Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Юлия Гутиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

========== Глава 40 ==========

Земля

Закат казался кровавым, перебирая багряными бликами в верхушках голых деревьев. Тёмный язык дороги, словно мифическое чудовище, вынырнувшее из ада, готовился навсегда поглотить происходящее, не оставив ни малейшего следа предстоящей бойни. Разбитая машина, мёртвое тело и монстры, чьей работой была смерть. В эти минуты каждый из них становился самим собой, что на Земле случалось не часто.

Глаза Марьи засветились ярким синим светом, клыки обнажились, из горла вырвался глухой рык в предвкушении ещё тёплой, человеческой крови.

Три оборотня, стоящие рядом, поспешно скидывали с себя одежду.

Дмитрий и Фёдор, сорокалетние братья близнецы, представлявшие из себя две груды мускулов, были волками. Бритые головы, тёмно-серые глаза, тонкие губы, плотно сжатые в одну линию. Линии скул и волевые подбородки выдавали характеры бывших бойцов спецназа. Они всё делали вместе, даже погибли в один день. В подразделении ликвидатора часто злились на эту парочку: различить их было практически невозможно, особенно, если ребята хотели поиздеваться над окружающими, в какой-нибудь из дней одевшись одинаково.

Третий монстр – Михаил. После смерти долго не размышлял, остановив свой выбор на оборотне гризли. В человеческом обличии мужчина напоминал огромного медведя. Мощное телосложение, тёмные волосы, борода и усы, пухлые губы, красивые белые зубы, прямой нос и чёрные глаза, с осторожностью смотрящие на мир из-под густых бровей. Но стоило Михаилу улыбнуться, и грозный монстр превращался в милого и обаятельного тридцати одного летнего молодого человека.

Наблюдая за монстрами, до Сеймы постепенно начинал доходить смысл происходящего. Когда на дороге возникли два волка и огромный медведь, всё стало на свои места. Женщина бросилась к ликвидатору с отчаянным криком:

– Зачем? Зачем ты делаешь это? Ведь он уже мёртв. Тебе мало?

Берк ненавидел эту часть своей работы, но именно за этим он пришёл на Землю, именно этому учился долгие годы, и из-за этой проклятой работы был убит его отец. Но её требовалось сделать, несмотря на осуждение и крики Сеймы.

– Мы – падальщики, мы самые обычные падальщики… – крик перешёл в рыдание.

Моран схватил женщину за плечи, заставил посмотреть в глаза:

– Может, ты и права. Но я знаю, почему мы делаем это. А почему это делают люди? Люди, живущие на этой планете и методично занимающиеся уничтожением друг друга? Объясни, почему?

– Он был ребёнком. А ты убил его, хладнокровно и расчетливо ты убил его.

Нет, она совсем не слушала его, слышала, но отказывалась слушать.

Чёрные глаза Берка загорелись синим светом, в голосе послышался металл:

– Смотри на меня, – это была не просьба и не приказ. Её просто заставили повиноваться.

Внезапно до всех дошёл смысл происходящего. Оборотни и Марья предпочли отвернуться, Иван бросился к Сейме, отчаянно крича шефу:

– Берк, не надо! Пожалуйста, нет!

Но еле заметным движением руки ликвидатор отбросил парня на двадцать метров. С силой ударивший о дерево, вампир почувствовал резкую боль в позвоночнике.

Тихий голос произнёс, заставляя женщину застыть от внезапно нахлынувшего ужаса:

– Говоришь, он был ребёнком, а теперь посмотри на деяния этого мальчика, останься он в живых.

Бледные губы еле слышно прошептали:

– Нет, – но голубые глаза распахнулись ещё шире, вопреки желанию их обладательницы.

Сейма смотрела в синие омуты, не в силах сопротивляться. Постепенно синий сменился красным, обретая чёткие очертания фигур людей, предметов обстановки, картин из жизни улиц, площадей, городов. Сначала всё напоминало кадры из фильма в багряных тонах, но затем на первый план вышли сцены насилия – ясные, чёткие, в мелких деталях. Страдания детей, женщин, мужчин и стариков, крики боли и мольбы о пощаде и детали, детали, детали. Казалось, земной шар затопили реки крови и они грозились переполнить планету и выплеснуться в Иной мир со всеми вытекающими последствиями. И над всем этим стояло знакомое Сейме лицо… лицо Игоря Конева, но пятнадцать лет спустя.

