Текст книги "Mise en Place (СИ)"
Автор книги: azriona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
Всхлипы стали стихать, и Джон еще раз прижался губами к ее волосам.
– Со временем привыкаешь, – медленно проговорил он. – Перестаешь думать о них как о людях. Они становятся для тебя просто фигурками, манекенами. Чем-то вроде: та, что в шальварах и тунике с искусной вышивкой; кто-то в парандже, заштопанной справа. А у этого короткая борода с проседью;, а у того под одеждой вполне может быть пояс шахида. Ты забываешь, что они так же, как и ты, просыпаются по утрам, одеваются, идут за покупками, молятся, боясь именно сегодня оказаться в неудачном месте в неудачное время, а потом, все-таки вернувшись домой уже на закате, благодарят Бога, Аллаха или еще кого-то за то, что пережили еще один день. Ужас превращается в рутину. Вот что хуже всего.
Гарри сглотнула и уткнулась лицом в грудь брата. И, прежде чем отстраниться, она глубоко рвано вздохнула и покрепче прижалась к Джону.
– Прости, – сказала она, утирая слезы. – Не стоило мне…
– Сколько тебе было? Двадцать?
Гарри кивнула.
– Я подумала… Если я посвящу этому свою жизнь, я пропаду. Помнишь эти знаменитые военные фотографии – те, что с детьми? Маленькая обнаженная вьетнамская девочка бежит по дороге и кричит. Я подумала, что не хочу быть тем человеком, который фотографирует вместо того, чтобы попытаться помочь. Как я потом смогу на себя в зеркало смотреть? Как делать фото, глядя на которые хочется рыдать, и при этом оставаться человеком?
Гарри шмыгнула носом и снова утерла слезы.
– Может, я просто трусиха, если так думаю. Но лучше быть трусом и при этом оставаться человеком.
– А разве этого мало? – проговорил Джон и взял сестру за руку. – Знаешь, я никогда не считал тебя трусихой. Я просто… просто злился.
Гарри толкнула его в плечо.
– А я вот до сих пор злюсь.
– На меня?
– Тебе нужен этот ресторан? – серьезно спросила Гарри. Ее глаза все еще были красными, но губы больше не дрожали.
Необъяснимо, но она больше не казалась перепуганной горюющей женщиной. Джон узнал в ней ту самую девятилетнюю девочку, полную непоколебимой решимости пойти на что угодно, лишь бы сбежать с кухни.
– Я имею в виду, ты и правда хочешь спасти «Империю»?
– Гарри, не думаю, что…
– Не думает он! Просто ответь: да или нет? Тебе нужна «Империя»? Потому что если нет, то нам придется пустить ее нахер с молотка по кусочкам. И чужие люди раскупят с аукциона плетеные коврики, и маски, и карты, и портреты Джеймса и папы…
– Нет! – отрезал Джон. – Ты что, Гарри, рехнулась? Мы ни за что не продадим «Империю».
– Так она все-таки нужна тебе?
Вот тогда Джон заметил улыбку на лице сестры и все понял.
– Господи, Гарри! У меня чуть инфаркт не случился, когда ты сказала про папин портрет.
– Зато сразу думать перестал, да?
Джон в изнеможении опустился на пол.
– Ненавижу тебя.
– Взаимно, – отозвалась Гарри. – Итак, завтра утром приведем документы в порядок, пойдем в банк NatWest (прим. пер.: National Westminster Bank) и подадим заявку на кредит. Семисот тысяч должно хватить.
– Нам ни за что столько не дадут, Гарри.
– Дадут, если предоставим отчет о прибыли за последние несколько дней да еще примерный прогноз прибыли на следующей неделе.
– Гарри…
– Кроме того, по счастливой случайности я близко знакома с кредитным экспертом.
Джон нахмурился и уставился на сестру.
– Ой, прекрати. Мы очень даже мирно расстались, задолго до Клары, если что.
– Гарри…
Гарри отмахнулась. И пусть на миг в ее глазах блеснули слезы, Джон знал, что ей уже не так больно.
– Нахер подробности. Ты слишком на них зациклен. Уже поздно, ты устал, я вообще с ног валюсь и с удовольствием продрыхла бы хоть тыщу лет. Банк открывается в десять. Думаешь, нам хватит трех часов, чтобы собрать все документы?
