Текст книги "От перемены мест слагаемых (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Наконец уставший Элронд с горечью взглянул на Торина, с трудом встал, перекинулся словом с помрачневшим Гэндальфом и двинулся на выход. Бильбо понимала, что должна поблагодарить сиятельного лорда за помощь, но пока даже сосредоточиться на этом не получалось. Проходящий мимо Элронд ободряюще потрепал разведчицу по плечу, и она ощутила, что ещё один жест сочувствия – она попросту разрыдается. Полноценно так разрыдается. Поэтому Бильбо вывернулась из-под руки собиравшегося утешить её Гэндальфа, нашла в себе силы вежливо отблагодарить их с Элрондом и дрожащим голосом заявила, что останется с Торином до конца. Слова редко расходились у неё с делом: хоббитянка решительно прошла к изголовью импровизированной постели так и не коронованного Короля-под-Горой, присела на краешек и снова взяла гнома за руку. Пока бьётся его сердце, Бильбо Торина не отпустит.

Элронд и Гэндальф вышли, и сердце Фили словно бы пропустило удар: не получилось. Он подошел к ложу Торина, где Оин и Бильбо молча глядели на своего короля. Торин дышал хрипло и тихо, но Фили сейчас казалось, что этот звук набатом отдается у него в груди. Оин ссутулился и как будто стал еще старше, а Бильбо… Бильбо очень боялась, как и сам Фили. Непривычно было видеть бесстрашную бойкую разведчицу такой притихшей и подавленной. Фили осторожно положил руку ей на плечо, выказывая свою молчаливую поддержку, и Бильбо печально улыбнулась ему в ответ.

– Фили! – вдруг раздался в повисшей тяжелой тишине мелодичный голос Тауриэль.

Он обернулся и увидел, что Кили, наконец, пришел в себя, приоткрыл глаза и пытался оглядеться по сторонам.

Фили почувствовал, словно тиски, сжимающее его сердце, немного ослабли, и он смог сделать глубокий вдох.

– Иди, – шепнула Бильбо, качнув головой в сторону койки Кили. – Я останусь с Торином.

– Хорошо, – также шепотом ответил ей Фили и поспешил к брату.

– Где Торин? – первое, что спросил, точнее, прохрипел Кили, едва смог говорить.

– Он здесь, рядом, – мягко ответила Тауриэль, при этом легко, но настойчиво укладывая попытавшегося было подняться Кили обратно на лежанку.

– Как он? – взволнованно прохрипел Кили, пытаясь заглянуть за Фили, который, подойдя, заслонил ему обзор на лежанку дяди.

– Он… – запнулась Тауриэль и вопросительно посмотрела на Фили.

– Он еще не очнулся, но с ним все будет хорошо. Сам Элронд лечил его и сказал, что не о чем переживать, что Торин скоро поправится, – Фили совсем не хотел врать брату, но еще меньше Фили хотел, чтобы и Кили тоже боялся.

Во взгляде Тауриэль не было осуждения. Она понимала. И Фили так и остался стоять, загораживая Кили обзор и уверяя его, что Торин вот-вот очнется и его раны заживут. Как бы он и сам хотел, чтобы это было правдой! Фили старался выглядеть веселым – у него даже получилось, в конце концов, он ведь был очень-очень рад, что Кили очнулся, что с ним все будет хорошо. И глядя, как Кили проваливается в сон – просто сон, не забытье, Фили понимал, что поступил правильно.

Но даже когда брат крепко заснул, Фили оставался рядом с ним, не спеша возвращаться на свой пост у постели Торина, решив дать Бильбо немного времени, чтобы проститься. Все же она и Торин связаны любовью, даже если и не плели друг другу кос, даже если Бильбо и не гномка. Тауриэль, стоящая рядом, вдруг осторожно взяла Фили за руку и тихонько сжала, сочувствуя, разделяя его скорбь, и Фили сжал ее пальцы в ответ, пытаясь отблагодарить за поддержку и за заботу о Кили.

