Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Юлия Гутиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

========== Глава 43 ==========

Земля

Джули робко нажала на кнопку звонка, не надеясь застать Иванова дома. Но спустя несколько секунд дверь открылась, взору брюнетки предстал измученный мужчина с потухшим взглядом.

– Привет. Марья дала адрес, могу я войти и поговорить с тобой.

Вампир уставился на девушку, не понимая происходящего. Он стоял перед ней, но был где-то далеко. Фарион поразили перемены, произошедшие в беззаботном ловеласе всего за несколько дней: слишком бледный и осунувшийся, в серых глазах тоска, чёткий след отчаяния на красивом лице. Потерянный мужчина, не знающий, как жить дальше; бессильный мужчина, который не в состоянии помочь любимой женщине; малодушный мужчина, упустивший свой шанс… тогда всё ещё можно было исправить.

Джули тихо спросила:

– Иван, всё в порядке?

Брат Марьи вздрогнул, возвращаясь из мест, известных только ему одному.

– Прости. Да, конечно, входи.

Молодой человек проводил девушку в комнату.

– Я пришла узнать о Сейме.

Иван дёрнулся, как от удара. Джули удивлённо посмотрела на вампира.

«Да что здесь творится? Сначала Марья ходит кругами, что на неё совсем не похоже, затем отправляет к своему братцу. Но и с ним, похоже, будут проблемы».

Блондин продолжал молчать, ставя девушку в весьма неоднозначное положение.

– Иван, ты меня знаешь, я не уйду, пока не получу того, что мне нужно.

Мужчина тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам.

«Спасибо, Берк, теперь и я должен выкручиваться и лгать».

– Что ты хочешь знать?

Не раздумывая, Джули перешла в наступление:

– Что случилось с Сеймой?

– Что ты знаешь?

Брюнетка начинала злиться, ей хотелось крикнуть ему в лицо: «Да ни хрена я не знаю. Слепой котёнок в вашем подразделении. И ладно бы как в любой нормальной конторе, всё тайное через минут пять-семь становится явным посредством сплетен. Ведь большинство людей не умеют держать язык за зубами, а у кого-то вообще можно диагностировать словесное недержание и повышение значимости посредством выбалтывания самых горячих тайн в районе курилки. Но здесь все молчат, как партизаны. Невозможно работать». Но вместо этих мыслей выдала иной вариант:

– Начни сначала.

Иванов опустился на диван, обхватил голову руками, в каждом движении мужчины сквозили отчаяние и бессилие. Жалость охватила Джули, но отступать брюнетка не собиралась. Сначала информация, эмоции потом, иначе она будет до пенсии пытаться разобраться в делах, творящихся в подразделении Морана.

– Я не могу тебе сказать. Так прописано в моём контракте. Узнай правду у Берка, – или Иван неудачно выразился, или упоминание Берка вызвало такую реакцию, но вампир с удивлением обнаружил, как Фарион опускается рядом с ним на диван, обхватывает голову руками, из груди девушки вырывается слабый стон.

«Берк и правда – понятия несовместимые», – думала Джули, жалея уже не Иванова, а себя. И почему она думала, что узнаёт всё и сразу.

Почему-то в этот миг Фарион чётко осознала: Моран никогда не был откровенным с ней. Хотя в глубине души она всегда знала это, как знала и то, что с Ричардом всё обстояло иначе. Отец скрывал часть правды, защищая, а сын скрывает, защищаясь. А кто сказал, что будет легко. Но с чего-то надо начинать. К тому же, Иванов ни в чём не виноват.

– Расскажи, что можешь.

Собрав волю в кулак, Иван выдал на одном дыхании:

– Сейма в психиатрической лечебнице, могу дать адрес.

От такого поворота событий перехватило дыхание, нечто мерзкое коснулось сердца. Сил хватило на одно слово:

– Пиши.

Мужчина поднялся, подошёл к письменному столу, вырвал листок из блокнота, быстро набросал адрес, дрожащими руками протянул бумагу брюнетке.

Послышался звук открываемой двери, в комнате появилась Марья. Джули подняла усталый взгляд:

– Ты тоже ничего не можешь мне сказать.

