Текст книги "Пленник волчьей стаи"
Автор книги: Юрий Пшонкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Маленький чаут был первой игрушкой сына пастуха Ивигина. Уже к двенадцати годам рослый паренек без промаха отлавливал в бегущем табуне любого оленя.
Петля его чаута и сейчас нашла рога дикаря, проносившегося мимо. Олень, словно у него враз подломились ноги, рухнул в снег, и Атувье едва устоял. Олень тут же вскочил и поволок за собой ослабевшего, голодного пастуха… Но Атувье крепко держал конец верного чаута.
Первыми подоспели Вожак с волчицей ивмиг завалили обезумевшего от ужаса дикаря. На белый-белый снег хлынула теплая кровь из растерзанного крупа. Олень очень, не хотел умирать и сумел все-таки подняться вместе с висевшими на нем волками. Но тут же подоспела измотанная погоней пятерка, и вся свора, давясь шерстью и кусками мяса, начала рвать добычу.
Атувье стоял рядом и не знал, что делать. Подсказал голод. Парень выхватил нож и бросился к туше, оттолкнул молодого красивого волка с черной полосой на спине и вонзил лезвие в брюхо оленя. Не обращая внимания на оскаленные пасти, взъерошенные загривки волков, Атувье добрался до печени и ловко отхватил себе законный кусок добычи. Старшая волчица попробовала выхватить у него печень, но он ударил ее костяной рукояткой в лоб. Волчица взвыла и шарахнулась от человека. Атувье даже не понял вгорячах, кого ударил. Он сам, словно волк, рвал крепкими молодыми зубами горячую печень и глотал, глотал куски, почти не пережевывая их. Голод сделал его бесстрашным и алчным. О, только оленные люди знают, как вкусна сырая, теплая печень оленя! Печень и кровь зарезанного животного прибавляют силы, делают любого веселым и; довольным жизнью в «нижней тундре».
А волки тем временем рвали и рвали с треском кровавую тушу и с великой жадностью пожирали мясо. Добыча убывала на глазах. Атувье испугался, что ему достанется совсем мало. Торопливо засунув остаток печени за пазуху, он бросился к растерзанной туше и, снова отпихнув кого-то из волков, перерубил ножом шейный позвонок и схватил голову дикаря. В ней были и мозг, иязык! Самые лакомые куски! Ему с трудом удалось отрубить рога. Потом он отрезал кусок чаута и, проколов дыры в шкуре оленьей головы, просунул в них ремень и связал концы. Теперь он мог нести ценную добычу с собой, а значит прожить еще несколько дней, не думая о еде. Конечно, если стая не отнимет… Теперь он был сыт, и ему снова захотелось жить. Да, он пленник стаи. Пленник, но не жертва, если звери не разорвали его до сих пор. Атувье уже без страха смотрел на волков, которые все так же с остервенением пожирали оленя. Но что это? Вот Хмурый, отхватив кусок ляжки, отбежал с ним далеко в сторону и стал закапывать его в снег. То же самое сделала со своим куском и старшая волчица. Потом стали прятать мясо и остальные. Волки делали запас! Запрятав один кусок, они возвращались к останкам, отрывали еще кусок и спешили удалиться, с ним подальше от сородичей.
Наконец Атувье остался один возле месива кишок. «Стая взяла меня в плен для того, чтобы я помог ей поймать дикаря? Неужели теперь я могу возвратиться?» – с тайной радостью удивился Атувье. Он огляделся. «Если идти все время на север, то скоро можно увидеть сопку Росомаху, а от нее до табуна совсем немного», – прикинул он и, озираясь, пошел на север. «Да, теперь я им не нужен. Волки нажрались мяса и будут кружить возле своих запасов, пока не сожрут все», – подбадривал себя Атувье и снова оглядывался, еще не веря в чудо. Лапки-снегоступы, словно у них выросли крылья великого Кутха, быстро несли его домой… Пастух уже далеко ушел от остатков кровавого пира, совсем поверя в свое освобождение, когда скорее почувствовал, чем услышал погоню. Атувье оглянулся и замер на месте, вся стая преследовала его! Парень закрыл глаза и, обессиленный, опустошенный разочарованием и страхом, упал на колени – лицом к своим мучителям. И тотчас, словно в страшном сне, увидел бившегося в предсмертных судорогах оленя и горячую кровь, бежавшую из его ран на белый-белый снег… Он ждал удара, ждал первой боли.