– Пожалуйста, не надо.

Синий свет погас, женщина рухнула к ногам босса, её тело сотрясали рыдания. Хромая, Иван подошёл к любимой, но не смог прикоснуться к ней. Вампир видел страдания оборотня, но его тело будто окаменело, мысли путались, он видел себя со стороны: слабый, несчастный ловелас, не знающий, как помочь самому дорогому человеку на свете. Одинокая слеза скатилась по щеке вампира, подтверждая полное бессилие сильного мужчины.

– Начинайте, – скомандовал ликвидатор, устало прикрыв глаза.

Они стали сами собой. Вампир и три оборотня, забыв обо всём человеческом, что когда-то было в них, превратились в монстров, движимых лишь первобытным инстинктом. Острые клыки впились в горло, высасывая столь желанную жидкость. Когда Марья закончила, за жертву принялись оборотни. Спустя несколько минут всё было кончено. На тёмной полосе дороги не осталось и следа.

– Уходим. Теперь дело за Коалицией.

Иной мир

Белая дверь отделяла Адель, Доминика и Яна от важной миссии. Мерзкий скрип, режущий слух, и троица власть имущих Иного мира переступила порог самой зловещей комнаты здания Коалиции.

Стены, поросшие мхом и покрытые плесенью, на полу самая обычная земля, специально привезённая сюда для связи с другой планетой. Маленькие размеры помещения подчёркивались отсутствием окон. В центре огромная бетонная чаша грубой работы с тёмно-зелёной жидкостью внутри. Идеальная атмосфера чистой смерти, без толики иных чувств. Двое мужчин и женщина подошли к чаше, коснулись края руками.

– Нам остаётся только ждать.

В мучительной тишине потянулись минуты. Но три фигуры продолжали неподвижно стоять в полутёмной комнате.

Спустя час над поверхностью мутной жидкости появилась лёгкая дымка.

– Время пришло. Вы знаете что делать. За ошибку поплатимся жизнью, – голос Яна звучал жёстко и властно.

Все закрыли глаза, пытаясь сосредоточиться на уничтожении туманной тени оболочки, всё ещё способной повлиять на события Иного мира.

Голова Яна раскалывалась, в глазах темнело, мерзкий туман пытался проникнуть в сознание, подчинить своей воле, заставить отступить, но оборотень боролся, крепко стиснув зубы.

Адель тошнило, но она гнала гнусную тень мыслями о Берке, о Ливоне и остальных, живущих в относительно безопасном Ином мире, которому всё ещё угрожали отголоски оболочки с Земли.

Каждый мускул Вонга готов был взорваться от невыносимого напряжения, нервы превратились в оголённые провода, из носа вампира пошла кровь, капля за каплей стекая в чашу.

Внезапно туман изогнулся, словно живое существо, ощутившее боль, несколько раз дёрнулся и исчез навсегда.

Доминик первым оторвался от чаши, прислонился к стене и медленно сполз по ней. Не в силах устоять, Адель рухнула на колени, спустя секунду её стошнило. Вонг осторожно вытер рукавом кровь и устало произнёс:

– Теперь всё кончено.

Спустя минуту вампир добавил:

– Адель, теперь ты понимаешь, насколько силён твой сын. Он не только выдержал всё это, но и сумел уберечь от последствий своих людей.

Арон зализывал раны в своём маленьком аду. Маг погрузился в клубы красного тумана, успокаивая истерзанное сердце стонами пленных оболочек. Макс больше не дёргался, похоже, несчастный принял свою участь, всё более погружаясь в пучину боли. Но даже это не радовало Арона. Самая большая потеря за всю историю правления великого архаи. Колдун до боли стиснул зубы, сжал кулаки, ногти с силой впились в ладони, через несколько секунд руки мужчины оказались в крови. Но это была не та кровь, о которой повелитель мечтал долгое время…

Нужно уметь проигрывать… Оболочка потеряна навсегда, уже ничего не изменить… Хотя у него есть домашний ад… Но голос внутри не замолкал, крича о потере. И великий архаи издал вопль бессилия, от которого содрогнулись стены пещеры и даже губы-убийцы замерли в первобытном ужасе…

========== Глава 41 ==========

Земля

Летучая мышь ещё долго висела на дереве, остановив взгляд на пустой дороге. Восхищение и гнев душили существо.

