Текст книги "От перемены мест слагаемых (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Бильбо нахмурилась – слишком много лишних звуков и лишних мыслей! Она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на ощущениях: ток воздуха слабо шевелил кудряшки на голове, от плавильни шло тепло, но тепло шло и снизу! Вот оно! Бильбо, не открывая глаз, опустилась на четвереньки и стала разгребать драконье золото Эребора, которое тоже было теплым на ощупь. Чем глубже доставала Бильбо, тем больше возрастал и жар, но обжигающим все равно не становился. Когда любопытство взяло верх над инстинктами, Бильбо открыла глаза, еще раз широко загребла золото рукой, отбросила – и обнаружила тёмно-рубиновое, переливающееся и сияющее мягким мигающим светом яйцо! По всей видимости – драконье яйцо. У Бильбо перехватило дыхание, когда эта мысль окончательно уложилась в голове – она держала еще не вылупившегося дракона! Возможно, единственного во всем Средиземье! А главное – маленького!

Бильбо инстинктивно прижала небольшое яйцо к груди так, как прижимала иной раз двоюродных и троюродных племянников – следовало позаботиться о крошке-драконе! Первой мыслью было пойти к Торину или Гэндальфу и рассказать им все, но хотя первая мысль обычно считается самой удачной, Бильбо отвергла её по некотором размышлении: Торин спит, а остальные гномы, только заподозрив, что дракон, который разрушил их королевство и несколько раз чуть не убил любимого короля, в каком-то виде, но жив, тут же устремятся добивать его! Но ребёнок же не виноват!

Гэндальф в свою очередь был непредсказуем – он с легкостью может принять яйцо “на посмотреть”, а потом просто взять и не вернуть! И Бильбо никогда не узнает, какие они – маленькие драконята! Хоббитянка тяжко вздохнула, и ей показалось, что из-под скорлупы донеслось отражение её собственного вздоха, вдобавок, яйцо чуть содрогнулось. Сердце Бильбо дрогнуло в ответ.

– Бедняжка! Тебе же холодно! Полежи-ка пока под той колонной – она здорово нагревается от соседства с плавильней, – ласковое воркованье в этот момент совсем не казалось азартной любительнице приключений и Приключений неуместным, – а тётя Бильбо скоро вернется и устроит тебе гнёздышко поуютнее!

С этими словами устроив яйцо под упомянутой колонной, Бильбо слегка воровато закидала его золотом, пристроила сверху большую чашу и отправилась на поиски одеял и прочего, что могло сгодиться для обогрева крошки-дракона. И ей было совсем невдомек, что Двалин, которому приспичило посмотреть на опустевшую без дракона сокровищницу, всё видел.

И не собирался быть милосердным.

========== Глава двадцать четвертая, или Научные изыскания ==========

Гэндальф покидал сокровищницу со смешанным чувством: с одной стороны, дракон теперь был повержен без всяких вопросов, а золота в Эреборе только прибавилось, сплошная выгода, иначе говоря; а с другой – странное свечение, обожжённая рука Торина и то, как отреагировал гномий король на заклинание подчинения дракона, как вздрогнула вся гора – это не давало Гэндальфу покоя. У мага и волшебника с многовековым опытом было неприятное ощущение, будто он прошляпил что-то важное прямо под своим носом! И хотя нос был со всех сторон выдающимся, радости это не добавляло. Поэтому волшебник сделал то, что всегда делал в трудных и запутанных ситуациях – отправился в библиотеку. По крайней мере, в этот раз ему повезло – можно было не скакать в Минас-Тирит, библиотеки Эребора были почти столь же обширны, особенно – самые древние, которые находились как раз в северных от сокровищницы залах на пару уровней ниже.

Маг раздраженно пристукивал посохом на ходу, кряхтел и ругался вполголоса, но услышал приближающиеся шаги эльфа, судя по всему – решившего присоединиться к нему Леголаса. Поэтому Гэндальф принял вид степенный, ругаться перестал, но ускорил шаг в надежде зарыться в книги раньше, чем принц догонит его с каким-нибудь чрезвычайно важным вопросом вроде “Почему меня не любит Тауриэль?”

