Текст книги "Разжигательница (ЛП)"
Автор книги: Зораида Кордова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Мне кажется, подобные слова не приветствуются на святом фестивале.
Она ухмыляется, её глаза заговорщически блестят. Что могла бы эта смелая, безрассудная девушка сделать, если бы ей предоставили полную свободу действий? Хотела бы я на это посмотреть.
Мы идём к местам, где можно присесть, в тени полупрозрачных тканей. Слуги, на одежде которых изображён герб семьи Тресорос – гора и звёзды над ней – подбегают к ней по первому сигналу ещё до того, как её изысканное платье касается бархатной скамьи. Она берёт два бокала кавы и предлагает один мне.
– Почему ты так добра ко мне?
– Ты уже спрашивала меня об этом, – её тёмные глаза переходят с меня на толпу, где любопытные взгляды косятся в нашу сторону.
– И ты ушла от ответа. Я этого не заслужила.
Она вздыхает. От этого маленького жеста она выглядит так, будто с нетерпением ждёт чего-то. Может, Кастиана. Я задумываюсь над тем, могло ли одно украденное воспоминание облегчить её сердечную боль или только сделало хуже.
– В этом мире столько всего неправильного, – говорит она. – Иногда мне кажется, что всё, что я могу дать, это немного доброты, даже когда не могу дать надежду. Хотела бы я поговорить с тобой дольше, но мой дражайший супруг непрестанно за нами наблюдает.
– Говоришь, как узница, – делаю глоток.
Король Фернандо заметил нас и, не сводя глаз, наклоняется к уху судьи Алессандро, чтобы тихо чем-то поделиться. Моё сердце сжимается от дурного предчувствия. Но я убеждаю себя, что с Нурией я в безопасности, даже если ненадолго.
Голос Марго звенит в моей голове: «Здесь нет никакой безопасности».
– Королевство многого не знает, – добавляет Нурия, протирая платочком свой лоб. Это первая трещина в её броне.
– Например?
Её выразительные яркие глаза выдают тревогу, но не улыбка.
– Мориа некогда вели торговлю с королевством Тресорос.
Не знаю, что я ожидала от неё услышать, но точно не это.
– И чем торговали?
– Нашими металлами в обмен на информацию о том, как вы их используете. Я знаю вашу историю. Столько всего было утрачено…
– Стёрто, ты хотела сказать, – поправляю её.
– Более подходящее слово, – она понижает голос и подтягивает меня ближе к себе.
Во мне просыпается беспокойство.
– Что ещё было стёрто?
– Мою семью многие винили в установлении власти Фахардо. Мы продали своё королевство за несколько шахт и титулы, чтобы быть уверенными, что наши потомки будут править. Я не думала ни о чём, только бы выйти замуж за Кастиана. Я была молода и глупа, и отдала королю Фернандо всё, что у меня было. В том числе платиновую шахту и пещеру, полную альманов.
– Вот как они получили материал для трона? – моё сердце бешено бьётся. Как может нечто, столь ценное для мориа, быть всего лишь местом, куда можно присесть королю, символом его власти? Может, для того оно и предназначено. – Но а как же все эти тонны альманов в подземельях дворца?
Она часто моргает, а потом пристально смотрит на меня.
– Мой дражайший супруг как-то обронил в разговоре, что Правосудие использует его для большего. Во благо всего королевства.
Оружие.
Вот бы сейчас рядом со мной была Марго или Саида – чёрт, да хоть Эстебан! – чтобы я могла рассказать об этом. Мне нужно выбираться отсюда. В одиночку я больше не могу.
Нурия слишком сильно сжимает мою руку.
– Ты знала, что некогда королевой Пуэрто-Леонеса была мориа?
Я хмурюсь. У меня, наверное, что-то с ушами, потому что не может такого быть, чтобы я услышала её правильно.
– Это невозможно. Наша королевская династия была убита во время осады Мемории королём Хусто.
Нурия перестаёт приветственно кивать придворным стервятникам, жаждущих её внимания. Её улыбка ослепительна и обманчива. Мы всего лишь две девушки на вечеринке в саду, обсуждаем любимые женские темы – погоду, игристое вино, карманы платьев, тайны королев, секретные лекарства, государственную измену.