Волки подбежали, запаленно дыша. Наполненный мясом желудок – тяжелый груз во время бега. Атувье слышал их недовольное рычание. Он поднял голову. В глазах всей стаи пастух увидел злость. И ему опять захотелось жить! «Надо им что-то сказать. Надо говорить, как тогда». Но язык онемел от страха – из горла вырывались лишь прерывистые, хриплые звуки. «Нет, это не простые волки. Это оборотни! Да! Оборотни! Они переглядываются между собой, решая, что со мной делать, – пронеслась в его голове страшная догадка. – Их взгляды делают меня каменным, словно я связан своим же чаутом». Неожиданно язык как бы оттаял, и Атувье торопливо заговорил:
– Волки-духи, я не хотел убегать. Я… только хотел посмотреть следы зайцев. Вон там… там молодой тальник, их следы… – Он первый раз в жизни говорил неправду, первый раз обманывал, но ему очень хотелось жить! Его так страшили сейчас злые оскалы, взъерошенные загривка. – Я могу ставить петли… У нас будет много зайцев, и мы будем сыты до новой охоты на оленей, – лепетал Атувье.
И слова произошло чудо – волки сразу успокоились, перестали рычать и уселись полукругом. Им нравилась его речь! Им интересно было его слушать! Злость в золотистых зрачках их глаз погасла, и зрачки из кружочков превратились в темные щелочки.
О, глаза волков! Как быстро менялись они! Как много выражали и говорили… Да, волки что-то говорили ему, но он не понимал их…
– Волки-духи, я не уйду от вас… если вы не хотите этого, – продолжал Атувье теперь уже громко. – Мне совсем не хочется больше пасти оленей жадного Вувувье. Он заботится только о своем брюхе и совсем не жалеет нас. – Сейчас Атувье не обманывал. – Я не уйду от вас, пока вы сами меня не отпустите.
Волки, казалось, очень хорошо поняли его и совсем успокоились. Поочередно зевнув, они улеглись на белый блескучий снег, свернулись, уткнувшись носами в животы и… стали дремать.
Атувье умолк. И странно – его тоже потянуло на сон. Он вырыл в сугробе яму, отцепил лапки-снегоступы и, нахлобучив поглубже малахай, свернулся калачиком и сразу заснул в белом студеном ложе. Для оленного человека спать на снегу – дело привычное.
Очнулся Атувье от того, что кто-то сильно тянул его за кухлянку. Конечно же, это был сам Вожак.
Солнце, большое оранжевое зимнее солнце Севера, уже садилось за сопки. Снега угасали, синели, на небе перемигивались первые звезды.
Стая осталась в этом распадке и на следующий день. Волки съели свои запасы только к вечеру. Атувье доел печень и на ночь снова улегся в свою снежную постель.
Поднялся он на рассвете и сразу принялся подпрыгивать, размахивая руками, стараясь побыстрее согреться.
Волки, с обросшими инеем мордами и загривками, сбились в кучу и с любопытством смотрели на Человека. Но вот Вожак отошел в сторону и стал куда-то вглядываться. То ли он смотрел на вершины сопок, то ли изучал распадок – Атувье не понял. Затем Вожак подошел к стае и обнюхался с каждым собратом. К Атувье приблизились Хмурый и старшая волчица. Звери встали по бокам, оскалились. Атувье понял: он привязал лапки-снегоступы, поправил чаут, всем своим видом показывая, что готов идти.
Первым пошел Вожак, следом – белая волчица, за ней – молодые. Атувье взял остатки головы оленя (он хорошо помозговал вчера), перекинул ношу через плечо и двинулся вперед рядом со следами волков. За ним тронулись Хмурый с волчицей. «Я тоже волк… я тоже волк…» – стал мысленно убеждать себя пленник волчьей стаи. Так было легче идти.
Едва солнце село за белые островерхие скалы, как ночь тут же поставила свою звездную ярангу… И снова наступило утро. Новое утро новой жизни молодого пастуха Атувье. Стая двинулась дальше.
