Текст книги "Любовь на проводе (ЛП)"
Автор книги: Борисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
«Струны сердца»
Эйден Валентайн: «А этот следующий блок спонсирован пиццерией “Пицца от Мэттью”. Забегайте по вторникам за пиццей навынос за полцены».
Эйден Валентайн: «Слышал, у них отличная пицца с ананасами».
Люси Стоун: «Ах вот оно что. Значит, ананас на пицце тебе теперь нравится?»
Эйден Валентайн: «Знаешь, да…начинаю проникаться».
Глава 29
Люси
Я напеваю себе под нос, разбирая посуду после ужина. Майя где-то за спиной ищет кроссовки, которые бросила вчера после школы. Окно приоткрыто, печенье, которое мы испекли после уроков, ещё тёплое. А под рёбрами расправляется чувство, растущее с каждым вдохом. Как будто я плыву по облакам. Как крепкие объятия на грани удушения.
Как толстовка с лёгким запахом зимней мяты на плечах. Как бедро, прижатое к моему.
– Я гений, – заявляет Майя, едва я выключаю воду.
Лицо самодовольное, с тенью насмешки. В этот момент она так похожа на Грейсона, что я едва удерживаюсь, чтобы не сказать вслух. Двенадцатилетние, как выяснилось, терпеть не могут, когда их сравнивают с родителями, как бы очевидно ни было это сходство.
Я вытираю руки.
– Да, – соглашаюсь, и её улыбка растягивается, становясь зубастой и чуть кривой – проблеск детства, из которого она так стремительно вырастает. Я улыбаюсь в ответ. – Хочешь уточнить?
Майя крутит пальцем у моего лица, ткнув в уголок губ.
– Вот это, – говорит она.
– Что? – смеюсь я, отмахиваясь.
– И ещё вот это, – добавляет, тыкая в грудь, прямо туда, где живёт это тёплое, шипучее чувство. – Я ожидала, что мой план сработает, но, кажется, превзошла саму себя.
Её план. Передача. Манипуляция моей личной жизнью.
– И чего же ты хотела добиться?
– Пару свиданий, – пожимает плечами, натягивая потрёпанные конверсы с загнутыми назад пятками.
Я предлагала купить модель без задников, но она упорно уродует обувь по-своему.
– Папа, когда узнал, рассчитывал на «момент преображения».
Я возмущённо фыркаю.
– А мне хотелось, чтобы за твою симпатию подрались парни. Это звучало круто. Ну а главная цель – чтобы ты поверила в себя.
– А есть какие-то уровни?
– Конечно. Второй уровень – бесплатные обеды и восторженная публика.
Я чувствую, как на лбу собираются морщины.
– А третий – это… ну… спать вместе, – она моргает, глядя прямо на меня. – Что? Не смотри так. Это важная цель.
– Господи, спаси меня… Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Есть кое-какие догадки.
– От кого?
– Лучше не говорить, – пожимает плечами, словно я не переживаю на собственной кухне маленький экзистенциальный кризис. – Давай дальше. Четвёртый уровень был скорее мечтой, чем планом.
– Да? – после третьего я уже не уверена, что хочу знать.
Мозг всё ещё зацепился за выражение «спать вместе» – особенно, когда это произносит ребёнок.
– Четвёртый уровень – влюбиться, – рассеянно произносит она, вытаскивая второй кроссовок из-под кухонного стола. Наклоняется, засовывает ногу внутрь. – Эйден стал неожиданностью.
В горле что-то сжимается, желудок будто проваливается к пяткам. Хоть бы в руках оказались тарелки, чтобы занять их чем-то.
– Что ты имеешь в виду?
Она чешет нос, начинает искать рюкзак.
– Я провела исследование, прежде чем дозвониться в его шоу. Он вечно ворчал, но казался человеком, готовым помочь. Я подумала, что он сможет помочь тебе найти то, что ты заслуживаешь, но… – она смотрит на меня лукаво. – Он втянулся довольно быстро, да?
– Не знаю. Не так уж и быстро.
Майя склоняет голову и бросает выразительный взгляд:
– Конечно, мам.
Меня пристыдила собственная дочь.
– Он стал неожиданностью и для меня.
Разве не так всегда бывает? Самые ценные, хрупкие вещи врываются в жизнь без предупреждения. Прижимаются к тебе, обхватывают крошечными пальцами твой большой палец спустя девять месяцев глубокой паники. Врываются на кухню в поисках кетчупа. Отвечают на звонок посреди ночи.
