Текст книги "Рыжая Соня и Ущелье смерти"
Автор книги: Юрий Бахорин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Соня сразу вспомнила о путешествии в Логово, когда та же Доктрина заставила их отказаться от посещения городов. Но тогда они опасались своей воровской репутации, а теперь?
– Доктрина запрещает все, что считается опасным или просто подозрительным, так что нам лучше никому не попадаться на глаза,– попытался разъяснить Север.
– Не понимаю, что в нас подозрительного и уж тем более опасного,– вскинулась воительница.
– В том-то вся и беда, что вопрос этот оставлен полностью на усмотрение должностных лиц. Любой десятник городской стражи может потребовать у тебя объяснений относительно наших четвероногих и пернатых спутников, и вряд ли его убедит трогательная история о твоей любви к животным.
– Но ведь они же разумны, как люди,– заметила Гана и, морщась от боли, поерзала в седле.
– А вот об этом я попрошу тебя не упоминать в разговоре ни с кем, кроме нас,– ответил Север и остановился на ней долгим взглядом, который отвел, только удостоверившись, что она правильно поняла сказанное.
– Вот дерьмо…– проворчала девушка и кивнула Северу, показывая, что сделает, как он велел.
Вороненок открыл клюв и покосился на нее одним глазом, как курица.
Наконец вернулась Вестница, положив конец их спору. Она уселась на плечо Вожака и, выразительно посмотрев на него, указала клювом на запад, давая понять, что они могут отправляться.
– Далеко? – спросил Север.
– Кар-р! – каркнула ворона, и это означало, что ехать предстоит меньше лиги.
– Вперед!
Вожак легонько ударил коня, и тот пошел вдоль кромки леса резвой рысью. Гана направилась за ним, то и дело вздрагивая от боли. Она чуть ли не с ненавистью смотрела в спину Вожака. Во время короткого отдыха начинающая наездница успела расслабиться и теперь чувствовала себя так, словно стоит на четвереньках, а кто-то безжалостными пинками гонит ее все вперед и вперед.
Ворона летела медленно, приглашая всадников за собой, и вскоре свернула на юг, к неширокой просеке. Соня сразу узнала это место. Именно этой просекой заканчивалась дорога, которой они пробрались через лес.
С другой стороны леса они должны выйти прямо к Нумалии. Они поехали по каменистой земле, заросшей высохшим за лето мхом, сквозь шапки которого лишь кое-где пробивались жалкие клочья травы.
– Ну когда же остановка? – не переставая ныла Гана.
– Потерпи немного,– отмахнулся Север,– мы должны найти место с травой и водой: кони тоже голодны.
– Я знаю, где остановиться,– сказала Соня и уверенно повела их в чащу, забирая вправо от просеки.
Вожак не стал спорить и послушно направился следом. На пути им встречались только ели и сосны, и заросли их становились все гуще. Вскоре начал попадаться живой мох. Воздух стал влажным, трава – выше и гуще, и наконец путники выбрались к ручью, который с тихим журчанием струился между камнями.
– Ну вот и приехали,– сообщила Соня.
– Я думала, не дождусь,– простонала Гана, сползая на землю.
Хорошо зная, чем это должно закончиться, Север быстро соскочил с коня, но подхватить ее успел только в самый последний миг, когда она едва не ткнулась лицом в камни.
– Вот дерьмо,– выругалась девушка, тщетно пытаясь встать на ноги, а когда осознала, что не в силах этого сделать, подняла на Севера полные ужаса глаза.– Я что же, теперь ходить не смогу? – чуть не плача, спросила она.
– Успокойся,– рассмеялась Соня, подхватывая подругу с другого бока.– Для первого раза ты слишком долго пробыла в седле. Так со всеми случается поначалу.
Пока они вели девушку к облюбованному Соней для ночлега месту, Гана только вяло перебирала ногами, но лишь до тех пор, пока ее не попытались опустить на мягкое ложе из мха.
– Только не на зад! Только не на зад! – закричала она, испуганно замахав руками, и даже попыталась самостоятельно встать, но, едва ее отпустили, тотчас повалилась на землю, и Северу вновь пришлось ловить ее.