Отчасти надежды мага оправдались – он успел свернуть в библиотеку и даже найти секцию с манускриптами, которые описывали мир на заре Эпох, в те времена, когда драконы не были такой уж редкостью и можно было найти сведения об огнедышащих ящерах. Однако легконогий Леголас подоспел следом слишком быстро – Гэндальф не успел выбрать фолиант и зарыться в него хотя бы на пару страниц, чтобы выглядеть окончательно недоступным для легкомысленных вопросов.

Некоторое время принц почтительно наблюдал за магом издали, но через пару минут хваленое терпение бессмертных эльфов истощилось и Леголас пошел на приступ:

– Митрандир, мне жаль отнимать часть твоего бесценного времени, которое ты предпочел проводить в библиотеке Эребора, неожиданно обширной, вероятно, чтобы найти ответы на вопросы, которые возникли у тебя после магической схватки с мертвым драконом…

Гэндальф все ждал, что Леголас выдохнется и подойдет наконец к сути своего вопроса, но дыхание принц, похоже, умел задерживать просто на невероятное время. Наверняка, отличный пловец. Сосредоточиться на древнем кхуздульском наречии и витиевато выстроенных фразах заглавий не получалось, а эльф всё продолжал:

– … который был столь удачно повержен в прах с неожиданной помощью мисс Бэггинс и волшебным артефактом, который напомнил мне сказания о Сильмариллах и некоторые баллады об Эарендиле, отце славного лорда Элронда…

Волшебник со злостью пристукнул посохом об пол, разжигая кристалл в навершии, чтобы добавить света и хоть как-то выразить недовольство: замолкать Леголас, похоже, не планировал. Зато на глаза магу попался фолиант с весьма многообещающим названием: “Сказания о природе природ и веществе веществ, которые окружают каменное горное королевство гномов, в том королевстве проживающих, потомков славного Дурина Бессмертного по прямой линии родства”. Гэндальф вытянул тяжелый том с пыльной каменной полки высокого стеллажа, оглянулся в поисках места для чтения и чрезвычайно обрадовался, когда обнаружил виднеющийся через два пролета высокий и тоже каменный стол, на том же месте, где тот стоял и двести лет назад.

Всё это время Леголас монотонно продолжал задавать вопрос, но, видимо, осознал, что внимание волшебника скоро не будет принадлежать ему, и заметно ускорился:

– Слышал ли ты, о Митрандир, сказания, подобные легендам, в которых известно о счастливых супружеских союзах эльфа и человека, но о союзе эльфа и гнома? – помялся и добавил гораздо тише: – И что происходило с эльфами, которые любили без ответа?

Гэндальф вздохнул с облегчением, услышав наконец ясный вопрос, задумчиво и бережно уложил книгу на стол, сдул пыль с обложки, поставил посох поближе, чтобы было удобно читать, и только потом ответил:

– Нет, Леголас, сын Трандуила, я не слышал о любви гнома и эльфа, – и стоило принцу облегченно вздохнуть, мстительно добавил: – Но всё когда-нибудь случается впервые, возможно, мы наблюдаем новую легенду!

Эльф поник и развернулся уже на выход, почтительно поблагодарив за ответ, когда Гэндальф ворчливо высказался на второй вопрос:

– А те эльфы, сердце которых занято недоступным возлюбленным, одиноки и хорошо стреляют! Отпусти дела сердечные, принц Лихолесья, на нашем пороге беда пострашнее! И надо уже разобраться, что там с драконом… – с этими словами маг демонстративно зарылся в книгу.

Время за чтением не то чтобы летело (вспоминать древний кхуздул было муторно), но через пару часов Гэндальф убедился, что этот фолиант бесполезен – все наводки и намеки, которые не менее, чем по странице текста, подводили к описанию жизни и смерти существ, похожих на дракона, оказались пустышками. Явно следовало обратиться к другим томам, и как можно скорее! Магу не удавалось избавиться от чувства, что время в данном случае играет не последнюю роль и нужно найти ответы на вопросы сколь возможно быстро.

