Текст книги "От перемены мест слагаемых (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Наконец, когда напряжение с обеих сторон достигло апогея – гном все-таки ссутулился, а хоббитянка начинала дрожать – Торин расцепил руки и без всякого предупреждения обнял Бильбо, прижал к своей груди, одной рукой обхватив её поперек спины, а другую устроив на затылке:

– Не уходи… – просьба, даже мольба, на грани слышимости, а потом нежный поцелуй в макушку. Бильбо почувствовала, что ноги у неё – тренированной разведчицы! – готовы подкоситься от облегчения, а сердце – выскочить из груди. Хоббитянка зажмурилась и потянула носом, стараясь загнать непрошеные слезы обратно.

– Вот никогда не ясно, чего от тебя, ваше величество Торин Второй, Дубощит, ждать, – Бильбо заворчала куда-то гному в шею и тут же почувствовала, как каменеют объятия, поэтому поспешила выпутать руки и обхватить ими вновь помрачневшее лицо: – Это и делает тебя моим Идеальным Приключением!

Плечи Торина расправились как по волшебству, брови разошлись, глаза засияли, и Бильбо даже показалось, что она слышит грохот падающего с души Короля-под-Горой камня. Большого такого.

– Не отпущу! Никуда не отпущу! – в голосе Торина сквозили смех, восхищение и громадное облегчение, одновременно с этими словами его руки сомкнулись на спине Бильбо ещё крепче. Сама Бильбо была нисколько не против.

После нескольких горячих поцелуев Бильбо снова обрела возможность думать о чем-то более отвлеченном, чем сравнительная мягкость Ториновых губ во время поцелуев с этим самым Торином. Поэтому хоббитянка счастливо вздохнула, опять привалилась к официальному и, что отрадно, до сих пор действительному жениху, уткнулась носом ему в шею и задумчиво вопросила, понемногу балдея от родного запаха и чувства невероятного облегчения:

– Вот для меня ты – Идеальное Приключение, – Торин красиво этак хмыкнул, и звук прошел вибрацией по прижатым к его груди рукам. Будоражащее ощущение. – А с чем ты сравниваешь меня?

Только что расслабленный Торин опять ощутимо напрягся и – Бильбо подняла голову, чтобы убедиться – отвел глаза, будто пытаясь добиться ответа от стоящей в углу кочерги. Разведчица удивилась, но ничего ужасного в такой реакции не нашла: раз напрягся, значит, прозвище есть, а то, что не хочет говорить, беда небольшая, потом как-нибудь скажет, когда будет готов. Вместо того, чтобы настаивать, Бильбо еще разок счастливо вздохнула, с любовью окинула неуверенно приглядывающегося к ней Торина взглядом и мимоходом заметила, что пока они целовались, буйная шевелюра страстного гномьего короля пришла в неподобающий беспорядок. Взломщица обезоруживающе улыбнулась, потерлась щекой о Ториново плечо, отчего Дубощит и думать забыл про какую бы то ни было тревогу, поудобнее устроил свои широкие ладони на её талии, прикрыл глаза, глубоко вздохнул… А в следующий момент дёрнулся, как прошитый молнией, и всего лишь оттого, что Бильбо потянулась поправить ему растрепавшиеся пряди.

Торин срочно выловил ладони Бильбо, сжал в своих, опять напряженно вгляделся в глаза недоумевающей хоббитянки, шипяще выдохнул сквозь зубы, зачем-то притянул обе её ладони к груди одной своей, а второй выцепил в кудрях Бильбо ухаживательную косичку, крепко и надежно сжал, и только после этого решил хоть как-то объясниться:

– Ты для меня, как… как… – вибрация голоса проходила сквозь ладони Бильбо, и она не сразу сообразила, что, видимо, чем-то вынудила Торина к ответу. Но только она дернулась, чтобы высвободиться и объяснить, что это вовсе не обязательно – Торин сильнее прижал руки, храбро зажмурился и выпалил: – Ты для меня как Идеальная смена в кузнице!..