Через некоторое время Оин, поглядывавший из-под кустистых бровей то на короля, то на хоббитянку, видимо решил не смущать ее своим присутствием и, отговорившись болью в спине, отправился поразмяться на свежий воздух, настоятельно наказав, если что, громко звать его – услышит, вернется сей же миг. Бильбо слабо улыбнулась, отдав должное скорости передвижения засидевшегося пожилого гнома, а когда тот покинул палатку, у неё в душе словно рухнула опора для видимого спокойствия: сдерживать себя стало совершенно невозможно, Бильбо прилегла на кровать возле Торина, пристроила ему в здоровую ладонь последний цветок ацеласа, а потом накрыла своей, уткнулась в плечо неподвижному гному и совершенно непрофесионально и не по-разведчицки, зато очень по-девичьи заплакала.

Едва слышные всхлипы перемежались несвязными репликами и обращением к Торину по имени, обрывками воспоминаний и просто ласковыми словами – Бильбо очень бы хотелось услышать ответ, но она пользовалась и шансом просто сказать ему, как она его любит, пока Торин жив. Девушка подняла голову, чтобы взглянуть гному в лицо, и застыла от ужаса – на секунду, невероятно долгую секунду ей показалось, что он умер, таким уставшим было лицо – но стоило Торину сделать очередной вдох, как Бильбо отмерла и сильнее сжала его руку в своей, горячо зашептала доводы в пользу решения остаться на этом – таком невеселом конкретно для неё без него – свете.

После своей тирады Бильбо снова уткнулась покрасневшим и распухшим носом Торину в плечо, а потому не сразу заметила некоторые свершившиеся перемены. Например, сжавшиеся в кулак незафиксированные шинами пальцы его правой руки, приоткрывшиеся для более полного вдоха губы, ещё сильнее сошедшиеся на переносице брови – Бильбо плачет?.. – и, наконец, шевельнувшиеся ресницы.

Впрочем, мисс Бэггинс не была бы разведчицей, если бы не уловила через пару секунд сменившийся ритм дыхания и не вскинула голову, чтобы найти взглядом подтверждение свершившемуся чуду. Ей не показалось: Торин в самом деле смотрел на неё необыкновенно тёмными, очень синими глазами, узкой полоской блестевшими из-под его ненормально густых ресниц, и если бы не легкий намек на улыбку, если бы не чуть сжавшаяся в ответ его ладонь, Бильбо все же решила бы, будто это обман зрения.

Свободной рукой девушка потянулась к его лицу, погладила по щеке, продолжая всхлипывать, глядя на Торина совершенно круглыми от удивления и боязни поверить глазами.

– Ты?.. – голос Бильбо сильно охрип и изрядно сел от волнения, пришлось прокашляться и повторить: – Ты вернулся?.. Правда?

Вместо ответа Торин только сильнее сжал её руку и почти кивнул, но поморщился на середине движения и ещё утвердительно моргнул на всякий случай – уж больно бледной была хоббитянка, явно следовало её успокоить.

– Фили! – занятый своими тяжелыми мыслями Фили даже не сразу понял, что Тауриэль обращается к нему и настойчиво тормошит за руку.

А подняв на эльфийку взгляд, Фили вдруг увидел, что та улыбается и показывает кивком головы ему за спину. Понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, а потом поверить, что чудо все же свершилось. От навалившегося облегчения и сумасшедшей радости на мгновение закружилась голова. Торин был бледен и слаб, но, определенно, жив и, судя по решительному блеску синих глаз, умирать он ни в коем случае не собирался. Фили не удержался и сгреб Бильбо в крепкие объятья, а потом весело и легко рассмеялся, разбудив своим задорным хохотом Кили. А Торин… Торин улыбался. Едва заметно, уголком рта, но все же улыбался.

И Бильбо улыбалась тоже. Улыбалась, глядя на Торина блестящими от слез и радости глазами. Потом Бильбо обняла его, ещё позже – позвала Оина, и тот появился, как обещал, на удивление быстро, потом вернулись Элронд и Гэндальф, которые подтвердили, что теперь-то дело пойдет на лад, и все это время Бильбо не отпускала руку Торина. Только в конце этого долгого, перенасыщенного событиями дня, когда Торин более-менее смог контролировать голос, Бильбо услышала долгожданный ответ:

– Я всегда возвращаюсь домой.