Атувье знал, что они идут по берегу одного из многих притоков Апуки, спрятанного сейчас подо льдом и сугробами. По звездам определил, что Вожак ведет стаю на юго-запад. Зачем? Ведь там в горах нет стойбищ, нет кочевий. Впрочем, может быть, и есть – так далеко в ту сторону он не ходил. Но знал, что если так идти долго, то можно выйти на берег Охотского моря во владения ламутов. Атувье слышал, что у них, у ламутов, большие табуны, крепкие олешки. Замкнутые, малообщительные ламуты слыли умелыми пастухами. Однако путь до их владений ох какой долгий! Неужели Вожак ведет стаю туда? Атувье захотелось пить. Сейчас бы почаевать. Э-э, какая чаевка с волками… И где взять чай, котел? Подумав о чае, юноша словно на крыльях перелетел в походную ярангу и даже остановился, от досады, представив, как сидят сейчас возле очага пастухи, чаюют после еды, курят, говорят о его таинственном исчезновении. «Чаю, чаю!» – просило все его нутро.
А Вожак уводил стаю дальше, в глубину гор.
Ходьба на морозе быстро выжигает силы. А у пленника за спиной висел груз – половина замерзшей головы оленя. Вскоре Атувье почувствовал, как желудок запросил мяса. «Я не пойду дальше, пока не помозгую», – решил он и остановился. Остановились и его охранники.
– Я хочу есть. Я хочу мозговать, – сказал Атувье, сбросив на снег ношу.
Хмурый недовольно зарычал. Вожак, шедший впереди, остановился, потом подбежал к пленнику.
– Вожак, я хочу есть, – тихо сказал Атувье.
Вожак милостиво разрешил. Разрешил он довольно неожиданно: дружелюбно оскалился, словно улыбнулся Человеку, и легонько вильнул кончиком хвоста.
Атувье выхватил нож и принялся разрубать замерзшую голову оленя, положив ее на камень.
Увидев в руке пленника нож, волки переглянулись и улеглись неподалеку, образовав нечто вроде живого кольца возле обладателя страшного клыка. Но Атувье не видел этого маневра, он был поглощен рубкой. Наконец ему удалось располовинить остаток промерзшей головы, и он с жадностью принялся выедать замерзший мозг. Волки, неотрывно смотревшие на него, даже задрожали от желания вырвать добычу и самим съесть лакомый кусок, однако никто не посмел сделать это – отнять еду у Человека.
Силы постепенно возвращались к Атувье.
Вожак будто ждал окончания трапезы Человека. Он глазами что-то сказал волкам и первым полез по склону сопки. Стая с пленником последовала за ним.
Волки не торопились, явно подстраиваясь под шаги Человека. Миновав вершину пологой невысокой сопки, Вожак остановился. Его тотчас обступили собратья. Атувье готов был снова поклясться чем угодно, что Вожак держал со стаей совет. Низким горловым хрипением, взглядами Вожак делал неведомые человеку знаки, что-то говорил. «Глаза стаи» и младшая волчица первыми спустились к подножию сопки. За ними последовали молодые волки, Вожак, потом Атувье со своими сторожами – Хмурым и старшей волчицей. Почему-то именно им Вожак чаще всего поручал охрану пленника.
Спустившись в распадок, Атувье сел на снег, наслаждаясь отдыхом.
Таял, угасал и этот короткий зимний день над Камчаткой.
Вожак, младшая волчица и три молодых волка, сбившись в маленькую стаю, поспешили дальше.
Атувье, не глядя на своих сторожей, нехотя поднялся, собираясь последовать за Вожаком и его спутниками, но зашедший спереди Хмурый вдруг ощерился, явно загораживая дорогу.
– Я понял тебя, – сказал Атувье. – Ябуду здесь. Тогда я буду спать.
Хмурый присел на снег, как бы говоря, что он не возражает.
Атувье уже перестал удивляться всему и поэтому быстро вырыл для себя лунку-постель возле большого камня, отвязал лапки-снегоступы, улегся, втянул голову в кухлянку и сразу заснул. Рядом пристроились Хмурый и волчица.
По распадку гуляла поземка. Она вскоре засыпала легким снегом человека и волков.
Атувье проснулся сам. Светало. Словно медведь из берлоги, выбрался он из-под снега. Над хребтом висела тяжелая пелена серых облаков.