– Должно хватить.
– Ну и отлично. Иди домой. Увидимся завтра в семь. Поднимайся наверх, я тебя покормлю завтраком.
Гарри встала, но Джон так и остался сидеть на полу.
– Джон…
– Мне нужно перепроверить заказ на четверг…
– Джон, – в голосе Гарри послышались стальные нотки. – Иди домой.
Джон представил пустой дом на Бейкер Стрит – холодный и темный, и внутри у него все похолодело: он не возвращался туда со вторника и не помнил, заправил ли кровать в то утро или нет. Растаял ли запах Шерлока или подушки до сих пор хранят его аромат.
– Трусиха, – поколебавшись, проговорил Джон.
– Болван, – нежно отозвалась Гарри, протянула ему руку и помогла подняться. – Когда-нибудь все равно придется вернуться домой.
– Уж молчала бы, – проворчал Джон, и они вышли из офиса. – Когда я вернулся из Афганистана, ты жила на Бейкер Стрит именно потому, что не хотела возвращаться в эту квартиру.
– Но я все-таки вернулась, так ведь? И даже без твоих мудацких советов обошлась.
– Гарри…
– Ты поброди сначала возле дома, пока не вымотаешься до такой степени, что уже ни о чем думать не сможешь, а потом иди в дом и спи на диване в гостиной. Там куда меньше воспоминаний, а значит, легче заснуть, уж поверь мне.
– Тогда с диваном тоже ничего не выйдет.
– Отвали! – простонала Гарри. – Я туда в жизни больше не присяду.
Джон расхохотался.
– Ты и правда веришь, что нам дадут еще один кредит?
– Джон, – Гарри посмотрела на брата. – Я стольким, стольким тебе обязана.
– Неправда.
– Так и есть. Знаешь, ты прав. Мне «Империя» никогда особенно не была нужна. Я всеми способами пыталась оттуда вырваться. Но когда я нуждалась в ней больше всего, она по-прежнему ждала меня. И нуждалась во мне. Может, в последние годы я отвратно справлялась, но я изо всех сил старалась удержать ее на плаву. Ради тебя. Потому что я знала, как ты в ней нуждаешься. А ради чего еще стараться? .. – Гарри пожала плечами. – Я всегда пряталась за барной стойкой. Пряталась за папой, потом за Кларой. Но хоть не сбежала.
Джон не знал, что ответить. Гарри улыбнулась, и на секунду ему показалось, что она сейчас развернется и уйдет, а он так ничего и не скажет. Джон не хотел отпускать сестру вот так.
В последние несколько дней и без этого было слишком много недосказанного – и им самим, и другими. Джону не хотелось жалеть еще об одних несказанных словах.
– Гарри, – сказал он, так и не придумав, что же дальше.
– Джон, – отозвалась сестра, легонько толкнула Джона в плечо и направилась к лестнице на второй этаж.
***
Джон возвращался домой – так, как возвращался практически каждый вечер с тех пор, как приехал из Афганистана. Темная зимняя ночь, холод, пробирающий до костей, и ждет его только пустой мрачный дом.
Разница лишь в том, что ему больше не нужна трость и на сердце теперь тяжким грузом лежит признание Гарри. Джон вспоминал слова сестры об управлении рестораном, и одна горькая мысль не давала ему покоя: он сбежал тогда, а она – нет. Возможно, Гарри просто иногда нужно было убежище, и она находила его именно в «Империи», когда мир вокруг казался слишком огромным и когда она верила, что только там сможет ускользнуть от себя самой.
Джону доводилось встречать военных фотографов на поле боя: он видел, как они становятся все мрачнее, все отчаяннее, как они готовы пожертвовать собой ради одной-единственной фотографии – той самой, которая выразит все то, что не могут выразить они сами, потому что разучились говорить, напиваясь до беспамятства на военных базах. Разумеется, не все фотографы были такими. Некоторые старались быть выше всего этого и оставались глухи к беспощадному голосу совести. Некоторые искали еще какие-то отдушины. Джон слышал и такую мотивировку: Я сделаю это фото для того, чтобы благодаря ему в будущем не было подобных поводов для фотографии. Уотсону она всегда казалась уж слишком вычурной. Но были и те, кто верил подобным объяснениям, и Джон не собирался их разубеждать, раз эта фраза хоть кому-то помогала.
