Текст книги "Навстречу ветру (СИ)"
Автор книги: Baltasarii
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Сочащееся тьмой веретено впилось в живот, чуть правее пупка, и пробило Лира насквозь. От боли парень не удержался на ногах, со стоном опустившись на колено. Однако боль не помешала Ворону резким движением отсечь замешкавшийся отросток твари. Еще одна выщерблена на мерцающем лезвии. Из темноты вновь раздался недовольный клекот, а обрубок твари начал медленно растворяться в теле савваарти. Сейчас посмотрим, кто чьим обедом станет! Снова боль изменения перебила боль от раны.
– А не подавишься? – банальщина, но чем-то занять тварь надо. Хоть и бесполезной беседой. А то и в самом деле сожрет раньше, чем наступит нужный момент.
– Ты всего лишь пища, – хохотнуло из темноты. – Все вы, гордо именующие себя разумными – пища.
«Пищ-ща… Еда-а… С-сила…»
– Сначала ты, последний из стоящих противников, потом златорожие, потом все остальные, – влажно причмокнул ронове.
«Пос-следний… Ос-с-стальны-ые…»
Лир наконец-то разглядел, где находится. Правда в черно-серых тонах, но всяко лучше, чем до этого. Парень находился на краю небольшой площади, что служила местным для отдыха. Остовы домов, огрызки деревьев, расколотые лавки и высушенные тела. Особенно удручали дети. Тут и там валялись небрежно брошенные маленькие мумии с зияющими круглыми ранами. В тщедушных телах не осталось ничего съедобного. Подлая тварь выпила из них всю жизнь до капли, не оставив и шанса.
– Ну а потом? – спросил Лир. – Что дальше? Поделишься с приятелями?
В центре площади бурлила черная маслянистая масса, размером с пару-тройку хорошо груженых телег. Из нее торчали во все стороны извивающиеся жгуты, один из которых заканчивался вполне узнаваемой фигурой разумного. Как зародыш с пуповиной из трактата по анатомии рас.
– Зачем мне эти неудачники? – вновь хохотнула тварь. – Я всего добился сам! Я ждал, интриговал, пожирал!
«Зач-ш-е-е-м… пож-ш-ирал…»
– Я всего добился сам. Сам! И теперь весь этот гнилой мир – моя кормушка!
«Моя… моя-а…»
От массы в сторону Лира резво поползли еще три мерзотных отростка.
– И? – шагнул вперед Лир. – Что дальше? Разумные когда-нибудь закончатся.
– Утоплю этот мир во тьме! – проклекотала тварь. – И брошу вызов!
«Мир-р… выз-с-ов…»
Лира наполнило раздражение на глупое чудовище, которое, похоже, успело сойти с ума от одиночества. Раздражение и голод. Голод разъедал внутренности парня и требовал кого-нибудь съесть.
– Кому ты собрался вызов-то бросать, чучело? – этот недалекий злодей откровенно бесил. Обладать такой мощью и направить ее на мелочную месть? Совсем безмозглый.
– Тому, кто запер меня здесь, – совершенно спокойно ответил ронове. – Тому, кто обещал искупление, но предал. Тому, кто сотворил из меня батарейку, мать его, для фонарика.
«Здес-с-сь… С-сотворил…»
– Я уничтожу все, что он создал. А затем попытаюсь убить и его. Но это дело далекого будущего. Будущего, которого для тебя нет.
«Унич-штож-шу…будущ-щ-щего…»
Со всех сторон в сторону Лира метнулись щупальца. Что-то парень сумел отбить, рассекая клинками. От чего-то уклонился. Но маслянистых жгутов было слишком много. На одно отрезанное щупальце появлялись пара новых. Вскоре огрызки клинков с печальным звоном покатились по выщербленной мостовой. А сам Лир, спеленутый мерзкой плотью ронове, оказался подвешенным перед мрачной фигурой, имитирующей разумного. Две пары глаз рассматривали Лира, как какое-нибудь занятное животное. Или, как деликатес.
– Или найду еще один мир. А потом еще. Пока не смогу занять причитающееся мне место.