Пятидесятилетняя разведчица и Взломщица уже многое повидала на своём веку, но тут выдержка отказала Бильбо, и она попросту застыла с раскрытым ртом, отмечая, что под её пальцами сердце Торина ускорило свой бег. Поражаясь теперь, что его настолько взвинтило, мисс Бэггинс приблизилась опять, больше не делая попыток освободить руки и аккуратно сохраняя осанку – чтобы сыну Трайна не показалось, будто она стремится освободить и косичку.

Подтянулась близко-близко, спросила:

– А почему, если не секрет? – в вопросе были слышны только заинтересованность и удивление.

Торин осторожно приоткрыл один глаз, перевел дыхание, которое, оказывается, задержал, чуть ослабил хватку на ухаживательной косичке Бильбо, чтобы случайно не дернуть пряди, и ответил:

– Когда я с тобой, я чувствую, что мы что-то создаём, что усилия не проходят напрасно, это одновременно тяжело, как работать молотом, и тонко, как ювелирное искусство, шаг в неверном направлении способен всё испортить, – тут его рука снова дрогнула в её кудрях, и Бильбо, уже мягко улыбавшаяся, начала догадываться, в чём секрет конкретно здесь. Тон Торина упал почти до шепота, он закончил, подтверждая догадку: – Только не расплетай ухаживательную косичку в третий раз!..

Бильбо улыбнулась шире, а потом серьезно заявила, глядя Дубощиту прямо в глаза:

– Я и не собиралась, – все-таки высвободила руки, обхватила лицо Торина, приблизила к себе, поцеловала опешившего гнома…

– Здесь и жарко становится, как в кузне, – выдохнул через некоторое время Торин. Слегка потряс головой и добавил решительнее: – Нам надо уже бесспорно пожениться!

Бильбо согласилась, покивала, посетовала, что пока не знает венчального плетения, Торин пообещал её научить…

А потом они поцеловались, и было непонятно, кто потянулся к другому первым, понятно было только, что свадьбе короля Эребора таки быть.

========== Глава сорок вторая, или Розы и морозы ==========

После свадьбы Кили и Тауриэль Торин чувствовал себя немного сердитым, но в целом счастливым гномом: племянник женился и успел подготовиться к свадьбе чрезвычайно быстро, но гномьи торжества такого толка было не принято играть чаще раза в год, за редким исключением, когда играли его раз в полгода! Так что свадьба самого Торина с Бильбо откладывалась на некоторое время. Торин, конечно, как мудрый правитель, решил распорядиться этим временем с толком: заказал ещё не успевшим отдохнуть от предыдущего праздника швеям и вышивальщицам необходимое убранство, задумался над свадебным подарком, отрядил счастливого Кили вместе с не менее счастливой супругой искать по кладовым более подходящие гобелены и старинные церемониальные подсвечники, которые так и не были найдены к их собственной свадьбе, ибо Тауриэль настаивала, что днем в Эреборе и без того достаточно светло, а ночью им свет не понадобится.

Теперь молодожены расплачивались за собственное нетерпение, правда, делали они это как-то радостно, воспринимая новые обозначенные на карте кладовки как истинное сокровище, так что Торин заподозрил недоброе… Впрочем, королевские дела никто не отменял, так что на подозрения времени не осталось. Гэндальф, похоже, решил отпраздновать со своей разведчицей и её собственное торжество, сидел в Эреборе безвылазно, словно боялся, что не позовут, протирал мантию в библиотеке, нахваливая запавшие в душу подушечки на каменных креслах, чего Торин не понимал и понять не мог, как ни пытался.

Договоры и прошения, расчистка шахт и труд в кузне, запуск плавилен на полную мощность и выковыривание Рубина из одной трубы – дракончик встал в скульптурном водоводе прямо поперек горла каменному Трору, вылезать отказывался наотрез, топорщил ирокез и собирался, похоже, вить гнездо! – все это наполняло дни Торина целым ворохом дел и вопросов. И помогала держаться под таким напором ему только Бильбо – безмолвные разговоры, то вблизи, то издалека, теплые объятия и украдкой сорванные поцелуи поддерживали гномьего короля невероятно. Особенно после поцелуев ему казалось, что ворочать камни в шахтах – легче легкого! По крайней мере, гораздо легче, чем добиться ответа на свои чувства у хоббитянки-разведчицы. Под вечер, запираясь в кабинете, он первым делом доставал из стола небольшой свиток – календарь, где старательно вычеркивал прошедший день, насыщенный, как и предыдущие, но приблизивший его к свадьбе и полному счастью ещё на шажок.