– Ах, а вот и мой дорогой муж, – говорит она, поднимая свой бокал, пока судья Алессандро стремительно приближается к ней.
Пот стекает с его лба по вискам. В его глазах страх – это из-за короля или потому что он не хочет встречаться с леди Нурией?
– Почему ты рассказываешь мне всё это? – спрашиваю её.
Внутри неё есть секрет, готовый пустить ростки.
– Потому что я не могу сказать никому другому. Не знаю, что у тебя за план, но точно вижу – ты что-то задумала. И если ты убьёшь короля или Кастиана, то поставишь под удар всех мориа, скрывающихся в столице. А с оружием это будет просто бойня.
Я приобнимаю её за талию, но отпускаю, когда рядом оказывается Алессандро, возвышаясь над нами.
– Время на исходе, Рената, – шепчет она.
– Леди Нурия, – говорит судья, поправляя складки своей тяжёлой мантии. – Король Фернандо готов начать речь и объявить развлечение перед парадом на закате, – он поворачивается ко мне и выхватывает бокал из моих пальцев. – А тебе велено занять место в Руке Мориа.
Он провожает меня через сад туда, где толпа собралась послушать речь короля. Я встаю рядом с двумя другими мориа на свой собственный пьедестал и изо всех сил стараюсь быть такой же неподвижной, как они.
– Благодарю вас, почётные гости и жители Пуэрто-Леонеса, – король Фернандо говорит глубоким, пламенным голосом. Он берёт за руку свою жену, королеву Жозефину. – Этой ночью мы отмечаем наш священный Фестиваль Солнца. Этот праздник посвящён давним событиям, когда Господин миров поднялся в небеса и сотворил Пуэрто-Леонес как образец рая на земле. Но рай нельзя получить в качестве приза и не так просто удержать. Он требует крови. Требует жертвы каждого жителя, кто пожинает сокровища с его плодородных почв.
Несколько месяцев назад Пуэрто-Леонес радушно принял Дофинику в нашем королевстве путём брачных клятв между мной и королевой Жозефиной, – он делает паузу, чтобы дать толпе время преклонить головы перед королевой. – Сегодня мы празднуем новый союз, поскольку наши восточные соседи согласились помочь Пуэрто-Леонесу одолеть врагов короны. С Дофиникой на нашей стороне Пуэрто-Леонес не только станет сильнее, но и превратится в величайшую империю, которую мир когда-либо видел. За Пуэрто-Леонес!
Я замечаю пару встревоженных взглядов, когда он говорит про «империю», но все остальные разразились благоговейным одобрением. Слуги уже готовы и ждут с десятью бутылками кавы таких размеров, что требуется трое человек, чтобы откупорить каждую из них.
Король внезапно поворачивается и поднимает бокал, глядя на меня. Я выдерживаю взгляд его тёмных глаз так долго, как только могу, прежде чем поклониться.
– Прошу, наслаждайтесь торжеством! – король, который говорит сейчас, совсем не похож на того, кто ещё совсем недавно закипал от гнева. Даже короли носят маски. Он присаживается на свой трон, в то время как труппа музыкантов выходит в центр сада.
Четыре гитариста и мужчина с одним барабаном начали играть на инструментах. Певец трагическим голосом с чувством исполняет песню о любви, известную в прибрежных городах. Пока он поёт, женщина в струящемся алом платье выходит вперёд. Она такая статная и величественная, с фарфоровой кожей. Её волосы переброшены на одну сторону и заплетены в косу, лежащую на плече. В её руках ракушки, которые добавляют клац-клац-клац к ритму песни. Её глаза обведены тенями, а щёки красные, как яблочки. Когда она танцует, все следят за тем, как она пристукивает высоким чёрным каблуком, как вздымаются её юбки, закручиваясь и открывая мощные икры.
На её бедре закреплён веер.
Со своего места на пьедестале я вижу краткую вспышку, и у меня перехватывает дыхание. Хотя, может, мне показалось. Это слишком смело, слишком безрассудно. Я оглядываюсь в сад, где даже стражники застыли, поражённые её длинными, гибкими ногами и изящными руками. Певец внезапно издаёт вопль, оплакивая своё разбитое сердце, и танцовщица бросает ракушки на траву и хватает веер. Когда она раскрывает его, я понимаю, что мне не показалось.
