Текст книги "Вован-дурак 2.0: Санитары Подземелий Хогвартса (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 49 страниц)

Имел место быть и международный скандал с участием индусских команд. Шестнадцатого ноября, в тот самый день, когда мы так хорошо зажгли вокруг «Норы», младший сын махараджи Хайдарабада неожиданно восстал против собственного папаши и старшего брата-наследника, сбросил их, заставив обоих бежать в Бенгалию, и заявил, что княжество Хайдарабад прекращает все и любые отношения с Великобританией в пользу большей интеграции с Россией и другими «красными» странами. Перемирие с государствами северо-запада Индии было подписано очень быстро и оперативно, и для наших сие открыло путь к Мадрасу и Бенгалии. Более чем уверен, что у нас на такой случай уже всё проработано и составлено, и «вежливые» советники уже как минимум на пути в Хайдарабад, если уже не прибыли туда. А это означает, что в тянущейся с середины сороковых индийской гражданской войне наметился коренной перелом.

Выходцы из сменившего власть княжества, горстка которых имелась и здесь, в Хогвартсе, разделились. Кто-то, видимо, происходивший из свергнутой знати, остался жить на «Куин Мэри», кто-то, поддержавший революцию, перебрался на «Идзумо-Мару» и щеголял теперь нашивками в виде нового хайдарабадского флага – полотнища из трёх вертикальных красной, синей и оранжевой полос. Их от греха подальше отправили домой на борту первого же вертолёта, привёзшего провизию. Олимпийский комитет подтвердил снятие сборной с Игр, так что потомкам свергнутых жрецов, богачей и прочих бывших знатных людей оставалось только примыкать к мадрасцам или бенгальцам – или же и вовсе болтаться на положении известного вещества в проруби, если никто не пожелает их принять.

На фоне революции в Хайдарабаде судьба семейства Уизли, наконец-то получившего воздаяние за свою страсть к применению ненужных зелий, никого не заинтересовала. Тут не до сгоревших вместе с домом нищебродов, когда под угрозой окончательная потеря индийских владений. Ох, чувствую, королевский двор там сейчас на ушах стоит, ибо переход Хайдарабада, центрального княжества, из «синего» лагеря в «красный» означает прямую угрозу всем оставшимся – Бангалору, Мадрасу, Бенгалии и Ассаму. Так что ждём ответных мер и реакции на них нашей армии…

Но для нас это имело уже второстепенную значимость – приближался Новый год, и означал он необходимость чрезвычайных мер, ибо наглосаксы вряд ли упустят такую сочную возможность подложить свинью своим вековечным врагам…

Комментарий к Глава тридцать четвёртая. Если это дыра, значит, это нора! И ещё одна глава, 34-я по счёту, в которой оставшиеся члены семейства Уизли получают себе на головы давно назревавший экстерминатус, причина для которого образовалась более чем весомая.

====== Глава тридцать пятая. А любовь, она там... ======

Синий вечер, зимний ветер,

В звёздной пыли растворились фонари.

Стрелка замрёт, совершит поворот,

И наступит Новый год!

Звоном полночь мир наполнит,

Пусть старый год

Нас простит и всё поймёт,

До января остаётся у нас

Только час, последний час…

Последний час декабря,

Замри на миг,

Пускай летят за моря

Любовь и мир,

И все надежды наши

Пусть сбудутся однажды

В последний час декабря…

Секрет «Последний час декабря»

Лёд на озере наконец-то стал достаточно толстым, и на поле вышли хоккейные дружины. Первый же матч турнира принёс крупную победу нашим мастерам клюшек, со счётом 12:0 обыгравшим исландцев. Во второй группе, днём позже, шведы выиграли у немцев 5:4. Состоялся и второй этап гонок на мётлах, первое место снова досталось немецким гонщикам, на второе в этот раз вышли ирландцы, оттеснив канадцев на третье место. По дуэлям и единоборствам начали определяться все пары одной шестнадцатой финала.

Шестого декабря МакКошка объявила во всеуслышание, что двадцать четвёртого в школе пройдёт Рождественский Бал.

– Участие спортсменов, представляющих Великобританию на Магических Играх, и старост факультетов является обязательным, – подчеркнула она. – Но не думайте, что вам будут разрешены слишком большие вольности.