Женщина с грустью произнесла:

– Нет, мне жаль. Тебе нужно поговорить с Мораном.

Уставясь в пустоту, девушка прошептала как будто самой себе:

– В последнее время я только этим и занимаюсь, – Джули вдруг вспомнила странную реакцию шефа на известие об Игоре Коневе, – но лучше не становится.

– Пойдём на кухню выпьем чаю.

Джули с трудом поднялась с дивана и устало поплелась за Марьей. Иван не сдвинулся с места.

В который раз он прокручивал утренний разговор с шефом, пытаясь уложить всё в систему, осознать и принять неизбежность. Разум понимал, но сердце отказывалось. Обрывки фраз болезненными осколками врезались в память.

Раздавленный, потерянный вампир пытался понять поступок своего начальника. Возможно, он даже не имел на это права, но был не в силах остановиться.

– Почему ты это сделал, Берк, почему?

Ликвидатор молчал, продолжая взвешивать все «за» и «против» предстоящего разговора. Как же тонка грань между тем, что и как можно сказать сотруднику, объясняя, и тем, что и как говорить, не оправдываясь. Иван расценил молчание шефа иначе. Желая достучаться до Морана, Иванов упомянул факты, которые причиняли боль всем.

– Берк… то, что ты сделал с Сеймой, было жестоко, – как трудно подбирать слова, когда нахлынувшие чувства мешают дышать, – безумно жестоко и дико, даже для тебя. Пусть бы ты сделал это с любым из нас, слышишь, с любым, но только не с ней.

На несколько секунд вампир прижал пальцы к вискам, Моран молчал.

– Ричард предупреждал нас… – Берк застыл, упоминание имени отца поразило, затронув что-то в душе, – ты намного сильнее его при так называемой трансляции образов будущего. А для нас это означает намного больнее.

Странно, но Ричард никогда не говорил сыну ничего подобного. Признание Ивана стало откровением.

– Когда ты и Сейма… – вампир замолчал, собираясь с мыслями, – в общем, в твои глаза смотрела только она, но нас всех в это время буквально выворачивало наизнанку, боль была невыносимой. С твоим отцом всё проходило в разы легче. Позже мы с ребятами говорили об этом: никто и никогда не испытывал такой боли, просто находясь рядом с тем, кто заставляет смотреть…

Иван сжал руки в кулаки, голос, насквозь пропитанный отчаянием:

– Мне и представить страшно, что пережила она.

Моран не ожидал такого поворота событий, но ситуация требовала жёсткого контроля и сосредоточения сил, ликвидатор оставил тревожные мысли на потом. Тишину нарушил спокойный, холодный голос:

– Ты не смеешь оспаривать мои решения, запомни это раз и навсегда. Я сейчас говорю с тобой только потому, что уважаю твои чувства к Сейме, не более.

Иван посмотрел на шефа странным взглядом, в котором смешались осуждение, непонимание и полное отсутствие надежды изменить что-либо:

– Она в психиатрической клинике, я видел её, точнее то, что от неё осталось.

Отключив эмоции, Берк невозмутимо ответил:

– Мне жаль, но разве ты предпочёл бы увидеть её останки, растерзанные кароном? – показное равнодушие тона чудовищно не сочеталось со смыслом сказанного.

Иван в ужасе уставился на шефа. Моран ответил на немой вопрос:

– А ты что думал? Сейма в больнице, во всех других вариантах развития событий она бы оказалась в тюрьме, затем суд и смертный приговор. И ты прекрасно знаешь, какой монстр убил бы её и каким способом.

Иван судорожно сглотнул, не в силах поверить и воспринять услышанное.

– Но благодаря вашему умению держать язык за зубами всё ещё может обойтись.

Вампир прошептал дрожащими губами:

– Так это не конец?

– Нет, – короткий ответ показался Ивану приговором. Молодой человек в спешке покинул кабинет ликвидатора.