Там, между складками толщиной с бумагу, спрятано тонкое стальное лезвие с утончённой розой на рукоятке. Только один человек, которого я знаю, владеет этим крохотным кинжалом. Я действительно видела Саиду. Значит, танцовщица находится под иллюзией.
Она поворачивается к королю, откидывая свою юбку, отвлекая всех от оружия в её руке. Мой желудок скручивается.
У меня есть выбор. Я могу дать ей убить его. Это то, чего я хочу больше всего. Но его смерть, после этой его речи, разрушила бы всё, зачем я сюда пришла. Оружие будет использовано ещё до того, как я сумею к нему подобраться. Нурия права. Лозар был прав. Я пришла сюда за кое-чем большим, чем просто моя месть.
Гитарист перебирает струны так же быстро, как бьётся моё сердце. Танцовщица вращается, её платье как кроваво-красная смерть вокруг неё, и когда она останавливается, её рука поднята высоко.
Король Фернандо замечает клинок слишком поздно. Как и все.
Кроме меня. Я уже бросилась вперёд, вставая между танцовщицей и королём, выставляя руки вперёд, чтобы защитить лицо.
Острая боль. Её глаза, такие синие и хорошо знакомые, полны ненависти. Не к королю, выкрикивающему приказы, не к стражникам, пригвоздившим её к земле. Иллюзия, которую она создала вокруг себя, хорошо держится: её светлые волосы всё ещё выглядят тёмными и закрывают её от взглядов всей этой толпы.
– Уведите её! – кричит король Фернандо. – Уведите! Я займусь ей позже.
– Рената! – кричит Лео на бегу с другой части сада.
Откуда он здесь? Судья Мендес уже рядом со мной. Кинжал торчит прямо сквозь моё предплечье.
Слишком много крови, слишком много суматохи, слишком много людей, трогающих меня и зовущих по имени. Колокола звонят на всё королевство, и я знаю, что я слышу, как кричат люди.
Но пока мной занимается врач, я вижу перед собой только глаза Марго, полные ненависти, пока её саму, вырывающуюся и кричащую, волокут прочь из сада.
Глава 22
Бывало и хуже.
Однажды на миссии за пределами Меморийских гор, проходя каньоны Седоны, я угодила в гнездо ледяных гадюк. Я чуть не умерла от их яда. Именно Марго знала лекарство – корешок, росший в той же пустыне. Дез всю ночь тогда рыскал в поисках его, а она всё это время спасала меня от обморожения, поскольку яд снижал температуру тела.
Или другой раз, когда колючки расцарапали мне спину до шрамов. Кучка мальчишек из разных отрядов вытащили меня из палатки и положили на плот, где я и проснулась, напугалась и упала в колючие заросли в реке. Мальчиков сослали в убежище на другом конце страны, но после того случая я начала вести себя осторожно среди шепчущих.
На моём правом бедре был ожог.
На шее порез, полученный в Эсмеральдас.
А потом был отравленный меч.
Смерть Деза.
– Я давно уже должна была умереть, – бормочу я, пока стражник несёт меня в комнаты медика.
– Ты не умрёшь, слышишь меня? – Лео поспевает рядом. Его глаза не отрываются от моего лица. В них читается беспокойство, и я понимаю, что мне плевать, шпион ли он, или очень хороший актёр, или плод моего воображения. Он мой единственный друг в этих стенах, и он сейчас со мной.
– Клинок отравлен? – спрашивает судья Мендес, скидывая что-то с кровати.
Они кладут на неё меня. Я стараюсь не смотреть вниз, потому что там много крови. Кровь всегда и везде.
Старик-медик осматривает меня, но не касается моей кожи. Не подходит ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Я чувствую запах страха, исходящего из всех его пор, и он похож на… агуадульсе.
– В сторону, – говорит Лео, отчаяние взяло вверх над его обычно благодушным поведением. – Она выпила три бокала кавы и потеряла много крови, – он берёт меня за руку и сжимает. – Если там был яд, то без запаха.
