Текст книги "Любовь на проводе (ЛП)"

Автор книги: Борисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Иногда, – отвечаю, собирая остатки терпения.

Раздражение вспыхивает мгновенно – терпеть не могу, когда люди даже не пытаются быть вежливыми. Беру с полки бланк на приём и прикрепляю его к планшету.

– Что именно вас интересует?

Он моложе, чем большинство наших клиентов. Дэн любит шутить, что его постоянные посетители – люди, которые живут здесь всю свою жизнь и, скорее всего, все предыдущие тоже. Но этого мужчину я вижу впервые. Высокий. Светлые волосы, к концам темнеющие до бронзового мёда. Лицо суровое, серьёзное. Квадратная челюсть, яркие голубые глаза. В нём есть сила – словно в свободное время он ломает людей пополам или участвует в подпольных боях.

– Хочу поставить неон на свою «Шеви» пятьдесят восьмого года, – говорит он.

Я не ахаю, но из меня вырывается что-то близкое к этому. Рука замирает в воздухе. Я смотрю на него в изумлении.

– Неон. На винтажную «Шеви»?

Ни мускулом не дрогнул.

– Именно.

– Ясно, – кладу ручку обратно в подстаканник. – Нет.

Он приподнимает брови.

– «Нет»?

Дэн, наверное, за это меня убьёт, но… нет. Не могу. Не соглашусь ставить что-то настолько вульгарное на антикварный автомобиль. Неон на винтаж – святотатство.

– Какой цвет?

– Синий, – отвечает он мгновенно.

– А сама машина какого цвета?

– Красная.

Я издаю страдальческий звук. Боже, какой кошмар. Снимаю бланк с планшета и сминаю его в кулаке.

– Мы не возьмём вашу машину. Могу направить вас в другую мастерскую, но, если что, знайте: вы позорите классику. Вам должно быть стыдно.

Он распрямляет руки и ставит ладонь на стойку.

– Серьёзно?

– Абсолютно, – я приказываю себе остановиться, но не могу.

Может, на меня уже повлияло угрюмое настроение Эйдена. А может, я просто сегодня на пределе.

– У вас винтажная «Шеви». Зачем спрашивать, работаем ли мы с историческими авто, если вы собираетесь её испортить этим неоном? Синим неоном! На красной машине! Вас вообще кто-нибудь остановит? Где полиция по защите ретро-машин, когда она так нужна? Вы чего лыбитесь? Это для вас смешно?

– Да ну, – он стирает улыбку с губ ладонью, но она только шире расползается по лицу.

С улыбкой он выглядит иначе – мягче, моложе, даже привлекательнее.

– Чёрт, кажется, я только что влюбился.

Я моргаю.

– В кого?

– Я давно ищу, кому доверить мою машину – мою Рози. Я новенький в городе, и ты – первая, кто отказался ставить на неё неон. Спасибо, кстати.

Я моргаю ещё раз.

– Эм… пожалуйста?

Он кивает на планшет за стойкой.

– Если не затруднит, я бы хотел, чтобы именно ты занялась моей девочкой. —

Видя моё замешательство, добавляет:

– Машиной. Ей нужно стандартное ТО, и пара мелких болячек вылезла. Хочу, чтобы этим занялась ты, если найдётся место.

Я хватаю планшет, вся в смятении. Не привыкла к тому, чтобы после откровенного наезда меня кто-то просил о чём-то подобном.

– Эм… у меня всё расписано на неделю вперёд, может, и больше, но… думаю, что-то можно подвинуть.

– Я подожду, – легко говорит он. – Ты того стоишь.

Он подмигивает, и внутри что-то предательски дрожит. Не бабочки, но что-то близкое.

– Чтобы уточнить – ты же не хочешь ставить неон, верно?

Он смеётся.

– Не-а. Не хочу, чтобы меня арестовала винтажная полиция.

Я беру ручку и новый бланк, прикусывая губу, чтобы не улыбнуться слишком явно. Наверное, стоило бы обидеться, что он меня проверял, но, честно говоря, я слегка… очарована? Начинаю заполнять форму.

– Ну что ж. Посмотрим, когда сможем взять твою девочку.

***

Харви, Анджело и Дэн оставляют свои варианты – каракули на замасленной накладной со склада.

Майя добавляет свои мысли, а Матео, конечно, делает таблицу в Excel, делится ей с семьёй, выставляет оценки по трём категориям и выводит средний балл.

