Текст книги "Чёрный Скорпион"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава двенадцатая

Ровно без восьми десять утра я ступил на крыльцо и потянул на себя дверную ручку. Гм, до сих пор заперто.

Интересно, что бы это значило? Неужели опять куда-нибудь умотала или что-то стряслось? Но ведь ей же известно, что я без ключей!

Не в лучшем настроении надавил на кнопку звонка. Если Маргариты нет дома, ближайшие часы придется прозябать как бродячей собаке, без пищи и крова. Правда, поспать на худой конец можно и в беседке…

Динь-динь!

И – о радость! – за дверью шаги. Ну открывай же скорее, солнышко! Открывай!..

– Здравствуйте, больной.

От изумления моя нижняя челюсть едва не проломила мою же молодецкую грудь.

– З-з-здравствуйте…

Алла весело тряхнула головкой:

– Наконец-то! А то я уже начала умирать от скуки.

– Да-а? – осторожно осведомился я. – А позвольте спросить, почему? Неужто хозяйка не развлекает такую долгожданную гостью?

Девушка шаловливо погрозила мне пальчиком:

– Хозяйка изволит спать как загнанная лошадь. Признавайтесь, проказник, это вы ее так заездили?

Я притворился, что краснею.

– В каком смысле?

– В самом прямом!

Печально вздохнул:

– Господь с вами. Что вы только говорите! Разве можно? У нас исключительно дружеские, почти официальные отношения.

Алла удивилась:

– "Исключительно дружеские"?! – И это ее удивление мне не слишком понравилось.

Я сказал:

– Разумеется. А как же иначе, коли я еще со времен моего благословенного паралича безмолвно и безнадежно влюблен в вас! Помните, за что меня выпер Виктор Иванович?

Она хмыкнула:

– Помню, но все равно не больно-то заливайте. – Подумала и добавила: – Так значит, с Маргаритой Владимировной вы на "вы"?

Я вытянулся как князь Болконский или даже поручик Ржевский.

– Мы не просто на "вы", чаровница, мы – на "Вы" с заглавной буквы.

– Да? Ну-ну…

И знаете, это "ну-ну" понравилось мне еще меньше – словно я сейчас перед нею, как говаривал один мой знакомый, в чем-то опростохвостился.

– Ладно, – удрученно сказал я. – В дом-то пустите? О, кстати, вспомнил: с вечера Маргарита Владимировна говорила, что, наверное, примет снотворное. Похоже, приняла.

Алла кивнула:

– Похоже. Вика предупредила, что хозяйка не велела будить ее до полудня.

– Вика?!

Девушка непонимающе уставилась на меня:

– Да, а что?

Я помотал головой:

– М-м-м… ничего. Просто, когда уходил, ее здесь не было.

– И во сколько же вы уходили?

Я почесал бороду.

– Во сколько? Ну, часов этак примерно в пять.

Медсестра недоверчиво посмотрела мне в глаза:

– Пять?.. На рыбалку, что ли, бегали? Ладно, заползайте, что это мы, в самом деле, прилипли к порогу. А мне дверь открыла Вика. Правда, она почти тотчас же заявила, что неважно себя чувствует, и пошла прилечь. Оригинальные вы тут, однако, завели порядки!

– Почему это – "завел"? – направляясь прямиком на кухню, обидчиво проворчал я. – Тут и до меня порядки были оригинальнее некуда. – И без перехода сообщил: – Если в холодильнике не завалялось килограммов пять мяса, я съем вас.

Девушка указала на табуретку:

– Садитесь. Так уж и быть, поухаживаю за вами, дабы не сделаться во цвете лет жертвой кровожадного каннибала. Слушайте, в этом доме на вас воду возят? Просто лица нет, замученный какой-то.

Стараясь соответствовать данному имиджу, я понуро присел, не поддёрнув брюк, – и не потому, что на мне не было носков, а потому, что за носки у меня были засунуты два небольших особых ножа, – и подумал: откуда ж взяться лицу из-за такого плотного графика работы?

А вслух согласился:

– Действительно, я тоже не выспался, милая Алла. А посему после пяти килограммов мяса, пожалуй, и я вздремну. Недолго, часика два или три. Не составите, кстати, компанию?

