Текст книги "Вован-дурак 2.0: Санитары Подземелий Хогвартса (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 49 страниц)

– Гарри! Крестник! Сохатый-младший! – закричал он. – Я всё-таки откинулся!

– Гарри, это мой двоюродный брат Сириус Блэк, – сказала Андромеда. – Тебе он приходится крёстным отцом, его совсем недавно оправдали на суде.

– Дядя Сириус?

– Лучше называй меня «Бродяга», это моё старое, ещё школьное погоняло.

– Бродяга? Знаем про такого.

– Откуда же?

– Мои друзья, Фред и Джордж пока ещё Уизли, перед школой презентовали мне один занятный лист пергамента, на котором чтобы что-то проявилось, нужно было поклясться, что замышляешь шалость и только шалость.

– Так они нашли нашу Карту? Это ведь мы с твоим батей рисовали, Римус Люпин был у нас третьим, а …Хвост четвёртым.

– Собственно, мы так по этой карте одну любопытную крыску и выследили.

– Так это вы его поймали? А я-то думаю, с чего бы это вдруг заявляется ко мне моя старая подруга Эми Боунс и начинает мне вольную подписывать. Вот, мол, нашли, кто поднасрал, а тебе, стало быть, амнистия.

– Мы и поймали, да. И нашли-то как, гляжу в Карту и совершенно случайно вижу, что в гриффиндорской спальне рядом с отметкой «Рон Уизли» подозрительно близко находится отметка с именем Петтигрю…

– Уа-ха-ха-ха-ха!!! – захохотал-залаял Бродяга. – Мы, конечно, знали, что Питер немного не в себе, но чтоб до такого дойти…

– Более того, Бродяга, после того, как мы его отловили и сдали Амелии, некое семейство Уизли получило вызов на допрос по поводу укрывательства одного ожившего покойничка.

– А они-то тут причём?

– Мы с ними не в лучших отношениях, Сириус, – ответила Андромеда. – А с учётом того, что тут произошло, лично я и вовсе не желаю их знать.

– А чё стряслось-то? Когда меня закрыли, они вроде бы были нормальными людьми, у них ещё только дочка родилась.

– Эта дочка, Бродяга, спит и видит, чтобы меня захомутать. Чего в свою очередь категорически не желаю уже я. О чём не так давно напрямую заявил той самой бешеной мамаше.

– А чё так?

– Потому что и так не испытываю недостатка в общении. И рядом со мной есть гораздо более достойные девушки, – а Дора-то, Дора так засияла, такое чувство, что в доме стало светло как днём…

– И кто же? – удивился Бродяга. – А ну-ка, крестник, колись, с кем ты уже там…?

– СИРИУС! Ещё одно слово, и ты вспомнишь, как и какими методами я тебя воспитывала в школе, – ответила Андромеда. – Всё такой же пошляк, каким и тогда был, ничуть не поменялся. А Гарри в хороших отношениях с племянницей Амелии, Сьюзен… да и наша Дора от него не отходит.

– Вот это да! Ты так нас переплюнешь! – обрадовался Сириус. – Мы на втором курсе ещё только присматривались к девчонкам.

– Так и мне ведь не двенадцать нынче, не знаю как, но мне в прошлом году в «Гринготтсе» вычислили возраст на четыре года больше, чем оно должно было быть. Как и почему – до сих пор не понял. Магия, не иначе.

– То-то я смотрю, что ты сильно подросший для своих лет. Так, ясно, но а что с Уизли-то?

– Знаешь, Бродяга, такое чувство, что их кто-то специально ко мне подводил.

– Подводил? Как же это?

– А вот, когда мы ехали в школу год назад, вон, Дора не даст соврать, мы с ней вместе в купе сидели. Так вот, вломился этот Рон и сел, разрешения не спросив. На наш вопрос, кто он и чего тут забыл, заявил, что-де он давно со мной дружит. Я, конечно, ему намекнул, что в первый раз его вижу. Но он не унимался, продолжил проявлять настойчивость в общении, но докричался ровно до того, что был вышвырнут нами в мусорный бак на перроне. А потом я специально просил Шляпу, чтобы она отправляла меня куда-то на другой факультет.

– И куда же она тебя отправила?

– К Доре на Хаффлпафф. А сижу я нынче за одной партой как раз со Сьюзен Боунс.