Между мной и Эйденом есть невидимая нить. Я долго пыталась её распутать, но теперь сама тяну за узел.
– И всё же, с учётом всего, я заслуживаю мороженого, – буднично добавляет Майя.
Я закатываю глаза, пряча улыбку:
– Мы ели мороженое вчера.
– Хочу ещё. Минимум три раза в неделю.
– Это расценки для тех, кто вмешивается в личную жизнь своей матери?
Она уверенно кивает:
– Оформим письменно. Пусть мои люди свяжутся с твоими.
– Принято, – я взъерошиваю ей волосы и мягко разворачиваю к задней двери.
На крыльце уже ждёт Грейсон. Внутри кухни Матео мечется, видимо, спасая то, что Грэй сегодня напридумывал.
– Веди себя хорошо, крошка.
Она спрыгивает с крыльца, рюкзак подпрыгивает у неё за спиной. На последней ступеньке замирает, оборачивается – волосы рассыпаются по плечам, лицо серьёзное. Моё сердце бьётся больно и нежно одновременно.
– Ты всегда говоришь, что у тебя уже есть вся любовь, что ты готова лопнуть от счастья с нашей семьёй и друзьями. Но я подумала… может, хоть раз ты могла бы получить и ту любовь, которую действительно заслуживаешь. – Она улыбается. – Четвёртый уровень.
В носу предательски жжёт.
– Майя… – мой голос хрипнет, приходится сглатывать ком в горле.
Она улыбается, и я понимаю – она всё чувствует.
– Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю?
– Такая ты глупая, мам, – она смеётся.
За забором тут же откликается смех Грейсона и Матео. Майя бежит по двору, волосы сияют в закатном солнце, как хвост кометы.
– Передай Эйдену привет! – кричит она.
***
Я слышу его раньше, чем вижу – низкий голос катится по пустому коридору станции. Сегодня я предлагала его подвезти – его «Бронко» всё ещё стоит в дальнем углу мастерской, – но он сказал, что его заберёт Джексон. Оказывается, по последним средам месяца у них всегда общее собрание. Видимо, оно всё ещё в силе.
Я направляюсь в комнату отдыха, надеясь обнаружить тайник с его кофе, как вдруг слышу своё имя. Замираю, переминаюсь с ноги на ногу. Слышу снова – откуда-то с конца коридора, неподалёку от кабинета Мэгги, дверь которого распахнута настежь. Откладываю банку с печеньем и кофе, прикидываю варианты. Подслушивать – глупо, но любопытство сильнее. Я же всего на секунду… Имя назвали дважды, это не случайность.
Я подкрадываюсь ближе.
– Ты так ей и не сказал, – вздыхает Мэгги. – Эйден, мы же говорили об этом неделю назад.
– Знаю, – в его голосе слышится неохота.
Я скольжу взглядом по тёмному стеклу аппаратной, в котором волнами отражаются они вдвоём. Значит, никакого собрания… Эйден проводит рукой по волосам, затем опускает её к затылку.
– Просто не было подходящего момента.
– Не было момента? – сухо переспрашивает Мэгги.
– Нет.
– И когда он появится?
Эйден молчит.
Мэгги снова тяжело выдыхает, но смягчается:
– Ты не можешь просто захотеть, чтобы она ушла, и выгнать её из шоу без предупреждения. Я так не работаю, Эйден.
В животе неприятно скручивается. Он хочет, чтобы я ушла? Со «Струн сердца»? И сколько он это обсуждает? Неделю? Дольше?
До того, как я осталась у него ночевать?
До того, как мы были в баре?
Я заставляю плечи расслабиться. Нет. Не стану делать выводы по обрывку чужого разговора. Эйден никогда не давал повода не доверять ему.
– Мог бы просто спросить, – говорю я, входя в поле зрения.
Эйден резко поднимает голову.
Я улыбаюсь натянуто:
– Говорят, она вполне разумная. Эта Люси.
Он тяжело сглатывает:
– Люси… – и всё. Смотрит на меня с лёгкой паникой в глазах.
Мэгги встаёт из-за стола:
– Пойду сделаю кофе.
Она выходит, на ходу сжимает мне руку, каблуки стучат по полу. Мы с Эйденом сверлим друг друга взглядом. Его лицо – как у человека, пойманного с рукой в банке печенья.
