Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Юлия Гутиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

========== Глава 78 ==========

Земля

Ему были чужды человеческие чувства. Люди – лишь образы, которые мастерски вписываются в красивые картины, причём, лучше по частям. Но боль от потери существа, приводящего его грандиозные планы в исполнение, выжигала чёрное сердце, навязчивыми мыслями терзала больной разум.

Умирающий друг нашёл его после выстрела в наёмника. В тот миг внутри кровавого художника что-то сломалось, и он не смог добить кора, дав последнему уйти.

Путь домой с истерзанным кароном на руках монстр будет помнить до конца своих дней.

Палач Иного мира почти увернулся от дряни, что пытался вылить на него ликвидатор, и покалеченный он мог жить, если бы не девка, способная сжигать сердца на расстоянии.

Рука мужчины коснулась головы друга, зверь с трудом открыл глаза, устремив на хозяина взгляд, полный боли и тоски. Он не хотел уходить, он хотел жить и создавать красивые картины, оттачивая своё мастерство без правил и ограничений. Но судьба распорядилась иначе.

Внезапно изображение карона расплылось, убийца провёл рукой по лицу, с удивлением обнаружив, что пальцы стали мокрыми. Собрав последние силы, зверь засопел, выражая удивление. На миг мужчине показалось, что карон лениво подтрунивает над его чувствами, иронизируя и поражаясь слабости того, кому она была не свойственна. Но в следующие секунду свет в глазах друга стал меркнуть, холодная тьма коснулась их, поглощая искорки тёплой жизни… исчезла последняя… И в эту минуту кровавый художник поклялся себе, что найдёт убийцу друга и устроит ей ад на Земле. Пусть для этого придётся измениться, став другим, одним из обычных, которых он всегда считал чужими. Но это ничто по сравнению с её будущим. Отомстить девушке, что отобрала жизнь существа, наполнив его пустотой взамен сгоревшего сердца, – такова новая цель существования монстра, называемого человеком.

А его хобби… Что ж, придётся поработать руками. Он лично убил Ричарда – ликвидатора, о силе которого ходили легенды. Почему бы не поиграть с другими. И даже если предположить невозможное, что Арон сможет переправить ещё одного карона на Землю, он откажется. Второго такого, жестокого и беспринципного, способного наслаждаться процессом убийства и самостоятельно осмысливать план поиска жертвы, выходя за рамки собственной сущности, уже не будет. Его палач – исключение из правил, редкий экземпляр, слишком сильно походивший на своего хозяина. Похоже, и среди зверей есть истинные звери.

Иной мир

Макс устал. Классифицируя оболочки и стадии их исчезновения, «агент 007» безумно устал, отдавшись придуманному занятию без остатка. И сейчас, плавно покачиваясь на волнах приятных мыслей о жизни на Земле, мужчина с недовольством поморщился, услышав приближение Арона и его любовницы.

«Сколько можно? Неужели другого места нельзя найти, чтобы потрахаться? Хотя, наверное, нет. Но мне на это плевать. Я тут расслабляюсь, видите ли, после сильных умственных и физических нагрузок, а они…»

Сверху раздался хриплый стон Мелиссы. Макс приуныл, подведя итог: «О Боже, нигде нет покоя. И кто говорил, что отдохнёшь на кладбище? В нос тому и побольнее».

Пытаясь сосредоточиться на чём-то другом, мужчина сразу не заметил изменений в привычном ритуале сношения (Макс продолжал развлекать себя не только подбором прозвищ для этих двоих, но и словечек, характеризующих их деятельность). Прислушавшись, «агент 007» с удивлением обнаружил – парочка ругается.

– Я не железный… – конец фразы потонул в ехидном смехе русалки.

– У тебя просто не встал, – женщина выплёвывала слова, задыхаясь от злости. – И мой хвост, ставший на несколько мгновений ногами, вновь вернулся в первоначальное состояние. А я осталась ни с чем! Ни с чем!

