Текст книги "Mise en Place (СИ)"
Автор книги: azriona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Лестрейд: Ты про интерьер «Империи»?
Джон: Да, но не только. «Империя» никогда не претендовала на какие-то космические масштабы, это всегда был просто ресторан. Поймите меня правильно, я не собираюсь вести важную речь, я всего лишь простой парень, что, черт возьми, я могу знать? Порой перемены несут боль, но и пользу тоже. На самом деле поразительно, как человек запросто может приспособиться к новой жизни. Взгляните на Мэри – она уже привыкла к новому залу и даже не скажешь, что так не было всегда. А Арти? Он ведь готовит так, как будто делал это всю жизнь. Да взять хоть меня – после трехдневного возвращения домой найти того, кто меня ждет, а сейчас…
[Джон замолкает.]
Лестрейд: Сейчас?
Джон: Его здесь нет, да?
Лестрейд: Вызвали в студию.
Джон: Он не… Все в порядке?
Лестрейд: Я уверен, что да.
Джон: Ладно. Просто хотелось бы поговорить с ним, вот и все.
Лестрейд: Ты же знаешь, что он увидит отснятый материал.
Джон: Ага, и еще пол страны в придачу!
Лестрейд: Вот что я тебе скажу. Я могу дать тебе возможность оставить ему послание. Запись использоваться не будет, я смотреть тоже не намерен.
Джон: Да… Да, было бы неплохо, спасибо.
[Смена плана: квартира Гарри наверху. Камера направлена на диван, доносится шум и неясное бормотание, будто кто-то долго возится с камерой, настраивая фокус и подготавливаясь к съемке. А затем фигура появляется в поле зрения камеры – не Джон.]
Гарри: Привет, Шерлок. Прости, я знаю, ты рассчитывал увидеть Джона, но там внизу небольшая заварушка. Арти уронил тарелок десять с десертами, так что ему пришлось заново взяться за Итонский мусс, а Джону – бежать за взбитыми сливками. Так как Лестрейду хотелось вернуться домой без пробок, я заверила его, что сама скажу тебе пару слов. На камеру, разумеется. Ты, видите ли, слишком большой придурок, чтобы посетить нас лично.
[Она говорит это без капли сарказма, даже улыбается.]
Гарри (продолжая): Итак. Думаю, в первую очередь мне следует извиниться. Я была немного… Ладно, ночью того дня, когда ты сюда пришел, в стельку пьяной я не была, но и трезвой – тоже. Иначе я бы не рассказала про все, что я натворила с банком и сколько денег мы там должны. И я прошу прощения, что взвалила это все на твои плечи, потому что проблема-то была не твоя, а наша. Моя. Надеяться, что ты придешь и все исправишь, было… Ну, как просить тебя еще об одном чуде, будто это для тебя – раз плюнуть. Но ты заставил нас выложиться ради достижения цели. Ты не просто показал класс, но и научил нас тому же.
[Она переводит дыхание.]
Гарри (продолжая): Думаю, теперь у нас все получится. Не пойми меня неправильно, я ведь видела сумму долга, и есть еще парочка моментов, которые надо обсудить с Джоном, но… скорей всего, мы сможем погасить кредит. И мы бы никогда не добились этого, если бы не твоя помощь. Я знаю, что ты постоянно слышишь от людей слова благодарности, ведь последние пять минут шоу потрачены именно на это. И обычно ты выглядишь так, будто ждешь-не дождешься конца этих минут, поэтому я не собираюсь тебя мучить, только бы выглядеть благодарной. Я просто хочу сказать, что единственная причина, по которой мы получили шанс все исправить – ты. Так что… Ага. Это все.
[Гарри встает и идет к камере.]
Гарри (продолжая): Джону не выдалось возможности, так что это скажу я. Спасибо, Шерлок Холмс.
[Мгновение спустя экран становится черным.]
***
Джон не поблагодарил его.
Шерлоку едва хватило хладнокровия, чтобы подойти к проигрывателю, вытащить DVD и положить обратно в футляр.