Картина произошедшего потрясла наёмника до глубины души. Сила ликвидатора превзошла все мыслимые и немыслимые пределы. Пётр увидел истинного сына своего отца.

Но напрасное ожидание другого гостя выводило из себя.

«Он должен был прийти, должен был, но почему…» – оборвав собственную мысль, Пётр мгновенно обратился в человека. Не заботясь об одежде, Неменцев принялся тщательно обшаривать кусты. Через сорок минут его старания были вознаграждены: следы на земле, характерный запах… Карон находился здесь, лежал и наблюдал, достаточно далеко, чтобы не быть замеченным, но этого было достаточно. Он видел, значит, видел и хозяин.

Кор с силой стукнул кулаком по дереву. Предположение о том, что лучший наёмник не может почувствовать приближение своего основного врага, ставшего главной целью жизни, перешло в твёрдую уверенность.

Он видел бойню на поляне глазами карона. Тёмной ауре не дали раскрыться, не оставили ни малейшего шанса поработить мир. Странно, но ему было почти всё равно. Впереди ещё много интересного, не стоит зацикливаться на случившемся.

Почему монстр так легко смирился с потерей, спокойно поглаживая по голове своего любимца? Может, потому, что он был всего лишь человеком, ставшим сильной фигурой в борьбе существ Иного мира.

Земля

– Как ты? – в голосе Софии было столько тепла, что непрошенные слёзы навернулись на глаза Джули.

Фарион постепенно приходила в себя после всего пережитого, но воспоминания с завидным постоянством бередили открытые раны.

– София, перестань. Не говори со мной так. Я устала от своих собственных рыданий, – брюнетка попыталась улыбнуться сквозь слёзы, но получилось жалко и неправдоподобно.

– Хорошо, не буду, – серьёзно изрекла рыжая бестия, – я и забыла, что сильная девочка ненавидит жалость и – только не убивай меня – чувствует странное спокойствие в руках своего шефа.

Гаремова умела отвлечь от грустных мыслей, но в выборе методов не стеснялась. Одни болезненные воспоминания можно вытеснить другими, не менее болезненными и неприятными. Хотя, положа руку на сердце, София сомневалась в неприятности объятий Берка-самца, но предпочитала благоразумно помалкивать об этом.

Девушка часто прокручивала в голове сбивчивый рассказ Джули о странном развитии отношений с шефом: как она отключилась у него на руках, сон в машине, затем впечатления о пугающем взгляде Морана. Конечно, довела мужика до белого каления своей неприступностью, а теперь удивляется, что же он на неё смотрит голодными глазами. Далее следовали рассуждения о смерти Макса и связи Берка со всем происходящим. Между этими двумя что-то происходило, но что именно? Впервые в своей жизни Гаремова не могла определить характер отношений двух людей. Но чему поражаться, когда одним из этих двух является её подруга.

– Может, стоит поговорить… Обо всём, что случилось, в том числе и между нами?

Джули устало вздохнула, оттягивать неприятный момент не имело смысла. Пора всё выяснить и идти дальше.

– Давай всё до кучи, раз уж решились на откровения. Но я начну.

– Хорошо, только с одним условием: право вето на обиды.

Фарион кивнула:

– Софи, а когда у нас было иначе.

Возникла неловкая пауза, но Гаремова не спешила её прервать. Подруге нужно время, чтобы собраться с мыслями. Только минут через десять брюнетка произнесла:

– Прости меня за Берка. Я не должна была так вести себя. Больше никогда не позволю мужчине встать между нами.

София слушала молча, потягивая красное вино из бокала. Её время говорить не пришло. Стоит вставить хоть слово, как Фарион замкнётся и уведёт разговор в другое русло. Откровенного разговора не получится, но именно это в данный момент необходимо подругам.

– Просто я не знаю, что между нами происходит, но это не то, о чём говорила ты. После последних событий я поняла, что он связан со всеми странными происшествиями, случившимися с нами, – после минутной паузы девушка добавила, – и не только с нами. Я чувствую, как он опасен, но не знаю, почему.

После этих слов Джули с мольбой посмотрела на подругу, но Гаремова осталась непреклонной. Избегая взгляда кота из мультфильма Шрек, София долила вина в бокалы, достала конфеты, принесла из кухни салфетки. В общем, какое-то время изображала бурную деятельность, после закурила.

– А ты – кремень, – констатировала Джули, радуясь и печалясь этой черте характера подруги.