«Вау! А у меня с этим всё в порядке», – съехидничал Макс.

Слова Арона прозвучали спокойно и безразлично:

– Похоже, ты не из тех женщин, что способны завести мужчину, в каком бы состоянии он ни был.

«А хладнокровная сволочь быстро взяла себя в руки», – заметил Макс, с интересом слушая разговор парочки.

Со стороны женщины раздался рёв, пришло время смеяться архаи.

«Так, у вас ничего не вышло, так поговорите о чём-нибудь стоящем. Мне здесь скучно».

Будто прочитав мысли неуёмной оболочки, Арон властно произнёс:

– На какое-то время нам нужно расстаться. Мне необходимо обдумать случившееся на Земле, а тебе – своё поведение.

Мелисса вскочила и жалобно запричитала:

– Арон, прости меня, прости, пожалуйста. Я не хотела, я просто…

Маг обошёл женщину. Слова прозвучали надрывно и страстно:

– Сегодня я потерял двух каронов, один из которых был выдающимся. Потерял своего ученика, потерял контроль над обычным смертным на Земле. Мне нужно побыть одному. Дорогу найдёшь сама. И не смей показываться мне на глаза, пока не посчитаю нужным позвать. Только тогда ты прибежишь ко мне, как послушная собачонка и будешь выполнять любые команды.

Архаи ушёл, русалка заплакала, Макс задумался о Джули.

Но сущность Мелиссы не могла предаваться печали долгое время. Женщина последний раз всхлипнула, бросила взгляд вглубь пещеры, прищурилась, злобно рявкнула:

– А ты чего уставился? – и отправилась прочь.

Макс испытал шок, благодаря судьбу за то, что его не увидел Арон. Похоже, активные нагрузки идут на пользу, но теперь стоит задуматься о маскировке, в противном случае, рассеявшийся дым может принести большие проблемы.

Земля

Закончив оказывать Джули первую медицинскую помощь, Гаремова заставила подругу пойти в душ, а сама нажала кнопку на кофемашине и погрузилась в печальные размышления.

Всё сказанное Фарион казалось кошмарным сном, настолько чуждым реальной жизни, что мысли о здравом рассудке, твёрдой памяти и возможных галлюцинациях не могли пройти незамеченными. О смерти Берка думать не хотелось, хотя, Гаремова никак не могла принять данный факт.

Дверь ванной открылась, София вздрогнула, Фарион в длинном махровом халате показалась на пороге и, будто читая мысли подруги, задала вопрос в лоб:

– Ты мне не веришь и считаешь сумасшедшей?

Заглянув в карие глаза, всё ещё полные слёз, Гаремова тихо ответила:

– Нет, верю, но мысли о безумии не покидают. Причём, не только прогрессирующем твоём, но и начинающемся моём.

Джули жалко улыбнулась, устраиваясь на стуле. Внезапно рыжая бестия хлопнула себя по лбу и со словами:

– Я – чудовище! – скрылась в комнате.

Спустя минуту женщина вернулась, держа в руках бутылку виски.

– Я правильно понимаю, что вино сегодня не подойдёт?

– Абсолютно, – заверила Джули.

Подруги сидели на кухне, потягивая виски и кофе. Фарион вновь пересказала события сегодняшнего вечера, скомкав смерть ликвидатора. София не торопила, но рано или поздно поговорить об этом придётся. К концу третьего часа посиделок девушка решилась.

– Джули, ты уверена, что Морана больше нет?

Брюнетка вздохнула, сделала очередной глоток виски и тихо произнесла:

– Да, я видела всё своими глазами.

– В бинокль?

– В бинокль, – раздражённо ответила Джули, посмотрела в ночь за окном и отстранённо добавила, – знаешь, я не могу принять тот факт, что он погиб. Как будто информация присутствует, но она меня пока что не коснулась.