Пэтти заявляет, что мне нужно сразу узнавать размер члена, но потом отказывается от этой идеи, признавая, что мужчины всё равно наверняка соврут.

Грейсон отказывается советовать, говоря, что выбор должен быть только за мной. Я целую его в щёку за это, а Майя с Матео начинают освистывать нас с кухонного острова и швыряются попкорном.

Но к моменту, когда я снова оказываюсь рядом с Эйденом – с наушниками в ушах и хорошим кофе в кофейнике, – я всё ещё не ближе к решению. Прожигаю взглядом стол, пока он настраивает оборудование, вполголоса насвистывает и что-то бормочет про акустику. Ни тени неловкости после нашей последней встречи, ни упоминания наших ночных переписок.

– Думаю, сегодня я выберу, с кем пойти на свидание, – внезапно говорю я.

Мой голос звучит слишком громко в тишине комнаты. Хорошо, что я ещё толком не надела наушники.

Эйден оборачивается через плечо. Его лицо частично скрыто тенью, а наушники болтаются на шее.

– Свидание? – переспросил он.

– Угу.

– Свидание... зачем?

А для чего ещё может быть свидание?

– Ну… чтобы встречаться, – объясняю я.

Он щурится, явно не понимая.

– Перестань так смотреть на меня. Разве не ради этого всё и началось? – обвожу рукой студию, указывая на выцветшие постеры на стенах и самодельную табличку у часов с надписью: «ЗАКРОЙ РОТ, КОГДА РАЗГОВАРИВАЕШЬ СО МНОЙ». Угадай три раза, кто её повесил.

– А, ты имеешь в виду, что ты уже определилась, – уточняет Эйден. – Со своим «Мистером Шиной»?

– Да. Кажется, да, – медленно отвечаю я.

Одна тёмная бровь у него вздёрнута. Сегодня он снова в простой, потёртой у воротника толстовке. Из-под горла выглядывает тонкая золотая цепочка.

– Кажется? – переспросил он.

Я киваю:

– Ну… да?

– Уверенность прямо слышна в голосе.

Я расправляю плечи и кладу руки на бёдра. Это максимум моей уверенности:

– Я серьёзно. Сегодня хочу выбрать кого-то для свидания.

– То есть ты ещё никого конкретно не выбрала? Это просто план?

– Выберу сегодня.

Он внимательно смотрит на меня. Его взгляд – тяжёлый, синий, проникающий. Бродит по моему лицу: глаза, щеки, губы. На последних задерживается дольше всего – и резко отводится. Что у него на уме, понять невозможно.

– Это действительно то, чего ты хочешь?

Я снова киваю, и ободок наушников съезжает мне на лоб. Поправляю его, и у Эйдена дергается уголок рта. Полуулыбка.

В груди встрепенулись бабочки. Я безжалостно их растаптываю.

– Да, – говорю. – Это именно то, чего я хочу.

Я правда хочу. Хочу встречи, близости, хоть какого-то тепла – чтобы хоть ненадолго утихла эта вечная пустота в груди. Хочу настоящей связи с человеком, но её не найти, если всё время сидеть в студии и болтать с Эйденом о жизни и любви. Вся эта затея – про смелость. Про риск. Я слишком привязалась к Эйдену. А мне нужно двигаться вперёд.

У Эйдена напрягается челюсть. Потом он расслабляется, не сводя с меня взгляда.

– Что? – спрашиваю.

Он качает головой и поворачивается к пульту. Я смотрю на его затылок, на прядь волос, завивающуюся у уха. Он надевает наушники – и словно между нами захлопнулась дверь.

– Ничего, – говорит он и начинает нажимать кнопки. – Ты права. В этом вся суть. Давай найдём тебе свидание.

«Струны сердца»

Эйден Валентайн: «Срочные новости, слушатели „Струн сердца“ – Люси выбрала первого претендента!»

Люси Стоун: «Никакие это не новости».

Эйден Валентайн: «Ты права. Это всего лишь половина причины, по которой ты в эфире».

[Пауза].

Люси Стоун: «А вторая половина?»

Эйден Валентайн: «Что?»

Люси Стоун: «Ты сказал: „половина причины“. А вторая?»

Эйден Валентайн: «Следить, чтобы я не зазнавался».

Глава 14

Эйден

Она выбирает какого-то парня по имени Эверетт. Или Эллиот. Один раз произносит его имя, но я не считаю нужным запоминать.