Только уткнувшись лицом в мох, она вздохнула с облегчением. Ее спутники тем временем позаботились о конях, о ночлеге. И когда костер запылал, отгоняя незаметно подкравшиеся вечерние сумерки, она даже смогла жевать свежеприготовленное жаркое и выглядела гораздо лучше.
– Ну, как ты? – участливо спросила Соня по-другу.
– Спасибо, отвратительно,– отозвалась та, подкармливая вороненка от своего куска, в то время как Вестница предпочитала есть мясо сырым.
– Не расстраивайся так.– Север ободряюще улыбнулся.– Вот увидишь, когда пройдет боль, тебе понравится.
– Может быть,– вяло согласилась Гана.– Только пока мне кажется, что это битье седлом по заду – сомнительное удовольствие…
С восходом солнца, едва позавтракав, они продолжили путь. Гана со стоном забралась на своего гнедого и принялась стонать, уверяя своих спутников, что жить ей осталось совсем чуть-чуть. Однако останавливаться она не решалась. Постепенно стоны ее начали раздаваться все реже и звучали уже не так страшно, а вскоре она догнала спутников и, ответив смущенной улыбкой на их вопросительные взгляды, поскакала рядом.
Весь день они ехали через лес, который становился все гуще. Почва стала суше, и камни перестали попадаться на дороге. Только раз остановились они, чтобы пообедать, и снова тронулись с путь. Лес вновь начал редеть, и к вечеру путники достигли его южной границы. Впереди высилась громада Нумалии, увидев которую Гана едва не выпала из седла. Неприступные стены Ханумара до сих пор стояли у нее перед глазами. Он казался ей чудовищем, почти недоступным человеческому пониманию. И вдруг она увидела нечто еще более грандиозное…
– Чтоб мне сдохнуть…– прошептала она.– Сколько же там внутри домов? – Соня, не выдержав, рассмеялась, но Север только слегка улыбнулся. Она окинула обоих недоумевающим взглядом.– Вы чего?
– Узнаешь, когда окажемся внутри,– уклончиво пообещала Соня.
– Мы поедем туда? Ты не шутишь? – ужаснулась Гана.
– Ты что это задумала? – насторожился Север.
– Поедем,– пообещала она,– но только не туда.– И повернулась к Северу:– Нам ведь все равно придется сделать кое-какие покупки, да и передохнуть не помешает. Я предлагаю остановиться в Шадизаре,– повторила она высказанное в Логове желание.
Именно поэтому Вожак ничего не ответил. Просто вопросительно смотрел на нее, ожидая дополнительных разъяснений.
– Там я знаю всех и все. У меня куплены все, начиная с десятников и заканчивая начальником городской стражи. К тому же и мне самой хорошо бы появиться там, чтобы показать, что я не пропала, и заплатить кое-кому, чтобы мое особое положение сохранялось и впредь,– объяснила она, и Север понял: слова его подруги предназначены не столько Гане, сколько ему.
– А Вулоф с Вилвой? – спросил Север. Ему эта затея с остановкой в Шадизаре не понравилась в Логове, не нравилась и сейчас.– Что делать с ними? Их ведь не взять с собой в город, пусть это и Замора с ее вольными нравами.
– Оставим их в горах,– ответила Соня.– Это меньше чем полдня пути от города, и там им нечего опасаться: зуагиры наверняка уже двинулись к югу, на зимние пастбища. Что скажешь?
Теперь уже она вопросительно смотрела на своего спутника.
– На месте решим,– ответил он.– А сейчас – вперед! Заночуем к югу от Нумалии.
Он вновь ударил коня, и они помчались вперед. Только теперь скачка длилась несколько дольше.
В самом начале лета, когда, полная честолюбивых планов, Соня скакала на север, ей и в голову не пришло рассмотреть город хотя бы снаружи. Они старательно держались кромки леса, больше заботясь о том, чтобы их не заметили.
Теперь же она увидела Нумалию вблизи и впервые поняла, почему никто – ни гирканцы, ни Туран, ни Аквилония, ни варвары с севера – не сумели покорить эту державу, мощь которой составляли превращенные в крепости города и похожие на города крепости.