Фарион на минуту задумалась, затем произнесла тихим чужим голосом, – странно, ведь я даже не чувствовала к нему ничего серьёзного.

Гаремова впала в ступор от столь дикой «откровенности», чуть не выпалив: «Ага, вот только не нужно. Постоянные слёзы из глаз, как доказательство обратного», но вслух заметила:

– Странно, но я тоже не могу принять его смерть.

Джули дёрнулась, глаза опасно блеснули.

– Он погиб, София, его больше нет. После такого не выживают, пойми, не выживают.

В эту минуту Гаремова осознала одну вещь: «Не приняв чужую смерть, в неё можно поверить».

– Прости. Всё случившееся кажется ночным кошмаром. Давай подробности обсудим завтра, после того, как придёшь с работы, узнав, что там и как. Кстати, ты так и не решила взять отгул?

– Нет, я не выдержку дня ожидания.

– Хорошо, – подвела итог София.

На глаза рыжей бестии навернулись слёзы, впервые за много лет она не хотела, чтобы наступило завтра, ведь завтра означало принятие смерти Морана со всеми вытекающими последствиями, включая и боль Джули.

========== Глава 79 ==========

Иной мир

Он старался забыть каким был раньше. Пётр Неменцев, живущий здесь и сейчас, предпочитал одиночество человеческому общению, ночи со шлюхами любви тех, от кого болело сердце и разум давал сбой.

До связи с вдовой Моран жизнь наёмника напоминала горную реку, бурно текущую под небом, затянутым чёрными тучами. И в этой жизни была своя красота: дикая и гордая, опасная и холодная, от которой нельзя ожидать милости и которой нельзя не восхищаться. Но женщина-вампир незаметно нарушила привычный уклад, всё чаще вовлекая Неменцева в мир, где река текла спокойно и властно, наслаждаясь собственной силой и мощью. Она тоже была опасной, скрывая необузданную энергию, способную изменить мир.

Встреча за встречей, воспоминание за воспоминанием, Пётр не заметил, как часть его новой сущности повернулась к человеческому прошлому с пониманием чувств других людей.

Анализируя события, произошедшие на поляне, наёмник корил себя за обещание, данное Адель Моран. Какой смысл? Он попробовал спасти Берка, получил удар от карона, затем бросил ликвидатора, пытаясь выйти на убийцу. И вновь поражение, только уже от хозяина монстра, в руках которого находился обычный пистолет. И не важно, что пуля оказалась покрыта какой-то едкой дрянью, не важно, что долбанная пуля для кора в человеческом обличии была не сравнима с пулей для кора в обличии летучей мыши. Это было не важно…

Конечно, винить Адель в собственном выборе не имело смысла, но зачеркнуть её влияние на этот самый выбор Пётр не мог. Оставляя Берка на растерзание монстру, Неменцев ощутил потерю со странным привкусом предательства. В тот миг он не был жестоким и расчётливым наёмником, он был человеком, переживающим за чужого сына. Он не смог подстроиться под новые условия, не смог работать вместе в другими, не смог стать прежним в миг, когда это было необходимо людям, находящимся рядом.

Также угнетала мысль: его не добили лишь потому, что кто-то чужой, опасный и безжалостный смертельно ранил палача в самое сердце, и человек предпочёл друга врагу. Иначе валяться мёртвой летучей мыши в голых кустарниках Московской области на удивление всему Иному миру. Представив красочную картинку, Неменцев поморщился, налил коньяк в рюмку, залпом выпил и посмотрел в распахнутое окно. Образ Адель всплыл в памяти, маня нежной улыбкой и причиняя боль.