Одна сцена не могла выйти у него из головы в течение последних нескольких часов, как бы он ни старался ее избежать. Вот он стоит рядом с Джоном в дверях «Империи», зал полон счастливых, голодных людей; Джон обеими руками обхватывает его ладонь, улыбается и говорит: «Спасибо, Шерлок, спасибо тебе огромное, ты полностью изменил наши жизни».
Ужасно.
Джон не поблагодарил его.
Шерлок отправился в коридор, надеясь найти сидящего на стуле Лестрейда, который уже его поджидал.
Лестрейда нигде не обнаружилось, и в любой другой день это было бы нормально. Однако сейчас Шерлоку было кое-что нужно от него, и сама мысль о том, что он нуждается в информации, которую мог предоставить только Лестрейд, вызывала у него неприятный зуд.
Лестрейда не было в офисе. И в кафетерии. Его не было на учебной кухне. Не было и в уборной – это Шерлок выяснил, наведавшись туда лично и напугав пару молодых служащих, которые скорее всего еще несколько месяцев будут комплексовать ходить в туалет
Только Шерлок заключил, что Лестрейда вообще не было в здании, как он увидел того в конце коридора, выходящего из комнаты для курения. Шерлок тут же последовал в его сторону.
– О, вот ты где, – мягко сказал Лестрейд, когда Шерлок схватил его за руку и развернул. – Ты закрыл за собой дверь после ухода?
– Почему ты так рано ушел? – требовательно спросил Шерлок.
– Я пообещал Джону, что не буду слушать то, что он должен был сказать, – ответил Лестрейд, стряхивая руку Шерлока со своей.
– Нет, я не про сейчас. Вчера, в Брикли, почему ты ушел прежде, чем Джон смог оставить для меня послание на камеру? Гарри ты сказал, что это из-за пробок, что определенно является ложью – пробки никогда сильно не препятствовали возвращению в Лондон, – так что ты намеренно принял решение уехать раньше, чем Джон получил возможность сказать свою часть.
Лестрейд нахмурился и потянул Шерлока за рукав.
– Я не собираюсь обсуждать это здесь, – процедил он и потащил Шерлока обратно в помещение для курения, где находилось еще несколько работников. Лестрейд решительно продолжал идти, пока они не достигли другой стороны автостоянки. Шерлок стряхнул его руку со своей и продолжил двигаться, расхаживая взад и вперед. Он не мог устоять на месте, не мог смотреть на Лестрейда, не мог смотреть на окружающие их машины – они были слишком близко. Все было слишком близко. Все как будто окружало его, делая маленьким, подавляло, не давая возможности выбраться из захвата. Шерлок почти хотел вернуться в Лондон и принять дозу, чтобы сознание расширилось до невероятных размеров и лопнуло. Это принесло бы облегчение.
– Ты только взгляни на себя, – удивленно сказал Лестрейд. – Что, теперь не скучно?
– Ты уехал, так и не дав Джону сказать, – рявкнул Шерлок.
– О чем ты говоришь?
– Это была Гарри, а не Джон. Ты оставил работающую камеру на втором этаже, думая, что Джон поднимается и скажет пару слов, а потом ты бы отправил мне его послание. Вот только Джон этого так и не сделал, в отличие от Гарри. А ты даже не соизволил подождать пять чертовых минут, предпочитая вернуться в Лондон в надежде проскочить без пробок.
– Господи, – простонал Лестрейд, – я думал, что ты терпеть не можешь ту часть, в которой менеджеры распускают сопли и слезно благодарят тебя за проделанную работу.
– Не такую благодарность я хотел услышать от Джона, – закричал Шерлок и глубоко вздохнул. Лестрейд окинул его внимательным взглядом.
– Ладно, – наконец сказал он. – Во-первых, я не твоя личная служба доставки. Если Джон Уотсон действительно хочет с тобой поговорить, то он возьмет чертов телефон и позвонит. Уже достаточно плохо, что я потратил пять минут видеозаписи, чтобы позволить высказать все, что ты хочешь, особенно, если учесть, что шоу фактически закрыто, и главы студии будут тщательно просматривать каждую секунду отснятого материала, и, несомненно, оторвут мою голову и пропустят ее через факс
– Через факс?
