Текст книги "Вован-дурак 2.0: Санитары Подземелий Хогвартса (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

– Я, Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третьей степени, почетный член Ассоциации Защиты от темных сил и пятикратный обладатель премии за самую очаровательную улыбку журнала «Еженедельник для ведьм». Но дело не в этом, я ведь не избавился от лондонской карги, улыбнувшись ей.

Слов нет… одни выражения. Спич, конечно, аховый. И какая, мать её, связь между лондонской каргой и улыбкой в её сторону? Хуже только Квиррелл выражался, не только лишь тот самый, сгоревший от злобы. Но если тот заговаривался, будучи одержим духом, медленно, но верно зохавывавшим его разум и в конце концов таки добившимся успеха, этот же манерный павлин занимается самолюбованием, короче, нарцисс восьмидесятого уровня с манией величия в запущенной стадии. По прошлой жизни помню, многие эстрадные знаменитости таким же недугом страдали, хотя, применительно к ним, скорее не страдали, а наслаждались. Месье Локхарт явно из этих. Права Шляпа, такие души сущий деликатес для Слаанеш.

– Вижу, вы все купили полное собрание моих сочинений, и это просто отлично! – продолжал тем временем Локхарт. – Думаю, мы начнем наш урок с небольшого теста. Не волнуйтесь, это всего лишь для того, чтобы проверить, насколько хорошо вы читали мои книги, насколько вы их усвоили.

Он раздал нам бланки для тестов, а когда вернулся за стол, сказал:

– У вас тридцать минут, начинайте прямо сейчас!

Гляжу в переданный мне листок.

«1. Какой у Гилдероя Локхарта любимый цвет?

2. Какая у Гилдероя Локхарта тайная амбиция?

3. Что, по Вашему мнению, на данный момент является самым большим достижением Гилдероя Локхарта?..»

И так далее, до пункта с номером 54, гласившего: «Когда день рождения у Гилдероя Локхарта, и какой подарок будет для него идеальным?»

– Гарри, он что, совсем из ума выжил? – шепчет мне Сьюзен. – Как можно всего лишь за месяц перечитать столько книг? Там ведь двадцать шесть толстых томов!

– Ага, двадцать шесть томов, под завязку набитых откровенным феерическим бредом, – добавляю я. Сьюзен прыснула в кулак. – Но если честно, Сью, то я даже не знаю, тайна сия велика есть. Впрочем, для некоторых даже это было бы непреложной истиной, третьего братца Фреда с Джорджем вспомни, или неудавшуюся всезнайку Грейнджер.

– О да, такие могут, – хихикнула Сью. – А нам с тобой что делать?

– А нам с тобой, Сью, остаётся писать вместо ответов всякую белиберду. Всё равно она не будет отличаться по содержанию от всего того, что он хочет заставить нас читать.

Сьюзен кивнула. Так мы в итоге и поступили. Сам я во всех пятидесяти четырёх местах для ответов расставил одинаковую фразу «Lecken Sie mir Arsch»[38], моя же вечная соседка по парте, судя по тому, что мне удалось рассмотреть, изобразила что-то наподобие. И это радует – всё же год уже, как она под моим культурным влиянием находится, таки есть прогресс, таки есть…

Написали, сдали. Локхарт, фланируя перед классом, прочитал всю эту хрень не отходя от кассы.

– Ай-яй-яй, – покачал он головой, изобразив своим портретом неземные муки. – Никто из вас не вспомнил, что мой любимый цвет – это лиловый. Да, лиловый, а не голубой, мистер Энтвистл, и не розовый в крапинку, мисс Боунс. Я ведь написал об этом в своей книге «Вечеринка у Ведьмы». И нет, мисс Аббот, я не желаю получить работу в «квартале красных фонарей» Лондона, а Вы, мистер Финниган, совершенно напрасно считаете, что предел моих мечтаний – это жить на содержании у богатого лорда. И никто, буквально никто из вас не догадался, что самым большим подарком для меня была бы гармония между всеми магическими расами, а ведь я упоминал об этом в своей книге «Отдых с оборотнем». Печально, очень печально, ведь гриффиндорцы справились со своим заданием куда лучше. Вы же… мисс Аббот, мисс Боунс, мисс Гринграсс, мистер Финниган и мистер Поттер не ответили правильно ни на один вопрос моего теста! Постойте, мистер Поттер? Гарри, Гарри! Я не ожидал такого пренебрежения к моей славе! Что это за ответ, одинаковый на все вопросы?