– Приведите девчонку! – кричит кому-то Мендес.
Лео наклоняется ко мне. Его тёплые пальцы убирают мои волосы с лица.
– Будет немного больно.
«Будет больно», – сказала я ему. «Я знаю», – ответил он.
Возможно, дело в алкоголе, но когда Лео тянет кинжал за конец, мне даже не больно. Всё – от моего плеча до кончиков пальцев – онемело. Но потом я чувствую, как чьи-то руки тянут мои ноги вниз, касаются талии, и что-то внутри меня трескается.
– Не трогайте меня! – рычу на стражника, Гектора, но тот не выпускает меня из рук.
Обжигающая боль прознает моё тело, рана даёт о себе знать с удвоенной силой, когда Лео режет плоть вокруг кинжала. Он вновь и вновь извиняется своим добрым, мягким голосом. Кто-то держит слабо пахнущую тряпку у моего носа, чтобы меня успокоили ароматы ромашки и других трав. Но у меня это всё вызывает приступ воспоминаний об Эсмеральдас. Неужели всего две недели назад моя жизнь перевернулась с ног на голову? Вывернута наизнанку и разорвана на куски. Онемение возвращается, что-то склизкое, но тёплое покрывает мою кожу.
Я понимаю, что потеряла сознание, когда просыпаюсь в тишине.
Всплеск холодной воды.
Шорох ткани.
Лео меняет пою повязку, его плечи трясутся от сдерживаемых слёз.
– Лео, – зову я.
– Слава шести небесам, – говорит он, прижимаясь лбом к моему. – Мне так жаль, Рен. Прости, что так получилось, нам пришлось…
Я проглатываю ком в горле. Но если клинок был отравлен, если они не стали извлекать сразу и была занесена инфекция, он всё равно действовал так быстро, как только мог, даже если это было больно.
Я хочу поблагодарить его за то, что позаботился обо мне, когда трусливый врач не рискнул, но в этот момент в комнату врывается Мендес.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Мендес, его голос звучит резко, несмотря на поджатые губы. Он обеспокоен тем, что я жива, или тем, что он должен был предвидеть нападение?
– Всё хорошо, ваша честь, – лгу я.
– У тебя дыра в руке, – ворчит Лео, возвращаясь к перевязке. – Я бы не называл это «всё хорошо».
Мендес хмурится и раздражённо бросает:
– Сейчас не время для такого тона, Леонардо.
Лео бормочет извинения.
Мои мысли мечутся. Марго где-то в подземельях, и если она здесь, значит, другие тоже. Готова жизнью поклясться. Один только вопрос, сколько их ещё? Они видели, как я спасла короля? Поймёт ли кто из них, что я специально проиграла битву, чтобы выиграть войну? Перед глазами мелькает Саида. Я не ошиблась, когда увидела её чуть раньше, но подумала на обманчивые воспоминания. Обманчивые. Обманщица. Предательница. Хоть кто-нибудь верит, что я не предавала?
Рот наполняется горечью, и я молчу.
– Выпей это, – говорит Лео, протягивая коричневую стеклянную бутылку, горькое содержимое которой напоминает мне тухлую рыбу. – Это обезболивающее.
Мне нужно подняться. Только поэтому я киваю и позволяю ему вылить в меня мерзкое лекарство. Почти мгновенно боль частично притупляется.
Мендес поворачивается к врачу, пытающемуся слиться со стеной.
– Ты проверил её на яд, Арсеналь?
– Ни следа. Не стоит за неё беспокоиться, – заявляет Арсеналь. – Мне дали понять, что у её вида высокий порог чувствительности к боли.
Я усмехаюсь.
– Тебе показать, сколько боли я могу вынести?
– Спокойнее, – говорит мне Лео. Он действует осторожно, не касаясь меня, но настаивает, чтобы я легла обратно.
Мендес в бешенстве, в каком я его ещё никогда не видела. Его одежда запятнана моей кровью, а под глазами тёмные круги. Они всегда там были, или это часть меня хочет видеть что-то другое?
– Уведи Ренату в её покои, и не возвращайся до начала фестиваля.
Лео выглядит ошеломлённым, будто не может поверить своим ушам. Я тяну его за руку. Даю понять, что так и должно быть. Он склоняет голову.