Частенько к нему присоединялся и Даин, по-прежнему помогавший устраивать и налаживать жизнь в Эреборе, хотя и не только из добрососедских чувств: сердце рыжего гнома ускоряло свой бег, стоило только Мириам показаться на горизонте, а уж разговоры о розах и вовсе выбивали почву из под ног короля Железных холмов. Останавливаться на розах Даин, однако, не желал, а потому приходил советоваться к Торину по вопросам загадочного хоббитячьего нрава, готовясь, как он сам заявлял, к первому настоящему свиданию. Но больше, чем к свиданию, Даин готовился к свадьбе с хоббитянкой, озабоченно выспрашивал, что для этой свадьбы главное.

После того, как Торин узнал о слухах, будто Бильбо собирается покинуть Эребор, а потом поговорил с ней по душам, он ответственно Даину заявлял: для хоббитянки главное – проговорить, а желательно, не один раз, что свадьба состоится. Он сам с трудом пережил ужасное потрясение, но, оказывается, косички для них совсем ничего не значат! Да-да! Ни символического переплетения судеб! Ни святости прикосновения к чужой голове, хранящей самую суть любого гнома, к его волосам, вытянувшимся оттуда, где рождаются его мысли, самые светлые и самые темные! Практически прикосновение к душе! Вовсе! Ничего! Не значит!

Торин пил отвар ромашки, без экивоков спрашивая его у Дори, наливал Даину, но без утайки рассказывал о невероятной непредсказуемости хоббитянок.

Не только Гэндальф оставался в Эреборе словно бы по своим делам – Мириам, продолжавшая руководить благодарной хоббичьей бригадой, отмывала залы, коридоры, лестницы и пролеты, упорядочивала библиотеки, набивала маленькие подушечки для совершенно жестких каменных стульев, раскладывала их по местам, но в процессе всегда находила минутку перемолвиться со своей племянницей на сердечные темы. Бильбо с удовольствием поддерживала беседу – обсуждать с родной тетушкой гномье очарование было занятно и утишало муку сердца, рвущегося к Торину. Мириам полностью разделяла восторг Бильбо относительно суровых подгорных королей, дивилась тому, как можно звать замуж без, собственно, зова, обещала уделить особое внимание даиновым волосам, а потом принималась вздыхать, представляя Железные холмы, засаженные розами, и себя с Даином среди этого цветущего великолепия.

Не то чтобы Даин Железностоп никогда прежде не ходил на свидания… хотя, вообще-то, не ходил. Потому что если бы ходил, то уже давно и благополучно был бы женат: ведь если гномка пригласит на свидание – жди следом венчальную косичку. Но все дело в том, что Даин собирался на свидание вовсе не с гномкой, поэтому косичек ему, вроде как, ждать не приходилось. Однако, это не означало, что нельзя хотя бы надеяться: ну, а вдруг Мириам все же решит уважить гномьи традиции и пойдет на этот шаг?

Даин, разумеется, был готов ко всему – он внимательно прослушал все рекомендации Торина, тщательно запомнил их и решил очень постараться максимально применить все полученные знания на практике. Говоря начистоту, Даин немного волновался… ладно, если совсем уж честно, то Даин волновался очень сильно: мало того, что это первое свидание в его жизни, так еще он сам должен пригласить Мириам. Это идет против всех канонов и гномьих обычаев и, наверное, именно поэтому так будоражит.