– Я просто жду, когда ты выговоришься полностью. Мы впервые поссорились из-за мужчины, и не потому, что не поделили его, а просто по-разному увидели происходящее, – София выдохнула дым в пол, – я наложила вето на обиды и хочу откровенности с твоей стороны.

Равнодушный, отрешённый взгляд брюнетки поднял волну гнева в груди рыжей бестии.

– Знаешь, я не буду жалеть тебя, но и поддерживать тебя в твоих заблуждениях не намерена. Загляни в себя и скажи, что ты чувствуешь к нему. Только слепой не увидит, что между вами что-то происходит. И не только странное, необъяснимое и хрен ещё знает какое, но и…

София собрала волю в кулак, злобно затушила сигарету, осушила бокал и, сверля Фарион пронзительным взглядом, продолжила давление:

– Когда вы рядом, между вами так искрит, что можно закурить без зажигалки. Это видно невооружённым глазом. Нет, скажу круче: это бросается в глаза. Не флюиды безумной любви с первого взгляда, а нечто мощное, глубокое и страстное, отчего все окружающие готовы забиться в самую глубокую нору и переждать, пока Фарион выяснит отношения со своим начальником. Звучит забавно, не находишь.

Никогда София не была так близка к цели – заставить Фарион признаться в чём-то, чего она не может контролировать, о чувствах речи пока не было.

– Скажи это вслух, Джули, скажи. И тебе станет легче. Ты сможешь двигаться дальше, думать о смерти Макса и прочих странностях происходящего. Ты сможешь понять Берка, только признавшись…

Внезапно София замолчала, опустив голову и закрыв глаза ладонями.

В тишине комнаты раздался тихий голос подруги:

– Меня тянет к нему… но не как к мужчине.

Гаремова вскочила на ноги со словами:

– О, силы небесные, она сказала это, – затем задумалась на пару секунд, состроила гримасу непонимания, тем самым вызвав у Джули стон отчаяния, и ринулась в бой с новыми силами и сияющей улыбкой победительницы, – а как к кому? Как к папочке? Или брату? А, может, любимому дядюшке?

Продолжая корчить рожицы, София вдруг округлила глаза и изумлённо произнесла:

– Я поняла, как к другу.

– Перестань, – рявкнула Джули, предугадывая последствия цирка, устроенного подругой.

Между тем София сложила губы в трубочку, закатила глаза, подпёрла подбородок ладонями и продолжила издевательства:

– Вы – друзья! Это что-то новое из области Фрейда. Странно, но друзья не разговаривают так, как будто вот-вот бросятся друг на друга. Я не буду уточнять, с какими намерениями. Вы можете и убить и заняться бурным сексом. Трудно сказать на данном этапе.

Джули прижали к стенке и даже не просто прижали, а продолжали вдавливать, будто она могла стать с куском камня единым целым.

– Хорошо, я сказала бред. Меня тянет к нему, тянет, как к мужчине. Ты довольна! – и вновь из карих глаз покатились слёзы.

София присела рядом и обняла подругу:

– Да, теперь да… Знаешь, Джули, после нашей ссоры я сидела у себя в комнате и курила сигарету за сигаретой, пытаясь понять, почему я стала на его сторону.

Фарион с интересом посмотрела на Гаремову, ожидая ответа.

– Твоё упрямство откинем, хотя тогда оно выбесило меня по полной. Дело в нём, в твоём Берке.

Увидев готовое сорваться с губ возражение брюнетки, девушка предупреждающе подняла руку:

– Он – твой, Джули. Не знаю, почему я так решила, но я не ошибаюсь, этот мужчина – твой.

Тяжело вздохнув, София продолжала:

– Я встала на его сторону потому, что не вижу в нём угрозы для тебя. Возможно, с ним что-то не так, но с кем из нас так, – слова давались с неимоверным усилием воли, – чёрт, я верю в него по отношению к тебе.

Спустя минуту София виновато добавила:

– Боюсь, это пока всё.

Джули смотрела на подругу, как будто видела её впервые. Новая сторона Гаремовой открылась так неожиданно, затронув в душе Фарион самые болезненные струны.

– Кажется, я понимаю тебя. Я понимаю, что ты чувствуешь. И что хочешь сказать, – Джули вновь наполнила бокалы, тихо добавив, – и спасибо за вето на обиды.

