Текст книги "Интерконтинентальный мост"
Автор книги: Юрий Рытхэу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Метелица в сопровождении дежурного инженера и еще нескольких человек, непосредственно ответственных за эту часть работы, медленно, пешком, пошли по готовой части моста. Настил был широкий, пожалуй, намного шире, чем Садовое кольцо в Москве в самой широкой его части. И поэтому, чтобы был какой-то обзор, приходилось идти по самому краю, вдоль ограждения, своим рисунком чем-то напоминающего плетение на лыжах-снегоступах морских охотников.
Низкое солнце пронизывало лучами все сооружение, играло в кристаллах изморози на толстенных тросах, В чистом и прозрачном воздухе чуялся сильный мороз. Полотно настила из особого устойчивого полимера отлично выдерживало и шестидесятиградусные морозы, и механические воздействия. Покрытый изморозью, он казался выложенным белым снегом, утрамбованным морозом, и на его фоне отчетливо виднелись фигурки людей, двигающихся навстречу с американской стороны.
Когда все подошли к пропасти, обрывающейся на покрытый льдом пролив, Хью Дуглас сказал:
– Ну вот, мы почти совершили то, что должны сделать руководители наших государств. Остается только обменяться рукопожатиями, но мне до вас не дотянуться.
Дежурный инженер сделал знак помощникам, и из стоящего неподалеку механизма выдвинулась временная платформа, которая легла поперек разделяющей пропасти.
Метелица и Хью Дуглас шагнули навстречу друг другу, остановились на середине временной платформы и крепко обнялись.
– Ну вот! Можно сказать, что мы первые! – взволнованно произнес Хью Дуглас. – Для официальной истории это произойдет завтра ровно в полдень по местному времени, а на самом деле это произошло, – он посмотрел на часы, – в семнадцать часов двадцать две минуты. Шампанское и китовый тоник будут завтра. А также фейерверк и журналисты. Но такой радости у них все равно не будет, верно, мистер Метелица?
– Будем справедливы и к ним, мистер Дуглас, – великодушно произнес Метелица. – У них будет своя радость и своя гордость.
– Нет, а все-таки такой, как у нас, не будет! – настаивал на своем Хью Дуглас.
– Хорошо, что здесь нет журналистов, а то бы раззвонили по всему миру, – с улыбкой сказал Метелица.
– Журналисты – это не самое страшное, – вдруг с помрачневшим лицом произнес Хью Дуглас.
Он отвел Метелицу в сторону, на северную сторону моста, и сказал тихо, почти шепотом:
– я человек не очень верующий, но сегодня ночью я буду молиться о том, чтобы все обошлось… Если бог милостив и справедлив, то он должен доказать это завтра, иначе я окончательно потеряю остатки веры.
– Разве ваши власти не заверяли, что приняли меры по обеспечению безопасности моста? – спросил Метелица.
– Заверять-то заверяли, – уныло произнес Хью Дуглас, – но разве сейчас можно кому-то верить на все сто процентов?
– Ладно, не будем портить наш маленький праздник мрачными предположениями, – попытался утешить его Метелица.
– Если все обойдется благополучно завтра, то я поверю, что наши враги смирились и дадут нам достроить мост…
Метелица долго смотрел вслед удаляющейся фигуре Хью Дугласа, пока тот не скрылся в дальнем конце островного пролета Интерконтинентального моста, нависшего своей готовой частью над северной оконечностью острова Малый Диомид.
Петр-Амая едва не опоздал на последний вертостат, улетающий на мыс Дежнева, на торжество по случаю стыковки первого пролета Интерконтинентального моста.
Пока летели, Петр-Амая мог заметить, что в небе над Беринговым проливом стало тесно. С южной стороны над готовым пролетом буквально нависли десятки дирижаблей и вертостатов. Остальная армада летела из Уэлена, со стороны бухты Лаврентия и бухты Провидения. Небольшой посадочной площадки Главной администрации строительства оказалось явно недостаточно, и часть мест для машин была оборудована на расчищенном льду Берингова пролива.