Пожалуй, Шадизар своей пышностью даже издали превосходил Нумалию, не говоря уж о Ханумаре, самом северном из немедийских городов, но даже его стены не могли сравниться с шадизарскими высотой и мощью. А нумалийские, оснащенные могучими бастионами, производили потрясающее впечатление.
Теперь, не опасаясь увязнуть в болотистых берегах Желтой реки, они скакали уже гораздо дальше от города и вскоре миновали его, вновь ворвавшись под сень леса, на сей раз лиственного. Их встретила плотная стена дубов, листву которых еще не отметило дыхание припозднившейся в этом году осени. Правда, встречались еще и ели, и сосны, но их было очень мало.
Соня вновь уверенно выбрала место ночевки, пообещав, что следующую ночь они проведут среди людей и в нормальных постелях. Этот переход Гана перенесла лучше предыдущего и даже смогла принять участие в разговоре. Ночь прошла спокойно, и с рассветом тронулись в путь. К вечеру и впрямь добрались до деревушки лесных жителей, которые сперва, из-за сопровождавших людей огромных волков, встретили их настороженно, но когда узнали Соню и поняли, что зверей опасаться не следует, успокоились.
Поутру Север щедро расплатился, и все трое, уверенные, что в этой деревушке их теперь всегда примут с радостью, продолжили путь. Очень скоро лес перешел в заросшие деревьями участки, похожие на небольшие рощи. Постепенно и сами рощи становились все мельче. Между ними заструились текущие с востока речушки, теперь уже все с пресной водой. Путники мчались вперед, радуясь тому, что местность казалась дикой, а еще более – тому, что она изобиловала дичью. Странники уже потеряли счет дням, которые сплелись для них в одну нескончаемую вереницу, наполненную непрерывной скачкой.
Теперь отряд скакал вдоль Карпашских гор, оставляя их слева от себя. Здесь, на юге Коринфии, рощи встречались все реже и реже, пока не исчезли вовсе. Это значило, что путники попали в центральную часть страны – плодородную равнину. Об этом говорили многочисленные стада диких коз, ланей, быков. Если все и прежде не испытывали недостатка в съестном, то теперь началось форменное обжорство, потому что Вулоф с Вилвой после вечерней охоты притаскивали еды больше, чем они могли съесть впятером.
– Скоро перевал,– сказала в один из дней Соня.– Завтра выберемся на Тракт.
Именно так и получилось на следующее утро, почти сразу после того, как они покинули место ночевки. Здесь отряд невольно остановился, чтобы осмотреться. Как оказалось, даже Север не бывал прежде в этом месте Тракта, и Соня подумала, что это несколько странно, ведь, по его же словам, он много путешествовал. Тем не менее она чувствовала себя на высоте, показывая это великолепие. Тракт тянулся на запад и, пересекая Коринфию, устремлялся к Бельверусу. Разглядывая с ювелирной точностью пригнанные друг к другу полированные плиты, Север восхищенно присвистнул.
– Чтоб мне сдохнуть! – изумилась Гана.– И это называется дорогой? – искренне ужаснулась она.
Прежде из дорог Гана видела только центральную улицу Ямы с загаженными обочинами. Мощенная булыжником площадь казалась ей верхом совершенства, поэтому легко понять, насколько ее поразило увиденное. Девушка без устали бродила по гранитным плитам, пытаясь найти хоть травинку, проросшую сквозь стык, и не могла ее отыскать.
– Чтоб мне сдохнуть,– в который уже раз повторила она, вскакивая в седло, и направилась следом за своими спасителями.
Весь этот день ушел на дорогу через Карпаши. Несмотря на то что Вестница проверила путь, а волки бежали впереди, Соня всерьез опасалась напороться на шайку Кривого Тугуна. Она не общалась с промышлявшими разбоем и убийствами грабителями и потому не рассчитывала на особое к себе отношение. Не помогла бы и выучка Севера. Соня знала, что разбойники расстреливают свои жертвы из луков, а потом просто добивают раненых. Но, как и на пути в Логово, они не встретили никого.