Страх исчез без следа. Ушел, оставив после себя пьянящее чувство свободы, головокружительной легкости и еще жгучее желание сделать все, чтобы пережитый кошмар никогда больше не повторился. Фили очень хотелось вернуться на поле боя. Он улыбнулся брату и потрепал его по плечу, затем повернулся к дяде. Торин понял все без слов и легко кивнул, благословляя. Фили подхватил свое обмундирование с оружием, одарил улыбкой Бильбо и Тауриэль, а затем вышел из лекарской палатки.

Доспехи легли на плечи знакомой тяжестью, и Фили, подумав мгновенье, не стал надевать шлем – отложил его в сторону. Мечи будто сами скользнули в руки, и старший племянник Торина Дубощита пошел вперед с высоко поднятой головой навстречу едва заалевшему над Долгим озером рассвету, жадно вдыхая морозный, сладкий воздух, приправленный легким металлическим привкусом крови.

Пока Фили шел между лекарских палаток, вокруг царила почти что тишина, лишь изредка прерываемая тихими мучительными стонами боли. Фили не останавливался. Тут и без него есть те, кто могут помочь, а его цель – победа над врагом. И Фили не собирался останавливаться, пока не уничтожит тех, кто причинил боль и страдания его близким, кто принес горе его народу.

Потом в легендах будут рассказывать, что наследника рода Дурина благословили Валар, что Махал вел его на битву, а сам Фили будет говорить, что просто был полон решимости вышвырнуть врагов со своей земли, навсегда прогнать прочь от родной горы. Как бы то ни было, но воины шли за ним, словно был брошен клич. Те, кто привел к лекарям раненых, тут же разворачивались и бодро шагали обратно на поле боя вслед за Фили, те, чьи ранения были не слишком серьезны, также шли следом, едва перевязав рану и забыв про боль, вдохновленные одной простой мыслью: Фили ведет их к победе над врагом, и вместе они уничтожат зло.

Оказавшись на поле боя, Фили не убавил скорости. Он все так же целеустремленно продвигался вперед, расчищая себе путь мечами. Вокруг него по-прежнему кипело сражение, правда, основные силы противника удалось оттеснить ближе к озеру, но орков и гоблинов по-прежнему хватало на всех – слишком уж на стороне врага был большой численный перевес. Уставшие воины держались на чистом упрямстве, понимая, что другого способа, кроме как выстоять, у них просто нет.

Появление Фили резко изменило расстановку сил. Его спокойная решимость и уверенность будто передавались другим, подстегивали, раззадоривали всех, кто оказывался рядом и видел упрямо идущего вперед гномьего принца. И этот боевой задор оказался чрезвычайно заразительным. Решимость вкупе с уверенностью словно бы поспособствовали открытию у воинов второго дыхания – они стали биться яростней, жестче и безжалостней, словно уже чувствовали, что враг, хоть и огрызается, но все же сдает позиции, отступает. Небольшие разрозненные отряды орков и гоблинов, отставших от основного войска, быстро окружали и добивали, а потом воины вставали в шеренги и следовали за Фили, не чувствуя усталости и не испытывая страха. Над головами, оглашая поле боя протяжными криками, кружили орлы, которым вторил яростный рев медведя-оборотня, нагнетая на противника страх.

Орков и гоблинов все настойчивей теснили к озеру, а за Фили теперь следовала целая армия – огромная и разношерстная. Гномы шагали бок о бок с эльфами, хоббиты и люди шли вперед вместе, единой непобедимой силой надвигаясь на беспорядочно отступающих врагов. За правым плечом Фили шел гордый и широко ухмыляющийся в бороду король Железных холмов Даин, за левым шагал Бард – наследник Гириона, лезвие его меча было сплошь покрыто черной орочьей кровью. За их спинами возвышались владыка Лихолесья Трандуил в отполированных до блеска доспехах и принц Леголас. На плече эльфийского принца, болтая выкрашенными сажей ногами, воинственно размахивая крошечным мечом и лихо сдвинув на бок бороду из мочала, восседал совсем молоденький хоббит, которого, казалось, совершенно не смущал тот факт, что кудри на его макушке колышутся вовсе не от ветра, а от дыхания огромного медведя – Беорн шел в атаку вместе со всеми.