«Ещ-ще… мес-с-сто…»
– Вот и кончился единственный герой этого мирка. И это все, что ты можешь мне противопоставить? Все? – довольно хмыкнул ронове. – Ну, тогда можешь себя утешить, что ты послужишь высшей цели. Не каждому дается возможность присутствовать при рождении бога. А теперь – умри.
Под пришепетывание голосов «конч-шился… рож-шдении… умри-и…» тело Лира пробила сразу дюжина щупалец. Тварь разразилась новым приступом довольного смеха. А парень почувствовал, что из него вытягивают что-то важное. Самую его суть. И на фоне боли от выдираемой с корнями души боль от ран казалась легким жжением. Разум уже начал плыть, когда плоть, наконец, насытилась чужеродным ихором. Пора!
Знакомая волна преображения смыла большую часть страданий, в голове прояснилось, а четыре глаза Лира в упор уставились на все еще радующегося врага. Тот еще не успел понять, что ситуация в корне изменилась. Как есть туповатый.
– В эту занимательную игру можно и вдвоем поиграть, – проклекотал-проскрипел Лир, обнажая в ухмылке игольчатые зубы.
«З-санима-ательную… мож-шно…» – прошептали голоса, но теперь в унисон новой твари Бездны.
И, зажав между мышц осклизлые отростки, потянул поток на себя. А чтобы тянулось веселее, соорудил в каждом щупальце по аркану-насосу, вроде того, что помогал магам Нереи вытягивать э’лирр из мира. И не прогадал. Энергия хлынула в тело, как подбитая крепость в Великое Море. Лир смаковал каждую крупицу, становясь могущественнее с каждым мгновением. Могущественнее, чем когда-либо. И эта сила опьяняла.
Твари больше не было смешно. Тварь больше не веселилась. Ронове сосредоточенно пытался вырвать щупальца из такой неудобной жертвы. Безуспешно, впрочем. Потому, что маслянистые жгуты исчадью Бездны больше не принадлежали. Масса за спиной оплывшей фигуры стремительно уменьшалась. И тогда ронове закричал. И столько было в этом крике безысходности и разочарования, что улыбка Лира сама собой стала еще шире, прорезав лицо на две части.
Через пару минут от врага осталась лишь мерзкая хлюпающая лужа. Еще через минуту не осталось ничего. Новая тварь раскрыла широченную пасть и торжествующе захохотала. Силы было немеряно. Он мог создавать миры движением пальца и крушить звезды взглядом. Он мог дарить жизнь и отнимать ее по своему разумению. Он мог поспорить с самим Творцом! Он был свободен, словно свет Ока, и мог… Нет, не мог. Мелкие, подлые, как и их создатель, золотистые искры не давали ему развернуться во всю ширь. Но та мыльная пленка, что сдерживала его, не могла продержаться долго.
Тварь царапнула хлипкий щит когтем. Просто на пробу. И обожглась. Ронове подул на обожженный палец и призадумался. Неприятно, что ни говори. А тут еще напасть. Как только пик силы прошел, исчадье Бездны обнаружило, что энергия довольно быстро рассеивается. И заткнуть эту течь никак не удавалось. А опустевшее место занимает голод. Нет, не так. ГОЛОД. Разум тут же подкинул решение – нужно кого-нибудь сожрать. Срочно! Да только все искры, такие питательные, такие манящие, прятались от него по ту сторону золотистой тюрьмы.
И тогда тварь начала бить изо всей силы. Но то, что еще минуту назад обещало безграничное могущество, разбивалось о тонкую оболочку реальности. Да, за стеной гасли искры, становясь еле видимыми, но на их место тут же приходили новые. И не было им числа. Поняв, что грубой силой ничего не решить, ронове обратился к памяти бывшего тела. В ход пошли изощренные арканы, но и на них проклятая пища находила не менее каверзные ответы.
Сколько так продолжалось, тварь понять не могла. Но вот наступил момент, когда силы, казавшиеся нескончаемыми, оставили чудовище. Ронове опустился на брусчатку, терзаемый голодом и обидой на подлый мир. Чувства блекли, становясь все слабее. Мир подернулся пеленой. И только какая-то заноза не давала спокойно уйти обратно в Бездну. Даже этого ему не позволяют. Тварь собрала остатки воли, решив отыскать помеху, и вдруг услышала:
– Лир! – забился в голове смутно знакомый голос. – Лир! Муж, очнись!