Кор отвернулся, продолжая размышлять о провале. Пётр не занимался самобичеванием, просто мужчина пытался вычленить свою вину и двигаться дальше. Конечно, никто не смог оценить силу человеческого убийцы, но ошибки не давали покоя. Первой было глупое обещание вдове Моран. Никогда нельзя связывать себя обязательствами с кем бы то ни было, если ты – жестокий наёмник, о силе, ловкости и хитрости которого слагают легенды. После этой мысли на душе вновь заскребли кошки, и воображаемая картинка собственного трупа в кустах заставила сердце дрогнуть от стыда и бессилия.

Вторая ошибка состояла в большом количестве людей и существ, участвовавших в операции. Чем больше переменных, тем сложнее прогнозировать последствия.

И, главное, Пётр не работал в команде, в одиночестве истинная сила кора, в возможности полагаться только на себя. Так было в его новой жизни, иногда грубо и безжалостно, иногда медленно и мучительно, но всегда жестоко и со стопроцентным результатом.

Выпив очередную рюмку коньяка, Неменцев прислушался: к дому подъезжал автомобиль.

– Только этого не хватало, – выругался кор, настроившись прогнать незваного гостя до лучших времён.

Она не успела постучать, входная дверь открылась, и враждебно настроенный наёмник возник на пороге. От него веяло холодом, а в глазах горел огонь, способный уничтожить любого, кто посмеет приблизиться. Адель содрогнулась, волна жара прокатилась по телу. Она видела его в любви, в гневе и даже в тупом равнодушии, но в облике убийцы – никогда. Опасность, исходящая от кора, коснулась сердца женщины, оно метнулось загнанным зверем, вторя голосу разума: «Нужно уходить, сейчас не время и не место». Хозяйка распорядилась иначе.

– Привет. Можно войти, – голос звучал спокойно и уверенно. Адель поразилась собственной выдержке и решительности.

– Уходи, – опасность нанесла второй удар, отразившись в одном лишь слове.

Вампир не двинулась с места.

– Я не уйду, пока не скажу всё, что должна.

Глубокий вздох, едва уловимое движение руки и чужой, хриплый голос.

– Убирайся.

Карие глаза стали синими, по телу прошла дрожь. Один монстр смотрел на другого, и поединок не мог закончиться ничьей.

Адель зло прошептала:

– Ты настолько слаб, что не можешь просто выслушать женщину, не разорвав её на куски?

Равновесие силы опасно накренилось, на секунду вдове Моран показалось: Неменцев любой ценой вышвырнет её за дверь, возможно, не гнушаясь нанесением тяжких телесных повреждений. Внезапно от этой мысли стало весело, некое веселье на грани истерики, когда терять уже нечего и отступать некуда.

– Ну так как? – спросила вампир с изрядной долей ехидства.

Пётр отступил, пропуская Адель в дом.

Ловушка захлопнулась.

Земля

Джули в сотый раз за последние несколько месяцев связала нервы и эмоции в тугой узел и переступила порог офиса, морально готовясь к траурной атмосфере внутри. Но ничего подобного не происходило.

Наталья быстро набирала текст на клавиатуре. Увидев Фарион, улыбнулась, кивнула, бросила весёлое: «Привет» и продолжила работу.

«Как ты можешь быть такой позитивной, ведь его больше нет?» – подумала Джули, подходя к своему рабочему месту.

Из лифта вышел Леонид с увесистой папкой в руках и огромной спортивной сумкой на плече. Патологоанатом излучал счастье настолько демонстративно и нагло, что брюнетку передёрнуло.

– Привет, милая, – весело поздоровался вампир и, не дождавшись ответа, скрылся в дверях, проинформировав секретаря о том, что будет ближе к вечеру.

Фарион устало опустилась на стул, включила компьютер. Настроение в офисе входило в дикий диссонанс с её собственным.

«Неужели они до сих пор ничего не знают?» – размышляла девушка, прикидывая, как вообще такое возможно.

Сеймы не было. Ноющая боль на сердце усилилась при воспоминании о девушке, без сознания лежащей на поляне, а может, уже тогда она была мертва. Брюнетка отогнала страшную мысль, сейчас не время и не место.