Уотсона затошнило от одной мысли о том, что Гарри могла стать одной из этих несчастных, ежевечерне пытающихся утопить свою истерзанную совесть в бокале чего покрепче.
Он и сам не заметил, как оказался на Бейкер Стрит, а осознав, замер на секунду и продолжил путь.
Было очень сложно ни о чем не думать, и Джон позволил себе немного помечтать. В первую очередь – о меню. Сейчас февраль, а значит, еще немного, и появятся первые весенние овощи и зелень. В первую очередь – лук-порей. Может, попробовать заменить морковный суп с имбирем луковым? Правда, тогда у Арти работы прибавится. А еще через пару недель появится брюссельская капуста. Надо бы придумать с ней что-нибудь интересное (а то к концу года останется одна белокочанная капуста). Например, припустить в сливочном масле с чесноком, или с лимоном и травами, а может, и с тем и с другим – может получиться весьма заманчиво. Чем больше у гостей возможностей в плане выбора гарниров, тем вероятнее, что они доедят блюдо до конца, а значит, будет меньше отходов.
А потом наступит май: ревень и спаржа. Джон размышлял, нет ли способа сочетать эти два овоща, что бы такое придумать с ревенем, чтобы он прозвучал в блюде по-новому (не считая десертов). Ревень, запеченный с перцем чили и лаймом на подушечке из лапши, присыпанный кунжутом. Было в этом что-то азиатское: сочетание кислого и сладкого. Может получиться очень даже вкусно. Нужно записать, пока не забыл, и потом обязательно попробовать.
Июнь: в это время появляется все самое вкусное – горошек, клубника, кабачки…
Джон вывернул из-за угла и снова увидел дом – такой темный, унылый и маленький. И снова погрузился в собственные мысли.
Июнь. Неделю назад он не был уверен, что они продержатся до конца месяца, а сейчас продумывает меню на лето.
Вдруг Джон заметил возле дома какое-то движение (из-за забора было сложно четко рассмотреть) и чуть не рассмеялся. А потом сердце ухнуло куда-то вниз: темные волосы, стройное тело, длинное шерстяное пальто.
Шерлок.
Джон ускорил шаг и постарался унять бешено колотящееся сердце.
Этот сраный говнюк бросил тебя, не сказав ни слова, и ты ни за что, ни при каких обстоятельствах не вздумай целовать эти поганые улыбающиеся губы.
Щеколду на калитке заело, и Джону пришлось повозиться. От нетерпения он даже пнул дверь. Когда калитка, наконец, открылась, он вошел и уже даже знал, что сейчас скажет, но на него смотрел Джим Мориарти, как ни в чем не бывало облокотившись о парадную дверь.
– О, – выдохнул Джон, и по всему его телу поползло разочарование, заполняя его изнутри, как газ заполняет воздушный шарик.
– Привет, Джон, – непринужденно проговорил Джим и изящно спрыгнул со ступенек. – Думал, перехвачу тебя возле дома. Впрочем, не так. Всю неделю думал, что удастся перехватить тебя возле дома. Но ты избегаешь этого места. Забавно, правда?
– Поздновато для светского визита, – ответил Джон.
– Я тут подумал: старина Джон Уотсон… Ему, вероятно, будет одиноко этой ночью. Учитывая, что сегодня он не будет ночевать у сестры на диванчике. – Джим стоял на расстоянии вытянутой руки и пристально рассматривал Джона. – Разочаровался в диване, да? И правильно, от него мало пользы.
Джон машинально попытался сжать трость, но вспомнил, что больше ей не пользуется.
– Уже поздно, и мне еще нужно кое-что сделать, так что сделай одолжение: скажи, чем я могу тебе помочь, и съебись отсюда по-быстрому.
– О, Джон! – Джим театрально прижал руку к сердцу. – Ты меня обижаешь. А я-то думал, мы станем… ну не знаю… друзьями.
– Нет.
– Неужели не пригласишь меня пропустить по стаканчику перед сном?
– Едва ли.
– А ведь ты вокруг дома не один круг нарезал, – задумчиво проговорил Джим. – Так что очень сомневаюсь, что у тебя дел невпроворот. Задумался о чем-то хорошем? Мечтал? Ну, о нем не грех помечтать, правда ведь? Где он сейчас – в Бристоле?