Сидя на диване своей квартиры, Иванов продолжал казнить себя за малодушие. Он пришёл к ней в больницу, в отдельную палату, но остановился на пороге, не в силах сделать ни шага вперёд. Он так и не увидел лица любимой женщины, одиноко сидящей в кресле качалке и устремившей свой ничего не выражающий взгляд в далёкое прошлое.

– Мне больно смотреть на твоего брата, – произнесла Джули, сделав глоток зелёного чая.

– Он должен через это пройти.

У Марьи не было подруг, и разговор с Фарион, сидящей напротив, давался с неимоверным трудом, а, может, дело было и не в подругах. Неожиданно судьба свела вместе двух разных женщин, подведя под весьма щекотливый общий знаменатель.

Марья отрешилась от всего, рассматривая девушку, чем-то зацепившую Морана. Она рассматривала её трезво, непредвзято, без тени эмоций, как будто со стороны. Берк и Кайла – идеальная пара, а Берк и Джули… но именно рядом с Джули ликвидатор вёл себя неоднозначно, рядом с Джули его программа контроля начинала давать сбой.

Марья пыталась сравнить их. Волна цунами, сметающая города, и маленький, беззащитный парусник; смерч, крушащий дома, и автомобиль, попавший в вихрь; лава, сжигающая всё на своём пути, и молодое деревце, растущее на обочине; машина, большую часть жизни пытающаяся избавиться от эмоций, и человек, эмоции которого способны захлестнуть тяжёлой волной стоящих рядом монстров. Да, сравнения не в пользу Фарион. Но почему Берка так неудержимо тянуло к ней.

Джули достала записку, полученную от Ивана, загрузила карту в телефон и стала прикидывать маршрут до больницы, в которой лежала Сейма.

И вдруг Марья поняла главное: хрупкая девушка терзает ликвидатора, пробуждая в нём качество, слишком опасное и болезненное для работы монстров – человечность.

========== Глава 44 ==========

Иной мир

Макс парил в небытии между тем, что когда-то называлось реальностью и адом, личным, усовершенствованным адом Арона, созданным архаи для достижения своих тёмных целей. Но и просто для развлечения и успокоения мятежной души.

После откровений мага у несчастной оболочки с Земли появилось поразительно много времени для размышлений и составления планов по спасению Фарион.

Поражаясь самому себе, Макс признавал: при жизни он не был таким юмористом и циником. Но что делать? Ты торчишь в аду какого-то психа в непонятном состоянии. Обиднее всего было то, что ад не был общественным, типа того, куда после смерти попадают самые отъявленные грешники. Анализируя события после смерти, мужчина понял одно: каким-то образом его пропустили мимо основных ворот, лишив права выбора. От этого злость закипала в груди или том месте, где она должна была находиться – поначалу Макс с трудом понимал, что он вообще из себя представляет.

В первые часы после возвращения памяти молодой человек пытался определиться со своим плачевным положением, сразу не получилось, тогда Макс поддался панике, напоминая маленькую муху в банке с мёдом, которая бросила все силы для того, чтобы взбить мёд, надеясь превратить его… во что – не важно, ведь у неё не получалось пошевелить даже лапкой. Побарахтавшись, вспомнив все нецензурные слова, попутно сочинив новые поразительные сочетания, которые несомненно оценили бы в некоторых кругах, мужчина успокоился, расслабился и интересные, позитивные мысли пришли в голову: «Муха в бочке мёда? Нет. Ложка дёгтя в бочке мёда? Нет. Заноза в чьей-то заднице? Да, да, да!!! Я буду занозой в заднице этого психа. Ура! Я нашёл себя в этом странном мире!» Впервые за долгое время Макс умудрился чем-то улыбнуться, это согрело душу, да, душа у него ещё оставалась – в этом мужчина не сомневался ни минуты.

«Ну, подожди, псих, ты ещё узнаешь, с кем связался и твоя белобрысая курица тоже». Ранее сквозь пелену боли Макс видел лица Арона и Мелиссы, слышал монотонную речь, как и все вокруг. От этой пары исходили мощные волны зла, чистого, без малейшей примеси других чувств. Особенно от женщины. Молодой человек поморщился, прогоняя неприятные воспоминания.