«Впрочем,– подумала она,– вряд ли это можно назвать удивительным. Кривой Тугун промышляет на Тракте, только когда всерьез рассчитывает на жирный куш. А это обычно караван из Бельверуса или Шадизара, и время его выхода, хоть и держится в тайне, известно всем».
К вечеру, когда солнце уже садилось за уходившие на юго-запад отроги Карпашских гор, они достигли наконец конца перевала и попали в Замору. Соня тут же направила маленький отряд на восток, и они скакали почти до захода солнца. Зато отсюда город стал виден как на ладони.
– Чтоб мне сдохнуть…– опять прошептала Гана, уставившись неподвижным взглядом на похожий на некий сказочный город Шадизар.
– Кр-рау! – подражая ее интонациям, изрек вороненок.
Стены города не производили такого неизгладимого впечатления, как наружные укрепления Нумалии, зато они оставляли открытыми для обозрения гигантские купола храмов, расписанных разноцветной глазурью, громады дворцов и шпили, гордо устремленные в высокое небо.
Соня с Севером переглянулись и начали расседлывать коней, а Гана так и осталась в седле. Она смотрела и не могла насмотреться. Губы ее что-то беззвучно шептали, и Соня не могла понять, то ли это молитва, то ли ругательства. Восторг ее подруги мог проявиться в самой неожиданной форме.
* * *
Спать легли сразу после ужина, и сон мгновенно сморил всех троих. На ночь по-прежнему ложились все вместе: хотя солнце продолжало палить днем, ночью приближавшаяся осень давала о себе знать даже здесь. Север не без иронии отметил одну мелочь: после первой же совместной ночевки Соня закрепила за собой место между ним и Ганой. Однако даже шутить по этому поводу он не пытался, слишком хорошо зная, что может сделать его вспыльчивая возлюбленная.
Ночь пролетела как один миг. В это утро рыжеволосая красавица проснулась еще до зари. Быть может, причиной тому послужила близость Шадизара – города, в котором она провела последний год и который стал ей почти родным. Она вспомнила собственные слова о том, что дом – место, где тебя любят, и задумалась.
Любят ли ее здесь? Она, безусловно, могла рассчитывать на признательность Саиба. Вполне вероятно, он и любил ее по-отцовски, но кому, кроме тавернщика, она позволяла хотя бы изредка заглянуть себе в душу? Пожалуй, никому. Более того, она старательно избегала сближения с кем бы то ни было, опасаясь ненужных привязанностей. Находясь в центре всеобщего внимания, она предпочитала оставаться одна. Такое положение не позволило ей обзавестись друзьями, зато врагов она имела немало. Возможно, даже с избытком.
И все-таки четверо мужчин и одна женщина стали для нее неожиданно близкими, и ко всем она прикипела душой, пока они пробирались в Логово. Но, как видно, Рок по-своему распорядился ее будущим. То же самое Логово, что свело ее с друзьями, погубило троих, а еще двоих безжалостно выбросило из ее жизни…
И все-таки она сейчас вспомнила Логово с теплотой, которой и сама от себя не ожидала. Что же происходит?
Дом – это место, где тебя любят…
Логово – место, где ее ненавидят…
Так почему же она вспоминает о нем с таким особым, похожим на грусть чувством? Не потому ли, что там нашла свою любовь? Она с нежностью посмотрела на Севера и досадливо закусила пухлую губу: проклятая девчонка уже прилепилась к руке ее любимого, и Соня готова убить ее за это! Красавица через силу заставила себя улыбнуться.
Недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг. Теперь она ясно почувствовала это и поняла, что если любовь к Северу когда-нибудь и покинет ее сердце, то лишь когда ее вытеснит ненависть! Нет, только не это… Она отстоит свое чувство, чего бы это ей ни стоило!
