Текст книги "Икар из Пичугино тож"

Автор книги: Юрий Хилимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 25
ПОЕЗДКА В ЛЕС

– Сегодня мы едем в лес за грибами, – сказал Сергей Иванович, намазывая хлеб деревенской сметаной.

По причине того, что «Зеленая листва» удовлетворяла все требования своих обитателей, Глебовы нечасто куда-то выбирались в течение лета, за исключением поездок в город. Последнее случалось лишь при крайней необходимости, поскольку связь с городом держалась через Марину и Вадима и этого, как правило, вполне хватало. На худой конец буханку хлеба, если таковой заканчивался в местном ларьке, всегда мог захватить кто-нибудь из соседей. Глебовым было хорошо на своем «острове». Они знали, что должны будут его покинуть осенью на долгих полгода, и потому намеревались вдоволь насладиться положенными им здесь днями.

Каждый раз известие о поездке в лес встречалось бурным детским ликованием. Это случалось всего пару раз за сезон, а значит, всегда превращалось в настоящее событие, причем для всех, включая взрослых. Решено было ехать тотчас после завтрака. Прошедший дождь обещал большой урожай маслят, что открывало возможность отлично посоревноваться. Грибной чемпионат, как его в шутку называли на «Зеленой листве», был излюбленной игрой Глебовых. Это дело было крайне азартным. Собранные грибы каждого члена семьи высыпались на старую простыню, откуда безжалостно удалялись несъедобные, которые частенько находились в корзинах Геры и Алеши, и только после этого взвешивались. Если гриб был не срезан, а варварски вырван из грибницы, за это неизбежно следовал штраф в виде вычитаемых граммов от итогового веса урожая.

– Дед, а что будет призом в этом году? – спросил Гера.

Сергей Иванович посмотрел на Елену Федоровну, и еле заметная улыбка тронула его губы.

Каждый год награда грибного чемпионата менялась. Это всегда было интригой и предметом отдельного спора, несмотря на то что доставался он в основном одному и тому же человеку. Чаще всего побеждала Лиза, потому что была самой внимательной и терпеливой. Во время поиска грибов она не бросалась из стороны в сторону, как мальчишки, а методично исследовала каждый квадратный метр земли.

– Какая разница, все равно все Лизке достанется! – сказал Алеша.

– Но это мы еще посмотрим, – не сдавался Гера. – Так что будет с призом? Как в прошлом году? Все в силе?

Гера прекрасно знал, что Сергей Иванович ни за что не раскроет интриги, и спросил так, для вида.

– Победителю будет отведена особая роль в организации празднования Дня летнего солнцестояния, – ответил Сергей Иванович.

– Что? – Разочарованию Геры не было предела. – Ты серьезно, дед? Ну блин… Я так рассчитывал… Почему до этого всегда был хороший приз, а на этот раз – не пойми что? Так нечестно.

Лицо деда не выражало ни малейшего сочувствия. Было очевидно, что он шутил, но еще здесь было большое сомнение в необходимости дарить что-то материальное. «Мы делаем их слишком меркантильными такими подарками, – говорил он накануне Елене Федоровне. – Это плохо!»

– Ладно, если выиграешь ты, мы купим тебе то, что ты хочешь, – вмешалась Елена Федоровна.

Сергей Иванович удивленно поднял бровь, готовясь возразить жене.

– Сережа! – слегка повысила голос Елена Федоровна. – Пусть будет так!

Сергей Иванович недовольно покачал головой, но не стал спорить, а довольный Гера чмокнул бабушку в щеку:

– Спасибо, ба! Я обязательно постараюсь выиграть!

Лиза, до этого не проронившая ни слова, лишь сверкнула глазами на старшего брата, а затем укоризненно посмотрела на бабушку. Она приняла вызов.