– Не Ваше дело, профессор Локхарт. Не лезьте в мою жизнь – дольше проживёте.

– Гарри, Гарри, ты однажды поймёшь, что слава – это великое благо, и надо ей наслаждаться, а не сопротивляться ей. Кстати, я не вижу у вас пятерых ни одной моей книги!

– Стесняюсь спросить, а зачем они нам нужны? – спросила Сьюзен, изобразившая на лице сильное удивление.

– Ну как же? – теперь удивился уже Локхарт. – Я же заявлял их в качестве учебного пособия по борьбе с Тёмными силами! И вам нужно внимательно прочитать их, потому что без них вы не сможете бороться с угрозами, поджидающими вас на каждом шагу!

– Ой ли? – скептически заметил Шеймус. – С какими же такими угрозами нам предстоит бороться? С перхотью, что ли, или с прыщами?

– И каким же таким образом, о котором мы ещё не знаем? – ехидно ухмыльнулась Сьюзен.

– Ну… с какими… – на момент завис Локхарт, ещё даже не осознающий, какую могилу его репутации мы только что выкопали. – Вот… ага… позвольте-ка мне вам показать один пример…

Он исчез на какой-то момент у себя в подсобке, потом явился снова, торжественно сияя, после чего достал и поставил на стол банку с некрупными жуками, внешний вид каковых показался мне подозрительно знакомым.

– Позвольте представить вам… калифорнийского пергаментного жука! Он поедает пергамент и приводит книги в состояние полной негодности! А в процессе поедания впитывает в себя магическую силу, содержащуюся в древних томах, но я научу Вас, как с ним бороться!

Пристальнее присматриваюсь к содержимому предъявленной банки. А жучок-то знакомый, полосатые надкрылья определяют его однозначно. Сколько раз я его у себя на даче с картошки собирал, что самих этих жуков, что их красно-чёрных личинок, так и норовивших сожрать куст на корню, обглодав зелень до голого сухого ствола. Собирал, потом целыми вёдрами давил на улице, и всё равно впустую, каждый последующий год их снова наползало откуда-то несметное количество. Только когда вокруг люди побросали дачи, и на их участках вместо картошки стали всходить сосны и ёлки, тогда пропал и жук.

– Знаешь, Сью, лично мне идея посещать уроки этого пустозвона совсем не кажется сильно блестящей.

– Ты тоже так считаешь?

– Именно. Потому что я прекрасно знаю, что же именно этот мошенник выдал за неизвестную угрозу магического мира.

– И что же? Я, конечно, догадываюсь, что это что-то тебе знакомое.

– Само собой. То, что он нам показывает, это самый обыкновенный и насквозь, представь себе, немагический сельскохозяйственный вредитель, который называется «колорадский картофельный жук». И питается он кустами картофеля, того самого, который мы употребляем в пищу, а в поедании пергамента сей жук никогда замечен не был.

– Ничего себе… – прыснула Сьюзен. – Но с чего бы тогда вдруг?

– Потому что Локхарт, как мы с тобой только что прекрасно увидели, сам по факту такая же дешёвая фальшивка, как и все его опусы, соответственно все его россказни не стоят ломаного гроша. Он пользуется тем, что маги обычно не сведущи в жизни немагического мира, вот и изобретает всякую чушь. Как говорится, не так страшен дурак, как дурак с инициативой.

– Мистер Поттер! Мисс Боунс! – обратил на нас внимание Локхарт, заметивший, что мы заняты чем-то своим. – Вам неинтересен мой рассказ о пергаментных жуках и способах борьбы с ними? Тогда они однажды съедят ваши библиотеки, и вы горько пожалеете, что не слушали меня и мои лекции!

– Вашим лекциям грош цена, профессор Локхарт, – встаю и отвечаю. – Всё дело в том, что я, очевидно, несколько больше Вас разбираюсь в делах немагического мира, так вот, то насекомое, о котором Вы столь любезно изволили нам поведать, во внешнем мире именуется «колорадский картофельный жук». В поедании пергамента сие насекомое замечено не было, однако личинки этого жука уничтожают посадки картофеля, который мы все употребляем в пищу.

