Текст книги "Икар из Пичугино тож"

Автор книги: Юрий Хилимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10
МАХОЛЕТ

У хозяев «Зеленой листвы» никогда не заканчивалось желание обустраивать свою дачу. Обустраивать не в смысле быта, а в отношении того, что не имеет утилитарного значения. Дача Глебовых никогда не была только для живота или только для понятных радостей летней жизни, измеряемых шашлыками и баней. Идея возведения на даче арт-объектов была продиктована желанием Сергея Ивановича и Елены Федоровны создать вокруг интересное пространство, процесс работы над которым был бы не менее важен, чем сам результат. Но это ни в коем случае не должны были быть поделки из пластиковых бутылок, покрышек, старых эмалированных тазов и прочего барахла. Глебовы хотели умных и красивых экспонатов. Они, конечно, использовали вторсырье, но делали это сообразно своему вкусу, то есть хорошо.

Все началось с деревянной ветряной мельницы. Сергеи Иванович решил ее смастерить как-то зимой от скуки, чтобы чем-то себя занять. Выбор артефакта оказался случаен и скор. Абсолютно дачная тема пришлась по нраву всей семье – хлеб, ветер, мельничные крылья… Ни одной плохой ассоциации. Мельница – ведь она что средневековая дозорная башня, да еще и с винтом, призванным отгонять всех неугодных. Все зависит от того, как смотреть на нее. Настоящий перпетуум мобиле, а если убрать крылья, чем не пепелац? Главное, установить ее в правильном месте, что и было сделано на газоне за домом (собственно, где размещались потом все другие арт-объекты). Сергей Иванович позаботился о том, чтобы мельница имела маленькую дверцу. Открыв дверцу и запустив туда руку, внуки находили там для себя какой-нибудь приятный сюрприз: значок, брелок, головоломку или игрушку. За это чудесное свойство мельницу тут же прозвали волшебной. Но «горшочек варил» лишь два раза в месяц, и для каждого из детей у него был свой день, поэтому никаких «кто быстрей» и абсолютная адресность сюрпризов.

Образ мельницы ко многому обязывает, по крайней мере отсылает к двум персонажам точно. Так появились Дон Кихот и Санчо Панса. Реплику на произведение Церетели Сергей Иванович заказал у одного известного умельца. В ход пошли металлические бочки, батареи, трубы, краны и прочее. Сергей Иванович лично контролировал процесс и даже что-то делал сам. Хотя Елена Федоровна когда-то категорично заявила, что в ее саду не будет места тазам в качестве декора, один маленький медный тазик все же пришлось надеть на голову благородному идальго. Ничего не поделать, таков канон персонажа. В итоге из-под рук мастеров вышли аскетичный Дон Кихот и простодушный Санчо Панса. Скульптуры получились очень забавные и добрые – как раз то, что нужно, когда в доме есть дети. Ребятня включала их во множество своих игр и смешных забав, а взрослые гости обязательно с ними фотографировались.

Следующим артефактом на «Зеленой листве» совершенно неожиданно стал однорукий игральный автомат.

Среди сказок, которые читались детям в семье Глебовых, прочное место занимали древнегреческие мифы, которые Сергей Иванович считал основой классического образования. Он всячески старался подогревать интерес к теме, вплетал эти сюжеты в свои истории и игры. И однажды ему пришла в голову мысль о собственном древнегреческом оракуле. Если дети так любят гадать, так почему бы не начинать утро с предсказания?