Глебовы поехали в соседний лес сразу после завтрака. После сухого воздуха и степного разнотравья лесная сырость пришлась весьма кстати. Дышать лесом после прошедшего накануне дождя было чрезвычайно приятно. Казалось бы, лес должен ограничивать пространство, ведь это не степь и не открытое поле, но только не тут. Он пьянил, шибал в нос своим хвойным и мховым естеством, и, самое главное, по нему хотелось бегать, резвиться, в нем тоже ощущалась воля.

– Мальчики, давайте так, чтобы я всех вас видела. Слышите? – говорила Елена Федоровна вдогонку Гере и Алеше, которые уже бросились врассыпную.

Не столько соревновательный азарт, сколько внезапно проснувшаяся дикая жажда воли гнала их все дальше и дальше, а куда – они, разумеется, и сами не знали. Еще и еще. «А дальше? Что там дальше? Ну, еще чуть-чуть, совсем немного, а потом сразу назад. Обещаем. Честное слово», – каждый раз говорили они бабушке или матери, когда та выезжала вместе с ними. И каждый раз они нарушали свое обещание. Собственно, этим и пользовалась Лиза. Она не разрешала себе ошалеть от дикой природы, ее внимание не рассеивалось и не растрачивалось на окружающие детали. Только поиск грибов, и ничего лишнего.

Алеше, конечно, очень хотелось выиграть, но он смирился, что в очередное соревнование окажется лишь свидетелем столкновения старших брата и сестры. Так бывало уже не единожды. Гера и Лиза в самых разных ситуациях часто вступали друг с другом в некое подобие противоборства. В этом не было жесткости и надрыва, скорее простое упрямство, однако нерв их бодания ощущался всеми домашними очень явно. Лиза периодически обыгрывала Геру в настольных играх, и хотя он не подавал вида, но все же злился. Девочка как бы заставляла считаться с собой, претендовала на то, чтобы быть с братом на равных. Даже там, где положение Геры обязывало стать защитником сестры, Лиза порой внезапно освобождала его от такой необходимости, предпочитая решать свои вопросы сама. Можно было подумать, что она видела в этом не долг брата, а привилегию, дарованную почему-то именно ему, хотя ту хотелось заполучить самой. Геру задевало такое отношение. Он видел в этом не столько проявление самостоятельности сестры, сколько вызов факту своего старшинства, с чем мириться, разумеется, никак не собирался.

Алеша слышал голоса своих близких совсем рядом, буквально за спиной. Он опустил голову, пытаясь максимально сосредоточиться на деле. Много раз бывало, что Лиза, Гера или кто-нибудь из взрослых шли вслед за ним и собирали провороненную им добычу. Ни за что не хотелось теперь повторять эту досадную ошибку, но тут вместо грибов Алеша внезапно наткнулся на землянику. Это он нашел, он! Тихо присев на корточки. Алеша принялся рвать ягоду. Она была такой аппетитной. Решил, что попробует всего лишь одну, и то лишь затем, чтобы загадать желание. Этому их научила бабушка – когда первый раз в году ешь что-то прямо с грядки или куста, нужно непременно загадать желание. В качестве сакральной жертвы была выбрана одна из самых крупных ягод поляны. От удовольствия Алеша зажмурил глаза. Ягода оказалась ароматной и сладкой. Она растаяла во рту мгновенно, и послевкусие от нее оставалось еще очень долго. Дальше было все как в той сказке: «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится». Работа шла хорошо без всякой волшебной дудочки. Можно и понагибаться, и поползать – были бы ягоды.

Алеша так увлекся, что не сразу обратил внимание, что уже давно не слышит своих, а когда обернулся назад, то там уже никого не было.

– Хэй! – крикнул он. – Ба-бу-шка! Ге-ра-а-а! Вы тут?

