Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

«Золушка à la russe: Постскриптум». Главы 40-49

40

Некуда бежать:

Кругом решетка да кресты.

Час исповеди.

Это было выше всяких сил: Некто сверху смеялся над Ольгой, снова и снова ставя ей, считавшей себя верующей, в упрек грех суеверия. Она села на ступеньки и расплакалась. Выходит, Макс намеренно многого не договаривал, и Ника была права, пусть и отчасти. Если эта фотография не фотомонтаж… и недаром же она стоит в этом доме… и все это значит… значит…

Расстроенная девушка никак не могла собрать мысли воедино. Неожиданно открылась дверь рядом, и на площадку вышла Маргарита Павловна с телефоном в руке:

– … Галочка, я тебе перезвоню… Вы уже выполнили работу?

– Я – да, проверьте, пожалуйста, – Ольга с трудом подавила в себе желание выплакать весь накопившийся стресс, наскоро вытерла глаза, поднимаясь и поворачиваясь лицом к хозяйке, – девочки тоже почти закончили. Какие будут еще задания?

– На сегодня хватит, я сейчас позвоню Вере Александровне, – Маргарита Павловна внимательно разглядывала Ольгу, не задавая естественного в такой ситуации вопроса о причине слез.

– Вот, за вазой было… – Ольга протянула хозяйке фотографию.

– Я ее потеряла, – хозяйка взяла фотографию и равнодушно поставила назад, на полку, – спасибо.

– Можно задать один вопрос? – Ольга через силу сделала вдох, и только потом осмелилась взглянуть на женщину.

– Задайте, – Маргарита Павловна холодно рассматривала собеседницу.

Девушка указала рукой на фотографию:

– Скажите, правда, что друг вашего сына, который на фотографии, не очень… честный человек?

– Могу узнать, зачем вам это знать, дорогая моя?

Ольга молчала, кусая губы, чтобы не разреветься.

– Зачем вам знать про все подвиги этого оболтуса? Я бы сказала, кто он… Дармоед!

– Мне он кажется очень добрым и талантливым…

Маргарита Павловна взяла в руки фотографию:

– Кто тут талантливый? Он моего Артурчика подбивает на всякие гадости, а потом умывает руки, как ни в чем не бывало.

– Максим просто веселый, но он беззлобный. Я не думаю, что он…

– Максим?

– …Я понимаю, он много болтает. Вчера вы на него разозлились за то, что он обошелся с вами очень фривольно. Я его тоже отругала за это… – Ольга говорила, словно на последнем выдохе, и уже не в силах сдержать дрожь, идущую откуда-то из желудка, – но он, правда, хороший! Если ему объяснить или попросить, он исправится, я знаю…

– Ничего не понимаю. Где же вы с ним познакомились? – красиво подведенные брови хозяйки поднялись.

– На проекте, он работает оператором. Я думала, что вы знаете об этом…

Маргарита Павловна вдруг сбросила маску холодности, удивилась и растерялась одновременно, коснулась рукой лба, взяла фотографию в руки и указала пальцем на Макса:

– Это ты про него сейчас говорила?

– Да. Вы не думайте плохо про него, просто он еще плохо знает жизнь. Мне только что ваш сын рассказывал про один случай. Мне кажется, что они оба друг друга стоят…

На лестничной площадке повисла пауза. Хозяйка смотрела на фотографию.

– Простите меня, – Ольга взялась за перила и отступила, спустилась на ступеньку ниже, – я, наверное, пойду…

– Подожди-ка, – Маргарита Павловна опять вернула фотографию на место и подошла к Ольге, взяла ее за руку:

– Пойдем, поговорим. Ты должна мне все рассказать, как он ведет себя там. Я ведь его мать, крестная… Почти родственники, можно сказать… Так что ты говорила о Максиме?

Она завела девушку в свою комнату, усадила на кровать и сама расположилась рядом.

– Я не могу, – Ольга закрыла лицо, – простите.

– Неужели ты в него влюбилась? – догадалась Маргарита Павловна, – да? Скажи?

– Я не знаю, – девушка вытерла выкатившиеся слезинки, – но я уже третий день схожу с ума, постоянно о нем думаю. Засыпаю – думаю, просыпаюсь – думаю.