Охранявшие его волки, судя по следам, уже изрядно побегали. Видимо, мышковали, пока пленник крепко спал. Сейчас охранники лежали рядом, неотрывно вглядываясь в глубину распадка – туда, где скрылись их сородичи.
«Наверное, Вожак с остальными убежал искать дикарей, и если им повезет, они снова подгонят добычу ко мне», – подумал Атувье, глядя на охранников.
Как обычно после сна, он замахал руками, несколько раз подпрыгнул на месте, разгоняя, разогревая кровь. Затем снял чаут и неторопливо перебрал его.
Атувье не ошибся. Прошло не так уж много времени, как с той стороны, куда ушли волки-разведчики, послышался протяжный вой. Атувье без труда догадался: загонщики оповещают о том, что на засаду бежит добыча. В этих краях многие оленные люди издавна умели по вою – перекличке волков узнавать, о чем те «разговаривают» между собой. Атувье только в прошлую зиму качал постигать язык волков (его учителем был Киртагин) и еще слабо разбирался в их «разговорах», но этот сигнал разгадал сразу.
Хмурый и волчица замерли, напряженно вглядываясь в распадок.
На сей раз волки отбили от табуна дикарей двух важенок. Оленухи, высоко подпрыгивая над сугробами, неслись прямо на засаду, оставив далеко позади преследовавших четвероногих охотников.
Хмурый обернулся к Атувье, словно проверяя, готов ли тот к охоте.
– Яготов, – ответил Атувье, перебирая кольца чаута.
Волки поняли его и помчались навстречу оленухам…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Неожиданно с запада потянул ветер. Сначала он принес легкие мелкие снежинки, но вскоре повалили и тяжелые хлопья.
Пурга бушевала остаток дня и всю ночь, но Атувье не горевал – он напился горячей крови оленухи, съел ее теплую печень. А сытому тундровику непогода на так уж страшна…
Пурга стихла на рассвете следующего дня. Атувье выбрался из-под сугроба. Волков рядом не было. Они уже хорошо наследили вокруг и теперь расправлялись с остатками добычи. Атувье привычно разогрелся и поспешил раскроить застывшую голову оленухи, чтобы хорошенько подкрепиться ее мозгами перед дорогой. Но тут кнему подбежал молодой волк, на спине которого резко выделялась черная полоса. Взгляд его был просящим. Атувье отрубил кусок и протянул волку, вспомнив, что тот был к нему вроде как подобрее остальных: еще ни разу он не рычал на пленника. Атувье про себя называл его Черной спиной. Волк смачно захрустел, без труда разгрызая куски черепа. Парню стало немного не по себе; он вдруг представил, какэтот волк так же, без труда, мог бы разгрызть и его кости…
К полудню, когда стая покончила с остатками добычи, Вожак повел ее и Человека дальше по распадку в страну, ламутов. Атувье нес с собой изрядный: кусок головы оленухи. На этот раз сзади него шел только один сторож – Хмурый. Потом, когда стая вошла в другой распадок, преодолев невысокий гребень, Хмурого сменила старшая волчица. Волки словно понимали, что теперь Человек-пленник, не покинет стаю – слишком далеко они увели его от других Человеков.
Атувье исам понимал, что без стаи пропадет. У него не было ни. ружья, ни лука, чтобы подбить куропатку или зайца. А чаут? Чаутом зайца не поймаешь… Нет, без стаи ему не выжить. Если бы знать, где ближайшее стойбище, где кочует чье-нибудь стадо, тогда еще можно было бы снова попытаться уйти из стаи. Ах, как хотелось ему увидеть дым костра или просто след нарты! Где, где живут здесь; люди? Может быть, совсем рядом, вон за той сопкой?! Но угрюмые белые горы молчали…
Через тридня стая и Атувье подошли кподножию потухшего вулкана в стране ламутов. Его склоны во многих местах быливытоптаны оленями. Следы животных виднелись ина равнине, окружающей гору.
Атувье без труда определил, что стадо большое, а пастухи беспечны, Видимо, давно здесь не было волков, и потому пастухи-ламуты охраняли оленей не очень прилежно: то тут, до там виднелись следы отбившихся от основного стада небольших косяков, а то и просто одиноких оленей – из тех, кто всегда норовит убежать, за которыми больше всего присматривают игоняются собаки.
Волки, почти не евшие последние двое суток, повеселели. Их мгновенно охватил охотничий азарт. Они заметались по вытоптанному, снегу, жадно принюхиваясь к следам.