Никто не отвечал. «Надо вернуться назад к машине», – решил он. Алеша был уверен, что выбрал правильный путь. «Ну как же, все верно. Вот сосна со сломанной веткой, а дальше небольшой овражек», – размышлял он. У него не было мысли, что можно уйти в совершенно другом направлении. Все эти разговоры про «заблудиться» он считал бабушкиными страшилками, которые к нему не имеют никакого отношения. И вообще, разве с ним что-то может случиться? С ним, с Алешей, которого так любят мама и бабушка, у которого такой добрый, умный отец, а дед – тот, кто вообще может просто абсолютно все!

Когда мальчик перешел через овраг и не увидел там опушку, где начиналась тропинка к шоссе, его сердце тревожно екнуло в первый раз. Со всех сторон мальчика окружали огромные сосны и никакого намека на дорогу. Правда, волнение не успело перерасти в нечто большее. Алеша наконец обнаружил грибы, и эта находка немедленно поглотила все его мысли. Красивые, словно с картинки, заманчиво высовывающие свои шляпки из травы, они завораживали, не оставляя шанса тому, чтобы пройти мимо. Он аккуратно срезал их; прежде чем положить в корзину, крутил в руках – ни одной червоточинки. Алеша ликовал: «Я принесу домой и землянику, и грибы!» Ему очень хотелось порадовать бабушку и удивить деда. Он ощущал себя полностью счастливым, может быть, впервые в жизни. Да, по крайней мере, таким счастьем он никогда прежде охвачен не был. Это все грибы… Маслята притупили тревожность. Они занавесили краткосрочную память, как будто бы обладали таинственной способностью некоторых своих собратьев оказывать влияние на сознание, и будто это воздействие могло случиться посредством одного лишь визуального контакта. Алеша оставался там до тех пор, пока не собрал все.

Вернуть его к действительности помогла тишина. Он даже вздрогнул, когда заметил, как стало тихо вокруг. Внутри все оборвалось, и вот теперь он по-настоящему понял, что остался совсем один.

Потом, когда все закончилось, в памяти Алеши осталось лишь то, как он сидел на пригорке, а со всех сторон его обволакивала эта тишина. Никогда раньше он не слышал такой. Его всегда окружали звуки: голоса мамы, бабушки, деда, отца, Геры и Лизы, лай собак, шум ветра и дождя, музыка любимого мультсериала, сверчки, да мало ли их всяких… Но сейчас стояла тишина. Сначала это пугало, давая ясно понять, что он – один, что рядом нет ни матери, ни отца, никого из тех, кого он так горячо любил. Это было странное чувство – Алеша ощущал себя апельсином, с которого неожиданно сняли кожуру и разделили на дольки. Его пронзил ужас – абсолютный и совершенно безнадежный, – но, к счастью, это длилось недолго. Тишина – она ведь лишена угрожающих и неприятных звуков. Что ее бояться? Зачем? Зато Алеша слышал свое дыхание…

Посидев так немного, мальчик решил идти дальше. Сначала он решил вернуться к земляничной поляне. Это было несложно, но ничего не изменило – непонятно, куда следовало двигаться теперь. Алеша пытался вспомнить, каким путем он оказался здесь. Выйдя на середину поляны, он принялся поворачиваться вокруг себя, пытаясь нащупать правильное направление. Ничего не ясно. Накативший ужас сделал за него выбор, и Алеша побежал что есть мочи куда глаза глядят. Он бежал и беззвучно плакал. Слезы застилали взор, крупные капли попадали в рот, а он все мчался и мчался сломя голову прочь от своего страха. Шестым чувством понимая, что лишь это может спасти его и не позволит расклеиться окончательно. Остановиться означало проиграть этому монстру, и тогда погибель неизбежна. В какой-то момент к Алеше пришло осознание, что он бежит по тропинке. Блеснула надежда на скорое спасение. «Корзинка?» – пронеслось в голове мальчика и тут же отлегло. Она по-прежнему была в его руках, просто он ничего не чувствовал, кроме желания не дать ужасу сожрать себя. С бега Алеша перешел на быструю ходьбу. Он ощутил усталость и впервые за все время жуткий голод. Начинался довольно крутой подъем, по которому разогнаться можно было лишь в обратном направлении. Он не узнавал ни тропку, ни подъем, но альтернативы этому маршруту не было. Поднялся. Наверху все тот же лес, только деревья теперь еще плотней друг к другу. И тропинка… Она предательски исчезла. Куда идти?