– «Люблю ли тебя – я не знаю, но, кажется мне, что люблю», – вспомнила вдруг Маргарита Павловна. – А он, что он говорит?

Ольга покачала головой и все-таки не сдержалась – разревелась безутешно, как несправедливо наказанный ребенок.

Маргарита Павловна сначала терпеливо ждала, поглаживая девушку по плечам и спине, не выдержала, встала и налила воды из графина:

– Давай-ка, девочка, по порядку. Расскажи мне все с начала. Вот, выпей воды, что же ты такая плакса?

– Не знаю, – Ольга высморкалась в салфетку, – я уже лет десять столько не плакала.

Наташа и Мария доделали свою работу и теперь ждали, сидя во дворе на стульях под зонтом. К ним присоединился Артур, принеся три банки холодного пива. Слегка охмелев, девушки хохотали над анекдотами, совершенно забыв про Ольгу.

41

Прекрасна злая ночь,

Когда ее сменяет

Добрый день.

– А мы пиво пили! – похвастались Наташа и Маша, как только отсутствовавшая полдня в Доме троица оказалась в комнате с подругами, отдыхающими после обеда.

– Все, в следующий раз я поеду, – рассмеялась Лера. – А у вас из зарплаты не высчитали?

– Вроде нет, – Маша похвасталась конвертиком, – пятьдесят зелененьких. Ай лайк зэ бакс. Оль, у тебя сколько?

– Отстаньте, – Ольга легла на свою кровать, предварительно согнав оттуда двоих сотоварок.

– Смотрите, какой у нее благородный загар на лице появился, – неуемная Лера показала рукой на лежащую, – или это краска стыда за то, что на сегодня она – самый богатый человек в комнате и не хочет проставляться.

– Успокойтесь, алкоголички. Завтра у вас будет шанс напиться. Маргарита Павловна сказала, что приглашает всех наших девушек на шашлыки, – Ольга ощупывала пылающую кожу на лице и плечах.

– Понятно? Завтра из всех вас шашлык сделают! – объяснила Наташа, подавая новый повод для хохота.

– Уйдите в другую комнату, пожалуйста, – Ольга достала из своей сумки походную аптечку, нашла нужную таблетку и ушла в ванную.

– Чего это с ней? – спросила Светлана.

Наташа первой подала пример, собираясь уйти:

– На солнце перегрелась. Мы-то в теньке работали, а она – на солнце полдня. Потом ее хозяйка отхаживала.

Из ванной вышла хмурая Ольга с мокрым полотенцем, легла на кровать и накрыла лицо полотенцем, давая понять, что не намерена разговаривать.

– Может, тебе что-нибудь принести сюда? – Ника присела рядом, – ты ведь не обедала.

– Спасибо, ничего не нужно, только оставьте в покое.

Все ушли. Голова, действительно, раскалывалась. То ли от солнца, то ли от постоянных слез. «Хватит уже, в самом деле, рыдать и стенать, – приказала сама себе Ольга, – другие же получают удовольствие от пребывания в этом доме. Я тоже должна. Разве будет лучше, если я сейчас завалю упреками Макса, с которым «общаемся», как выразился Артур, всего-то полторы недели. Пусть все идет, как идет. «Кажется мне, что люблю», – что-то знакомое… И зачем я все рассказала этой женщине, пусть она трижды крестная мать Максу, вот зачем? Дура я и балбеска! Ни за что теперь больше не поеду работать туда. Ни за какую оплату».

… Любопытная Маргарита Павловна выудила из плачущей девушки все подробности знакомства с Максом. Сначала женщина тонко улыбалась, пока Ольга рассказывала о том, как Макс едва не помог сбежать; потом невольно издала возглас негодования, когда услышала о легкомысленном поведении крестника; и покраснела, сама же заставив смущенную влюбленную открыть тайну первого поцелуя. История была рассказана, и Маргарита Павловна удивилась:

– Так что же ты плачешь? У вас, кажется, все нормально.

– Я не поэтому плачу: мне страшно, я боюсь себя, боюсь, что ошибусь, сделаю что-нибудь не то. Но страшнее всего думать, что Макс окажется не тем человеком, каким я его знаю. Для меня он очень умный, обаятельный, нежный, добрый, талантливый, даже, я бы сказала, светлый… И в то же время, другие люди, как и вы, говорят совсем другое… Что он ненадежный, обманщик…

– Так я же… – Маргарита Павловна осеклась, – а кто еще так говорит?