Да что ж такое? Что этой еде от него надо?
– Давай, мой хороший, я знаю, что ты слышышь!
Ронове попытался выкинуть надоедливый голос из головы, но получалось откровенно плохо. Слишком ослаб.
– Лир! Ты делаешь нам больно! – еще пуще закричал голос, просительные интонации которого превратились в требовательные. – Ну ка немедленно пришел в себя, бхут остроухий, а то скалкой тебя отхожу!!
Лир от неожиданности моргнул верхней парой глаз. Потом нижней. Ну обалдеть теперь. Где она скалку-то возьмет? Парень огляделся. Хотя, в разрушенном городе хоть одна, да найдется. На его многострадальную голову только кухонной утвари не хватало.
Тело уже сильно ослабело, но на обратное изменение сил хватило. Благо оно многого не требует. Он рухнул на спину, посчитав лопатками выпуклые булыжники. По телу, уже его родному телу, разлилась сильнейшая слабость. Даже руку не поднять. А еще все болело. Каждая косточка решила сегодня показать хозяину, что ее может ломить сильнее других. В какой-то момент, Лир не сказал бы точно, тьма рассеялась и над ним склонилась Хелена. Все такая же прекрасная и любимая. И сильно взволнованная.
– Многих я? – язык знатно заплетался.
Перед глазами пронеслись затухающие искры джевеодан.
– Все живы, – правильно поняла его половинка. – Просто истощены. Ты сам как? Выглядишь нехорошо.
Вокруг хлопотали разумные, но Лира эта суета не трогала.
– Я рад.
– Азаон говорит, что ронове попался больно жирный, – быстро затараторила Хелена. – Обычно хватает пары джевеодан и супругов савваарти. Лир? – Императрица отвесила супругу пару пощечин. – Ты меня слышишь, любимый? Лир!
Ворон улыбнулся и рухнул в благословенное беспамятство.
Глава 18
―Тебе меду или того и другого?
–И того и другого, и можно без хлеба.
Год 1547 от основания Империи. Снежень. День третий. Закатная треть.
Толстый альв проснулся рывком. Слегка подрагивающие руки нащупали в мятом камзоле кобольдский хронометр и поднесли их к лицу. С трудом раскрыл щелочки глаз, в каждый из которых кто-то насыпал по пуду песка, и посмотрел на циферблат. Хитрый механизм намекал, что пары часов сна за последние бессонные трети явно недостаточно, чтобы прийти в себя. Но чуйка намекала, что дела идут не очень хорошо, и неплохо было бы вмешаться в их торопливый ход. Жеванный кит! Да что же этим светлым неймется то?!
Немного покряхтев, Каэльаэр смог, наконец, принять сидячее положение. А потом и неуверенное стоячее. Удерживая себя вертикально одной лишь силой воли, альв поковылял на мостик по издевательски длинным коридорам «Клинка Тьмы». Нужно разобраться в своих предчувствиях как можно скорее. Оперативный зал крепости встретил его растревоженным ульем. Каэльаэр по стеночке добрался до своего трона и, скрипя суставами, умостился на мягкой подушке.
– Что за беда настигла нас, мой верный Калес?
Верный адъютант ответил кратко, емко и нецензурно, искусно описав одним словом незавидное положение имперцев и дальнейшие перспективы. А ругаться было от чего. За последние сутки Альянс оттеснил остатки тиранских легионов от Туманного Рифа. Атаки продолжались непрерывно. И если войска светлых могли позволить себе ротацию, уж больно много их было, то имперцы такой роскошью не обладали. Побоище уже унесло прорву жизней, но жатва и не думала прекращаться. Да, темные обладали лучшей выучкой. Да, у имперцев снаряжение в разы превосходило аналоги Альянса. Но даже эта разница не могла перевесить количество пушечного мяса светлых.