Справа от себя Алеша увидел пещеру, выдолбленную в известняке. Залез туда. Пещера состояла из двух «комнат». Первая – достаточно просторная для одного человека, вторая – узкая и тесная. Везде сухо и чисто. Алеша подумал: уж не Дикенького ли мужичка эта пещера? Как тут не поверить в легенды? В первый момент стало страшно, а потом вспомнился дед, рассказывавший обо всем этом. И при мысли о нем сразу сделалось спокойно и легко, как если бы он поговорил с ним. Это был явный знак, что все хорошо, но Алеша решил убедиться на всякий случай. По рассказам деда, рядом с пещерой бьет родник, и действительно, вскоре он смог убедиться в этом сам. Напился. Вода была вкусная. Она немного притупила голод и придала сил. Алеша даже был готов идти дальше, но куда именно? Не лучше ли ему остаться здесь, пусть даже придется переночевать в пещере? В конце концов, не дается ли ему неведомыми силами подсказка, что нужно остаться тут и дожидаться своих, которые непременно отыщут его? Иначе и быть не могло. Алеша вернулся обратно к пещере. Хотелось есть, но мальчик твердо решил, что не притронется к ягодам. Он сел у входа и прислонился к стене, подумал о своих домашних, как они, должно быть, сбились с ног в поисках его и страшно переживают. Заплакал. Затем почувствовал резкую усталость и провалился в сон.

Поначалу это был даже не сон, а нечто странное, чего раньше никогда с ним не происходило: то ли забытье, то ли дрема, какая бывает при укачивании в автобусе, то ли и вовсе тот вид яви, известной ему по сказкам и некоторым дедовским новеллам. Он будто плавал в каком-то огромном пузыре. Внутри него было очень спокойно, там «мир, лад и клад» – все как в домашней застольной присказке про счастливую жизнь. Все тревоги казались теперь ему глупостями. Бояться нечего и некого, даже тысячу дикеньких мужичков, потому что он не один, потому что за него весь мир!

И вдруг что-то могучее подхватило его, оторвало от земли и показало небу. Алеша открыл глаза. Это был отец.

Глава 26
ЕЛЕНА ФЕДОРОВНА И МАРИНА НАСТАИВАЮТ

Победителем в грибном чемпионате по общему решению всего семейства стал Алеша. Весь следующий день он был настоящим героем. Еще бы – насобирал грибов и земляники, потерялся в лесу и при этом не упал духом, и даже нашел легендарную пещеру. «Молодчина!» – так говорили близкие и соседи.

Его не стали ругать, хотя он изрядно потрепал всем нервы. Все-таки жив, жив, нашелся засранец! После перенесенного стресса у Елены Федоровны ноги были как ватные. Она, конечно, верила, что все обойдется, но все равно не смогла избежать удара от стресса. Зная, что матери нельзя волноваться, Марина уговаривала ее показаться врачу, но женщина даже не стала слушать. В отношении собственных недугов она всегда терпела до последнего, до тех пор, пока опасность не подходила слишком близко, зато домашних гоняла по врачам при малейшем «нездоровится».

Как только обнаружилось, что Алеша потерялся, что дело серьезное и что они не справятся своими силами, Сергей Иванович позвонил дочери. Через два часа перепуганные родители примчались на дачу. На совете Шестнадцатой решили срочно прочесывать лес всей улицей. Никто не остался в стороне, вместе со взрослыми ушли даже дети. На всей улице остались только мартышка, павлин и кошка Веры Афанасьевны.