– Ого! Это Эми племянница? Молодец, крестник! А дальше что?

– Дальше нам на жизненном пути попались Фред и Джордж, пока ещё Уизли, и они поведали нам о том, что не Роном единым, а есть у него ещё и сестричка, помыслы которой нечисты. А мамаша их все эти бредовые идеи своих детей усиленно поддерживает и всячески культивирует. Вероятнее всего, не сама. И от такого-то веселья эти двое из ларца – одинаковы с лица и решили недавно сбежать, списались со своим дедушкой Пруэттом и попросили принять их в род. Так что эти двое выкрутились из положения, чего не скажешь об остальных.

– Хм, Уизли, насколько я о них помню, были большими сторонниками Дамблдора. Как и мы все в те годы. И Пруэттов помню, были у Молли братцы Гидеон и Фабиан, мировые пацаны были, видать, эти твои Фред и Джордж в дядьёв своих пошли… Но всё равно, с чего бы вдруг им на такое решиться? – озадаченно почесал башку Бродяга. – Ладно, это тема отдельного разговора, ещё побазарим с тобой, крестник. Кстати, а с чего бы то вдруг Сопливус через три камеры от меня поселился? Вертухаи[42] говорили, что канает за «Круциатус» на студента, пожизненно.

– За дело и получил, ибо незачем нарываться было, – вслед за этим я рассказал печальную, но поучительную историю о том, как Снейп решил выместить на мне свою злобу, но встретил в процессе лишь свой бесславный и очень печальный конец. По итогам разговора Сириус очень долго ржал, не в силах остановиться.

– Вот узнаю настоящего Мародёра! До такого даже мы не додумывались! Сопливуса вывалять в дерьме и закинуть на зону! После первого же урока! Кто же у вас там зелья варит?

– Слагхорн. Его МакКошка долго уговаривала из отставки выйти.

– А чего не Дамблдор, уговаривал-то?

– Потому что он на тот момент в психушке сидел. И сейчас, если я не ошибаюсь, занимается он этим же.

– Как? Дамблдор – и в дурке? – удивился Сириус.

– Как ни странно, но это так и есть… – и мы с Дорой на пару рассказали Бродяге ещё одну не менее поучительную историю о том, как Дамблдор дважды вздумал залезть в нашу с нею личную жизнь, за что отгрёб по полной программе и дважды уже заезжал в больничку, где после второго раза и пребывает до сих пор. От наших слов Бродяга снова заржал на весь дом.

– Вот тебе и раз! – проговорил он, давясь от смеха. – Даже… даже у нас не получалось подколоть директора. А у тебя это вышло аж дважды. Так что поздравляю, крестник, ты превзошёл нас, Мародёров! Снимаю перед тобой шляпу! Эх, долго же я чалился[43], совсем от жизни отстал…

И так мы долго сидели за ужином. Сириус рассказывал нам истории из своей юности, поры, предшествовавшей его неожиданной посадке, и восторгался нами, что смогли добиться справедливости и его освободить.

Вечером, когда уже расходились по комнатам, меня догнала счастливая Дора, снова крепко обхватившая и жарко поцеловавшая взасос, только в этот раз уже полностью осознанно. Шепнула лишь в перерыве между поцелуями: «Ну, наконец-то, и больше не пугай, как тогда… куда ж я без тебя?» Разомкнули объятия мы отнюдь не сразу, и вспомнили о необходимости дышать – тоже. Слов мы друг дружке не говорили – всё было ясно и так. В этом я только убедился, глянув украдкой на неё через тот самый артефакт, и обомлел, увидев результат. Золото, чистейшее золото…

[40] Э с т е р г о м (венг. Esztergom) – город в северной части Венгрии на берегу р. Дунай в 50 км от Будапешта. В средневековую эпоху был столицей Венгерского королевства. После переезда королевского двора в Буду сохранил за собой церемониальную и религиозную функцию, в частности, именно здесь короновались все венгерские короли, а резиденцией архиепископа Венгерского город является до сих пор. В описываемом варианте истории после падения Ватикана и раскола католической церкви во второй половине 40-х годов ХХ века архиепископ Эстергомский провозгласил себя новым папой, что было поддержано духовенством и верующими Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы.

[41] ДДТ «Забери эту ночь» (сл.и муз. Ю.Ю.Шевчук)

[42] Охрана места лишения свободы, исправительного учреждения, тюремные надзиратели (жарг.)