«И как мне спасти Фарион, – печальный вопрос, заданный самому себе, убавил позитива, – почему она никогда не любила меня». Но этот факт не мог вызвать даже толику злости, Макс слишком хорошо понимал, кому обязан возвращением в реальность.

«Любить не заставишь…»

Пытаясь найти выход, он начал с упорядочивания воспоминаний: разложив всё по полочкам, мужчина углублялся в детали своей жизни, копаясь даже в мелочах детства. Сколько нового и интересного он открыл для себя, но и поразился некоторым сторонам взрослой жизни – на что рассчитывал эгоист в погоне за призрачными ценностями. Вдруг стало грустно и стыдно за самого себя перед самим собой. Так стыдно, что рука сжалась в кулак. Макс замер, всецело отдавшись ощущениям. Сжать кулак, разжать, сжать, разжать… Волна детской, наивной радости затопила существо. У него есть руки, и пусть их не видно, но это пока. Только не спешить, не спешить, и у него всё получится. Взглядом, полным надежды, мужчина уставился в чёрную пасть ада, сейчас он был сильнее, и это только начало…

«Спасибо, Джули, что открыла правду… перед смертью… моей смертью». Мысли горчили, но кто сказал, что признавать эту самую правду, выходящую за пределы нашего понимания, легко.

Земля

Фарион проснулась от слов, спокойно и проникновенно сказанных её бывшим любовником так, как будто он был рядом.

«Спасибо, Джули, что открыла правду… перед смертью… моей смертью».

Девушка вскочила с кровати, включила свет, часы на тумбочке показывали три ночи. За окном тьма, та самая, что окружала её довольно долгое время. А в голове продолжала звучать фраза, повторяясь и повторяясь, как будто её записали на магнитофон и прокручивали для брюнетки, заставляя принять и поверить.

Джули прошептала, вытирая слёзы:

– Макс, прости меня, если можешь… пожалуйста, прости.

О сне можно забыть, осталось кофе и ловушка из мыслей.

«Всё так хреново, становится трудно расставлять приоритеты: в какую тайну и боль погрузиться раньше. Но ясно одно – Моран находится в центре всего происходящего, а, может, он и есть центр всего…»

Мысли плавно вернулись в больничную палату. Судя по обстановке, подразделение ликвидатора обладало солидными финансами: новая обитель Сеймы напоминала пентхаус со всеми удобствами, ничто не выдавало принадлежности помещения, кроме неподвижной женщины в кресле качалке.

У Джули не было опыта общения с пациентами психиатрических клиник, но заочно девушка относилась к подобным больным с пониманием: во-первых, это может случиться с каждым, никто не застрахован от боли, способной изменить восприятие реальности, а во-вторых, такого рода боль не могла оставить брюнетку равнодушной в любом своём проявлении.

Как трудно видеть того, с кем хоть немного общался, в состоянии полного безразличия к внешнему миру. Фарион не знала, что делать, как себя вести, что говорить. Оставалось только отключить разум и плыть по волнам интуиции.

Джули взяла стул, поставила рядом с креслом Сеймы, присела рядом. Они долго молчали вдвоём, смотря на голые деревья за окном. Изредка Фарион бросала взгляды на сидящую рядом женщину, находящуюся где-то очень далеко. Сейма напоминала каменное изваяние, даже дыхание было настолько слабым, что с трудом угадывалось по едва уловимому движению груди под пушистым свитером. А её глаза… слёзы покатились по щекам Джули, они обжигали лицо брюнетки, подчёркивая собственное бессилие. И внезапно Фарион заговорила спокойным, тихим голосом. Она рассказывала о прошедшем дне, убирая детали работы, оставляя лишь незначительные мелочи, из которых состоит жизнь. Она говорила о погоде, о новостях в Москве, России и мире, она говорила о недавнем посещении зоопарка, о Софии, о туфлях и магазинах, о фильмах и обстановке на Ближнем Востоке. Она говорила обо всём, не в силах остановиться. Казалось, стоит сделать паузу и хрупкий мостик, выстраиваемый шестым чувством, исчезнет, как пыль, сметённая жестокой реальностью. Почему она поступила именно так, Джули не понимала, она просто знала – так нужно, и это было единственным, что девушка могла сделать в данной ситуации…

Иной мир

Селеста постепенно возвращалась в цивилизованный мир, учась жить с осознанием упущенного шанса, с осознанием того, что могла, но не сделала. Её утро начиналось с воспоминаний о словах Ливона о любви к другой, и вечер заканчивался этими же воспоминаниями. Кто была эта другая? Не имело значения.