Сергей Иванович купил в интернете старенький игровой «фруктовый» автомат на три барабана. В каждом барабане заменил картинки фруктов и ягод на изображения, связанные с мифами. Он полностью изменил принцип его работы, исключив возможность совпадения символов. Главным моментом являлось случайное сочетание изображений на барабанах, что открывало свободу для их толкований. Так, в первом барабане были представлены боги и герои: Зевс, Афина, Гермес, Аполлон, Деметра, Дионис, Геракл, Персей, Ясон, Одиссей. Во втором – мифические существа: горгона Медуза, сирена, циклоп, кентавр, Тритон, Пегас, сатир, гидра, грифон, Химера. В третьем – мифические предметы: крылатые сандалии, золотое руно, панацея, яблоко раздора, троянский конь, тирс, эгида, щит Ахилла, ящик Пандоры, корабль «Арго». Первое время дети утром со всех ног бежали к оракулу, чтобы узнать о предсказании на день. Например, Гермес, циклоп и панацея – что бы это значило? Или Афина, сатир и грифон – это про что? Сначала дети импровизировали на ходу, затем Сергей Иванович заинтересовал их сделать книгу толкований, где было записано символическое значение каждого образа. Более того, в книге было раскрыто значение некоторых наиболее ярких и противоречивых комбинаций-триад. А когда все наигрались в предсказания, с помощью оракула стали сочинять собственные мифологические сюжеты. Самый смак заключался в том, чтобы объединить три разные картинки в одну связную историю. Обычно это делали вечером, собираясь вокруг разожженного мангала. Это было вместо книжки на ночь. Еще утром все члены семьи дергали за ручку автомата и, получая задание, готовились к вечернему рассказу. Чтобы история с автоматом продолжалась, Сергей Иванович уже продумывал идею смены картинок на барабанах. Благо вариантов имелось великое множество: можно было продолжать античную тему, а также познакомить со скандинавскими, славянскими, египетскими, индейскими, индийскими и китайскими мифами, со Средними веками и Возрождением, с миром Талкина, Брэдбери, Уэллса, Стивенсона, Дюма, Хаггарда и еще бог знает кого. Барабаны можно было «перезаряжать» не чаще одного раза в летний сезон, ведь каждую тему следовало хорошенько размять. Словом, однорукий бандит очень быстро стал всеобщим любимцем, без которого Глебовым уже невозможно было представить дачное лето в Пичугино тож.

Появление другого арт-объекта на «Зеленой листве» оказалось связано с общесемейным увлечением. Дело в том, что все Глебовы очень любили кино, а как известно, каждый страстный поклонник этого вида искусства временами желает смотреть фильмы на большом экране. Но для Глебовых это желание не стало серьезной проблемой – так, сущий пустячок. На беседку вешался белый экран, на газоне расставлялись пуфы и раскладные кресла, а за ними устанавливался видеопроектор. Рядом с последним и был размещен очередной экспонат – старый кинопроектор, из тех, какие раньше стояли в кинотеатрах. Кинопроектор не имел никакой начинки и только своими внешними очертаниями отсылал к теме кино. Поэтому он мог мокнуть, находиться под палящим солнцем и сильным ветром, хотя Сергей Иванович все равно его берег и не забывал накрывать, особенно на время отъездов. Благодаря заботе хозяев выглядел этот киносимвол совершенно рабочим. И когда смотрели очередную картину, часто возникал эффект, что именно он проецирует все происходящее на белое полотно.

Еще один объект служил больше игровой площадкой, чем просто инсталляцией. Но его искусность справедливо рассчитывала на гораздо большее признание. Эта была имитация капитанского мостика парусного судна с настоящими штурвалом и рындой, с фок-мачтой, с куском натянутой парусины, с канатами и веревочной лестницей, ведущей к смотровой бочке – вороньему гнезду. Сергей Иванович начал обустраивать корабль, когда Алеше исполнилось три года, то есть когда у корабля появился третий член экипажа. Старший Глебов провозился с ним два с половиной лета, добавляя то одну, то другую деталь. И наконец четыре года назад о борт корабля под названием «Дерзкий» была разбита символическая бутылка шампанского. Назвать так корабль было совместным решением Сергея Ивановича и Елены Федоровны. Понимая, что их внуки растут в среде, где много опеки, они всем сердцем желали им стать жадными до жизни, смелыми, дерзкими в стремлении исполнить свои мечты.

Флагом шхуны стал один из рисунков Елены Федоровны. На белом полотнище женская половина семейства бисером вышила удивительный знак, который однажды очередной ночью вышел из-под карандаша Елены Федоровны. Знак представлял собой стилизованный ключ, входящий в условную замочную скважину. Лучше и не придумать для «Дерзкого», благословенного на открытие всего непознанного. Каждое утро в торжественной тишине флаг поднимался на фок-мачту, а вечером спускался вниз.

Все отдыхали в доме после обеда – обычная леность. Сиеста была важным правилом дачной жизни. Елена Федоровна в жару категорически запрещала всяческую деятельность под открытым солнцем. С часа дня и до четырех, а то и до пяти все проводили время либо в доме, либо во флигеле. И тут волей-неволей приобщишься к дневному сну, даже если и не любишь.