[43] Пребывал в местах не столь отдалённых, сидел (жарг.)

Комментарий к Глава двадцатая. Мой дядя – честный вор в законе Двадцатая глава, в которой впервые появляется на сцене только что освобождённый из тюрьмы Сириус Блэк, а Вован всё-таки разбирается в своих отношениях с Дорой.

====== Глава двадцать первая. Солнце в душе твоей ======

…Когда приходит год молодой,

А старый уходит прочь,

Дано свершиться мечте любой,

Такая уж это ночь.

Затихнет всё и замрёт вокруг

В преддверии новых дней,

И обернётся снежинка вдруг

Жар-птицей в руке твоей,

И Новый год, что вот-вот настанет,

Исполнит вмиг мечту твою,

Если снежинка не растает,

В твоей ладони не растает,

Пока часы двенадцать бьют!

Пока часы двенадцать бьют!

Песня «Снежинка» из к/ф «Чародеи»

Бродяга был преисполнен энтузиазма компенсировать мне все одиннадцать лет своего вынужденного отсутствия. И началось это на следующий же день после возвращения из Хогвартса.

Спускаюсь на завтрак, и наблюдаю в столовой Сириуса, аж синего от блатных татуировок, как положено, с куполами, крестами, черепами и прочими признаками человека, достаточно долго проведшего в местах не столь отдалённых. Сириус меня тоже увидел, и радостно поприветствовал:

– Здорово, крестник! Перекуси чего-нибудь, у меня для тебя на сегодня серьёзная программа.

– Какая же, Бродяга?

– Ну, как, я же нынче откинувшийся, у суда претензий ко мне нет, хочу сегодня в «Гринготтс» мотануть, свои бабки подбить. И вдвоём предлагаю поехать, тебя в наследство введу. Ты и так по моему завещанию наследником был, сейчас закрепим это как есть.

– Для чего? Ты ж, Бродяга, человек нынче вольный. Женишься, своих детей вырастишь.

– Детей, ха… Не будет их у меня. Из-за особенностей того курорта, где я кантовался. Такой уж в Азкабане здоровый климат, и такое уж воздействие тамошних обитателей, дементоров, на всех сидельцев. До посадки своей я ж сам ментом был, и ещё тогда это знал.

– А подруга у тебя хоть до зоны была?

– Вроде была, и не одна, скорее всего. Это ж папа твой женился сразу после школы, а я всё нагуляться хотел. Вот и нагулялся, …! – Бродяга сопроводил своё ругательство лающим хохотом.

– Доброе утро! Куда собираетесь? – спросила Андромеда.

– И тебе доброе, Энди! Хочу вот с крестником в «Гринготтс» наведаться, свои бабки подбить да ему наследство передать. Чтобы никто не мог на мои капиталы хайло разинуть. Малфои те же, то есть муженёк и сыночек твоей сестры Цисси.

– Я с ней недавно виделась, – сказала Андромеда. – Говорит, что её супруг очень негодовал по поводу твоего освобождения, с её слов, он говорил, что «если Блэк на свободе, то мы лишаемся шансов на титул лорда и фамильные капиталы».

– А они и прав-то не имеют, – говорю. – Есть сведения, что младшего там женщина не рожала.

– Хм, а это не лишено оснований… – задумался Сириус. – Я муженька Цисси хорошо помню, ещё по школе. Тот ещё, хм, аристократ был. Нас, тех, кто под конец с девушками уже гулять начинал, Малфой и все его присные смотрели с глубоким отвращением – негоже, мол, «чистокровному лорду»…

– Дошутятся однажды до того, что сам титул «чистокровный лорд» это самое и будет означать, что ты сейчас сказал, – говорю сквозь смех. – Они и нынешние точно такие же, доводилось слышать. К нам не лезут после того, как однажды Малфой дошутился и без уха остался, предпочитают гадить исподтишка.

– Уха лишился? Это что же он такое предпринял?

– Желание устроить дуэль взыграло в самый подходящий момент. Ну, на что нарывался, то и получил, мне-то что. Теперь стороной обходит и обиду копит. Впрочем, на Слизерине теперь все только такие и собираются.

– Там и в мои годы таких хватало. А чего ты не на Гриффиндор просился?