Она весело рассмеялась:

– В доме, битком набитом в а ш и м и женщинами?! Чтобы мне потом глаза выцарапали? Нет уж, увольте, как-нибудь в другой раз.

Я не стал уговаривать, как и уточнять, когда состоится этот "другой раз", и выяснять, почему она столь многозначительно произнесла слово "вашими". Может, наобум, а может, и о чем догадалась – бабы ж они ужас какие догадливые, а медсестры в особенности.

Когда я устало отвалился от стола, проницательная труженица системы здравоохранения спросила:

– Удовлетворены? Могу надеяться, что хотя бы сегодня останусь несъеденной?

Я добродушно погрозил ей пальцем:

– Только сегодня, дальше время покажет. А за завтрак огромное спасибо.

– Но разве это был завтрак?! – ужаснулась она. – По-моему, так настоящий обед!

– Ну значит, огромное спасибо за настоящий обед, – не стал спорить я и закурил. Предложил сигарету Алле, однако она отказалась.

Загасив через пару минут бычок в пепельнице, я с трудом поднялся и потопал прямиком к царскому телефону (понравилось). Алла осталась убирать на кухне. Снимая трубку, мимоходом заметил, что справочник все еще лежит на том самом месте, открытый на т о й с а м о й странице, и набрал номер. Пять длинных гудков – и…

– Доброе утро, – приветливо полупрошептал я. – Не будете ли вы любезны позвать к телефону Геннадия Зверева?

– Кого?.. – озадаченно проворчала трубка.

– Геннадия Зверева, – вежливо повторил я. – Уж сделайте милость.

Полминуты тишины. Потом на том конце провода снова появились признаки жизни.

– Да, слушаю! – Грубый густой бас, кажется, немножко знакомый.

– Мне Геннадия, – напомнил я.

– У телефона. Кто это?

– Великодушно извините, – мягко возразил я, – но вы не Геннадий. Позовите его, будьте добры, мне нужно сообщить ему нечто очень важное.

– Да пошел ты! – Трубка рявкнула голосом рябого орангутанга с базы, которому я на днях сломал руку милицейской дубинкой. Ну что ж, этого понять можно: у мужика действительно имелись веские причины рычать и нервничать. Особливо ежели опять спрашивают Генку Зверева.

Я положил трубку и покачал головой: чёрт, ну почему же все-таки Вика вернулась? Для этого тоже должны быть очень веские причины. И вдруг…

– Ты хотел сообщить мне что-то важное, придурок? Ну валяй, сообщай, – раздался за спиной вкрадчивый голос.

Основательно обматерив себя сквозь зубы, я медленно обернулся – у порога стояла бледная как смерть Алла, а из-за ее плеча выглядывала, подленько ухмыляясь, поганая физиономия Зверька. Похоже, он приставил к спине девушки ствол.

Да-а-а, это был даже не нокдаун. Это был почти нокаут. Я просто оцепенел от неожиданности и беспомощности, а Зверёк резким тычком втолкнул Аллу в зал и сам шагнул за порог.

– Ну? – скривившись, проскрежетал он. – Так что, падла, ты хотел мне сказать? Чего вылупился, паскуда? Язык проглотил?

Я продолжал молчать, однако не из какого-то там геройства – понятия не имел, о чем говорить и что делать? Будь один – думаю, мне удалось бы прищучить этого щенка, невзирая на его пушку. Но между нами живым щитом стояла Алла…

Неожиданно Зверёк обернулся и крикнул:

– Эй! Иди-ка сюда! К этому парню у тебя должно быть особо ласковое отношение…

От смутного и весьма неприятного предчувствия я напрягся еще сильнее. Нет, все-таки зря, зря говорят: маленькая собачка до старости щенок. Ведь я не придавал этому сопляку почти никакого значения, думал, что он забился сейчас где-нибудь в темном углу и дрожит от страха, – а вот нате: такой коленкор. Пожалуй, никто из здешних громил, с которыми успел познакомиться, еще не ставил меня в настолько сложное и одновременно дурацкое положение. Но кого он зовет? Что еще грядет за сюрприз?..

Да-а… это действительно был сюрприз.

В какой-то миг мне показалось, что я сплю или брежу, – на пороге появился… тот самый мордоворот, которого я вчера оставил в компании двух его друзей и одной подруги с дыркой во лбу в роскошных апартаментах тихого двухэтажного особнячка.