К тому же, разлад в стае не давал расслабиться. Пантере пришлось приложить немалые усилия, чтобы привести временно свободных кошек в соответствие своим нормам и правилам. Конечно, не обошлось без клочьев вырванной шерсти, смертельных обид, слёз, истерик, интриг и прочих гадостей, присущих власти. Но спустя неделю предводительница пантер отрапортовала Ливону, что в её стае всё вошло в обычное русло.

А вот со стаей пум нужно было что-то делать, причём быстро. Проведя ночь в тревожных размышлениях, Ливон принял трудное решение, не посоветовавшись ни с кем из вожаков. Их ответ лев знал заранее. В такие минуты бремя главы практически всех кошек Иного мира становилось невыносимым: он сделает это, не учитывая мнения друзей. И вновь обиды, отсутствие доверия, и вновь всё начинать сначала. Хотя после случившегося вожаки отдалились от льва, они понимали его, смирившись с его решением, но что-то сломалось в отношениях между друзьями, войнами и соратниками. Это чувствовалась в разговорах, жестах, поступках.

И на фоне таких отношений пумы начинали отдаляться от остальных, впервые за многие годы разрушая целостность семейства кошачьих. Арон довольно потирал руки, не в состоянии скрыть радость от начинающей распадаться стаи, занимающей одну из главных силовых позиций Иного мира.

Первые лучи утреннего солнца коснулись белой простыни. Так и не сомкнув глаз, Ливон поднялся с постели, отправился в душ. Холодные струи воды бодрили тело, но, к сожалению, обычная вода не в силах что-либо изменить в душе, зато в голове становилось яснее. Поймав сей маленький позитив и стараясь держаться за него, лев сварил кофе, приготовил тосты и вновь погрузился в неприятные размышления.

Сейчас он выйдет из дома, соберёт волю в кулак и отправится к человеку, способному возглавить стаю пум. От этой мысли мужчина поморщился, но решение было непоколебимым. Среди пум не было никого, хоть сколько-нибудь способного собрать этот вид кошек воедино и повести за собой, только Кирк – брат покойного вожака.

Ливон вспомнил рассказы Демьяна о ходячем недоразумении их семьи: постоянный позор и стыд, боль родителей, легкомысленный ловелас, дебошир, возмутитель общественного спокойствия, список можно было продолжать до бесконечности. Но всё это в прошлом. После трагедии, случившейся несколько лет назад, Кирк покинул семью, став отшельником, а позже – одним из лучших охотников за головами в Ином мире. Но вернуться к родным так и не смог. История, до сих пор покрытая мраком. Правду знали только братья, но Ливона это обстоятельство не останавливало, как и не останавливал скверный характер Кирка. В пуме чувствовалась сила и мощь, способные изменить мир, и этого было достаточно. Что-то внутри подсказывало Ливону – он принимает верное решение, несмотря на мнение окружающих.

Решив поделиться своими мыслями с Берком, лев с удивлением обнаружил, что ликвидатор знает намного больше, чем говорит. Но добиться деталей от Морана оказалось делом бесполезным. Вампир выдал, что тайна не его, хотя ничего против Кирка во главе стаи пум он не имеет. Конечно, Берк не являлся заинтересованной стороной, но подобная поддержка имела для мужчины огромное значение.

Ливон нажал кнопку звонка. Дверь открыл хозяин. Молодой парень двадцати девяти лет в чёрных кожаных штанах с изящной цепью вместо ремня и тёмной майке.

«Похоже, чёрный – его любимый цвет, – пронеслось в голове у Ливона, пока он рассматривал брата Демьяна. – Какие же они разные».