Орки и гоблины пятились, отступая, и, наверняка, отступали бы и дальше, но путь им преградило Долгое озеро. Оказавшиеся зажатыми между бескрайней водной гладью и решительно напирающей армией гномов, эльфов и людей, силы зла оказались почти в безвыходном положении, у них не осталось другого выхода, кроме как дать отпор и попытаться прорваться к Лихолесью. Они поспешно занимали оборонительную позицию, выставив вперед лучников, которые, понимая всю безысходность положения, отчаянно стреляли, поливая приближающихся воинов градом стрел. Люди, гномы и хоббиты прикрывались щитами, эльфы сбивали стрелы прямо на лету мечами, и только Фили шел вперед, совершенно не обращая внимания на вражеских лучников. Стрелы облетали его, словно он был заговоренный. Когда до врага оказалось рукой подать, Фили поднял свой меч вверх, и родовой перстень на пальце ярко полыхнул, отразив лучи восходящего солнца.

– В бо-о-о-ой!!! – зычно крикнул Фили – наследник Дурина, и этот призыв вслед за ним подхватили и короли, и командиры, и простые воины.

Силы добра и зла схлестнулись вновь. Битва закипела с небывалой силой. Вслед за Фили в ряды противника врубились Даин и Бард, за ними, разметывая и расшвыривая гоблинов, спешил Леголас, за которым, ощетинившись мечами и оставляя за собой лишь мертвые тела врагов, несся маленький, но на удивление смертоносный отряд хоббитов. Эльфы, люди, гномы – все смешались и дрались, ведомые одной общей целью: уничтожить врага, что пришел к ним на порог. Фили казалось, будто все его тело, напряженное и скованное ожиданием новостей о тяжело раненном брате и лежащем при смерти дяде, сейчас, наконец, оживает, обретая легкость и плавность, но при этом смертоносную скорость и четкость движений. Тело Фили пело, искрило от желания сражаться, победить врага. И Фили, не задумываясь, продвигался вперед, яростно орудуя мечами, мысленно отсчитывая свои шаги поверженными врагами. Беорн же последовал за Фили, прикрывая его со спины, расшвыривая орков мощными ударами огромных лап, а гоблинов просто втаптывая в прибрежную гальку.

И враг не выдержал напора, дрогнул, отступая назад, пятясь и заходя в воды озера сначала по колено, а затем и вовсе по пояс. И тут над Пустошью, озаренной восходящим солнцем, вновь грянул яростный драконий рев. Среди орков и гоблинов началась паника: они беспорядочно метались, кидали оружие и пытались удрать вплавь, но тонули – не зря же Долгое озеро носит такое название, кто-то бросался прямо на вооруженных воинов, в попытке прорваться, проскользнуть и сбежать через Лихолесье, и тех, кому это все-таки удалось были единицы. Большинство же погибали, напарываясь на мечи и боевые топоры, когда метались по берегу в панике, а орлы, возобновившие свои быстрые смертоносные атаки, лишь добавили этой бессмысленной панике безысходности.

Солнце еще не успело достигнуть зенита, когда над Пустошью Смауга воцарилась тишина. Фили забрался на большой валун и осмотрел окрестности – вся земля, сколько хватало взгляда, была усеяна мертвыми телами и то, что в большинстве своем это были тела врагов, только подтверждало, что они смогли, справились вместе.

– Победа, – выдохнул Фили, ощущая, как пьянит его это слово.

– Победа-а-а! – поддержал его Даин.

– Побе-е-еда-а-а-а-а!!! – подхватили воины, и их голоса грянули над Пустошью, словно раскат грома. Им вторил драконий рев – мелодичный и переливчатый – подозрительно напоминающий довольное мурлыкание.