Инвестиционный банкир, работает в одной из этих пафосных компаний с блестящими офисами на набережной. Они договариваются поужинать поздно вечером, прямо во время её смены на станции, – и так выходит, что я остаюсь один в эфирной кабине в пятничную ночь. И… это неплохо. Всё идёт нормально. Первые шаги Люси в большой мир свиданий.

Полный вперёд. Отлично. Два больших пальца вверх.

Джексон разворачивается ко мне в кресле:

– Хочешь поговорить об этом, дружище?

– О чём?

Он закидывает в рот крабовую чипсину и смачно её пережёвывает. До его прихода я был один – он решил провести проверку моего душевного состояния. Уже минут двадцать сидит на месте Люси, пока я занимаюсь шоу. Сказал, что ждёт свой прогноз погоды, но я-то знаю правду.

– Притворяешься, что не понимаешь, о чём я, – ухмыляется он, сметает крошки с колен, сминает пустой пакет и метко швыряет в сторону урны.

Пакет не долетает и мягко приземляется на пол. Поднимать потом, конечно, мне. Очередной расшатанный кирпичик в башне моего раздражения.

– Люси. Её свидание. Хочешь поговорить?

– Я уже весь вечер об этом говорю.

Слушатели буквально не дают покоя: где они встречаются, что она наденет, сколько они уже переписываются… Я стараюсь держаться, но скоро взорвусь. Если мне ещё раз придётся произнести «путь к любви», меня стошнит.

И я уверен – она бы не хотела, чтобы весь мир гадал, поцелует ли она сегодня своего кавалера. Я – уж точно не хочу.

Джексон вытирает руки влажной салфеткой, которую носит в нагрудном кармане.

– А ты сам как к этому относишься?

– К чему? К её свиданию?

Он кивает.

– Никак. Мэгги хотела, чтобы у нас было шоу про свидания, и Люси пошла на свидание. Всё идёт по плану.

Может, чуть быстрее, чем я ожидал, но… это её решение. Всё это – её выбор. Я не позволю никому подталкивать Люси к тому, чего она не хочет.

– Что ты знаешь об этом Эллиоте? – спрашивает Джексон.

– Ровным счётом ничего, – отвечаю я.

До конца песни остаётся три минуты, потом четыре минуты рекламы. Семь благословенных минут тишины. Я бы с радостью уставился в пустоту, но Джексон, похоже, настроен на душещипательную беседу.

– Она тебе ничего про него не рассказывала?

– Ни слова.

Жаль, конечно, что не сказала. Но я не имею права лезть в её личную жизнь. С усилием нажимаю на одну из кнопок – она застревает. Приходится поддевать её одноразовым ножиком, оставшимся от чьего-то бублика, чтобы вернуть на место.

– Сказала только, что они переписывались, он вроде как нормальный. Решила, что можно попробовать.

Джексон хмурится.

– «Вроде как нормальный» – не звучит особо убедительно.

– И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

Она пришла сюда искать свидание. Эллиот – её свидание.

Джексон раскачивается на кресле, мрачнеет.

– Мне он не нравится.

– Нам он и не должен нравится, – ворчу я.

Хотя мне тоже не нравится. Как бы я ни пытался выжать из себя полное безразличие, не выходит. Я уже открываю рот, чтобы предложить ему убраться в комнату отдыха и оставить меня в покое, как вдруг за стеклом появляется Хьюи. Рубашка навыпуск, волосы торчат в разные стороны, лицо перепуганное.

– Почему Хьюи выглядит так, будто вот-вот станет первой жертвой в фильме ужасов? – хмурится Джексон.

– Он всегда так выглядит, – замечаю я, наблюдая, как Хьюи отчаянно машет руками, что-то беззвучно выкрикивая. – Что он там говорит?

– Без понятия. Может, нам стоит…

– Подождём немного, – качаю головой.

Мы остаёмся на месте. Хьюи стучит кулаком по стеклу, потом указывает на холл.

– Похоже, он всё же настаивает, – бормочет Джекс

Мы всё равно не двигаемся. Смотрим, как Хьюи бегает вдоль стеклянной стены звукоизолированной комнаты, пытается потянуть дверь на себя – хотя её надо толкать. Секунд тридцать мучений, прежде чем он соображает, как она открывается.

Ну, типичный Хьюи.

Он врывается в комнату, запыхавшийся.

Я не двигаюсь. До возвращения в эфир – три минуты.

– Что-то случилось, Хьюи? Всё в порядке?

– Эм… нет. Ничего не в порядке. – Он дёргает большим пальцем за спину. – У входа стоит какой-то злой мужик. Требует тебя.