На наше счастье, ни меня, ни кого-либо из тех, кого я знаю лично, припахивать к участию не собирались – ни спортсменов, ни старост среди них нет, и это хорошо. Больше народу уцелеет, ибо нахождение на слишком близком расстоянии от истинных англичан или не менее истинных аристократов вызовет во мне жгучее желание малость подсократить их популяцию.

Ни одна из моих невест посещать школьное мероприятие даже не собиралась, все три по очереди отчитались. Узнав о моём решении не участвовать, аналогично решила и Милена. А у Сьюзен и сестёр Гринграсс и вовсе нашлись куда как более весомые причины.

– Нас с Тори папа отвезёт на каникулы в Италию, к дедушке и бабушке, – сказала Дафна вечером шестого же. – Так что ни на какой Бал мы не пойдём.

– А ты, Сьюзен?

– Ой, Гарри, я тоже не собираюсь. Тётя Эми и Сириус дома ждут. Раз ты не собираешься, то и мне тоже там нечего делать.

– Вот и славно. А то случись что, если, не дай Бог, кому не в меру чистокровному что в голову взбредёт, так потом патронов не напасёмся…

Милена Стринич, моя подопечная, принимала участие в Играх в женском зачёте спортивного ориентирования. Специально для этих целей был сооружён лабиринт, полный препятствий в виде заклинаний или отловленных Хагридом тварей мелкой степени опасности – чертей там, или бродячих скелетов, или и вовсе каких-нибудь недобитых пауков из Леса. Хотя этот вполне может, к примеру, и какодемона какого-нибудь не слишком крупного за рога притащить, при его росте красный шар за футбольный мяч сойдёт. Беспокоясь за благополучие вейлочки, выдал ей своего рода «тревожную кнопку», чтобы дала знать, встреться ей что там в лабиринте не по силам. Да, пускай по положениям соревнований она не может принимать помощь от тренера в процессе прохождения лабиринта, но я тренером не считаюсь, так что возможности этой лазейки мы были намерены использовать по полной.

Все четыре девчонки четырнадцатого декабря таки встретились между собой, и поговорили по душам. Встреча проходила на «Новороссии», в выделенной для нас каюте, я отдал им свою скатерть, сам же не вмешивался, был на палубе и караулил. Заодно глянул, раз случай представился, что экстерминатус животворящий мне принёс по части опыта:

Сила 55

Маг.сила 54

Ловкость 40

Здоровье 55

Восприятие 40

Интеллект 42

Внушительность 49

Уровень 63

Опыт 52250

Сл.уровень 53600

Уклонение от крит. 26

Сопротивл.яду 75 (175)

Сопротивл.псих. 106 (206)

Сопротивл.магии 117 (217)

Авторитет 71

Интерес 58

Скрытность 22

Зрение 55

Защита (бл.бой) 80

Атака (бл.бой) 100

Урон (бл.бой) 55-105

Жизнь 1719/1719

Магия 1719/1719

Очки жизни за каждый уровень 54

Очки магии за каждый уровень 54

Очки навыков за каждый уровень 15

Стрельба 100

Метательное оружие 100

Тяжёлое оружие 51

Рукопашный бой 100

Разведка 74

Кулинария 54

Ловкость рук 88

Торговля 74

Вождение транспорта 60

Общение с дамами 80

Вкладка дел сердечных снова изменила свои значения, ибо сильно в лучшую сторону изменилось отношение ко мне Милены, за счёт всего произошедшего поднявшееся ещё немного. Короче, подопечная, стремящаяся в подруги – но куда в итоге это стремление её заведёт? Мне-то и моих трёх красавиц хватает, однако какой диагноз они втроём поставят?

Дора (невеста) Совместимость: 100% Отношения: 100% (вечная любовь, неразрывная связь душ, благословение Магии – неснижаемая связь)

Света (невеста) Совместимость: 100% Отношения: 100% (вечная любовь, неразрывная связь душ)

Аврора (невеста) Совместимость: 88% Отношения: 100% (вечная любовь, неразрывная связь душ)

Сьюзен Совместимость: 88% Отношения: 66% (крепкая симпатия, предельное значение на ближайшие годы)

Дафна Совместимость: 81% Отношения: 64% (симпатия)

Астория Совместимость: 80% Отношения: 66% (крепкая симпатия, благодарность за спасение, предельное значение на ближайшие годы)