Да что же это за чертовщина? Мертвец ожил?!

И, по-видимому, не только ожил, а еще и явно имел в отношении меня очень недвусмысленные намерения: кабанья рожа перекошена от ярости, огромные кулаки сжаты, глаза горят неукротимо-злобным огнем – ну просто не человек, а Мазандеранский Тигр какой-то!

Поверьте, я в самом деле оказался на грани пусть и кратковременного, но все ж таки помешательства: с кем с кем, а с ожившими покойниками не приходилось иметь до сей поры никаких дел. Однако совершенно неожиданно помог этот гадёныш Гена. Он ухмыльнулся как скотина и тоненько пропел:

– Ну что, Жора? Видишь его? Видишь? А ведь это он, он пришил твоего брата!

Ф-фу-у… Точно гора с плеч. Эта туша не была тем, с дыркой, она была его братом-близнецом. Ну, слава всевышнему!.. Нет, все равно хреново, конечно, однако то, что передо мной не зомби, все-таки капельку утешало. Но только капельку, потому что, по-бычьи наклонив голову и грациозно размахивая пудовыми кулачищами, эта ряха решительно двинулась ко мне.

Я дёрнулся на стуле, но Зверёк направил револьвер мне в лоб:

– Сидеть, сука!

Разумеется, я остался сидеть.

Жора же, похоже, имея все-таки в отношении меня некие инструкции, затормозил в метре от стула и, бешено вращая налитыми кровью глазами и обильно поливая меня слюной, принялся извергать из своих бездонных недр потоки такого отборного и высокорафинированного мата, что ни одно из этих выражений, при всем желании и любви к документальной достоверности, привести я не осмелюсь. Каноническими были лишь предлоги и союзы – имена же существительные и прилагательные, а также глаголы этот "лингвист" выдавал в виде, абсолютно не приемлемом для перенесения их на бумагу. По-моему, он даже ухитрился аранжировать пару числительных! Однако рукам, к счастью, воли покуда не давал.

(В тот момент я почему-то вспомнил, что в сказках про братьев один всегда дурак. В данном случае умный, похоже, остался в том доме. Хорошо ли это? Поживем – увидим.)

Наконец я не выдержал и пафосно вклинился в редкую паузу:

– Слушайте, корнет, здесь дамы!

От неожиданности он захлебнулся собственным красноречием и – о чудо! – заткнулся, уставившись на меня обалделым взором.

Зверёк хихикнул:

– Ладно, Жора, пока, правда, хватит, а? – И – уже мне: – Ну что, наложил в штаны, падла? Погоди-погоди, то ли еще будет!

Я сделал убитое лицо и тихо попросил:

– Отпустите девушку.

– Чево?! – квакнул Зверёк.

– Ничего. – Я упрямо насупился. – Отпустите, ребята, девушку. Вы же знаете, она тут ни при чем.

Мозгляк покачал головой:

– При чем – ни при чем, плевать, верно, Жора? Она останется.

Бледное лицо Аллы исказила гримаса отчаяния, а у меня в горле вдруг образовался огромный сухой комок, который я с трудом проглотил.

– Послушай, мальчик, – хрипло проговорил я. – Ну за каким вам вешать на себя еще и это? Она оказалась в доме случайно и не имеет к нашим делам отношения. – Помолчал и, облизнув пересохшие губы, добавил: – Очень прошу тебя, Гена: пожалуйста, разреши девушке уйти.

Однако Гена только повернулся к гиганту и шутовски развел руками:

– Слыхал, Жор? Убийца твоего брата просит нас быть милосердными…

– Да не убивал я никого! – перебил я. – И вообще, не пойму, о чем речь!

Гена продолжал улыбаться:

– Видал? Он, оказывается, все еще не понимает!

Громила яростно скрипнул зубами и рыкнул что-то нечленораздельное.

– Правильно, Жора, – кивнул напарник. – Дойдет очередь до него – поймет. А давай-ка мы с тобой для начала позабавимся на его глазах с этой малышкой. Ты не против?

– Не против, – буркнул Жора. Я же едва не задохнулся от злобы.