Хлопнула дверь в дом, и тут же раздался голос Сергея Ивановича:

– Все выходим!

– Куда? Зачем? – спрашивала Елена Федоровна из спальни на первом этаже.

– Нужно выйти, за дом, тут недалеко… Второй этаж, меня все слышат?

На втором этаже завозились.

– Да зачем, дед? – спросил кто-то сверху из детей.

– Так надо. Да, и отца с матерью возьмите с собой тоже.

Через пару минут все семейство вышло из дома.

– Ну уже рассказывай или показывай, что ты хочешь, – не терпелось Елене Федоровне.

– Что за срочность? – слегка возмущалась Марина, которой пришлось оторваться от разговора с коллегой по телефону.

Сергей Иванович поднес указательный палец к губам:

– Тсс! Возьмитесь за руки и друг за другом идите за мной.

Дети начали давиться смешками.

– В молчании! – цыкнул на них Сергей Иванович. – В полном молчании.

Они обогнули дом и вышли на газон, в том месте, где росли две сосны. Остановились. Все смотрели на Сергея Ивановича. Тот вдруг начал будто что-то искать глазами. Остальные тоже начали оглядываться вокруг, не понимая его намек.

– А-а-а-а! – вдруг наигранно воскликнул Сергей Иванович и задрал голову вверх.

Все посмотрели наверх вслед за ним. Там что-то застряло в ветках сосны.

В первую очередь подумали про живое существо. Женщины немного отшатнулись. Это что-то махало крыльями. Да, крылья у него были совершенно точно. Большая птица? Нет. Это была фигурка деревянного человечка, к рукам которого были прикреплены два крыла. Фигурка висела между двумя деревьями. Ветви сосен с двух сторон держали эту штуковину. Ветер трогал их, и конструкция начинала волноваться на ветру тоже. Создавалось впечатление, что крылатый человечек либо набирает высоту, либо, напротив, готовится к посадке.

– Это модель сделана с рисунка орнитоптера Леонардо, – прокомментировал Сергей Иванович.

– Чего? – вырвалось у Геры.

– Махолет по-нашему.

– Он не сломает ветки у сосен? – спросила Елена Федоровна.

– Не сломает, она легкая, – немного раздраженно ответил Сергей Иванович, задетый тем, что жена не восхищается его творением.

– А ночью никого не напугает? – не успокаивалась Елена Федоровна. – Так это ты его делал по ночам?

Присутствующие удивленно посмотрели друга на друга.

– Угомонись уже.

– Что вдохновило? – спросил Вадим.

– Икар. – И Сергей Иванович подмигнул Алеше.

Алеша в ответ кивнул, но ничего не сказал. Ничего подобного он не ожидал увидеть. Дед не забыл, он помнил про его вопрос о смысле картины, и сейчас этим орнитоптером он наверняка хотел ему что-то сказать. Алеша взглядом вцепился в конструкцию в надежде найти в ней подсказку. В глаза бросались крылья. Они походили на крылья летучей мыши и, наверное, оттого вызывали смешанный отклик. Алеша подумал, что, пожалуй, и вправду, если забыться, то в вечерних сумерках махолет может здорово напугать. Еще он подумал, что снизу каркас крыльев напоминал то ли паутину, то ли скелет. На кого же все это похоже? Точно, на Бэтмена. Однако Алеша не решился озвучить свою ассоциацию, так как не понимал, порадует она или обидит деда.

– Прикольно, – отреагировал Гера.

– Ага, круто, – подхватила Лиза.

– Пап, а как это будет использоваться? – спросила Марина.

Все привыкли, что арт-объекты на «Зеленой листве» не просто украшали дачу, а имели некое прикладное значение. В мельницу прятались сюрпризы для детей, на «Дерзком» они играли, оракул стал колыбелью семейных историй и историй гостей Сергея Ивановича, кинопроектор – важной точкой, державшей фокус просмотров семейного киноклуба. А что здесь? Зачем тут этот орнитоптер? Именно так следовало понимать вопрос Марины.

Все с любопытством ждали, что ответит Сергей Иванович. И правда, для чего эта штука? А Сергей Иванович, кажется, несколько растерялся. Во всяком случае, стало понятно, что он не думал об этом. Однако замешательство длилось секунды, дальше Сергей Иванович начал импровизировать.