Комментарий к Глава тридцать пятая, или Надежда не умирает никогда

Бильбо и раненый Торин

http://mad-hattie.deviantart.com/art/Safe-and-Sound-441567222

========== Глава тридцать шестая, или Все самое интересное случается в госпитале ==========

Победа досталась дорогой ценой: вся Пустошь была усыпана телами павших в битве воинов и – хотя орков и гоблинов среди погибших было гораздо больше, чем гномов, эльфов или людей – все же потери, как и предрекал Трандуил, были велики. Это придавало сладкому слову «Победа» привкус горечи.

– Теперь твое имя навсегда останется в истории, как имя героя, который повел за собой армию добра и уничтожил зло на Пустоши Смауга у подножия Одинокой горы, не дав темным силам захватить Средиземье, – громко и пафосно произнес Гэндальф, оказавшийся, откуда ни возьмись, рядом с Фили на берегу Долгого озера, где были разбиты и обращены в бегство остатки огромного войска орков и гоблинов.

– На моем месте должен был быть Торин, – покачал головой Фили.

– Твой дядя отправился в долгий и полный опасностей путь через все Средиземье, чтобы освободить Одинокую гору, и его поход увенчался успехом – Торин вернул гномам их давно утерянный дом, а потом поверг в честном бою Азога Осквернителя и выжил после ранения моргульской стрелой, – не меняя пафосного тона ответил Гэндальф. – Вполне достаточно подвигов для одного гнома, даже если он – сам Торин Дубощит, – подытожил маг, хитро подмигнув Фили.

– Наверное, – хмуро вздохнул тот, с содроганием вспомнив бледное лицо Торина, лежащего в лекарской палатке.

– Твой брат – тоже герой, – не унимался Гэндальф. – Он рискнул жизнью и спас своего короля, победив Больга, и тем самым окончательно лишил армию тьмы их главнокомандующего.

Чувствовать себя героем, конечно, было приятно. Но Фили как-то некогда было особенно наслаждаться славой. Сейчас, когда Торин ранен и, несмотря на то, что пришел в себя, все же остается в лекарской палатке под бдительным присмотром Элронда, именно на плечи Фили ложатся все обязанности Короля-Под-Горой – как на прямого наследника трона и как на героя Битвы Пяти Воинств – так окрестил сражение на Пустоши Смауга Гэндальф.

Разумеется, на помощь Фили пришли и Даин Железностоп, и Бард – наследник Гириона, и даже Трандуил, хотя выражение его лица ясно показывало, какое огромное одолжение делают эльфы, помогая смертным обустраивать госпиталь и лечить раненых. Но среди раненых воинов было немало представителей дивного народа, так что выказывать свое недовольство вслух Трандуил не стал. После непродолжительного совещания, было решено собрать все временные госпитали, представляющие из себя разбросанные за пределами поля боя лекарские палатки, стоящие группками по пять – десять штук, и передислоцировать их в Эребор. Фили предложил развернуть в большом колонном зале, что располагается недалеко от главных ворот, один общий госпиталь для всех раненых – ведь так все лекари смогут работать сообща, подменяя друг друга, и, если вдруг закончатся бинты или какая мазь, то не придется бежать за ними через всю Пустошь, теряя драгоценное время.

В исполнении этого плана очень полезны оказались орлы, которых Гэндальф, по просьбе Фили, уговорил помочь с транспортировкой раненых: птицы подхватывали своими огромными лапами и лежанки, и палатки, и целые обозы, в которые лекари перенесли своих пациентов и весь лекарский скарб. Особенно актуальны и незаменимы такие перевозки на орлах были для тяжелораненых, ведь долгая тряска по бездорожью могла сильно ухудшить их состояние, а так без всяких потрясений и спустя всего пару минут они уже оказывались в Эреборе.