Даин как следует запасся мелкими камешками – непременным атрибутом приглашения хоббитянок на свидание, по словам Торина. Дождавшись полночи, чтобы быть совершенно уверенным в том, что все кругом абсолютно точно спят и никто их с Мириам свиданию не помешает, Даин принялся пробираться к жилым покоям, где располагалась опочивальня Мириам. Как оказалось, в своем гениальном плане Даин не учел два важных момента: во-первых, дверь спальни Мириам выходила в тот же коридор, что и спальни прочих эреборских гостей: Гэндальфа и остальных хоббитов. А во-вторых, все хоббиты, гостившие сейчас в Эреборе, были разведчиками и шпионами. Чрезвычайно хорошо подготовленными разведчиками и шпионами – Даин лично смог убедиться в этом, и на поле боя, и мгновение спустя после того, как, добравшись до двери опочивальни Мириам, метнул в эту самую дверь первый камешек. Потому что в следующий миг распахнулись все двери, а на пороге показались хоббиты: взъерошенные со сна, но несмотря на это вооруженные и готовые к схватке.

Мириам тоже стояла на своем пороге, одетая в длинную кружевную сорочку и с мечом в руке.

– Э-э-э… – растерянно выдал Даин, но умница Мириам прекрасно поняла его без слов и дала своим сородичам отмашку.

Даин, как полководец, не мог не восхититься слаженностью действий разведчиков-полуросликов: едва Мириам сделала какой-то знак рукой, как все хоббиты синхронно развернулись и скрылись в своих опочивальнях, плотно прикрыв за собой двери. Даин еще успел заметить, как Бильбо слегка улыбнулась Мириам, прежде чем окончательно захлопнуть дверь. Однако, мгновение спустя, Даин о ней и думать забыл, потому что впереди его ждало самое настоящее приклю… то есть свидание.

– Не желает ли прекрасная госпожа составить компанию одному скромному гному и прогуляться с ним на дозорную площадку, дабы полюбоваться луной? – Даин старался говорить витиевато и пафосно, как и учил его Торин.

– С удовольствием, досточтимый господин гном – также церемонно ответила Мириам, – дайте мне одну минуту, – добавила она и, дождавшись легкого поклона Даина, скрылась в своей опочивальне.

Мириам вернулась не минуту, а мгновение спустя, облаченная в бархатный халат темно-бордового цвета.

Даин расплылся в довольной улыбке и, не сдержавшись, осыпал Мириам вполне заслуженными комплиментами. Мириам, действительно очень шел этот глубокий, насыщенный бордовый цвет. И это было прекрасно, потому что в отличие от Эреборских королей, чей родовой герб располагался на синем фоне, герб Даина Железностопа имел фоном как раз темно-бордовый цвет. Какое счастливое совпадение!

Свидание началось чудесно: они с Мириам прогуливались по коридорам и разговаривали. Однако, на самом деле, они не просто гуляли: Даин разработал вполне определенный и вполне особый маршрут, по которому собирался провести свою избранницу, чтобы это свидание ей точно понравилось. Первым обязательным для посещения местом был один ничем не примечательный, прямой, не слишком широкий и довольно короткий коридор неподалеку от гостевых спальных покоев, попасть в который можно было лишь спутившись по довольно-таки крутой лестнице. Причина, по которой Даин решил его посетить, была проста: Кили и Тауриэль. После того, как Торин поручил молодоженам проверить все Эреборские кладовки на предмет поиска старинных гобеленов и подсвечников, те взялись за дело столь рьяно, что не могли остановиться и продолжали свои поски даже по ночам. Обыскивали кладовки они очень тщательно: проводя в каждой, как минимум, по три-четыре часа. Поэтому Даин был уверен, что застанет младшего принца и его супругу в той же кладовке, в которую они забрались, когда Даин только шел приглашать Мириам на свидание. Причина, по которой Даин непременно хотел их застать была проста: Торин сказал, что на свидании с хоббитянкой нужно развлечь ее, скрываясь от молодежи. Именно этим Даин и собирался заняться.