– Да, ваша честь.
– А что с танцовщицей? – осторожно спрашиваю.
Мендес поправляет края своего камзола.
– Убийца в одиночной камере. Всех присутствующих во дворце допрашивают. Она не заявляла о своей причастности, но я подозреваю, что она одна из шепчущих, – он с подозрением смотрит в мою сторону, смотрит на новую рану, всё ещё кровоточащую сквозь повязку. – Ты её знаешь?
Её зовут Марголина Бейен, она иллюзьонари и мятежница-шепчущая. Её мать и отец были убиты во время нападения на деревню близ цитадели Риомар. Их утопили, когда они отказались говорить, где скрываются их дети. Марго выжила, выкопав яму под камнями у причала на побережье и питаясь крабами, которые рыли норы поблизости. Неделю спустя её, оголодавшую и обезвоженную, нашли шепчущие и приютили у себя.
– Нет, – отвечаю, не отводя глаз, потому что и правда не знаю эту иллюзию с тёмными волосами и совершенно другим лицом. Я поняла, что это Марго, по глазам, по оружию, по тому, как она двигалась в танце.
– Ты спасла королю жизнь, – говорит Мендес. – От имени королевской семьи было объявлено, что бал Фестиваля Солнца сегодня будет посвящён тебе. Весь Пуэрто-Леонес узнает о тебе и о том, что ты сделала.
Омерзение скручивается в моём животе. Я представляю себя в глазах всего королевства как пример того, кем должны быть мориа – прислужниками короны. Теми, кто должен жертвовать собой.
Мендес нервно смеётся.
– Бедняжка, так обрадовалась оказанной чести, что потеряла дар речи. Скажи спасибо, Рената.
– Это мой долг, – в конце концов выдавливаю я. Глаза жгут слёзы, потому что это всё так неправильно. Я не должна была спасать короля и получать за это почести. Но Нурия права. Если бы я не защитила короля, это бы только обернулось кровавой расправой над мориа.
Мендес, похоже, расслабился от моих слов.
– А теперь весь дворцовый персонал должен явиться на допрос в мой кабинет, включая вас двоих.
– Но, ваша честь, – оправдывается врач, – я бы никогда…
Судья Мендес бросает на него такой взгляд, от которого любой бы заткнулся.
– Тогда тебе нечего бояться.
– Да, ваша честь, – Арсеналь кланяется так низко, что я удивлена, как он не упал со своим-то весом.
– Будь готова сегодня вечером, Рената. Все на фестивале должны увидеть твою силу, увидеть могущество короля и Правосудия, чтобы все, кто настроен против нас, тряслись от страха.
– Она потеряла столько крови, ваша честь, – умоляет Лео. – Лорд Лас-Росас…
Мендес отмахивается от имени движением руки.
– Не он. Она использует силу на той, что покушалась на жизнь короля.
Марго. Он говорит о безудержной, но верной Марго. Я не могу использовать свою магию на ней. Не могу. К горлу подкатывает тошнота, и я давлюсь ей.
– Ваша честь, – у меня получается только блеять. Это пустая мольба. Я прекрасно знаю, что между мной и королём, он выберет короля, – моя рука…
Верховный судья Мендес бьёт кулаком в стену, его глаза широко распахнуты. Он открывает дверь.
– Хватит откладывать! Тебе нужны ладони, а не предплечья. Уведи её в покои отдыхать. Сегодня ночью ты создашь пустышку во благо своего королевства.
Глава 23
Мы с Лео смотрим на парад знатных леонесских родов на закате. Целая миля рядов растянулась перед дворцом. Каждая семья носит свои традиционные одежды своих фамильных цветов с вышитыми гербами. Все они здесь, чтобы выказать свою верность королю Пуэрто-Леонеса.
Род Каролина в серебряном и небесно-голубом, а род Харамильо в зелёном и тёмно-синем. Семнадцать из них были в прямой линии наследования и претендовали на трон до того, как их всех завоевали Фахардо. Род Севилья в красном и чёрном – лорд и леди едут в колеснице, повернувшись в разные стороны. Лорд Севилья радостно машет толпе и опускает руку в ведро с монетками, едва ли имеющими какую-либо ценность, но люди бросаются к повозке и благословляют его.
