Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Юлия Гутиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

Лёгкий утвердительный кивок головой – одна из самых опасных фигур вступила в игру.

Пётр удалился кошачьей походкой, унося с собой одно условие вампира – девчонку не трогать.

========== Глава 46 ==========

Земля

Особый вид тишины – умиротворённой, но одновременно безысходной и болезненной, – присущ только одному месту на планете Земля – кладбищу. Её присутствие слишком ощутимо, она реальна и осязаема. Будто сотни мыслей, продиктованных горькими, выкристаллизованными чувствами, образуют кокон вне пространства и времени, попадая в который, каждый человек ощущает и думает иначе. Повседневная реальность уступает место главному, очищенному от лицемерия и лжи.

Место невыносимого покоя тщательно хранит в жестокой памяти осколки мечты. И острыми краями касаясь души, они помогают не забыть: кто ты, чем занят и что является важным сейчас. Но они далеко не всегда способны дать ответ.

Джули сидела на корточках у могильной плиты, невидящим взглядом смотря на фотографию Ричарда. Одинокая красная роза с бурой каймой казалась кровавым пятном на чёрном мраморе. Несколько недель назад Берк установил памятник. И почему это обстоятельство вызвало у девушки злость. Конечно, он его сын, и имеет право делать то, что считает нужным, но мог бы спросить о деталях. Хотя и не должен был. Джули чётко понимала это, тогда почему странная обида затаилась внутри и портила без того плохое настроение.

Фарион пришла к человеку, заменившему ей отца. Но все мысли, все вопросы и просто слова вылетели из головы, стоило взгляду коснуться чёрного мрамора. Обида на младшего Морана вцепилась в существо, вытесняя остальные чувства. Может, дело в ней самой, в её отношении к боссу и череде событий, случившихся недавно, а может, дело в том, что Ричард ненавидел чёрный мрамор.

Никогда раньше Джули не ощущала себя такой потерянной и запутавшейся, как сейчас. Она пришла на кладбище в надежде упорядочить хаос, царивший в голове, но вместо этого боролась с практически неконтролируемой злостью на ликвидатора.

Странное состояние, будто изнаночная сторона тебя вдруг вырвалась, обнажив слабые стороны сильной натуры. Сжав руки в кулаки, девушка отчаянно прошептала: «Помоги мне, помоги, пожалуйста». Но ответом в который раз стала тишина. Фарион посмотрела на небо, покрытое серыми тучами, на почти голые верхушки деревьев, на дорожки между могилами – серость царила в окружающем мире, и бороться с ней пока что не представлялось возможным. Иногда девушке казалось, что голос Ричарда, услышанный в день его похорон, был лишь слуховой галлюцинацией, слишком сильным желанием не отпускать и не оставаться одной.

Рука несмело коснулась чёрного мрамора, холод сквозь кончики пальцев проник под кожу, сантиметр за сантиметром заполняя тело. Джули дёрнулась, как от удара, прижала руки к щекам в инстинктивной надежде вернуть тепло.

– С тобой всё в порядке? – спокойный голос резанул по тишине, но не смог лишить её гнетущей силы. Не в этом месте…

Брюнетка резко встала, повернула голову, встретилась с тяжёлым взглядом объекта своей злости.

– Давно ты здесь?

– Минут десять.

Непроизвольно фыркнув, девушка резко добавила:

– Мог бы и сообщить о своём присутствии.

Берк прищурился, слова прозвучали отстранённо:

– Не хотел тебе мешать.

– Но помешал, – быстрая, необдуманная реплика, затем мягче, – извини, я не должна была так говорить.

Он устал от её колкостей, только не здесь и не сейчас.

– Но сказала.

Теперь квиты, взрослые люди, с трудом контролирующие свои эмоции. Казалось, это место вывернуло наизнанку уже двоих.

Она хотела побыть одна, найти ответы, унять терзания о пропавшем безвести мальчишке, о Сейме, невидящим взглядом смотрящей в никуда в серой больничной палате. Она хотела хоть немного успокоить ноющую боль внутри.

