Текст книги "Русь Заповедная"

Автор книги: Юрий Миролюбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

УТОПЛЕННИЦА

В Юрьевке существовало поверье, что девушка, утопившаяся в реке из несчастной любви, становилась новой Русалкой-«Жалицей». Она бродит в ночи вокруг ставка, в котором утопилась, и всё плачет, плачет, душу раздирающими воплями сопровождая свои рыдания. Всё потому, что раз она оборвала свою жизнь, нет ей и настоящей смерти. Жалица жалуется всем – всему миру, людям и Богу на своё несчастье. Нет ей успокоенья и на Том Свете. Мрачная душа её способна воспринимать лишь горе и несчастье. Ни доброго, ни красивого она не понимает. Ей надо плакать, как живому дышать. Повстречаться с такой Жалицей – целое несчастье. Если встретится она юноше, она может свести его с ума своим горем. Красота её необычна, и кто раз её увидел, уже не может забыть до конца. Но и жизни с ней нет никакой, потому что она лишь плачет и плачет. Если же встретит девушку, то она её принимает за счастливую соперницу, отобравшую у неё милого. Юношу она упрекает в неверности, принимая его за своего жениха. Мужику, рыдая, она говорит о неверности жены, наговаривая на ту и утверждая, что дети не его, а соперника. Женщине она говорит, рыдая, о неверности её мужа, доказывает, что дети у её соперницы красивей, иногда даже говорит, кто эта соперница, и не успокаивается до тех пор, пока не забросит в душу встречной ядовитые зёрна ревности. Как бы доволен жизнью ни был человек, которого она встретила в ночи, она ему внушает недовольство. Если не ревность, так жадность, если не то, так другое, но жить с ним уже будет тяжело после этой встречи. Другой вдруг начинает пить горькую, а третий – воров бояться или смерти, что ещё хуже, и будет ходить, озираючись. Нашлёт бессонницу на человека, и тому не будет спаться. Испортит вкус ему, и всё, что ни давай, будет ему противно. Тому – дом противеет, и он начинает искать развлечения на стороне, идёт в карты играть, проигрывается, начинает пить водку, чтоб забыться, но впадает в ещё худшее несчастье. Не потому Жалица так действует, что она зла, но потому, что ничего, кроме своего несчастья, не желает знать, и что всё меряет на эту мерку. Жалеть её нельзя, иначе присосётся к душе спокойного человека и высосет из неё всю субстанцию. Лучше всего её гнать, если уж встретится, заклинать Именем Божьим и чураться, говоря: «Чур! Чур! Пращур! А ты Сноп видала?» Она и отстанет.

Призывы Чура, Пращура и Снопа суть повторение Имён Исварога, как мы знаем уже, точно так же, если сказать «Овца», значит призвать Агни, Сьма и Рьглу. Таким образом, эта Русалка опасная, хотя, умирая, она тоже сливается с Божествами, как и Питри, но это слияние лишь во времени, а не в Добре и Героизме, как сливаются с Божествами Предки. Жалица – не настоящая Русалка, весёлая хохотунья, а псевдо-Русалка, общенье с ней несёт горе. Она – женский тип Ырка.

НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ – АМРИТА

У-мере-ть, мёрт-вый, у-мри, вероятно, также «мир» – все эти слова произведены от корня ведического, санскритского языка «мри». Амрита – бессмертный напиток или даже бессмертие. Два светила, Солнце и Луна, в ведическом мире рассматривались как Божества, но в древнюю эпоху. Так, старые ведические тексты говорят о том, как демон Сваргану, или Сварбгану, «пожирает Солнце и Луну во время затмений». Та же идея была высказана в древнеславянском тексте, приведённом нами в статье «Древние памятники» в этой книге. Это ещё один из доводов близости нашего славянского прошлого и ведизма. Пураны, соответственно более поздние, содержат миф следующего содержания: когда Боги приготовляли Напиток Бессмертия – Амриту, вероятно, прообраз Сомы Небесного, Рагью, великан, но человек, втёрся в их толпу и выпил Напитка Бессмертия. Сурия (Солнце) и Кандра (Луна) предупредили Вишну и тот ему отрезал голову. Но так как великан стал бессмертным, то голова продолжала жить и стала гоняться за Солнцем и Луной, проглатывая их время от времени. Однако у великана нет желудка, и Солнце с Луной сейчас же выходят через отверстие ниже глотки (Лаш. С. 100 и далее; Бастиан, Фрезер, Бишоп и др.). Этот Напиток Бессмертия, или Амброзия греков, известен и у славян под названием Живой Воды. Последней попеременно придаётся смысл то Сомы, а то Амриты. Но так как Сома – тот же Амрита, ибо тоже даёт Вечность после смерти, то эти две идеи время от времени сливаются. Сварга славян – место, где живёт Исварог, окружённый Сонмом Богов, но они бессмертны с самого начала, как Бог-Отец, Исвара-Сварог. Напиток Амрита у славян находится в Роге у Исварога, который он держит в правой руке и даёт праведному, Жрецу, Кудеснику, Герою – всем, кто того заслужил. Тогда они становятся среди Питри, то есть Предков, понемногу сливаясь с Ипостасями Божества. Живая Вода, или Жива, в руках Бога-Отца. Таким образом, лишь он её даёт людям. Так что если кто «уходит к Питри» и, значит, получает Вечность, «он пьёт Воду Живую Сварожиу», как говорит старая запись, восстающая против «бесовский прельщения». Конечно, христианство понимало Причащение как дающее Вечность и не могло терпеть верования в Воду Живую рядом со Святыми Тайнами. Ясно, что проповедники старались изо всех сил искоренить пережитки язычества, особенно в этой форме и касавшиеся таких тем. Жив-Бог и Жива-Богиня были теми двумя атрибутами, которые касались Бессмертия после смерти наших Предков. О них мы находим лишь слабое упоминание в источниках. Однако в Юрьевке «старые люди» говорили: «Живу быть, яко до Богу буде вгодно, а тож Живобог». Что значит: «Будем живы, если Богу будет угодно, а то – Живобогу».

ПЕСНИ ВЗРОСЛЫХ

В Юрьевке, Анновке и Антановке существовали песни, которые распевались взрослыми при встречах, особенно осенью, когда старики собирались отдельно от молодёжи. Многие из этих песен касались прошлого южнорусского народа, казачества, войн и народных бедствий, другие носили ещё более древний характер и могли бы быть приравнены к былинам по своему содержанию. Существовали и особые старики и старухи, которые их «рассказывали», больше речитативом, при аккомпанементе других участников. То были старые сказания, дела древности седой. В некоторых местах Украины, например, слово «мания» с ударением на «я» считалось оскорбительным, но в Юрьевке пели «Песню про Манию», из которой в памяти удалось удержать сравнительно мало, но одну, две строчки вспоминаем:

 
А рикли Богы Мании, абы огнище клав,
а чисти дрова запалив,
од дубу старого, от Батька нашого,
од блискавиця того... —
 

что можно перевести: «А сказали Боги Мании, чтоб Огнище делал, а чистые дрова жёг, из старого Дуба, от Отца нашего, от Молниеносного того». Речь, конечно, шла, как мы теперь знаем, о Ману! Отец (Батька) – Перун, ибо Дуб – символ Перуна Молниеносного. «Блискавица» – Молния. Таким образом, Мания – первый человек, персонаж вроде Адама семитов, получил «от Богов приказ Огнище класть», то есть зажигать Моленный Костёр в честь Огнебога (Агни!). Мы очень сожалеем, что в детстве, не зная важности этих сказаний, не сумели их собрать и запечатлеть для будущего. Никто в это время не думал, что «этнические залежи» прошлого, их мифология представляли какой-либо интерес для науки. Узнали об этом мы значительно позже. Кое-что нам даже удалось собрать, особенно у так называемых «кобзарей» и «бандуристов», но в революцию эта документация погибла, к нашему великому сожалению! Однако помним общий смысл этих песен взрослых, сводившийся к своеобразной космогонии и к научению первых людей Мании и Маны пользоваться Огнём, Железом, Землёй. По смыслу этих сказаний. Мания был мужем (Адам), а Мана (Ева) – женой. Они были великанами и отошли «до Питрив» по смерти, сделавшись, таким образом, святыми Предками, а «Сивый разлучил их, а один горит Вечерней Звездой, а другая – Звездой Утренней». Таким образом, видим, что Венера стала Златым Щитом Душ Предков. Слово «рикли», то есть от «рещи», древнейшее и если оно сохранилось в украинской песне, это указывает, что шла таковая ещё из времён, когда вместо «казати» говорили «рещи». Сивый, «разлучивший души Мании и Маны», вероятно, Сива, персонаж демонический в ведической религии.

