Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Хорошо, что наших дорогуш Собак увела, – первой опомнилась Лера-Велерия, получившая свою порцию позитива от неугомонного фотографа и теперь наблюдавшая за чужими пытками.

И действительно, те, кто успел подсмотреть фотосессию золушек, пришел к выводу, что Генрихович не разбирал, кто перед ним – будущая перспективная невеста или ее помощница, трущая полы. Он задумчиво схватился за свою козлиную бородку, увидев Ольгины косички, потом, извиняясь, крутил их так и эдак, пока в итоге не сделал два хвоста, повторив прическу, с которой девушка была на танцевальном кастинге. Оставшись довольным результатом, вдобавок приказал Ольге надеть совсем короткое сочно-бардовое платье – и воплотил в жизнь наивный и сексапильный образ японской мультяшной принцессы-феи, идола современных маленьких девочек.

– Ноги криво поставь… Вы ей звездочки пририсуйте и крылья за спиной, как у стрекозы… – хохотали некоторые с подачи Леры, наблюдавшие за перевоплощением, и Рудольф Генрихович выгнал их, не потерпев комментариев в адрес своего художественного видения.

17

Если бы не ты,

О боль, я не узнал бы

Запаха костров.

У Веры заболел зуб. Это было весьма некстати в самый первый день проекта, в день, когда должно было случиться по плану несколько важных событий. Днем, пока главному менеджеру приходилось управлять всеобщим хаосом уборки и принимать гостей, мозг заглушал пульсирующую боль, было легче. Теперь же, ночью, тишина уснувшего Дома убивала Веру. Имея индивидуальную непереносимость некоторых лекарств, Вера мучилась от очередного зубного «выстрела», вскакивая с кровати к аптечке – и возвращалась назад, едва не плача: страх перед последствиями аллергии был сильнее зубной боли. Измученная бессонницей Вера запоздало вспомнила о народном средстве, спустилась в столовую, сделала себе теплый содовый раствор и только тогда почувствовала облегчение, а возможно, просто свое взяла усталость. Боясь сглазить болевое затишье, Вера выключила свет и теперь дремала за столом, положив голову на сложенные руки, почти уснув, но всё же приподнимая голову при каждом пригрезившемся шорохе.

А последний звук был настолько явным, что проснулся даже зуб. Вера повертела шеей, разминая затекшие мышцы; потерла тяжелые веки – нет, не показалось: по дому действительно кто-то ходил крадучись, потом легко хлопнула дверь, которая вела в цокольный этаж. «Шестой час!» – Вера прищурившись взглянула на наручные часы, поднялась недовольно и, тяжело ступая, пошла в цокольный этаж, по дороге хватаясь за мебель и дверные косяки.

Внизу почти неслышно играла музыка. В бассейне было безлюдно, но дверь в бильярдную, переоборудованную в зал для фитнес-тренировок, оказалась плотно закрытой. Оттуда-то и просачивалась мелодия. Вера несколько раз дернула за ручку, морщась от усилий и слабости во всем теле, а когда заглянула, опешила. Перед зеркалом танцевала подопечная Веры, Ольга Николаева. Главный менеджер решила подождать: не было сил кричать. Так и стояла главный менеджер, прислонившись к дверному косяку и приложив теплую ладонь к ноющей щеке, пока девушка не заметила отражение случайной зрительницы. Ольга резко остановилась, выключила музыку и с виноватым видом пошла к Вере.

– Извините, Вера Александровна, я просто не хотела никого беспокоить. Мне сказали, что камеры до семи утра выключены…

– Да ничего, – Вера оценивала ситуацию, насколько ей это могло позволить болезненное состояние, – все нормально, занимайтесь до семи, хоть каждый день. Только про свои обязанности не забывайте.

– Я помню. Мы с Никой сегодня дежурные по столовой, и меню на день уже готово.

– Вот и хорошо, – Вера взялась за дверную ручку, – я пойду: что-то я еще не проснулась. Не забудьте здесь потом все выключить…

– Спасибо, Вера Александровна!

– Просто Вера.

– Да… пожалуйста, не говорите никому про меня, ну, что я танцую…мне бы не хотелось.