Итак, теперь они с Мириам должны незамеченными проскользнуть мимо взъерошенных и изрядно помятых Кили и Тауриэль, которые, широко распахнув дверь кладовки, вытаскивали из нее подсвечники, при этом хихикая и целуясь между делом. Мириам с удовольствием приняла вызов. Пока Даин прикидывал, как бы им незаметно просочиться вдоль стеночки, верткая хоббитянка подкралась к самому входу в кладовку и, притаившись за дверью стащила практически из-под носа у Кили два огромных мотка веревки, которые принц только что положил в общую кучу хлама. Вернувшись к Даину со своей добычей, Мириам поманила его за собой. Они принялись подниматься по лестнице, по которой минуту назад спустились сюда, и не остановились, пока не поднялись почти под самый потолок коридора. Затем Мириам отложила один моток веревки, а второй размотала, сделала на свободном конце веревки петлю, раскрутила эту петлю у себя над головой и метнула ее вперед. Петля пролетела через весь коридор и затянулась вокруг одного из факелов, почти у самого выхода с противоположной стороны коридора.

Даин едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления, но не стал мешкать и привлекать к себе внимание Кили с Тауриэль, поэтому лишь улыбнулся Мириам и снял с пояса свой широкий кожаный ремень и перекинул его через натянувшуюся вдоль коридора веревку, второй конец которой Мириам как раз закрепила за распложенный неподалеку держатель для факела так, чтобы с той стороны, где они сейчас стоят, веревка цеплялась выше и имела уклон в противоположную сторону коридора. Даин уцепился за свисающие вниз концы своего ремня, Мириам подхватила второй, запасной моток веревки, забросила его себе на плечо, задорно улыбнулась Железностопу, обхватила его за пояс руками, а потом они с тихим “вж-ж-жи-и-ик” быстро съехали по веревке и спрыгнули на пол уже у противоположного выхода из коридора. Дверь подсобки приоткрылась шире, высунулись две обеспокоенные взъерошенные головы: рыжая и черная. Покрутились, недоуменно переглянулись и исчезли обратно.

Даин был доволен: первый этап свидания прошел более чем удачно! Во-первых, Мириам явно понравилось, во-вторых, во время спуска по веревке Мириам крепко обнимала его за пояс – чем не удача. Дальше по плану были дозорная площадка и романтическая часть свидания. И даже попавшийся им по пути Рубин не смог ничего испортить. Даин и Мириам затаились за колонной, пока дракончик рыскал вокруг. Сообразительная разведчица, попросив из запасов Даина небольшой круглый камешек, один из тех, что предназначался для приглашения ее на свидание, обмотала его своим носовым платком, а потом бросила вниз со ступенек. Камень, обмотанный тканью прыгал вниз по лестнице с глухим перестуком – очень похожим на чьи-то шаги. Рубин, естественно, кинулся проверять, кто это здесь бегает и нельзя ли с ним поиграть. А Даин и его пассия в это время легко ускользнули и отправились на большую дозорную площадку над главными воротами.

Пока Мириам восхищалась красотой почти полной луны и тому, как блестит в ее свете снег, Даин преподнес своей возлюбленной цветы: две очень изящные заколки в виде роз. Мириам ахнула от восхищения и даже позволила Даину лично заколоть ей волосы. А Даин только чудом сдержался, чтобы не заплести ей косу, однако тем не менее сдержался – выбор все же за Мириам. Рубиновые розочки в медовых кудрях хоббитянки чудесно сочетались с ее бордовым халатом, и Даин уже практически представлял себе их свадьбу, но тут с правой стороны дозорной площадки послышался топот шагов – стража. Пора было уходить, точнее, незаметно улизнуть, чтобы не попасться караульным на глаза. На самом деле это вовсе не представлялось сложным: стражники заходили на дозорную площадку с правой стороны, и им с Мириам следовало просто быстро добежать до того выхода, что располагался с левой стороны дозорной площадки. Но тут случилось нечто неожиданное: слева тоже послышался звук шагов. Судя по немного шаркающей походке и высокой тени на стене – это был Гэндальф.

Вот тебе и раз! Все пути к отступлению перекрыты. Столько старались, и вот теперь попадутся в самом конце. Обидно. Но, пока Даин переживал о неудавшемся свидании, Мириам скинула с плеча прихваченный по дороге моток веревки, обвязала один конец вокруг большого камня, а другой конец веревки скинула вниз. Даин уже понял суть задумки. Подхватив Мириам одной рукой, он уцепился другой за веревку и перемахнул через перила.