– В Блэкпуле.
– А. Мертвый сезон – самое лучшее время. Можно уютно кутаться в одеяла и согревать друг друга дыханием, – во взгляде Джима читалось откровенное вожделение, и Джон поежился.
– Я обдумывал меню.
– Ммм… Кеджери? Я бы тоже его исключил. – Джим слегка пританцовывал на покрытой инеем траве – так легко, так изящно, так пиздец как самодовольно, что Джону ужасно хотелось ему врезать.
– Мы заменили его пловом.
Джим замер, его нога зависла над травой, так и не закончив па. Он медленно восстановил равновесие, прищурился и холодно посмотрел на Джона.
– Плов? Плов Джеймса Утсона?
– Он самый, – ответил Джон.
– Но его нет в меню уже двадцать пять лет.
– Ну… мы подумали, самое время его вернуть.
– Вы подумали? – хохотнул Джим.
В его смехе отчетливо слышались ледяные нотки. Джон не мог скрыть замешательства и уже готов был спросить, какая Джиму разница, есть плов в меню или нет, если он все равно собирается закрыть ресторан. Но Мориарти резко поднял воротник пальто и сказал:
– Что ж, приятно было встретиться, Джон. Заходи как-нибудь, попьем чаю. До истечения срока оплаты осталась неделя, да? Я буду душкой. Ненавижу закрывать преуспевающие рестораны.
– Как-нибудь заглянем, – ответил Джон, провожая Джима взглядом.
***
В доме было тихо, темно и холодно.
Джон разделся в темном холле, повесил одежду на крючок и аккуратно поставил ботинки.
Он стоял в дверном проеме и рассматривал узор на полу, сплетенный из отблесков уличных фонарей. Нож, которым Шерлок прикрепил рецепты, так и лежал на столе – там, где Гарри его и оставила.
Через холл просматривалась гостиная: разбросанные подушки, скомканное покрывало на полу, пульт на столе.
Что ж, придется идти на второй этаж. Джон шел мимо фотографий на стене: школьные годы, отпуск на море всей семьей (всегда такой короткий, с непременными долгими обсуждениями меню в тех ресторанах, где они обедали), фотографии профессиональные и любительские, в старинных рамках с незапамятных времен.
Второй этаж. Джон глубоко вздохнул и, не раздумывая, зашел в спальню.
Кровать не заправлена. Скомканное одеяло, простыни, еще хранящие след его тела, и подушки, помнящие их обоих. Все ровно так, как в то утро.
Ровно так, как отпечаталось в памяти Джона. Он проснулся. В одиночестве. Сел в кровати. Прислушался. Но Шерлока так и не услышал. Отбросил одеяло. Встал. Надел халат, спустился, надеясь увидеть Шерлока на кухне, но обнаружил только рецепты, пришпиленные к столу ножом.
Он фыркнул, и утро покатилось дальше своим чередом. А он насвистывал, ровным счетом ничего не понимая.
Джон набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и сел на кровать. Он коснулся рукой подушки – там, где еще ощущалось эхо Шерлока. Джон закрыл глаза, воображая, что под пальцами у него мягкие кудри.
Нет. До чего же он стал сентиментален, дурачина этакий.
– Хватит, – сказал себе Джон. Он поднялся на ноги и открыл глаза. Прошла целая неделя. Он хандрил, он горевал и довел сестру до такого отчаяния, что она даже рассказала ему о самом сокровенном, самом страшном своем кошмаре.
Довольно.
Джон развернулся спиной к кровати.
– С меня хватит, – произнес он вслух, словно это заставит его поверить в свои собственные слова.
Он заснул на своей подушке, крепко обняв подушку Шерлока. Джон ждал, что ему будут сниться кошмары: пот, песок, дети и машины.
Но ему в ту ночь вообще ничего не снилось.
========== Глава 21 ==========
Наша еда рассказывает, откуда мы пришли и кем стали.
Билл Нил.
Они получили кредит.
Голова у Джона все еще шла кругом, когда они с Гарри покинули банк. Вокруг них простирался Кентербери, занятые своими делами люди разговаривали по телефону, спешили на работу, или на ланч, или на тайное свидание с любовником, а Джон будто бы находился в центре всей этой повседневной суеты, чувствуя и головокружение, и странную умиротворенность.