От пары легионов нового Императора к началу новых суток осталась едва ли треть. И хотя тиранцы конкретно так проредили ряды захватчиков, соотношение все еще оставалось три к одному. Такое себе соотношение. Генералы Альянса тоже это понимали и, похоже, решили додавить темных финальной атакой. Прямо сейчас корабли и рыцари светлых собирались в хорошо различимый ударный кулак.
Видимо, здесь история Каэльаэра и закончится. Повод ли это для отступления? Да вот еще. Трусость ему не простят. Ни подчиненные, ни высокородные дома. Да и он сам не привык бегать от битвы. Если ему и суждено сегодня кануть в Великое Море, то он примет свою судьбу. Но его смерть будет громкой.
К тому же в этой безнадежной на вид ситуации был еще один неучтенный фактор. Неучтенный ни тиранцами, ни Альянсом, чтоб потомки светлых недержанием страдали до пятого колена. Только толстый альв знал о… кое о чем. Государственная тайна, как никак. С этими мыслями Каэльаэр покосился на неказистый перстень с необработанным изумрудом на своем пальце. Украшение терялось среди вычурных колец, что любил носить альв, слишком уж простеньким оно было. Но для нового Императора конкретно этот перстень был самым драгоценным. Глубокая зелень природного берилла сменилась невнятной буроватой окраской. Еще час-два и камень станет совсем красным, как рубин. А это значит… А это значит, что надежда есть! Пусть и призрачная. Хех! Побарахтаемся еще.
– В достатке ль кораблей? – поинтересовался воспрянувший Каэльаэр. И откуда только силы взялись? – И смогут ли они отпор достойный дать, раз враг уж при дверях?
– Повреждены все, – отреагировал адъютант. – Но бой могут продолжать.
– А много ль рыцарей достойных, что встретили свою судьбу в сем месте горьком?
– Половина от номинального состава в строю.
– Командованье наше, что с честью генералами зовется, не праздно время проводили? – вздохнул толстый альв.
– Штаб успел разработать несколько планов, – хмыкнул Калес. – В основном, как отступить с минимальными потерями.
– Империя за нашими плечами. Нет нам пути назад, коли победу не одержим иль смерть жестокую не примем, – потер виски новый Император. – Чем экипажи помышляют? Каков настрой у воинов простых?
– В большинстве своем – мрачно-решительные, но мораль сильна, – бодро отозвался адъютант. – У большинства семьи на суше. Тиранцы будут биться до конца.
– Ну что ж, – встряхнулся Каэльаэр. – Труби атаку, верный адъютант. Сегодня мы взойдем во славе, или погаснем в Бездне хладной.
– Будет сделано, – грохнул кулаком по кирасе Калес.
И понеслось. Ну как, понеслось. Маневры обеих сторон продолжались еще часа полтора. Быстро только гарпии плодятся, а такой массивный воздушный бой требует тщательной подготовки. И только финал будет относительно быстрым. И кровавым. Как рубин, который еще недавно был изумрудом. Багряный камень радовал Каэльаэра, как приятный сюрприз в канун начала года. Альв понимал, что его веселье на фоне надвигающейся смерти выглядит странновато, мягко говоря. Вон уже офицеры подозрительно косятся на своего правителя, не сошел ли с ума Император? Да только держать лицо уже никаких сил не было. Ни моральных, ни телесных.
За время перестроения Каэльаэр успел и откушать завтрак, и даже вздремнуть, не сходя с трона. Но вот корабли, наконец, разошлись в стороны, образуя два крыла, а в центре остался лишь «Клинок Тьмы» под прикрытием большинства рыцарей. Армии пошли на сближение. Куцее построение темных смотрелось откровенно убого, особенно на фоне наступающей волны Альянса. Но страха в душах тиранцев не было. Все, кто находился на мостике, уже приняли свою судьбу и собирались продать свои жизни подороже.
– Вечно правь, Император! – сам собой сорвался с губ Каэльаэра древний клич тиранцев.
Клич, с которым умирали и побеждали поколения имперцев. И пускай Ворон покинул свой народ, не без помощи некоторых толстых личностей, его образ все еще вдохновлял разумных на подвиги.
– Империя – славься в веках!! – в унисон рявкнули офицеры.
Плечи офицеров расправились, словно воины сбросили с них тяжкий груз. На лицах заиграли улыбки.