Когда Гэндальф с кряхтением поднялся с каменного, кто бы сомневался, кресла, его внимание привлекла мелькнувшая рыжая макушка Ори, который неизвестным образом подобрался незамеченным так близко. Маг уже собрался подхватить “Сказания о природе…” и поставить их на место, когда прямо из-под руки раздалось вежливое покашливание. Гэндальф вздрогнул и помянул недобрым словом древний кхуздул – если бы он не погрузился в книгу и разбирание кривоватых рун так глубоко, то наверняка заметил бы приближение двух гномов!

Фили еще раз вежливо кашлянул справа, Ори покряхтел и вышел из-за стеллажа, встал немного позади старшего гномьего принца, всем своим видом выдавая смущение. Гэндальф понял, что эти тоже с вопросом. Однако Гэндальф по отсутствию Кили понял и то, что либо Торину стало гораздо лучше, и младший принц отправился вести светские своеобычные беседы с эльфийкой, либо Торину стало хуже, и тогда младший принц сидит при нем неотлучно, пока старший домогается от Мудрого ответов.

Гэндальф тяжко вздохнул, сел обратно в кресло, делая вид, что его совсем не беспокоит твёрдое каменное сиденье, для пущего эффекта свёл кустистые брови и грозно хмыкнул:

– Итак?..

Ори покраснел и потупился, Фили наоборот – выпрямился и улыбнулся, подтверждая своим безмятежным видом предположение, что Торину стало лучше. Заговорил тоже принц:

– Таркун, ты искусный маг и тебе знакомы многие, самые странные создания Средиземья, – впечатление от пафосного и официального начала портил озорной блеск глаз, – взять хоть эльфов!

Гэндальф не удержался и хмыкнул. Надо будет в следующий масштабный поход подбить пойти эльфа и гнома одновременно. И насчет кандидатуры эльфа уже можно не раздумывать – дыхалка у Леголаса хорошая, далеко пойдет, во всех смыслах.

Фили тем временем продолжал:

– Но у нас появился вопрос касательно хоббитов, – тут Ори почему-то окончательно покраснел и потупился. – Могут ли хоббиты и хоббитянки, промышляющие разведчицким ремеслом, пропадать из виду просто на ровном месте? – принц даже подался вперед, так его интересовал ответ.

Гэндальф прищурился, важно выпрямился и приготовился напустить туману в своей излюбленной манере, когда его осенила идея, как можно использовать нежданный подарок судьбы в виде двух любопытствующих гномов.

– Я скажу, что знаю, если вы поможете мне найти здесь, – впечатляющий широкий жест по стеллажам и полкам, – рукописи о драконах!

Теперь, как только речь зашла о книгах, вперед выступил растерявший скромность Ори и начал задавать уточняющие вопросы: какой Эпохи магу требуются манускрипты? какой тематики? о чем конкретно в жизненном цикле драконов? После чего рыжий книгочей отправился отсчитывать стеллажи от входа в западном направлении, ориентируясь на только ему понятные знаки и метки. Через некоторое (весьма короткое) время Ори объявился вновь, запыхавшийся и пыльный, поманил с собой и мага, и принца, и повел их в прежнем направлении, где указал на завалившийся поперек прохода стеллаж. Обойти махину не представлялось возможным, поэтому пришлось перемещать силами двух гномов и одного мага.

Гэндальф орудовал посохом как рычагом, Фили и Ори помогали изо всех сил, но этих сил едва хватило, чтобы поставить стеллаж на прежнее место. Зато все трое были вознаграждены открывшимся видом на тупичок в закоулках библиотеки и большие полки, выкрашенные красным, с огромными чернеющими по боковинам рунами: “ДРАКОНЫ”.

Гэндальф не удержался от вздоха облегчения и слабой улыбки, Фили довольно отряхнул руки, Ори важно и уверенно кивнул, видимо, рассчитал, что книги должны найтись именно тут. А потом оба гнома выжидательно уставились на Гэндальфа, очевидно ожидая выполнения его части сделки.