Воительница посмотрела на тонувшие в утреннем тумане стены Шадизара, и ей пришло в голову, что, быть может, и Логово обрело для нее значимость, потому что подарило ей и друзей, и врагов, отняло жизни друзей, а кое-кого из врагов, наоборот, сделало друзьями. Конечно, Соня вряд ли могла назвать Разару другом, но чутье подсказывало ей, что она обрела если не любовь, то уважение Белой Волчицы. И она знала, что, выпади случай, Гайрам придет ей на помощь, не дрогнет и не отступит. И еще Север! Много это или мало? Всего три человека, но зато на них можно положиться.
И наконец, у нее появилось дело. Правда, ее мало заботили властолюбивые замыслы повелителей Похиолы, но она помнила, что теперь заодно с Вожаком. Он не открыл ей всего, но она верила, что такой человек не станет рисковать ни своей жизнью, ни жизнью близких ему людей ради недостойной цели. А враги… А когда она их боялась? Врагов можно презирать, можно ненавидеть; но бояться?
Солнце тем временем медленно поднималось над покрытыми ослепительно белым снегом далекими вершинами Кезанкийских гор. Прохладный утренний ветер, лаская, обдувал разгоряченное лицо девушки. Туман понемногу рассеивался, открывая ее взору бескрайнюю степь, пестревшую разнотравьем, которое теперь, в преддверии осени, окрасилось в более мягкие, пастельные тона. В лазурном небе не виднелось ни облачка. Соня посмотрела по сторонам. Вокруг никого, если не считать стреноженных коней, что паслись неподалеку. Однако не они интересовали рыжеволосую воительницу. Прикрыв от солнца глаза ладонью, девушка смотрела на юг, где вдалеке, рядом с башнями манившего ее – она не могла не признаться себе в этом – Шадизара, она заметила тонкую змеящуюся цепочку навьюченных животных.
– Похоже, караван? – услышала она голос Севера и досадливо закусила губу: опять она не слышала, как он подкрался.
– И как это тебе удается? – обернувшись, спросила она с улыбкой.
– Тебе ли спрашивать? – ответил он, и она тихонько рассмеялась.
Так и есть. Она гордилась умением подкрадываться неслышно, вот только с Вожаком это никак не получалось. Конечно, ее самолюбие страдало, но девушка почти смирилась с тем, что он превосходит ее во всем.
– Караван,– сказала она.– И нам лучше уйти отсюда поскорее.
– Но почему? – удивился Вожак.
– Караван могут поджидать в ущелье,– объяснила Соня то, что сама считала очевидным.– А это большой караван,– подумав, добавила она.– К полудню они добредут сюда, а значит, нам пора сматываться. То же самое случилось, когда я покидала Шадизар. Мы проехали через горы и не заметили засады, хотя точно знали, что караван поджидают.
– Так здесь тоже промышляют шайки? – обрадовалась Гана. Она уже проснулась и теперь стояла рядом со своими друзьями.
– Да,– кивнула Соня.– Только называются они наемниками или грабителями – по-разному. Все зависит от обстоятельств.
– Тогда нам лучше уйти немедленно,– испугалась девушка.– Не люблю я этих потасовок! Жаль только, поедем натощак.
– Ничего,– успокоила ее подруга.– Пообедаем в Шадизаре. Я до смерти соскучилась по приличной кухне и хорошему вину.
Быстро собравшись, они пустили коней вниз по склону горы и через несколько мгновений остановились у ее подножия, ожидая, когда Север даст последние указания волкам. Он что-то говорил Вулофу и поглядывал на Вилву. Оба согласно, совсем как люди, кивали. Выглядел этот разговор настолько необычно, что Гана на время даже отвлеклась от созерцания стен далекого еще Шадизара и переключила свое внимание на Вожака. Наконец Север удостоверился, что его поняли как надо, и кивнул своей подруге – можно трогаться.
– Вперед! – крикнула Соня, вновь почувствовав себя главной, и Гана вздрогнула, словно проснулась.
Прекрасная воительница мгновенно вырвалась вперед на добрую сотню локтей и помчалась по степи, подбадривая коня, а может, и себя, воинственными криками. Не желая отставать от подруги,
Гана хлестнула гнедого и бросилась в погоню. Север, словно нарочно пропустив их вперед, поскакал следом, гоня перед собой коней без седоков.
