотрел на рыжего. Очень знакомый взгляд, надо отметить. Такой взгляд частенько был у Торина, когда он смотрел на Бильбо. Тут Кили и осенило: белобрысый эльф влюблен в рыжего, а значит, один из них – женщина!

Правда который именно был женщиной отличить оказалось не так и просто: оба эльфа носили штаны. Это и являлось первым слабым местом в плане Кили: определить, кто именно из этих двоих является эльфийкой.

Понаблюдав за парочкой какое-то время, Кили заприметил, что именно белобрысый эльф во всем проявлял инициативу, уверенно заглядывал в глаза рыжему и всячески выказывал свою симпатию. Кили уже совсем было решил, что белобрысый – эльфийка, обрадовался и собирался с ней заговорить, но в последний момент вспомнил Гендальфа. В тот вечер, когда Бильбо по незнанию посваталась к Торину, Гендальф долго и занудно объяснял про разницу в обычаях и в итоге сказал, что у большинства народов Средиземья принято, чтобы инициативу в ухаживаниях проявлял именно мужчина. Про эльфов конкретно маг ничего не говорил, но у Кили все же закралась мысль – а вдруг дивный народ как раз и относится к этому самому большинству.

Кили начал внимательно приглядываться к рыжему эльфу. Учитывая разницу в росте, увидеть что-либо было довольно непросто, но все же, после долгих и упорных разглядываний, Кили показалось, что у рыжего… то есть рыжей есть грудь. Ну, намек на грудь, если совсем уж честно.

Намек этот был довольно незначительный, поэтому Кили все еще сомневался и решил, что стоит проверить. Глядя на то, как у входа в темницы эльфы споро обыскивают некоторых членов отряда на предмет спрятанного оружия, Кили с удовольствием отметил, что рыжый…жая не спешит распускать руки. “Хороший знак!” – решил Кили и пошел ва-банк.

– Почему бы тебе не обыскать меня? Вдруг у меня есть что-то… в штанах? – Кили попытался выглядеть очень самоуверенно и смотреть рыжей прямо в глаза.

– Или ничего, – возмущенно фыркнула рыжая и очень по-женски хлопнула дверью у Кили перед носом, вместо того, чтобы грубо пихнуть его в темницу едва ли не носом в пол, как поступали с захваченными гномами некоторые другие эльфы-стражники.

– Думаешь, что сможешь очаровать ее таким образом? – весело поддел молодого гнома кто-то из старших.

Кили не ответил. Он прижался лбом к решетке в двери и счастливо-мечтательно вздохнул, глядя вслед уходящей эльфийке. Все же он угадал правильно: рыжая на самом деле женщина, хоть и в штанах. Кили мог совершенно заслуженно гордиться собой. Однако радость его была недолгой, потому что второе слабое место в его плане заключалось в том, чтобы добиться от этой самой эльфийки поцелуя. Условия спора, который он сам предложил в запале, сейчас казались невыполнимыми. Но у Кили был один козырь в рукаве: воспетое в сказаниях и так бесящее Гендальфа легендарное гномье упрямство.

Тауриэль была раздражена. Сегодняшний день выдался крайне неудачным. Во-первых, пауки. Не далее, как месяц назад, ее отряд полностью зачистил лес, уничтожив всех приспешников тьмы, что пришли в земли лесного владыки. И вот теперь чаща снова кишит этими тварями! Тьма наступает, так почему же Трандуил медлит и не отдает приказ пойти в бой? Почему укрылся в своем дворце и не проявляет совершенно никакого интереса к судьбе Средиземья в эти нелегкие темные времена?! Чего он ждет и собирается ли вообще вступать в схватку с тьмой?

А во-вторых, еще эти гномы. “Вот только их и не хватало,”– вздохнула Тауриэль. Как будто ей, как капитану стражи, пауков было мало. Теперь еще и пленников охранять придется. Особенно их предводителя – вон какой буйный. Тот молодой безбородый также, похоже, не из спокойных. Да еще и хам к тому же. Тауриэль все не могла успокоиться. Нет, ну каков нахал, а? Предложил поискать у него в штанах!.. Это он таким образом что, заигрывать с ней пытался? Тьфу!