– Хорошо, – менеджер попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой, – никому не скажу. Все, я пошла…

Ольга с облегчением вздохнула и только сейчас обратила внимание на серые круги под глазами шефини:

– У вас что-то случилось?

– Наверное, пломба откололась. Кстати, я утром уеду к стоматологу, иначе умру. Так что вы до обеда как-нибудь без меня. Передашь нашим? Я пойду, нет сил стоять.

– Вы бы приняли обезболивающее.

– У меня аллергия на анальгин, а димедрола, как назло, нет. Так, пополоскала с содой – вот и все.

– Попробуйте валерьянку, спиртовый настой, немного разбавить теплой водой и подержите на зубе. Только врачу обязательно покажитесь.

– Попробую, – Вера слабо кивнула и закрыла за собой дверь.

18

Шахерезада,

Ублажай не сказками -

Шербетом сладким.

Позанимавшись еще несколько минут (появление Веры выбило из рабочего настроя), Ольга переоделась и отправилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Благодаря продуманным с вечера действиям, приготовить завтрак на двадцать пять человек было не сложно, хотя и пришлось поторапливаться: с сегодняшнего дня первыми завтракали золушки, к тому же вчера вечером, после всех событий, Маслова принесла список персональных меню на утро. Желающих особого внимания, к счастью поваров, было всего три человека.

– Не все такие дорогуши, как наша Танюша, – прокомментировала имена Лера-Валерия, – ты посмотри, два дня знакомы, а уже спелись…Прям, как мы.

Ольга не была избалована: потеряв в тринадцать лет мать, она научилась делать все. Свою лепту в воспитание внесла и мать Васи, крестная, тетя Люда, которая была ближайшей подругой Инне Ивановне. Готовила тетя Люда так, что на запах заходили проходящие мимо односельчане и спрашивали рецепт. «Интересно, крестной сейчас не икается? – улыбалась про себя Ольга, убирая пироги с мясом и рыбой в духовку, – вот бы ее сюда, в этот кухонный рай!»

Пока пеклись пироги, она успела приготовить кашу для Масловой и ее соратников по капризу.

– Блин, я проспала! – в кухню влетела Ника, на ходу протирая глаза и поправляя волосы. – Они уже идут!

– Не переживай, я уже все сделала, только на стол не все поставила, – Ольга разрезала пирог, – там, в кастрюле, каша твоей дорогуши.

– Спасибо, спасибо! Ты меня спасла! Обалдеть, ты это все сделала сама?

– Ничего страшного, это рецепты такие, несложные… Никусь, я пойду в душ, ладно? Не хотелось вас будить. Ты тут сама уж проследи. Я вернусь быстро, если душ не занят.

– Конечно, иди. А ты знаешь, что у нас Карина Собак сегодня ночевала? И она тоже придет на завтрак… О! Уже идут! – Ника торопливо расставляла на столе последние приборы.

Ольга пропустила в дверях золушек и ведущую, та сегодня была одета просто, в футболке и джинсах – похоже, ничего эпатажного на сегодня не предвиделось.

Увидев накрытый стол, Собак поинтересовалась, почему только у троих каша, и, получив ответ от Ники, усмехнулась. Во время завтрака шло обсуждение первого самостоятельного задания: нужно поразить своим талантом гостей в «зачетную» пятницу. Большинство собиралось петь, оригинальная Маслова – читать басню, кое-кто был в затруднении, не обнаружив у себя нужных талантов.

– Сегодня вы должны определиться с номером, – ведущая говорила, пристально разглядывая начинку пирога, – друг друга, разумеется, можете не вводить в курс дела, пусть будет секрет. Но меня предупредить надо, чтобы мы к пятнице успели приготовить всё, что вам нужно для вашей самопрезентации. К слову, вы можете воспользоваться правом совета со своими помощницами. Думаю, что они будут так же объективны, как и наши гости. Ну, и совет могут дать, какой-нибудь. Запомните, ваша самопрезентация будет решающей при выносе решения нашими жюри…Вкусный пирог… Татьяна, вы не боитесь переесть?