Тайком понаблюдав за каждым из сотрудников, Джули пришла к неутешительному вводу: действительно не знают. Значит, страшное впереди.

Справа раздался громкий смех. Марья пыталась развеселить Ивана, выглядевшего не лучшим образом. Взъерошенный, не выспавшийся, в мятом пиджаке мужчина разительно отличался от себя обычного. Фарион насторожилась, решив, Иванов что-то знает. Но чем дольше разговаривали брат и сестра, тем сильнее предположение казалось ошибочным. И вновь громкий смех Марьи.

«Когда же ты заткнёшься?» – обычно брюнетке не была свойственна подобная грубость даже в мыслях, но ощущение боли, странно смешанное с тревогой и напряжённым ожиданием, с трудом удавалось контролировать.

Тщетно пытаясь разобрать текст на экране монитора в течении получаса, Джули сдалась, решительно встала и направилась к Ивановой.

Девушки обменялись обычными приветствиями.

– Не подскажешь, где Сейма? – тихо спросила Джули, стараясь скрыть дрожь в голосе. – У меня к ней важное дело.

– Будет после обеда, – отчеканила Марья, затем добавила, – ты в порядке?

Брюнетка с трудом заставила себя ответить:

– Да, а что?

– Выглядишь не очень, – от прямоты Ивановой иногда становилось тошно.

– Ты уверена насчёт Сеймы? Дело срочное, – солгала Фарион, внимательно наблюдая за сестрой Ивана.

– На все сто! – выдала девушка, улыбнувшись во все тридцать два.

На вопрос о Берке сил не хватило. Джули поплелась к своему столу, поражаясь, как чужое хорошее настроение способно причинить боль.

Вторая попытка сосредоточиться на тексте оказалась успешнее предыдущей. Леонид пополнил раздел информации о каронах, и брюнетка погрузилась в чтение.

Знакомый голос вернул в реальность, в миг оторвав от монитора:

– Привет. У меня к тебе есть вопросы.

Не веря своим ушам, Джули медленно подняла голову, встретившись со спокойно-непроницаемым взглядом Морана. Процессор Фарион не выдержал нахлынувших чувств, начав перезагрузку против воли хозяйки. Джули дёрнулась, резко вскочила на ноги, опрокинула стул, больно ударилась об стол, зацепилась каблуком за что-то под ногами и, не удержав равновесия, начала падать, рискуя удариться головой о стоящий рядом принтер. Но не упала, ловко подхваченная Берком. Мужчина поставил девушку на ноги, рассматривая тревожно-тяжёлым взглядом.

– Ты в порядке? Выглядишь, будто привидение увидела.

– Да, – выдавила Джули, одной рукой касаясь груди Морана, другой вцепившись ему в плечо.

Зазвонил сотовый. Фарион отпустила мужчину, шеф ответил на звонок.

Запоздалая мысль коснулась разума, взорвав реальность: «Я с силой схватила его, а ему не больно, совсем не больно. Как будто ничего не было».

Ликвидатор нажал «Отбой», сказал Джули:

– Поговорим позже, – и направился к выходу, на ходу бросив Ивану короткое, – пойдём.

Что-то в облике Фарион настораживало, но Берк заглушил тревожные ощущения мыслями о предстоящем разговоре с Сеймой.

========== Глава 80 ==========

Земля

По дороге в больницу Берк бросал взгляды в зеркало заднего вида, оценивая измученный вид сотрудника Иванова.

После так называемого разрыва с Сеймой, с которой у Ивана и не было отношений, ликвидатор не узнавал брата Марьи. Моран и предположить не мог, что самоуверенный бабник способен испытывать столь сильные душевные муки, отражающиеся на лице мрачной тенью тоски. Исчезли шутки, подколки, смех и, что самое важное, заскучала Наташа, скрашивающая ночи неутомимого ловеласа.