– И пару-тройку светлых задниц пусть каждый надерет сегодня! – солдафонский юмор был не к лицу правителю, но сейчас явно к месту.
Теперь осталось только ждать, играя роль декорации на троне. Повлиять на ситуацию Каэльаэр не мог. Приказы розданы, командиры ведут свои корабли, рыцари скоро погрязнут в одиночных схватках. И только альв будет бессильно наблюдать за всем со стороны, вперившись воспаленными глазами в обзорное окно и чутко слушая переговоры по артефактам связи.
А дальше была битва, достойная песен. Мешанина из полыхающих кораблей, переливов перегруженных щитов, взрывов, магических молний, лучей, пульсаров и мельтешащих рыцарей. Альянс пытался рассечь построение темных, но «Клинок Тьмы» оказался крепким орешком. И хотя крепость постоянно содрогалась от полученных ударов, но до выхода из боя было еще очень далеко. Темные бросались в самоубийственные атаки, стараясь нанести как можно больший урон, стойко держали позиции на разваливающихся под ногами палубах и откусывали от светлых все больше и больше. Но и сами горели, сдабривая облачный покров Великого Моря своими жизнями.
В какой-то миг Каэльаэр почувствовал, что в ритме смерти образовалось шаткое равновесие. Сейчас любое решение могло склонить чашу весов. Поняли это и генералы Альянса. И в бой пошли последние резервы. Три крепости, что до сего момента болтались вне боя, сохраняя силы, тронулись с места. Это приговор. Против таких противников побитый «Клинок Тьмы» точно не удержится. На толстого альва навалилась апатия и усталость. Он покосился на заветный перстень, что подарил ему сам Ворон, и грустно улыбнулся. Что ж. Таков рок.
Каэльаэр вцепился в подлокотники и рывком поставил себя на ноги. Пальцы легли на рукоять верного клинка и вытянули его из ножен. Все же воин, даже такой нестандартный, должен умирать с оружием в руках. За правым плечом встал верный Калес. Неудавшийся Император набрал в грудь воздуха, чтобы отдать приказ на последнюю атаку, и поперхнулся.
Одна из крепостей светлых неожиданно стала разваливаться под ударами мощнейших копий тьмы, прилетевших откуда-то из-под поверхности Великого Моря. Вторую разбирали на куски вынырнувшие флагманы мятежных родов, что не явились на битву сутки назад. Головную же крепость Альянса обхаживали темные рыцари, стартовавшие с маячившего далеко внизу «Затмения». В основном класса вершитель, чьи массивные фигуры не оставляли вражескому оплоту и тени шанса. Каэльаэр же с замершим в предвкушении сердцем ждал появления основного действующего лица. Хотя такая мощь, что сразила меньшую крепость светлых, не характерна даже для Монморы.
Стоило только подумать о самом знаменитом на Нерее доспехе, как тот стремительно вырвался из-под облачного покрова и ворвался в битву. Глаза толстого альва медленно полезли на лоб. Монмора был не один. Их было два. Второй доспех класса левиафан в точности повторял очертания Императорского. Десять саженей закованной в адамантит тьмы, те же обводы, тот же вид, но… более женственный, что ли. И не смотря на то, что второй Монмора раздавал светлым ничуть не слабее своего прародителя, было видно, что его рыцарь еще недостаточно опытен.
Каэльаэр рухнул в объятия трона, как будто разом лишившись всех костей. Ну теперь то светлым не поздоровится, это точно. С гарантией, как сказал бы министр финансов.
* * *
Зал верховного суда Тираны поражал своей роскошью. Куда ни глянь, всюду драгоценные металлы, ткани и редкое дерево. Высокие стены, плавно переходящие в стеклянный купол, были украшены искусными статуями, что достоверно изображали величайших героев и деятелей Империи. Сам амфитеатр суда был разделен на сектора. Причем Сектор Преступивших от основного зала был отделен весьма условно. Ни тебе решеток, ни щитов. Декоративная оградка, да и все. Однако сбежать отсюда еще никому не удалось, будь ты даже магом.