– Пирог пахнет хорошо, а каша – не очень. Поэтому я сегодня лучше не буду есть кашу, – самоуверенно, как всегда, заявила Маслова, пропуская мимо ушей смешки вокруг.

– У вас через час фитнес, так что за калории не переживайте: растолстеть мы вам не дадим. К тому же сегодня еще диетолог придет, он поможет вашим помощницам составить правильное меню.

– Ладно, – Маслова поняла намек и обернулась к Нике, – ты это, забыла, как тебя зовут… Нина?

– Ника.

– Ну да, Ника. Короче, не надо нам, троим, готовить отдельно. А то еще переработаетесь.

Собак улыбнулась себе в чашку, словно так и надо извиняться. Выражение на лице Ники было непроницаемо. Только когда на завтрак пришли ее подруги, Миюсова пожаловалась:

– Второй день – и опять это хамство от нашей дорогуши.

– Плюнь, – посоветовала Светлана, – мысленно поставь стену вокруг себя, и пусть эта мегера брызжет себе ядом.

– Самое интересное, что мы каждую неделю, если не уйдем, будем меняться хозяйками. Я потом посмотрю, как ты эту стену будешь строить.

… Перед обедом на кухню, где вместе с Ольгой и Никой колдовала Елена Чикина, ведущая кулинарной телепередачи, заглянула Ирэн Артисян, «хозяйка» Ольги. Увидев, что не до нее, она удалилась, жестом показав, что хочет поговорить тет-а-тет.

– Что это было? – Ольга, расставляя на столе миски с овощами, шепотом спросила у Ники.

– Наверное, посоветоваться хочет по поводу пятничной самопрезентации, – еле слышно ответила Ника, боясь рассердить главного кулинарного эксперта.

Оператор Макс был тут же, готовился к съемке для кулинарного канала – особо не поговоришь. К слову, Нике и Максу стоило немалых усилий убедить Ольгу принять участие в программе. «Ты ненормальная? – удивлялась Ника, – тебя же по телевизору покажут!» – «Вот этого-то я и хочу избежать. Я здесь не затем, чтобы звездить! И вообще, это золушек должны снимать…» – ворчание Ольги подало новый повод для полемики среди помощниц. Утром на гвалт в столовой заглянула Вера и одной фразой о том, что договор, дескать, уже подписан, и поэтому Ольга не имеет права отказываться, прекратила все препирательства. «А вдруг нашу Лельку объявили в розыск, и она поэтому не хочет участвовать в съемках?» – в заключение сказала Лера, громко, чтобы зануда дня услышала эту фразу.

Так или иначе, перед съемкой Ольга, хотя и помнила о трех камерах, закрепленных под потолком, попросила Макса меньше наводить на нее объектив, снимать больше Елену Чикину и Нику. Но ведущая, заметившая остатки утреннего пирога, как назло, в процессе задавала Николаевой, готовой спрятаться под столом, вопросы, на которые невозможно было дать короткое «да» или «нет», так что пришлось-таки махнуть рукой на сложившиеся обстоятельства. В результате словесной провокации со стороны гостьи Ольга рассказала немного о себе, о своем кулинарном опыте, подробнее – о мастерстве крестной; случайно на память пришла парочка смешных случаев – и от волнения она, уже не контролируя себя, поделилась ими, чувствуя пламя на щеках и стесняясь притронуться к ним ладонями, чтобы охладить.

Ника ядовито фыркнула после окончания съемки: «Ну-ну, это называется «не снимайте меня, пожалуйста, крупным планом». Театр одного актера. Больше выпендривалась…» «Ничего, Максим вырежет лишнее, да?» – Ольга, переживая свою проклятую минуту славы, с надеждой посмотрела на улыбчивого оператора, сворачивающего аппаратуру. «Д-даже не обещаю. Зд-десь я н-не имею ник-какого отношения к м-монтажу», – прозвучал ответ.

Как бы то ни было, перед своим отъездом Елена Чикина попрощалась с расстроенной Ольгой особо – пригласила «как-нибудь после этого проекта» пожаловать к ней еще раз на передачу. «Лучше уж вы к нам…», – Ольга даже не улыбнулась, продолжая клясть себя за словесную невоздержанность.