Но даже эта неуклюжая попытка гнома заигрывать не раздражала Тауриэль так сильно, как Леголас. Когда несколько столетий назад юная Тауриэль пришла на службу к владыке Лихолесья, они с принцем сразу сдружились, и эта дружба процветала многие годы. До тех пор, пока однажды Леголас вдруг не решил, что испытывает к Тауриэль совсем не дружеские чувства, и принялся всячески эти недружеские чувства демонстрировать. Вот тут-то и начались проблемы. Сколько бы Тауриэль ни убеждала Леголаса, что не испытывает к нему ничего подобного – как об стенку горох. А еще она впала в немилость у владыки Трандуила, едва тот прознал, кого выбрал себе в возлюбленные его единственный сын. И даже тот факт, что сама Тауриэль на сердце Леголаса никогда не претендовала, не играл совершенно никакой роли.

Тогда Тауриэль пришла к выводу, что единственный способ доказать Леголасу, что она не заинтересована в нем и что они могут быть лишь друзьями – это найти себе пару. Но тут снова была проблема: если Тауриэль и нравилась кому, то этот кто-то вовсе не хотел перейти дорогу принцу и стать его соперником, а потому держал свои чувства при себе. Тауриэль очень быстро поняла, что, пока Леголас проявляет к ней интерес, найти себе кого-то среди подданных Трандуила можно и не пытаться.

Идеально было бы встретить кого-то из Лориэна или эльфов Ривендалла, но Тауриэль никогда не бывала дальше Озерного города, а его жители совершенно не вызывали у нее симпатии, да и на саму Тауриэль смотрели со смесью недоверия и слепого восхищения – никуда не годится. Гостей в королевстве Трандуила не было ни разу, по крайней мере на ее памяти, пленники-то и те впервые. Тауриэль оглянулась на гнома, которого только что заперла в темнице. Тот прижался лбом к решетке в двери и счастливо-мечтательно вздохнул, глядя ей в след. “Да нет, гном – это глупая идея,” – подумала Тауриэль. В истории ее народа бывали случаи, когда эльфы влюблялись в смертных людей, но чтобы в гнома? Никогда.

– Почему этот гном так смотрит на тебя? – Леголас оказался легок на помине. – Чего он хочет? – подозрительно спросил принц.

– Откуда я знаю? – возмущенно фыркнула Тауриэль. – А он довольно высок… для гнома. Тебе так не кажется? – из чистой вредности добавила она и быстро пошла прочь.

– Но также уродлив, – буркнул в ответ Леголас, а потом принялся очень недружелюбно глядеть на вышеупомянутого гнома.

Разумеется, реакция принца не укрылась от Тауриэль. И, разумеется, она собиралась воспользоваться ситуацией: если Леголас вот так сразу поверил в то, что ей понравился гном, значит есть шанс убедить его, что эта симпатия довольно сильна и, главное, небезответна – тогда можно надеяться, что Леголас все же поймет тщетность своих попыток добиться взаимности и, наконец, оставит ее в покое?

Тауриэль пришла к выводу – непременно нужно добиться того, чтобы гном ее поцеловал. Тогда Леголас осознает, что у него нет никаких шансов. Воодушевившись этой идеей, Тауриэль решила вернуться к темнице поздно вечером после дежурства и попробовать охмурить гнома. Хотя, разумеется, у нее были некоторые сомнения. Например, Тауриэль переживала, что гном может не захотеть общаться по-хорошему – станет хамить или просто отмалчиваться. И тогда весь план провалится. Но отступать Тауриэль не собиралась и была тверда в своем намерении все же попытать счастья.

Кили не был уверен, что Рыжая придет. Конечно, ему удалось привлечь ее внимание, но кто их знает, эльфов этих? Так что Кили волновался и переживал, но, когда эльфийка все же появилась, он постарался ничем не выдать своих волнений – ведь чем спокойней и уверенней он будет выглядеть, тем скорее ей понравится.

Гном стоял, привалившись спиной к стене и флегматично подбрасывал какой-то небольшой блестящий черный камешек. Тауриэль посчитала камешек вполне подходящей причиной, чтобы завести беседу.

– Камень у тебя в руках. Что это? – спросила она.

– Талисман, – ответил гном. – На нем лежат мощные чары, и если кто-то кроме гнома дотронется до него… то будет навеки проклят!

Тауриэль ощутила разочарование – похоже ее единственная надежда на возможность избавиться от столь нежелательного внимания принца таяла на глазах.

– А может и не будет, – весело отозвался гном. – Это просто памятка. Матушка дала мне его, чтобы я не забыл свое обещание.

– Какое обещание? – Тауриэль и правда стало интересно.