Милена (подопечная) Совместимость: 94% Отношения: 66% (крепкая симпатия)

Появилась новая вкладка, изображающая мой собственный портрет в мундире, при погонах и орденах, и каждый орденский знак сопровождался всплывающим пояснением, когда и за какие геройства некий капитан Чернов В.С. оного ордена был удостоен. Ну да, все семь орденов, какие есть, четыре русских и по одному немецкому, венгерскому и ирландскому. Неплохо, неплохо, вот что значит быть нужным Отечеству своему. Разительный контраст с тем, что было ТАМ, где люди не были нужны никому, кроме самих себя – а то и сами себе, с учётом всех обстоятельств их существования…

– Кого ждёшь? – спросил подошедший товарищ полковник, своим приходом развеяв непрошеные дурные мысли.

– Мои с Миленой беседуют. Видели они её, как все вместе, так и по отдельности, решили расспросить за жизнь. Вот и стою, стерегу, чтобы никто не посягнул, так сказать.

– Здесь посягнуть некому. Дурных нема с тобой связываться.

– Так это здесь, мало ли, ещё какую гадость откуда-то снаружи принесёт.

– Кстати, пришло сегодня извещение. Наши взяли Бомбей и Бангалор, идут на Мадрас.

– Отлично! Наглосаксы ещё не верещали, что это вопиющее нарушение прав не пойми какого человека?

– Верещали, конечно, я бы больше удивился, если бы они это дело просто так проглотили. Но лорда Маунтбэттена хватил инфаркт, королева закрылась у себя и не выходит из своих покоев, а вот с Тихого океана передают, что цейлонская, сингапурская и гонконгская эскадры усилили своё присутствие в море. Так что пока не полыхнуло, решено отправить домой всех наших индусов, и старых, и новых, на «Идзумо-Мару». Завтра придёт ледокол, обколет вокруг него лёд, и уйдёт он. Японская команда переберётся к немцам, у них есть ещё свободные каюты.

– Повезёт кое-кому, дай Бог, успеют добраться домой.

– Это точно. Нам ещё тут до лета сидеть. Кстати, о птичках. Приближается Новый год, тридцать первого у нас на «Новороссии» будет новогодний бал. Твоё участие считай обязательным. Быть при параде и орденах, ну и при невестах, естественно, – усмехнулся полковник, кивнув на запертую дверь каюты.

От нашего новогоднего мероприятия отбрехаться уже не получится, причём как минимум нам со Светой – не то у нас начальство. Так что…

– Есть!

– Вот и хорошо. Думаю, сам поймёшь, по какой причине.

– Ещё, тащ полковник… раз уж скоро каникулы начинаются, разрешите съездить туда, где я обитаю, книжки, что от Фламеля остались, забрать и доставить сюда.

– Вопрос по существу. Разрешаю. Сколько там ящиков с книжками?

– Двенадцать, внутри чары расширения пространства.

– Так, перед отправкой зайдёшь, дам тебе ключи для переправки. Здесь примем и складируем в помещении для багажа. Слишком уж ценный груз, чтобы его по почте отправлять. Вопросы есть?

– Никак нет!

– Вот и славно. Ладно, стереги, – на этом полковник попрощался со мной и вышел. А там и девчонки, видимо, о чём-то договорились, первой из каюты упорхнула Милена, улыбнувшаяся мне, потом, удостоив меня поцелуем, отбыли на занятия Света и Аврора, и мы остались с Дорой наедине.

– В общем, мы поговорили с этой Миленой, – сказала мне она. – Она девушка хорошая, только очень, как бы это сказать, пугливая, что ли… Тут и этот эпизод с Биллом повлиял, и у неё в школе похожее по мерзости было. Но ничего неисправимого, и тобой она заинтересовалась всерьёз.

– Всё настолько плачевно?

– Думаю, да, – усмехнулась Дора. – Я с ней ещё на Новый год поговорю, не передумала ли. Ещё две недели.

– Да уж, Дора, – отвечаю. – Меня тут к участию в Новогоднем балу привлекли. Тридцать первого здесь. Пойдём?

– О чём речь! Конечно! – воскликнула засиявшая золотом Дора. – Мы все втроём там будем. И ты не отвертишься, пока не потанцуешь с каждой из нас!