Джексон нехотя поднимается:

– Это тот, который злится из-за отсутствия снега? Я же говорил, я тут ни при чём. Зима выдалась сухая, но я не Господь Бог – снежные бури вызывать не умею.

Хьюи переминается с ноги на ногу, будто из кладовки вот-вот выскочит маньяк в маске с ножом.

– Нет, не он. Этот ищет именно тебя. Грозится приковаться наручниками к батарее, если с тобой не поговорит.

– Со мной?

Хьюи кивает.

– И что он хочет обсудить?

– Говорит, это касается Люси.

Я вскакиваю. Кресло отъезжает назад и врезается в столик с кофемашиной – всё гремит.

– Люси? Что с ней?

– Не знаю, но тебе лучше пойти и разобраться.

Из офиса выглядывает Эйлин, отвечающая за прямой эфир:

– Кто-то должен остаться в будке, – строго говорит она. – До эфира меньше минуты.

Я толкаю Джексона обратно в кресло:

– Говори про погоду. Я сейчас.

Не дожидаясь ответа, иду в холл, сердце бешено стучит. Это Эллиот? Что-то случилось на свидании? Да, некоторые слушатели злились, что эфир «Струн сердца» пробудил у людей завышенные ожидания от партнёров… но никто бы не решился на что-то серьёзное, правда?

Мэгги должна была проверять всех кандидатов. Они должны были быть нормальными. Безопасными.

Я с грохотом распахиваю стеклянную дверь. В центре холла стоит высокий парень, руки скрещены на груди, на лице – гнев. Завидев меня, он тут же идёт вперёд, кудри подпрыгивают на лбу. Выглядит так, будто сейчас ударит. Или действительно приковывает меня к батарее.

– Ты, – сквозь зубы шипит он, подходя вплотную.

Тычет пальцем в середину моего свитшота, пока Хьюи мечется вокруг. Я немаленький, но он – тоже. Может, у меня и есть пару лишних сантиметров в росте, но решимости у него – с лихвой. Он тычет в меня снова, сильнее.

– Я доверился тебе. Ты обещал, что не станешь над ней смеяться.

Я отталкиваю его руку. Понятия не имею, о чём он.

Смеяться? Над кем? Над Люси?

– Ты о чём вообще?

– Она думала, что это настоящее свидание, придурок! Ты сам всё подстроил? Хотел выставить её посмешищем? – Он хватает меня за грудки, лицо перекошено от ярости. – Я ей сказал, что это пойдёт ей на пользу. А ты… всё это время просто играл с ней.

Я не знаю, что именно между мной и Люси, но точно не игра. Я был с ней честен. Я просто… старался помочь. Может, я и циник в вопросах романтики, но никогда не стал бы причинять ей боль.

Я уже открываю рот, чтобы сказать ему это, когда за его спиной с грохотом распахивается дверь. С улицы, на каблуках, врывается Люси.

На ней тёмное шерстяное пальто чуть ниже колен, волосы растрёпаны, щёки пылают румянцем. Она тяжело дышит, поскальзывается на глянцевом кафеле, а каблуки с тонкими ремешками на щиколотках предательски скользят. На застёжках – крошечные бантики.

И я замираю, уставившись на эту нелепую, вроде бы незначительную, но почему-то пронзающую сердце, как стрела, деталь. А в это время незнакомец всё ещё держит меня за грудки и трясёт, как тряпичную куклу.

– Грейсон, клянусь Богом, я тебе позвоночник выдерну, – шипит Люси, вцепившись в ворот его куртки и пытаясь оттащить от меня.

Он нехотя делает шаг назад, но всё ещё цепко держит мой капюшон. Мы трое сейчас больше похожи на нелепую игру в перетягивание каната – только наоборот.

Люси хлопает его по запястью:

– Ты вообще с ума сошёл? – прошипывает она.

У Грейсона удивлённо поднимаются брови.

– Ты злишься на меня?

– А на кого, по-твоему?! – выплёвывает она сквозь стиснутые зубы и снова хлопает его по руке.

Он, наконец, отпускает меня. Я приглаживаю ладонью смятый материал худи и прочищаю горло – бесполезно, они меня не слушают.

– Ты даже не дал мне объясниться, прежде чем устроил эту демонстрацию супергеройства!

– Ты плакала, Лю, – спокойно отвечает он. – Что я должен был сделать?

– Например, остаться и выслушать. Хотя бы минуту, – парирует она.