– Во-вторых, – горячо продолжил Лестрейд, возвышаясь прямо над Шерлоком, – мы провели три часа в ресторане, разбирая отснятое и пытаясь выделить минут пять из пленки, что и так намного больше, чем мы обычно тратим на последний день съемок, потому что нам надо было отснять все изменения. Кстати, довольно-таки затруднительно было снимать Шерлока Холмса в ресторане, учитывая отсутствие Шерлока Холмса в чертовом ресторане. Веришь или нет, Шерлок, но у нас всех есть работа и обязанности, которые необходимо выполнить до возвращения в Лондон, а последний час пребывания в Брикли мы провели в бешеной суматохе, пытаясь успеть все отснять. В то же время надо было еще и твою задницу прикрывать, потому что никто и понятия не имел, куда ты свалил, и пришлось вести себя, как ни в чем ни бывало, будто такое происходит на постоянной основе. И слава богу, что это не так, потому что выкини ты подобное дерьмо на первых съемках, я бы, чёрт побери, лично убил бы тебя на вторых.
– И в третьих – именно ты вздумал вернуться в Лондон, даже записки не оставив. Честно говоря, будь я Джоном Уотсоном, я бы хотел не поговорить с тобой, а хорошенько врезать в нос. Он все утро напролет тебя ждал. Или ты не заметил, что он сканировал каждое лицо, надеясь увидеть твое? Я там был и тоже не имел ни малейшего представления, где ты. Если ты валял дурака в Лондоне или валялся под наркотой где-нибудь в углу, то я наблюдал за Джоном, который выглядел как несчастный щенок, потерявший ботинок.
Шерлок нахмурился еще сильнее. Его грудь тяжело вздымалась, и он отвернулся от Лестрейда, не совсем уверенный, как реагировать на обвинение в его глазах.
– Черт, – выругался Лестрейд, – только не говори, что так и было.
– Было что? – огрызнулся Шерлок.
Лестрейд прислонился к одной из машин.
– Знаешь, у меня была одна бредовая мыслишка, что ты наконец-то научился быть ответственным по отношению к команде. Или хотя бы по отношению к этим двум людям, чей ресторан оказался на грани закрытия. Но вместо этого я вернулся и нигде тебя не нашел. И, насколько я знаю, когда-то ты принимал кокаин. Иисусе, каким же дураком я был. Я-то думал, что тебе хоть до кого-то есть дело, а ты даже не соизволил сказать Джону правду, верно?
– Все, что я говорил Джону, было правдой.
– Да, но кое-что оставил несказанным, правда?
– Недоговорки не считаются за ложь.
– Хорошо. – Лестрейд скрестил руки на груди и уставился на Шерлока. – Просто смешно, на самом деле. Ты переспал с Джоном Уотсоном, затем оставил его рано утром, а теперь отчитываешь меня за то, что я не дал ему возможности сказать душещипательное прощание на камеру? Ужас как сентиментально, да вот только ты ничего не чувствуешь, так что…
– Это не так, – рявкнул Шерлок, отворачиваясь.
– Джон Уотсон хоть что-нибудь значит для тебя, Шерлок? Потому что ты для него – да.
Шерлок укутался в свое пальто и направился обратно в здание. Он пытался выкинуть Джона из своей головы, но в этом не было никакого смысла – Джон был из стойких, даже в его мыслях.
– Чертов глупец, – громко продолжил Лестрейд, чтобы Шерлок его точно услышал. – Господи, я надеюсь, что он не собирается делать что-то настолько нелепое, как благодарить тебя. Надо было его предупредить, что такому человеку, как Шерлок Холмс, доверять не стоит.
Слова были сказаны с легкостью, и Шерлок замер, чувствуя, как они оседают у него на плечах. А затем он развернулся так резко, что его ботинки царапнулись о тротуар.
– И тем не менее, ты все еще мне доверяешь.
Лестрейд хмыкнул:
– Да никогда.
– Нет, так и есть. – Шерлок шагнул ближе. – Ты делаешь это даже сейчас. Ты все еще в игру играешь, так, Лестрейд? – Он сузил глаза, смотря на замершего в ожидании мужчину. – Вот что это такое – просто игра. Тот разговор с Джоном о его дедушке. А потом и с Гарри. В этом-то все и дело. Не в твоей гарантии рабочего места, а в последних двух ресторанах.