После обеда Ирэн терпеливо ждала Ольгу в беседке, золушка объяснила помощнице, что не хочет петь, потому что уже шестеро соперниц собрались делать то же самое, а других идей, кроме чтения стихов и басен, в голову не приходит.

– Почему обязательно нужно так себя презентовать? – Ольга не чувствовала неприязни к своей хозяйке, как это было между Масловой и Никой, тем более, что Ирэн вела себя очень скромно и уважительно по отношению к другим присутствующим в доме, включая обслуживающий персонал. – Почему нельзя, например, приготовить что-нибудь вкусненькое, показать себя, так сказать, хорошей будущей женой? Ведь, как я понимаю, это ваша конечная цель на этом проекте, – выйти замуж. Какой прок от жены, поющей красивым голосом на кухне во время приготовления ежедневного омлета?

– Я бы с удовольствием: люблю готовить. Но Собак предупредила, что такой конкурс еще будет, это пока на вас тренируются. Поэтому в пятницу я должна показать нечто зрелищное.

– Жалко, – согласилась Ольга, – а кто будет в гостях, мужчина или женщина?

– Кажется, Антон Ракамский и Павел Асхатов, если ничего не поменяли.

– Ну танцевать-то умеешь? Вы же на Кавказе все танцуете.

– И что я им станцую, народный танец? Даже если Карина найдет костюм и музыку, это все равно будет не то: все решат, что я продвигаю свою национальную культуру.

– А что в этом плохого?

– Это не тот проект, понимаешь?

– Нет.

– Карина вчера нам долго объясняла, что первая наша презентация должна зацепить мужчину независимо от его возраста и национальности. Номер должен быть зре-лищ-ным. То есть я должна уметь делать то, за что меня мой муж ни на кого не променяет.

– Понятно, – Ольга не удержалась от иронии: после съемки ужасно хотелось быть злой, – заводит твой муж себе любовницу, вернее, клеится к нему какая-нибудь дамочка вся из себя. А тут ты – раз! – и устраиваешь ему романтический вечер с концертной программой своих талантов. Он смотрит на тебя и думает: «Какой я был дурак, что запал на ту ля-ля-ля. Моя жена лучше всех!» Потом звонит своей несостоявшейся любовнице и говорит: «А знаешь, как моя жена классно басни рассказывает? Так что не звони мне, дорогая, больше». Примерно так?

– Смеешься, да? – Ирэн прижала подушечки указательных пальцев к уголкам глаз, – тебе легко говорить, а для меня это первое задание, если вылечу самой первой – позор будет на весь Ереван. Я домой тогда не вернусь, знаешь, что мне братья сказали? Я обязательно должна из-за них сделать все возможное. Лично мне победа не нужна, главное – не опозориться. А что делать, всю ночь думала – и не придумала. Пришла к тебе, свежей голове, надеялась, что ты посоветуешь что-нибудь дельное…

Ольга долго раздумывала, прежде чем решиться. Заговорила только тогда, когда Ирэн всхлипнула и отвернулась.

– Не переживай, – Ольга решительно спрыгнула с перил, – ну-ка, встань рядом… Если очаровывать мужчину, то только восточным танцем. Сейчас они в моде. И без всякой национальной ориентированности. Надеюсь, смелости хватит у тебя?

– Я?! Я боюсь! – Артисян взмахнула своими красивыми длинными пальцами.

– Тогда пой!

– «Пой»… Я же сказала, что это ерунда. Просто я же не знаю танец живота.

– Я тебе и не предлагаю этого, просто научу простым, но эффектным движениям. Без всякого живота. Мы его прикроем. Все будет нормально. Есть, правда, ещё вариант, могу научить накладывать асептическую повязку, тоже зрелищно, особенно в области тазо-бедренной кости. Ничего другого больше предложить не могу.

Ирэн смеясь бросилась серьезной Ольге на шею:

– Не надо повязки, спасибо! Боже, как мне повезло с помощницей!