Зверёк положил свободную руку на плечо Алле, которая, казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Ну и ладушки! А между прочим, Жора, в этом доме имеется и еще кое-кто. Сами Маргарита Владимировна сладко почивают в своей спальне, так что дойдем и до нее. Не всё же этому гаду. (То есть, мне?)

– Но его-то пришьем? – настырно уточнил мордоворот.

– О-бя-за-тель-но… – сладко промурлыкал Гена и вдруг куснул дрожащую Аллу за мочку уха: – А ведь и тебя, мурзилка, тоже придется потом пристрелить, уж не обижайся, ладно? – Немного помолчал и добавил: – Хотя знаешь, после тех фокусов, которые мы тут с тобой понавытворяем, и самой вряд ли жить захочется. Не, ну ежели ты действительно порядочная девушка.

Я дёрнулся, но дуло револьвера опять глянуло мне в лоб:

– Остынь, кореш, не колотись! А вообще-то, Жора, может, и правда сперва пришибить его? Чтоб не мешал? Да и спокойнее – потихоньку, безо всякой спешки…

Ноги Аллы подкосились. Она вскрикнула и рухнула на пол.

Я до боли сжал кулаки и, понимая, что это уже последняя попытка выиграть хоть сколько-нибудь времени, процедил:

– Слушай, друг… Ни я, ни тем более девушка тут не при делах. И вообще – не врублюсь, с какой это стати вы именно сейчас на меня набросились?

Генка пожал плечами:

– А чего здесь врубаться? Просто твой покойный дружок говорил, что ты тоже алкаш.

Я обомлел:

– Что?! В каком смысле?

Он усмехнулся:

– Да в самом прямом. Потому и не все поначалу приняли тебя всерьез. Решили: покрутится, мол, туда-сюда – и назад домой. А ты, вишь, каким оказался!

Вот оно что…

Да, действительно, я уже говорил, что был и в моей жизни непростой период, о чем Серый прекрасно знал. Ну да, они ждали запойного дуролома наподобие муженька Маргариты и наконец поняли, что ошиблись…

– Ладно, Зверёк, – услышал я сердитый бас и новую порцию матерщины из уст Жоры. – Хорэ трепаться, давай его кончать…

Копец, невесело подумал я. Похоже, и правда финита ля комедиа. Но я-то, чёрт, хоть знал, в какие игры играю, а Алла? Что эти сволочи сделают с ней? А Маргарита?..

При мысли о спящей наверху и ни о чем не подозревающей Рите я едва не взвыл волком. Твою мать, и пока ни единого шанса – близко они не подходят, а чтобы добраться до…

И тут меня понесло. Знаете, бывает иной раз в жизни, когда начинаешь пороть такое…

– Эй! – отчаянно заорал я верзиле. – Погоди! Я обязательно должен сказать тебе две вещи. Первая – если сейчас же не угомонишься, предупреждаю: I will speak daggers1.

Жора выпучил глаза:

– Чево?!

– Ничево! И второе: если ты уверен, что я имею отношение к смерти твоего брата…Эх-х, да я б за брата – голыми руками! Мужик ты или не мужик?!

С р а б о т а л о…

Едрёна вошь – сработало! Невзирая на предостерегающий возглас Зверька, Жора бросился на меня как боевой слон, и его кулак пушечным ядром врезался в мой череп.

В принципе, я мог увернуться, но тогда мизансцена потеряла бы ореол достоверности. А так все получилось прекрасно: я с грохотом полетел со стула, свернулся клубочком как малое беззащитное дитя, а когда "развернулся" – все было о" кей и в каждой руке по ножу, первый из которых уже через секунду претенциозно торчал из правого бока Жоры.

Но я не стал дожидаться, пока Жора всей тушей завалится на меня, и, поднырнув под его локоть, заметался из стороны в сторону: мне ведь надо было еще что-то делать и со своим другим "кинжалом".