Воспользовавшись пропуском специального помощника начальника Советской администрации, Петр-Амая перебрался в вертостат, принадлежащий Центральному телевидению, и на нем улетел на полчаса раньше начала церемонии на остров Ратманова. К сожалению, из-за разницы во времени (в Москве в это время было бы два часа ночи) невозможно было вести прямую трансляцию. Работали несколько камер. Одну поставили непосредственно у будущего стыка, другую на американской стороне, а еще три подняли на вертостате.
По обоюдному соглашению главы обоих государств должны сойтись на мосту ровно в полдень. Точнее, ровно в полдень на зияющий разрыв в настиле моста должна лечь последняя плита, и по ней оба высоких государственных деятеля должны двинуться навстречу друг другу и обменяться рукопожатиями. Затем предполагались короткие речи с обеих сторон, фейерверк, и на этом официальная церемония на мосту заканчивалась, и гости отбывали на вертостате в Уэлен для переговоров.
Телевизионный вертостат довольно высоко поднялся над мостом. Все-таки здесь была лучшая точка для обзора, позволяющая не только охватывать взглядом всю панораму, но при случае наблюдать за событиями через множество мониторов, встроенных в режиссерскую кабину.
Главы государств шли навстречу друг другу довольно долго. Минут двадцать, если не больше. Они часто останавливались, и расстояние между ними сокращалось медленно.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР был в той же кухлянке, в которой прилетел, но на этот раз у него на голове был малахай, похоже, что отцовский, как успел заметить Петр-Амая, когда оператор показал его крупным планом. Рядом с ним шли отец и Сергей Иванович Метелица. Председатель в кухлянке, а тем более теперь еще и в малахае казался охотником, случайно оказавшимся в толпе, шагающим вместе со всеми навстречу американскому Президенту, который шел по белому настилу Интерконтинентального моста.
Американский Президент был в полувоенной одежде.
До встречи оставалась какая-то сотня шагов.
Рядом с Президентом своей высокой фигурой выделялся Хью Дуглас.
Когда до непокрытой части моста оставалось несколько метров, специальные механизмы выдвинули завершающую плиту и аккуратно уложили, соединив, состыковав настил Интерконтинентального моста. Послышались приветственные крики, толпа на мосту смешалась, и только благодаря монитору Петр-Амая мог видеть, как Председатель Президиума Верховного Совета СССР и Президент США обменивались рукопожатиями.
В это мгновение над Беринговым проливом, над той частью, которая с доисторических времен разделяла острова Малый и Большой Диомид, взвились разноцветные ракеты, запущенные с повисших над мостом вертостатов и дирижаблей. Они как бы добавили немного света весеннему северному солнцу.
После того, как отгремел последний ракетный залп, послышался голос Президента Соединенных Штатов Америки:
– Господин Председатель Президиума Верховного Совета, леди и джентльмены, дорогие гости! Мы с вами присутствуем при историческом событии – соединении двух великих стран – Соединенных Штатов Америки и Советского Союза!
Операторы еще раз крупным планом показали завершающую плиту, на которой была проведена яркая красная черта, по одну сторону которой было начертано «СССР», а по другую – «ПБА».
– Этот день, – продолжал Президент США, – несомненно, останется в истории как символ твердости наших стран в продолжении политики мира и разоружения, в мирном соревновании, в предоставлении человеку наилучших условий для выявления и расцвета его индивидуальных способностей, для того, чтобы предоставить ему простор для личной инициативы и возможности для жизни, достойной человека. На всем протяжении моего служения своей стране я каждый год встречаюсь с Председателем Президиума Верховного Совета Советского Союза, и, несмотря на различия во взглядах на политику, мораль и религию, мы единодушны в стремлении обеспечить мирные, добрососедские отношения между нашими странами, согласно великой миссии наших стран в спасении всего человечества, всей нашей планеты от ядерной катастрофы. Мы встречались и в прекрасной Москве, и в Вашингтоне, на Гавайских островах, и в Крыму, но как-то нам в голову не приходило встретиться здесь, в Беринговом проливе, на месте естественного соприкосновения наших стран… Из Вашингтона или Москвы наши страны кажутся далекими друг от друга. Но, как вы видите, это совсем не так. А отныне, с появлением Интерконтинентального моста, мы стали еще ближе. Так пусть этот мост, наряду с его огромным транспортным значением, служит символом нового этапа наших отношении, а в будущем ему уготовано место исторического памятника наподобие египетских пирамид! И сколько бы времени мне ни пришлось служить американскому народу, я заявляю, что существование Интерконтинентального моста – это символ и того, что Америка как свободная страна западного мира надежно защищена миролюбивой политикой своего правительства! Я еще раз поздравляю всех с историческим днем нашей планеты.