– Вернуться домой. Матушка считает, что я слишком безрассудный.

– А ты безрассудный? – взяла быка за рога Тауриэль.

Леголаса она заметила сразу – он стоял двумя пролетами выше и наблюдал за ней и гномом. Поэтому Тауриэль старалась вдвойне: ей нужно было не только понравиться гному, но еще и Леголаса заставить поверить в то, что и ей этот самый гном нравится.

Сначала Тауриэль долго и вдохновенно вещала о звездном свете, его красоте и его значимости для каждого эльфа. Кили – так звали гнома, к большому удивлению Тауриэль, слушал очень внимательно, а потом поведал, как однажды ему довелось увидеть “кровавую луну”. Разумеется Тауриэль такой луной удивить было сложно, но она изо всех сил демонстрировала свою полную заинтересованность и терпеливо слушала рассказ гнома.

Кили был уверен, что понравился рыжей Тауриэль – так представилась эльфийка. Они проговорили несколько часов, а когда рыжая ушла, никто из гномов больше не попытался пошутить или подколоть его, и это только подтверждало, что Кили на верном пути, а значит и до поцелуя рукой подать. Условие спора, которое он сам предложил когда-то сгоряча, больше не казалось невыполнимыми.

– Ты действительно решил выиграть это пари? – полюбопытствовал Фили.

– Еще бы! – гордо подтвердил Кили.

Тауриэль повадилась приходить к дверям темницы Кили каждый день поздно вечером. И каждый вечер Леголас оказывался неподалеку и не спускал с нее глаз. Поэтому Тауриэль из кожи вон лезла, пытаясь понравиться гному, и чтобы тот, наконец, захотел ее поцеловать: нежные улыбки, легкий флирт и романтические разговоры – Тауриэль никогда и не подозревала в себе коварную соблазнительницу.

Но если с улыбками и флиртом она освоилась легко, то выбор интересных тем для романтических разговоров представлялся настоящей проблемой. О чем вообще можно говорить с гномом? Как оказалось, практически обо всем. Сначала Тауриэль старалась держать марку и распиналась о чем-то возвышенном и красивом. Гном не отставал. Они говорили о ярком солнце и загадочной луне, о далеких звездах и белоснежных облаках, о буйном ветре и быстрых горных реках, о зеркальной глади озер и пенных морских волнах, о бездонных горных ущельях и зеленых заливных лугах. Быть романтичной оказалось довольно утомительно, к тому же у гнома так до сих пор и не возникло желание ее поцеловать.

Кили никогда прежде не задумывался о красоте окружающего его мира. После всех этих разговоров с Тауриэль, когда они часами обсуждали небо, звезды, реки, леса и цветы он тоже не стал больше о них задумываться. Ну, то есть Кили всегда осознавал, что, например, высокое лазурное небо с плывущими по нему пушистыми белыми облаками или радуга после дождя – это красиво, но у него не было вечности впереди, чтобы стоять, ничего не делая, и подолгу пялиться на все это великолепие. Может бессмертный эльф и мог себе позволить часами созерцать красоты природы, а потом сочинять сонеты и оды, воспевающие эти самые красоты, но вполне себе смертному гному время было дорого. Нет, Кили, конечно, как и многие другие гномы, любил слагать песни о работе в кузне и восхищаться раскаленным металлом или превосходными творениями гномов-ювелиров, но он точно никогда не стал бы воспевать небо, которое очень далеко и никак лично его не касается.

Однако несмотря на все свои гномьи привычки, Кили, временами удивляя сам себя, нес такую возвышенную романтическую белиберду, восхищаясь каждым ручейком и каждой ромашкой, что прониклись даже другие гномы. Подгорный народ вообще отличался тем, что любил основательность и не терпел никакой халтуры – если уж делаешь что-то, то делай это вдумчиво и хорошо. Поэтому спустя неделю “ухаживаний” за эльфийкой, Кили неожиданно удостоился одобрения от Двалина.

– Я смотрю, ты, парень, всерьез за дело взялся. Это правильно. Докажи этим остроухим, чего стоит гном, а то больно они любят носами крутить.

Конечно, благословение Двалина не отменяло спор, но оно означало, что гномы больше не смеялись над ним, наоборот – его старания оценили.

Вот если бы еще рыжая оценила его старания! А то, несмотря на все занудно-романтические беседы, длящиеся часами, эльфийка его пока так и не поцеловала.