Свежая зелень трав, которую лишь едва колыхал слабый ветерок, походила на водную гладь, и благородные животные утопали в ней едва ли не по грудь. Только теперь Гана поняла своих новых друзей, которые наслаждались, целиком отдаваясь бешеной скачке! Синее небо раскинулось над головой, а впереди неподвижно застыли покрытые снегом вершины Кезанкийских гор. Ей и вправду казалось сейчас, что ничего нет в мире прекрасней, хотелось мчаться за горизонт, бесконечно долго, пока копыта коней не простучат дробно по краю мира! Соня чуть придержала гнедого, чтобы подруга смогла догнать ее, и дальше они поскакали рядом.
Время от времени то одна, то другая вырывалась вперед, подзадоривая соперницу. Зажженная солнцем темная медь волос шадизарской красавицы разметалась на ветру, подобная пламени факела, что освещает путь в ночи, и намеренно отставший Север невольно любовался Соней.
Вскоре невдалеке, скрытая доселе между травами, мелькнула широкая полоса дороги. Еще через несколько мгновений копыта коней застучали по камню Тракта.
Только возле самых ворот Соня натянула поводья, поджидая спутников, втайне жалея о том, что лихая скачка завершилась так скоро.
Когда Север нагнал остановившихся у ворот спутниц, седой десятник уже подошел к ним и теперь с восхищением, которое граничило с наглостью, взирал на его подругу.
– Цель приезда? – осведомился он.
– Ты что же, придурок, глаза свои дома оставил? – нахмурилась Соня.
– Припоминаю, что когда-то встречались,– равнодушно ответил тот, старательно не замечая оскорбления.– Время летит быстро,– философски заметил он,– а через ворота проезжают столь многие, что всех, как ни старайся, не упомнишь.
Он выразительно посмотрел на девушку, и глаза прекрасной шадизарки потемнели, предвещая бурю, но более чем прозрачный намек на пролетевшее время остудил ее пыл.
– Север,– обратилась она к своему спутнику.– Отсыпь этому прохвосту сотню золотых. Это вернет ему память.
Вожак удивленно вскинул бровь, но спорить не стал и, послушно развязав кошель, уплатил требуемую сумму.
– Ну как? Теперь припоминаешь?
– А как же! – ухмыльнулся стражник.– Еще не родился мужчина, способный забыть божественную Соню, если увидел ее хоть раз!
При виде золота, посыпавшегося в руки их начальника, толпившиеся рядом стражники одобрительно загалдели. К тому же часть этих денег должна была перекочевать в их кошельки, и это обещало достойное завершение прекрасно начавшегося дня в одной из таверн славного города воров.
– Я все еще должна объяснить, куда еду и зачем? – поинтересовалась красавица.
– Ба! – хлопнул себя по лбу десятник.– Я сейчас припомнил: ты ведь живешь в этом городе! А кто твои спутники? – Он вновь осклабился.
– Довольно того, что они мои спутники,– нахмурилась Соня.
– Конечно, конечно…– заторопился десятник.
Он вовсе не желал портить отношения с прекрасной воительницей, которая с королевской щедростью сорила золотом.
– Тем не менее я отвечу тебе. Север – мой казначей, а Гана – мой писарь, и, смею надеяться, что моим спутникам нечего опасаться в моем городе?
– Не сомневайся! – ухмыльнувшись, поспешил он заверить девушку.– За такие деньги он может на моих глазах помочиться на статую Тиридата Великого! Но только на моих. И моих людей… Поняли, бездельники? – спросил он, повернувшись к своим людям, и те радостно загоготали, что означало полное согласие.
– Не беспокойся,– ответила Соня,– остальные получат свою долю сегодня же.
– Я рад знакомству, Северянин! – Он кивнул Соне, показывая, что вполне удовлетворен ее ответом, и улыбнулся Северу открытой улыбкой, по-своему истолковав произнесенное девушкой имя.– В тебе чувствуется сила, а такие люди везде ко двору.
– Благодарю за добрые слова,– сдержанно ответил Вожак.– Да и насчет статуи мысль интересная, хотя я вряд ли воспользуюсь предоставленным мне правом.