Снова взметнулись в небо ракеты, послышались крики приветствий.
На экране показалось лицо Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Он улыбался и весело оглядывался. Малахай, видимо, ему был немного велик, и он время от времени его поправлял.
– Господин Президент Соединенных Штатов Америки! Леди и джентльмены, товарищи, дорогие гости! Сегодняшний день действительно прекрасный день в истории наших стран и, смею полагать, в истории человечества. То, на чем мы стоим, однако, – это не только первый громадный пролет грандиозного сооружения, которое должно соединить два материка – Азию и Америку, две великие державы. Соединенные Штаты Америки и Советский Союз. Нам еще надо много работать, чтобы навеки соединить наши берега. Но как сим-, вол Интерконтинентальный мост невозможно сравнить ни с каким другим нашим совместным предприятием. Если оглянуться на давнюю и близкую историю советско-американских отношений, то сколько раз бывало так: наладили, построили первый пролет, а дальше – дело не идет! Сколько мудрости и терпения потребовалось от наших предшественников, чтобы не отчаиваться при каждой такой неудаче и продолжать дело установления контактов. Однако, как гласит старинная пословица, кто старое помянет, тому глаз вон, – не будем вспоминать печальные годы, а будем светло и прямо смотреть вперед, когда будут воздвигнуты и остальные пролеты Интерконтинентального моста, символа наступления того времени, когда уже не будет возврата к кошмарному прошлому в истории человечества, когда угроза исчезновения людского рода, всей жизни на земле была реальна и пугающе ощутима из-за огромного количества накопленного оружия в невиданных и немыслимых размерах… Я по своей главной профессии, вы знаете, не политик. Став политиком, я ощутил на себе еще раз всю меру ответственности людей, стоящих на ключевых постах. Я рад и горд тем, что вы, господин Президент, разделяете эту ответственность, вверенную вам народом Соединенных Штатов Америки, народом, доказавшим своим выбором стремление к миру и добрососедству… Позвольте мне поздравить прежде всего строителей этого прекрасного сооружения и пожелать им достойного завершения всего грандиозного инженерного проекта, за возведением которого с неослабным вниманием следит весь мир!
Петр-Амая заметил, что лицо Хью Дугласа, которое не раз крупным планом показывал оператор, искажено какой-то болью, гримасой внутреннего страдания. Начальник Американской администрации строительства Интерконтинентального моста или был болен, или чем-то весьма озабочен. Он иногда быстро оглядывался, то натягивал, то снимал теплые рукавицы, несмотря на сильный мороз.
Обменявшись речами, оба высоких гостя направились к советскому острову Ратманова, так же медленно и размеренно шагая. За ними двинулись и сопровождающие.
Иван Теин чуть отстал, но тут его окликнул Председатель Президиума Верховного Совета;
– Товарищ Теин! Где вы? Идите сюда! Вы же здесь главный хозяин! Вот Президент Соединенных Штатов хочет лично выразить вам благодарность за спасение его соотечественников. Вам будет торжественно вручена медаль.
– Большое спасибо, – учтиво поблагодарил Иван Теин, приблизившись к голове процессии. – Но моя роль была совсем незначительная; я только советовал, чего не надо делать.
Иван Теин легко перешел на английский, зная, что Председатель Президиума Верховного Совета знает и этот язык.
– Северяне отличаются скромностью, – заметил с улыбкой Председатель. – Но иной совет может стоить большой спасательной экспедиции. Так что не отказывайтесь, товарищ Теин, от медали.
Когда вся процессия уже была на острове Ратманова и направлялась к большим правительственным вертостатам, вдруг произошло какое-то замешательство.
– Врача! Врача! – послышалось сразу на русском, английском, эскимосском и чукотском языках.