– Я и отворачиваться не буду, – улыбаюсь своей невесте. – Зажжём там как следует!

– Вот-вот! – энергично кивает она головой. – Так что готовься, ночь будет жаркой!

Мы выпали из реальности на весь остаток дня, а выйдя из каюты на палубу следующим утром, увидели, как японский корабль густо дымит из обеих труб, а посреди озера ползает буксир-ледокол, продавливающий выход на большую воду. К обеду процесс был окончен, и «Идзумо-Мару» выбрал якоря и ушёл, увезя с собой индийских спортсменов, с ними же напросилось большинство арабов, непривычных к такому холоду и сырости, по каковой причине снявшихся с соревнований из-за болезней. Те, кто решил остаться здесь, перебрались кто на «Новороссию», кто на «Трансвааль». Лёд быстро намёрз обратно, хоккейные поля не пострадали, и вечером того же дня наши выписали билет домой нормандцам – при счёте 9:1 большего тем ожидать не придётся, а наши только упрочили свои позиции.

А вот утром семнадцатого, в субботу, мы с Дорой отбыли домой, на каникулы, обязавшись вернуться не позже вечера тридцатого.

Товарищ полковник выдал мне двенадцать ключей для передачи ящиков с книжками, каждый подобный ключ следовало закрепить на сундуке и активировать его произнесением кодовой фразы. Чем мы с Дорой и занялись на следующий день после прибытия, чтобы не забыть. Сундуки с книжками исправно исчезли – вот он, значит, наш семейный дом где-то на просторах России. Обсуждали как-то, пришли к выводу, что надо как минимум в два этажа строить – с расчётом на будущих детей. При трёх жёнах следующее поколение моего рода однозначно будет большим…

Света передала, что все двенадцать ящиков успешно приземлились на борт «Новороссии», где товарищ полковник их опечатал, чтобы до лета, когда теплоход пойдёт домой, всё долежало в целости. Также, как оказалось, наши хоккеисты двадцать второго декабря играли со швейцарцами и одержали волевую победу со счётом 6:3.

Рождество прошло вполне буднично, и Тед с Андромедой знали, из-за чего – сами старшие Тонксы искали покупателей на дом, в связи с грядущим перебазированием на постоянное место жительства в Россию, город Ростов-на-Дону. Во всяком случае, как уверял заходивший в гости Бродяга, всё там в порядке, и его ростовские приятели уже подобрали подходящий участок, а строительная бригада одного из этих «конкретных пацанов» уже даже начала возводить дом.

Предновогодняя суета оказалась изрядно подперчена новостями внешнего мира – лондонский майдан продолжил шириться, и захватил уже почти всю историческую часть города. Полицейские массово обращались в свинокопов и всё так же патрулировали улицы, только для людей они уже были опасны.

Видя столь весёлую картину, семейство Гринграсс, пребывая в Италии, приняло решение уйти в невозврат, оставшись на ридной Миланщине жить, о чём Дафна уведомила меня письмом, прилетевшим двадцать седьмого. Игровая система сочла задание насчёт сберечь сестёр от неприятностей выполненным, а вот отношения ещё остались. Написал ответ и пожелал удачи на новой родине.

Тридцатого вечером мы с Дорой уже поднимались на борт «Новороссии», прибыли вечером – чтобы никто в Хогвартсе не видел, и там же встретились со Светой и Авророй. Русский теплоход сиял огнями, а в банкетном зале бортового ресторана первого класса стояла большая ёлка, тоже украшенная ярко горящими огнями электрических гирлянд и блестящими от света десятков лампочек шарами и мишурой.

Вопрос с нарядами уже оказался девчонками решён, и если Аврора решила встречать Новый год в вечернем платье, расцветку которого она пока держала в секрете, Света решила надеть что-то более обыденное, а Дора есть Дора, у неё на любой официоз аллергия, точно как у меня. Только вот мне абы как уже не одеться, приказ от начальства есть, быть при параде и при орденах, всё-таки числюсь в кадрах, и если женщинам вольности в одежде простительны, то мужчинам положено на праздники ходить по форме и с оружием…

Тридцать первое, день новогоднего бала. Настроение у всех достаточно приподнятое, праздничное. В честь праздника наши хоккеисты порадовали всех, бывших на «Новороссии», в жуткой сече разделавшись с канадцами, счёт после финального свистка был 7:4. До начала матчей на выбывание оставалось ещё две игры.