Тех, чьи ранения были не слишком тяжелыми, но кому трудно было идти самому, подвозил Беорн. Оборотень сам предложил помощь: он впрягся в большую телегу с низкими бортами, подцепил к ней еще две таких же. Приспособив их одну за одной и прихватив в помощь пару эльфов, отправился обходить поле боя в поисках раненых. Звериное чутье помогало ему находить среди павших тех, кто был еще жив, хоть и потерял сознание. Эльфы же, имея тонкий слух, улавливали, если среди лежащих на земле тел кто-то дышал. Врагов добивали, а раненых воинов осторожно укладывали на телеги. Орлы, закончив с транспортировкой всех отдельно стоящих госпиталей, тоже принялись помогать отыскивать раненых. Маленькие юркие хоббиты быстро сновали по полю боя и, найдя тех, кто не погиб, подзывали лекарей, которые вышли на поиски выживших с небольшими тележками, запряженными лошадьми или горными козлами, что привел Даин.

Несмотря на такие слаженные действия и целую толпу добровольцев, поле боя все равно обыскивали целый день до самых сумерек. И только после того, как все раненные были перевезены в Эребор, на Пустоши вспыхнули погребальные костры.

Фили, Даин, Бард вышли из ворот Эребора, чтобы поклониться героям, отдавшим свои жизни в битве со злом. Трандуил, сменивший напыщенное выражение лица на печальное, искренне скорбел вместе со всеми. За его плечом молча стоял Леголас. Вокруг королей столпились верные воины. Все они оплакивали своих павших товарищей, отдавая дань уважения, и обещали чтить их память.

А потом Бард-лучник, закатив глаза, неграциозно рухнул в обморок. Леголас быстро среагировал и успел подхватить наследника Гириона, пока тот не приложился затылком о каменный помост. Фили расстегнул ворот сюртука, в котором остался Бард, после того, как снял кольчугу, и подоспевший вслед за Фили Даин громко выругался: под сюртуком обнаружились насквозь пропитавшиеся кровью бинты, повязанные явно в спешке, как попало и не достаточно туго, чтобы остановить кровотечение.

– Я отнесу его к лекарям, – Леголас осторожно подхватил Барда на руки и в сопровождении Фили и Даина отправился в большой колонный зал, где сейчас располагался госпиталь.

Трандуил остался стоять у ворот, склонив голову, как и остальные, в память о павших в этой ужасной битве. Уходя, Фили обернулся взглянуть на эльфийского короля, а увидев поникшую в печали голову и опущенные плечи даже почувствовал некоторую симпатию к владыке Лихолесья.

Барда тем временем доставили в госпиталь, расположившийся в большом колонном зале Эребора, и Фили на мгновение замер у входа, оглядываясь по сторонам. Сначала ему показалось, что вокруг царят паника и хаос: между лежанок, отгороженных кое-где ширмами, беспрестанно сновали лекари в перепачканных кровью фартуках. Среди них были и люди, и гномы, но, конечно, больше всего эльфов. Все лекари почти одновременно что-то говорили и перекрикивались. Откуда-то справа слышался голос Элронда, четко отдающего приказы, где-то неподалеку командовал Оин. Мимо то и дело пробегали незнакомые Фили гномы – воины из войска Даина, которые тащили на спине большие тюки. Загадочные тюки принес в лапах орел, на спине которого сидел хорошо знакомый Леголасу молоденький хоббит. Пока Фили с Леголасом обменивались недоуменными взглядами, приземлился еще один орел – похоже, птицы залетали прямо через разрушенные ворота, минуя холл, и попадали прямиком в госпиталь.

Откуда ни возьмись, появился Ори с блокнотом, и прилетевший на орле хоббит быстро отрапортовал ему: “Подорожник – четыре тюка, корень лопуха – два тюка, дурман-трава – три тюка” Ори кивнул, быстро вычеркнул что-то в своем блокноте, и тут к нему подошел один из человеческих целителей. Фили услышал, как тот перечисляет Ори названия разных лечебных трав. Эти названия были смутно знакомы Фили еще с тех пор, как Оин обучал их оказывать первую помощь. Едва закончив записывать за целителем, Ори продиктовал свои записи хоббиту, тот кивнул, вскочил на спину одного из орлов и огромная птица выпорхнула прочь. Следом за ней вылетела вторая, на спине которой также сидел хоббит, успевший получить от Ори свой список лекарственных трав.