Берк пытался постичь парадокс: долгое время Иванов не смел приблизиться к Сейме, не предпринимал серьёзных шагов, живя надеждой на призрачное «однажды», когда случится чудо, и дельфин бросится в его объятия, ничего не требуя и прощая все прегрешения, но стоило оборотню расставить точки над i, создав тем самым некую динамику, как Иван поник и потерял интерес к жизни, перестав бороться. Но его неоправданное ленивое ожидание было равносильно добровольной потере, неужели фантом способен заменить реальную любовь? Хотя, от первого проблем гораздо меньше, а свободы больше.

В голову ликвидатору закралась мысль: «А нужна ли Сейма Ивану? Не надежда, не призрак того, как может быть, а именно Сейма, с её проблемами, чувствами, болью и восприятием жизни?»

Бросив очередной взгляд на сотрудника, шеф не смог ответить на этот вопрос, придя к выводу: любовь осложняет всё, к чему имеет отношение. В многогранность понятия этой самой любви ликвидатор предпочёл не вдаваться.

Боевая машина вампира плавно подкатила к больничному корпусу. Поднявшись на второй этаж, Моран открыл дверь комнаты отдыха. Сейма читала журнал или делала вид, что читала, устроившись на диване в углу. Хрупкая, нежная, человечная и ранимая.

Увидев мужчину, оборотень бросилась ему на шею. Берк прижал девушку к себе, стараясь не думать о том, что мог потерять её. Осторожно отодвинув прядь волос, ликвидатор заметил влажные дорожки на щеках. Рука непроизвольно потянулась к её лицу, пальцы коснулись бледной кожи, вытерев слёзы. Что объединяло их? Тот особый вид нежности, порождённый крепкой дружбой одного сильного с другим.

Иван стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Он не смел думать, не смел претендовать, он не имел права… Не было злости, лишь зависть с ревностью, став единым целым, застряли где-то внутри, причиняя ноющую боль. Казалось, воздух больше не поступает в лёгкие, и тело вот-вот взорвётся от напряжения. Но не взорвалось. Иван продолжал молча стоять за спиной Берка, ожидая своей очереди. Он вообще привык ждать.

Тихие слова Морана нарушили тишину уютной комнаты:

– Не плачь. Всё уже позади. И, можно сказать, мы отделались малой кровью.

Сейма подняла глаза, в которых потух огонёк надежды:

– Значит, архаи мёртв?

Берк молча кивнул и отошёл на пару шагов, предоставив возможность действовать Ивану.

– Привет, – несмело поздоровался Иванов.

– Привет, – ответила оборотень, затем резко приблизилась к молодому человеку, дружеским жестом коснулась его рук своими, выдала банальную фразу о том, что с ней всё хорошо и быстро обернулась к шефу со словами, – я хочу знать все детали.

Таким образом, аудиенция с Иваном закончилась, едва начавшись.

– По дороге в особняк расскажу, а сейчас оставлю вас ненадолго, нужно заполнить документы.

– Мы едем в особняк? – спросила Сейма, удивлённо сдвинув брови.

– Да, у меня кое-что есть для тебя, – и Моран скрылся за дверью.

Женщина подошла к окну, пытаясь сосредоточиться на осеннем пейзаже. Иван не сдвинулся с места. Нарастающей неловкости понадобилось меньше минуты, чтобы заполнить собой всё помещение, раскидав двух взрослых людей по углам, как детей в песочнице, поссорившихся из-за игрушек.

Спустя пять минут ликвидатор столкнулся в дверях с выходящим Ивановым. На лице мужчины читалось отчаяние.

– Ты говорил с ней? – тихо спросил Моран, устав наблюдать за личными отношениями, начинающими влиять на работу.

– Нет. Просто всё стало понятным.

– Ага, – съязвил Берк, смерив сотрудника осуждающим взглядом, – сам решил, сам сделал выбор и сам изводишь и себя, и её.