На дозорной площадке шла смена караула, Гэндальф задумчиво дымил трубкой, глядя вдаль, а прямо над главными воротами Эребора висели на крепкой пеньковой веревке Даин Железностоп и лихая разведчица из клана боевых хоббитов. Парочка страстно целовалась. И пальчики Мириам раз за разом вплетались в густые рыжие волосы на голове гнома.

Торин, отправив молодоженов проводить ревизию кладовок и разыскивать в них гобелены с подсвечниками, сам о том не подозревая, сделал Кили и Тауриэль шикарный подарок: теперь им не нужно было искать повод, чтобы среди бела дня (да и среди ночи тоже) забраться в любую кладовку в зоне видимости и надолго там запереться. И если энтузиазм, с которым племянник и его супруга приступили к возложенным на них обязанностям и смутил Торина, то он ничего не сказал. Так же, как и Фили, который от чистого сердца предложил помочь разбирать хлам в кладовках, а ему в ответ на два голоса дружно рявкнули: “Нет!..”

Герой Битвы Пяти Воинств аж подпрыгнул от неожиданности.

В остальном же все складывалось более чем удачно: Кили и Тауриэль вовсю наслаждались обществом друг друга… и просто друг другом, попутно исследуя все новые и новые кладовки, коих в Эреборе оказалось великое множество. У них уже была самая удобная любимая кладовка, и еще самая просторная кладовка на случай, если хотелось… пошалить, еще была экстремальная кладовка, дверь в которую не запиралась, а с покосившихся полок что-нибудь постоянно норовило упасть на голову, также была самая маленькая кладовка, в которой можно было только стоя, так называемая “глухая” кладовка с толстенной каменной дверью, которая совершенно не пропускала звуки, еще одна кладовка, половину которой занимал огромный деревянный ящик, встав на который, Кили оказывался даже немного выше жены. В общем, выбирай на любой вкус. Кили и Тауриэль были счастливы.

А когда ты счастлив, то очень хочется осчастливить еще и всех вокруг. Наверное, именно поэтому молодожены решили помочь Торину и Бильбо провести их брачную ночь в нормальных условиях, то есть только вдвоем и при полном отсутствии даже поблизости мелкого чешуйчатого засранца, который совал нос везде и всюду. План был прост: затащить Рубина в “глухую” кладовку и запереть там на всю ночь, а с утра, когда Торин и Бильбо выйдут из своей опочивальни, снова его выпустить. Оставалось только придумать, как поймать дракончика и запихнуть его в кладовку.

Кили и Тауриэль перепробовали все: сачок и мешок, которые Рубин благополучно порвал, силки, которые он легко перекусывал, пытались накрыть его деревянным ящиком, как кролика, но Рубин ящик спалил и принялся с радостным верещанием наматывать вокруг неудавшихся охотников круги, решив, что они с ним играют. В ход пошла тяжелая артиллерия: железные тазы, которые Рубин легко плавил, так же, как и кованые клетки, а попытки связать ему лапы проволокой закончились тем, что в итоге обмотанным ею с ног до головы оказался сам Кили. Умаявшись, но так и не добившись результата, молодожены устало поплелись на обед. И тут Тауриэль осенило.

– Суп, – жарко шепнула она Кили прямо в ухо.

– Чего? – не понял он, воюя с последним куском проволоки, обмотавшимся вокруг запястья.

– Суп! – громче повторила Тауриэль. – Используем его, как приманку: возьмем тарелку супа и поставим ее в кладовке. Рубин сам туда залетит. Даже бегать за ним не придется.

– С-с-с-с-у-у-у-у-п-п-п-п? – тут же заинтересованно прошипели откуда-то из-под потолка.

– Отличная мысль! – воодушевился Кили.

Взгляды, которыми обменялись темноволосый принц и его рыжая супруга были настолько хитрющими, что у наблюдавшего за ними Торина возникли новые подозрения: а не было ли ошибкой отправить этих двоих проводить ревизию в кладовках?