Повеселел и Атувье. Он думал, что волки сразу же бросятся на оленей. Но ошибся.
Вожак, шедший далеко впереди, вернулся и сел. Тотчас перед ним уселись все волки, и Атувье готов был опять поклясться великим Кутхом, что Вожак принялся напутствовать стаю перед охотой. Он, человек, еще не знал как следует язык волков. Он только понемногу начинал, понимать «разговоры» зверей – в основном по глазам, а волки часто говорили только глазами. Атувье напряженно вглядывался то в одного, то в другого члена стаи. Потом еще раз посмотрел на следы оленей. Вновь перевел взор на волков. И вдруг представил… почти услышал их «разговор»:
«Я говорю: здесь много оленей; и до месяца Большого снега [18]18
Март.
[Закрыть]мы не будем знать голода», – сказал Вожак.
«Да, это так», – вразнобой ответила стая.
«Я говорю: Человеки этих мест еще не знают о нас. Они любят сидеть возле огня и есть много мяса. Их олени не чувствуют твердой руки».
«Да, это так», – подтвердила стая.
«Волки! Голод терзает наши желудки, и мы готовы к Большой охоте!»
В ответ стая дружно взвыла:
«Да, это так, мудрый Вожак! Веди нас!»
«Веди на Большую охоту!»
«Я говорю: Большой охоты не будет!» – грозно прорычал Вожак.
«Не будет Большой охоты? Зачем же ты вел нас сюда, Вожак? – взроптала стая. – Нам надоело гоняться за одинокими вольными оленями. Наши лапы изрезаны твердым снегом и камнями. Нам нужна Большая охота! Здесь люди беспечны, и стадо их большое».'
«Человек дважды не ходит по ложному следу, – спокойно ответил Вожак. – И здесь Человеки жестоко отомстят за Большую охоту. Язнаю: сегодня вы хотите нажраться до отрыжки. Вы сегодня хотите Большой охоты. Но что вы будете жрать завтра, когда Человеки выйдут на охрану своих оленей со сворами собак и Громкими смертями? У вас короткая память, волки. – Он покосился на рожденного в логове Человека. – Мы долго шли сюда, но не затем, чтобы в злобе устроить одну Большую охоту. Мы шли сюда, чтобы спокойно пережить самые трудные дни и ночи Большого холода. Чтобы стая наша снова была большой. Большой и сильной. Если мы будем осторожны – мы будем живы, и к нам вскоре прибьются одинокие волки… – Он повернул голову в сторону замершего Атувье. – Помните? Вы не хотели брать в стаю Человека».
«Да, это так», – вспомнили волки.
«А Человек помог нам убить сильного вольного оленя, вожака вольного табуна. Он помог убить имолодую дикуюоленуху».
«Да, это так», – подтвердили волки. «Смотрите на него!» Волки покосились на Атувье. «Смотрите на него! Он подчинился нам, Он делает то, что мы ему приказываем», «Да, это так, Вожак».
«Я говорю: здесь будет охотиться Человек! Он станет ловить оленей своим Длинным ремнем. Мы будем подгонять к нему слабых оленей, но сами не убьем ни одного! Я кончил».
«Ты сказал мудро, Вожак», – ответила стая.
Вожак встал, поднял морду, принюхиваясь к запахам, что приносили совсем легкие, почти неслышные ветры: он хотел знать, где ходят олени.
Атувье словно очнулся после забытья и тоже стал принюхиваться, поворачиваясь во все стороны. Но ни единого запаха, кроме запаха снега, не учуял пастух Атувье: человеку не дано чутье зверя, ибо он живет с огнем.
Зато Вожаку многочисленные запахи безошибочно указали, что стадо находится в той стороне, где садится солнце. И он поспешил туда. За ним потянулись четверо – волчицы, Хмурый и один из молодых волков. Охранять человека остались Черная спина и другой молодой волк.
Атувье снял чаут, ожидая привычного: сейчас пятерка выгонит на него оленя или двух, и он должен будет поймать их. Но стоявшие рядом волки вдруг зарычали и подались на него. Вернее, рычал лишь один – самый молодой. Черная спина просто обнажил зубы. Атувье показал им чаут.
– Я готов, – он пожал плечами.