– Потому что там нынче стараниями Дамблдора такие фрукты собираются, ну просто истинные англичане, чёрные как сапоги и элегантные как обезьяны. Красный факультет впору теперь чёрным именовать, сколько раз уже стычки с ними были.

– Чёрным, говоришь? Эх, точно я от жизни отстал. Когда это началось?

– Со слов Фреда и Джорджа, лет восемь как.

– Значит, вскоре после того, как я на зону заехал. Говоришь, действительно закон приняли?

– Да, Бродяга, потом меня Амелия просветила, что было такое, Дамблдор действительно продавил закон об обучении в Хогвартсе выходцев из подвластных Британии земель с формулировкой «за оскудением магических родов».

– Эти-то помогут, точно помогут, – усмехнулся Сириус. – Ну чё, собирайся, крестник, поедем!

Проверяю список заданий. Так, добавляются несколько новых – принять наследство, разобраться в происхождении недоброжелателей. А ещё одно – определиться с кандидатурами в любимые жёны. На какую перспективу это задание, сейчас даже и не видно, иногда мне приходят сообщения о реализации того, что игровая система поручала ещё в прошлом году. И как же, спрашивается, определиться? Новая кнопка какая-то, что ли, появится – «Назначить любимой женой» или что-то наподобие… и как тут вообще с заключением супружества дело обстоит? Отношения пока что только с Дорой и дошли до состояния «Любовь», и подаренный ею наш вчерашний умопомрачительный поцелуй есть тому доказательство… Но ладно, едем, что бы там ни было. Стволы при мне, отобьюсь, если что.

Зимний Косой переулок не очень отличался от летнего. Снегом Великобритания и так-то небогата, это не Сибирь, не Урал и не берега Северной Двины, здесь скорее дождь привычен. Мелкий, промозглый, типичный английский дождик, от которого у местных обитателей вечно крайне скверное настроение, жизнерадостные натуры вроде Доры здесь редкость несусветная.

– Я искренне удивляюсь, лорд Блэк, с чего бы вдруг лорду Малфою выдвигать претензии на Ваш титул для своего сына, если ни один из них не имеет прав на него изначально, – сказал Бродяге поверенный Блэков в кабинете «Гринготтса».

– В каком смысле? – удивился Сириус. – Неужели мой крестник был прав насчёт того, что младшего Малфоя женщина не рожала?

– Не рожала? Что же покажет родовое древо Малфоя? – поверенный достал какой-то свиток, прошептал над ним какую-то тарабарщину, после чего показал нам паутину чернил.

Малфои оказались младшей ветвью французских виконтов де Малфуа, мигрировавшей в Британию после Великой Французской Революции. Старшая же ветвь, пересидевшая революцию в швейцарском имении, пресеклась в 1812 году, когда граф де Малфуа с обоими сыновьями принял участие в походе Наполеона на Россию. Впрочем, для всех троих русская земля стала могилой – сначала на Бородинском поле от русской картечи погиб старший сын и наследник, затем на Березине, уже во время отступления, казаки зарубили самого графа, а второй сын днём позже насмерть замёрз в лесах Смоленской губернии, даже не подозревая о том, что умер графом и главой рода.

Младшая ветвь с тех пор возненавидела Россию, но с тех самых пор каждый представитель рода находил могилу именно в русской земле или по крайней мере от русского оружия. Так, Эверард Малфой погиб в 1828 году в Греции на борту турецкого линкора «Селимиэ». Арчибальд, его сын, нашёл могилу в 1854 году под Севастополем, в той самой пресловутой атаке лёгкой кавалерии. Корнелиус, сын Арчибальда, смертельно ранен русской пулей под Баязетом в 1878-м. Эдмунда в 1904-м разорвало на куски русским двенадцатидюймовым снарядом на борту японского броненосца «Сикисима». Ахерон Малфой в 1919 году изловлен партизанами в тайге под Архангельском и превращён в ледяную глыбу. Ксардас убит в 1944 году в окрестностях Марселя, конкретно раздавлен гусеницами самоходного орудия. Абрахас, отец нынешнего лорда Люциуса, в 1963 году в Пенджабе попал под налёт русских бомбардировщиков Ил-28 и закономерно не собрал костей. Разбег между гибелью каждого последующего лорда составляет примерно двадцать-двадцать пять лет, так что Люциус уже лишних лет пять воздух переводит. Надо помочь.