– Она ведь кофе не пьёт, – говорю я, надеясь разрушить это странное напряжение.
Он кивает, но молчит. Я не могу его прочитать. Мы переписывались и разговаривали последние два дня, и всё казалось нормальным… а вдруг нет? Может, я что-то сделала не так.
Я отталкиваюсь от дверного косяка и плюхаюсь в мешок-кресло в углу комнаты. Оно издаёт подо мной лёгкий писк, словно я уселась на животное, а Эйден впервые за время разговора чуть теплеет в лице.
– Ты хочешь, чтобы я ушла с шоу?
– Нет.
– Но Мэгги сказала…
– Потому что… – он снова трёт шею, большой палец упирается в ямочку под ухом.
Выдыхает, опускает руку. Он выглядит вымотанным. Вся его поза – усталое, мятежное, сутулое равновесие. И, кажется, футболка надета наизнанку.
– Это всегда должно было быть временно, Люси. И у меня с этим проблема.
– С временным? – хмурюсь я.
Он кивает.
– Мэгги сказала, что ты хочешь, чтобы я ушла из шоу. Так я и поняла.
– Она ошибается.
– Вот как…
Он подаётся вперёд, локти на коленях, пальцы переплетены.
– Может, в начале так и было. Но сейчас всё иначе.
Облегчение накрывает резко и неожиданно.
– Надеюсь.
Он качает головой. Его нога выдвигается вперёд, наши ботинки касаются друг друга. В полумраке кабинета его глаза сверкают, волосы взъерошены от постоянных прикосновений пальцев.
– Мне трудно тебя отпустить.
– Это нормально, – мой голос срывается. – Я не хочу, чтобы ты отпускал.
– Но должен, – он смотрит на наши ботинки, и мне хочется вцепиться в его волосы, снять с него эту усталость. – Должен, – повторяет тише, словно убеждает самого себя.
– Мы знали, что шоу – временное. Но остальное таким быть не обязано. Я ухожу из «Струн сердца», Эйден. Но я не ухожу… – я почти произношу «от тебя», но стеснительность сжимает горло. Сглатываю. – Так что придётся терпеть меня дальше, – пытаюсь пошутить.
Он всё так же не смотрит на меня. В коридоре хлопает дверь.
– Что думаешь? – спрашивает он, глядя куда-то в район наших ног. – На следующей неделе?
Я едва касаюсь носком его ботинка.
– Для чего?
Наконец он поднимает глаза – и снова это… дымка, иллюзия, лёгкий отстранённый взгляд. Как в самом начале, и я понятия не имею, отчего.
– Твоё последнее шоу, – поясняет он.
– А… – я прикусываю губу. – Да, конечно. Подходит.
– Ладно.
– Хорошо.
– Отлично, – он кивает, ещё пару секунд удерживая мой взгляд, а затем снова опускает его туда, где переплетаются наши ноги. – Это… хорошо.
– Эйден, – шепчу я, ненавидя это странное напряжение между нами, – что происходит?
– Ничего, – он берёт мои руки, большими пальцами мягко проводя по костяшкам. – Просто… слишком привык к тебе рядом. Но я отвыкну. Обещаю.
Я сжимаю его пальцы:
– А мне нравится быть рядом с тобой.
Он улыбается краешком губ:
– Да… мне тоже.
***
К моменту начала эфира «Струн сердца» его настроение не улучшается – напротив, становится ещё мрачнее. Он несколько раз выпадает из разговора, забывает привычное вступление, сбивается на рекламе и, не дождавшись окончания, просто отключает эфир, вдавливая большой палец в центр лба. Я слегка толкаю его коленом, и его ладонь резко ныряет под стол, цепко сжимая моё бедро, словно боится, что я исчезну.
– Эйден, – тихо спрашиваю я, прикрывая микрофон ладонью, – ты в порядке?
– Всё нормально, – бормочет он, не открывая глаз. – Просто… голова болит.
Я хмурюсь:
– Тебе что-нибудь принести?
Он что-то невнятно шепчет. За стеклом появляется Джексон Кларк, руки скрещены, лицо – тревожное. Я пожимаю плечами, и он хмурится ещё сильнее.
– Эйден, – повторяю я, – может, таблетку?