– Я врач! – поспешно откликнулся Председатель Президиума Верховного Совета. – Что случилось?
Как оказалось, дурно стало Хью Дугласу, начальнику Американской администрации строительства. Вокруг него уже хлопотало несколько человек. Председатель властно отстранил их, выпростал руку Хью Дугласа, нащупал пульс, другой рукой откинул ему капюшон и громко сказал:
– Ничего страшного. Немного переволновался мистер Дуглас.
Американец и впрямь уже виновато и смущенно улыбался, что-то бормотал побледневшими губами.
Когда Председатель Президиума Верховного Совета снова присоединился к остальным, американский Президент шутливо воскликнул:
– Теперь мне потребуется еще одна медаль, чтобы вручить уже вам за оказание помощи Хью Дугласу.
– Ничего страшного, обыкновенный нервный обморок, – с улыбкой ответил Председатель.
Пока все размещались по вертостатам, к Метелице подошел уже пришедший в себя, чуточку бледный Хью Дуглас и признался:
– Я и впрямь переволновался… Извините, но с минуты на минуту ждал – вот грянет, вот грянет… Понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать…
Метелица взял Хью Дугласа на свой вертостат, и с небольшими интервалами машины поднялись и взяли курс на Уэлен не напрямик через перевал, а огибая скалистый мыс Дежнева.
Мыс оставался слева по борту, блеснув светлыми высокими зданиями, облицованными легким защитным металлом. Иван Теин поведал высоким гостям о древнем эскимосском селении, когда-то располагавшемся на мысу, недалеко от старого памятника Семену Дежневу. Потом в поле зрения показался старый Уэлен, а за ним, за заснеженной лагуной – новый, сверкающий огнями поселок. Однако внимание всех привлек прежде всего макет-мост.
– О, точно такой я видел в Номе! – воскликнул американский Президент.
Машина снизилась, открывая толпу встречающих, журналистов и телеоператоров, успевших на быстроходных машинах обогнать летевший кружным путем правительственный кортеж.
Вышедших из вертостатов высоких гостей встретили одетые в нарядные камлейки девушки, ученицы старших классов уэленской школы. Отбивая на маленьких ярарах ритм, они пропели встречную песню гостям и провели их к вместительным снегоходам.
Машины умчались в гостиницу, где был оборудован зал для переговоров.
Это была очередная встреча, как еще ее называли – «рабочая встреча», вошедшая в обычай уже много лет назад, на которой определялись будущие совместные акции, подписывались официальные документы.
Почувствовав одновременно и безмерное облегчение и усталость, Иван Теин подъехал на снегоходе к своему дому.
– У нас гости, – почему-то тихо сказала Ума.
– Кто?
– Сергей Иванович и его американский коллега.
Метелица виновато сказал:
– Извините, что мы без приглашения. Но гостиница занята, а нам пока велено далеко не отлучаться. Подумали, куда деваться, и решили – к вам.
– Ну и правильно сделали! – воскликнул Иван Теин. – Располагайтесь здесь как дома… Как вы себя чувствуете, мистер Дуглас?
– О, не беспокойтесь! – махнул рукой Хью Дуглас. – Мне, право, неловко, что я взбудоражил всех. Но согласитесь, что не каждый день вам оказывает медицинскую помощь президент великой державы!
Однако заметно было, что Хью Дуглас бодрился несколько через силу, зато Метелица был настроен весьма благодушно.
– Можно сказать, что Хью Дуглас перерадовался, что все обошлось без происшествий!
– Какие же могли быть происшествия? – пожал плечами Иван Теин. – Все так четко и хорошо организовано. Правда, я несколько побаивался, что что-нибудь да не так пойдет. Но протокольная служба все предусмотрела, и за каждую строчку программы есть свой ответственный. Вот часа через полтора должен состояться обед в моей яранге, а там уже со вчерашнего вечера работает целый отряд людей, даже хозяину нечего делать! Кстати, вы, наверное, знаете, что обед предполагается в узком кругу, и туда приглашены, кроме меня, вы, Сергей Иванович, и вы, мистер Дуглас. А хозяйкой назначено быть Уме.