Но главным было даже не всё вышеизложенное, а то, что отметка с именем нынешнего наследника этого самого рода отходила не от «связи» Люциуса и Нарциссы, в девичестве Блэк, а от самого Люциуса, и напротив этой отметки стоял жирный вопросительный знак.

– Стало быть, моя кузина Цисси к рождению сыночка Люциусу непричастна. Но что же там произошло, чёрт бы их побрал? Нет ли возможности как-то связаться с Цисси и спросить это у неё?

– Такая возможность есть, Сириус, – раздался за нашими спинами женский голос. Обернувшись, мы увидели светловолосую девушку лет так двадцати пяти на вид, прошествовавшую в кабинет с гордым видом и обратившуюся к Сириусу:

– Давно собиралась сама обратиться к тебе, раз уж ты освободился и хочешь навести порядок в родовых делах.

– Цисси! Ты неотразима! – заявил Бродяга.

– Эй, эй, полегче, забыл, что ли, кем я тебе прихожусь? На меня твои чары не действуют. Что же стряслось, что ты вдруг оказался на свободе?

– Это крестника моего благодари, он крысёныша Петтигрю поймал, того, который меня тогда подставил.

– Даже не думала, что мне придётся благодарить тебя… Гарри, ведь так?

– В точности, миссис Малфой.

– Называй меня Нарцисса или Цисси, мы всё же семья… и это, кстати, один из тех вопросов, Сириус, по которому я хочу к тебе обратиться.

– Весь во внимании, – ответил Бродяга.

– Если ты помнишь, меня выдали за Люциуса силой.

– Так…

– Так вот, он… в общем, не явился даже на брачную ночь. И мы с тех самых пор спим в разных спальнях. Так что я до сих пор нетронута.

– Хм… А сыночек у него тогда откуда взялся? Древо показывает нечто несуразное.

– В этом-то всё и дело. Люциус проводил нечистый ритуал, принёс в жертву Хаосу трёх человек, использовав собранную силу на оживление куклы, плоть от плоти и кровь от крови исключительно его самого, но не моей. Именно поэтому Драко так похож на самого Люциуса в детстве, что в нём только кровь его отца. И да, я его не рожала.

– Значит, мы с Гарри были правы в своих догадках… А про Люциуса можешь мне даже не говорить, я и сам его хорошо помню. Ему несказанно повезло, что он тогда от зоны отвертелся. В Азкабане из него бы быстро женщину сделали.

– Ты прав, Сириус. Он всегда смотрел на женщин с отвращением. Да и сейчас, я знаю как минимум троих его любовников, он настолько обнаглел, что приводит их в семейный особняк. А Драко воспитывает исключительно он сам, и Крэбб и Гойл, его свита, не случайно постоянно рядом с ним. Так что я пришла просить тебя о том, чтобы ты расторг мой брачный договор.

– Сделаем. Нечего этим двум петухам осквернять наш род. Их место – возле параши, что старшего, что младшего. Кстати, чтобы далеко не ходить…

Нужная бумага нашлась очень быстро, и Сириус на правах главы рода разорвал договор. Нарцисса возвращалась в род Блэк, её супружество с Люциусом Малфоем расторгалось как не бывшее по причине пренебрежения оным своими обязанностями, так что Малфой должен был выплатить солидные отступные. Там же, чтобы далеко не ходить, по причине своего бесплодия Сириус объявил меня наследником рода как ближайшего родственника Блэков по мужской линии.

– Это, правда, потребует от тебя найти где-то вторую жену, первая у тебя по линии Поттеров должна быть, а вторая по моей, – сказал при этом Бродяга.

– Ваш крёстный прав, мистер Поттер, – подтвердил адвокат. – Соединять титулы действительно не представляется возможным – таков принцип родовой магии. Соединение, если соединяющий не обладает достаточной силой, может привести к истощению и гибели мага. Но последний такой, соединивший рода и оставшийся при этом в живых, умер восемьсот лет тому назад. Так что не экспериментируйте, мистер Поттер.

– Что же касается вопросов с твоими невестами и подругами, то я в принципе не собираюсь влиять на твой выбор, – добавил Сириус. – Поттеры, насколько я знаю от твоего папы, последние несколько поколений отказались от договорных свадеб, предпочитая жениться исключительно по велению сердца. Кроме твоих предков, ещё вроде Боунсы из выживших родов такие остались.