– Он для того, чтобы мы чаще смотрели на небо. В этом и есть его практический смысл. Понимаете? Необходимо смотреть не только под ноги, но и наверх. Нужно поднимать голову! И он будет нам лишний раз напоминать об этом.

Получилось складно и убедительно. Сергею Ивановичу самому понравилось, как он придумал. Он убедил самого себя.

– Что ж, будем смотреть на небо, – резюмировал Вадим. – Принимается!

Все дружно зааплодировали. Открытие нового арт-объекта на «Зеленой листве» состоялось.

Глава 11
ДЖЕЙ ГУРУ ДЕВ

Глебовы не были из числа тех, кто бросается в омут с головой. Правда, это не касалось Сергея Ивановича, трудовая деятельность которого была сопряжена со многими рисками. Что же касается семьи, то здесь почти всегда все было размеренно и разумно. Глава семьи «в полях» удовлетворял свой зов следопыта, дома же ему хотелось покоя, да и тревожная жена не согласилась бы на иной сценарий. Теперь, удалившись от дел, Сергей Иванович окончательно одомашнился, зимой уходя в книги, а летом в дачные заботы. Отныне он предпочитал больше наблюдать за этим миром и находил в этом занятии огромный интерес. Такие перемены в муже не могли не радовать Елену Федоровну. Она настолько привыкла беспокоиться за него, что ей непросто оказалось избавиться от этой привычки. Женщина никак не могла на это нарадоваться и все дивилась, когда стала открывать в себе нечто новое. Жизнь умела преподнести сюрпризы.

Самый яркий из них случился в прошлом году. Нечто необъяснимое охватило ее тогда, что не поддавалось никакой логике и привычному инстинкту самосохранения. Уж у нее-то он всегда стоял на страже, отвечая за всю большую семью. Она считала, что несет персональную ответственность за каждого ее члена, включая взрослых. Этот моральный груз был, очевидно, так велик, что постепенно у нее сделались больными ноги и спина. Елена Федоровна смутно догадывалась, в чем причина, даже в очередной раз пыталась работать над собой, но все же не могла полностью переплавить себя во что-то другое. И вот на фоне этого она неожиданно стала ощущать все больше дающие о себе знать безрассудность и беспечность. «Что это со мной?» – удивлялась Елена Федоровна. Если раньше все непонятное ее настораживало, то теперь она открывала в этом для себя какую-то особую привлекательность. Еще пару лет назад такую соседку, как Жанна, она бы держала на расстоянии вытянутой руки, а сейчас ее тянуло к ней и к тому, чем она занималась. «Невероятно, просто невероятно», – повторяла про себя Елена Федоровна, не решаясь с кем-то поделиться таким наблюдением.

Но, как искренне считала Елена Федоровна, что должно случиться, то непременно произойдет. Так и вышло.

Было воскресенье. На «Зеленой листве» оставались только Сергей Иванович, Елена Федоровна и Алеша. Другая половина семейства была в городе: Лиза у подруги на дне рождения, Гера с ребятами в кинотеатре на премьере чего-то жутко модного и захватывающего, а Марине и Вадиму нужно было поработать над одной очень важной статьей. Накануне переусердствовав с порослями сливы, заполонившей самый дальний участок дачи, Сергей Иванович теперь не чувствовал рук и всего остального тела от усталости. Поэтому он не особенно сопротивлялся, когда жена загнала его во флигель, с тем чтобы воскресенье он провел в библиотеке. Фактически теперь на даче оставалось лишь двое, поскольку когда Сергей Иванович садился за книги, то полностью исчезал из других миров.

Елена Федоровна возилась в цветнике, когда к даче «У горы Меру» начали съезжаться машины. Это происходило каждое воскресенье, с той лишь разницей, что количество гостей варьировалось от десяти до тридцати человек. Жанна с Евгением в назначенное время выходили на улицу, встречая всех прибывших на таинство. Это были очень разные люди: дети, взрослые, пожилые, худые, толстые, мужчины, женщины, люди с печатью интеллекта на лице и с грубыми шершавыми руками. Веселые, звонкие, они приветствовали друг друга на непонятном языке, затем обнимались и, шумно делясь новостями, готовились к пикнику на лужайке тут же за бетонкой. Не раз прежде, подойдя к забору, Елена Федоровна наблюдала, как мужчины стаскивали на специально отведенное место сушняк, которого здесь, на спуске к Волге, было довольно много. Потом разжигали костер. Женщины тем временем, расстелив на траве покрывала, выкладывали снедь из своих сумок.