Он хотел побыть один, хотел понять себя, свои чувства. Требовалось проанализировать всё случившее в последние несколько месяцев не на уровне сознания и логики, а на уровне чувств и эмоций, чтобы видеть картину в целом и чётко определить дальнейший путь.

И мужчина, и женщина пришли за помощью к Ричарду. Они замерли по разные стороны могильной плиты, задумавшись каждый о своём, но неприятное ощущение от присутствия друг друга не отпускало.

В этом месте тишина обладала особой силой, она заставляла разум замолкать, отодвигала логику на задний план, предоставляя ироничную свободу чувствам. Минуты текли, наполняя двоих горечью и откровением. Желание успокоить боль при мысли об Игоре Коневе осталось ещё одной несбыточной мечтой. Отчаяние заполнило сердце, в эту минуту Джули вдруг чётко осознала всю тщетность надежд: она больше не увидит улыбки мальчугана, не обменяется с ним парой-тройкой фраз, сидя на лавочке у дома. Слёзы покатились по щекам, но девушка не вытирала их, почему-то стоя у могилы Ричарда, это казалось ненужным.

Фарион плакала над трагичной судьбой ребёнка, над судьбой Сеймы… и над своей. Присутствие Берка обострило чувства, её тянуло к этому мужчине, тянуло здесь и сейчас, несмотря на место и время, и от этого становилось больнее. Стыдно. Брюнетка не могла контролировать свои эмоции на кладбище, среди могил и особой тишины места, в котором не подобает испытывать подобное. Кто она после этого? Сама того не осознавая, Джули умудрилась разделить мир на части и прописать для них законы, упустив одну важную деталь: некоторым чувствам не подвластны ни время, ни место, ни даже состояние души.

Вновь взгляд, обращённый в небо, вновь борьба с диким желанием прижаться к нему и зарыдать, громко, во весь голос, не сдерживая себя, чтобы стало легче. Трудно дышать, противоречия разрывают на части. Уйти отсюда, уйти немедленно, и искать способы бороться с собой.

– Я пойду.

Берк не успел ответить, Джули резко развернулась на каблуках, намереваясь покинуть могилу, но не прошла и двух шагов, споткнулась о камень и оказалась в руках Морана, причём, полулёжа.

Ликвидатор не спешил отпускать брюнетку. Тёмно-карие глаза проницательно всматривались в лицо сотрудницы. Тревога который день не покидала мужчину, он тщетно пытался понять, что происходит с Фарион. Заплаканное лицо, руки, с силой упирающиеся ему в грудь, как будто женщину поймали с поличным, и она пытается сбежать.

– Отпусти меня, – злобно выдала Джули, но в интонации и взгляде Берк уловил оттенок паники.

Дышать стало труднее, ей казалось, что мрак касается души, но почему так бережно, почему его тьма несёт с собой не только пустоту, но и частицу тепла. От этой мысли стало горько.

Просто отпустить её… весьма заманчивое предложение, но если он сделает это прямо сейчас, не меняя положения тела, то Фарион довольно болезненно стукнется о камень. И тогда ликвидатора уже ничего не спасёт.

– Слышишь, отпусти меня, – брюнетка пыталась вырваться, сильнее уперевшись руками в грудь Морана.

Но Берк не послушал. Она находилась у него в руках, такая живая и горячая. Ощущения подкрались незаметно, обжигая, заставляя погрузиться в себя. Секунда, вторая, третья… он продолжал смотреть в карие глаза, пытаясь приблизиться и понять… Но нервное состояние Фарион заслоняло всё остальное, девушка теряла контроль. Берк уловил первые признаки начинающейся истерики. Ликвидатор растерялся, быстро поставив Джули на ноги, он отступил, не сводя с неё проницательного взгляда. Она казалась зверем, загнанным в ловушку. Мучительное выражение на лице, слёзы, не перестающие катиться по щекам, дрожащие губы и что-то затравленное в глубине карих глаз.