– Исчезать на ровном месте, друзья мои, хоббиты умеют не больше вашего, разведчики они или не разведчики, – с этими словами маг похлопал разочарованного Ори по плечу и прошел к книгам.

Следовало сосредоточиться на поиске важных ответов.

Маг оценил открывающиеся перспективы – полки были очень большими. Просто-таки весьма. Гэндальф покряхтел для порядка и взялся разбирать неаккуратные кучки пергамента, ряды тяжелых фолиантов и ветхие свитки. Здешние названия тоже отличались изрядной витиеватостью, но уже имели прямое отношение к драконам. Правда, волшебника не покидало ощущение, что рыться и в одном гномьем шкафу можно до бесконечности, поэтому он еще разок тяжко вздохнул, выбрал самые многообещающие манускрипты и отправился вчитываться в них обратно к столу.

Часы проходили за часами, но разгадка странного свечения и не менее странного мигания туши уже несколько дней как мертвого дракона все не находилась. Гэндальф пролистывал том за томом: “Драконы пламенные, огненные, жаром пышущие как печи доменные, но во все стороны, и пламя их по ранжирам обжигания”, “Драконы и слухи о них по землям и горам распространяемые, идущие вперёд ящуров, славящие силу, мощь и зловредность гадостных созданий Тёмного”, “Загадочные и окутанные тайной кромешной знания затенённые о тени драконьей и силе чешуи непробиваемой”, “Колдовская сила грозных глаз золотистых и голоса лилейного, очаровывающего и волшебнического, волю в раболепство обращающего”, “Зубья драконьи, мечам подобные по остроте и размеру в сопоставимости с размером гнома, да когти драконьи, которые уподобить копьям можно – для обороны средства от гадин подгорных, подводных и подлунных”…

Гэндальф с привычным упорством прорывался сквозь занудные, избыточно подробные формулировки, которые больше затеняли смысл, чем обнаруживали его, но надежды не терял. После нескольких партий просмотренных рукописей маг уже готов был сам заговорить на древнем кхуздуле, причем заговорить неласково.

Неудивительно, что появление эльфийки он тоже пропустил.

Гэндальф обратил внимание на мелодично звучащую поблизости речь только тогда, когда ему захотелось подпеть некоторым словам – воспринимались они после кхуздула совершенно как музыка. Стараясь не показать своего интереса, Гэндальф бросил взгляд на застывшую рядом Тауриэль и прислушался:

– … Это было несправедливо, Митрандир! – голос просто исходил благородным негодованием, кажется, ничего подозрительного эльфийку не тревожило. – Владыка Лихолесья не имел права так долго игнорировать угрозу! Пауки появлялись и прежде, но не в таких же количествах!..

Гэндальф глубокомысленно и многозначительно хмыкнул. Утвердительно. Для поддержания вежливой беседы хватит, а большего он себе позволить не может – драконы, спрятавшиеся в древних рунах не хуже, чем за мощными стенами, насмешливо ждали разгадывания своей загадки.

Через четверть часа и еще один отложенный том, Гэндальф вновь обратил внимание на все никак не могущую угомониться собеседницу. Негодования в мелодичном голосе только прибавилось:

– … И это после шести сотен лет непорочной службы! Вот так просто – изгнать меня за мои идеалы – за идеалы всех светлых эльфов! – и придуманную принцем любовь!..

Оценивать в подобной ситуации кто прав, а кто виноват, маг считал недальновидным (страшнее оскорбленной в лучших чувствах женщины, эльфийки ли, гномки ли, хоббитянки ли, неважно, противника нет), поэтому похмыкал с некоторым сомнением, но доброжелательно и сочувствующе. Судя по кратковременному повышению тона, плавно переходящему в задумчивый и даже чуть виноватый, с интонацией он угадал.

Убедившись, что Тауриэль вышла на спокойное русло разговора, маг почти перестал вслушиваться, только хмыкал иногда одобрительно и протяжно, с этакой лукавой хитринкой – мол, я знаю, знаю, что тебя гложет, но все наладится – а сам изучал и расшифровывал очередной источник бесценных и редких знаний о драконьей породе.