Сделав маленький глоток, брюнетка решила идти до конца:

– Мне страшно, София. Меня пугает сила, влекущая к нему. С одной стороны: боязнь обжечься, быть обманутой, довериться не тому, с другой – что-то иное, тёмное и глубокое, но я не знаю что.

Рыжая бестия закурила очередную сигарету, глубокомысленно заявив:

– Насчёт первого я не боюсь, а от второго бросает в дрожь. Что-то происходит, – взгляд Софии вдруг стал убеждённо-вопросительным с твёрдой уверенностью в сказанном, – это что-то выходит за рамки привычного мира, ведь так?

Внезапно Джули поняла: сражаться одной на территории неведомого врага – слишком тяжёлая ноша. Выбор сделан, и он оказался единственно возможным и верным.

Рассказ о последних пяти годах жизни выплеснулся на Софию бурным потоком откровений. Убийства, карон, тайное подразделение Морана. Но после всего сказанного подругой у Гаремовой возникло лишь странное ощущение понимания происходящего, как будто так и должно было быть, просто вуаль, за которой жила Фарион, приподнялась, и София увидела более чёткие очертания вещей и явлений, окружавших девушек.

– Куда ты вляпалась, Джули?

Подруги ещё долго сидели в полной тишине, приводя мысли в порядок. Им предстояло многое понять, осознать и, возможно, принять, но первый шаг на пути к этому был сделан.

Спустя какое-то время, желая разрядить обстановку, Джули беспечно произнесла:

– Как у тебя с Леонидом?

Казалось, невинный вопрос, а вызвал в рыжей бестии бурю негодования и злости. Услышав историю Софии, Джули впервые за несколько дней искренне улыбнулась.

– Представь, этот хам так и сказал: вы та самая бла-бла-бла. Знать надо, кому звонишь!

Немного остыв, Гаремова обречённо махнула рукой в сторону предполагаемого патологоанатома и важно изрекла:

– Чёрт с ним, давай напьёмся.

– Давай!.. – после небольшой паузы, – но, кажется, мы этим уже занимаемся.

София поправила подругу:

– Нет, мы ведём серьёзный разговор и пьём вино. А я предлагаю делать только второе, попутно перемывая кости знакомым.

– Неплохая терапия. Вперёд.

========== Глава 42 ==========

Земля

Джули казалось, что судьба нарушила некий баланс боли, в среднем рассчитанный на одного человека. Известие об исчезновении Игоря Конева накрыло новой волной переживаний и страхов за судьбу мальчика, не дав даже маленькую передышку после смерти Макса. И сейчас, сидя за рабочим столом в конторе Морана, брюнетка не могла сосредоточиться на работе.

К тому же, необычная тишина, странное поведение сотрудников, Сейма, попавшая в больницу, всё это не способствовало даже подобию душевной стабильности. Про себя Джули отметила: брюнетку нужно навестить, только узнать, куда конкретно положили женщину и с чем.

В какой-то момент Фарион отчётливо поняла, насколько она далека от всех них, сидящих рядом и работающих в одной конторе. Очень сложная, долго и тщательно подготавливаемая операция прошла не совсем успешно, но Джули ничего не знала, совсем ничего. Это начинало злить. Что здесь происходит?

Дверь кабинета Морана открылась, несчастный Иванов показался в дверном проёме, на секунду задержался, взглянув на сестру, затем быстро покинул помещение. Берк вышел через пару минут, подошёл к секретарю, затем к Марье, они обменялись парой слов. Ликвидатор показался Джули усталым. Неожиданно их глаза встретились, калейдоскоп чувств на лице Фарион неприятно поразил мужчину, заставив вспомнить о Сейме.

Нет, так не пойдёт. Возможно, он потерял одну сотрудницу, не уделив должного внимания её тревогам и переживаниям, со второй подобной промашки не будет.

– Зайди ко мне.

Джули поднялась с места, направившись к кабинету шефа. Как только они оказались одни, ликвидатор начал без вступления.

– Что случилось?

Вопрос поставил девушку в тупик. Но дежурный ответ спас ситуацию:

– Ты о чём?

Берк перевёл дыхание, устав от недомолвок и игр.

– Спрошу ещё раз: что случилось?

Что ж, решил поиграть в заботливого начальника, получай:

– Мне сложно пережить смерть любовника, – зачем она перечёркивала всё то, что создавали оба с таким трудом, Фарион не знала, но рядом с ним тормоза отказывали.