– Не надо, – он, не глядя, возится с клавиатурой и отмахивается от Джексона. – Давай просто… закончим шоу.
– Если ты уверен…
– Уверен.
По плану после рекламы должны идти звонки, и я намекаю, что лучше поставить музыку. Но он упрям, как всегда, и сразу включает линию.
– В эфире «Струн сердца» с вами Эйден и Лю… – он спотыкается на моём имени, бросает быстрый, непонятный взгляд. – Люси Стоун. Чем мы можем вам помочь?
Я сомневаюсь, что сегодня мы кому-то поможем, но всё же разворачиваю фантик мятного шоколадного леденца и кладу его на край его блокнота, себе делаю то же самое. Он обычно съедает свою конфету после второго звонка, будто награждает себя. Я же откусываю половину уже во время первого – терпеть не могу ждать.
В наушниках кто-то прочищает горло:
– Не уверен… – он смеётся, и я понимаю, что этот смех мне знаком.
Замираю, пытаясь вспомнить.
– Люси? Та самая Люси? Из мастерской?
Я чувствую взгляд Эйдена.
– Да, – отвечаю медленно.
Встречаю его прищур и пожимаю плечами: сама без понятия.
– Я так рад, что узнал тебя, – радостно выдыхает голос. – Это Колин.
– А… – я в жизни не встречала никакого Колина. – Здравствуйте.
Пауза.
– Ты меня не помнишь.
– Эм… нет, прости. Не очень.
Он тяжело вздыхает, и Эйден меняет позу.
– Думал, произвёл впечатление. Ладно. Я отец Рози. Тот парень с «Шеви».
Я смеюсь:
– Точно! Помню. Рози вот-вот будет готова, я как раз собиралась позвонить.
– Ну вот я и звоню, – легко отвечает он. – Получила мои цветы?
В руках Эйдена хрустит пластиковая ручка, брызгая чернилами на блокнот. Я бросаю на него вопросительный взгляд.
– Цветы? – уточняю я.
– Да. Красные розы, как моя малышка. Неделю назад. Там должна была быть открытка.
Её не было. Мы все решили, что букет для Харви, и он с удовольствием украсил им свой стол.
– А… да, были цветы. Только открытки не было. Прости.
– Пустяки. Красивая женщина достойна красивых цветов.
– Спасибо… – я заикаюсь, чувствуя, как пылает лицо. Эйден молчит, уставившись в блокнот.
Неловкость до дрожи – будто я тону, а он стоит на палубе и смотрит, как меня уносит течением.
– Хотите, мы поставим песню или…
Я пинаю его под столом, он вздрагивает.
– Да, – глухо соглашается он. – Для Рози?
Колин смеётся:
– А я надеялся – для Люси, если можно?
Боже. Земля, раскройся. Кажется, мисс Ширли была права.
– Колин, это очень мило, но…
– Какую? – перебивает Эйден.
– Gasoline72 Audioslave73. Потому что Люси – механик.
– Очаровательно, – отзывается он с ледяной иронией. – Отличный вариант музыкального сопровождения для шоу «Люси ищет любовь» при поддержке «Мистера Шина».
Я задыхаюсь от возмущения. Прикрываю микрофон:
– Эйден, что ты творишь?
Колин неловко смеётся:
– Ну… я думал, она будет не против.
– Она – да, – произносит Эйден, и что-то острое вонзается между лопаток. – Держись, Колин. После песни устроим.
Он зло нажимает кнопки, срывает наушники. Гитара рвётся в эфир. Я медленно снимаю свои.
Между нами висит густая тишина. Объяснений я не получу – он не собирается их давать.
– Я заинтересована? – спрашиваю, пока он вытирает чернила, сжав челюсть, а его колено мелко подрагивает.
– Парень неплохой, – резко отвечает он, бросая комок салфеток в корзину. Чернила размазаны чёрной полосой по блокноту.
– И ты решил назначить мне свидание? – голос дрожит, и от этого я чувствую себя ещё глупее.
Он пожимает плечами:
– Он прислал тебе цветы.
– И?..
– Ты не сказала, что тебе прислали цветы.
Потому что я и не подумала, что они для меня.
– Я…
– У вас есть общие темы, – перебивает он. – О чём поговорить.
– Ремонт машин – это скорее работа, чем интерес…
– Он тебе подходит. Правильный выбор.
Я качаю головой:
– Ты же говорил, что я сама буду решать.