В этот момент Фили понял, что в огромном госпитале царит идеальный порядок, и каждый четко занимается своим делом: кто-то лечит, кто-то делает перевязки, кто-то следит, чтобы запасы лекарственных трав не истощились, кто-то эти самые лекарственные травы добывает. И, будто в подтверждение догадки Фили, к нему, Даину и Леголасу, стоящему с Бардом на руках, подошел один из многочисленных эльфийских целителей. Заглянув в расстегнутый ворот рубахи раненного, эльф, совершенно не смутившись тем фактом, что прямо перед ним стоят короли и принц Лихолесья собственной персоной, бегло осмотрел Барда и быстро резюмировал:

– Рана от меча, довольно серьезная, потерял много крови. Плюс мелкие порезы и глубокие царапины на руках.

– Верно, – кивнул Фили.

– Пройдите до первой колоннады, возле нее поверните направо и затем идите вперед до упора, – указав рукой в нужном направлении, эльф повернулся к вошедшему в госпиталь гному, у которого, похоже, была ранена рука.

Прежде чем уйти, Фили увидел, как целитель быстро осмотрев гнома коротко бросил: “Перелом” и повел гнома куда-то вперед, ловко маневрируя между лежанок.

Тем временем Фили, Даин и Леголас, по-прежнему держащий на руках бессознательного Барда, пришли, куда указывал целитель, осмотревший раненого на входе в госпиталь, и немедленно оказались в центре внимания сразу двух лекарей – гнома и эльфа. Барда уложили на лежанку, быстро избавили от рубахи и принялись обрабатывать рану. Когда лекари закончили, то, прежде чем уйти, сунули Барду под нос какую-то маленькую скляночку, и тот моментально пришел в себя. Фили, Даин и Леголас немедленно подступили к Барду, чтобы узнать о его самочувствии. Убедившись, что жизни наследника Гириона больше ничто не угрожает, Леголас пожелал ему скорейшего выздоровления и откланялся. Вместе с ним как-то незаметно испарились оба лекаря, а вместо них появилась симпатичная пухленькая хоббитяночка с пушистыми медовыми кудрями на голове и в белом передничке. Она принесла большую кружку горячего свежезаваренного травяного настоя, отдала ее Барду, подложив ему под спину подушку, чтобы раненый расположился полусидя, уселась на край лежанки и принялась обрабатывать и перевязывать многочисленные раны и ссадины на его руках.

– Не кривитесь, молодой человек, – строго сказала хоббитянка Барду, который скорчил физиономию, едва отпив из принесенной хоббитянкой кружки. – Это специальный травяной сбор, способствующий кроветворению. Он поможет вам быстрее поправиться.

– Спасибо, – вздохнул Бард, делая еще один глоток. – Мое имя Бард, – представился он, – это принц Фили и король Даин, – представил он своих спутников.

– Знаю, – кивнула хоббитянка, не переставая тем временем обрабатывать ссадину на локте Барда. – Рада познакомиться. Мое имя Мириам.

– И нам очень приятно с вами познакомиться, – ответил за всех Даин, поспешно пригладив бороду.

– Мириам… – задумчиво протянул Бард, а затем легонько улыбнулся какому-то воспоминанию. – А вы случайно не любите выращивать розы? – весело спросил он.

– Откуда вы знаете? – удивленно изогнула брови хоббитянка. – Мои розы неизменно занимают первые места на всех конкурсах в Шире, Бри и его окрестностях.

Тут до Фили, наконец, дошло, кого именно им посчастливилось встретить: тетушка Бильбо. Та самая, которая стала их прикрытием во время пребывания в Озерном городе. Та самая тетушка Мириам, восхищенными рассказами о которой Бильбо отшибала у Барда всякое желание общаться и задавать неудобные вопросы о странном маршруте их отряда. Судя по тому, как вытянулось лицо у Барда, тот тоже понял, кто перед ним. Сама тетушка Мириам, однако, выражение лица своего пациента истолковала совершенно по-другому:

– Вы что, не любите розы? – строго спросила она.

– Люблю, – обреченно вздохнул Бард. – Очень люблю.

– Я розы просто обожаю! – неожиданно вклинился Даин.

– Да ты их даже на картинках никогда не видел, – тихим шепотом изумился Фили, и тут же получил тычок локтем под ребра.