– Поздравляю, мистер Уотсон, мисс Уотсон, – с улыбкой сказал им сотрудник банка. – Деньги придут на ваш счет в конце дня.
Джон был настолько удивлен, что неверяще рассмеялся. Гарри пришлось мягко подтолкнуть его, чтобы вывести из банка.
Сама она чувствовала… радость. Гарри держалась молодцом: пожала руку мужчине, поблагодарила его, отпустила парочку неблагопристойных шуток, чем изрядно шокировала Джона. Также она подписала все необходимые документы и предоставила необходимый номер банковского счета, и когда настала очередь Джона поставить подпись, она услужливо показала ему нужное место, чтобы он не зря не заморачивался.
Они получили кредит. У них были деньги. «Империя» была спасена.
Джон снова рассмеялся. Он стоял неподалеку от банка, а рядом с ним пританцовывала Гарри, что-то болтая без умолку, то возбужденно хватая Джона за руку, то отпуская ее. Джон запрокинул голову в холодное серое небо и смеялся, смеялся, смеялся…
– Джон, – с улыбкой фыркнула Гарри. – По-моему, у тебя истерика.
Но Джон не мог остановиться, он стоял возле банка и сгибался пополам от смеха.
– Может, так и есть, – предположил Джон, сдавленно хихикая, на что Гарри закатила глаза и потащила его в обратную сторону.
– Если продолжишь в том же духе, они решат, что дали деньги сумасшедшему, – в шутку сказала она, и Джон довольно усмехнулся, позволяя сестре вести его.
– Гарри, машина в другой стороне.
– А мы и не к машине идем, – торжественно сообщила она. – Мы идем купить новый блокнот, потом пообедаем, обсудим новое меню, закажем шампанское и как следует отметим нашу победу.
– Гарри!
– Ладно уж, я выпью апельсиновый сок. Кто-то же должен быть за рулем.
– Брюссельская капуста, – выпалил Джон. Он до сих пор чувствовал головокружение напополам с облегчением, но осадок от нервного напряжения, которое присутствовало до похода в банк, еще не прошел. Тем не менее, он с ясностью помнил мысли, которые появились в его голове прошлой ночью. – Надо придумать что-нибудь с брюссельской капустой. Для нее сейчас самый сезон.
– Непременно, – заверила Гарри, прекращая идти. Джон остановился рядом с ней. – Я просто хочу заглянуть сюда и купить тетрадь. Надеюсь, в мое отсутствие ты не станешь бегать вокруг с истеричным хохотом?
– Ни в коем случае, – ухмыльнулся Джон.
– Вот же ж ненормальный, – с нежностью сказала Гарри и зашла внутрь магазина.
Джон и чувствовал себя ненормальным. Нет, не слетевшим с катушек чокнутым, скорее большим и нескладным чудаком с огромными крыльями. Взмахнешь ими – и летишь прямо к морю, через Канал, через всю Англию, вдоль береговой линии – прямо в Блэкпул. Как бы Шерлок удивился, увидев Джона, пришел бы в восторг, узнав, что «Империя» спасена…
А может, он был именно чокнутым, а не просто странным малым. Последним человеком, с которым ему следовало бы хотеть поговорить, был Шерлок.
Лучше уж подумать о брюссельской капусте.
Гарри вышла из магазина, держа в руках тетрадь.
– Вот и я, – радостно сообщила она. – Ну что, куда идем?
– Домой, – ответил Джон, и Гарри озадаченно нахмурилась.
– А как же обед?
Джон покачал головой.
– Я не хочу сидеть в любом ресторане, кроме нашего.
– Но я купила тетрадь! И я умираю с голоду!
Джон рассмеялся, взял Гарри за руку и повел к машине.
– Раз так, сварганим бутерброды. Или я что-нибудь тебе приготовлю.
Гарри следовала за ним, недовольно бурча под нос, но Джон понимал, что на самом деле она не сердится. Походка Джона была легкой, и он все представлял брюссельскую капусту в лимонном соусе, или обжаренную с чесноком, или с кусочками бекона…
– О, – выдохнула Гарри и так резко остановилась, что чуть не выпустила Джонову руку.
– Что? – спросил Джон, оборачиваясь к ней.