– Что за бред, – спокойно, без воодушевления возразил Лестрейд.
– Я прав, – настаивал Шерлок, шагнув еще ближе. – Ты просмотрел отснятый материал по крайней мере один раз, прежде чем найти меня. Нет, два – первый раз прошлой ночью, когда ты вернулся в Лондон, и еще сегодня утром. Ты делал пометки сегодня, но только периодически. Большую часть времени ты наблюдал за моей реакцией – значит, ты знал, что произойдет. О, ну конечно ты знал, но не во всех подробностях. Ты точно знал, когда начнется сцена с Джоном – на плёнке вы с ним три минуты разговариваете перед отметкой, с которой ты решил начать. Не было абсолютно никаких причин показывать мне запись с Джоном, но ты же хотел, чтобы я услышал его историю, его голос, а сразу после этого – речь Гарри. – Шерлок перевел дыхание. – Все дело в двух последних ресторанах.
– Салли уже отменила съемки, – возразил Лестрейд.
– Это не так, – Шерлок качнул головой. Он не сводил глаз с Лестрейда, и тот, к его чести, взгляд не отвел.
– Это не так, – смиренно согласился Лестрейд.
Шерлок внимательно осмотрел его.
– Шоу закрыто.
– Как будто тебе хоть когда-нибудь было дело, что там сказали в студии. Как будто ты и правда хочешь вернуться в офис своего напыщенного дорогого ресторана, куда люди приходят поесть и даже не подозревают, что происходит за сценой. Думаешь, что в разъездах тебе скучно, Шерлок? Да тебе еще никогда не было скучно больше, чем в моменты, когда все было гладко и идеально, и окружающие не переставали восхвалять твою гениальность. Когда мы с тобой встретились, тебе тоже было скучно. Так что просто признай – ты до смерти боишься опять возвращаться ко всему этому.
Шерлок притих на мгновение.
– А если мы предоставим отснятый материал, сами заплатим за оборудование…
– Поскольку ВВС никогда не отклоняли свободное программирование, которое стоит несколько миллионов фунтов? – фыркнул Лестрейд. – И вообще, я пока не лишился своих привилегий. И не то чтобы кому-то из нас есть чем заняться в ближайшие несколько недель.
Шерлок нахмурился.
– Привилегии?
– Ты и правда думаешь, будто кто-то был рад увидеть меня в понедельник утром без тебя, идущего следом? Да я счастливчик, что они меня до сих пор впускают. Это, чёрт побери, просто чудо будет, если мне доверят шоу, в котором участвует кто-то кроме кукол в ближайшие лет десять.
– Они не будут наказывать тебя за то, чего я не сделал, – заверил Шерлок, и Лестрейд опять фыркнул.
– Ну, это так. Самая глупая вещь, произнесенная Шерлоком Холмсом. Тебе полагаются одни из тех синих кружочков.
Шерлок напрягся.
– Это вымогательство. Ты пытаешься втянуть меня в продолжение этого фарса.
– Да как будто бы у меня вышло. Ты же чертова машина. Забирай отснятый материал и убирайся. Тебя не волнует никто, кроме себя.
Шерлок замер.
– Половина ресторанов, с которыми мы работали, закрылись в течение года. Заботу о них едва ли можно считать преимуществом.
– Ну разумеется, нет. Машины едва ли могут заботиться о людях. Ты ведь и Ирэн Адлер одурачил, правда? Я должен был признать с самого начала, что ты водил Джона за нос точно так же, как и ее. Ты даже не соизволил остаться в Брикли подольше, чтобы попрощаться с Джоном. Если это не жестокость, то я не знаю, что еще.
Шерлок ничего не ответил – сказать было уже нечего. Поэтому он развернулся и пошел прочь со стоянки, и на этот раз Лестрейд его не окликнул.
***
Потребовался один день, чтобы осознать – ему и правда нужно отправиться в Бристоль. Не то чтобы Шерлок хотел туда ехать. В конце концов, отправляясь туда, он признавал, что в закрытии «Норбери Армз» есть и его вина. Возможно, он упустил истинные желания клиентов, переоценил способности кухонного персонала и недооценил весь идиотизм Ирэн Адлер.