Они продолжают спорить, но я уже не слушаю. Смотрю только на Люси.

Её глаза покраснели, губы дрожат. Сначала я подумал, что щёки раскраснелись от ветра, но теперь понимаю: она терла их руками, стирая слёзы.

Внутри всё вспыхивает; кровь гулко стучит в висках. Я протискиваюсь между ними, поворачиваюсь к Люси:

– Ты плакала?

Она моргает, удивлённо глядя на меня. Тёмные ресницы подрагивают на её щеках. Люси машет рукой, как будто отмахиваясь от вопроса, но я подхожу ближе, наклоняюсь и поднимаю её подбородок пальцами.

Щёки мокрые, нос красный. Внутри начинает подниматься тугая волна злости.

– Кто, чёрт побери, заставил тебя плакать? – рычу я.

Пазл в голове складывается: свидание с Эллиотом, намёки, что шоу имело к этому отношение… Всё это выглядит как ловушка, нарочно подстроенная, чтобы унизить её.

– Это Эллиот? – спрашиваю. – Тот самый? Он что-то сделал?

Она тяжело выдыхает:

– Ничего страшного.

– Если ты плакала – значит, не «ничего».

Люси мягко высвобождается из моей руки, отступает на шаг. Потирает мочку уха – и мне становится тревожно: она всегда так делает, когда нервничает.

– Я в порядке, – говорит она. – Плачу, когда злюсь. Или раздражена.

Её взгляд резко скользит в сторону и злобно прищуривается:

– О чём Грейсон прекрасно знает, но всё равно вломился сюда как слон.

Он пожимает плечами, невозмутимый:

– Извиняться не собираюсь.

– А зря, – отрезает она.

– Я защищал твою честь. Думал, этот парень, – он кивает на меня, – как-то причастен.

– Он не причастен, – тихо говорит Люси, и её взгляд находит меня. Она глубоко вздыхает, плечи опускаются. – Он бы так не поступил.

– Ладно, – Грейсон бросает на меня косой взгляд и, чуть помедлив, добавляет, – Может, я немного сожалею, что потащил тебя через вестибюль за капюшон.

– Пустяки, – отвечаю я, не отрывая взгляда от Люси. Мне плевать на худи. – Но кто-нибудь объяснит, что вообще происходит?

Люси выглядит так, будто готова броситься в бухту в своих хрупких босоножках. Она вздыхает:

– Я ходила на свидание с Эллиотом. Всё пошло… не так, как я надеялась.

Она сцепляет руки перед собой и замолкает.

– И что это значит? – спрашиваю я, голос срывается, как игла на пластинке.

Она смотрит на меня устало – так смотрят люди, слишком долго несущие тяжёлую ношу, которая вдруг стала непосильной. Мне хочется укутать её в одеяло, заварить свой особый кофе… и найти Эллиота, чтобы вышибить из него всё дерьмо.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит?! – Мэгги влетает в вестибюль, отталкивает Хьюи, он едва не падает. – Почему Джексон в эфире рассуждает о разнице между снежной и ледяной крупой? Эйден, ты должен быть в студии!

Она окидывает взглядом хаос: Люси – в вечернем платье и с заплаканными глазами; я – готовый кого-то придушить; и парень с растрёпанными волосами, который пару минут назад едва не впечатал меня в батарею.

– А ты кто? – спрашивает Мэгги, глядя на него.

– Папа ребёнка Люси, – без запинки отвечает он и протягивает руку.

Люси стонет:

– Грейсон Харрис.

Мэгги пожимает руку, хмурясь:

– Почему это имя мне знакомо?

– Он художник, – обречённо отвечает Люси. – И огромная заноза в моей заднице.

– Точно! – вспыхивает Мэгги. – У меня есть одна из твоих работ!

– Какая?

– Небольшое полотно с цветами. Купила на благотворительном аукционе…

– В пользу «Живых классов»? Да, помню. Это было год назад, – кивает он и локтем подталкивает Люси. Та выглядит так, будто мечтает провалиться сквозь пол. – Мир тесен, да, Лю?

– До абсурда, – монотонно отвечает она. – Можем уйти? Или ты хочешь ещё и кражу со взломом добавить к нападению?

– Я не взламывал. Дверь была открыта.

– Тогда пусть будет просто нападение.

Грейсон хлопает меня по плечу:

– Он цел, всё нормально.

Люси бросает на меня извиняющийся взгляд:

– Прости за всё это.