Гарри замерла, уставившись на одну из боковых улиц. Выглядела она так, будто внезапно очутилась в сказке или только что получила настолько сильный удар, что не могла и вдохнуть. Заинтересованный, Джон проследил за ее взглядом.
Даже Джон вынужден был признать, что это походило на картинку из открытки. Маленькая улочка, окруженная более современными застройками, была такой узкой, что в ней могли поместиться лишь автомобиль и парочка прохожих. Небольшие тюдоровские домики были украшены корзинами плюща и остролиста. Солнечные лучи выхватывали алую краску дверей, насыщенно-голубые пальто прохожих, припаркованную у обочины машину цвета морской волны…
Джон повернулся к Гарри, которая все еще смотрела в ту сторону.
– Гарри?
– Я… – Она стряхнула с себя оцепенение и со слабой улыбкой взглянула на Джона. – Прости, я просто… это так здорово, вот и все.
– Да, – признал Джон, чувствуя, как улыбка возвращается на его лицо. – Только вот я думаю о брюссельской капусте, но ты… уж точно не о ней.
– Да, – сказала Гарри, кинув очередной взгляд на улочку. – Едва ли.
– Знаешь, вполне имеешь на это право, – произнес Джон, засунув руки в карманы пальто. – Ну, не думать о брюссельской капусте.
Взгляд Гарри быстро переметнулся на него.
– Но… «Империя». Мы только что получили кредит, и ты…
– Я вовсе не собираюсь возвращаться в Афганистан.
Гарри поджала губы.
– Я думала, ты можешь переехать в Лондон.
Он качнул головой.
– Все… я думаю, что все кончено.
Джон не желал встречаться с Гарри глазами, но когда это все же произошло, он удивился, увидев совсем не то, чего ожидал. Более того, сестра выглядела нервной, почти… испуганной.
– Ты можешь идти, если хочешь, – быстро добавил Джон. – Бог знает, что там натворит Арти без твоего надзора.
– Как будто я могу контролировать Арти.
– Твое присутствие удерживает его от гулянок на кухне в два часа ночи.
Гарри усмехнулась.
– Но если решишь уйти, позволь мне уволить тебя перед Арти. Вдруг он начнет меня бояться.
– О, Джон, – улыбнулась Гарри, обхватив плечи Джона. – На самом деле тебя никто не боится.
– Некоторые боятся, – упрямо заявил он.
– Неа, милашка, – хмыкнула Гарри и чмокнула его в щеку. Джон взглянул на нее с удивлением.
– С чего это вдруг?
– Спасибо, – просто ответила она. Руки соскользнули с плеч Джона, и они возобновили движение. – Я… я подумаю об этом.
– Хорошо, – сказал Джон.
Они дошли до парковки, заплатили и уже успели застрять в пробке, когда Гарри снова подала голос.
– Итак… завтра?
Джону не требовалось уточнять, о чем она спрашивает.
– Как только деньги придут на твой счет, – кивнул он, и они обменялись улыбками.
– Что ж, – деловито сказала Гарри, открывая тетрадь и приготовив ручку, – поведай мне о брюссельской капусте.
***
Так как ноутбука у Джона не было, он использовал старый телефон Гарри, и эта привычка очень скоро ему приелась.
У него была тетрадь, полная списков ингредиентов и всяких идей насчет рецептов и меню. Специальное меню для свадеб, сумасшедших вечеринок, ночных мероприятий, свободной дегустации – все эти невероятные идеи они напридумывали с Гарри по дороге в Брикли и во время оживленного ланча у Гарри в квартире. Разумеется, большинству блюд заранее грозил бы провал, так как нигде, кроме вечеринок в честь «Оскара», их бы подать не удалось. Зато они здорово повеселились, придумывая блюда, которые могли бы пригодиться им в различных обстоятельствах.
У него был дом с толстым слоем пыли, требующий немедленного внимания.
У него был холодильник, плачущий по хорошей чистке.
У него был телевизор, который он сто лет не смотрел, и куча писем и записок от людей, которые поздравляли его с возвращением «Империи».
Не говоря уже о счетах.
Джон не сделал ничего из того, что следовало бы. Вместо этого он зашел в дом (было где-то девять вечера), поднялся по лестнице и направился прямиком к телефону.
– Ты просто свалил, – заявила Гарри, как только взяла трубку.
– Деньги пришли? – игнорируя ее обвинение, спросил Джон.