Пару раз, правда, Гэндальф хмыкнул невпопад – когда находил какой-то подходящий фрагмент картины, которая начинала складываться и обрисовывать произошедшее. Эти реплики, если их можно назвать таковыми, получились радостными и, кажется, то ли смутили эльфийку, то ли заставили задуматься – замолкала она так надолго, что маг уже дважды думал, будто она ушла. Но каждый раз обманывался.

В конце концов даже его – волшебное – терпение подошло к концу, поэтому Гэндальф поднял взгляд от фолианта, строго поглядел на раскрасневшуюся (и с чего бы?) Тауриэль, важно прочистил горло и заявил:

– Сейчас меня беспокоит дракон и его окончательная гибель, а также – войско, идущее войной на Эребор, в котором мы и находимся! Пусть это также беспокоит и вас, уважаемый капитан стражи!

Тауриэль покраснела еще пуще, но вежливо склонила голову, принимая намек, и попрощалась, правда, как-то странно:

– Благодарю тебя, о Мудрый Митрандир, за твое время, потраченное на беседу со мной! Но если бы не ты, я бы никогда не подумала, что союз эльфа и гнома – еще одна возможная легенда – может стать реальностью! Да и твое согласие поговорить с гордым королём гномов сняло с моей души последние сомнения! – глаза Тауриэль сияли, а Гэндальф осознавал, что пропустил нечто крайне важное.

Рыжая эльфийка тем временем по-военному четко развернулась на каблуках и прошелестела прочь из библиотеки. А маг потряс головой, ударил посохом посильнее, чтобы читать было ещё удобнее, и сделал вид, будто сам себя этим жестом обманул. Посохом хотелось постучать себе по голове.

“Дракон, – напомнил себе великий маг, член Белого Совета, Мудрый и просто Гэндальф Серый. – Всё дело в драконе.”

Комментарий к Глава двадцать четвертая, или Научные изыскания

Уважаемые читатели, я вас случайно дезинформировала – Двалин в этой главе уже не поместился :D Разборки с драконом будут чуть позже :D

========== Глава двадцать пятая, или Истина где-то рядом ==========

Пока Гэндальф с пользой (и без пользы) проводил время в библиотеке, Бильбо добывала информацию своим обычным способом: из взаимодействия с окружающим миром. Так, например, она выяснила, что драконы умеют размножаться и длить свой род даже после смерти, хотя, видимо, все же не без помощи со стороны – чего-то же дожидалась эта туша, когда потихоньку сливалась с золотом и смиренно ждала своей очереди.

Пытливый ум Бильбо работал над дивной загадкой все время, пока она искала достаточно ненужные одеяла или какую-нибудь согревающую ветошь, но в разорённом драконом-родителем Эреборе такого резерва днём с огнём было не сыскать. Впрочем, Бильбо не отчаивалась и даже решилась немножко разграбить дальнюю залу сокровищницы, где грудами были навалены выделанные звериные шкуры и меховые накидки разной степени торжественности.

Хоббитянка была уже на полпути (в буквальном смысле) к осуществлению своего дерзкого плана, когда её перехватил Кили: младший племянник Торина просил подежурить её у постели дяди, ссылаясь на то, что с ней рядом дядя всегда выглядит спокойнее. Отмазка у Кили была, конечно, так себе – даже доросток бы понял, что младший принц попросту хочет отлучиться на очередную продолжительную беседу с одной остроухой особой – но Бильбо прекрасно понимала и другой факт: раз Кили просит о подмене, значит, здоровье Торина вне опасности. А кто Бильбо такая, чтобы препятствовать монаршему племяннику в деле очарования капитана эльфийской стражи? Вот именно – даже не тётя! А вот упускать свой шанс провести возле Торина почти всю ночь, немилосердно наслаждаясь этим простым фактом и одновременно не вызывая никаких подозрений, Бильбо точно не собиралась. Даже дракончик не выдерживал соперничества с беспокойством за Торина и возрастающим к нему чувством.