Я качаю головой:

– Не думай об этом. – Мне плевать на полотна, Хьюи в дверях и даже на то, кто тут кому отец. Меня волнует только одно: почему у Люси такое лицо? – Хочешь, вернёмся? Я сварю кофе.

– Не хочу в студию, – шепчет она.

Мне плевать на студию.

– И не надо, – говорю тихо, подходя ближе и касаясь её локтя. – Ты дрожишь. Побудь здесь, согрейся.

Внутри всё скручивается в тугой ком. Мне нужно, чтобы она осталась. Хочу хоть как-то это исправить. Что бы это ни было.

– Ей не обязательно быть в студии, а вот тебе – придётся, – вмешивается Мэгги. – Джексон слишком долго в эфире. Ты же знаешь, что с ним бывает, когда он нервничает: начинает сыпать погодными терминами, и никто не понимает, о чём он.

Я раздражённо выдыхаю. Мэгги чувствует это – кладёт ладонь мне на плечо и мягко, но настойчиво подталкивает:

– В студию, Эйден. А мы с Грейсоном, Люси, пойдём в мой кабинет. Поговорим спокойно.

– Ни за что, – рявкаю я.

– Прости, что?

– Я не уйду, пока не узнаю, что с Люси всё в порядке.

Грейсон тихо хмыкает:

– Этот мне нравится, – шепчет он Люси.

А мне кивает:

– Извини, что чуть не врезал тебе.

– Забудь, – отмахиваюсь я.

Я бы и сам себе врезал, если бы подумал, что заставил её плакать.

Мы застыли в вестибюле в каком-то нелепом тупике. Мэгги рядом явно закипает, но на Люси не давит.

– Это всё преувеличение, – бормочет она.

– Уже поздно, – отвечает Грейсон, руки в карманах. – Давай, Лю, выкладывай.

Она бросает на него неубедительный взгляд, чешет над бровью, потом вздыхает:

– Я в порядке. – Все в комнате дружно выражают скепсис. – У Эллиота была идиотская ставка с друзьями. Он решил, что сможет обвести меня вокруг пальца: сказать всё, что я хочу услышать, и доказать, будто женщины, мечтающие о романтике, – просто наивные дурочки. Это было мерзко. Я ушла прямо из ресторана. Он ничего не сделал, только заставил меня почувствовать себя глупой. Вот и всё.

Я убью этого скользкого ублюдка.

– Мэгги, – произношу медленно, почти спокойно, хотя внутри всё клокочет, – у тебя же есть база номеров, которые пишут на наш эфирный телефон?

Грейсон выглядит так же: плечи подняты, лицо перекошено от злости.

– Адрес там есть?

– У меня в машине есть ледоруб, – радостно добавляет Хьюи.

– Господи, Хьюи! – ахает Мэгги, хватаясь за сердце.

– Нет, – вмешивается Люси.

Её улыбка едва заметна, как тень от прежней. Она оглядывает нас – Хьюи, Грейсона, меня.

– Нет, – повторяет тише. – Всё нормально. Всё кончено. Я вылила на него бокал дорогого белого – теперь он выглядит так, будто обмочился. Хочу просто забыть об этом и никогда больше не вспоминать.

– Хочешь знать, как тебе пережить это? – спрашивает Грейсон.

Он всё ещё выглядит так, будто готов кого-то прибить, но при этом словно только что получил лучший подарок в жизни. Люси встречает его взгляд с обречённым спокойствием, как приговор.

– Уверена, ты сейчас всё расскажешь, Грей, – устало отвечает она.

Он даже не даёт ей договорить:

– Тебе нужно сходить ещё на одно свидание.

– Не думаю, что это поможет…

– Нужно снова выйти в люди. Я не позволю тебе превратить эту историю в предлог, чтобы избегать свиданий ещё лет десять. Этот парень вёл себя как мудак, но, давай честно, вкус у тебя… ну, мягко говоря, сомнительный. В лучшем случае.

Она смотрит на него молча.

– Благодарю, – с каменным лицом отвечает Люси. – Напомнить тебе, что однажды и ты был в моём вкусе?

– Ну я-то, само собой, исключение.

– Само собой.

– Но не переживай, красавица, я уже придумал решение.

Мэгги наблюдает за их обменом репликами с неприкрытым интересом, сузив глаза и явно обдумывая что-то на несколько шагов вперёд.

– И что же за решение? – спрашивает она.

Грейсон выпячивает грудь и ослепительно улыбается Люси:

– Я сам подберу тебе следующего кавалера.