Он, наконец, встречает мой взгляд, но в его глазах – что-то чужое, закрытое. Он откидывается на спинку стула, скрещивает руки.
– Я просто слегка подталкиваю тебя в нужную сторону. Иногда это нужно.
Я вздрагиваю.
– Что… – голос ломается, – что сейчас происходит?
Он опускает взгляд на мои колени. В горле встаёт гнездо пчёл, жужжание нарастает.
– Эйден, – произношу его имя. Его глаза теплеют, но он всё равно не смотрит на меня. – Ты хочешь, чтобы я пошла на свидание с этим парнем?
Его пальцы дрожат, когда он проводит большим по нижней губе. Он тянет с ответом, и это боль особого рода – как трещина в груди.
– Он тебе подойдёт, – повторяет он.
– С чего ты взял? – спрашиваю, и боль превращается в горячую злость. – Решил всё из двадцатисекундного звонка? Или просто хотел спихнуть меня на первого, кто показался сносным?
Он резко встречает мой взгляд:
– Люси…
– Вне эфира. С кем-то другим. Я что-то сделала не так? – спрашиваю я.
Его странное настроение, разговор, который я не должна была подслушать, упорное нежелание делиться тем, чего он хочет. Он не рассказывает мне ничего. Каждое слово приходится вытаскивать клещами. Я стараюсь держать раздражение в узде, но не получается. Я ведь была с Эйденом честнее, чем с кем-либо в жизни, а он не может ответить тем же. Думала, мы с ним на одной волне… а оказывается, даже не в одном море.
– Ты ничего не сделала, – отвечает он.
В глазах на миг вспыхивает раздражение – первая честная эмоция за весь вечер.
– Ты сама сказала, что этого хочешь.
– Когда?
Он вскидывает руки.
– С самого начала. Ты же говорила: романтика, забота, магия. Он заказал тебе песню. Он принёс тебе цветы.
– Audioslave трудно назвать романтикой, Эйден.
Он бросает на меня уничтожающий взгляд.
– Не будь остроумной.
– Тогда не будь дураком, – мгновенно парирую я.
Он фыркает, закатывает глаза.
– Я просто реалист, – бурчит он, нажимая ещё три клавиши на пульте. – Я тут убиваюсь, стараюсь дать тебе то, что ты хочешь, а ты…
– Ты даёшь себе то, что хочешь, – произношу я сквозь сжатые зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить его за рубашку и не встряхнуть, пока он не поймёт. – Не притворяйся. Ты делаешь так, чтобы тебе самому было проще.
Эйден замирает, полусогнувшись.
Я продолжаю:
– Ты и есть то, чего я хочу, Эйден. Но по какой-то непостижимой причине ты не веришь, когда я это говорю.
Он моргает.
– Но ты сказала… – он запинается, подбирая слова. – Ты сказала, что хочешь, чтобы всё было в секрете.
Я качаю головой.
– Я этого никогда не говорила.
– Ты сказала, что хочешь, чтобы всё осталось, как есть.
– Я имела в виду – видеть тебя, быть с тобой, разговаривать. Я не хотела обсуждать нас в прямом эфире.
Его бравада рушится, словно карточный домик.
– Ты сказала, что хочешь просто веселиться.
– Ты – единственный человек, с кем я хочу веселиться. Единственный, с кем я вообще чего-то хочу. Может, всё и начиналось как игра, но теперь всё изменилось. Разве не так?
Я жду. Он молчит. Рот открывается и закрывается, как у рыбы, лоб морщится от бессильной злости.
– Лю-си, – шепчет он, ломая моё имя на два сухих слога.
Обычно я люблю, как он его произносит, но не сейчас. Сейчас это пролог к фразе, которую я не хочу услышать.
– Я тебе не подхожу.
Он говорит так, будто всегда знал, что у нас ничего не выйдет, а я просто наивная девчонка, поверившая в обратное. Меня тошнит, я опускаю взгляд на руки.
Я уже была здесь. Знаю это чувство – когда твоё не совпадает с чужим. Когда слишком быстро, слишком глубоко, и ты строишь иллюзии на пустом месте.
Но с Эйденом всё не так. Я точно знаю, что не ошиблась.
– Чушь, – тихо произношу я.
Ткань шуршит – он меняет позу.