Поэтому Бильбо кивнула, улыбнулась и сделала вид, что совершенно не заметила, как гном вздохнул от облегчения – как бы то ни было, а попросту оставить пострадавшего дядю без присмотра у Кили не поднялась бы рука.

Так что Бильбо резко сменила маршрут, понадеявшись на драконью выносливость даже в столь нежном возрасте и жар от плавильни.

Торин, когда она вошла, мирно посапывал, повернувшись на бок и устроив руку словно нарочно так, чтобы она могла послужить подушкой. Впрочем, за столько лет бытования с неугомонными племянниками должны были выработаться привычки находить удобство даже в таких позах: когда руки и бока немилосердно отдавливаются подросшими охламонами. Думать о том, какой Торин семейный, оказалось неожиданно легко и приятно хотя бы потому, что образ вырисовывался четко и легко: забота его о племянниках и племянников о нем была непритворной, пусть и не всегда явной.

Бильбо сидела возле Торина, раз в час меняла компресс на его лбу, вздыхала и вглядывалась в гнома, который так неожиданно похитил её профессиональное спокойствие и её склонное всегда больше к Приключениям сердце. Несколько раз она проверяла и повязку на руке, с облегчением убеждаясь, что ожог проходит немыслимо быстро, видимо, мазь Оина была даже сильнее мази тётушки Вешенки! Бильбо никогда не отличалась покладистым нравом и особенно в бытность свою доростком пережила все мыслимые травмы. Так что опыт ожогов у неё очень даже был. Другое дело, что с возрастом мисс Бэггинс стала играть гораздо изящнее, несмотря на то, а может и благодаря тому, что игры становились всё опаснее.

Торин мирно спал и очевидно поправлялся, Бильбо могла спокойно быть рядом – на эту ночь ей для счастья всего точно хватало. А с драконом можно разобраться и с утра, когда Торин вновь станет недоступен за стеной своих королевских дел.

В то же время, пока Бильбо дежурила возле кровати Торина, Гэндальф безуспешно пытался избавиться от назойливых собеседников, а Кили с Тауриэль увлечённо обсуждали всё на свете, кроме, разве что, окончательно сгинувшего дракона, один помрачневший гном осуществлял свои далеко не мирные намерения.

Поначалу растерявшийся, но решительно настроенный окончательно закрыть все возможные вопросы с драконом, Двалин затаился в сокровищнице, ожидая, пока все заинтересованные и не очень лица разойдутся по своим делам. Ждать пришлось довольно долго – разведчица то и дело сновала мимо, на ходу каждый раз проверяя наличие драконьего яйца под колонной. Однако разведчица была не единственной в эту бессонную ночь, кто не давал Двалину подобраться ближе: особым успехом сегодня пользовалась библиотека, а верхние галереи вдобавок оккупировали эльфы! Там, конечно, был ещё Кили, но в данном случае это Двалина не успокаивало. Зато его успокаивало другое: шанс разобраться с драконом навсегда.

Упорство и терпение – недостаток и добродетель подгорного народа в полной мере проявлялись в младшем сыне Фундина, поэтому Двалин почти легко дождался глухого часа даже в популярной нынче вечером сокровищнице, подобрался к схрону, разгреб поспешно набросанное на яйцо золото, удивился серьезной тяжести рубиново переливающейся скорлупы, обхватил ладонями, прижал к себе покрепче и понес в сторону плавилен.

– Тепла тебе хочется, тварюшка, да-а?.. Будет тебе тепло!..

В одном из чанов золото как раз очень удачно закипело.

***

Ближе к утру Гэндальф удовлетворенно, но и озабоченно захлопнул фолиант, рассекретивший наконец происходящее с драконами после смерти. Проблем, как выяснилось, меньше не стало, ибо всё необыкновенное, что они видели вчера в сокровищнице, означало – у дракона осталось потомство! Яснее стала и общая картина происходящего с драконами в мире Арды. По крайней мере стало ясно, откуда у них такой гадостный характер: создавал огнедышащих ящеров Мелькор, он же служил им образцом – перед оживлением гада Тёмный вала накладывал свою длань на морду дракону, и черты натуры, свойственные Мелькору, отражались, будто в кривом зеркале, в драконьих характерах.