– А мне с хозяйкой, – вежливо ответила Ольга на комплимент, отстраняясь, – только, Ирэн, это мое условие, никто не должен знать, что именно я тебе дала костюм и научила. Понимаешь? Я пока никому не хочу об этом говорить.

– Я – рот на замок, – черные глаза Ирэн заблестели, – когда начнем?

– Когда все лягут спать, ладно? Или можно утром, часиков в пять-шесть, до завтрака.

Ольгина золушка была «совой», поэтому решено было репетировать в строгой секретности, ночью.

19

Забыл о славе,

Плененный ароматом

Простой фиалки.

Времени, и правда, оставалось совсем мало: среда и четверг, хотя карт-бланш от Карины Собак на свободный выбор режима дня в эти дни был весьма кстати. Нервозностью страдали все золушки, а от них заразились помощницы. Первым хотелось выступить на ура: никто не желал покинуть проект в конце первой недели; вторые, помощницы, оставшись довольными событиями первой недели (фотосессией и съемкой для «Заткнись и ешь!») мечтали о более длительном пребывании в Доме. Одна Маслова сохраняла невозмутимость, высмеивая репетиции у караоке, гнусаво подпевала, проходя мимо, и сама, то ли желая заморочить всем голову, то ли из соображения секретности, собиралась то петь, то плясать, то рассказывать басню, и, к счастью для Ники, не подключала свою дублершу к подготовке, презрительно фыркая:

– Обойдусь без чужих бездарных советов!

Пока Маслова демонстративно избегала Нику, Ирэн Артисян, наоборот, как никто из золушек, почти не расставалась со своей помощницей и всё не могла понять причину нежелания той репетировать днем и, тем более, – при свидетелях. Секретность придавала особую пикантность подготовке, но Артисян была не любительницей острых ощущений, и поэтому только из-за жгучего желания одержать-таки над собой победу Ирэн терпела Ольгино упрямство и свой личный недосып. Поначалу умная золушка заподозрила в помощнице низкую самооценку, каковой обладала сама (знала, но не боролась) и собралась было в качестве благодарности поднять комплиментами уверенность Николаевой, но, слава богу, передумала, вдруг сообразив: это вовсе и не блажь, а некое хладнокровное отречение от славы, похожее на монашеский обет.

«Улыбаться, смотреть в глаза и слушать музыку», – стало молитвой Ирэн на два дня. Эти несколько слов Ольга повторяла постоянно во время репетиций, и великовозрастная ученица с восхищением наблюдала чужое мастерство и никак не могла поверить в то, что для выступления, чтобы никто не заметил промахов, понадобится всего лишь – улыбаться искренне, смотреть в глаза гостям-судьям и попадать движениями в такт музыке.

Оператор Дима, нечего и говорить, пожалел о том, что ему пришлось поставить Веру в известность о намечающемся на всю страну стриптизе – очень уж хотелось посмотреть на переодевание девушек. И все же бессменный звукооператор был полностью вознагражден за свое терпение полученной дозой эстетического наслаждения от второй ночной репетиции Артисян и Николаевой. Ничто так не украшает женщину, как яркий восточный костюм – Дима в одиночку не вытерпел пытки созерцания полуобнаженной, покачивающей соблазнительно бедрами Ирэн и разбудил остальных операторов, Виктора и Макса, приобщил мгновенно заинтересовавшихся молодых людей к ночному искусству Дома.

Но Ольга, продолжавшая верить, что ночью камеры не работают, и скромница Ирэн, к своему счастью, не услышали закадровых комментариев в свой адрес и продолжали работать над пластикой: Ирэн – в Ольгином танцевальном костюме, Ольга – в короткой маечке и облегающих стройные бедра трико, позволявших не менее четко разглядеть гибкость их хозяйки.

В четверг, последний день перед пятничной утренней презентацией, решающую репетицию, когда качество танца находилось уже на приемлемом уровне, Ольга назначила встречу на послеобеденное время, напомнив Ирэн, что днем золушка должна будет поработать сама, без активных подсказок, и черноглазой участнице Проекта пришлось подчиниться.