Но молодой волк, все так же угрожающе рыча, подошел ближе. Атувье недоуменно уставился на него, потом посмотрел в ту сторону, куда ушли остальные волки.
– Японял, – сказал Атувье и, снова надев чаут через плечо, зашагал по следам ушедших волков. Охранники держались сзади.
Солнце не прошло и четверти неба, как стая увидела стадо. Олени далеко разбрелись по складкам подножия вулкана в поисках ягеля.
Вожак поманил за собой молодого волка, и они пошли на разведку. Хмурый с волчицами направились в другую сторону; они должны были найти логово пастухов, разведать о собаках.
Чтобы не мерзнуть, Атувье решил заняться каким-нибудь делом. Он срезал высокий тонкий ствол тальника и принялся остругивать палку для ходьбы по сопкам. При ходьбе или беге оленные люди кладут ее за спину, пропустив под мышками. Так легче – руки не болтаются, не расходуются силы.
Оставшиеся с ним волки настороженно смотрели на нож. О, они боялись этого Железного клыка. Пленник с его помощью уже дважды убивал пойманных оленей и быстрее, чем они, разрывал мясо.
Атувье неторопливо остругивал палку, а сам нет-нет да и поглядывал на лежавшего совсем рядом красивого волка с черной спиной. Что-то в нем было от собаки. Что-то почти неуловимое. Может быть, взгляд? Или какая-то собачья расслабленность, когда он был рядом с человеком? Остальные волки держались с пленником все время как бы настороже, готовые в любой миг к нападению или кбегству. А может, Черная спина все же не волк, а оборотень-человек? Атувье был сыном тундры и с детства верил во все приметы и поверья своего рода. Но до сих пор ему не приходилось встречаться вот так наяву с духами, с хитрющей, зловредной Келле [19]19
Сказочный персонаж, колдунья-проказница
[Закрыть]. Да, он знал множество рассказов про ее проделки. Это она, Келле, сбивает с пути оленных людей и охотников, заманивая их в дебри. Это она напускает порчу на людей и стада и уводит в лес маленьких детей, которые так и не возвращаются в яяну! [20]20
Родной дом, юрта, яранга, стойбище.
[Закрыть]О проделках Келле много рассказывала бабушка Еккы. Но до сих пор где-то в глубине души, он немного сомневался – ведь никто в стойбище, никто из пастухов не видел вредную карлицу-старуху. И вот он, Атувье, уже столько дней и ночей живет с волками, охотится с ними. Значит, не сказки рассказывала мудрая Еккы. Разве не его околдовали эти волки-оборотни тогда, в ночь полнолуния, когда он словно заснул стоя и делал то, что приказывал ему Вожак? Про оленей никто не говорит, что они оборотни. Олени есть олени. А волки – оборотни или божества-духи. Разве не он, пастух Атувье, уже понемногу постигает их язык – язык глаз, хвостов, рычания и воя? Как это к нему пришло, он и сам не понимает. Но пришло. Нет, не сказки сказывала длинными зимними ночами бабушка Еккы. Если волки когда-нибудь отпустят его, он расскажет всем о стае, о ее Вожаке. И об этом волке с глазами и повадками собаки – о Черной спине.
Вернулся Вожак с помощниками. Солнце уже спряталось наполовину за горы, когда возвратился Хмурый с молодым волком. Они подошли к Вожаку, и Хмурый глазами рассказал ему все про Человеков, охранявших табун. Он рассказал, что видел большое логово из шкур, возле которого горел костер. Рассказал, что слышал звуки бубна и громкие голоса Человеков. Да, здешние Человеки беспечны. Можно начинать охоту.
Вожак приблизился к Атувье и, не мигая, посмотрел ему в глаза. Атувье поднялся, поправил лапки-снегоступы, закинул руки за палку и побежал по следу Вожака. Стая двинулась следом. Через две остановки Атувье увидел оленей, и сердце его быстро-быстро заколотилось…
К нему подошел Вожак. Глазами он что-то говорил пленнику стаи.
– Я готов, Вожак, – догадался парень и снял чаут.
Вожак тоже понял его. Волк первым начал спускаться к оленям. Он то и дело оглядывался на Человека, словно проверяя, идет ли тот за ним.
– Я понял, Вожак. Я готов, – успокаивал Атувье волка…