Джули пыталась взять себя в руки, но тщетно. Рыдания подступали к горлу вопреки желанию хозяйки. Девушка прикрыла рот ладонью, пытаясь остановить первый всхлип, безрезультатно.

Он впервые видел её такой, даже после смерти Ричарда и Макса всё было иначе. Сердце болезненно сжалось. Кайла не раз плакала на плече Морана, но он никогда не ощущал себя так… Эта девчонка пробуждала чувства, давно похороненные под слоем цинизма, равнодушия и жестокой реальности. Ликвидатор не мог сопротивляться. Подчиняясь порыву, Берк прижал Фарион к себе. Неуверенная попытка высвободиться привела к более крепким объятиям. Он не сказал ни слова, сейчас слова не имели смысла, он просто дал ей понять, что не отпустит… и она поняла…

Сильнее прижавшись к мужчине, вызывающему столь противоречивые чувства, уткнувшись лицом в его грудь, Джули зарыдала, громко и отчаянно, не сдерживая себя.

Говорят, боль уходит со слезами, но это не совсем так. Иногда, чтобы вытравить из себя эту самую боль, недостаточно обычных, тихих слёз, необходимы рыдания, которые очистят, освободят и помогут жить дальше.

Полчаса назад Фарион просила помощи у Ричарда, и он не заставил себя ждать, помогая двоим.

========== Глава 47 ==========

Иной мир

Стоя на пороге дома охотника, Ливон отметил: степень неловкости каким-то необъяснимым способом смешанная с враждебностью, достигла всех возможных пределов, следующим шагом будет открытая агрессия.

«Прошло меньше минуты, мы успели обменяться только дежурными приветствиями, а мне уже хочется уйти отсюда, а ему – закрыть за мной дверь. Хорошее начало, ничего не скажешь».

Но, преодолев неприятные ощущения, лев спокойно произнёс:

– Нам нужно поговорить.

Кирк изогнул бровь, тень ироничной улыбки тронула губы, но упираться не имело смысла: чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат. Холодным взглядом оборотень пригласил Ливона в комнату, не сказав при этом ни слова. Лучшего способа заставить незваного гостя чувствовать себя нежелательным собеседником вряд ли можно было найти.

Гостиная представляла собой шикарно обставленную комнату. Тёмно-коричневая мебель крупными пятнами разбросана по бежевому, ворсистому ковру – два кожаных кресла, диван с кучей мелких подушек, изящный журнальный столик и тумба, на которой идеально ровными стопками покоились какие-то бумаги. Одну из стен занимала TV-панель, на другой – прибиты открытые полки, на которых стояли фотографии. Окно – от пола до потолка – пропускало солнечный свет, не ограничивая его шторами, таковые просто отсутствовали.

Обстановка никак не соответствовала представлению о хозяине. «Но я мало знаю его», – мысленно поправил себя Ливон и, не дожидаясь приглашения, сел в кресло, расположенное ближе к окну.

С таким, как Кирк, не стоило ходить вокруг да около, нужно сразу приступать к делу, иначе увеличивается вероятность быстро разозлить хозяина дома, ничего не добившись.

– Мне жаль твоего брата, прими искренние соболезнования, – пауза длилась всего пару секунд, – но я пришёл не за этим – нужна твоя помощь.

– Если хочешь нанять меня, то лучше поищи другого охотника за головами, – констатация факта, не содержащая ни одной эмоции.

Ливон удивлённо посмотрел на мужчину и не в силах противиться соблазну, спросил:

– Почему?

– Я не обязан ничего объяснять, – резко выдал Кирк, затем чуть смягчившись, добавил, не меняя интонации, – не принимай на свой счёт, но я не хочу иметь никаких дел с кошками.

– Но ты сам из семейства кошачьих.

Льву показалось, что глаза пумы чуть потемнели, более ничего не выдало чувств.