– Давай сейчас один прогон с подсказками, а потом все, сама, как будто на самопрезентации, – Ольга уселась на стул напротив Ирэн, – ставь самостоятельно музыку, будто меня здесь нет.

– Ох, как я волнуюсь! – Ирэн покрутилась у зеркала, подвигала бедрами, заставив звенеть монетки и бисер на расшитом поясе, – может, со мной рядом, а?

– Нетушки! – Ольга показала пальцем на камеру, – я здесь так, за компанию.

Ирэн включила музыку и стала танцевать, помощница только негромко подсказывала: «Поворот… рука… бедро… поворот…». Композиция отзвучала, и в тишине стали слышны стуки в дверь.

– Д-девчонки! Откройте! Я ж-же знаю, что вы т-там! – голос Макса был весьма некстати.

Ирэн пожала плечами, и Ольга пошла к двери. Макс держал в руках камеру:

– Всех от-тснял, вы одни ост-тались.

– Кругом камер без твоей хватает, – Ольга опять вопросительно посмотрела на свою «хозяйку», ожидая ее решения.

– Это н-нужно д-для субботнего отчета. Вы репетируйте, а я п-поснимаю.

– Та-а-ак, это без меня! – Ольга обошла оператора и встала за его спиной.

– Да ладно, – Ирэн сделала вопросительный жест, – посветилась бы рядом…

– Мне вашей «Заткнись и ешь!» вот так хватило… Начинай.

– М-мировой славы не хочешь, – пошутил Макс, – я всех п-парами снял, никто не отк-казался.

– «Мировая слава» – скажешь тоже. Критика на все село… Хватит разговоров, Ирэн, танцуй! Представь, что Максим – это Ракамский или Асхатов. Помни о контакте глаз.

Ирэн начала танцевать. Ольга, сложив руки, стояла позади оператора, и, если Макс смещался, делала синхронно шаг, перемещаясь, дабы по-прежнему остаться вне поля зрения объектива.

Когда танец закончился, в ответ на вопросительный взгляд своей раскрасневшейся хозяйки Ольга только покачала головой, вздохнула и обратилась к молодому человеку:

– Максим, ты можешь прокрутить для Ирэн ее танец?

– А что, я со стороны ужасно выглядела?

– С танцем все нормально, только у тебя был такой напряженный вид, как будто ты танцуешь под страхом смертной казни. И все хочу спросить: зачем ты кусаешь губы и возводишь глаза к потолку? Вчера же, то есть сегодня, на… – Ольга быстро взглянула на Макса, – предыдущей репетиции все было нормально. Ты Максима, что ли, испугалась? Что же ты завтра будешь делать, когда будет толпа?

– …Ка-ашмар! Это я? – Ирэн смотрела запись.

– Давай еще раз и помни об улыбке. Максим, ты еще снимешь?

– Б-без п-проблем, если надо.

С половины танца Ирэн остановилась и выключила музыку:

– Нет, я не могу больше! – села расстроенная на пол, – я устала.

– Так работай вполсилы: сегодня отоспишься, и все будет нормально, – Ольга подошла к ней и присела на корточки рядом, – Максик, выключи камеру, пожалуйста.

– Да я не в этом смысле, – Ирэн вытирала выступивший на носу пот, – когда я начинаю думать про эту улыбку и контакт глаз, забываю движения…

– Да не думай ты о них, ты просто представь себе, что все тебе должны крупную сумму, если уж не в состоянии изобразить влюбленность.

– К-класс! А эт-то как это? – Макс крайне заинтересованно приготовился к разговору о женских хитростях.

Ольга покачала обреченно головой и долго молча оценивала Макса, с иронией ожидающего ответа, и вытянувшую на полу ноги Ирэн.

– О Аллах! Вставай, иди к Максу, я покажу еще раз, так, на пару секунд.

– Эт-то надо зап-печатлеть, – оператор тут же вскинул камеру на плечо.

– Только попробуй! – пригрозила ему Ольга – или не мешаешь, или уходишь отсюда.

– Л-ладно, я ост-таюсь, – Макс вскинул руки вверх, и, как грозное оружие, осторожно положил камеру в угол, – т-только я бы хотел увидеть т-тебя в костюме.