По классу послышались смешки. Сьюзен понимающе улыбалась, Шеймус и Ханна из последних сил сдерживались, чтобы не заржать, остальные, глядя на них, тоже включались в картину всеобщего веселья. А вот Локхарт поражённо заткнулся и уставился на меня, широко распахнув глаза.

– Никакой магии в себе колорадский жук не носит, да и не носил никогда, насколько то мне известно, – продолжаю свой ответ. – Зато вот фермерам и сельскохозяйственным организациям он очень вредит, ибо сжирает кусты картофеля на корню, поэтому они вынуждены применять для борьбы с жуком ядохимикаты, если посадки большие, или же, при малых площадях, собирать жуков и их личинок вручную. Этот процесс, конечно, весьма трудоёмок, но иного способа борьбы с жуком наука ещё не создала, а естественных врагов в виде птиц у него нет.

– Га…Гарри… Но от…откуда ты всё это знаешь? – испуганно икнул Локхарт. – Неужели знаменитый Гарри Поттер так хорошо разбирается в делах маггловского мира?

– К Вашему сведению, профессор Локхарт, о самом факте существования мира волшебного я узнал чуть более года тому назад, а до этого проживал во внешнем мире, среди тех, кого здесь почему-то именуют магглами. И жуков вот этих вот с картошки на грядках лично доводилось собирать, руками!

Отдельные смешки переросли в здоровый смех. Опозоренный Локхарт покраснел аки варёный рак и, пятясь задом и стараясь в процессе не смотреть никому в глаза, скрылся у себя в подсобке, умудрившись зацепиться в процессе за торчащий откуда-то гвоздь и проделать в своём блестящем балахоне здоровенную дырку. Такого прилюдного позора он ожидать не мог.

– Это не преподаватель, а какое-то сиятельное ничтожество, – говорю, когда мы уже покидали класс. – Изобретает невесть что и выдаёт плоды собственного непроходимого идиотизма за великие научные открытия. А сам-то и не умеет ни черта, только и способен лапшу на уши вешать. Что у гриффиндорцев вчера с пикси в клетке было, что у нас с колорадскими жуками.

– Но почему ему тогда так долго удавалось пользоваться славой? – спросила Падма Патил.

– Всё дело в том, Падма, что он достаточно удачно играет на невежестве типичного обитателя магического мира. Как правило, «чистокровные» не интересуются ничем тем, что не принадлежит к волшебному миру, считая это ниже своего задранного вверх самомнения, вот и ловит их этот мошенник на их же незнание. За счёт этого и выскальзывал он до сего дня.

– А ты тогда как?

– Я спокойно, потому что мне весь этот магический мир со всеми его отсталыми средневековыми заморочками лишь постольку поскольку, я тут, может быть, и родился, как мне тут очень многие с разной периодичностью напоминают, но точно не рос. Я из внешнего мира пришёл и туда же уйду обратно, если маги не вспомнят, что на дворе уже давно не эпоха Тюдоров, а век электричества и атома.

– И ты так легко отречёшься от своего статуса? – скептически заметила Лаванда Браун. – Тебя же здесь считают героем магического мира!

– Статус – дело наживное, Лаванда. Сегодня он есть, а завтра нет, и наоборот. А что до героев… если мне там что-то и приписывают, я оставлю это на совести приписывающих, если, конечно, она у них есть. Хотят они выдумывать какие-то дутые мифы и жить при этом в средневековой помойке с драконами да змеями – флаг им в руки. Мне же пусть не мешают идти по тому пути, что устроит меня самого и тех людей, кто мне близок. А таких здесь немного. Но если этот путь будет пролегать за пределами всего этого древнего и благородного сообщества, а так оно, скорее всего, и произойдёт, то пусть не удивляются.

Мои сокурсники понимающе кивнули, и расходились в молчании.