Тауриэль казалось, что она уже исчерпала все темы для разговоров. Ну о чем еще романтичном они могли бы поговорить? Она даже во время дежурств об этом думала, но в голову так ничего и не пришло. Наверное оттого, что все романтические темы закончились, Тауриэль как-то неожиданно проговорилась о своих тренировках по стрельбе из лука. К ее большому удивлению Кили тоже оказался лучником. После этого все романтические разговоры были разом забыты. Тауриэль теперь задерживалась у темницы гнома куда дольше, чем раньше. Иногда они до самого утра обсуждали разные техники стрельбы, спорили о лучшей форме лука и материалах для изготовления тетивы, и еще о куче всяких разных стрелковых премудростей и секретов. Иногда они вместе смеялись до слез, иногда успевали почти разругаться, когда сильно не сходились во мнениях и каждый страстно пытался доказать другому свою точку зрения. Но на следующий вечер, обычно ближе к полуночи, Тауриэль снова приходила к темнице Кили и они начинали по новой.

Конечно, разговоры о стрельбе из лука Тауриэль могла бы вести с любым эльфом, но что такого нового мог сказать ей другой эльф о стрельбе из лука? А вот гном знал много такого, о чем Тауриэль и подумать не могла, с другой стороны – она тоже частенько удивляла его своими знаниями, и этот обмен опытом был просто невероятно интересен. Потом они как-то незаметно перешли к обсуждению техники рукопашного боя, боя на мечах, метания кинжалов, и Тауриэль, показывающая гному очередной прием ближнего боя с охотничьим ножом, вдруг поймала себя на том, что откровенно наслаждается этими ежевечерними или, правильнее сказать, еженощными разговорами, и уже давно и думать забыла о поцелуе, ради которого, собственно, все это и затевала.

Кили, которому до зубовного скрежета надоело говорить каждый вечер о птичках и цветочках, как-то совсем не ожидал, что Тауриэль однажды заведет разговор о стрельбе из лука. Разумеется, Кили не мог упустить шанс и не поговорить, наконец, о чем-то действительно для него интересном, тем более, что эльфийка вовсе не возражала. Как оказалось, эта тема, действительно, была близка не ему одному. Кили и оглянуться не успел, как они с Тауриэль, вместо обычных слащаво-романтичных бредней принялись всерьез обсуждать техники стрельбы. И это было по-настоящему захватывающе. Среди гномов лучников было немного – его народ в основном предпочитал в бою топоры. Мечи тоже были достаточно широко распространены, а вот луки особой популярностью не пользовались. Так что Кили, можно сказать, дорвался.

Они обсуждали, спорили до хрипа, хохотали над чем-то, как сумасшедшие, делились опытом и снова спорили. А уж когда речь зашла о приемах ближнего и рукопашного боя, то принялись еще и демонстрировать друг другу приемы и навыки, а потом снова спорили и снова смеялись. И Кили, глядя на Тауриэль, размахивающую руками в процессе демонстрации приема с охотничьим ножом, думал, что вот таких эльфов, как его рыжая, больше нет. Все остроухие вокруг скучные и занудные… хотя, возможно, они просто притворяются? Ведь Тауриэль сначала тоже вела себя довольно-таки сдержанно. Кто их вообще разберет, эльфов этих? Но в одном Кили был совершенно уверен: так или иначе ему точно досталась самая бешеная баба из местных! Про поцелуй, необходимый для победы в споре, Кили в тот вечер так и не вспомнил.

Также Кили совершенно не обращал внимания на тот факт, что у их с Тауриэль личной жизни было много свидетелей. И если некоторые гномы, вроде Бомбура, Дори, Нори или Балина с Оином относились к этим вечерним встречам, что называется, философски – слушая вполуха и иногда качая головой, то были и те, кто очень живо интересовался достижениями Кили на любовном поприще. Разумеется, в первую очередь это относилось к Фили. Тот очень внимательно слушал все разговоры и трепетно следил, чтобы эльфийка ничем не обидела нежные чувства его брата, хотя никаких чувств там, вроде как, и быть не должно было. Двалин, Бофур и Глоин слушали и одобрительно кивали, восхищаясь тем, как умело Кили охмуряет остроухую, и очень гордились им. А еще Ори, который всегда прислушивался изо всех сил. Вот только интерес у него был совсем другой: узнать побольше о дивном народе из уст представительницы этого самого народа было, по мнению молодого летописца, большой удачей, и он не мог такой случай упустить. И несмотря на то, что стражники оставили его блокнот с записями при нем, но отняли писчие принадлежности, видимо опасаясь, что с их помощью он сможет открыть замок, Ори все равно внимательно слушал и старался все запомнить, чтобы потом, при случае, занести полученные знания в летопись.