– Это – моё дело, – огрызнулся молодой человек.

Ликвидатор не повысил голос, но Иванову вдруг стало не по себе от обманчиво равнодушных слов, скрывающих опасную натуру их хозяина:

– Если это отражается на работе, значит, моё. А это отражается, и пример тому – почти проваленное задание в морге, – поймав злобно-растерянный взгляд Ивана, Моран добавил, – и не вини сестру, она тебя не сдавала. Ты просто забыл, кто я и что могу, и забыл, кто ты и что можешь. А подобное в сложившейся ситуации недопустимо. Так что соберись и вливайся в рабочий процесс, иначе я найду тебе замену.

Иванов затравленно посмотрел на шефа и, развернувшись, пошёл прочь. Ликвидатор ненавидел эти аспекты своей работы, но есть вещи, которые делать необходимо, иначе всё начнёт рушиться, и движение по течению превратится в смысл существования, серого, тоскливого и опасного своим равнодушием.

Сейма обдумывала рассказ Берка, пытаясь анализировать события под разными углами. Моран не мешал ей, сосредоточившись на дороге.

Наконец, девушка нарушила молчание.

– Мне не даёт покоя один момент, – произнесла Сейма, приоткрыв окно, – здесь присутствует что-то личное. Не могу понять, откуда и почему я знаю это, но поверь мне.

– Верю, – спокойно отозвался ликвидатор, но голос мужчины звучал отчуждённо и холодно.

Оборотень повернулась к шефу, внимательно изучая его профиль, не отдавая отчёта в том, на что рассчитывает. Она просто смотрела, пытаясь хоть на миллиметр приоткрыть завесу над его мыслями. С Ричардом было намного проще, он открывался тем, кому доверял. Сын не открывается никому. А если звучит слово «личное», не важно в каком контексте, мужчина надевает непроницаемую маску, хотя, помогает в решении проблем своих коллег.

– Берк, я понимаю тебя, но ограничиться одной стороной не получится. И нужно принять это.

– Я принимаю, Сейма, – всё тот же холодный голос, – и, если личное влияет на работу позитивно, например, как на Леонида, сходившего на свидание с подругой Фарион, то это хорошо. Лёня светится от счастья и на радостях добрался до пары висяков, лежащих у него мёртвым грузом уже несколько месяцев. Но, если личное превращает Ивана в то, кем он стал – это недопустимо.

Ликвидатор замолчал, собираясь с мыслями. Сейма старалась не двигаться, терпеливо ожидая продолжения.

– Я ненавижу вмешательство личной жизни в рабочие процессы, так быть не должно. Но, похоже, сама судьба закручивает в водоворот чего-то подобного, и я не могу определить, откуда пришла опасность. Это бесит, – спокойно констатировал Берк обычным голосом.

– Мы – не машины, – тихо заметила Сейма, не отрывая проницательного взгляда от лица Морана, – и не сможем избежать этого, а если будем упрямо пытаться, то оно настигнет нас, заставив пожалеть.

Берк удивлённо посмотрел на сотрудницу, дельфин поспешила объяснить:

– Я не говорю о крайностях. Согласна, Иван должен сделать выбор, ты дал ему это право и дал время, но не всегда будет получаться так, – женщина запнулась, размышляя, как лучше перейти к неприятной для Морана теме, – и не со всеми. Ты знаешь, наш состав изменился.

Берк тяжело вздохнул, догадавшись, куда клонит Сейма. Воспоминание об утреннем поведении Фарион наполнило сердце смутной тревогой. Что-то терзало восприятие, дразня и оставаясь за пределами сознательного. И чем дольше Моран думал об этом, тем сильнее нарастала боль в грудной клетке.

– Перестань подстилать соломку, говори прямо.

Оборотень откинула волосы, дав себе время морально подготовиться к сложному разговору.