– Да так, неважно…

Ольга вздохнула и поднялась:

– Я, наверное, пойду. Извините за истерику. Спасибо, что выслушали.

Но для Маргариты Павловны самое интересное прозвучало несколько секунд назад, и поэтому она не собиралась отпускать девушку так быстро.

– Ты не обращай на меня внимания, я в сердцах сказала. У моего сына и похуже друзья есть. Садись, поговорим еще, – хозяйка заставила собеседницу сесть, – ты не думай о том, что и кто тебе говорит, особенно друзьям не доверяй.

– Почему?

– Друг другу рознь. Вот, например, есть у моего сына такой дружок, Игорь. Беги от него, как от прокаженного, если встретишь… Наплетет с три короба, а когда придешь в себя, уже поздно будет…

Ольга улыбнулась, первый раз за всю беседу:

– Ваш сын – тоже мастер лапшу на уши вешать.

Маргарита Павловна словно очнулась:

– Мой сын? Какой? Артур?

– Ну да, сегодня в саду развлекал меня… – Ольга чуть было не произнесла вслух «пророчествами» и осеклась: на лице собеседницы было странное, необъяснимое выражение, а глаза женщины потемнели, будто от гнева. Девушка на миг представила себе, как она делится своей сумасшедшей историей о совпадениях имен с матерью злополучного А.К., а потом, – ревнивая свекровь убивает свою несостоявшуюся невестку. Перед Ольгой в воображении возникла картина «Иван Грозный убивает своего сына», только вместо исторических персонажей на полотне были окровавленная работница с косичками и склонившаяся над ней с ножом в руке Маргарита Павловна. Ольга вздрогнула и торопливо заговорила:

– Вы, Маргарита Павловна, не думайте ничего плохого, мы просто разговаривали… Я ему уже сказала, что он не в моем вкусе… – последние слова напуганная девушка пролепетала – не произнесла.

Маргарита Павловна встала налить себе воды, пробормотав нечто вроде: «Как по нотам, каждый раз одно и то же».

– Чем же тебе не нравится мой сын? – немного остыв от внезапного гнева, спросила с напускной вежливостью хозяйка дома.

– Тем, что я не люблю его. Извините меня, у меня свои принципы: терпеть не могу зависеть от других людей, и я прекрасно понимаю, что мы – люди разных социальных слоев. Возможно, кто-то и мечтает выйти замуж за миллионера, но лично я никогда не пойду на брак по расчету. И я, обещаю вам, никогда не предам Макса. Каким бы он плохим ни оказался.

Ольге стал противен страх матери, светской львицы, что ее сын вдруг выберет себе безродную спутницу, и девушка отбросила всякую робость, наоборот, всячески стараясь сдержаться, чтобы не нахамить.

– Вот и хорошо, – с облегчением кивнула Маргарита Павловна и улыбнулась, – хоть одна девушка поставит этого Артура на место. Я разрешаю.

Потом они поговорили еще немного, но теперь разговор перестал казаться задушевным. На прощание Ольга позволила себя обнять и сама, переборов свою гордость, сделала вид, что забыла о неприятном осадке, возникшем по вине ревнивой матери. «Пусть тебе попадется такая невестка, какую ты заслуживаешь!» – пожелала мысленно Ольга, натянуто улыбаясь…

…Она убрала полотенце с лица, достала запечатанный конверт и посмотрела на свет: помимо длинной купюры в конверте лежало еще что-то, похожее на открытку.

– Это что такое? – девушка оторвала край конверта и потрясла. На кровать вылетела стодолларовая купюра и фотография Макса.

42

О мамин зонт!

Спасен от зноя и дождя

Хозяин твой.

Пятничный день подходил к концу. Морально измотанные соперничеством в кулинарном конкурсе Золушки и их помощницы с трепетом ожидали решения жюри: в эту неделю точно должен был кто-то вылететь.