Вечером мы со Сьюзен написали письма – Амелии, Андромеде, и особенно Доре. Во все три вложили копии нашего плаката с Роном, да-да, тем самым орком на летуне, а Сьюзен ещё добавила от себя по части сегодняшнего учинённого мной показательного низведения Локхарта. В процессе этого мы с ней ещё раз весело посмеялись над тем, как же неуклюже этот бездарный мошенник попытался нас надуть, явно не предполагая, что в классе найдётся человек, который сам лично насобирал не одно ведро этих жуков.

Перед тем, как конверты запечатать, мы положили туда ещё по одной карикатуре, на этот раз на Локхарта. И на новой иллюстрации, вывешенной в гостиной Хаффлпаффа, Сиятельное Ничтожество, обряженный в сверкающий от блёсток розовый балахон, удирал, широко разинув рот, от гигантского плюющегося огнём колорадского жука. Для верности я пририсовал на лацканы балахона преподавателя знак слаанешитов – кто в теме, тот поймёт. Подпись гласила: «OH DAMN ZE BIG BAD FUCKIN’ BUGZ EVERYWHERE!», то бишь «Бля, эти большие плохие грёбаные жуки повсюду!»

Ну а когда все разошлись спать, накинул невидимый плащ и вышел на охоту – а то нечисть, судя по её количеству, совсем распустилась за время нашего отсутствия. Так что черти и поднятые мертвяки снова поимели удовольствие ознакомиться с бензопилой в действии. Были и скелеты, но их я упокаивал привычным способом «кулаком в торец», а потому всерьёз на них более не реагировал.

Вот и кабинет Дамблдора, найденный по карте Мародёров. Пожарный выход, как и в прошлый раз, открываю, захожу. Большая часть вещей лежит ровно там, где они остались с прошлого раза, однако кое-что появилось новое. Видимо, после дурки у директора развился синдром Плюшкина, и он принялся тащить к себе в кабинет всё, на что получилось наложить руки. И появившийся возле стола большой сундук, которого раньше не было, намекает на это.

– Здорово, Вован! – ухмыляется Шляпа. – Снова решил попользоваться отсутствием директора?

– Ну да, что время зря терять. Сомневаюсь, что его оттуда выпустят быстро.

– Он тут за те полгода даже не вспомнил о пропавших реликвиях, зато вместо них притащил новые. Вон, сундук стоит, видишь? Всё на моих глазах что-то туда складывал. И в шкафах что-то набралось за весну и лето.

– Спасибо, сейчас пороемся.

– Поройся, поройся, там есть кое-что интересное. Кстати, удалось мне проверить мозги Джиневры Уизли, той самой, что тебе в жёны хочет навязаться. И да, ты прав, что этого не желаешь. У неё тараканы в башке не просто завелись – они там кишмя кишат. Одержима тобой до намерения пойти на любые, подчёркиваю – л ю б ы е, меры, чтобы добиться твоего внимания.

– В таком случае я тоже могу принять любые меры, чтобы этот самый интерес ей отбить напрочь.

– Ты в своём праве. Потому что седьмая из Уизли имеет явную склонность к слаанешизму, ибо развратна донельзя. Да, не в меру строгая мамаша воспитывала её в строгости и пуританстве, но она считает сейчас, что вырвалась на волю и сможет развернуться на всю катушку. И мне пришлось специально отправить её как раз туда, где её аппетиты смогут удовлетворить. Знаешь, кстати, как получаются предатели крови?

– Думаю, явно не от ведения дел с внешним миром и не от женитьбы на людях без магии.

– Вот именно, как бы ни пропагандировали иное ваши аристократы. Предатель крови получается от слишком сильного нарушения порядка вещей. Например, от убийства беременной женщины и её нерождённого ребёнка. Или, например, от близости брата с сестрой, отца с дочерью, матери с сыном. Или от выдачи девицы замуж без её согласия – пусть она и не может проклясть жениха, но детям от такого союза без любви ничего хорошего не будет.

– Так, понял, а с Джиневрой-то что?

– Я помню и её отца, и её мать, и бабушек-дедушек. Так вот, мне когда-то пришлось распределять её прадедушку, Барнабаса Уизли, а он получился от связи брата и сестры. Прапрадед был влюблён в собственную сестру и незадолго до её свадьбы умудрился заделать ей ребёнка, что послужило причиной вражды дома Уизли с тремя другими домами сразу и лишило их всего имущества. Но всей правды я не знаю, поройся в библиотеках, где-то должен быть генеалогический альманах.