А все потому, что на заседания допускалась лишь высшая аристократия, да клерикалы суда. И те, и другие сами по себе были магами хоть куда. Да что там, префикс «тод» встречался лишь у прислуги. Остальные же присутствующие носили гордую приставку «тор». Вот, например, его стражи. Каэльаэр с опаской покосился на пару сопровождающих, что сидели по обе стороны от него в удобных креслах. Оба высокородные. Оба из карателей. Оба – сильные маги, что спеленают его во мгновение ока, вздумай Каэльаэр дернуться не по протоколу. И, что любопытно, за те часы, что длилось разбирательство над предателями короны, ни на миг не потеряли бдительность.
Да и зрители не уступали. Сегодня здесь собрался весь свет Империи. Даже те, кто вообще редко появлялся в Тир-Небел-Торне, ссылаясь на слишком большие расстояния от вотчины до Небесного Града. И чем они отличаются от черни, что создает толчею на площадях во дни казни? Только обилием украшений и цветастостью дорогих камзолов, от которых рябит в глазах. А так – все то же. Толпа, дорвавшаяся до зрелищ.
Из общей массы расфуфыренных зрителей выделялась лишь Императорская ложа. Ближние Ворона предпочитали в одежде скромные утилитарные фасоны и преобладающий черный цвет. Сам же Вечный Император изволил сегодня восседать на троне с отсутствующим видом. Но Каэльаэр знал, что Повелитель чутко внимает всему, что происходит на арене. Все же он был последней инстанцией, к которой мог обратиться преступивший.
По левую руку от Императора сидела прекрасная Императрица, качающая на руках сверток с полуторанедельным наследником. Теперь то никто и в мыслях не смел проявить к ней презрение. Не то, что по началу, когда многие недоумевали, с чего вдруг безродная девка удостоилась чести стать супругой самого могущественного разумного на Нерее. Сав-леди сильно изменилась после поездки на Виалвейн. И уже успела довольно жестко осадить самых одиозных представителей высшей аристократии. А уж гвардия, так вообще ее боготворила. Да и было за что. В битве при Туманном Рифе Повелительница, будучи уже на сносях, так зажгла на пару с супругом, что светлые стали массово капитулировать. Никто не хотел иметь дело сразу с парой гигантских доспехов, совокупная сила которых могла парящую крепость распилить на запчасти.
Пока Каэльаэр предавался философским размышлениям ни о чем, на ристалище ступила предпоследняя на сегодня заключенная. Иарна Каллиста, командор Ордена Длани, выглядела нездоровой. Некрасивое лицо было мрачным. Глаза зло смотрели на высокородных попугаев, не останавливаясь ни на ком конкретно. Мускулистые плечи напряжены. И все же был в ее фигуре какой-то надлом, что появился, когда нечистая сила, поддерживающая ее, покинула этот мир.
– …и доказанном сотрудничестве с исчадьем Бездны, – дочитывал приговор обвинитель. – Приговор – окончательная смерть через отсечение головы.
Девушка напряглась еще сильнее.
– Защиты для подсудимой не нашлось, – произнес обвинитель ритуальную фразу и профессионально-бесстрастно обратился к Иарне. – Преступившей есть, что сказать?
А вот это уже интересно. Всем преступившим, чью вину разбирали в верховном имперском суде, предоставляли свод законов и правил Тираны. И если командор удосужилась его внимательно прочитать, то она могла сейчас обратиться к Императору напрямую. А тут были варианты. Можно попросить искупления. Император мог простить преступившего или облегчить его долю. Но в то, что Ворон на такое пойдет, не поверил бы и самый младший клерикал. Для светлой, да еще и связанной с Бездной, смягчения не предусмотрено. Можно принять наказание, согласившись с судом. Но на такое не пойдет уже сама Каллиста. А можно потребовать судебного поединка. И, если найдется тот, кто согласится сойтись с преступившей на честной стали, то у подстилки ронове появится шанс на изгнание. Если победит.
– Требую поединка, – не разочаровала толстого альва дланница.
Император лишь слегка склонил подбородок. Бесстрастный обвинитель зашелестел страницами на своей кафедре.
– На поединок с преступившей подано шесть заявок, – сухо произнес он, найдя нужный текст. – Противниками вызвались быть все пять птенцов Императора и заместитель министра финансов Империи.