– И это хорошо. Насколько я знаю, такой порядок ничем плохим на род не влияет. Как бы ни верещали некоторые, в приличном обществе неупоминаемые.

– Хорошая характеристика Люциуса, – усмехнулась Нарцисса. – Пусть теперь попробует заявить о своей чистокровности.

– Заявит – последние штаны с него снимем, – отметил Сириус. – И так мы его малость по кошельку ударили.

– Он этого не простит.

– Ему же хуже.

– Вот именно. Так что, крестник, ты же у нас в опеке теперь не нуждаешься, как совершеннолетний, поэтому могу тебе только посоветовать. Сколько у тебя нынче подруг и просто знакомых девчонок? С кем ты там в школе общаешься? – спросил он, когда мы уже вышли из банка и направились в ближайшее кафе – отмечать.

– Пока четыре.

– Ты смотри! Это кто же?

– Ну, первая и главная, это Дора.

– Дочь Энди? – удивилась Нарцисса. – Давно уже её не видела. Выросла, наверное. Приду к вам в гости на Рождество, так и передавай.

– Ага, я знал, я знал! – ухмыльнулся Сириус. – А знаешь ли ты, крестник, что ещё когда твои мама и папа были живы, то часто собирались у Энди и Теда, и ты очень любил играть с Дорой. Сохатый однажды в шутку назвал вас женихом и невестой. Вот и думай теперь, какая доля шутки была в этой шутке, – добавил он, глядя, как я подбираю с пола челюсть. – С Энди я поговорю сам, и об этой тонкости тоже, думаю, она меня поймёт. Так, одна подруга у тебя есть, но ты говорил, что их четыре. Кто ещё три?

– Вторая – это Сьюзен Боунс, мы с ней за одной партой сидим, я ей сумку с книжками таскаю и помогаю уроки делать. К чему приведёт всё это – пока не загадываю.

– Тоже правильно. Был я когда-то с тётей её, Эми, в большой дружбе, ох, знойная девка была в ту пору. Если племянница такая же вырастет, повезёт тебе, крестник… Так, кто третья?

– Третья – Пенелопа Клируотер, вы о ней не знаете, и общаться мы с нею стали только этой осенью. Там ещё в школе был инцидент с резнёй в Равенкло.

– Помню шум, поднятый Авроратом по этому поводу, – задумчиво произнесла Нарцисса. – Тогда Амелия продемонстрировала перед своими подчинёнными какую-то красную рогатую голову, похожую на козлиную, со странной печатью на лбу.

– Ну вот, это был обратившийся в демона Персиваль Уизли. Пенелопа считалась его девушкой, но после очередного случая, когда Перси предпочёл ей своих истинных англичан, она послала его куда подальше. Персиваль этого не забыл и однажды пришёл мстить. Результат налицо.

– Гляну как-нибудь, что это за Пенелопа к тебе такая прицепилась, – хихикнул Сириус. – Так, а четвёртая кто?

– А четвёртая – ты будешь смеяться, но это Септима Вектор, что преподаёт в школе нумерологию. Она сопровождала меня в Косой переулок в прошлом году, и тогда мы с ней и сдружились, и с тех пор вполне себе хорошо общаемся.

– Ты определённо идёшь в высшую лигу, крестник, – заржал Бродяга. – Подбивать клинья к училкам… даже я только пытался, но у меня тогда ничего не получилось.

– Сириус! А ты всё такой же жизнерадостный пошляк, каким был и раньше, – улыбнулась Нарцисса. – Всегда знала, если кто-то и отпустит пошлую шутку, то это будешь ты. Гарри ещё ни единого слова не сказал, что он за кем-то ухаживает.

– Я проверю эти слова на прочность. Что, ты тоже интересуешься? Вижу, вижу я…

– Да ну тебя, пёс ты шелудивый, – отмахнулась Нарцисса. – Я больше чем вдвое старше твоего крестника. Сколько ему сейчас, двенадцать?

– Вообще-то уже шестнадцать, – ответил Бродяга. – Сам удивился, когда узнал. В банке подтвердили. Ещё год – и по старому порядку можно было бы уже женить. А то и сейчас.

– Ты, Сириус, сначала своё обещание сдержи, – к нам подошла улыбающаяся Амелия, которая вела за руку Сьюзен. – Здравствуй, Нарцисса, привет, Гарри.