Он определенно недооценил Ирэн Адлер, да. Она не имела понятия, что требуется для успешного ресторана. Она была невероятно умна, но даже умные люди порой ошибаются.
Разумеется, тот факт, что Бристоль находился в другой части страны от Брикли, не имел к этому всему абсолютно никакого отношения.
К полудню Шерлок уже прибыл в Бристоль. Шел мелкий снег, который таял, стоило ему коснуться земли. От железнодорожного вокзала до «Норбери Армз» было несколько минут быстрой ходьбы; Шерлок упорно делал вид, будто не замечет косые взгляды прохожих, когда он проскальзывал мимо них.
Норбери Армз, конечно же, был закрыт. На окне ужа была приклеена бумажка с надписью «Закрыто. Уже скоро – Дворец Обуви», а дальше мелким шрифтом шли пошаговые инструкции, как превратить один бизнес в другой.
Шерлок дважды прочитал запись, но так и не смог уложить это в голове.
Он дважды обошел здание.
– Я знаю множество очень влиятельных людей, которые едят здесь на регулярной основе. Я точно знаю, что они любят, и даю им это.
До нелепости смешная конструкция ресторана, владелец которого – женщина, не умеющая прислушиваться к голосу разума. Кулинарный критик, которая – подумать только – решила, что знает лучше своих клиентов их нужды, довела до того, что ресторан остался без меню, и теперь люди не могли ничего заказать даже из того, что когда-то предлагалось
– Разве смысл ресторана не в том, чтобы прийти и заказать еду, которую хочешь попробовать?
– Никто не знает, что хочет поесть, пока я им не скажу. Пакистанская кухня – почти то же, что и индийская. Особенности Португальской – в сущности, всего лишь вариации жареной курицы. Усовершенствуй идею суши, и получишь тайскую кухню, которая, в свою очередь, производная китайской. Зачем вообще ломать голову над всеми этими тонкостями, выбирая конкретное блюдо?
Но предположительно опасная концепция оказалась до ужаса предсказуемой – все делали, что хотели, почти без репетиций и поэтому не было ни шанса вырасти на основе прошлых успехов. Не было возможности набрать клиентскую базу с их любимыми блюдами, да и вообще кого-нибудь заинтересовать.
– Ресторан – моя жизнь. Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь завладеть им.
И менеджер – настолько упрямая, что препятствовала каждому изменению, которое Шерлок хотел ввести, каждой попытке изменить меню, которое помогло бы привлечь клиентов и вызвать у них желание прийти еще. Эта чертова-целеустремленная-сумасшедшая-эгоистичная женщина сама вызвала Шерлока, но в последствии воспринимала его как испытание, которое необходимо выдержать. Она боролась с ним на каждом шагу, отвергала любое предложение, глумилась над ним каждую минуту, хватая за локоть и заваливая вопросами. Понятное дело, почти вся съемочная группа с самого начала была уверена, что между ними что-то есть.
Не то чтобы они были совсем уж неправы.
– Мой боевой наряд, – вкрадчиво сказала она в ту первую ночь в гостиничном номере, когда она проскользнула внутрь, облаченная в идеально скроенный костюм. Она даже не коснулась его, даже если и хотела бы. Она просто сидела и наблюдала за ним, поедала глазами, подаваясь вперед и размыкая губы, как будто могла в любой момент поглотить его целиком.
И Шерлок отвечал ей тем же, потому что играть вдвоем было интересней, чем сразу же оборвать ее попытки. Потому что ему было интересно, как далеко она зайдет – пока они не попытались бы выцарапать друг другу глаза при помощи лопатки, или не оказались бы в постели.
Она выкинула новое меню, и Шерлоку пришлось покопаться в мусорном баке, чтобы его достать. Она срывала ужины в самый последний момент, и Шерлоку всегда приходилось незаметно подстраховывать ее с блюдами, подаваемыми клиентам. Она уволила достаточно компетентного шеф-повара, которому понравилось новое меню – Шерлоку пришлось обучать су-шефа.
В конце концов, было меню. И персонал, умеющий по нему готовить. Но Шерлок абсолютно не сомневался, что она избавится от всего этого, как только он уйдет.