– Так что пейте тут чай, но берегите свой аппетит, много будет вкусного, – сказала Ума, уходя одеваться.
Она умчалась на своем снегоходе, а мужчины пока остались, расположившись в кружок у чайного столика в большой гостиной.
– Да-а, – задумчиво протянул Хью Дуглас, явно приходящий в себя то ли от успокоительного чая, то ли от чего другого. – Если и дальше все так пойдет, то это будет просто прекрасно. Ну, а почему не должно быть так?
Но он задал вопрос, видимо, самому себе, потому что тут же поторопился ответить:
– Иначе ведь и жить не стоит на земле. Верно, мистер Метелица и товарищ Теин?
Время до обеда прошло довольно быстро.
Александр Вулькын с Умой постарались: костер горел жарко и почти без дыма, так что в чоттагине было светло и тепло. Два длинных низких столика были уставлены чукотскими лакомствами: сушеным моржовым мясом, вяленой олениной, на отдельных блюдах отсвечивали кристаллами льда мороженые глыбы прессованного юнэва – золотого корня, листьев-чипъэт, розовел олений костный мозг, искрилась толченая сырая мороженая нерпичья печень, при свете костра насквозь просвечивали тонко наструганные завитки оленьей и рыбной строганины. Вместо стульев – ряд китовых позвонков с положенными на них для мягкости и тепла пыжиковыми шкурами.
Ума в цветастой камлейке хозяйским взглядом последний раз оглядела чоттагин и одобрительно кивнула ответственному работнику из свиты Председателя Президиума.
Послышалось легкое шуршание полозьев подъезжающих снегоходов.
Ума с Иваном Теином вышли из яранги и направились навстречу гостям.
– Амын еттык! – сказал Иван Теин и пожал им руки.
Вообще-то по старинным обычаям жене не полагалось приветствовать гостей, но оба высоких гостя сами подошли к Уме и тепло поздоровались с ней.
Затем, ведомые хозяевами, гости вошли в чоттагин, освещенный костром и наружным светом из дымового отверстия.
– О, как здесь интересно! – воскликнул Президент Соединенных Штатов. – Наверное, так же выглядел изнутри вигвам древних обитателей нашей страны – индейцев. А там что, в глубине? Ах, это спальня? Как уютно, должно быть, спать в шкурах после зимнего холодного дня!
Ума пригласила гостей за стол. Все места заранее были расписаны и распределены представителем протокольного отдела, и возле каждого стояла табличка с именем.
Гости принялись за трапезу.
После холодных закусок, среди которых особым вниманием пользовалась строганина, подали вареное по-чукотски мясо оленя. Сидевший рядом с Иваном Теином Председатель Президиума Верховного Совета подробно расспрашивал его о жизни в таком жилище. Как оно содержалось, из каких материалов строилось, сколько человек могли в нем жить.
– И часто вы сами живете здесь?
– Когда я на моржовой охоте, обычно ночую с женой здесь, – ответил Иван Теин. – Поверьте, здесь не так уж плохо. Правда, нужна привычка. Я читал, что мои предки с большим трудом привыкали к просторному дому с окнами. Им иногда казалось, что они опять просто-напросто спят на улице, что в доме холодно и неуютно. Потребовались десятилетия, чтобы коренной житель Чукотки привык к нормальному комфортабельному дому… А здешние яранги – это дань прошлому, как бы связь с традициями.
– Сейчас это повсеместное увлечение, – заметил Председатель, – стиль ретро. Но в этом есть и положительная сторона. Это как бы живое, непосредственное вхождение в историю, своеобразная реакция на бурное продвижение вперед…
– Боязнь оторваться от самого себя, от своего прошлого, – заметил американский Президент. – У нас тоже в свое время было распространено движение поисков своих корней. Одни искали потерянное родство с индейцами, другие отправлялись в Европу, чтобы найти следы предков.
– И все же, как ни говорите, мне правится иногда зайти в ярангу, ощутить запах живого костра, вдохнуть настоящего древесного дыма, – сказал Метелица. – Разве не прекрасно, что мы сегодня здесь, в яранге вкушаем отличную, естественную пишу?
Все в один голос согласились с ним.