– О как!

– А ты думал. Более того, мамаша её, Молли Пруэтт, была изгнана из своего рода за то, что подпоила своего мужа любовным зельем, а вообще Артур был влюблён совсем в другую и даже вроде бы успел обручиться с ней. Так что в их тихом омуте водятся те ещё твари Хаоса. И снять проклятие могут далеко не все. Пока они меня на своих головах держали, все их мысли были видны как на ладони. Так вот, шанс вылечиться имеют только Чарли, Фред и Джордж. Остальные заражены необратимо, так что ты прав в том, что Джиневры нужно сторониться. Она если ещё и не успела обратиться в слаанешизм, то в ближайшее время это сделает. А гриффиндорцы ей в этом только помогут.

– Правильно, чё. Пока её будут огуливать тамошние гуталины, ей будет не до меня. Пару лет пройдёт, глядишь, свалю отсюда в Россию, а там ни она, ни её горластая мамаша достать нас не сможет. Ни меня, ни подруг моих, которых я постараюсь вытянуть с собой.

– Насчёт своих подруг ты правильно делаешь. И лучше пусть у тебя их будет побольше, хе-хе-хе… сколько, кстати, уже?

– Ну, скажем, две вероятных кандидатуры на назначение любимой женой уже есть, а что, в этом какая-то загвоздка?

– Вроде того. Ты ж не только Поттер, насколько я помню, ты ж ещё и Блэк, а по бывшим в мои времена установлениям маг, являющийся главой либо наследником двух и более родов, должен был иметь не менее чем по одной жене на каждый из своих титулов. Соединять родовую магию получалось только у самых могущественных магов и только в самых крайних случаях, а как таких не стало, так это правило и забыли.

– Опа так ничего себе… – от услышанного я чуть не сел, где стоял. – Это же выходит…

– Оно и выходит. Одной женой ты не отделаешься, Вован, никак не отделаешься, раз попал именно в эту шкуру. Даже не надейся. Две минимум, и это если ещё не копаться как следует в твоих предках. И, кстати, если ты будешь близок с женщиной, хорошо одарённой магически, примерно равной тебе по силе и близкой к тебе по возрасту, и твоя, и её сила и здоровье будут подниматься. Что в свете борьбы с Хаосом может стать хорошим подспорьем. Так что будь готов. А если до того, как делать предложение кому-то, сможешь вынести меня отсюда, так я тебе ещё и полную консультацию дам, как только на нынешние родовые деревья посмотрю.

– Вынесу, однозначно. Вот только разберусь с тем, что там в подземельях шарит. А то уже не только скелеты, уже поднятых мертвецов пару штук отстрелил.

– Мертвецы – это уже хуже. Это значит, что прорыв ширится и пошёл и по окрестностям замка, видал, наверное, какое кладбище на краю Леса? Да и в подземельях за многие годы и века не один человек и маг могилу себе нашёл. Говорю же, Хаос был всегда и всегда он сюда лез. Годрик Гриффиндор, тот самый, чей меч ты сейчас носишь, был боевым магом, и срубил башку с плеч не одной сотне тварей. Вот только нашлась и на него сила, когда прорвавшийся Кровожад Кхорна убил его жену, Ровену Равенкло, Годрик вышел в бой один на один, убил демона, но и сам был им смертельно ранен. А всю свою оставшуюся силу он влил в защиту замка. Хорошо хоть потомство оставить успел. Так что тебе тоже совет, перед тем, как куда-то лезть, озаботься тем, чтобы твой род продлился. И ищи ещё подруг, чтобы они его тебе продлили. Если две уже есть, хорошо, но мало.

– Учту. А сколько надо?

– Точно не могу сказать, ты мне своё родовое древо найди и покажи. А так поройся тут по шкафам, где-то здесь артефакт был, должный с этим помочь. И вообще посмотри, директор тут много чего притащил. Давай, Вован, время не ждёт!

Я и порылся. Над сундуком копался долго, но всё же вскрыл – набор отмычек был в наличии. Смотрю всё то, что там лежит… так, в основном никому не нужное барахло, однако есть и ценные вещи. Вот, к примеру, ещё один медальон, на котором выгравировано дерево, а рядом с ним мужской и женский силуэты, всё это в окружении золотой цепочки. Вредоскоп не выявляет на нём посторонней магии, так что прячу в рюкзак.