Ну против любого из птенцов эта пигалица не продержится и пары ударов сердца. А вот шестой вариант… Если это тот, о ком Каэльаэр думает, то шансов все равно нет. Но командор Длани об этом не знает. Бывший лорд-наместник предвкушающе потер пухлые ладони.
– Сделайте выбор, преступившая, – продолжил тем временем обвинитель.
– Пусть будет торгаш, – выплюнула Иарна. Понятный выбор.
К Каллисте вышли клерикалы, предлагая различные виды колюще-режущих орудий правосудия. Занятая выбором клинка командор не обратила внимания, как из ложи Императора на песок арены неторопясь вышел могучий воин в глухом черненном доспехе. А определившись с выбором, повернулась и занервничала. Когда твое тело защищает только холст легкого костюма, а противник закован в металл до кончиков пальцев, перспективы становятся совсем призрачными.
Но воин не стал пользоваться своим преимуществом и, вонзив бастард в песок, развел руки. Тут же набежали клерикалы и начали аккуратно высвобождать противника преступившей из адамантиевой скорлупы. Вот унесли сапоги, и мужчина мягко переступил босыми ступнями, оставляя на песке немаленькие следы. Отложили в сторону поножи и наручи с перчатками, открыв простой поддоспешник. Вскоре на борт арены легли наплечники и панцирь с вычеканенным медведем под вороньим пером. Последним покинул голову шлем, высвободив гриву каштановых волос, заплетенных в кесхейнские косицы. И когда воин показал лицо, Ирана сбледнула. Мертвого, что ли, увидела? Ха-ха.
– Ну здравствуй, дланница, – улыбнулся Хален и крутанул свой бастард. – Давненько не виделись.
Девушка судорожно сглотнула, вскинула меч и, с отчаянным криком, бросилась на берсерка. Не сказать, что неумело, но эмоции то нужно было поумерить. Страх – плохое подспорье в бою. Отец Императрицы без труда отвел клинок Иарны, а затем просто и незатейливо, но очень быстро, саданул кулачищем ей по груди. Да так сильно, что девушка, пролетев локтей десять, пробороздила песок арены своим телом. Каэльаэру даже показалось, что он услышал треск ребер. И пока Каллиста пыталась хотя бы просто вдохнуть, не помышляя о том, чтобы подняться, Хален быстро подошел к ней и пригвоздил к песку арены мощным вертикальным ударом.
Изо рта дланницы хлынула черная кровь, пальцы судорожно цеплялись за торчащий из груди клинок, тщетно пытаясь вытащить его из тела. Тор Строг же, неторопливо подняв с песка бастард Иарны, отсек ей голову одним движением. Скорой и жестокой расправой впечатлились все. Молчание давлело над залом суда даже после того, как клерикалы вынесли труп и почистили песок.
– На суд вызывается эдлер Каэльаэр, – прозвучал набатом сухой голос обвинителя. – Бывший первый сенешаль Вечного Императора. Бывший лорд-наместник Тираны. Узурпатор и преступивший против Адамантиевого Венца.
Время пришло. Все в той же тягучей тишине толстый альв с достоинством спустился на песок. Когда он достиг центра арены, обвинитель начал зачитывать приговор. И чего там только не было. И небрежение обязанностями, и предательство Повелителя, и успешное покушение на него же, и узурпация власти. И еще до кучи припомнили ему все его мелкие прегрешения, только зачитывание которых заняло много дюжин минут. И где только накопали? Ага, а вот и приговор. Ступенчатая смерть через отсечение головы. То есть его будут казнить столько раз, сколько его будет возрождать купель душ. И благо, если купель не сработает хотя бы после третьей смерти.
– Защиты для подсудимого не нашлось, – а вот и финал. – Преступившему есть, что сказать?
О! Преступившему было что сказать.
– Искупления, – кратко произнес Каэльаэр, глядя на Императора.