– Здравствуйте, Амелия, привет, Сью! – встаю и сам, и приглашаю Сьюзен сесть за наш столик.

– Эми, о каком обещании ты говоришь? – разинул рот ошарашенный Сириус.

– Ты, Блэк, как был кобелём в школе, так им и остался. Или ты уже забыл, что мы встречались перед твоим арестом? И что ты успел за день до той самой ночи вручить мне кольцо, которое я ношу до сих пор? Вот, смотри, чтобы не говорил, что я тебя обманываю, – Амелия показала надетое на безымянный палец кольцо с вензелем A&S – Амелия и Сириус…

– Значит, ты… – выражение лица Бродяги, которого как будто ударили по башке чем-то тяжёлым, просто бесценно. – Ты по-прежнему…?

– По-прежнему, Сириус, и, в отличие от некоторых, твёрдо намерена сдержать своё обещание, которое давала одиннадцать лет назад. Так что в этот раз, Бродяга, ты от меня не отвертишься. Даже не пытайся – придушу сама. А потом оживлю и придушу ещё раз…

Мы со Сьюзен только улыбнулись, глядя на то, как Амелия объясняла Сириусу всю глубину его неправоты и заблуждений. Но, что самое характерное, ни единого возражения у Бродяги так и не нашлось, и он лишь мог кивать косматой головой.

– Да, Эми, ты права… Ты права, а я ошибался.

– Вот-вот, Сириус, хоть иногда ты начинаешь думать. Может, ты и впрямь не так безнадёжен, как кажешься?

– Эми, как насчёт поехать со мной на отдых?

– Куда это?

– У меня есть летний домик на Ямайке, я купил его незадолго до своей посадки. Хочу съездить туда, посмотреть, как там и что творится. Отдохнуть после отсидки, ну, ты знаешь.

– Звучит заманчиво… – хмыкнула Амелия. – И да, я всё же должна ехать с тобой, потому что знаю тебя как облупленного. Наверняка ведь, почуяв свободу, примешься глушить ром и ухлёстывать за местными девицами.

– Как только расколола?

– Я тебя, Блэк, насквозь вижу. Ты прост, как два кната, тебя даже читать не надо.

– Уела, Эми, как есть уела. Ну так как, поедешь со мной?

– Куда я от тебя денусь, Сириус! Сьюзен в школу уедет, а я ко второму числу отпуск возьму.

– Тогда договорились?

– Тогда договорились!

– Выпьем же за это! – Бродяга поднял кружку с пивом, следом это же сделали и все мы.

В тот же день, пользуясь случаем, сходил за подарками всем своим близким из здешнего мира. Доре самый дорогой добывал, любимая всё-таки… Любимая? Да… сам не заметил, как всей душой привязался к этой жизнерадостной и взбалмошной особе. Вот только что мне принесёт всё это? В прошлый раз редкий роман долетал дальше второго свидания. Повезёт ли в этот раз?

Однако, в свете «вновь открывшихся обстоятельств» и грядущих тонкостей моего здешнего семейного бытия – как она это вот расценит-то?

– Чё приуныл, крестник? – увидел моё несколько понурое состояние Сириус, когда мы уже покидали Косой переулок. – Не знаю, как и кто, а я бы тебе искренне позавидовал. Не с одной девчонкой жить будешь, а сразу с двумя! А то и больше, если об этом узнают в тех родах, где одни женщины остались.

– Да ну тебя, Бродяга… Что я Доре скажу?

– Так ты уже в неё и по уши? Ох, Сохатый-младший, и как только успел? – захохотал Сириус. – Тебе как раз говорить ничего не надо, всё это расскажу им с Энди я сам. Мне они скорее поверят.

Свою угрозу Бродяга сдержал, рассказав вечером всем Тонксам то, что мы узнали в банке, в том числе и о моей необходимости искать где-то не одну, а как минимум двух жён, а также чем именно такая необходимость оказалась продиктована. Лица Андромеды и Доры невозможно было прочитать.

Уже дома, когда поднялся в свою комнату, то на меня накатили какие-то непрошеные мысли и воспоминания. Неужели всё это зря? Неужели здесь снова так же, как было и там? Только появилась та, которой можно было бы довериться, как всё опять идёт насмарку? Дора, Дора… только, казалось бы, открыли с ней свои чувства, а тут ей говорят, что она должна будет делить меня с кем-то ещё… Как она ко всему этому, и ко мне в частности, теперь будет относиться?