Талисман Свадьбы Помогает своему владельцу определить, кто из лиц противоположного пола больше всего подойдёт ему для создания семьи. Активируется при ношении.

Вон мужик в пиджаке! А вон оно, дерево… вот только как оно совместится с талисманом Инквизитора, что я сейчас ношу как защиту от Хаоса?

– Чего застрял? Нарыл, что искал? – посмотрела Шляпа. – А, вижу. Этот артефакт сделали в мои времена, и с тех пор он очень долго считался утраченным. Всё дело в том, что маги в те годы предпочитали создавать большие семьи, чтобы передавать дар людям. Когда же случился Раскол, то часть наиболее погрязших в ереси магов приняла схему «один род, один лорд, один наследник», что привело к близкородственным связям и вырождению большей части «чистокровных». Последние сто лет впору караул кричать, типичные слизеринцы выродились настолько, что ещё одно, максимум два поколения – и способ, которым Малфой слепил своё отродье, станет для них единственно возможным способом к воспроизведению.

– А у остальных?

– Где и как. Всю генеалогию за тысячу лет не запомнить даже мне, я могу проследить только на три поколения вниз от текущего. Но я знаю, что мать Теодора Нотта, например, приходится ему тётей, ибо его отец женился на своей же двоюродной сестре. Ещё немного – и клейма предателя крови ему не миновать. У тебя же всё чисто, тебе волноваться не о чем, твои предки почти всегда женились на девицах, пришедших из внешнего мира, у которых пробудился магический дар. Только дед женился на Дорее из младшей побочной ветви дома Блэк. А этот дом на грани пресечения «по мечу» и наследуется только по мужской линии, потому-то ты и смог претендовать на наследство, в отличие от многих иных. Так что помни, о чём мы с тобой говорили раньше, и не прощёлкай клювом.

В кабинете Дамблдора я копался ещё, и выудил ещё кое-какие бумаги из сейфа, стоявшего в кабинете. В прошлый раз тогда не хватило навыка взлома замков, сейчас же под отмычкой сейф распахнулся и явил мне свои потроха. Новые свитки и кипы бумаг, кое-что даже помеченное печатью Хаоса, всё легло в лежавший там же зачарованный от Хаоса мешок, а в мешке – в рюкзак. Никто не почует – кроме меня, здесь различителем Хаоса обладает только Света, а мы с ней из одной тарелки хлебаем и погоны одного ведомства носим. Книжек с полки я упёр тоже несколько штук, самым тяжёлым фолиантом из вынесенного оказался геральдический сборник по всем британским, ирландским и французским магическим и немагическим родам, три толстых тома с толкователем. Из этого четырёхтомного талмуда кое-где торчали закладки и кое-какие листки бумажек – неужели Дамблдор гадил и здесь? Где бы и какие записи его поискать?

На мою удачу, кое-что нашлось – всё в том же сейфе Дамблдора попалась достаточно толстая папка с надписью «Исправление родословных в нужную сторону». Та-а-ак, до какой же степени старик заигрался в бога, что позволил себе уже и это? Какие ещё скелеты я из его шкафов достану? И это-то надо как минимум со Светой разбирать, а то и с кем-то более сведущим в этих вопросах.

Помимо книжек, добыл ещё несколько артефактов, ранее не замеченных, также как и справочник по их значению – «Список реликвий, артефактов, древностей, в том числе считающихся утраченными, с перечнем полезных свойств и толкованием значений их для обладателей». Следов Хаоса на них нет – сметаю в рюкзак, на часах уже четвёртый час, пора брать ноги в руки. Так, а вот и проклятая реликвия, кое-что стоящее на полке фонит магией Хаоса, конкретно тзинчевым колдунством. Так, жечь огнём незачем, а то вернётся ещё Дамблдор, запалит, впрочем, дедушка старый, ему всё равно…

Однако подляну я всё-таки оставил. В опустошённом сейфе, перед тем как запереть его на замок, оставляю новую поделку братанов Уизли, гранату с газом, вдыхание которого вызывает самопроизвольную дефекацию.