– Я хочу, чтобы ты запомнил меня такой, Шерлок. Как женщину, почти заставившую тебя потерять. – В последнее утро, перед началом съемок, Ирэн пришла к нему в номер, чтобы предоставить ему последнюю попытку. Шерлок не спал всю ночь, несмотря на истощение. Ирэн предстала перед ним с распущенными волосами, облаченная в простое обтягивающее платье (под которым ничего больше не было). Последняя попытка, в надежде подумал Шерлок, не означала, что она в порыве отчаяния начнет избавляться от одежды.
– Потерять что?
Она шагнула вперед и коснулась его груди идеально ухоженными пальцами. (Яркое доказательство того, что эти руки были просто не созданы для Работы.)
– Это, – мягко прошептала она, проводя пальцами по груди, всего на нескольких дюймах выше сердца. – Контроль. Силу. Все.
Он даже не смел дышать, чтобы стук сердца не ввел Ирэн в заблуждение.
– Ты никогда не подбиралась близко.
Она застыла в той же позе, будто заставляя Шерлока признать обратное.
– Разве?
Шерлок снова остановился перед «Норбери Армз». Свет был выключен, но окна еще не заклеены. Он подошел ближе к стеклу и заглянул внутрь.
Кожаные кресла и деревянные столы стояли точно так же, как распорядился Шерлок месяц назад. Что ж, она не изменила стиль, а это было уже что-то.
Он видел стойку менеджера зала, растения в горшках, витиеватую ширму, украшавшую лестничный проход; маленькие, уединенные столики, для большего комфорта посетителей укрытые шторами. Немного перебор, но, по непонятным причинам, в обстановку зала это вполне вписывалось. К тому же, только на таком варианте они смогли сойтись.
Шерлок не отдал свое сердце этой женщине. Конечно же нет. Он только что проиграл кучке напуганных продюсеров.
В некотором смысле, не имело значения, сохранила ли Ирэн меню или нет – все равно в конце она и проиграла, и выиграла. Она лишилась «Норбери Армз», а Шерлок – своего шоу, что, возможно, сравняло счет. Почти.
– Прощайте, мистер Холмс.
И она так тихо закрыла за собой дверь, что Шерлок только спустя минут десять осознал, что находится один в этом холодном гостиничном номере. Когда она поблагодарила Шерлока на следующий день, снимаемая на камеру, он действительно поверил в искренность ее слов.
Зал: точно такой же, каким он его и оставил. Она и правда пыталась.
Шерлок развернулся и направился обратно к железнодорожной станции.
Он сел на поезд, упорно игнорируя других пассажиров. Как только поезд достиг Паддингтон, он на метро отправился не в ВВС, но в маленькую квартирку в Уотфорде.
Шерлок постучал в дверь и, подождав пятнадцать секунд, повторил свои действия.
Лестрейд открыл после четвертой попытки. Выглядел он не лучшим образом: усталый, озлобленный и немного перебравший – учитывая, что он лишился работы, без алкоголя тут явно не обошлось.
– Ладно, – злорадно сказал Шерлок, – и когда же мы спасем этого потаскуна от неизбежной судьбы в виде диеты с высоким содержанием соды?
Лестрейд ухмыльнулся.
========== Глава 19 ==========
Кулинария – способ признаться в любви.
Джудит Джонс.
Джон не рискнул присесть.
Утром во вторник он улыбнулся и помахал рукой Лестрейду и всей съемочной группе, когда те уезжали из Брикли. А остаток дня провел в ресторане: встречал каждого гостя и всем разливал напитки, убирал с каждого стола и, если у кого-то падала вилка, например, лично заменял приборы. За весь день он позволил себе только одну передышку – и то только для того, чтобы, стоя, залпом выпить стакан воды. Джон провел на ногах весь день, пока двери после обеда, наконец, не закрылись.
Но пока Мэри пылесосила зал, меняла скатерти и складывала салфетки, Джон направился в камеру глубокой заморозки: проверить, не пора ли что-то списать. Список испорченных продуктов он наклеил на дверь, поскольку мусорные баки были практически переполнены, а машину для вывоза отходов ждали только к полудню в среду.
К ужину Уотсон вновь был на ногах, только теперь они с Гарри поменялись обязанностями, и он весь вечер мыл посуду.