– Я думаю, это самые прекрасные на свете… э -э -э, – замялся Даин.

– Цветы, – одними губами подсказал Бард.

– Самые прекрасные на свете кусты! – не расслышал Даин.

– Цветы, – тихо исправил Фили.

– И цветы! – поспешно добавил Даин. – Цветы просто великолепные!

– О, вы правда так считаете? – воодушевленно промурлыкала Мириам.

– Несомненно! – закивал Даин, улыбаясь до ушей.

Фили и Бард обменялись удивленными взглядами. В этот момент подошел один из воинов Даина и передал, что Владыку Железных холмов и принца Фили ждет Трандуил. Поэтому гномы поспешно распрощались с Мириам, пожелали Барду скорейшего выздоровления и покинули палату.

– Так, молодой человек, – снова обратилась Мириам к Барду, и от ее мурлыкающего тона, которым она говорила с Даином не осталось и следа, – немедленно допивайте ваш отвар и не отлынивайте!

Бард, разумеется, не стал перечить и тут же подчинился – что он, сам себе враг, что ли?

– Гадость какая, – все же пожаловался он, прикончив содержимое кружки.

– Конечно гадость, – кивнула тетушка Мириам. – Но придется пить эту гадость несколько дней, чтобы восстановить кровопотерю. Вот и будет вам впредь наука: нельзя так несерьезно относиться к боевым ранениям.

– Да некогда было… – попытался оправдаться Бард.

– Что значит “некогда”? – возмутилась Мириам. – Надо уметь просчитывать последствия своих поступков. А ну как упали бы без чувств прямо на поле боя? Совсем себя не бережете!

– Да я не то чтобы… – опять попытался Бард.

– Вам ведь есть, к кому возвращаться, – продолжила нотации Мириам. – Вы нужны своим детям живой и здоровый. Да вы и молодой еще совсем. Второй раз жениться можете.

– Да я не… – слабую попытку Барда снова проигнорировали.

– Хотите, я вам невесту подберу? – оживилась Мириам. – Вот в Рохане, например…

– Не надо! – взбунтовался Бард.

– Только не говорите, что стесняетесь, – начала было Мириам. – Или у вас уже есть кто на примете? – прищурилась она, наблюдая за выражением лица своего пациента.

– Есть, – вздохнул Бард, слегка улыбнувшись.

– И как же зовут вашу избранницу? – решила посекретничать тетушка Мириам.

– Ингрид, – признался Бард и на этот раз действительно засмущался и отчего-то даже слегка покраснел.

Постели Торина и Кили разделяло только небольшое расстояние, обоим надо было из раза в раз убеждаться, что другой в порядке, да и Фили – Герою Битвы пяти воинств, наследному принцу Эребора – гораздо удобнее было навещать их обоих, когда требовался совет или просто выдавалось свободное время. О приближении Фили Кили с Торином узнавали задолго до того, как сам измученный царским делом брат и племянник появлялся возле их огороженного, как и остальные составленные на скорую руку “палаты”, ширмами пятачка: вместе с Фили к ним приближалась обычно и волна восторженных, одобрительных восклицаний, он поднимал боевой дух даже в тех, кто был ранен тяжело, одним своим видом доказывая – бороться важно и нужно даже в самое темное время, тогда можно добиться-дождаться рассвета. Торин и Кили гордились им.

Конечно, Фили был не единственным посетителем королевской палаты, отличавшейся от прочих только названием да тем, что находилась в не особенно удобном тупичке. Насколько мог судить Торин, Фили приходилось миновать каждый раз почти весь госпиталь. Кроме старшего племянника и почти всегда бывшего при нем Балина, частыми гостями у Торина и Кили были Бильбо и Тауриэль, которых можно было бы назвать и полноправными обитательницами палаты, но, по счастью, ранены хоббитянка и эльфийка не были. Они покидали выздоравливающих только на время обеда или особо важного совещания по государственным делам, когда Балин требовал покинуть гномье собрание особенно очаровательным, но острым ушкам. Под размытое определение попадала и Бильбо, так что выходить приходилось и ей.