Словно на автомате, беру гитару и начинаю напевать:

Когда огонь ударил в пляс, а звёзды – иглы-палачи,

Когда судьба в урочный час орала плавит на мечи,

И ветер больше не живёт, и падший ангел на коне,

И никого никто не ждёт…

Любовь, подумай обо мне,

Любовь, подумай обо мне…

Когда оглохли времена, и в заколоченной дали

Растёт ещё одна стена, и мир, как злые сны Дали,

И различаешь слабый пульс в заросшей кожею стране,

И не уйти от дуль и пуль…

Любовь, подумай обо мне,

Любовь, подумай обо мне…

Храни меня среди огня,

Мой светлый звук – тебе, мой друг,

Ты кормишь хлеб, ты веришь в соль,

И лёгок крест, и прост пароль,

И если даже я на дне,

Любовь, подумай обо мне…[44]

Чувствую прикосновение к моему плечу, замечаю просочившуюся в комнату Дору. Девушка явно взволнована, её волосы постоянно меняют цвет, и она придвинулась ко мне совсем близко. Допеваю второй куплет песни:

…Когда вернётся в города живая, умная вода,

Продолжит уцелевший путь пускай не я, пусть кто-нибудь,

Я стану пеплом на ветру, дождями на твоём окне,

И если даже не умру…

Любовь, подумай обо мне,

Любовь, подумай обо мне…

– Гарри… Что с тобой? – обхватывает меня Дора, стоило мне допеть припев и отложить гитару в сторону. – Я такой песни от тебя никогда ещё не слышала. Что-то не так? Ты сам на себя не похож!

– Прости, Дора, с чего-то вдруг грусть налетела. Настроения как-то нет…

– Ты, конечно же, о том, что сказал сегодня Сириус… Да, точно, – девушка тоже словно дрожит от чего-то, но своих объятий не разомкнула. Обнимаю её в ответ, чувствую её тепло и учащённый стук сердца.

– Дора… Ты права… Оттого и думаю, как ты к этому отнесёшься.

– Гарри, ты знай одно, я всегда буду думать о тебе… Никогда не позволяй себе считать иначе! Слышишь меня? Никогда! – она принялась крепко целовать меня, и шептала в перерыве между поцелуями. – Мне всё равно, кто ещё у тебя будет, пока я буду с тобой… а ты будешь со мной… и мы будем вместе… – повторяла она, словно в бреду, покрывая поцелуями моё лицо. Нежно целую её в ответ, и девушка прижимается ко мне всем своим горячим телом.

– Дора… Будь со мной, Дора… Я люблю тебя, моё солнышко…

– А я люблю тебя, Гарри… И я буду с тобой, что бы ни случилось… – шепчет теперь уже точно моя девушка. – И я сделаю всё, чтобы ты был счастлив.

– Чтобы мы были счастливы, Дора.

– Да… Чтобы мы были счастливы…

– Я ведь понимаю, что не ты сам, милый, хотел этого, – сказала Дора несколько минут спустя.

– Дора, радость моя, мне бы и тебя одной хватило.

– Серьёзно? Ты бы отказался от всех возможностей ради меня?

– Чего стоят все эти возможности… – усмехнулся я. – Твоя любовь для меня дороже всего золота в мире, – говорю ей, и что характерно, абсолютно при этом честен. В самом деле, много ли человеку надо… даже не представляю себе уже, какова была бы жизнь без вот этого вот лучезарно сияющего чуда, что сидит сейчас рядом со мной.

– Гарри, я никуда от тебя не денусь! – широко улыбается Дора. – Никуда и никогда, когда же ты это поймёшь? Куда же мне без тебя? – свои слова она закрепляет новым поцелуем. – И перестань уже забивать себе голову всяким не пойми чем!

– Уговорила, Дора, вот только…

– Послушай меня, Гарри, – говорит мне Дора. – Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой, и даже не думай иначе.

– Я не сделаю ничего такого, что бы причинило тебе боль. Поверь, Дора…

– Я знаю это, милый, – улыбается она. – А если мне и придётся делить тебя ещё с несколькими девушками, то мы будем обсуждать это вместе.