– И что это меняет? Мне чужды отношения, вытекающие из родственных связей и кровных уз.

Логические обоснования не помогут, нужно действовать интуитивно. Ливон пытался уловить в голосе оборотня эмоциональный оттенок, за который можно зацепиться и выстроить схему дальнейшего разговора, но равнодушие тщательно скрывало суть.

Лев тяжело вздохнул, предчувствуя провал, но отступление не в его правилах.

– Я здесь не за этим… Я пришёл просить, чтобы ты возглавил стаю твоего брата, – слова прозвучали быстро, неприятным осадком опустившись на сердце охотника.

Кривая ухмылка скривила губы Кирка, он хмыкнул собственным мыслям, но вслух произнёс:

– Это как же хреново у тебя обстоят дела, если пришлось опуститься до такого, – во фразе прозвучала горькая, но объективная оценка всех участников сторон.

Ливон поразился проницательности пумы, уверенность в правильности выбора подтвердилась, но легче от этого не стало.

Между тем брюнет продолжал:

– Зачем ты пришёл, твёрдо зная, что я буду против?

Юлить и уворачиваться не имело смысла:

– Зло подобралось слишком близко, меня тревожит судьба стаи, и я продолжаю верить в чудеса.

Вновь необъяснимый смешок со стороны оборотня.

– Но в них не верю я… А что касается зла, то перед тобой яркий его представитель, – слова звучали, как аксиома. – Думаю, разговор окончен: я не согласен, и тебе пора.

Кирк поднялся с кресла, тем самым подчёркивая свои намерения. Ливон медленно встал, ища зацепку. Ему не хватало самой малости: взгляда, жеста, вещи, факта, чтобы лучше понять человека, сидящего перед ним, понять и начать действовать. Мужчина бросил взгляд на фотографии, расставленные на полках.

– Можно узнать, кто они?

– Все те, кого я поймал и отдал в руки правосудия, но есть и те, кого просто поймал…

Внезапно всё встало на свои места, шестым чувством лев ощутил, кто перед ним и что он испытывает. Интуиция стала логикой. В который раз правильный выбор поразил очевидностью.

– Они здесь, как живое напоминание такому страшному чувству, как месть. Так?

Тень удивления на доли секунды промелькнула в чёрных глазах, но этого было достаточно.

«Ты молод и горяч, тебя ещё можно зацепить, несмотря на всю боль и опыт прошлого», – сделал вывод Ливон, не сводя проницательного взгляда с брата Демьяна.

– Как думаешь, почему я пришёл именно к тебе?

– Мне это не интересно, – равнодушно произнёс Кирк, лениво облокотившись о дверной косяк.

«Хорошо, упрямец, я всё равно тебя задену», – мысленно решил Ливон.

– На роль вожака есть достойные кандидаты, и они смогут, но мне этого мало, – в глазах охотника промелькнула искра интереса, лев продолжал, – я хочу, чтобы не просто могли, а сделали это частью себя, вросли плотью, слились кровью и отдались разумом. Мне нужен тот, кто способен именно на это. И Демьян был таким.

Кирк пустым взглядом уставился в окно.

– Но я – нет.

Лев воинственно посмотрел на пуму:

– Лжёшь.

Всполох злости в глубине чёрных глаз обжёг Ливона, быстро сменившись отчуждённым смирением.

– Ты не знаешь меня. Ты не знаешь, каким я был, каким стал. Чем жил, что отпустил, а что не смог, – спокойный тон, но почему каждое слово напоминало рык. – И зачем мне лгать тебе?

– Чтобы отгородить себя от возможной боли. Дело не в кошках, дело в том, кто ты и кем для тебя был Демьян. Ты до сих пор казнишь себя. Ты отдалился от людей потому, что так проще нести бремя, но так ты не отпустишь никогда. Я не знаю подробностей прошлого, но одно знаю точно – он простил… простил давно.

Чёрные глаза застыли, не выражая эмоций. В эту минуту Кирк был как никогда близок к своей звериной сущности.