В лесу все разделились на небольшие отряды. Боялись, что не успеют найти до того, как стемнеет. «Как он мог заблудиться? Что с ним? Далеко ли ушел? Здоров ли? Жив?» – эти и десятки других похожих вопросов по бесконечному кругу задавались в поисковом отряде. Наконец Сергея Ивановича осенило. Он вспомнил, что сегодня хотел показать внукам пещеру монаха-отшельника. Они с Вадимом бросились туда, еле успев до темноты.

Не сказать, что Алешу мучила совесть, но ему было досадно, что из-за него случился такой переполох, ведь он уже не маленький, а тут потерялся, причем как-то глупо. По случаю счастливого завершения поисков для всей улицы на «Зеленой листве» было решено устроить совместный ужин. На гриле нажарили сосисок и куриных крылышек. Сергей Иванович достал из запасов домашнее вино, которым очень гордился: «оно лучше, чем заводское». На душе было легко и хорошо.

Ночью Марина долго не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, искала уютную позу, начинала думать о приятных планах, но ничто не помогало. Сон не шел. Никак не получалось собрать себя – беспокойство дня давало о себе знать. Елена Федоровна и Сергей Иванович хоть и бодрились, но было видно, что этот случай с Алешей оказался для них большим потрясением. Оставалось последнее средство против бессонницы, к которому она прибегала в исключительных случаях.

Она накинула халат и спустилась в беседку. Никто не знал, с чем это было связано, но очень часто вечерами здесь внезапно стихал ветер. Как будто кто-то отключал «ветряной» рубильник, и тотчас становилась тихо, а воздух так сильно уплотнялся, что казалось, его можно трогать руками. Он ощущался густым, маслянистым, топил собой все содержимое «Зеленой листвы» некой застывшей субстанцией вроде окаменевшей древесной смолы. Это было очень странно. К этому невозможно было привыкнуть, и Глебовы всякий раз искренне удивлялись подобным вечерам. Кто знает, может, таким образом «Зеленая листва» готовила своих обитателей ко сну? И приятным удивлением вдруг оборачивалось открытие, сделанное ночью, когда, просыпаясь, дачники видели, что ветер снова лихо треплет ветки деревьев и листья возбужденно шушукаются между собой. Это приносило новые простые радости жизни – посидеть на скамейке у Акулины Гавриловны или постоять на теплом ветру в одних трусах, как это делали мальчишки.

Марина села в кресло и закурила. Она смотрела на лунную дорожку на воде, которая так же, как и в детстве, светила для нее гигантским ночником, чтобы девочке не было страшно в темноте, – ничего не изменилось с тех пор. Она подумала, как это хорошо, что есть то, что останется с ней таким, каким было задолго до нее и будет неизменным бесконечно долго после.

Чуть стукнула дверь. Это был Вадим. Он подошел и сел в соседнее кресло.

– Кажется, меня только сейчас начинает отпускать… – сказала Марина. – Я, наверное, плохая мать и плохая дочь… Да и жена тоже так себе…

– Глупости, перестань сейчас же.

Вадим приобнял жену одной рукой.

– Ты замечательная! И другую нам всем не надо.

– Другую? Ишь чего захотел… Не дождетесь, – попыталась шутить Марина. – Знаешь, я сегодня очень испугалась, понятное дело, за Алешку, но кажется, за родителей еще больше. Может быть, впервые так сильно за последнее время. Эта история… Она мне показала… Я вдруг поняла, что они уже постарели, стали такими уязвимыми, хотя и хорохорятся. И что я могу сделать? Да абсолютно ни-че-го!

Марина стряхнула пепел с сигареты и рукавом халата вытерла слезы. Какое-то время они сидели молча, потому что здесь ничего и не скажешь, как в случае тех материй, которые требуют одного лишь принятия. Но сказать это самое «прими» тоже далеко не так просто – и сложно, и горько, и жутко банально в своей очевидности.

– А что там у нас с приготовлением к празднику? – вдруг спросил Вадим тоном, как если бы он вспомнил, на какой полке в кладовке лежит эликсир бессмертия.