Что тут началось? Орали все. Кто-то возмущенно. Кто-то удивлялся наглости этого хлыща. Каэльаэр даже был уверен, что ближайшее время вообще не сможет слышать, так резко сменилась тишина всеобщим галдежом. Чайки у трупа, не иначе. А уж наблюдать за перекошенными лицами птенцов и вовсе было непередаваемым удовольствием. Ворон же внимательно смотрел в глаза альва, препарируя душу своего верного слуги. В какой-то момент глаза Императора потеплели. Ворон встал, подождал, когда затихнут разговоры, и спокойным голосом произнес:
– Прощен.
За 20 лет до основных событий.
– Но ведь Вы все равно погибнете, мой господин? – душа герцога погружалась в отчаяние. Неужели все. Все бесполезно. Бессмысленно, как трепыхание бабочки на иголке.
– Да, – Император, однако, расстроенным не выглядел. – Но не все так однозначно.
Ухоженная рука поднесла бокал к пепельным губам. Рубиновая капля стекла по безупречной перламутровой коже и была подхвачена вышитым платком.
– Хм. А ведь эта игра может быть очень интересной, – на лице Императора появилось мечтательное выражение. – И занятной. Возможно, даже моя скука на время отступит.
Император присел на свое кресло.
– Правда параллельно с основным планом придется проработать альтернативную, так сказать, вертикаль власти.
– Чтобы в случае вашей смерти Империя могла дальше существовать, мой господин?
– Верно, Дан. И надо бы поставить в известность хотя бы Первого Сенешаля.
– Его-то зачем? – поморщился Дан. Он терпеть не мог заносчивого альва.
– Так надо. Это часть плана.
– А какой у нас основной план?
– Тебе, я смотрю, интересно стало? – черно-золотой глаз ехидно прищурился. – Ну тогда слушай.
Дан превратился в слух.
– Хотя нет, пока не слушай, – вынырнул из задумчивости Ворон. – Ты через приемную шел, не видел его?
Речь, похоже, шла о… хм, коллеге Дана.
– Не видел, мой господин.
– Ну так посмотри, – махнул рукой Ворон. – Только аккуратно.
Дан подошел к двери и приоткрыл ее так, чтобы оставалась лишь едва видимая щель. Пара мгновений поисков и вот в поле зрения попал единственный в своем роде расфуфыренный жирный темный альв. Кресло рядом с ним занимала монументальная стопка бумаги.
– Сидит, мой господин, – доложил Дан, не отрываясь от наблюдения.
– С прорвой годовых отчетов?
– Насчет отчетов – не знаю. Отсюда не видно, мой господин. Но бумаги многовато, конечно.
– Зови его сюда.
На ронове этот франт тут нужен, Дан не представлял. Но Императору виднее.
– Эдлер тод Ариил, – негромко позвал Дан секретаря. – Пригласите в кабинет эдлера Каэльаэра.
Тод Ариил кивком подтвердил, что понял. И не успел еще Дан вновь устроиться в отведенном ему кресле, как в кабинет с трудом протиснулся лорд-наместник, тягая за собой давешнюю кипу бумаг. Толстый альв даже сумел изобразить поклон в сторону Императора.
– Лишь Око только встало, а вы уже в трудах, мой господин, – проговорил-пропел Каэльаэр.
– И тебе не болеть, – хмыкнул Ворон. – Присядь.
– О, Дан, соратник мой в радении о государстве, – умостил свой монументальный зад лорд-наместник в кресло напротив. – Как жизнь? В порядке ли семья? И радует ли дочь?
– Приветствую, эдлер, – вот далась этому хлыщу его семья. – Все хорошо.
На этом обмен приветствиями и завершился.
– Каэль?
– Да, господин мой, – оторвался альв от игры в гляделки с Даном. – Готов к отчету я, все предоставлю в лучшем виде. Часов за пять должны мы уложиться.
– Повременим слегка, – Повелитель позволил себе легкую гримасу неудовольствия. – Что ты знаешь о пророчестве, Каэль?
– Всего не описать, мой Повелитель.
Дан подобрался. Как он и думал, могла произойти утечка. Осталось понять, кто проговорился.
– Ну ты попробуй, – губы Императора тронула улыбка.
– В году восьмом от Сотворенья, – вдохновенно затянул первый сенешаль. – во дни пророка Лебеды, прозрел он странное виденье, и …