– Удалось что-нибудь выяснить про тех, кто послал убийцу? – спрашиваю, пока Лео наливает чай.
– Она говорит только, что действовала в одиночку. Её чары иллюзьонари рассеялись, раскрыв настоящую внешность. Она не сказала ни слова больше, несмотря на…
Он замолкает, и я заканчиваю за него.
– Несмотря на пытки.
Я ничего больше не говорю, но в моём сердце закипает ярость к Правосудию. К королю.
Лео открывает дверь только раз, чтобы получить платье, которое я должна надеть на бал этим вечером. Он помогает мне одеться и ещё раз промывает рану. Отходит на шаг назад, на его лице печальная улыбка вопреки всему произошедшему.
Траурный цвет для мориа – красный. Мы также погружаем в море мёртвые тела в алых одеждах, чтобы Госпожа теней могла бы заметить яркое пятно среди чёрных волн. Большинство леонессцев поклоняются Отцу миров. Они скорбят в чёрном, поскольку в нижнем царстве из шести небес только вороны могут приносить и уносить души. Поэтому странно, что Лео выбрал для меня чернильно-чёрное платье, суженное на талии, с корсетом из китового уса и атласными вставками, с шёлковыми юбками, расшитыми серебряной нитью, и высоким воротником из вороньих перьев. Избавившись от окровавленного наряда, я чувствую прилив сил. Мой разум сейчас яснее, чем был все дни до этого, благодаря болеутоляющему.
– Платье принесли ещё до того, как я открыл дверь, – говорит Лео, возвращаясь с чем-то красным в руках.
– Кто мог его выбрать? Оно слишком вычурное.
– Все и так будут смотреть на тебя сегодня. Зачем пытаться спрятаться?
Потому что я не хочу, чтобы все пялились на меня. Не тогда, когда мне нужно сбежать прежде, чем меня заставят обратить Марго в пустышку.
– Судья Мендес передал, – говорит Лео, показывая мне рубиново-красные перчатки.
– Я ещё никогда не получала столько подарков, – говорю с подозрением в голосе.
– Так сегодня же фестиваль, – зелёные глаза Лео мерцают, когда он достаёт из кармана крохотный ключик.
Лео снимает старую перчатку и надевает новые. Добротная красная замша до моих локтей, манжета из мелкой кольчуги с рубинами, которая защёлкивается на замок. Всего лишь самые длинные кандалы в моей жизни.
После парада знатных семей следует группа священников церкви Господина миров и их последователей. В самом конце экипаж королевской семьи. Король Фернандо и его молодая королева, увешанные драгоценностями. Платье королевы Жозефины напоминает облака, плывущие по небу, оно белое на её блестящей тёмной коже. Стоит ей высунуть руки в окошко, чтобы помахать народу, и толпа взрывается от обожания. На королевской чете праздничные короны – высокие, украшенные фиолетовыми кристаллами – фамильного цвета правящей семьи.
Я разочарованно выдыхаю. Принца Кастиана с ними нет. Время на исходе. Мои руки деревенеют от одной мысли, чтобы опустошить память Марго, превратить её в пустую оболочку той девушки, что некогда сражалась со мной плечом к плечу, что готова отдать свою жизнь ради своего народа.
За королевской четой следуют трубачи, завершая торжественное шествие, однако фестиваль, чествующий уничтожение Госпожи теней Господином миров ещё далеко не закончен. Вновь звучат трубы, колокола, пение. Люди размахивают фиолетово-золотыми флагами Пуэрто-Леонеса, и это напоминает мне о дне казни Деза. Моё тело вибрирует от переполняющей энергии. Цель.
Я ещё раз смотрю в зеркало перед выходом, касаясь серебряного узора на платье. Задержавшись на нём, я чувствую искру, как будто маленькая молния на юбке. Это ощущение восторга, который я испытывала, когда мы сбежали от Чистильщиков и выжили. Головокружение от поцелуев под луной. Вдруг я понимаю. Это не серебро. Платина. Детский стишок всплывает в голове: «И четыре вены, что сверкают платиной, чтобы прошлое было навеки утрачено». Мои руки покалывает от прикосновения к металлу. Металлу, столь редкому, что я и мечтать не смела, что когда-нибудь он у меня будет. Это не от лекарств мне стало лучше… От платья.