Возникла пауза; Джон мог представить, как сестра придерживает телефон подбородком, с нетерпением вводя адрес сайта на своем ноутбуке и ожидая, пока страница загрузится, а потом услышал, как у нее перехватило дыхание.
– Да, – выдохнула она, словно не могла поверить в количество нулей на счете. – О Боже.
Джон улыбнулся. Это была совершенно глупая улыбка, но он не мог убрать ее с лица.
– Тогда завтра утром.
– Ага, – с восторгом сказала Гарри, и связь прервалась.
Джон плюхнулся на диван в гостиной, все еще улыбаясь. Вокруг пахло знакомо, уютно и по-домашнему и напоминало о Шерлоке, что странно, ведь Джон не смог бы описать его этими тремя словами даже под дулом пистолета.
«Завтра утром», – с наслаждением подумал Джон, закрыл глаза и провалился в сон.
***
Джон встретился с Гарри на площади перед банком. Она сидела у фонтана с двумя чашками чая и пакетом с выпечкой от миссис Хадсон. Радостно помахав рукой, она вручила ему чай.
– Сначала хотела купить кофе, но не думаю, что мой желудок это одобрит. Еще захватила пончики с малиной у миссис Хадсон, но теперь меня тошнит от одной мысли о них.
Джон нахмурился.
– Нервы.
– Нервы. – Гарри глотнула чаю.
– Слушай, сейчас мы зайдем туда с нужным количеством денег, чтобы погасить кредит плюс проценты на неделю раньше, чем требовалось. Он возьмет чек и пожмет нам руки, и все будет кончено через каких-то двадцать минут.
– А нам так уж необходимо с ним встречаться?
– Скорей всего. Думаю, бумаги подписать и все такое. Речь идет о более половины миллионов футов. Это тебе не сотню занять потехи ради.
– Ммм. – Гарри отпила еще чаю, глотнула и поморщилась. – Я предупредила Молли и Арти, что мы припозднимся, так что ланч они начнут без нас.
– Сейчас почти десять, не думаю, что мы вернемся поздно.
– На всякий случай.
Джон кивнул и подул на чай, прежде чем отпить.
– Ты сказала им, куда мы идем?
– Они даже не знают о кредите, – хмыкнула Гарри, выглядя задумчивой. Она старалась не встречаться с Джоном глазами и сосредоточила внимание на пакете с выпечкой. – В любом случае, это неважно, ведь мы уже скоро выплатим его.
Джон был не совсем согласен, но решил не зацикливаться на этом.
– Готова?
Гарри на мгновение прикрыла глаза и встала.
– Порядок. Давай покончим с этим.
Джон закатил глаза и пошел по направлению к банку.
– Пытаешься проявлять энтузиазм, Гарри?
– Что? Я и так его проявляю – вот, чай принесла.
– Это не энтузиазм, а наш завтрак.
– Хочешь съесть пончики?
– Я в порядке.
– Ну-ну! Ты нервничаешь так же, как и я.
– Я просто не хочу пачкать свой костюм крошками, – возразил Джон.
Они быстро дошли до банка, выкинули стаканы из-под чая в мусорное ведро перед входом и зашли внутрь. Гарри замешкалась и немного отстала, так что до приемной Джон дошел первый. На мгновение он почувствовал радость от вида той же самой женщины, которая была за стойкой в его первый визит сюда. Это придало ему немного уверенности.
– Здравствуйте, Антея, – приветливо произнес Джон, дойдя до стойки. – Рад снова вас видеть.
Антея с отсутствующим выражением лица оторвалась от компьютера.
– Прошу прощения?
Тот факт, что его не узнали, слегка ошарашил Джона. Наверное, он привык, что его постоянно узнают, находясь в кругу близких людей, с которым он был знаком еще с детства, или с телевизионщиками.
– Мы разговаривали несколько недель назад, – еще раз попытался он. – Про кредит.
Антея медленно качнула головой.
– Прошу прощения.
– Ничего страшного. Собственно, мы здесь, чтобы оплатить его. Можно сделать это у стойки или необходимо встретиться с сотрудником, который нам его предоставил?
– Личный заём?
– Нет, коммерческий.
– Имя?
– Гарриет Уотсон, – отозвалась Гарри.