Что касается Макса, то все объяснилось. Он пришел на ужин, усталый, с небольшой щетинкой на подбородке и над верхней губой. Заметив взгляд Ольги, еле заметно кивнул ей и еще медленнее обычного стал ковыряться в тарелке. И только когда на кухне, кроме него и Ольги, осталась одна дежурная Ника, отставил от себя посуду и отъехал на стуле от стола. Ольга подошла и обняла.

– Кто тебя так замучил? – она погладила Макса по голове и потрогала щетинку.

– М-местный доктор п-прописал нашему Виктору б-больше отдыхать, т-так что я т-теперь делаю свою и п-почти всю его работу, – Макс притянул Ольгу себе на колени, поцеловал в висок, – я п-получил твою к-книгу.

– Больше ты не будешь задавать мне глупых вопросов?

– Обещаю…

(Днем, когда она почувствовала себя лучше, Ольга все-таки пошла в библиотеку за ответом на «ромашковый» вопрос Макса, нашла то самое стихотворение, которое процитировала Маргарита Павловна, и через Виктора, случайно оказавшегося в фойе, передала Максу книгу с карандашной пометкой на форзаце).

– А т-ты где так загорела? – Макс осторожно прикоснулся пальцами к розовой коже на щеке Ольги.

– На Черное море летала. Между прочим, я подружилась с твоей крестной.

– Это с к-какой из них? – Макс невольно посмотрел на Нику, с грохотом запихивающую тарелки в посудомоечную машину.

– Как с «какой»? Ты заработался… С твоей «тетей Марго».

Молодой человек отодвинулся, чтобы заглянуть в глаза девушке, хотел что-то сказать, но не решился:

– Завтра п-поговорим, ладно? У м-меня еще сегодня есть работа. Завтра т-только утром п-проведу съемку и б-буду спать д-до вечера.

– Бедненький, – Ольга обняла Макса на мгновение, – не буду тебя задерживать. Иди, быстро доделывай свою работу и спать!

– Пока! – прошептал Макс, и, удаляясь, обратился к Нике, стоявшей подбоченясь и пытавшейся прожечь его своим злым взглядом, – ч-чего бесишься?

– Ну, вы и обнаглели! Внаглую обнимаются и камер уже не боятся!

– Ч-чего их б-бояться? – усмехнулся Макс, возвращаясь, однако, не подходя к Нике слишком близко.

– Выпрут ее завтра за ваши обнимания, а он: «Чего их бояться?» – Ника передразнила Макса.

– Никусь, ну что ты, в самом деле? – обиделась Ольга.

– Разве я неправа?

– Н-не «в-выпрут», если т-только ты не п-поможешь, – Макс выжидательно стоял напротив Ники.

– Класс! Я что ли тут ее обнимаю? Нет, нормально, я еще и крайняя оказалась… – Ника рассвирипела, – давай, скажи еще что-нибудь душещипательное. Чтобы я тебе поверила…

Ольга вскинула руки вверх:

– Хватит, я сказала! – и попыталась вытолкать Макса из столовой, шепнула ему, – иди, работай!

– Н-нет, п-подожди.

Макс взял Ольгу за руку и быстро повел в центр столовой, развернулся сам лицом к одной из камер и помахал свободной рукой:

– Люди, п-привет!

– Максим, не надо! – Ольга в ужасе выдернула свою ладонь из пальцев Макса.

– Ага, сейчас спектакль будет! – злорадно усмехнулась Ника.

– Люди, я к-клянусь, что люблю ее! Н-не хотелось д-делать так п-по-дурацки… И н-не буду! – собравшись что-то сказать, Макс передумал, поцеловал на прощание остолбеневшую Ольгу в губы, помахал рукой Нике и пошел решительно к выходу.

– Спокойной тебе ночи, Максим Пирожков! – ядовито попрощалась Ника.

– Т-тебе тоже спокойной н-ночи, злюка!

43

В игре дураков

Потери неизбежны.

Собираю масть.

В субботу перст судьбы указал на ничем особо не отличившуюся Зою Корневу и помощницу тихоню Ксюшу Мокину. Что касается Корневой, то все было, по мнению Леры-Валерии, просто: эта золушка никоим образом за две недели не выделилась из «великой десятки», ни в скандалах, ни в творческих подвигах замечена не была. Она так ни с кем не подружилась, приставая то к одной кучке золушек, то к другой. Кроме всего вышесказанного, она была одной из троих, составивших себе особое меню.