АНТОНОВСКАЯ ЖАТВА

В июле месяце в Антоновке жали пшеницу. Первый Сноп с торжеством везли домой, ставили в красном углу под образами, зажигали лампадку, и так он стоял до воскресенья, повязанный цветной лентой, и возле него ставили букет цветов из китайской гвоздики, майоров, чернобривцев или георгинов, что у кого было. В свежий хлеб, что бабы сажали в печь, они втыкали соломинку «от Снопа», а сам хлеб клали на зелёный капустный лист, который впекался в корку, придавая ей особый вкус. В первое же воскресенье после начала жатвы, а иногда перед началом, «заплетали бороду Снопу», то есть сплетали вместе несколько колосьев на поле. «Старые люди» говорили, что это делалось, «чтоб зерно не осыпалось». Некоторые делали на заваренной свежей соломе квас, для чего в деревянную чистую кадушку наливали воды, а затем, раскалив в Огне Белый Камень (кварцевый голыш), кидали его в эту воду. Последняя закипала и затем становилась темноватой от соломенного навара. В неё бросали ещё другой камень, чтоб поддержать кипение, сыпали зелёной травы, люцерны или клевера, и держали так день. На следующий день баба вынимала Белый Камень, сливала настой, выбрасывала вываренную солому, а в настой клала мёду или сахару, затем запускала дрожжами. После того, как первое брожение заканчивалось, добавляли ещё сахару, горсть сухого изюма, лимонные кружки без косточек и оставляли ещё на два дня. Затем разливали по бутылкам, если были, а не то сливали в бочонок и держали в погребе. Из него набирали баклажки для питья в поле. Молотьба производилась каменными катками, высеченными в виде гексагона (шестиугольник), в который продевалась железная ось и к ней привязывались постромки. Конь ходил по кругу. Коло пшеницы было разложено не потому, что так удобно, а потому, что так полагалось, и если бы кто пожелал разложить прямоугольником колосья, на него бы все стали указывать пальцами! Коло шло из древности, как и жертвенный квас. Без того и другого жатвы не было. Питались в это время, так как была Петровка, зелёным луком, хлебом, таранью (вобла) или чесноком, холодной варёной картошкой, огурцами. Иногда ели свежую рыбу, но больше хлеб, лук, овощи. Квас в такое время был отличной поддержкой, так как он был богат витамином «В». Это время также другого блюда – окрошки из укропа, зелёного лука, огурцов, кислого кваса Суровца! Последний приготовлялся на кусках хлеба, которые заваривали кипятком и так оставляли, пока не перекиснет. Конечно, образовывался квас, а также витамины. В этот квас Суровей (Сурия – Солнце по-санскритски) клали кусочки солёной рыбы, солили, перчили и приливали подсолнечного масла. В жару такая еда в поле давала не только питание, но и уменьшала испарину. В это время все сильно худели.

ПЕРЦОВКА

Для изготовления этой Перцовки брали красный перец, покрепче вкусом, чтоб долго горчил во рту, и непременно если не в День Братьев Маккавеев, то после него. К нему добавляли калганный корень, ягоды шиповника и чайную ложку мёда. Перец предварительно сушили на солнце, чаще всего под крышей, на южной стороне. Затем всё мелко порезанное складывали в бутылку белого стекла и ставили на день на солнце, после этого приливали чистого спирта до нужной высоты и оставляли так, закрыв бутылку плотно прилегающей пробкой, снова на несколько дней на солнцепёке. Настойка с каждым днём становилась красней и красней. Через неделю, а некоторые через девять дней спирт сливали, а в бутылку на оставшиеся специи наливали переваренной воды, чтоб она покрывала специи, и через три дня ею разводили прежде слитый в другую бутылку спирт. Таким образом, из одного литра спирта получали два литра водки, крепостью приблизительно градусов на шестьдесят! В Юрьевке в состав этой настойки входил канупер, кусочек лимонной корки, и она на вкус казалась сходной с английским джином. В Антоновке делали Перцовку, как указано выше. Её затем ставили на видном месте на три ночи при полной луне, а затем прятали к Рождеству. На Рождество она красовалась на видном месте, когда ели жареную поросятину, гусей или жареных кур. Тогда хозяин, крикнув, наливал по рюмке «мужикам», считая в числе таковых и молодых парней, говорил: «Дабог!» и выпивал рюмку. Остальные отвечали тоже: «Дабог!» Ясно, что эти тосты служили напоминанием русским людям о том, что прежде их называли «Дажьбовы Внуки». Шла ли Перцовка из древности, неизвестно, но что выпивая рюмку, мужик поминал Дажьба, видно из его слов.