Мои девчонки, едва пришли с обеда, вытолкали меня из нашей каюты взашей, стоило мне только облачиться в парадную форму при орденах. Так и караулил их, впервой, что ли… но наши, кого проносило мимо, аж честь отдавали.

Но вот минуты томительного ожидания истекли, и первой выскочила из каюты Дора, облачившаяся в тёмно-вишнёвый наряд. Волосы свои Дора в этот раз собрала в хвост, а цвет так и оставила золотой – она с тех пор, как мы стали быть вместе, меняет его на какой-то другой очень редко и только тогда, когда меня слишком долго нет рядом. Второй вышла Света, в зелёном жакете и юбке. Завершила картину Аврора, в тёмно-синем платье с блёстками, напоминающими звёзды. Наряды, выбранные каждой из невест, подчёркивали их фигуры в самом выгодном свете. Вот же ж… как не удержусь сейчас, да эти платья с них как стяну…

– Ух, девчонки! Сногсшибательно выглядите! – вырвалось у меня.

– Нравится, что видишь? – лукаво подмигнула Дора. – Это ещё только начало.

– Ох! Зная вас, уже боюсь-боюсь…

– Напрасно, – улыбается Аврора. – Пойдём?

– А пойдём!

Так вчетвером и выходим в банкетный зал. Сейчас, когда собралось уже порядочно народа, зал преобразился, расцвёл красочными нарядами гостей бала и засиял их улыбками.

Нас нашла Милена, в небесно-голубом платье под цвет своих синих глаз.

– И вы тут?

– Конечно, Милена, – отвечает Света. – Мы на праздники всегда всей компанией собираемся.

– Как только Влад вас сюда вытащил?

– Мне, Милена, начальство приказало, быть при параде и орденах. Свете тоже, остальных я уговорил быстро. Ты тут как?

– Всё в порядке, спасибо, – улыбнулась вейлочка. – Теперь никто не пристаёт – знают о тебе.

– Сегодня узнают ещё лучше.

– Вот именно, – ухмыльнулась Дора.

Тем временем собрались и все остальные гости, и на правах старшего по званию взял слово капитан «Новороссии»:

– Добрый вечер всей команде и гостям нашего теплохода! Я рад поздравить всех вас с Новым годом! Желаю вам в наступающем году удачного плавания и семи футов под килем, а от лица нашей команды – приятного вечера, и счастья и удачи в новом году!

Следом включилось радио, передавшее:

– Сегодня части Первой Пенджабской и Третьей и Шестой Бихарских армий, развивая наступление в направлении восточной Индии, овладели крупным городом и портом КАЛЬКУТТА, столицей государства Бенгалия!

– Ура-а-а-а-а!!! – единодушно грохнули все бывшие на борту. Взятие Калькутты с большой вероятностью означает падение в скором времени и остальной Бенгалии, а значит, индийская война в трёх шагах от прекращения, осталось занять Мадрас и Цейлон на юге, а также Ассам и Бирму на востоке.

Но столики, за которыми предстояло сидеть нам, были ещё девственно пусты, ибо первой частью программы являлся концерт художественной самодеятельности. Стараниями Светы туда был записан и я, пока пребывал на каникулах, и даже согласие ей на это дал по связи душ, просто как-то подзабылось за последние дни, так что когда вызвали «капитана государственной безопасности Владимира Чернова», это стало отчасти делом достаточно неожиданным. Впрочем, пара заныканных до поры песен у меня всегда есть, так что ладно, что уж там, выхожу на сцену, беру гитару и завожу:

…Свет, тень, что-то случилось

Там, где ты помолилась

О нашей любви, что не предавала,

О нашей любви, что так долго искала…

Дождь, ночь, спит воскресенье.

Всё здесь ищет спасенья…

Едем до мая, где площадь Сенная

Пляшет у края зелёного рая…[82]

Все принялись аккомпанировать мне аплодисментами, повторяя за мной:

…Любовь не пропала, любовь не пропала,

Немного устала, но не пропала!

Любовь не пропала, любовь не пропала,

Немного устала, но не пропала!...

Когда доиграл, весь зал взорвался аплодисментами. Даже заорал кто-то: «Ещё! Ещё!»