– Вот как наша дорогуша убирает конкурентов, – Светлана Малькова внесла свое понимание в выбор жюри, имея в виду то, что Корнева спала в одной комнате с Масловой: – На один храп рядом с Масловой будет тише.

– Ксюшу жалко, – Олеся немного всплакнула, когда провожали сотоварку до ворот, – благодаря ей мы все подружились.

– Да, моя внучка этого не заслужила. После того, что она сделала, мы ей должны памятник возложить, то есть поставить, – Лера вспомнила о дне рождении Ксюши и рассмеялась, – редеют наши ряды.

– Еще неизвестно, кому повезло, – заметила рассудительная Арина. – Внучка сказала, что ей, как первой вылетевшей, даже некую сумму в конверт добавили. А нам уже будет по стандартному тарифу.

– Неужели вы не видите: здесь тоже рука дорогуши поработала, – Ольге так же было жаль эту почти молчаливую и никогда не имеющую своего мнения девушку. – Ксюша всю неделю плакала от Масловой.

– Бабка, а чтобы ты сделала, если бы тебе досталась «наша радость»? – Ника скептично покачала головой.

И все же покинувшие проект не ушли совсем несчастными: каждой из них достался свой, особый презент, врученный лично Кариной Собак. Зое Корневой достался сертификат-предложение сняться в кофейной рекламе, а бледной Ксюше с огромными от страха глазами, не совсем понимавшей, почему ее тоже снимают на камеру для отчетного выпуска, вручили пакет с письмами телезрителей.

– Не смотря на то, что вы, Ксения, здесь были не в качестве золушки, тем не менее, на адрес нашего проекта пришло несколько писем от мужчин, заметивших вас во время наших ежедневных отчетов. Выберите достойнейшего из них и постройте свое семейное счастье, – Карина Собак почти силой всучила растерянной Ксюше пакет и даже поцеловала ее, – для кого-то вы станете настоящим сокровищем.

– Круто! – восхитилась Маша, – наша внучка ушла с деньгами и с женихами.

– Тяв-тяв, старикову дочку везут в санях с золотом и серебром, – машинально пробормотала себе под нос Ольга. К счастью, этих слов никто не услышал.

После расставания с первыми выбывшими Вера собрала в столовой всех девушек, и своих, и золушек, и объявила о предстоящей вечеринке, добавив:

– Много не пейте: там будет камера. С вами поедет Виктор,

Ольга отказалась от вечеринки, объяснив Вере, что просто хочет выспаться и побыть в тишине. При других обстоятельствах Вера, может быть, и не согласилась бы, но продюсер, которому менеджер позвонила посоветоваться, успокоил ее, напомнив, что стрессов у Николаевой было предостаточно на этой неделе.

– Пусть наберется сил и примет решение. Кроме того, меня эта девушка начинает пугать: уж слишком резво она находит себе покровителей.

Говоря это, Стрэн имел в виду свой последний телефонный разговор с Маргаритой Павловной. Пока власть на проекте полностью не перешла в хищные руки рейтинга, жена главного спонсора решала судьбу помощниц и всех вместе взятых обитателей Дома. Растроганная исповедью девушки Маргарита Павловна позвонила продюсеру сразу, как только за машиной с девушками закрылись ворота, и попросила отменить свою предыдущую настойчивую просьбу-приказ – убрать с проекта нежданную гостью. Видавший виды Константин Стрэн серьёзно в трубку ответил: «Хорошо, Маргарита Павловна. Сделаем!», а после развел руками перед Верой:

– У вашей Николаевой, наверное, очень хороший ангел-хранитель. Мне бы такой не помешал. Я представить себе не могу, что будет в субботу вечером, после выпуска. Придется все телефоны отключить. Если Маргарита Павловна будет меня искать, передайте, что я заболел.

44

Что там впереди?

Весь горизонт в тумане.

Потираю руки.

Оставшись, наконец, в тишине и одиночестве, Ольга сначала понежилась в ванне, а после задремала под пледом, положив под подушку, рядом с иконой своей святой, фотографию Макса, подаренную Маргаритой Павловной.