========== Глава сорок третья, или Прочувствованный подход ==========

По мере нахождения подсвечников и гобеленов, вышивки и заготовления подарков, продумывания сочетания обычаев хоббитских и гномьих, на Бильбо снисходило чувство удивительного удовлетворения жизнью. Разведчица из клана боевых хоббитов не предполагала раньше, что быт может превратиться в приключение, а приключение – в быт. Понятия подменяли друг друга, перетекали и плавились, и главной, горячей во всех смыслах, причиной этого несусветного плавления был, разумеется, её возлюбленный – Король-под-Горой, Торин Второй, Дубощит!

Когда тяжкие думы обуревали её слишком, стоило вспомнить озорство в синих глазах, азарт, восхищение, нежность и любовь – и не существовало больше для Бильбо непреодолимых препятствий. Выносливая разведчица полностью погружалась в роль обычной вышивальщицы, обычного устроителя банкетов, обычного манекена для подвенечного платья. Особенно тяжело ей давался манекен, в том числе и потому, что думать о Торине в эти моменты было чревато: грудь сама собою начинала подниматься часто и высоко, в глазах появлялся огонь, вдобавок, Бильбо переминалась с ноги на ногу, что очень портных из народа гномов, конечно, нервировало.

Тяжелее манекена ей давалась только одна роль – заведующей складом, то есть, простите, организатора гномьей королевской свадьбы. Так как любимый жених был чрезвычайно занят по своей королевской должности, на Бильбо свалилось счастье вникания в сумбур обычаев, перечень строго необходимых предметов, карту эреборских кладовых, которые тоже, кажется, были отдельной сетью тоннелей. И пусть в помощники ей отрядили знатока любой и всяческой теории Ори, а в довесок к нему – весельчака Бофура, способного найти что угодно и где угодно, Бильбо чувствовала, что не слишком готова к свадебному испытанию. Задумываясь о действительных причинах годичной подготовки столь торжественного мероприятия, Бильбо одновременно радовалась и печалилась, что настояла-таки на свадьбе через полгода. Всего лишь. Полгода. То есть – уже через три с половиной месяца, ибо неторопливые сборы, объявленные сразу после свадьбы Кили и Тауриэль предусмотрительным Торином, теперь только продолжались.

Гномья основательность ощущалась везде: в тщательном эскизе вышивки, принесенном на проверку, чтобы будущая королева могла оценить портрет супруга, который как истинно королевский портрет должен был занимать чуть не полстены за спиной молодых. Рассказавшая Торину об этом вечером Бильбо удостоилась немного насмешливого взгляда и заявления, что ему пришлось отложить совещание по порядку расчистки шахт, ибо на рабочем столе не хватало места расправить эскиз её портрета. Такого же большого, да. Бесстрашная разведчица из клана боевых хоббитов не удержалась и поёжилась, представив собственное лицо на половину стены Зала приемов.

После свадьбы Кили и Тауриэль Бильбо мнила себя подготовленной к самым разным вывертам гномьего уклада, но когда ей сказали, что по порядку им полагается вручить не только молот из хрусталя и кочергу из раух-топаза, но полный набор инструментов из разных пород камней, хоббитянка зареклась делать окончательные выводы, касающиеся гномьего-чего-угодно. На вопрос о том, зачем им, молодоженам, всё это и куда потом девать великолепный, разумеется, со всех сторон инструментарий, а также – нельзя ли взять просто где-то уже готовый и старый, Ори и Бофур одинаково удивленно посмотрели на Бильбо, разве что пальцем у виска не покрутили. На прямой вопрос о смысле жизни и конкретно этой прикладной пользы набора инструментов, Торин сделал загадочное лицо, посверкал своими синющими глазами, но потом сжалился и поведал, что наборы эти, хоть и каменные, на самом деле очень хрупкие. Особенно хрупкие – в ручонках тех, кому действительно предназначаются.

Бильбо весь следующий день ходила с шокирующим осознанием, что это всего-навсего набор игрушек. Ну, для мальчика и девочки.