Употребление священных чисел, как девять или три дня при приготовлении этого напитка, указывает также, что хотели ещё Деды этим способом соблюсти какой-то обычай, в котором число девять играло большую роль. То же можно заметить и в похоронной обрядности, когда умершего хоронили на третий день, а Панихиду служили на девятый. Как мы уже имели случай выяснить, Дева, или Дива, служили Божеством, которое именовалось в этом случае. Число «девять» ему (или им) было посвящено. Три – цифра Вишну, или Тримурти... Вишну, «в Три Шага сделавший Мир», был символом в свою очередь Тримурти, ведической Троицы. Отражение этого мы находим во многих случаях в верованиях и обычаях как наших Предков, так и русского народа, в крестьянстве.

ДЕВЯТЫЙ СКАЗ

Среди осенних времяпрепровождений было одно, о котором мы ещё не сказали всего, а лишь коснулись слегка, это – вечеринки стариков, когда те, собираясь однажды у Ивана, а на другой раз у Степана, вспоминали свою молодость, проведённую вместе, труд, природу, которую вместе любили и вместе чувствовали и т.д. Одной из причин, которую с трудом высказал бы такой старик, было, конечно, общенье перед расставаньем, перед смертью, которая уже выхватывала того да другого из друзей. Старики бы, пожалуй, и не поверили, если бы им об этом сказать. Однако это было завершение Кола Жизни. Один из них на мой вопрос, почему старики собираются, ответил: «Ато-ж... в детстве бегали вместе, играли, потом любились, женились, отделялись, а состарились, детей вырастили, теперь опять вместе». Они, как птицы осенью перед перелётом в Ирий, собирались, чтоб вспомнить былую силу, молодость, здоровье, полюбоваться на свою прошлую жизнь. Хотя детей на такие собрания, где старики, чтоб подогреть себя чуточку, пили вместе чай или кофе или «баловались» водочкой, не пускали, но меня они ставили отдельно от других детей, я был «паныч», сын священника, а потому высший по рождению среди них. Между тем я себя высшим никогда не чувствовал и стариков искренне любил, как своих, не только равных себе, но старших, что им и высказывал. Однако они охотно меня принимали на свои вечеринки, водки мне не подносили, но слушали иной раз, что я им сам рассказывал про прошлое нашего народа. Конечно, то, что я им рассказывал, я сам узнал из книг. Однако то, что слышал от них, ни от кого другого не слышал. Однажды был такой Дед Матвей. Он рассказывал при всех, а остальные кивали головой в подтверждение истины его слов: «Ото-ж, як летит по Осени птица в Ирий... Так, то такой край, что не рассказать! Всякие цветы там есть, вечная Весна и люди там не старятся. Нет там болезни, горя, страха или несчастья. Бог вечно проливает милость на тех людей и на тех животных. Птицы там проводят Зиму. Лучшего края себе и вообразить нельзя. Есть там Великая Река, и через Воду этой реки придётся перейти, когда умрём. Там никто никогда ни с кем не ссорится, не ругается и не дерётся. Там только вечная радость. И Бог там тоже Радощь». В этих словах об Ирий, чудесной стране, где никто не старится, похожей на ту страну, что искали индейцы Гуарани, погибшие в пути, полном лишений (Бразилия), вероятно, кроется разгадка всяких миграций народов. Может, и наши Предки, покинув Арию-Ирий, шли тоже в поисках чудесной Страны и пришли на теперешнюю нашу Родину. Любопытно, что в сказе Деда Матвея проскальзывают детали Реки Живой Воды. Это или Оксус ведийцев, или даже Ганг индусов. Идея Священной Реки говорит за это. У всех арийских народов она имеет место.

ВЕДЬМИНЫ ШАГИ

Однажды пришлось слышать от «старых людей» в Юрьевке, что «ведьму по её шагам узнать можно. Она, ежели идёт босиком, то оставляет след от когтей, а они у неё как у собаки». Конечно, то была лишь аномалия, то случается у некоторых, когда ногти на пальцах ног сжимаются, сливаясь в одну роговую, довольно толстую массу. Позже, в Клинике при Университете мне довелось видеть одного старика, у которого была эта аномалия сращения ногтей. Происходит это от спазмодического состояния периферической нервной системы и обычно при нарушении правильного метаболизма, отягчённого больной печенью, то есть когда она отказывается правильно работать при генито-адипическом синдроме. В деревне, конечно, медицина была примитивной, хотя и не всегда плохой; особенно травное лечение. Однако таких вещей, как описанная мной, люди не знали и объясняли это по-своему. В подтверждение своих слов они указывали на «ведьмины шаги» в поле. То были круги сохлой травы. Кругом всё зелено, а в одном месте пятнами или кругами мёртвая трава! Присмотревшись ближе, можно видеть грибы, род «клитосиба», то есть белый грибок, развивающий анабиотические соки, которыми он убивает и затем ею питается. Гриб этот считается поганым и его не собирают. Сок этого гриба был испробован в 50-х годах как средство против туберкулёза и оказался действительным «ин витро». Был ли он после действительным «ин виво», неизвестно.