«Давай ещё!», по связи душ пробивается Света.

«Уверена?»

«Да, ты тут всех потряс, тут таких песен не слышали».

«Да, Влад, спой ещё! Ты так хорошо поёшь!», отзывается Аврора.

«Точно хочешь ещё?»

«Пожалуйста».

– Ещё, говорите? Ну ладно, хотите вы песен – их есть у меня… – говорю в микрофон, параллельно по связи душ подзывая Дору, быстро поднявшуюся на сцену. Она быстро догадалась, о чём я хотел её попросить, и взяла в руки вторую гитару.

– Ну как, моё счастье? – шепчу ей. – Готова потрясти их воображение?

– Всегда готова! – улыбается она. – Что удумал?

– Помнишь, пару дней назад я тебе кой-чего спел?

– Ага! Так, значит…

– Вот именно. Вдвоём получится. Давай, начинаем!

Вдвоём начинаем проигрыш, барабанщик понял ритм и ударил в такт нам. Ну что ж, гулять – так гулять!

...Тошно душе

Среди равнодушных стен,

Холод, клише,

Сумерки перемен,

Они за столом поют

Что-то про свой уют,

Сытую ночь

К чёрному дню…

Серая ночь,

В окнах дымит рассвет.

Солнце взойдёт,

А может быть, больше нет.

Ночь без любви, пусты

Между людьми мосты,

Нет ничего,

Есть только ты…

Свобода, свобода,

Так много, так мало,

Ты нам рассказала,

Какого мы рода,

Ни жизни, ни смерти,

Ни лжи не сдаёшься,

Как небо, под сердцем

В тоске моей бьёшься…[83]

Девяносто четвёртый год вот-вот покинет календарь, песня же эта в оригинале была написана и спета в две тыщи одиннадцатом, шестнадцать лет тому вперёд. Правда, в этом мире Шевчук пишет и поёт совсем другие песни, ибо продолжает оставаться счастливым отцом и мужем, и ему нет смысла тосковать. Следующий после «Актрисы Весны» альбом группы, вышедший в девяносто третьем, именуется здесь «Чистота родного неба», и песни там другие, знакомых только одна или две, хотя остальные тоже очень хорошие.

Однако здесь и сейчас вброшенная песня пришлась на «ура», судя по бешеному взрыву аплодисментов, едва мы с Дорой доиграли. Товарищ полковник и вовсе показал большой палец, вот, мол, не посрамил, молодец. Так что мы спустились со сцены и вернулись к нашему столику, к восхищённым взглядам Светы, Авроры и примкнувшей к нам Милены.

Концерт самодеятельности, тем не менее, продолжался, и как одиночные исполнители, так и импровизированные коллективы выступали ещё долго, пели, плясали и веселились, и мы все горячо поддерживали их аплодисментами. Появлялся и Дед Мороз, бывший, видимо, переодетым в шубу боцманом «Новороссии». Дедушка принёс с собой большой мешок и раздал всем его содержимое – зачарованные открытки с сюрпризами. А там и на столы накрыли, доставив угощение.

Корабельные коки расстарались от души, и банкет в честь Нового года способен был поразить воображение даже самого взыскательного гурмана. Мы к таким, конечно, не относились, так что радовались блюдам русской и кавказской кухни, впрочем, итальянскую пиццу тоже не обошли вниманием. Аврора взяла себе что-то острое, близкое к её родной аргентинской еде, Света смаковала обычные отбивные из свинины с овощной нарезкой, Дора, как и я, пробовала от всего понемножку. Запить тоже было чем, бар «Новороссии» предлагал широчайший выбор от нескольких десятков сортов русского и немецкого пива и до винных букетов Крыма и балканских стран, от итальянского шампанского и до армянского коньяка. Тут же держался наготове и корабельный доктор с дозой антипохмельного наперевес, впрочем, перебравших пока ещё не было, за белочкой никто не гонялся по залу.

Когда же все наелись, то последовало продолжение – танцевальный вечер. Места для танцев, что быстрых, что медленных, было предостаточно – столики занимали отнюдь не всю площадь банкетного зала, танцпол также имелся приличный. Музыка тоже обещала быть, судя по вытащенной откуда-то аппаратуре. Однако за пульт никто не садился, вместо этого включили первый канал русского телевидения, где как раз начинался новогодний концерт. Что там на часах? Полвосьмого, там, значит, пол-одиннадцатого, в самый раз. Вот заставка, и звучит первая песня. Аккорд, другой, и я слышу очень характерный мотив, как есть стиль прекрасно мне памятной «дискотеки восьмидесятых...»