Десятник захохотал, стражники подхватили, и, сопровождаемые их смехом, путники въехали в город.
Пока Соня разговаривала с десятником, Гана сидела в седле, не зная куда девать глаза. С одной стороны, ей льстили более чем жадные взгляды, которыми ее одаривали стражники, а с другой – она просто не знала, как вести себя в таких случаях. В Яме ее просто использовали, как использовали бы любую другую женщину, окажись та на ее месте. Здесь же она почувствовала, что ею еще и восхищаются. Это оказалось настолько приятно и непривычно одновременно, что она не могла понять, какое из ощущений сильнее.
Север лишь посмеивался про себя, прекрасно понимая ее состояние, но, в отличие от деревенской девчонки, он заметил и еще кое-что: на Соню смотрели совсем не так, как на Гану. В обращенных на его подругу взглядах читался такой священный восторг, какого он никак не ожидал от огрубевших на службе вояк. Пожалуй, когда десятник назвал Соню богоподобной, он выразил свое истинное к ней отношение, и не только свое, но и своих людей.
Постепенно улица, по которой они ехали, становилась все просторнее, а дома все роскошнее, но даже те постройки, что остались позади, произвели на Гану неизгладимое впечатление, и чем дальше они продвигались вперед, тем шире раскрывались ее и без того огромные глаза.
– Неужели здесь живут люди? – с изумлением прошептала она.
– Я так понимаю, что дома тебе понравилось? – улыбнулась Соня.
– Да уж…– покачала головой ее подруга.
Небольшой отряд въехал в центральную часть города и начал понемногу приближаться к торговой площади. Лавки ремесленников непрерывающимися рядами лепились одна к другой. Рискуя вывалиться за прилавки, торговцы наперебой протягивали проезжающим ткани, оружие, обувь и украшения. У Ганы глаза разбегались при виде такого изобилия.
Продавцы вина, фруктов, сластей и прочей снеди надрывно расхваливали свой товар, вызывая у девушки перемежающиеся приступы то голода, то жажды – в зависимости от того, что ей предлагали. Она умоляюще посмотрела на Соню, но та предложила ей немного потерпеть, и Гане не оставалось ничего другого, как вдыхать божественный аромат свежей выпечки и глотать наполнявшую рот слюну.
– Теперь следите внимательнее, чтобы не пропали деньги и вещи,– предупредила Соня.
– Да у меня денег-то…– начала было Гана и ощупала глаз.– Даже синяка не осталось,– вздохнула она, поймав на себе насмешливые взгляды Сони и Севера.
– Ну так следи за поклажей.
Предупреждение оказалось как нельзя кстати, потому что не проехали они и сотни шагов, как к ним подскочил пронырливый торгаш, с головы до ног увешанный всевозможными талисманами и амулетами.
– Благородный господин! – даже не посмотрев на Соню, с ходу закричал он, наваливаясь Северу на ногу.– Ты едешь на рыночную площадь, а там полно отребья без совести и чести. Купи амулет от воровства! – Он затряс перед лицом Севера плоской дощечкой с грубо вырезанными на ней рунами непонятного содержания.– Он защитит! – простодушно пообещал коротышка.
На краткое мгновение он замер, а Вожак молниеносно – Соня даже удивилась, как ловко это ему удалось! – поймал воришку за руку с зажатым в ней ножом, которым тот намеревался срезать кошель Севера.
– Да ты, я вижу, и цену сам себе назначил,– насмешливо сказал воин, легко поднимая вора на пару локтей над землей.– И даже взять их решил сам, не утруждая меня. Только сдается мне, что это сильно смахивает на воровство.– Он обернулся к Соне, которая едва заметно улыбалась.– Что в Шадизаре делают с карманником?
– Отрубают руку.
– Вот как? – Неуловимым движением он выхватил из-за спины клинок и приставил его к кисти вора, все еще сжимавшей нож.– Слишком длинные у тебя руки,– заметил Север.– Не укоротить ли их прямо сейчас? – задумчиво спросил он, все еще держа коротышку на весу.