После обеда и короткого отдыха высокие гости снова занялись переговорами, а Иван Теин со своими гостями вернулся к себе домой.
Ему еще предстояло проследить за приготовлением вечернего небольшого концерта во Дворце культуры. Поэтому, оставив своих гостей отдыхать, Иван Теин ушел.
Хью Дуглас устроился в покойном кресле в большой гостиной. К нему возвращалось его веселое, радостное настроение.
– Вы меня простите, – сказал он Метелице, – но у меня в душе все одна песня: все обошлось, все обошлось. Это значит, они признали себя побежденными…
– Кто – они?
– Те, кто взорвал макет-мост, – пояснил Хью Дуглас. – Теперь мы можем спокойно строить. Сегодня я, честно признаюсь, кроме постоянной тревоги еще чувствовал и некоторую, если не зависть, то досаду.
Хью Дуглас поднял глаза на собеседника:
– Ведь настоящие виновники всего этого мы с вами, а не президенты…
– Славы захотелось? – усмехнулся Метелица.
– Она у нас все равно будет! – уверенно сказал Хью Дуглас. – Теперь я верю, что она у нас будет! После завершения строительства Интерконтинентального моста, когда на всем протяжении от мыса Дежнева до Принца Уэльского будет твердый настил! Вот тогда и придет наш праздник!
Метелица слушал Хью Дугласа и удивлялся, как у такого трезвого, умелого, расчетливого инженера-администратора, выросшего в нелегких условиях, может в поведении оставаться еще столько мальчишеского, порой даже авантюрного.
Зал уэленского Дворца культуры был переполнен. Почетные места перед сценой были отданы гостям. На ярко освещенную сцену вышли Председатель Президиума Верховного Совета СССР, Президент Соединенных Штатов Америки и председатель уэленского сельского Совета Иван Теин. Они подождали несколько минут, пока не смолкли приветственные аплодисменты.
Затем высокие гости уселись в кресла, и Иван Теин начал приветственную речь:
– Дорогие наши гости – Президент Соединенных Штатов Америки и Председатель Президиума Верховного Совета! Мы искренне рады видеть вас нашими гостями. Вы уже знаете, хотя и не так долго находитесь в нашем древнем селении, что гость в Арктике – это человек, которому во все времена оказывались воистину царские почести, если бы цари приезжали на Север. Но здесь не было царей, как не было царских дворцов, которые нынче во многих городах мира являются украшениями. Вместо дворцов у нас – яранги, и мы их храним не меньше, чем вы храните в ваших городах дворцы и другие архитектурные памятники. Я горжусь тем, что вы побывали в моем древнем жилище и вкусили пищу, которой живут народы Севера испокон веков… Мне бы хотелось, чтобы вы, высокие государственные деятели, хотя бы немного ощутили не только своеобразие жизни северянина, но и поняли его право на это своеобразие, завоеванное в вековой борьбе. Мне бы хотелось сказать вам, что мост, который строится и часть которого вы уже прошли своими ногами, – это материальное продолжение великого моста дружбы и добрососедства, установившегося в районе Берингова пролива многие века назад. Это значит, что движение истории идет по верному пути, по пути процветания людей всей земли, по пути обеспечения жизни без тревог за свою жизнь и будущее детей. Вы избрали правильное место для очередной встречи. Хорошо бы, если бы район Берингова пролива стал постоянным местом ваших, уважаемые гости, встреч и обсуждений дел между нашими странами. Пусть тот климат, который установился уже давным-давно в этом месте единения двух материков, определяет климат взаимоотношений и наших государств. Я желаю вам от имени моих земляков, жителей древнего Уэлена, плодотворной работы на счастье и процветание народов Соединенных Штатов Америки и Советского Союза…
Уэленцы любили и уважали своего председателя. Поэтому высоким гостям пришлось довольно продолжительное время хлопать вместе со всем залом, прежде чем торжественная встреча пошла дальше по намеченному плану. Она завершилась награждением Ивана Теина американской медалью, а Президента Соединенных Штатов Америки старинным советским орденом Дружбы народов.
На следующее утро громадные правительственные вертостаты увезли высоких гостей в Ном, где уже на американской земле должны были продолжиться переговоры на высшем уровне.