Только один человек мог это сделать. Но зачем?
Моя магия откликается под перчатками. Реагирует. Смешивается. Разжигается. Мой разум чище, чем когда-либо в жизни. Только Серость осталась неприступным хранилищем.
Я тень. Капля чернил. Возмездие в ночи.
Я робари.
***
Когда мы входим в бальный зал, шепотки раздаются со всех сторон. Я бы хотела смотреть строго перед собой, но мои глаза сами рвутся найти принца в толпе. Он моя единственная ниточка, ведущая к оружию – последний человек (насколько мне известно), державший в руках деревянную шкатулку из воспоминания Лозара. Всё ещё есть шанс, что он может привести меня к нему. Я иду мимо ослепительных нарядов, зажжённых канделябров, сверкающих бокалов с кавой, льющейся рекой.
Дворец принимает не только знатные рода и состоятельных торговцев, но и иностранцев из ближайших королевств. Королевская семья Дофиники прибыла в традиционных одеждах из атласа и кружева, с длинными дредами, закрученными вокруг их голов.
Бальный зал не похож ни на что виденное мной прежде. Весь пол выложен мозаикой, символизирующей богатства королевства. Лео берёт меня за руку, и мы присоединяемся к толпе, проходящей дальше на празднества.
Ещё одно великолепное появление – правительницы эмпирио Лузо, континента к югу по морю от Пуэрто-Леонеса, по сравнению с которым мы выглядим маленькой страной. Императрица Елена и её королева-консорт возвышаются на причудливых носилках, которые держат на своих плечах шесть мужчин в золотых нарядах. У обеих королев смуглая кожа и волосы чёрные, как оникс, изящно заплетённые ниже плеч. Их шеи оплетают живые цветы, насыщенно-красные, как рубины, – я никогда таких не видела. Голову императрицы венчает корона, в то время как статус её королевской супруги подчёркивается массивным бриллиантовым ожерельем.
Все вокруг нас перешёптываются, сплетничая, почему правительницы Лузо пропустили приём в саду. Конечно, они не могли знать о намерениях Марго, но я улавливаю предположение, что императрица здесь не ради мирных переговоров.
– Как думаешь, почему король настоял на приглашении императрицы на фестиваль? – спрашиваю Лео.
– Эмпирио Лузо – самое богатое из известных государств, – шепчет в ответ Лео. – Но именно там мориа пытаются найти убежище. Лузо не переступали границ Пуэрто-Леонеса со времени нападения на мориа.
Нападение – милое словечко для резни.
– Леди Нурия поспорила со мной на десять либр, что они не появятся, – добавляет он. – Она думала, что прийти сюда будет позором для них.
Я смотрю, как императрицу и консорта опускают на пол, где их встречают король и королева Пуэрто-Леонеса. Правительницы Лузо ждут, что леонессцы будут кланяться первыми, но очевидно, что чета Фахардо ждёт того же самого. Подбегает экономка и предлагает императрице и консорту напитки, которые они принимают, но не пьют.
Король Фернандо смотрит туда, где стоит Рука Мориа, затем на меня. Мой желудок сжимается, когда он поднимает бокал в моём направлении. И я прекрасно знаю, что меня привели сюда как племенную кобылу, чтобы показать всем свою силу, способную поставить империи на колени.
Я кланяюсь, слегка поворачиваясь в сторону императрицы. Когда я разгибаюсь, то замечаю, что она уже рассматривает меня, и выдерживаю её взгляд. Страх перед грядущей ночью вонзил в мою спину свои острые когти и не отпускает, пока мы продолжаем идти.
Лео провожает меня через весь зал. Гости танцуют, слуги скользят между ними с подносами с янтарным ромом, кавой, полосками жаренной свиной кожи и сырами с медовыми сотами на дольках яблок. Стеклянные кубки всех цветов радуги, наполненные агуадульсе с лимонной кожурой, поджигаются и быстро тушатся, чтобы к ним тут же приникли жадные губы.