– О, она классно танцует! – Ирэн показала большой палец.

– Издеваетесь, да? – Ольга с укором покачала головой и кивнула на камеру, – а потом на youtube?.. Ну, уж нет.

– А я к-камеры закрою, – Макс скорчил рожицу, не рассмеяться на которую было невозможно, – идет? И т-танец в костюме?

– Без камер? – недоверчиво повторила Ольга.

– Б-без! Н-ну что, зак-клеиваю?

– Вот вы как дети! – Ирэн добродушно рассмеялась, – так мне раздеваться?

– С-супер, еще и на стриптиз п-попал! – молодой человек залез на стул и в одно мгновение завесил одну из камер забытым кем-то полотенцем, объектив другой – стянутой с себя футболкой.

– А теперь выйди, мы переоденемся, а то еще будешь за ширму заглядывать, – Ирэн подтолкнула оператора к выходу.

– Иду, иду…Т-только не обманите, иначе я в-всех сюда п-приведу…

– Шантажист, – проворчала Ольга, спохватываясь и отводя взгляд от татурованного мелкого дракона на голой спине Макса.

– Эх, наших бы сюда, чтоб обзавидовались, – Ирэн через ширму передала Ольге верх от костюма.

– Еще одна взялась…

– А вообще мне этот Макс нравится. Прикольный такой. Вчера утром к нам с камерой пришел, мы толком еще не проснулись. Я только из душа вышла, естественно, в халате, а Зоя и Шурка – в нижнем белье. Воплей было!.. Еле выгнали. Потом слышим: такой же визг в соседней комнате.

– Да, Макс обманул мое первое впечатление, оказался самым настоящим шутом, – Ольга распустила косички из хвоста, – он тут единственный парень нашего возраста, вот и сходит с ума.

– Зря ты так о нем, – не согласилась Ирэн. Она уже переоделась в свою одежду, вышла из-за ширмы и теперь поправляла у зеркала прическу, – позавчера наша Танюша чуть не покатилась с лестницы, Макс ее подхватил и на руках снес вниз. Было красиво.

– Ну да, и поэтому она отказалась от своей каши на завтрак. Знаешь, что мы с тобой забыли? Про обувь. Ты в чем будешь танцевать?

– Босиком. Если я еще и туфли одену, то…

– Босиком, так босиком… А я не могу без шпилек. На каблуках идет немного другое перераспределение энергии движений. Кстати, как-нибудь попробуй.

– Д-девчонки, н-ну вы скоро? – Макс постучал в дверь, – я т-тут уже не могу, щ-щас умру от любопытства…

Девушки прыснули со смеху:

– Заходи! – Ольга поправила свои вещи, переброшенные поверх ширмы, – ты садись на стул, как будто ты – Ракамский, а я – Ирэн.

– Класс! – Макс окинул взглядом Ольгу с ног до головы, – а я-то, б-балбес, хотел тебе п-помочь сбежать… и п-пропустил бы такое шоу.

– Помолчи! Лучше бы я сбежала: теперь буду терпеть твои шуточки.

– А?..

– Помолчи немного, я не успела обуться.

Ольга достала из своей сумки пару серебристых изящных босоножек на шпильках.

– Ух, ты! – Ирэн не выдержала и подошла ближе, – ты на них не убьешься?

– Это моя волшебная обувь. Я привыкла к ней.

– Жалко, что никто не видит. Оль, ну можно позвать остальных?

– Не сегодня, – она была непоколебима, как скала, – мы много болтаем, а времени все меньше и меньше.

– Н-ну и к-как можно «изобразить в-влюбленность»? – Макс закинул ногу на ногу и скрестил руки.

– Не зли меня, – Ольга, стоя спиной к «зрителям», минуту прислушивалась к некоей оперной арии со своего диска, будто входя в образ и не оборачиваясь на смешки и возню за своей спиной, лишь пальцем, не поворачиваясь корпусом, погрозила в направлении «зрителей». Наконец кивнула своим мыслям, быстро нашла нужную мелодию и повернулась к «Асхатовым». Макс и Ирэн толкались на единственном стуле, пытаясь спихнуть друг друга. Взгляд и выражение лица обернувшейся Ольги заставили Макса уступить, он тут же позволил вытеснить себя, раскрыл рот в изумлении и весь танец стоял, как зачарованный.