Крестьяне между тем считали совершенно неопровержимым доказательством существования ведьмы на селе при виде этих пятен.

Позже мне удалось узнать, что в Швеции, Франции и даже Германии существовало то же поверье; в Швейцарии и Италии об этом говорилось несколько иначе, но смысл был тем же. Каким же образом славянство переняло от других народов, главным образом европейских, это поверье? Вероятно, не прямым образом, а через верхи, в старые века, то есть через своих образованных людей, путешествовавших в Европе и рассказывавших народу о виденном. Тогда же в Европе существование ведьм признавалось реально. Верили в это время и у нас. Вера в ведьм дожила до самой революции. В них так же верили, как в близкий «конец света».

Такой вере способствовало то, что время от времени нарождалась женщина, способная читать мысли и предсказывать. Она считалась ведьмой, ибо знала Веду, а Веда приводит нас к ведизму и «Риг-Веде»!

Метапсихические же явления, как мы сказали раньше, бывали в деревне довольно часто, ибо всегда бывали в народе нервные субъекты с повышенной нервной чувствительностью, то, что называется «сенситивностью».

Таким образом, ведьмы далеко не один вздор, рассказываемый необразованным народом!

СОБАКИ

Хотя собака и друг человека, хоть она и хранит двор от вора наравне с Домовым, Погребником, Горешным, Огородным, Конюшенным, Соломенным и другими Малыми Божествами, наряду с которыми стоят и Вяшки с Вяшатами, но собаку крестьяне жаловали мало. Давали кусок хлеба, остатки да и только. Спала она во дворе, в соломе, и зимой, когда холодно, её в хату не пускали. Почему было таким отношение к собаке, объяснить трудно. Мяса ей не давали, и редок был день, когда могла погрызть косточку! Между тем вся сторожевая служба во дворе лежала на ней. Нередко бывало, что, изголодавшись, собака начинала нападать на кур или лакомиться яйцами, и тогда её больно били. Вероятно, это можно объяснить лишь грубостью нравов. Если кто и кормил собак, так это дети. Они постоянно делились с ними пышками, варениками, пирожками, но если видели старшие, то за это попадало.

Между тем, если хозяин собирался в дорогу, собака бежала за возом. Когда ехали жать, собака бежала за телегой. Иной раз зимой, в пургу, собака прибегала одна, и тогда знали, что хозяин сбился с пути в метель, и ехали его разыскивать. Собака не раз спасала людей во время пожара, завидя огнище, начинала выть, будила соседей, и пожар гасили, а спящих хозяев вытаскивали из огня и дыма. Не раз случалось, что собака спасала тонущих. Она же поднимала вой, когда кто-либо опасно заболевал в доме. Собака «выла по мертвецу», и все знали, что она предвещает Смерть. Верили, что «собака видит Смерть». Это верование одинаково в славянских странах (Краусе. «Ц.Ф.Ф.». I, 1891 г. С. 156; Негелайн, ид. XIII. 1903. С. 266-267), и наша Антоновка его тоже разделяла. По германским верованиям, собака одна видела Хель, Богиню Смерти. Также и в «Одиссее» (XVI, 160 и дальше) Афина явилась в виде прекрасной женщины, видимой лишь Одиссею и собакам!

Вечерами, когда люди уже легли спать, собаки поднимали лай на деревне, лай особенный, как бы перекличку. По этому лаю можно было судить, что всё в порядке. Когда в деревню должны были прийти большевики, собаки подняли вой «по мёртвому». Белые, входя, слышали дружеский лай. Это вовсе не выдумка. Белые, конечно, не несли с собой революции, но порядок, и собаки это чувствовали. Наоборот, когда белые деревню оставляли, собаки поднимали лай с воем «по мёртвому», и красные, входя, кого-либо убивали. Стреляли они и в собак.

Привыкшая стеречь хозяйское добро, собака знала, что красный – вор и что он это добро возьмёт!

Многие из них погибли в двадцатых годах, при великом голоде. Хозяева их убивали, чтоб прокормить детей... Их собственная участь была хуже собачьей!