– Ты тоже делаешь это.

Ливон удивлённо уставился на оборотня, молча требуя объяснений. Охотник не заставил себя долго ждать:

– Мари… или я не прав?

Лев явно недооценил брата Демьяна. В одну секунду разговор потерял смысл, но это не было провалом. Мужчина посмотрел на оборотня с печалью.

– Ты мастерски умеешь причинять боль, как и Моран.

При упоминании ликвидатора Ливон ощутил, как изменился вектор силы.

– В нашем мире происходит что-то очень плохое. Я думаю, новый враг, умный, сильный, опасный и безжалостный, стремится уничтожить всё то, что создавалось веками, стремится изменить уклад нашей жизни. И я уверен, он причастен к смерти Демьяна.

Лев наблюдал за реакцией собеседника, на лице охотника не дрогнул ни один мускул, Ливон горько улыбнулся.

– Согласившись, ты мог помочь не только нам, но и себе, сохранив самое дорогое, что было у твоего брата – его стаю… И ещё я надеялся – ты станешь первым, кто захочет отомстить за его смерть. Но, похоже, я ошибся, слишком доверившись мнению Демьяна, – вызов брошен, вопросы остались без ответов, теперь всё решит время.

Ливон покинул дом охотника, не попрощавшись.

Земля

Берк не мог уснуть, ворочаясь в постели с боку на бок. Наконец, ему это надоело, ликвидатор накинул халат и вышел на террасу. Холодный воздух взбодрил тело, но течение мыслей изменить не удалось.

Память, не обращая внимания на старания хозяина, возвращала к сцене на кладбище, неся с собой болезненные ощущения. Моран закрыл глаза. Фарион была живой, слишком живой по сравнению с остальными. Она проникала в его мысли, в его чувства, каким-то странным образом найдя брешь в многовековой броне.

Перед глазами Берка возник детальный образ Джули, усердно вытирающей слёзы и извиняющейся за срыв. А затем она с надеждой посмотрела на него, коснулась руки и тихо произнесла:

– Пожалуйста, пойди к Сейме. Ты нужен ей. Я не смогла помочь, Иван тоже, остался ты. Она послушает, иногда мне кажется, она ждёт именно тебя.

Берк устало потёр лоб. В этом вся Фарион: сначала рыдает у тебя на груди, ты утешаешь, надеясь на разговор, который прольёт маленький луч света на ситуацию, но она ловко переводит стрелки и, не дождавшись твоей реакции, ускользает.

========== Глава 48 ==========

Земля

София потягивала капучино в любимой «Шоколаднице» на Арбате и размышляла над написанием этого слова: насколько она помнила, три варианта имели место – «капучино», «каппучино» и «капуччино». Девушка даже загрузила интернет в телефоне, но и там один ответ разделился на три. Заглянув в меню, Гаремова выцепила знакомое «капучино» и остановилась на данной версии, мысленно удивляясь, почему в голову лезут такие мысли.

– Простите, у вас не занято? – приятный голос отвлёк от размышлений. Подняв глаза, девушка увидела лицо мужчины, мысли о котором не давали покоя с момента их первой встречи. Сердце дрогнуло, стукнулось о грудную клетку и провалилось куда-то в район желудка, но натренированные губы растянулись в ироничной улыбке.

– Здесь свободно, – два слова, полные скрытого смысла, от которого у Леонида дрожь прошла по телу. Такой эффект могла произвести только Гаремова.

– Странно, обычно в это время народу здесь меньше, – отметил Леонид, изучая меню.

– Действительно.

София огляделась по сторонам, удивившись количеству посетителей «Шоколадницы». Откуда ей было знать, что Леонид последние полчаса усиленно отлавливал прохожих, внушая им зайти и перекусить, но, только не подсаживаясь за столик к рыжей бестии. Хорошо, Берк об этом не узнает никогда. Таким образом, заполнив зал, патологоанатом появился на сцене.