Рука Зверька с револьвером бестолково замельтешила в воздухе – и бессильно обвисла: рукоятка второго, острого как бритва ножа торчала из его правого плеча. Потом раздался тихий стук: это упал на ковер револьвер. Рожа подонка перекосилась от боли, однако реакция у него оказалась неплохая: схватив здоровой рукой сидящую на полу белую как мел Аллу, он рывком приподнял ее и толкнул мне под ноги, а сам выскочил в коридор. Я невольно задержался, а когда, уложив девушку на диван, выбежал наконец на крыльцо, Гены и след простыл. Слинял, чучело, с моим ножом…

Гнаться за ним я не стал. Сидел на ступеньках, курил и размышлял о разных вещах. К примеру, о том, как плохо порой не знать иностранных языков, хотя бы одного, Жора – свидетель, а также гадал, что все-таки означает столь неожиданный тандем: Зверёк – человек Паука, а Жора – не знаю конкретно, чей, но с этой братией на сегодняшний день у меня сложились наиболее плотные взаимоотношения. Так почему же они были вдвоем? Главари договорились о совместных действиях или проклятый вьюн Генка решил пойти по скользкому пути «лысого» и Валентина? А может, он осмелился на собственную партию?

Ежели так – то зря. Ребята столь мелкого калибра в ходе подобных мероприятий, как правило, не выживают. Даже такие хитровыделанные, как Зверёк.

…А еще я думал о том, почему Гена и Жора проникли в дом, а я не был даже предупрежден об этом визите вежливости.

Занятно, очень занятно…

Глава тринадцатая

Я сходил на кухню и принес стакан холодной воды для Аллы, которая с отсутствующим лицом лежала на диване. Стеклянный взгляд ее не отрывался от огромной неподвижной туши посреди комнаты, а руки мелко дрожали.

– Попейте, вам станет лучше.

Девушка сделала пару торопливых глотков. Несколько капель застыли на подбородке – я вытер их своим платком.

– Спасибо…

Ну, слава богу, начала оживать. Я сожалеюще покачал головой:

– Простите, что все так получилось.

Она подняла на меня глаза и как-то неуверенно, жалко улыбнулась:

– Это называется в гости сходила, да?

Я тоже изобразил на физиономии подобие ободряющей улыбки:

– Ага. Ну ничего, переживем.

Алла присела и поджала под себя ноги, с трогательной тщетностью пытаясь прикрыть их верхнюю часть микроскопической юбкой. Вообразив, что прикрыла, уже более твердым голосом произнесла:

– Теперь вы, наверное, будете звонить в милицию?

Я поморщился:

– Да, наверное, надо. Правда…

– Что – правда?

Я присел рядом с ней.

– Ничего, – и положил руку на плечо девушки. – Просто представил на миг, как я, заросший, грязный, сижу за решеткой в темнице сырой, а вы приносите мне передачки – красивая, блестящая, свободная…

Алла охнула:

– Что вы?!

– А что? – пригорюнился я. – Убийство же, милая, чистейшей воды убийство!

– Но они первыми напали на вас! То есть, на нас, – смущенно поправилась она. – Я ведь свидетель! Даже почти потерпевший! Я расскажу, как всё произошло на самом деле.

– Большое спасибо, – уныло проговорил я, – однако принципиально ничего не изменится. Тем более что этот нож какой-нибудь эксперт-бюрократ может квалифицировать как холодное оружие. Так что сидеть все равно придется.

От гнева и возмущения Алла даже забыла в очередной раз одёрнуть юбку.

– А этот пистолет – не оружие?! – кивнула на валявшийся на ковре аппарат Зверька.

Я поправил:

– Револьвер.

– Какая разница!

– По сути, никакой, – согласился я. – Естественно, оружие. Однако хозяина его надо будет еще найти. Да вы и сами всё понимаете.

– Но что же делать? – почти отчаянно воскликнула девушка, и вдруг глаза ее загорелись: – А давайте спрячем его и не будем никуда звонить.

Я "изумился":

– Как это?!

Алла вскочила с дивана:

– А так! Дождемся, пока стемнеет, и закопаем в саду.

Я "боязливо" поежился:

– Ну-у-у, знаете! Труп в саду, это…

Она топнула ножкой:

– Господи, ну тогда увезите его куда-нибудь вечером на машине!

– Уже лучше, – задумчиво кивнул я. – Но простите, дорогая, а вы понимаете, что, предлагая такое, сами становитесь соучастницей преступления?

Щеки ее наконец порозовели. И как порозовели!

– Ну и пусть! Если б не вы, я… я не знаю, что эти мерзавцы сделали бы со мной!

Я вздохнул:

– Это точно. Ну что ж, раз думаете, что так будет лучше…

– Конечно, лучше! – отрезала Алла. – Давайте спрячем его где-нибудь до темноты, а кровь на полу и ковре, пока Рита спит, я замою.