Худой, сплошь состоящий из мускулов, обладатель тела, идеально подходящего для боя. Чёрная копна волос цвета воронова крыла, острый, хищный взгляд таких же чёрных глаз, тонкие, чувственные губы. От мужчины веяло опасностью и той самой силой, на которую Ливон сделал ставку.

Что ж, осталось всего ничего: уговорить его занять место покойного брата.

========== Глава 45 ==========

Иной мир

Серые тона роскошного кабинета располагали к откровенности. Стены, покрытые звуконепроницаемым материалом, в тусклом свете зимнего солнца напоминали воск, текущий по тёмно-бежевым свечам. Потолок и пол цвета серого песка, что украшает берега Тихого океана. И цвет не был постоянным, как и сам песок, капризно играющий оттенками в зависимости от волны, облизывающей каждую песчинку, и ласковых солнечных лучей, так редко появляющихся из-за туч.

Кор расположился на роскошном диване, обшитом прозрачной кожей карона с многочисленными вкраплениями чешуи русалок.

Уютное место нравилось холодному, жестокому наёмнику, и таких мест в двух мирах Неменцев мог сосчитать по пальцам одной руки.

Кабинет с поразительной точностью отражал внутреннюю силу и опасный нрав хозяина – Яна Вонга. Обманчивое спокойствие личности мягко гармонировало с острым умом, готовым воплотить в реальность самую невероятную комбинацию, повлияв тем самым на историю двух миров.

Вампир удобно устроился в кресле напротив, предложив Петру виски. Медленно потягивая терпкий напиток, а для их сущностей он был именно терпким, мужчины беседовали о пустяках, давая себе время погрузиться в разговор, прочувствовать и настроиться друг на друга. Что связывало этих двоих, кроме власти? Возможно, общие цели, восприятие реальности, взгляды на те или иные события, происходящие в двух мирах. И, конечно, сила, неиссякаемый поток обжигающей энергии, тщательно скрываемый под масками спокойствия и солидности. Они добивались желаемого, только каждый своим способом. Приёмы света и приёмы – нет, не тьмы – приёмы тени, мягкой, скользящей, способной слиться с мраком или выделиться чёрным пятном на фоне солнечного дня. Приёмы, наиболее близкие истинной сути существ, мирно потягивающих виски в ласкающих оттенках серого кабинета.

Вампир и кор, не враги и не друзья, просто союзники, доверяющие друг другу. Иногда у них возникали разногласия. Для определения их глубины и требовалась прелюдия в виде беседы ни о чём, когда на уровне, близком к подсознательному, приходит понимание: вместе или одной дорогой, но по разные стороны. В этот раз настрой двоих совпал идеально, не переходя к главному, исход разговора стал предопределён. Интуиция на уровне логики, а логика на уровне инстинктов, выработанных столетиями.

Довольный предварительным результатом, Ян задал вопрос:

– Какую роль во всей истории сыграла Сейма?

Кор лукаво прищурился, выбирая наиболее подходящий ответ. Он не был лично знаком с дельфином, но её роль в подразделении ликвидатора определил точно – совесть отдела, ниточка, которая не даёт группе убийц окончательно оторваться от Земли, превратившись в машины. К тому же, женщина пробуждала неприятные, болезненные воспоминания, борьба с которыми длилась уже не одно десятилетие: когда-то давно лучший наемник Иного мира был таким же человечным, ранимым, пытающимся увидеть свет. Внезапно тень выбора, сделанного много лет назад, легла на суровое лицо летучей мыши. Нечеловеческая жестокость и море крови надломили юного, подающего надежды учёного, но все, кто знал об этом, были уже мертвы. Кор тряхнул головой, сбрасывая отголоски прошлого. Берк сломал оборотня, спасая от более жестокой участи. Теперь выбор был за ней: выжить, став сильнее, или существовать, словно растение в красивой оболочке.

Ответ Кора не дал Вонгу шансов:

– Думаю, она хотела изменить порядок вещей, но это недоказуемо.