Почему он просто не подошёл, не присел рядом, желая познакомиться? Во-первых, это была Гаремова, во-вторых, маг-вампир питал слабость к маленьким театральным постановкам в этой скучной жизни.

– Я – Леонид, – чуть запнувшись, произнёс мужчина.

Конечно, он мог срежиссировать многое, но чувства никак не хотели укладываться в сценарий.

– Я – София, – ответила девушка, одарив врача ослепительной улыбкой.

Кофе в чашке заканчивался, но Гаремовой не хотелось уходить. Заказ мужчины ещё не принесли. В воздухе витал особый вид напряжения, когда двое должны расстаться, но ни один из них этого не хочет.

– Вы часто здесь бываете? – несмело спросил патологоанатом, прекрасно зная ответ.

– Почти каждый день, – осторожно произнесла София.

Вся злость, которую она носила в себе по отношению к мужчине, желание отомстить, проучить того, кто не обратил на неё никакого внимания, вдруг улетучились. Гаремова даже предположила: он действительно её не видел, а сейчас вмешалась сама судьба. Но после этой мысли гордость и тщеславие взвизгнули от неожиданности, недовольные снисходительностью хозяйки. Заткнув неудобные чувства в один из тёмных чуланов сознания, София расплатилась с официантом, надеясь на немедленное продолжение знакомства.

Она грациозно поднялась со стула, накинула пальто, и, подавив приступ разочарования, глухо прошептала:

– Приятно было познакомиться.

Шаг, второй, третий…

Мужской голос тихо позвал:

– София, постойте.

Девушка обернулась, встретившись с проникновенно-восхищённым взглядом знакомого незнакомца.

– Я понимаю, что веду себя неподобающе, возможно, даже глупо, но позвольте позвонить вам как-нибудь.

София позабавило смущение Леонида. Патологоанатому и не пришлось входить в роль, всё было настоящим, что неприятно резануло по самолюбию.

– Не буду возражать.

Мужчина достал телефон, и Гаремова томным голосом продиктовала свой номер.

Иной мир

Выкристаллизованное сознание, улавливающее суть. Мысли, вздымающиеся ввысь, к тёмному своду пещеры, делающие полный круг сквозь боль и туман и возвращающиеся к хозяину очищенными от всего нанесённого порывами эмоций. Остается только главное – полное понимание того, кто он, и как много от него зависит.

Макс ощущал собственное тело, сгибал руки и ноги, сначала медленно и осторожно, затем смелее, тренируясь показать Арону весьма распространенный жест, красноречиво говоривший куда идти.

Постепенно, сквозь пелену кровавой дымки парень стал различать очертания собственного тела. Оно казалось полупрозрачным и невесомым, но оно существовало, и осознание этого частично облегчало участь пленника. Пару дней назад Макс пережил приступ паники: мужчина ущипнул себя и ничего не почувствовал, ущипнул сильнее – тот же результат. Понадобилось время на метания и борьбу, чтобы понять: новое тело просто не чувствует боли.

Поработав с физической оболочкой, «бывший агент 007» занялся сознанием. Парню не хватало деления вялотекущего времени на какие-то промежутки, о сутках Макс даже не мечтал. Проблема решилась после нескольких часов тщательного изучения пещеры и оттенков дыма, клубящегося в ней. Цвет субстанции менялся, и, похоже, по всем подсчётам и признакам через равные промежутки времени. Так в аду появились утро и вечер.

Чем больше мужчина вглядывался, вслушивался и тренировал шестое чувство, тем лучше видел, слышал и ощущал. После смерти физическая сила сдала позиции и сейчас восстанавливались крайне медленно, а моральная составляющая шагала семимильными шагами. Наверное, во всех мирах есть пресловутое равновесие.

Макс радовался тому, что отлично слышит разговор Арона и белобрысой девки, почему-то зацикленной на сексе. Но в разговорах больше не всплывала Фарион, только странные и непонятные фразы отпечатывались и систематизировались в сознании, готовые к использованию, когда придёт время.