...Земля в иллюминаторе,

Земля в иллюминаторе,

Земля в иллюминаторе видна.

Как сын грустит о матери,

Как сын грустит о матери,

Грустим мы о Земле, она одна.

А звёзды, тем не менее,

А звёзды, тем не менее,

Чуть ближе, но всё так же холодны.

И, как в часы затмения,

И, как в часы затмения,

Ждём света и земные видим сны…

И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева,

А снится нам трава, трава у дома,

Зелёная, зелёная трава…[84]

Под такой знакомый мотив мы, конечно, не могли усидеть за столом. Всё же и здесь, значит, песню эту знают, даже несмотря на несколько по-иному сложившуюся картину мира – хотя здесь страна едва ли скатится в ересь потребляйства без границ и «прав» не пойми какого человека, так что надежда на выход к звёздам здесь таки побольше будет… Тем временем на экране уже началась другая песня, и танцующие разбились на пары:

...Заповедный напев, заповедная даль,

Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.

Мне понятна твоя вековая печаль,

Беловежская Пуща, Беловежская Пуща.

Мне понятна твоя вековая печаль,

Беловежская Пуща, Беловежская Пуща…[85]

Первый танец мы прошли с Дорой, отнёсшейся к подобному балу как к репетиции свадебного. Впрочем, знаю я её, дай ей волю – зажжёт, как на рок-концерте, а я и препятствовать не буду – сам такой же.

После «Беловежской Пущи» сменяется ещё череда песен, знакомых и памятных текстов полным-полно, только успевай отплясывать:

…Про него порасскажут всякое,

Просто так не болтают всё же,

А ты ходишь за ним, послушная,

Повторяешь: «Он хороший!»

Не был я никогда советчиком,

И советовать здесь негоже,

Я сегодня с ним встречаюсь вечером,

Он получит своё – хороших…

Девчонка-девчоночка, тёмные ночи,

Я люблю тебя, девочка, очень,

Ты прости разговоры мне эти,

За любовь твою отдам… всё на свете...[86]

...Пришёл туман, постучал в дома,

Уходи, туман, уходи,

Всё давно прошло, на душе светло,

И печали все позади.

Синий туман

Похож на обман,

Похож на обман

Синий туман,

Синий туман...[87]

...Вазы в нашем доме,

В них редко бывают цветы,

В мае снова будут тюльпаны,

Я помню, их так любишь ты…

Я напишу свою лучшую песню,

Если будет угодно судьбе,

И первой её сыграю тебе,

Конечно, тебе…

Пусть всё будет так, как ты захочешь,

Пусть твои глаза, как прежде, горят,

Я с тобой опять сегодня этой ночью,

Ну, а впрочем, ну а впрочем,

Следующей ночью, следующей ночью,

Если захочешь, я опять у тебя…[88]

…Горячее солнце, горячий песок,

Горячие губы – воды бы глоток…

В горячей пустыне не видно следа.

Скажи, караванщик, когда же вода…

Учкудук – три колодца,

Защити, защити нас от солнца,

Ты в пустыне – спасительный круг,

Учкудук…[89]

...Алеся, Алеся, Алеся,

Так птицы кричат,

Так птицы кричат,

Так птицы кричат в поднебесье…

Алеся, Алеся, Алеся,

Останься со мною, Алеся,

Как сказка, как чудо, как песня...[90]

В без пяти девять вечера по Гринвичу, в Москве же это было без пяти полночь, концерт временно прервался, передавали новогоднее обращение товарища Романова, Председателя Верховного Совета России. Верховный говорил недолго, словно отчитавшись в успехах народного хозяйства страны за истёкший год – даже одного того факта, что страна вполне себе процветает, не скатываясь в то же состояние, где нынче пребывают Британия и Америка, а наоборот, успешно раздавая весьма щедрых люлей так называемому «западному миру», медленно, но верно отгрызая по кусочку, уже достаточно для положительного отзыва. Летом сам съезжу, оценю.