Этот нюанс тоже Гэндальфа беспокоил: получается, что новорожденный дракончик принял за образец характер гномьего короля. Поэтому заклинание подчинения и отзывалось эхом по Торину – на тот момент натура у них с дракончиком была почти одинаковая. Гэндальф поёжился. Надо было срочно найти затерявшееся драконье яйцо и спрятать понадежнее – рождения малыш может дожидаться сколь угодно долго, а мир этакого Торинова сынка (или дочурки?..) может не выдержать.

Любопытной деталью было и рассыпание тела Смауга в золото – оно, очевидно, приняло вид, подобный окружению, но сохранило в себе яйцо. Так что, теоретически, в местах гибели других драконов можно найти их детей. Правда, только если кто-то прикладывал руку к морде погибшего дракона.

Условия, условия, условия… Маг грозно нахмурился, решительно подхватил посох и встал: всё, что ему нужно, это не допустить яйцо до жарких температур. А уж этого в прохладной сокровищнице добиться будет очень просто. Ну, Гэндальф отчаянно на это надеялся.

Поэтому волшебник воспользовался очередным схождением траекторий Торина и Бильбо и выцепил последнюю на разговор, уже побаиваясь возможных результатов. Так как духовным образцом дракона уже стал Торин, а если обогрела яйцо сама Бильбо, то детеныш станет похож на неё видом и привычками. Такая гремучая смесь в возможной драконьей наследственности Гэндальфа не очень радовала.

Разговор с разведчицей одновременно подтвердил и опроверг худшие опасения мага: яйцо она нашла и пристроила в местечко потеплее, но теперь снова потеряла и не могла обнаружить уже полдня, с тех пор, как оставила его под колонной в сокровищнице.

Вот тут Гэндальф совсем растерялся: сокровищница была проверена им много раз! Похоже, драконье яйцо за последние сутки находила не только Бильбо!

Как раз подошло время обеда, и Гэндальф стал приглядываться к собирающимся гномам: Торин, еще немного морщась от боли в подживающей руке, тем не менее крепко удерживал в ней ложку и продолжал советоваться с Балином, а тот имел вид по обыкновению хитрый, но без каких-то новых нот. Ори с Фили и Кили что-то обсуждали совсем-совсем тихо, поэтому маг подумал было на них, но тут Тауриэль с Бильбо стали заносить и расставлять тарелки, Кили смолк на полуслове и покраснел, Фили пихнул еще договаривающего Ори в бок – они тоже замолчали. Ну, тут, без сомнения, дела сердечные.

Нори хмуро оглядел обеденный стол и обыкновенные деревянные походные столовые приборы, а потом, настороженно оглянувшись, вытянул из рукава ложку очевидно эльфийского происхождения и с довольным видом принялся за еду. Дори, подозрительно оглянувшись (Гэндальф весь подобрался), перехватил у Бильбо поднос с чашками, а потом долил что-то в одну из собственной фляжки с самым заговорщицким видом и поставил именно эту перед все ещё занятым разговором королём. Гэндальф осторожно принюхался – опять ромашка.

Бомбур был без сомнений занят только едой, Бифур и Бофур обсуждали что-то на кхуздуле, Гэндальф настороженно прислушался, с облегчением отметив, что после древнего наречия современный кхуздул распознавался очень легко. Бифур и Бофур однако не обсуждали ничего касающегося драконов, их занимало строительство стены на месте ворот да общие разрушения, появившиеся тут после Смауга. Кажется, они пытались прикинуть, что должно быть восстановлено в скорейшем порядке.

Оин и Глоин обсуждали самые полезные на данный момент вещи в сокровищнице – разнообразные инструменты и доспехи, одно им нужно сейчас, а другое – в самом ближайшем времени. Оин также собирался расчистить старую аптеку и провести там учёт – что еще могло бы послужить лекарством, а что годится уже только на выброс. Тауриэль и Леголас общались на тему – что вкладывает в понятие “измена” Владыка Лихолесья и можно ли будет капитану стражи вернуться на родину. Обсуждалась такая непростая тема, разумеется, на эльфийском, и, что странно, на собственном невозвращении настаивала как раз сама опальная эльфийка. Маг решил подумать над этим позже.