– Люси, послушай…
– Я сказала: чушь. Всё, что ты сейчас говоришь, – чушь. Я тебе не верю.
– Я не…
– Нет, – перебиваю я спокойно, но слова режут, как лезвие. – Ты просто привык внушать себе, что не заслуживаешь того, чего хочешь, чтобы не разочаровываться. Если не веришь – не больно, да? Сколько лжи ты себе уже наговорил, Эйден?
Его взгляд испуганный, как у зверя, загнанного в угол.
– Я не лгу, Люси. Я не смогу дать тебе того, что ты хочешь.
– Это решать мне, а не тебе, – отрезаю я.
Откатываю стул в сторону, беру ещё одну шоколадку, тщательно разворачиваю фантик, цепляясь за мелочь, чтобы не утонуть в раскалывающемся надвое сердце.
– Ты не любишь свою работу. Ты не веришь в любовь. Ты мне не подходишь.
Повторяю все его отговорки за последний месяц.
– Так ведь проще, да?
В его глазах вспыхивает раздражение.
– Я бы не назвал это простым.
– А я назову. Для тебя это просто. Закончить до того, как станет серьёзно, чтобы не рисковать. Ты так привык отгораживаться от любых чувств, что уже не замечаешь. Смотришь нарезки фильмов, чтобы не привязываться к истории. Отменяешь отпуск с родителями, потому что проще любить их издалека. Ты выбрал со мной «просто веселье», думая, что так будет безопасно. Но я не позволю тебе обесценить то, что я чувствую, только потому, что ты боишься.
Он сжимает челюсть. Я вижу это по линии его рта: он всё ещё боится – даже со мной. И это больно почти так же, как всё остальное. Что, несмотря на всё, он не готов попробовать.
– Я могла бы так легко полюбить тебя, Эйден, – шепчу я.
Слова бьют по нему, как грузовик. Он зажмуривается, кулаки сжаты, дыхание сбивается. На секунду я вижу того мальчишку, что повесил на цепочку пустое кольцо и назвал талисманом. Но потом взгляд гаснет – и передо мной снова мужчина, который ни во что не верит.
– Я не испугаюсь. Я знаю, что это. Я чувствую это, – говорю я.
С каждым его взглядом, каждым прикосновением, каждой улыбкой я это чувствую. Пытаюсь улыбнуться, но получается плохо. Я изо всех сил стараюсь не расплакаться.
– Я могу быть смелой за нас двоих. Я могу сама создать чудо. Тебе только нужно дать мне повод.
Его губы снова приоткрываются, но он так и не решается. В глазах – страх, в осанке – напряжение. Он и правда не ожидал, что я почувствую нечто большее, чем удобство. И это больно.
Эйден не перестал верить в любовь. Он просто забыл, как это делается. Построил крепость вокруг сердца и потерял ключ.
– Дай мне повод, Эйден.
Мы смотрим друг на друга. Он молчит. Плеер переключается на следующую песню. В наушниках тихо, словно издалека, звучит тот самый Луи Армстронг, которого я заказала в первую ночь. Почти смешно.
Похоже, мы заканчиваем там, где начали.
Я начинаю собирать свои вещи с его стола: блокнот, конфеты, несколько резинок для волос, голубой стикер с самым ужасным смайликом, что я когда-либо видела. Замираю, но вспоминаю, как он смеялся, рисуя его, и кладу в сумку. Встаю.
– Люси. Нет, – его рука обхватывает моё запястье. – Не уходи.
Я смотрю на его пальцы, на то, как большой палец проводит по вене. В голосе – настороженность, намёк на чувства… но этого мало. Мне нужны слова. Я обещала себе, что не соглашусь на меньшее.
– Сегодня мой последний эфир. Знаю, тебе кажется, что я тебя наказываю, но… – я сглатываю, выпрямляюсь. – Не хотеть, чтобы я уходила, – это не то же самое, что хотеть, чтобы я осталась. Я хочу тебя, Эйден. Только тебя. Дальше решаешь ты, ясно?
Я выскальзываю из его стальной хватки, хотя сердце рвётся от жеоания упростить ему задачу и просто броситься в его объятия. Его пальцы скользят по моей ладони, по косточкам, до самого конца, словно он и сам не хочет отпускать.
– Мои чувства не изменятся, – тихо говорю я. – Когда будешь готов поговорить – я… – ком в горле мешает, – я буду слушать.