В этот раз было все то же самое, только вдруг Елена Федоровна заметила, что у ритуального костра крутится ее Алешка. Он подбрасывал в огонь сухие ветки и беззаботно болтал с приезжим мальчишкой. Волноваться было не о чем, но Елена Федоровна решила, что будет держать в поле зрения всю эту компанию.

Когда костер догорал, двое мужчин взяли большие палки и принялись ими бить по головешкам, пытаясь сровнять угли в более-менее однородную массу. Самые крупные из тех, что не догорели, они выкидывали из костра. Наконец все было готово. Жанна дала знак всем собраться вокруг тлеющих углей. Действо начиналось.

Елена Федоровна пыталась отыскать Алешу среди адептов, как их в шутку называл Сергей Иванович, когда услышала негромкое гудение. Закрыв глаза и сложив руки в намасте, босые люди пропевали какие-то звуки… и Алешка тоже пропевал, и стоял босой. Он стоял рядом с тем мальчишкой, сложив ладони на уровне груди и прикрыв глаза.

Несмотря на больные колени, Елена Федоровна довольно быстро оказалась в шаге от внука и уже была готова дотронуться до его плеча, когда ее остановила Жанна. Она взяла ее за руку и отвела чуть в сторону.

– Не бойся, это не причинит ему вреда…

Елена Федоровна растерянно слушала свою соседку.

– Давай, разувайся, вставай вместе с нами… Смелее!

Елена Федоровна отметила про себя, что такую Жанну она еще не знала. Предельная концентрация во взгляде, цепкие глаза смотрят куда-то вглубь, и невозможно от них скрыться. И в голосе что-то изменилось, будто к нему добавилась невероятная сила. Перед ней стояла не соседка по даче, а самая настоящий мастер, учитель. Жанна кивнула головой в сторону тех, кто стоял вокруг углей, настойчиво приглашая к ним присоединиться. И тут что-то произошло. Елена Федоровна почувствовала, что внутреннее сопротивление, а вместе с ним и тревога ушли прочь. Как будто после сильного спазма все расслабилось. Стало легко и ясно. Жанна ввела в круг Елену Федоровну и встала рядом с ней.

– Просто делай, что говорю я и что делают все остальные, и ничего не бойся. Закрой глаза.

А дальше было малопонятное. Голоса вокруг гудели, как пчелиный рой, поочередно меняя звуки, затем визуализация, вибрации, потоки энергии… Люди стояли, взявшись за руки и образуя цепь, как когда-то на празднике. Суггестия? Нет, она была уверена, что действительно с ней происходило что-то такое, чего придумать она никак не могла. Затем Жанна произнесла ту непонятную фразу, которой приветствовала всех сегодня утром, ей ответили тем же. Елена Федоровна чувствовала всеобщее волнение, что, очевидно, передавалось из рук в руки, но страшно не было. То было похоже на предвкушение и тихое ликование от встречи с долгожданным. Это была радость.

Открыв глаза, Елена Федоровна увидела, как Жанна бросила на угли ком бумаги. Тот моментально вспыхнул. Угли готовы. Сигнал подан.

Присутствующие бежали по углям, выстроившись в очередь, держа ладони все так же сомкнутыми на уровне груди. Они старались высоко поднимать колени и твердо ставить ступни в горячее облако под ногами. Каждый гудел особым звуком – йо-йо-йо-йо-йо – почти как индейцы. Должно быть, со стороны это походило на странную, немного пугающую процессию каких-нибудь сектантов-огнепоклонников. Могло показаться, что они идут к углям с совершенно парализованной волей, будто в гипнозе или трансе.

«Ой, что это? Я хочу посмотреть», – могла спросить девочка у мамы, проходя по бетонке. «Не надо, не ходи. Это татары богу молятся», – могла ответить ей мать. Местные привыкли к таким воскресным ритуалам, но предпочитали обходить собравшихся стороной, мало ли что. Как любое необычное зрелище, оно вроде и привлекало, а вроде и заставляло держаться на расстоянии.