Марина знала, что праздник Дня летнего солнцестояния – это отцовское и что здесь брать на себя инициативу означало навлечь неприятности. Но наряду с этим она понимала, что это самое надежное средство, чтобы позволить родителям выдохнуть. Так уже не единожды бывало. Два таких случая она помнила особенно хорошо.

В первый раз – когда сильно заболела мама. Заболела и как-то внутренне сдала, совсем перестала бороться, будто смирилась перед лицом неизбежного. Марина тогда училась в университете и совсем не знала, что делать, зато хорошо знал отец. Неожиданно он прекратил всю эту больничную суету; вместо поиска новых врачей сказал жене: «Хватит! Будешь заниматься праздником!» В тот год не «Зеленая листва» должна была его организовывать, но Сергей Иванович договорился с «Цветущими клематисами», и это решение оказалось настоящим спасением. Главной героиней праздника стала Елена Федоровна. Это был первый и единственный случай, когда она одна выступила в качестве режиссера всего действа. Сергей Иванович устранился до роли ее ассистента, переложив всю ответственность на жену. И Елена Федоровна ожила.

В другой раз День летнего солнцестояния помог Сергею Ивановичу, когда он только ушел с работы и вернулся в родные края на Волге. Всю зиму он не знал, чем себя занять. Как лев в клетке, он метался по квартире из угла в угол, ощущая себя списанным зверем из цирка. Даже мысль о предстоящем летнем празднике и их очереди его устраивать не вдохновляла. Такого с ним никогда не было раньше! Елена Федоровна и Марина не на шутку перепугались. Нужно было срочно придумать, почему этот праздник так нужен всем. Тогда спасли связи Марины. Ребятам из областного телевидения она подкинула замечательную идею создания документального фильма про уникальность Пичугино тож и его традиции. И вот после телефонного звонка от продюсера Сергей Иванович уже сообщал домашним, что они отгрохают такой праздник, какого еще никто не видывал в их поселке.

В противовес вспомнившимся случаям, когда подготовка к празднованию начиналась загодя, – внешнее бездействие этого раза смущало, как будто не «Зеленой листве» его проводить.

– Мама, что с праздником? – спросила она у матери во время уборки в доме.

– А ничего, собственно, не изменилось с тех пор, когда ты последний раз спрашивала об этом… Я не знаю, отец молчит.

– И?

– Пойди спроси у него сама.

Марина почувствовала отстраненность в голосе Елены Федоровны.

– Давай вместе!

– Не хочу… Я еще не отошла от вчерашнего. Сил нету.

– Вот поэтому надо, мама. Это для всех нужно.

Зная упрямый характер матери, Марина приготовилась к длительной осаде, но к удивлению, та быстро сдалась:

– А вообще-то, ты права, идем.

Они застали Сергея Ивановича во флигеле на втором этаже, когда тот что-то чертил, согнувшись над письменным столом.

– Не иначе, будут бить, – пробормотал в сторону Сергей Иванович, увидев у себя в библиотеке двух решительно настроенных женщин.

– Сережа, нам нужно поговорить, – сказала Елена Федоровна.

– Я слушаю, – не отрываясь от работы, ответил Сергей Иванович.

– Отвлекись, пожалуйста. Кстати, чем ты там занимаешься?

Елена Федоровна шагнула ближе к столу, но Сергей Иванович выпрямился и быстро перевернул ватман лицом вниз.

– Я заинтригована, однако… – удивилась такой скрытности Елена Федоровна.

– Так о чем вы хотели поговорить?

– Да о празднике… О чем же еще?

– Мы с мамой хотим знать и участвовать, а потом, дети спрашивают, – включилась Марина. – Ты же ничего нам не рассказываешь, а времени почти не осталось. Что за тайны такие, папа?

Сергей Иванович довольно покачал головой.

– Что поделаешь с вами. Садитесь. Что-нибудь расскажу, так и быть.