Озабоченные подсвечниками и салфетками, гобеленами и пуговицами (да! даже пуговицами!) Кили и Тауриэль очень здорово помогали Бильбо собрать полный комплект готовности к истинно королевской свадьбе, не забывая, однако, каким-то удивительным образом и получать от процесса удовольствие. Бильбо наблюдала за ними, удивлялась, до чего Тауриэль любит Кили – даже по кладовкам с ним рыться в пыльном хламе готова! – радовалась за чувство, проходящее (по всем признакам успешно) испытание изматывающей совместной деятельностью, а ещё мечтала так же украсть Торина после свадьбы в полное свое распоряжение. Любопытство и гложущие вопросы – как им удалась столь яростно-страстная первая брачная ночь, Бильбо беспощадно в себе усмиряла.

Отдушиной для боевой хоббитянки, внезапно встретившей на своем пути настоящее поле боя, служили вечера с Торином, который изо всех сил старался урвать от королевских забот хоть пару часов в пользу Бильбо, наглаживание чешуйчатых боков Рубинчика, который очень здорово и успокаивающе курлыкал, а также – общение с родной и любимой тётушкой, которая могла оценить, с чем приходится сталкиваться племяннице и насколько это все стоит взаимности с одним конкретным гномом, именно с точки зрения хоббитянки.

Жизнь Мириам всегда была полна контрастов: спокойные, размеренные дни, что она проводила дома среди своих любимых розовых кустов, сменялись шпионскими вылазками, стычками с орками и опасными для жизни разведывательными операциями. Мириам вполне устраивало такое положение вещей. Ей очень нравилась её полная риска жизнь разведчицы, но при этом она ничуть не меньше любила и другую свою жизнь – жизнь мирной хоббитянки и заядлой садовницы. А еще Мириам всегда четко отделяла одну свою жизнь от другой. Она никогда не отвлекалась даже на самые чудесные розы, когда бывала на шпионской миссии, зато все время была предельно собранной, быстрой и ловкой. Ну, и, разумеется, Мириам никогда не брала работу «на дом», потому что между миссиями очень любила свою тихую, спокойную и размеренную хоббичью жизнь.

Однако, последние три с половиной месяца творилось что-то совершенно невообразимое. С одной стороны, Мириам уже завершила свою миссию, приняв участие в битве на Пустоши Смауга, а после еще помогала выхаживать раненых. И сейчас она, собственно говоря, была в гостях, ну и, само собой, помогала своей любимой племяннице готовиться к свадьбе. То есть, вокруг должны были царить мир и покой, тишь да гладь. Но с другой стороны, ни покоя, ни тишины в Эреборе не было и близко. Вокруг жизнь так кипела событиями, что Мириам зачастую некогда было даже спокойно посидеть вечерком с книгой, не говоря уже о том, чтобы заняться, например, вышиванием. И ведь вроде гномы – такой степенный важный народ, ан нет! Все постоянно куда-то несутся, как угорелые! Мириам и предположить никогда не могла, что подготовка к гномьим свадьбам, да и сами свадьбы – это такое хлопотное дело.

Сначала свадьба Кили и Тауриэль, которая прошла практически в полевых условиях, но все равно заставила всех вокруг носиться и переживать, а невесту так наоборот, сидеть на месте и вышивать. Наблюдая за стараниями Тауриэль, Мириам тогда пришла к выводу, что эльфийка с гораздо большим удовольствием как раз бегала бы вместе со всеми по коридорам и наводила порядок или украшала те же самые коридоры – сидеть и вышивать капитан эльфийской стражи явно не привыкла. И вот, едва свадьба младшего принца отгремела, жениться собрался его дядя-король. И если Мириам думала, что подготовка к свадьбе Кили и Тауриэль была шумной и многотрудной, то вот теперь разведчица со стажем осознала, что такое настоящий бедлам. Потому как если при организации свадьбы младшего принца еще были сделаны некоторые поблажки, и никто не стремился перелопатить только-только отвоеванный Эребор в поисках распоследней салфетки или пуговицы, которую предусматривали гномьи традиции, то со свадьбой короля такое попустительство не допускалось.