Елена Федоровна подумала, что надо бы сначала ей, а уже потом Алешке. Но не успела она закончить эту мысль, как мимо нее по тлеющим углям промчался внук. Она почти не узнала его – таким он сейчас был для нее незнакомым и даже чужим. Но убедившись, что с мальчиком все нормально, что он не хромает и не плачет, Елена Федоровна побежала сама. Как это все будет? На что похоже? Ступила одной ногой, другой. Как? Все? Уже снова на траве? Приятное тепло охватило ступни, а тело – чувство небывалого энтузиазма. Последнее было самым примечательным.

Оно состояло из внезапно вспыхнувшего желания жить, из на первый взгляд беспричинного вдохновения, какое бывает с человеком крайне редко. Елена Федоровна только сейчас подумала, как она смогла вообще пробежать со своими больными коленями. Что это было?

Многие шли по второму и третьему разу, Алешка был среди них тоже. Елена Федоровна не вмешивалась и лишь наблюдала, каким азартом был охвачен ее внук. Она радовалась в ответ на его радость, понимая, что сейчас с ним происходит нечто очень важное, и может случиться так, что он пронесет память об этом дне через всю свою жизнь. Вполне вероятно, что это воспоминание не раз сослужит ему добрую службу.

Когда углехождение закончилось, Елена Федоровна подошла к Алеше и обняла его. Потом женщина сходила на дачу, принесла печенье и джем, и они присоединились к шумному пикнику неугомонных. Эти люди вокруг, они вдруг стали какими-то своими, кого знаешь тысячу лет, кого любишь без всяких на то оснований. Елена Федоровна заводила короткие, ни к чему не обязывающие разговоры со своими новыми друзьями, улыбалась им, проявляла участие в их делах. Она готова была делиться своими знаниями по ведению дачного хозяйства, а для шестерых даже провела экскурсию по «Зеленой листве».

Потом Жанна сама подошла к Елене Федоровне.

– Как я рада! – Она приобняла свою соседку из «Зеленой листвы». – Доверять углям может только босая нога, ум здесь бессилен. Углехождение – это как ходить по воде, только еще невероятнее, ведь в огне у нас совсем нет опыта. В это время творится настоящее священнодействие. Оно глубинно, безмолвно и безумно красиво. Огонь настолько великодушен к босой ноге, что будет ласков даже к самому нерешительному новичку, который вскоре узнает, что пляшущие под ступнями огненные искры дарят чувство невесомой радости. Ему нет аналогов. И потом, после, как ты видишь, все тоже очень замечательно – и пикник на траве, и, конечно, приятное тепло в ногах, бережно хранящее тебя в последующие дни. Быть посвященным однажды в таинство углехождения навсегда приобщает к особой стати, поступи, с какой мы идем не только по земле, но и по жизни. Эта поступь легка и прозрачна, тверда и бесстрашна, она наполнена знанием сокровенных таинств мироздания.

Елена Федоровна не стала ничего говорить домашним про события этого дня. Она поняла, что не сможет правильно все объяснить, а простой пересказ того, как они пробежались по углям, ни к чему. Произошло весьма любопытное. Она не сговаривалась с Алешей, но он сам пришел к выводу, что болтать об этом не нужно. В течение всего дня они вообще не обсуждали друг с другом эту тему и лишь перед сном, когда Елена Федоровна подошла к внуку пожелать доброй ночи, присев на краешек его раскладного кресла, спросила:

– Алеша, ты разобрал ту фразу, которую на углехождении часто повторяли ученики Жанны?

– Конечно! Джей гуру дев!

– Джей гуру дев, – повторила Елена Федоровна вслед за внуком. – Как красиво! А что это означает, ты не знаешь?

– Знаю… Это означает что-то вроде: «Победа Величия в тебе!» Кажется, так.

Елена Федоровна поцеловала внука и погасила свет. Спать ей не хотелось. Она вышла на веранду. Фонарь висел над козырьком из поликарбоната, поэтому свет внизу был приглушенный, как от желтого фонарного столба, какие бывают в городах. Елена Федоровна села на диванчик, уединившись со своими мыслями, которые хоть были немного хаотичны, но все же приятны. В какой-то момент ее губы тронула улыбка. Это она снова почувствовала приятное тепло в ступнях своих ног. Вытащив блокнот из кармана, женщина принялась что-то записывать.