– Джули – не машина и не монстр, она – человек. И вносит приличную долю личного в отношения на работе. И нам это нужно, чтобы добраться до убийцы – обычного человека, способного вырубить нас силой мысли, – закончив, Сейма фыркнула от пафосного завершения фразы.

– Угу, – многозначительно протянул Берк.

– Перестань. Ивану ты дал выбор, ей – нет. Пора рассказать правду о нас и о нашей работе.

– Не сейчас, – отрезал Моран.

Сейма начала злиться.

– Не сейчас. А когда? У неё странная связь с убийцей и кароном, достаточно вспомнить произошедшее в туннеле. Она поражает восприятием реальности и своим даром. Пусть мы не до конца поняли его, но он есть, и это глупо отрицать. Джули поможет нам, и Ричард верил в это, только с ней нужно работать, а не швырять, как бездомного котёнка, ведь котёнок станет кошкой и начнёт защищаться, а то и нападать.

Берк усмехнулся, ещё больше разозлив Сейму.

– Что тут смешного?

– Ты до сих пор не можешь простить мне ночи Фарион наедине с собой любимой после созерцания разделанного трупа у водоёма, – между строк читалось пренебрежение.

И Сейма решила идти напролом:

– Да, не могу. Мы чуть не погибли, и я в очередной раз посмотрела на окружающий мир иначе. И каждый раз буду смотреть иначе, а не превращать смерть в привычку.

Моран молчал. Машина свернула на гравийную дорогу, шорох шин действовал успокаивающе, но дельфин не унималась:

– Почему ты так относишься к Джули? Что она тебе сделала? Иногда я думаю, что ты ненавидишь, но, видя тебя рядом с ней, понимаю, что ошибаюсь. Берк, что между вами происходит?

И вновь чужой, холодный голос выдал ответ:

– Ничего. С ней всё сложно, и это тяготит.

– Так сделай проще!

– Как? – вопрос оглушил, поражая прямотой. – Подскажи, как это сделать?

Сейма попыталась ответить, но не успела, Моран ответил за неё:

– Рассказать ей всё? По-твоему, она останется, узнав, что мы – убийцы, контролирующие смертность на Земле? Она останется, узнав, сколько смертей на совести Марьи и Ивана? Останется, узнав, как используя нити судьбы, я планирую катастрофы, вычисляя равновесие аур? Сейма, я – ликвидатор, и в этом слове скрыт главный смысл нашего существования на этой планете. Я решаю, кому жить и кому умереть, и в стремлении уничтожить человека с тёмной аурой, я жертвую светлыми. Она останется, узнав это?

Берк грустно улыбнулся.

– Знаешь, только у тебя есть шанс быть понятой. Ты спасаешь.

Женщина откинулась на спинку сидения и закрыла глаза, стараясь сдержать слёзы. И почему её часто заносило в одну сторону в глупой попытке забыть о существовании другой.

Подъезжая к особняку, Моран сурово произнёс:

– А если она узнает о истинном положении с каронами и беспределе, допущенном нами на Земле, о Коалиции и переделе власти… Сейма, она не захочет иметь с нами ничего общего. В этом вся Фарион.

Оборотень открыла глаза, посмотрев на пасмурное небо за стеклом.

– Но Джули нужна нам, – мольбу в голосе скрыть не удалось, да дельфин и не старалась. Она понимала правоту ликвидатора, но интуиция упрямо твердила о ценности хрупкой человеческой женщины.

– Я попробую, обещаю, – устало произнёс Моран, останавливая машину у ворот загородного дома.

– Берк?

– Да.

– Я вдруг подумала, что Джули может стать опасной, если мы просто бросим её.

Мужчина взял руку Сеймы в свою, успокоив обещанием:

– Мы не допустим этого.

Хотя вслух хотелось сказать: «Она может стать опасной и без этого, Сейма. Или уже стала. Вот только что заставляет так думать – не могу понять… пока что не могу».