– Ага, оставил старику сюрприз? – хихикает Шляпа. – Он будет счастлив. Ещё в верхнем ящике стола забери ключи от его сейфов в «Гринготтсе». Авось там ещё что нароешь.

– Хм, как же я смогу гоблинов убедить? Они же запалят вмиг, что заявитель не тот, и устроят какую-нибудь гадость. Пока хоть один из них жив, я туда не подступлюсь. Проще экстерминатус устроить.

– Да, вот это задача… Ладно, придумаешь что-нибудь. Если и в третий раз получится, заходи, будем думать.

– А может, мне вместо этого Вас вынести отсюда?

– Ты что? Меня и Филч пасёт, и МакГонагалл, и сам старик, когда вернётся, вопль подымет на всю школу. Лучше тут меня оставь. Может, я ещё чего тут насмотрю, так дам знать на следующем распределении. Плюс ещё Фоукс ведь где-то ошивается. Не прилетал ли?

– Не, не прилетал, иначе видно бы было.

– Значит, ещё отъедается где-то после своего заточения. Прилетит, тогда его попросишь меня забрать. Хорошо, беги, Вован, пока не рассвело и не заметили! Увидимся через год!

Ухожу тем же маршрутом, закрыв двери, и до своей комнаты добираюсь без приключений. Срочно заказываю у скатерти порцию питательного зелья с зарядом бодрости на день, выпиваю появившуюся кружку залпом, час, два – и снова надо выходить. Выхожу и слушаю дружный хохот проснувшихся однофакультетников, наблюдающих новый плакат с Локхартом и колорадским жуком. Смейтесь, смейтесь, таких мошенников и надо высмеивать публично, они не столько страха боятся, как смеха.

Мадам Спраут была счастлива.

– Я уже слышала, Гарри, как ты поставил на место этого Локхарта. И, если честно, я горжусь тем, что ты это сделал. Магов, разбирающихся в садоводстве, не так уж и много осталось.

– Серьёзно, мадам Спраут?

– Да, Гарри. Во многих «чистокровных» семействах всю заботу о доме и саде переложили на домовиков, которым всё равно, что делать, лишь бы приказали.

– Что же за домовики такие?

– Есть такие, в школе здесь они поварами и уборщиками работают. Хотя повара из них никудышные, от их стряпни, когда не в праздник, так плеваться хочется. А в сад свой я их не пускаю, потому что они не видят разницу между сорняками и полезным растением. Пару раз они мне так грядки пропололи, вырвав всё, что там росло.

– Знакомое явление.

– Ты тогда меня поймёшь. Кстати, после уроков хотела бы попросить вас о помощи.

– Что-то в саду нужно сделать?

– Да, Гарри, нужно выкопать старую малину, приди, помоги, пожалуйста. И ты, Сьюзен, тоже. Вы так хорошо сработались, что не хочу вас разлучать.

– Спасибо, мадам Спраут, – ответила слегка порозовевшая Сьюзен. – Придём, конечно.

И мы пришли после уроков. Правда, процесс прошёл не очень гладко, в зарослях малины я отловил прокравшегося туда Колина Криви с Гриффиндора.

– Та-а-ак… Что за малолетний папарацци тут беспредельничает? – поднимаю его за шиворот.

– Га…Гарри… Я… Я был так изумлён, когда мне пришло письмо из Хогвартса… Я много читал о тебе… и… решил тебя увидеть.

– Ну вот он я, и чё, легче тебе стало?

– Я очень хотел заснять тебя… Мои родители…

– Значит так, слушай сюда, папарацци долбаный. Я терпеть ненавижу, когда меня фотографируют без моего спроса. А разрешения это делать я тебе не дам. Далее. Это же самое распространяется и на всех тех, с кем я тут общаюсь, с кем именно – выяснишь сам. Увижу ещё раз, что подглядываешь без спроса, тогда твой же фотоаппарат тебе же об башку раскокаю. А потом скажу, что так и было. Понял меня?

Висящий в воздухе Колин часто закивал головой – понял, мол.

– Проверим, понял или нет. Убирайся вон с глаз моих долой, чтобы духу твоего здесь не было!