В одном предложении уместилась суть разговора вместе с вариантами возможных вопросов и ответов. Вампир не сдержал устало-осуждающего вздоха, говорившего о том, что пора бы научиться больше доверять друг другу. Уловив настроение собеседника, мышь расслабился: судьба Сеймы была решена, осталось обсудить детали. И почему этот дельфин так цепляла его, не будучи с ним даже знакома? Неменцев не знал, но к звоночкам подобного типа относился крайне осторожно и подозрительно.

– Берк мог убить её?

– Но предпочёл спасти, и ты прекрасно понимаешь, о чём я.

Вонг коснулся руками висков, потёр их, приводя мысли в порядок. Соглашение о невозможности узнать источник информации, которой снабжал его кор, а также путей её получения служило серьёзным препятствием в работе, но за всё нужно платить. И на эту цену вампир согласился добровольно.

– Как думаешь, почему он заставил её смотреть? – доверительный тон предполагал переход на иной уровень беседы.

Пётр согласился.

– Думаю, для этого пришло время, – помолчав минуту, мышь неожиданно продолжил, – для каждого из нас есть свой рубеж, преодолев который, мы понимаем, куда двигаться дальше, и двигаться ли вообще. Ликвидатор лишь подтолкнул Сейму, не более.

– Его сотрудники говорят, что боль невыносима. Ричарду было бы далеко до собственного сына.

– Да, я чувствовал это на расстоянии, кожу как будто охватил огонь, только горело не тело… горела душа.

Вонг замер в кресле. Во-первых, сравнение поразило точностью восприятия. На несколько секунд вампир представил потоки силы, исходящие от ликвидатора в момент трансляции, толпа мурашек пронеслась по спине, мужчина инстинктивно передёрнул плечами. Во-вторых, кор открыл ещё одну истину – он был там, на поле боя. Подобная откровенность наёмника стоила очень дорога, но Ян не привык оставаться в долгу. В конце разговора мышь также получит ценную информацию.

– Значит, ты был там, – риторический вопрос, но подтверждающий кивок отметил ответ.

Вампир продолжал:

– Значит, ликвидатор просто преподал Сейме урок. Ведь когда, где и с кем он имеет право выбирать самостоятельно, – мужчина специально тщательно подбирал слова, следя за реакцией собеседника.

В этот раз они хотели одного и того же, сейчас происходила сверка показаний. Конечно, любой преступник должен быть наказан, но Моран одним ударом убил нескольких зайцев: она получила сполна, он сохранил репутацию подразделения, а наёмник, способный собрать доказательства её вины по крупицам, не собирался этого делать. В итоге, вариант, устраивающий всех.

Яну вдруг в голову пришла мысль о том, как бы поступил Ричард в такой ситуации. Ответ оказался болезненным: старший Моран сохранил бы не только честь отдела, но и трезвый рассудок оборотня. Как? Ян не знал, но в своей правоте не сомневался. Сын оказался более жесток, более холоден и более безжалостен к окружающему миру. В последнее время глубже анализируя силу Морана, именно это обстоятельство пугало многовекового вампира.

Голос кора нарушил тишину, ставшую гнетущей:

– Он тоже был там.

Слова ударили словно током по влажной коже.

– И я не почувствовал его.

Самые страшные кошмары подтвердились, но чему он удивляется, в глубине души каждый член Коалиции знал это, но после слов опытнейшего наёмника о невозможности уловить присутствие этого существа липкий коготь страха коснулся сердца – они столкнулись с кем-то сильным, хитрым и ранее неизвестным.

– Только изучив местность позже, я обнаружил следы карона. Понимаешь, что это значит?

Вонг обхватил голову руками:

– Тот, кто управляет им, делает его неуязвимым для нас.

Неменцев напрягся, а тон вопроса не ускользнул от вампира, похоже, близиться время платить за откровенность.

– Когда вы поняли, что карон не отбившееся от стада, сумасшедшее животное, а весьма адекватный, управляемый палач?

Горькая улыбка коснулась губ мужчины:

– Это поняли не мы, это поняла девчонка с Земли.