Гэндальф почти отчаялся найти виновника исчезновения драконьего яйца – ни в ком из присутствующих не чувствовалось фальши – когда в столовую зашел Двалин. Мрачный и удовлетворенный Двалин.

Маг тут же подошел к младшему Фундину, постаравшись задать вопрос как можно тише, но голос от волнения возвысился и в итоге вся столовая пораженно замерла, когда Гэндальф воскликнул:

– Что ты сделал с драконьим яйцом?! – поймал на себе вопросительные и удивленные взгляды, недовольно хмыкнул, продолжил, уже обращаясь ко всем: – Кто-то видел в сокровищнице драконье яйцо? Кто-то кроме Двалина? Нет? Тогда можете возвращаться к еде!

Однако несмотря на особое и неподдельное чувство, прозвучавшее в словах мага, невероятную убедительную силу и общий посыл высказывания, к еде возвращаться присутствующие и думать забыли. Вместо этого – загомонили все разом, создавая неповторимую какофонию из синдарина с кхуздулом вперемешку со всеобщим языком, да впридачу, сопровождая самые доходчивые (но не до конца понятные) слова не менее доходчивыми (но до конца понятными) жестами. Разведчица, кажется неосознанно, нервно сгибала, гнула, мяла металлическую и теоретически весьма прочную ложку.

И лишь Двалин сохранял пугающее спокойствие.

Только когда гномы и эльфы стали повторяться, а Бильбо успокоилась, удивленно разглядывая собственноручно смятую в бантик ложку, Гэндальф опять напомнил всем, кто тут маг и знает, как разрешать всякие сложные вопросы:

– Итак, Двалин? – гном зыркнул в ответ немного сердито, но под взглядами заинтересованных и не на шутку встревоженных товарищей отчетливо сдал в непоколебимости. Гэндальф грозно нахмурился, ворчливо продолжил: – Что же ты сделал с яйцом? И почему не посоветовался со мной?

… Вероятно, это был не самый подходящий вопрос, потому что уже почти присмиревший Двалин снова вскинулся, борода его встопорщилась, мощные руки сжались в кулаки, а глаза засверкали пуще прежнего.

– Ты, Таркун, хочешь знать, что я сделал с драконом? С его проклятым потомством? Ты хочешь знать только это, Таркун?! А что Смауг сделал с целым королевством гномов, ты знать не хочешь?!

Говоря, Двалин распалялся всё больше, и Компания невольно затаила дыхание: воин редко позволял себе даже повышать голос, не то что кричать на магов. Торин начал медленно подниматься со своего места. Глядя на него, потянулся встать и Балин, но младший Фундин не замечал никого и ничего. Свирепо сверкнув глазами, он оглядел всю столовую, остановившись на ошарашенном Торине и обеспокоенном Балине:

– Вы тоже хотите знать, что теперь стало с последним огнедышащим ящером? – и замогильным голосом произнес: – Так я вам покажу!..

Двалин резко развернулся на пятках и широким шагом отправился в сторону сокровищницы и плавилен. Все присутствующие, даже растерявшийся Гэндальф, переглянулись, а после – не сговариваясь, скрестили взгляды на подгорном короле. Торин всё ещё изрядно ошарашенно огляделся, кивнул своим мыслям и махнул всем на выход – за Двалином. Чего тут рассуждать? Тут разбираться надо!

Торин решительно тряхнул головой и первым отправился вслед за своим ближайшим другом. Сразу за Торином припустила отошедшая от шока хоббитянка, потом к процессии присоединился Гэндальф, за ним рванул Кили, за Кили – Фили, а там уже потянулись и остальные гномы. Легконогие эльфы замыкали шествие, а уж совсем последний Леголас с тоской оглядывался на остывающий суп.