Через огромные двойные двери, ведущие в сад, я вижу труппу музыкантов. Голос певца раздаётся в зале. Король и королева вновь возвращаются к своим тронам, принимая всех леонессцев и гостей, подходящих поприветствовать и выказать почтение правителям.
Когда они выведут Марго? Моя рука болит, а сердцебиение ускоряется. У меня всё ещё нет плана. Стоит ли мне попытаться спасти её и тем самым, скорее всего, убить нас обеих? Или превратить её в пустышку, чтобы укрепить своё положение во дворце? Каким путём пошёл бы Дез?
В каждом углу и у каждого входа стоят вооружённые стражники с мечами наготове. Лео проводит меня через толпу. Они расступаются перед нами. Мне кажется, что я некое морское существо, рассекающее высокие холодные волны. Я не свожу глаз с короля Фернандо, сидящего на троне, сделанном из железа с золотом, не том, что из альмана в башне. Лео ведёт меня к судье Мендесу, но король Фернандо поднимает руку, и мы останавливаемся, а потом идём туда, куда он указал.
Король встаёт, но не берёт меня за руку. Его глубокие карие глаза скользят от моих туфель к экстравагантному платью, по бледному шраму на груди, который он мне оставил, и, наконец, останавливаются на глазах. Мой пульс учащается, и свежая рана на предплечье, скрытая перчаткой, беспокоит постоянной ноющей болью.
Замечая меня между королём и судьёй, толпа в зале оживает. Платья шуршат, леди собираются у резных колонн и шепчутся, спрятавшись за трепещущими веерами. Кто-то прочищает горло, кто-то покашливает, все разговоры стихают, музыканты берут неверные ноты, а где-то даже разбивается бокал. Все глаза обращены на нас троих.
– Многоуважаемые гости, – начинает король Фернандо, – сегодня мы чествуем нашего творца, Отца миров, его триумф над вероломной Госпожой теней и богами-узурпаторами старины. В этом году мы празднуем даже больше. Сегодня днём была совершена попытка покушения на мою жизнь шепчущими во время торжественного приёма моей королевы.
Он замолкает, позволяя толпе повздыхать и обсудить между собой. Король Фернандо знает, как нагнать страху.
– Возможно, вы заметили стражников. Прошу обоих наших морских соседей понять, что эти меры были предприняты в целях обеспечения безопасности всех и каждого в этом зале от тех, кто мог бы попытаться уничтожить нас. От лица своей королевы и своего сына, я хотел бы посвятить первый танец Фестиваля Солнца Ренате Конвида, робари из Руки Мориа, спасшей мне сегодня жизнь.
Мои глаза наполняются слезами от злости на каждое его слово. «Спокойно. Не двигайся. Не дыши», – мысленно говорю себе. Я застываю, когда он берёт меня за руку. Жар его ладони ощущается сквозь перчатку, и мой первый порыв – вырваться из его хватки.
Он сжимает своими пальцами мои, слишком крепко. Мы уже сделали два шага в центр зала, когда кто-то преграждает нам путь.
Мои ладони дрожат, и весь воздух выбивает из лёгких при виде его… Взлохмаченные золотые кудри и сияющие военные ордена на расшитом голубом камзоле под цвет его глаз.
Принц Кастиан.
Наконец-то.
– Позвольте, отец, – говорит он своим глубоким голосом, очаровательно улыбаясь.
Гнев короля выдают сдвинутые брови и сжатые губы, но он не посмеет устраивать сцену, только не перед всеми этими людьми. Он ослабляет хватку, и передаёт меня в руки принцу Кастиану, как будто я игрушка какая-то.
Оркестр начинает играть мелодию, которая звучит более знакомой, чем должна быть. Я ждала этого мгновения дни, недели, а теперь просто стою здесь и трясусь с ног до головы. Я сбита с толку. Я просто трусиха. Я даже не могу посмотреть ему в глаза.
– Ты боишься, – говорит Кровавый Принц, твёрдо положив руку на мою талию. Я стискиваю зубы и держу взгляд строго над его плечом, на красно-жёлтые звёзды на мозаике позади него. Мои пальцы крепко сжимают его руки, возможно, слишком крепко.