Кор вздёрнул бровь, такой жест в его исполнении говорил о высшей степени интереса. Вонг отдал долг:

– Джули Фарион, человек в подразделении ликвидатора, доставшийся сыну по наследству от отца, – и вновь улыбка, но в этот раз с тенью иронии. – Она видела карона и сделала выводы, не зная о нём абсолютно ничего.

– Кто она? Откуда? И что знает о нас?

– По всем пунктам ничего необычного, но это только на первый взгляд. У неё дар, и Ричард разглядел его в зародыше. Сейчас с этим мучается младший.

Вновь тяжёлый вздох вырвался из груди Вонга.

– Ничего она о нас не знает: эксперименты военных и прочая чушь, которой её накормил ликвидатор.

– Но как ей с ними работать? Это может быть… – кор не смог подобрать нужного слова, но Ян уловил суть.

– Её карон не убил, а ты говоришь о хорошо воспитанной, грамотно обученной группе киллеров, к тому же, соблюдающей законы, ну, почти соблюдающей.

Хитрые улыбки коснулись губ, каждая по своему, но в этот раз смысл оказался единым.

– Это не та ли дамочка, от которой в последнее время у Морана болит голова? И почему мне кажется, что ты лично в ней заинтересован.

Ян продолжал хитро улыбаться собственным мыслям, но кор заслужил ответ:

– Та самая… И да, я лично заинтересован в её работе в подразделении. Чувствую, девчонка способна на многое и…

– Похоже, она не даёт Берку расслабиться, – предположил оборотень.

– Похоже, она не даёт ему забыть, что когда-то и он был человеком.

Неменцев почувствовал двоякий подтекст, на первый взгляд, простой фразы.

– Вопрос в другом: нужно ли это Морану?

Вампир внимательно посмотрел в проницательные глаза собеседника и произнёс голосом человека, слишком рано узнавшего чудовищную боль утрат и потерь:

– А ты можешь ответить на подобный вопрос, Пётр?

Тишина заполнила собой кабинет, проникая не только в углы и щели, но и в сердца двоих. Каждый думал о своём, и остался при своём, став старше на полчаса…

Неменцев заговорил первым:

– Ты не думал, что Фарион напоминает гранату, брошенную в их подразделение, которая в любой момент может рвануть.

– Думал, но Моран с ней справиться, как только поймёт, что её невозможно контролировать и перестанет это делать.

Фраза разрядила обстановку, пришло время перейти к самому серьёзному.

– Ян, ты видишь, что творится в двух мирах. Чем больше я размышляю над этим, тем яснее вижу, что Коалиция сдаёт позиции.

Опасные вопросы с не менее опасными ответами.

– Хорошо, спрошу иначе, это не ваших рук дело?

– Нет, – откровенный ответ, но радоваться или печалиться, решать самому Неменцеву.

Жестокие убийства, совершённые каронами в двух мирах. Попытка в одном возложить вину на животное, сошедшее с ума. Или не попытка? Оболочка зла, чуть не просочившаяся с Земли, стая Ливона на грани распада, ослабление команды ликвидатора. Что это? События, не связанные между собой или чей-то чёткий план? План чего? Чего они все не видят за этими событиями, что упускают. И всё началось со смерти бывшего ликвидатора.

Казалось, Ян прочёл мысли наёмника:

– Мы не узнали ничего нового о смерти Ричарда.

Взгляд показного равнодушия, обращённый на оборотня в ожидании ответа. Опасная, пограничная территория. Кор знал больше, чем говорил, но Вонг не спешил с выводами.

– Чистая работа, я бы даже сказал – идеальная.

Ян напрасно пытался уловить подтекст фразы. Холодный рассудок констатировал факт, не более.

Неменцев перевёл разговор на другую тему:

– Ян, дай мне карт-бланш. Ты сам знаешь, всё происходящее лишь дымовая завеса для чего-то более важного, чего-то, с чем мы ранее не сталкивались.

Трудное решение, принятое в одиночку. Судьба мира, сосредоточенная в одних руках, конечно, он лишь касался её, но ниточки, ведущие к кукловоду, только на первый взгляд кажутся тонкими, каждая из них прочнее стальной цепи, ведь Ян Вонг всегда знал, что нужно Иному миру…