Он устал, безумно устал от всего происходящего, от всего, что вдруг случилось в двух мирах. Он устал от странных чувств к женщине, стоящей перед ним. Внезапно злость перевесила.

– Которого ты не любила, – холодно заметил Берк, тут же пожалев об этом. Он ударил по самому больному. Зачем? И почему на подобные вопросы Моран никогда не находил ответа?

Градус напряжённости повысился.

– Прости, – ликвидатор постарался вложить в простое слово всю искренность, на которую был способен, прекрасно понимая, что это уже ничего не изменит.

Ответ Джули подтвердил его уверенность:

– Я сама виновата: не нужно говорить о своих чувствах чужим, этим потом и ударят.

«Чужим» болезненно кольнуло. Только что парой слов он загубил работу многих дней. Берк коснулся рукой виска, пытаясь сосредоточиться.

– Помимо Макса тебя мучает что-то ещё.

Пришло время злиться Фарион.

– Я на приёме у психолога?

– Нет, – ликвидатор вздохнул, пытаясь взять себя в руки, мысли о Сейме не покидали его ни на минуту, – мне просто важно, чтобы сотрудники хорошо выполняли свою работу. На это ты сейчас не способна, и я хочу знать, в чём дело.

Попалась Фарион: или учись управлять лицом или выкладывай, что тебя гложет.

Но Джули решила ещё побороться:

– Мне сложно вписаться… я не понимаю, что здесь происходит.

«Зато в мою жизнь ты вписалась лучше некуда», – злостно выдал про себя ликвидатор. Шестым чувством он определил – это правда, но не вся.

– Не только это. Что ещё?

«У него что, скрытый рентген? Нет, с меня хватит. Никто не посмеет выворачивать меня наизнанку без моего согласия», – и девушка решила покинуть кабинет без объяснения причин.

Но мужчина преградил ей путь.

Фарион замерла в нескольких шагах от Морана. Признавшись Софии в неопределённом влечении к Берку, Джули осознала истину: не говори того, чего не хочешь вслух. Сказанное вслух вдруг становится слишком ярким и реальным, как будто ощущения ждали слов, чтобы выкристаллизоваться, отобразиться в жизни и занять место в первом ряду, нарушив при этом весь уклад существования, выстроенный непосильным трудом.

Фарион вновь ощутила силу, тьму, опасность, исходящую от человека, преградившего ей путь. Странно, но каждый раз «погружение в Морана» требовало всё меньше и меньше усилий, только тьма и пропасть, в которую падала Джули, приближаясь к Берку, пугали своей глубиной и бесконечностью. Но это уже не могло остановить брюнетку, смерть Макса стала последним шагом к выбранному пути.

Всё как обычно, только сильнее, мощнее, больнее… Дышать становится труднее, тело бросает в жар, но не любовный, трепетный жар, а нечто другое, тёмное и зловещее, неподдающееся объяснению, пока неподдающееся… Странное желание коснуться этого человека охватило Джули, с каждой секундой становясь невыносимее. Но чего она ждала от этого? Вновь два противоборствующих чувства слились воедино, двойственность по отношению к Морану начинала сводить с ума. Прикосновение к чему-то тёмному, пугающему, неизведанному в надежде попытаться понять и разобраться, но это влекло в другую ловушку: прикосновение к мужчине, к которому Фарион влекло и физически.

Джули сжала руки в кулаки, сделала шаг назад, но наваждение не исчезло. Его лицо вдруг показалось красивым, конечно, она и раньше констатировала сей факт, но сейчас иная эмоциональная окраска сопровождала наблюдение.

«Только бы он ничего не заметил, – думала Джули, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. – Но почему боль от пропажи Игоря не может заслонить всё, в том числе дикое, неуместное и странное влечение к нему. Ладно бы чисто физическое, но здесь такое намешано… Наверное, я страшный человек, если во мне сочетаются столь разные чувства». Эти мысли ставили девушку в тупик, эмоции противоречили логике, тому, как должно быть, и это подтачивало Фарион изнутри, делая слабее. Мир переставал быть чёрно-белым, и трудность выбора цвета вставала перед брюнеткой неразрешимой задачей.

Берк продолжал молча стоять у двери, давая сотруднице время, выбора он ей не оставил. Ликвидатор казался спокойным, и в этом страшном спокойствии сквозила непоколебимость принятого решения.