По правде сказать, он был даже рад, что находится в этой крошечной, наполненной паром комнате: по крайней мере, кастрюли, сковородки и тарелки не спросят его о Шерлоке, не возьмут его за руку и не скажут: «Мне так нравится меню, даже не знаю, что и заказать!».
Или: «Новое меню так отличается от старого! Просто прелесть».
Или: «Должно быть, вы так рады, что Шерлок Холмс выбрал именно вас».
Да, думал Джон, улыбаясь, пожимая чужие руки и смеясь над их шутками, просто невозможно рад, что Шерлок Холмс выбрал именно его, выбрал из сотен прочих людей, а потом попросту позабыл о нем, уехал, не попрощавшись, не оставив даже записки, даже не намекнув, когда вернется.
Радовало только одно: Шерлок должен был вернуться через несколько недель, чтобы отснять заключительные пять минут шоу, в которых покажут, как теперь работает ресторан.
Бывали мрачные минуты, когда Джону казалось, что он понял, почему Шерлок позволил ему трахнуть себя в ту ночь: Холмс прекрасно знал, что на следующий день он поимеет Уотсона по полной.
Но эти мысли посещали Джона только в самые мрачные минуты. Подспудно он осознавал, что просто ищет рациональное объяснение произошедшему. А на самом деле Шерлок его вовсе не поимел, да и не собирался. Он попросту смылся, бежал с тонущего корабля, растворился в ночи. Но он оставил Джону ресторан, который, надо признаться, работал весьма неплохо.
А ночью во вторник Джон остался в «Империи» и углубился в изучение меню, рецептов, отзывов, писем, заказов, кулинарных и смежных отраслевых журналов за последние пятьдесят лет. Он проработал до трех утра. К этому времени мусорный бак был уже доверху забит бумажками, испорченными продуктами, пропитанными жиром коробками и осколками посуды. Джон проснулся под перебранку и крики мусорщиков, которые приехали как раз перед утренней доставкой овощей чуть раньше семи утра.
Нельзя сказать, что ящики для документов в кабинете управляющего были пусты, но там впервые за долгое время было место, чтобы убрать бумаги с пола и со стола. Комната выглядела опрятной и чистой. По крайней мере, опрятнее и чище , что тоже весьма неплохо.
Джон потянулся и отправился к миссис Хадсон, которая подала ему кофе и булочки с джемом и вдобавок прочитала лекцию, которую Уотсон благополучно пропустил мимо ушей. А потом он вернулся в «Империю» и принялся мыть овощи.
В среду Джон мыл посуду, орал на доставщиков овощей за то, что они забыли привезти помидоры, дважды ходил за продуктами, отбивался от журналиста, который хотел сенсационных откровений о том, каково это – быть для Шерлока Холмса кем-то вроде морской свинки (сколько неприличных ответов пришло в голову Джона прежде, чем он выдавил: «Без комментариев»), звонил поставщику и просил включить в еженедельный список еще один ящик красного вина, начал, наконец, ревизию в камере глубокой заморозки и до ужина разобрал полностью одну полку. Потом сбегал в квартиру Гарри на второй этаж, принял душ, переоделся в запасную рубашку и весь вечер с улыбкой разносил гостям напитки и убирал со столов.
Он говорил:
Да, мы очень гордимся новым меню. Попробуйте кеджери. Блюдо просто чудесное и порция не очень большая, так что останется место для десерта.
Да, декор – просто фантастика, правда? Стало так светло и просторно. И портреты замечательно вписались, не находите?
Да, нам ужасно повезло. Шерлок Холмс очень помог.
Джон запер дверь за последним гостем, выключил свет в зале и отправился разбирать морозильную камеру, а когда закончил, принялся за полки с консервами и бакалеей.
– Джон.
Уотсон выронил банку с майонезом и маринованной морковкой, и они грохнусь на пол с тошнотворным булькающим звуком. Он повернулся: в дверях в халате стояла лохматая Гарри.
– Джон, час ночи. Какого хера ты тут копошишься?
– Бакалею разбираю, – Джон прошмыгнул мимо сестры и взял пакет: скорее всего, панировочные сухари, судя по тому, что пакет достаточно легкий.