Речь Верховного оказалась краткой, и в конце товарищ Романов поздравил всех с Новым годом. А потом на экране появился заснеженный Кремль, и куранты на Спасской башне начали отбивать время. Один.. Два… Три… Десять… Одиннадцать… Двенадцать!

Новый 1995 год вступил в свои права. Над нашим лайнером, стоявшим у причала, расцвели огненные цветы фейерверков. Праздник продолжался, и песен было ещё много, и не раз и не два я танцевал ещё со всеми четырьмя девушками, что составляли мне компанию в этот вечер. И что Дора, что Света, что Аврора блистали на танцполе, в самом натуральном смысле – все три были в прекрасном настроении и буквально светились от счастья. А от них заряжался позитивом и я, радостный, что сделал их счастливыми. Эту радость разделяла и Милена, ещё пребывавшая как бы сама по себе, но сидевшая с нами и вполне по-дружески общавшаяся с остальными, и несколько раз охотно соглашавшаяся пройти со мной в танце. Что ж у неё на уме-то, у голубоглазой этой?

Но всё-таки сложно усидеть на месте, когда песни, сменяющие одна другую, одна же другой краше, ноги сами рвутся в пляс, и есть с чего:

…Если б судьбу знали заранее,

Что средь дождей встретимся мы,

Я бы пришёл к вам на свидание

За полчаса до весны…

Опозданием мы наказаны,

Что слова любви прежде сказаны,

Что совсем другим доверяли сны

За полчаса до весны,

Что совсем другим доверяли сны

За полчаса до весны…[91]

…Петь птицы перестали,

Свет звёзд коснулся крыш,

В час грусти и печали

Ты голос мой услышь…

Ночь пройдёт, наступит утро ясное,

Знаю, счастье нас с тобой ждет.

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная,

Солнце взойдёт,

Солнце взойдёт...[92]

…Ты мне слово одно подари,

Над которым не властны века,

И пускай от сиянья зари

Вновь малиновой станет река…

Ягода-малина нас к себе манила,

Ягода-малина летом в гости звала,

Так сверкали эти искры на рассвете,

Ах, какою сладкой малина была…[93]

Мы с моими невестами и примкнувшей к нам сербской вейлочкой Миленой дотанцевали до самого конца передачи, когда уже под самый занавес поставили одну из тех песен, текст которых Света передавала в Москву для записи. И запись не подвела, Расторгуев спел точно так же, как пел в прошлый раз:

...Я когда-нибудь, может, брошу всё,

И пойду себе, просто так пойду,

По бескрайнему полю вольному,

Про себя один тихо помолюсь…

А любовь, она там, где плывут облака,

Где рождается свет, и от света строка,

Где рождается музыка,

А любовь, она там, где всегда и сейчас

Всё зависит от Бога и немного от нас,

Всё зависит от Бога, и немного от нас...[94]

Пару в последнем танце мне снова составляла Дора.

– Спасибо… – шепнула она, пока я вёл её.

– Тебе спасибо, любимая… За то, что ты есть. За то, что ты со мной.

– Только с тобой, любимый мой, с тобой и навсегда…

Мы потянулись друг к дружке, и слились в долгом поцелуе, как раз под завершающий припев песни.

…А любовь, она там, где плывут облака…

Мы впятером уходили из банкетного зала одними из последних, и за нами двери закрыли – праздничный вечер завершился.

Проводили Милену до её каюты, и она расцеловалась со всеми на прощание – сначала с моими девчонками, с которыми она за это время крепко сдружилась, а потом и со мной. Причём когда настала моя очередь, и я нацелился ей в щёку, так то ли случайно кто-то повернулся не туда, то ли хитрая вейлочка специально так задумывала, но поцелуй пришёлся точно в губы… вах… аромат полевых цветов, теперь не перепутаю… А насладившись моментом, она лишь шепнула мне: «Спасибо… С Новым годом!», после чего ускользнула за дверь своей каюты. Я же, всё ещё с ошарашенным, как потом сказали мои невесты, выражением лица, пошёл следом за ними к нам. И эту ночь, новогоднюю ночь, самую волшебную ночь года мы провели вместе. Той ночью нам снились хорошие сны – о том, как будет у нас дом, и будем мы там жить, все вчетвером, или впятером, если получится, короче, одной большой и дружной семьёй, которая у нас так замечательно складывается…