Джули прикинула: при попытке прорваться к двери она врежется в своего начальника, коснётся его, он остановит её, в свою очередь коснувшись. Новая волна жара, немыслимо сочетаясь с дрожью, прокатилась по телу, во рту пересохло, сердце заболело физически, устав от полного непонимания происходящего и сумбурного смешения неоднозначных чувств.

Берк с интересом наблюдал за Джули, улавливая странные изменения в поведении сотрудницы. Что-то личное витало в воздухе, но определить что именно, ликвидатор не мог: слишком противоречивая девушка стояла перед ним. Будь на её месте кто-нибудь другой, Моран с лёгкостью определил бы суть происходящего, мило улыбнулся и позволил событиям течь в направлении, устраивающим обоих, но мыслить в таком ключе о Фарион – эту черту перейти мужчина банально не догадался. Увидеть очевидное порой не под силу даже самому ликвидатору.

«Но что с ней происходит, что её мучает?» – вопрос не давал покоя, плавая в тишине кабинета и дразня Морана невозможностью получить ответ.

Джули же продолжала бороться с внезапно нахлынувшими чувствами. Желание коснуться тьмы сменилось желанием окунуться во тьму, прижаться к мужчине, стоящему в нескольких шагах от неё, успокоиться и забыться, стерев из памяти воспоминания об Игоре, но это было невозможно. Девушка отошла в центр комнаты, устало опустилась на диван. Берк удивлённо поднял бровь, неужели фурия сдаётся? Неожиданно… Ведь стоило ей попытаться выйти из кабинета, он бы пропустил, не коснувшись… В последнее время ликвидатор прилагал все усилия, чтобы избежать физического контакта с этой женщиной.

Спустя минуту, Джули заговорила:

– Я понимаю, что эмоции не должны влиять на работу, но… – девушка глубоко вздохнула, задержала дыхание. Ликвидатор отметил человеческий способ задерживать слёзы. На душе вдруг стало мерзко.

Джули продолжала:

– В соседнем подъезде живёт мальчишка – Игорь Конев.

Берк ожидал чего угодно, только не этого. Он отошёл от двери, медленно опустился в кресло, не зная, как реагировать.

– Вчера он пропал. Мать сходит с ума, раньше ничего подобного не было, – Джули замолчала, ликвидатор чувствовал, с каким трудом ей даётся каждое слово, – в голову приходят страшные мысли. Местные жители организовали поиски, сейчас обыскивают стройки, он часто гулял там с другими мальчишками.

«Его не найдут, никто и никогда. Имя Игоря Конева навсегда останется в списках безвести пропавших», – зачем-то отметил про себя Моран, но что он мог объяснить ей…

Странно, Джули надеялась на его слова, слова о том, что всё образуется, что есть надежда, просто мальчишка сбежал из дома, поругавшись с матерью, и скоро беглец вернётся домой.

Но ликвидатор продолжал молчать. Со стороны казалось, что до обычного ребёнка Морану нет никакого дела. Голос Фарион нарушил затянувшееся молчание:

– Я понимаю, тебе это не нужно, – Джули подошла к двери, взялась за ручку, но неожиданно остановилась, обернулась и с грустью посмотрела на шефа, в карих глазах заблестели слёзы, – в такие моменты я ненавижу этот мир.

Впервые за долгое время вампир не знал, что ответить, а она ждала. Напрасно… Джули покинула кабинет, так и не дождавшись…

Марья увидела расстроенную Фарион, вышедшею со слезами на глазах из кабинета шефа, но откровением стало другое: от опытного взгляда киллера, видевшего слишком много человеческих эмоций, не ускользнуло то, что творилось внутри Джули, частично отражаясь на лице и в движениях. То, что не смог разглядеть ликвидатор, то, что больно резануло Марью где-то в области сердца. Но профессионалы не должны поддаваться чувствам, если таковым вообще находится место в их холодных душах. Иванова быстро отключилась от происходящего, сосредоточившись на новом задании.

Моран задумался о своей работе в ином ключе, понимая, что не должен. К тому же, разговор с Иваном не давал покоя. Слишком долго создавалась защита, выстраивался эмоциональный барьер, и ликвидатор не мог позволить себе перечеркнуть всё это.

Он до сих пор видел её, стоящую у двери… И никогда ранее Берк не испытывал столь сильного желания обнять эту женщину, защитив от остального мира, как сейчас. И никогда ранее он так чётко не осознавал, что этого делать нельзя…