– В час ночи? – Гарри проводила взглядом пакет, исчезнувший в недрах мусорного бака.
– Когда-то нужно было этим заняться. Я вызвал службу вывоза мусора завтра к полудню.
– Джон, – Гарри взяла брата за руку и развернула к себе. – Ты когда последний раз дома был?
– Ох, Гарри…
– Нет, серьезно. На тебя смотреть страшно. И воняешь ты подтухшим чесночным тостом. Сколько ты вчера поспал на полу в кабинете – три… четыре часа?
– Боже, Гарри…
– Иди домой.
– Мне нужно работать, – сказал Джон и освободил руку, но Гарри снова схватила его, на этот раз крепче.
– Не сегодня.
– Да отъебись ты, – прошипел Джон, дернул руку, но, к своему удивлению, так и не вырвался. Хватка сестры была болезненно крепкой. – Пусти, я сказал.
– Ты что, боишься, «Империя» исчезнет, если ты уйдешь? Что немедленно явятся люди из банка и заберут ее за неуплату, если ты отлучишься на какую-то паршивую минутку?
– Нет!
– У нас все хорошо, и дальше все тоже будет хорошо. За вечер мы имеем пару тысяч прибыли. Люди уходят в восторге. Ты бы видел, как Мэри сегодня считала чаевые: она чуть не расплакалась, сказала, что уволится и уедет в Диснейленд.
– Я знаю, что все хорошо. Я каждый вечер подсчитываю примерную прибыль.
– Тогда какого хера ты паришься? Почему домой не идешь? – Вдруг Гарри с шумом втянула воздух. – Ой бля. Ты просто не хочешь идти домой. Потому что там нет его.
Джон снова рванул руку, и на этот раз Гарри его отпустила.
– Чудно. Неужели я и правда как открытая книга? Ну спасибо.
– Нет, Джон…
– Да! Я не хочу идти домой! – закричал Джон. – Потому что все эти четыре дня, когда я возвращался домой, он всегда там был. Сидел в гостиной и просматривал отснятый материал, или готовил на кухне ужин, или просто ждал меня наверху, и знаешь, что? Я привык к этому. И мне это чертовски понравилось. Я теперь жду этого. И это самый тупой в моей жизни поступок, потому что он бы все равно никогда здесь не остался. Потому что… ты только представь, Гарри… Он богат, знаменит, и у него в мизинце больше кулинарного таланта, чем у всех нас вместе взятых! Так какого хуя он все это бросит ради того, чтобы притащиться на Бейкер Стрит и ждать, когда я вернусь домой? Поэтому да, я не хочу домой. Не хочу заходить в пустые холодные комнаты и вспоминать, что всего несколько дней назад он был здесь. И у меня здесь куча работы, так что, если не возражаешь, я продолжу. Так… с полками я разобрался. Извини, если разбудил тебя, можешь отправляться обратно спать.
Гарри ничего не ответила, просто плотнее запахнула халат и кротко посмотрела на брата.
Джон даже немного запыхался. Только сейчас он осознал, что эта внезапная исповедь шла от самого сердца, он не то что никогда не говорил об этом раньше – он и самому себе до этого не сознавался. Как же он вымотался за это время…
– Пойдем, – позвала Гарри. Она просто повернулась, даже не коснувшись его, и пошла на второй этаж. Она была уверена, что брат пойдет следом. И он пошел. Гарри отвела Джона в спальню, подтолкнула к кровати, сняла с него ботинки. А он упал на подушки и закрыл глаза.
– Я люблю тебя, – прошептала Гарри и уютно подоткнула одеяло.
Не успела она выключить свет, как Джон уже крепко спал.
***
Гул далеких взрывов, от которого содрогается земля. Эти раскаты эхом отдаются в костях Джона, будто взмываешь вверх на американских горках, кинетическая энергия предвкушения неизбежного падения.
Еще три метра. Еще два. Один.
Джона разбудили яркие солнечные лучи и накрепко запутавшееся в ногах одеяло – точнее, ощущение, будто попал в ловушку и не можешь выбраться. Уотсону снился кошмар. Казалось бы, сердце должно бешено колотиться, кожа – покрыться испариной, а ноги – непроизвольно дергаться в попытках освободиться.