Едва музыка зазвучала, танцовщица едва подмигнула Ирэн: «Учись, студент!» – а потом смотрела только на Макса, зацепила его, будто в наказание за глупые шутки, призывной улыбкой и взглядом, то дразня одним движением брови, то приближаясь к нему на близкое расстояние и удаляясь. На лице молодого человека, пораженного лицедейством, было столько смешанных эмоций, что сложно было выделить преобладающую. Он даже немного порозовел от волнения, когда поддался на провокацию и сделал шаг вперед, повинуясь движению пальцев танцовщицы.

– Ну как? – оттанцевав, Ольга остановилась, продолжая по привычке улыбаться, но уже отведя глаза от «соблазненного».

– Здорово, – вздохнула Ирэн, – те же самые движения, но совсем другое восприятие. Я все равно так не станцую. Макс, как тебе?

Он подошел к Ольге и поцеловал ей руку:

– М-мы в в-восхищении!

Повисла неловкая пауза: Макс смотрел на изменившуюся в лице танцовщицу, а Ирэн – во все глаза на эту застывшую «скульптурную» композицию, красноречивости которой позавидовал бы Церители.

– Я же сказала, что он шут! – девушка с возмущением вырвала руку, – как можно к нему относиться серьезно?

– А что он такого сказал? – опешила Ирэн.

– Ничего, «королева в восхищении…» – по лицу Ольги было видно, что она явно рассержена, хотя теперь и избегала того самого «контакта глаз» со стоявшим перед ней вполне серьезным Максом, – уходи!

Оператор удивленно разглядывая лицо визави, потом, очевидно, некая мысль, которая все объясняла, пришла ему в голову, и он от души рассмеялся.

– Я с-случайно, извини. Н-никакой иронии, ч-чес-с слово.

– Уходи! – Ольга пошла к ширме.

– Ухожу, ухожу, – Макс подпрыгнул, стягивая футболку с камеры, – не К-коровьев я. М-мне лично б-больше Бегемот нравится.

– Да что происходит? – возмутилась Ирэн.

– Б-булгакова читать надо, – Макс обернулся к Артисян и поднял с пола свою камеру.

– Все настроение испортил, балбес, – Ольга зло расшнуровывала босоножки, – случайно он…

– А я ничего не поняла. Причем тут Булгаков? – Ирэн растеряно стояла, опершись спиной о зеркало. – Ну подумаешь, пошутил…Или у вас какие-то особые отношения?

– Какие «отношения», прости господи? – простонала за ширмой Ольга, – я его еще это «камеру влево, а теперь вправо» помню… ах да, тебя же тогда не было…

– Ты знаешь, если бы ты меня не предупреждала про взгляд, ну, который «контакт глазами», я бы подумала, что между вами что-то есть. Он так на тебя смотрел!

– Все мужчины так смотрят. Иногда и женщины. Вот и ты завтра не смущайся.

– Неужели тебя это не возбуждает? Я имею в виду эти взгляды?

– Так я же понимаю, что это всего лишь игра: работа есть работа, – Ольга застегнула молнию на сумке с костюмами. – Завтра я поглажу костюм и принесу тебе в комнату.

– Спасибо. Мы больше не будем сегодня репетировать?

– Давай в последний раз, что-то настроения нет. Эх, этот дурак всю песню испортил.

Ирэн неодобрительно покачала головой:

– И что ты разозлилась, никак не пойму: то «балбес», то «дурак»?

– У тебя по русской литературе что было?

– Пять, я с золотой медалью школу окончила, – заподозрила подвох в неожиданном вопросе золушка, – а при чем тут это?

Ольга, кусая губы, непроизвольно растягивающиеся в улыбке, пошла к музыкальному центру включить музыку:

– Да так, к слову что-то… Но ты права: Макс, и правда, не тот, за кого себя выдает.