– Соня… Бела ради, Соня…– лепетал тот побелевшими губами, переводя затравленный взгляд с воина на огнегривую воительницу.
– Что случилось? – раздался рядом хриплый голос.
Отряд городской стражи во главе с десятником остановился рядом, с интересом наблюдая за происходящим.
– Все хорошо, Артан.– Соня успокаивающе подняла руку.– Мы сами разберемся.
– Никак божественная Соня вновь почтила Шадизар своим присутствием? – заметил он почтительно, но достаточно холодно.– Мы уже стали забывать тебя.
– А ты приходи ближе к вечеру к Саибу. Я намереваюсь напомнить о себе,– пообещала она, и напускное равнодушие десятника как рукой сняло.
– Вот это дело! – обрадовался он и мгновенно исчез, а вместе с ним и его люди.
– Ну и что с ним делать? – уже серьезно спросил Север.
– Отпусти. Чего же еще? – удивилась Соня.
Север пожал плечами и, кинув клинок в ножны за спиной, поставил воришку на землю, одновременно снимая у него с груди дощечку, которую тот пытался сбыть.
Руны показались знакомыми, и он поднес амулет к лицу.
– Благодарю за покупку,– прочитал он вслух и расхохотался.– Веселый, оказывается, город Шадизар. Что ж,– сказал он вору, все еще стоявшему рядом и даже понемногу приходившему в себя,– я покупаю.– Он бросил монету, которую незадачливый торговец поймал на лету, и монета тут же исчезла у него из рук.– По крайней мере, сегодня ты честно заработал деньги,– добавил Север и собрался ехать дальше, но вор неожиданно задержал его.
– Постой, господин. Позволь я дам тебе другой амулет.– Он протянул маленькую статуэтку Бела.– Надень его, и, пока не покинешь Шадизар, ни один карманник не посмеет посягнуть на твой кошелек.
Север рассмотрел статуэтку и повернулся к воришке.
– Быть может, у тебя найдется еще одна такая же? Для подруги Сони? – спросил он, указывая на Гану.
– Для спутницы богоравной Сони у меня найдется все,– обрадовался тот, доставая еще одну фигурку покровителя воров.
– А скажи,– спросил его Вожак, кидая вторую монету, которая так же стремительно и так же непонятно, как и первая, исчезла в голой руке вора,– отчего ты вдруг воспылал заботой о моем имуществе?
– Скажу честно.– Он печально вздохнул.– Никогда еще меня не ловили так легко, как это сделал ты, а вина моя никогда не выглядела столь неопровержимой, как сегодня.– Он сокрушенно покачал головой.– Артан у меня на откупе, но, если бы ты настоял, даже он ничего не смог бы поделать. Я получил серьезный урок, за который стоит заплатить.
– Это Филог,– сообщила Соня, когда они отъехали на два десятка шагов.– Состоятельным людям он предлагает купить у него амулеты, которые защищают от воровства. Ханторэк в свое время пожадничал. Это обошлось ему в пятьсот золотых, а ведь купи он один, и тот защитил бы его, по крайней мере, от самого Филога.
– Ага,– кивнул Север.– Теперь я понимаю значение начертанной на амулете фразы.
– Верно,– ухмыльнулась Соня.– Филог человек благодарный, но и переоценивать его простодушия не стоит.
– То есть?
– Ну… Те амулеты, что он продал тебе и Гане…
– С ними что-то не так?
Гана забеспокоилась и принялась рассматривать подаренное ей украшение со всех сторон.
– Да нет, с ними все нормально,– объяснила девушка.– Просто беспокоился он вовсе не о тебе, а о своих людях. Теперь вы оба как бы меченые. Любой член гильдии воров, только завидев их на ваших шеях, поймет, что с вами связываться опасно. Впрочем,– поправила она сама себя,– какая разница? Главное, что свое дело он действительно сделает.
Север рассеянно кивнул, потому что как раз в это время они выехали на площадь.
– Чтоб мне сдохнуть…– изумленно прошептала Гана.
Казалось, она забыла и об амулете, и о терзавших ее запахах. Она смотрела на величественную статую воина, восседавшего на могучем коне.