– Можно в кладовку, – предложил я. – Она запирается на ключ. Кстати, кровь есть и в коридоре, и в прихожей, и на крыльце – накапала из гада, когда он убегал.

– Да уберу. Вытаскивайте из… Жоры свой кошмарный нож и понесли его в кладовую.

(Слушайте, как быстро она взяла себя в руки!)

Я покачал головой:

– Нет, сначала надо отнести, иначе крови натечет еще больше. Вот что, поищите-ка целлофановые мешки, а отволоку этого борова я сам…

Управившись с Жорой, я вымыл руки и пошел наверх, в спальню Маргариты. Как близкий друг дома стучать не стал, дверь же не была заперта.

Гм, эта прекрасная леди даже не потрудилась одеться после моего ухода и теперь спала, разметавшись, словно Психея. На правах Амура я набросил на нее покрывало – Маргарита не пошевелилась.

Мое внимание привлекла упаковка таблеток на тумбочке: половины в ней не было – ого! Хотя, впрочем, часть их она могла использовать и раньше. Однако, чёрт побери, Маргарита действительно спала как убитая. А интересно, проснулась бы, если б дошло до стрельбы?

Я тронул ее за обнаженное плечо. Никаких эмоций. И – вздрогнул.

– Бесполезно, – раздался за спиной голос Аллы. – Еще перед вашим приходом я пыталась ее разбудить. – Девушка вдруг полузагадочно улыбнулась, видимо, заметив изменения в облике Маргариты, а точнее – покрывало: – Не ослепли?

– Что? – не сразу понял я. – Ах, в этом смысле… Нет, не ослеп, я и не такое могу выдержать.

– Представляю… – каким-то странным тоном произнесла Алла, и я внезапно вспыхнул:

– "Представляете"?! И что вы себе, хотелось бы знать, представляете?

Глаза девушки сузились:

– У вас, больной, сдали нервы. Но как бы там ни было – ведите себя прилично.

Я фыркнул:

– А у вас? У вас, уважаемая, нервы не сдали?

Алла медленно покачала головой:

– Только когда тот мерзкий тип грозил мне. Но теперь всё позади. А вообще-то не забывайте, что я медик и следовательно, привычна ко многому.

– Ладно, извините, – пробормотал я. – Просто как-то разом всё навалилось…

– Я понимаю, – примирительно кивнула она, но тут же – новая шпилька: – Я понимаю, и уже заметила, что вы даже в больничной палате были гораздо жизнерадостнее и бойчее.

– Ну, так уж прям и бойчее, – буркнул я.

Девушка улыбнулась:

– Всё, мир, пойдемте. Ей, судя по дыханию, спать еще час-два, не меньше. Видно, не случайно Рита не велела Вике будить ее до полудня.

– Да-да, конечно, идемте… – И хлопнул себя по лбу: – Вика! Мы же совсем забыли про нее! Где она сейчас?

Алла пожала плечами:

– Должна быть в своей комнате.

– И тоже дрыхнет, как мертвая царевна?

– Если интересуетесь – посмотрите сами. Знаете, по-моему, вы переутомились и перевозбудились. Давайте я вам тоже поищу чего-нибудь успокоительного, выпьете и отдохнете.

– Хорошо, – покорно согласился я. – Обязательно, Алла, но чуть позже.

Девушка уже стояла у двери и выжидающе-вопросительно глядела на меня.

– Иду, о настойчивая, иду, – с нажимом проговорил я. – Ровно через минуту я снова буду иметь счастье находиться в вашем драгоценном обществе.

Когда дверь за ней закрылась, я внимательно прислушался к звуку удаляющихся по коридору шагов, а потом как кенгуру прыгнул к столу и выдвинул нижний ящик.

Уф… И картонная коробочка, и золотая оправа камня были на месте.

После этого я вернулся к сладко посапывающей Маргарите и снова откинул покрывало. Секунд через десять обнаружил то, что искал: маленькую точечку на вене у локтя, оставленную иглой шприца.

Спускаясь по лестнице, я думал: что ей вкололи?

А также – кто?

Алла, Вика или же она сама?

И любой вариант, пусть и в разных степени и свете, был для меня почти одинаково неприятен.