Дважды объяснять не пришлось, и Колин свалил из сада быстрее собственного визга. А мы со Сьюзен лишь переглянулись, и я снова налёг на лопату…

Следующий день принёс новый не очень желательный разговор. После уроков, но перед астрономией мадам Спраут позвала к себе. Ну, думаю, что-то по саду. Захожу, а там дожидается Седрик Диггори.

– Вот, Гарри, Седрик хочет проверить, на что ты способен в квиддиче.

– Да, Гарри, пойдём на стадион.

– Стесняюсь спросить, на кой леший мне это нужно?

– В смысле? – не понял Седрик.

– В прямом. Я не имею никакого интереса в том, чтобы заниматься столь опасным для жизни видом спорта. Или мне сейчас кто-то скажет, что там устранили опасность прилететь с размаху об землю?

– Но Гарри, квиддич – это же очень классно!

– Ой-вэй, Седрик, уже не делай мене смешно! Ты меня хоть раз хотя бы на трибуне видел?

– Н…нет…

– Вот именно. И обо всех прошлогодних инцидентах я тоже наслышан. Так что, увы, без меня.

– Но ведь твой отец был очень хорошим игроком, ему даже прочили профессиональную карьеру!

– Что за идиотская манера везде и всюду сопоставлять меня с отцом? Его сейчас с нами нет, и лично мне не кажется, что это сравнение было бы уместным. Может быть, и играл он, и летал на той метле, мне-то что с этого?

– Ты серьёзно?

– Более чем. Век спортсмена недолог, его помнят, пока он выступает. А стоит ему потерять форму, и всё, о нём вскоре забудут. Слышали, может, об американском боксёре Мохаммеде Али?

Седрик кивнул, слышал, значит.

– Так вот, пока он выходил на ринг и бил всех подряд, то у него была слава. Когда же он превратился в трясущего головой инвалида и покинул спорт, то со временем оказался никому не нужен, оставшись предоставлен сам себе. Надеюсь, намёк понятен?

Седрик задумчиво кивнул и вышел.

– Всё-таки я была права, – обрадованно сказала мадам Спраут. – Это всё Седрик настаивал, давайте, мол, проверим Гарри Поттера, его отец был лучшим игроком школы, может, и он…

– Сын за отца не отвечает, мадам Спраут. Меня некому было воспитывать в нужном ключе. Там, где я рос, никто даже не догадывался о существовании квиддича.

– И всё же очень редкий мальчик мог бы устоять против этого соблазна. Только ещё раз порадовалась за тебя.

– Так я не они, для меня вся эта истерия никакого интереса не представляет. Мы лучше уж как-то по старинке, ножками да по земле.

– Септиму послушал? Ты ведь с ней очень дружен, даже не как ученик с учителем – просто как друзья.

– Ну да, мы с ней неплохо поладили ещё в ту пору, когда она пришла сопроводить меня в Косой переулок. С тех пор и общаемся.

– Вот и хорошо.

Вечер принёс новый урок астрономии, где я снова украдкой смотрел на мадмуазель Синистру вместо того, чтоб в телескоп, а она словно догадывалась, то так повернётся, то эдак, подсветив свои изгибы в самом выгодном свете – хоть сейчас бери и фотографируй на обложку…

А на следующий день нам со Сьюзен прилетели письма, ей – от Амелии, мне от Доры. Распаковываю конверт, читаю. Дора писала, что от приложенных к письму карикатур что она, что её родители очень долго хохотали, не в силах остановиться. А как Андромеда не в самых лучших отношениях с семейством Уизли, то это послужило дополнительным аргументом для смеха. От себя же лично Дора именовала нас со Сьюзен «достойными продолжателями дел Мародёров», а меня лично очень ждала, когда я вернусь, чтобы как следует расспросить по этому поводу.

Со слов Сьюзен, Амелия хохотала аналогичным образом, после чего о позоре Уизли и Локхарта в тот же день узнал весь Аврорат. И служебное расследование, поднятое по поводу неподобающего образа поведения отца Рона, Артура Уизли, привело к тому, что главу семейства вышибать с работы, конечно, не стали, сделав скидку о многодетности, но влепили строгий выговор с занесением, по-крупному оштрафовали, и толсто намекнули, что о повышении он может забыть.