Ну и конечно таким же невольным свидетелем «ухаживаний» оказался и Торин. Его камера была немного отдельно от остальных, но зато почти напротив камеры Кили, и обзор у короля был просто прекрасный. Первое время Торин мало обращал внимания на все это безобразие, стараясь по возможности переговариваться с Балином, чья камера была ближайшей к его. Но постепенно частые визиты эльфийки привлекли внимание короля. Правда, поначалу он больше переживал, чтобы эти визиты не совпали со временем прихода Бильбо к его собственной камере. Но рыжая приходила значительно позднее, и Бильбо давно успевала уйти. Так что Торин успокоился и от нечего делать принялся наблюдать за племянником и его пассией.

А посмотреть было на что: эти двое увлеченно несли ахинею о звездном свете и луне. Торин только диву давался – как можно часами обсуждать такие вещи? Ну звезды, ну луна. О чем тут говорить-то? Тем не менее, Кили и эльфийка продолжали изо дня в день обсуждать красоты природы, солнце, ветер и прочие мало интересующие любого нормального гнома, вещи. А Торин продолжал наблюдать… и не только за племянником и рыжей – неожиданно у этой странной парочки обнаружился еще один зритель.

Белобрысого эльфа Торин заметил не сразу. Тот всегда держался поодаль и в тени, словно не хотел, чтобы его присутствие обнаружили. Однако от Торина почему-то не скрывался, из чего Торин сделал вывод, что эльф не желал быть обнаруженным только своей соплеменницей. Так или иначе, эльф появлялся каждый вечер и тоже был один, как и Торин, чья камера находилась поодаль от остальных, поэтому спустя какое-то время между ними установился своего рода контакт.

Как только рыжая приходила к камере Кили, на своем посту появлялся загадочный эльф, и они с Торином молча переглядывались – вроде как приветствовали друг друга. Слушая, как эльфийка восторженно лепечет что-то о том, что свет звезд – это память, Торин бросал на белобрысого немного недоверчивый взгляд – мол, правда что ли? На что тот чуть склонял голову на бок, это означало – «да». Или когда Кили вспоминал, как они с братом и дядей однажды, доставляя заказ на несколько дюжин подков и подпруг, шли по пояс в снегу через лес, а вокруг звенели, словно серебряные колокольчики, ветви деревьев, покрытые тонким слоем льда, эльф вопросительно приподнял бровь, глядя на Торина, и тот едва заметно кивнул, подтверждая правдивость этой истории. Но чаще, слушая разговоры племянника с эльфийкой, Торин просто закатывал глаза и качал головой: «Какая чушь!» Эльф в ответ морщил нос и передергивал плечами: «Чушь!» А когда молодежь неожиданно принялась обсуждать луки со стрелами и боевые техники, Торин, на слегка удивленный взгляд эльфа: «Серьезно?» – снисходительно улыбался в ответ краешком губ: «Не только ваш народ знает толк в луках!» В общем, странные у них с белобрысым сложились отношения… да и не отношения вовсе. Хотя, Торин должен был признать, что этот эльф вроде как вызывает у него некоторую, вполне себе дружескую, симпатию.

Комментарий к Глава тринадцатая, или Хозяева леса (часть первая)

Глава получилась очень большой, поэтому первая часть выйдет, традиционно, в субботу, а вторая – завтра, в воскресенье :D

========== Глава тринадцатая, или Хозяева леса (часть вторая) ==========

Все же байки о том, что Трандуил – любитель пышных празднеств, на которых спиртное льется рекой, оказались правдой. По крайней мере, именно к такому выводу пришла Бильбо, которой хватило одних суток, чтобы более-менее осмотреться в той части дворца, где располагались подземелья, в которых содержались гномы, а также находился очень большой винный погреб, наполненный бочками, флягами и бутылями с вином, сидром, различными настойками и наливками. Вот именно через этот погреб Бильбо и решила удрать, придумав хитроумный план побега для всего отряда. Осталось лишь дождаться подходящего случая. Подходящий случай выдался всего через несколько дней, когда Трандуил решил закатить очередную грандиозную пирушку.