Но, несмотря на решимость и борьбу, бывали моменты, когда Макс хотел забыться в окружающей его боли, отключиться и не помнить. В такие минуты слабости помогали далёкие слова любимой женщины, услышанные в этом аду в момент осознания себя: «Макс, прости меня, если можешь… пожалуйста, прости…»

Он слышал её. Как и почему? Макс не мог объяснить и повторить ситуацию тоже не мог… пока не мог. Но мысли о странной связи, возникшей между ними, помогали существовать дальше. Мужчина понимал: Джули способна услышать его, а, значит, есть надежда предупредить…

Земля

София летела к подруге на крыльях, поражаясь самой себе. Конечно, она могла просто позвонить, но… да и путь Гаремовой проходил недалеко от работы Фарион.

Давно забытое ощущение тревожило душу приятной истомой. Незаметно для себя погрязнув в случайных связях, девушка практически забыла, что означает трепет в груди, ничем не объяснимое дыхание, вдруг становившееся прерывистым от воспоминаний о мужчине, дерзкое ощущение полного счастья и, конечно, любви ко всем встречным.

Наслаждаясь прогулкой пешком по московским тротуарам, София пыталась одёрнуть саму себя и заставить вести прилично, но губы самостоятельно растягивались в искренней, весенней улыбке, способной согреть всё вокруг в хмурый осенний день. Мужчины оборачивались, улыбаясь в ответ. Некоторые женщины тоже, но были и те, кому явное чужое счастье саднило занозой в сердце. В этом случае трудно что-либо изменить, так устроена жизнь, так устроены люди.

Увидев в нескольких метрах знакомое здание, Гаремова потянулась за телефоном, желая вытащить Джули на улицу и поделиться потоком необузданной радости. Заходить в офис не хотелось, случайно встретить Леонида и показаться ему навязчивой – ни за что. Странно, раньше ей были безразличны подобные мелочи, но в этот миг они стали важными.

Набирая знакомый номер, София обратила внимание на яркую женщину, грациозно выходящую из машины. Шикарная небрежность в одежде и кошачья гибкость в движениях создавали единый образ идеальной красоты, подчёркнутый броской внешностью.

Рядом припарковалась ещё одно авто, Леонид открыл дверь, лучезарно улыбнулся незнакомке, и, не совершая лишних движений, покинул машину. Сердце предательски дрогнуло, но вместе с радостью в него проникла тревога. София не могла объяснить, что именно показалось странным, но подобные движения не делают обычные патологоанатомы, что-то профессиональное угадывалось в облике мужчины, но профессионального в какой сфере – девушка определить не могла. Сейчас Леонид казался ей выше и спортивнее, сердце вновь предательски дрогнуло.

В телефоне послышались слова Джули, зовущие подругу по имени, но женщина быстро бросила: «Извини, перезвоню позже», нажала отбой, не отрывая настороженного взгляда от парочки.

Врач подошёл к красавице, что-то произнёс, ответом стал звонкий, серебристый смех. Незнакомка нежно коснулась тонкой, изящной рукой щеки мужчины, Леонид перехватил руку женщины, галантно прижав к губам. Поговорив около минуты, парочка практически в обнимку отправилась в офис.

Из Софии резко выпустили воздух вместе с радостью и ощущением безмерного счастья. Гаремова закрыла глаза, сделала глубокий вдох, вновь открыла глаза… и мир стал другим. Серые дома, серые тротуары и серые прохожие.

«Неужели жизнь до сих пор не научила меня не верить в чудеса. Зачем это утреннее представление?»

Сейчас нелепая случайность казалась абсурдной. А даже если и так, то это уже не имело значения. Или слёзы, или злость. Гаремова выбрала второе и совершила поступок, о котором никогда не могла и помыслить – на машине Леонида красовалась большая царапина от изысканного брелка телефона рыжей бестии.

На одну минуту стало легче, затем пришли боль и стыд. И слёзы побороли злость.