Антея ввела данные в компьютер. Некоторое время спустя она, нахмурившись, повернулась к ним.
– Простите, но я не могу найти кредит на данное имя.
– Попробуйте набрать «Империя», это название ресторана, – нервно предложил Джон, чувствуя, как начинает скручивать желудок. Что за? ..
Антея повторила попытку, а затем покачала головой.
– Есть еще какие-нибудь варианты?
– Джон Уотсон.
Опять ничего.
Гарри настойчиво дернула Джона за рукав.
– Может, нам следует просто уйти…
– Нет, – отрезал он. – Послушайте, должна же там быть хоть какая-то запись! У нас есть кредитные документы.
Он протянул кипу бумаг Антее, которая быстро их просмотрела.
– Позвольте мне кое-что попробовать.
Еще одна минута прошла под звуки яростного удара по кнопкам, щелканья, и при этом не было сказано ни слова. Мысли бурным потоком вертелись в голове Джона.
Может, сказал тихий голосок, может, он оплатил кредит, может, поэтому он уехал в Лондон на день раньше и не явился на съемки. Он сделал так, чтобы кредит просто… исчез.
Нет, тупица. Он даже не знал, что кредит вообще существует. Как бы он смог за него расплатиться?
И вообще… Я бы никогда не попросил бы его об этом. Это слишком похоже на… вымогательство.
– О, – вздохнула Антея и потянулась к телефону. – Подождите пару секунд, пожалуйста.
Затем она обратилась уже к человеку на проводе:
– Да, они здесь. Отправить их к вам? Хорошо.
Антея положила трубку и с мягкой, приятной улыбкой повернулась к Джону и Гарри.
– Просто загляните в офис мистера Мориарти. Он вас примет.
– Спасибо, – поблагодарил Джон, не совсем уверенный в своей искренности, и пошел к нужному офису, держась близко к Гарри.
Офис, в котором он впервые встретил Мориарти, теперь выглядел иначе. В прошлый его визит здесь было очень чисто, всё блестело, никаких завалов хлама.
Сейчас офис, хоть и такой же чистый, каким его запомнил Джон, хранил в себе странный затхлый запах, словно сюда давненько не заходили. Не было ни фотографий, ни ручек, ни бумаги, ни книг на столе, стены пустовали, жалюзи были закрыты, из-за чего в помещение не проникал солнечный свет.
– Вот вы где, – пропел Джим Мориарти, качаясь на стуле. – Я вас ждал. Как я понимаю, возникла небольшая проблемка?
– Не то чтобы проблема, – пояснил Джон. Он решительно зашел в офис и положил на стол банковский чек. – Мы хотим погасить кредит. Шестьсот тысяч фунтов плюс проценты – все здесь.
Джон придвинул чек к Джиму и отстранился.
Джим прекратил раскачиваться, но со стула не встал, прижимая кончики пальцев одной руки с другими. Это слегка напомнило Джону Шерлока, но он тут же выкинул эту мысль из головы, потому что выражение лица у Джима было совсем не как у Шерлока. Джим выглядел… едва ли не потрясенным. Удивленным. И когда он начал хихикать, радости в смехе точно не было.
– Разве это не поразительно? – вопросил он, нагнувшись и глянув на чек. – Подумать только. Это просто настолько… не знаю. Очаровательно. Вы правда думаете, что просто явитесь сюда, швырнете чек и все – вопрос закрыт, все счастливы? Это так… посредственно.
Джон ничего не сказал. Он чувствовал, что стоящая позади Гарри почти дрожит.
– В этом и есть суть сделки, – ответила она. – Шестьсот тысяч, мы не платили в течение года и принесли всю сумму разом. Срок подходит на следующей неделе, мы подумали, что лучше разобраться со всем пораньше…
– Вы подумали.
На мгновение Джон с силой сжал зубы.
– Секретарша не смогла найти кредит. Есть мыслишки, почему?
– Ах, это! – Джим махнул рукой. – Да потому, что его не существует.
Джону показалось, что он камнем падает вниз. Или же все вокруг него рушится, а он сохраняет неподвижность. Гарри судорожно схватила его за руку, пальцы впились в кожу, прикрытую рубашкой и пальто.
– О, ладно вам, – простонал Джим. – Вы же не могли всерьез полагать, что подобный кредит был законным? Да меня бы уволили в тот же день.