Спала она и не подозревала, что в этот вечер ее судьба резко повернулась на каблуках. Меньше половины субботнего выпуска «Десять Золушек» было отведено на рекламу кулинарных талантов участниц. Еще минут десять Карина Собак знакомила телезрителей с настоящими героями проекта, помощницами Золушек, показав их в работе и на отдыхе. Остальная часть эфирного времени была заполнена историей Ольги. Показали все, что успели снять камеры: обморок перед автобусом, заминка на первой встрече в Доме, попытка побега, интервью в первый день, ссоры с Максом, репетиция танца с Ирэн Артисян, испытание деньгами и славой в комнате Веры, танго с Максом и даже максовское признание на камеру в любви.

Лицо самого Макса было скрыто благодаря Диме, оператору, звукооператору и, по совместительству, монтажеру, обрабатывавшего материалы для скандальной части выпуска.

…В этот раз Карина Собак восседала на стуле в зеркальном зале:

– Что выберет эта девушка, любовь или карьеру, мы узнаем уже скоро, в понедельник. И я объявляю новый тотализатор догадок. Присылайте ваши смски со словом «любовь», если верите, что Ольга выберет чувство, и слово «танцы», если думаете, что она уйдет с нашего проекта на второй тур кастинга от Салмы Пуховой. Самому активному и приславшему наибольшее количество правильных смсок достанется этот мобильный телефон с красивым номером и двумястами часами бесплатного интернета. Но помните, что наш тотализатор работает ровно до полуночи субботы. Почему до полуночи? Вспомните сказку…

Интуиция Стрэна не подвела его, когда он собирался стать временно недосягаемым: Маргарита Павловна после просмотра телевыпуска, под гомерический хохот супруга, пообещала придушить продюсера собственными руками…

…Как это обычно бывает, вечерний сон тяжелый и приходить в себя после него – долго и мучительно. Проспав около трех часов, Ольга продолжала лежать с закрытыми глазами и слушала голоса вернувшихся с вечеринки.

– Лелька, ты многое потеряла! – в комнату, как порыв ветра, ворвалась громкоголосая Лера. – Посмотрите, она так все проспит! Срочно зовите принца, чтобы поцеловал эту спящую!

В комнате господствовал хаос из жужжащих, вскрикивающих, хохочущих голосов. На кровать, рядом с Ольгой, присела Арина. Она попробовала растрясти лежащую. После неудавшейся попытки сама прилегла на край.

– Господи, вас всего четверо, а как на Казанском вокзале, – проворчала Ольга, переворачиваясь на спину и силясь открыть глаза. – Хорошо съездили?

– Превосходно! – зевнула Арина, – сначала все было чинно и благородно, а когда уехала хозяйка, и Виктор свернул свою камеру, начался какой-то кошмар. Мы танцевали, как сумасшедшие, шашлык был обалденный. Эти хулиганки стали водой со шланга обливаться. Облили Маслову – вот вони было! У меня лицевые мышцы болят до сих пор: так я хохотала…

Ольга не выдержала и рассмеялась:

– Она вам отомстит… Кстати о вони, откуда этот запах? Кошмар!

– А чем пахнет? – Лера, полураздетая, подошла ближе.

– Господи! – Ольга резко села на кровати и закрыла лицо руками. – Как в морге!

– Ну и завидуй! – Лера показала язык, – пить надо всем или никому. В следующий раз мы и тебя накачаем.

– Как же я буду сегодня с вами спать? – Ольга встала с кровати и потянулась. – Это вас Артур спаивал?

– Там было столько хороших мальчиков, – сладко зевнула Светлана, наоборот, принимая горизонтально положение, – а эти одноклассники, Никуся с Артуром, весь вечер зажигали.

– Короче, алики, сегодня вы отвели душу. Пойду на кухню, умоюсь там, – Ольга вышла, оставив расслабившуюся Арину лежать на своей кровати.

Спускаясь по лестнице, заметила внизу Макса, сидящего на софе и разговаривающего с Нинель. Он заметил Ольгу, извинился перед собеседницей и пошел навстречу. Сейчас он выглядел отдохнувшим, серьезным как никогда, щетинка была выбрита.

– Привет, ты выспался? – она не решалась целовать его при Нинель, во все глаза наблюдающей за парочкой.

– Д-давно уже. Жду т-тебя. В-выйдем-ка на улицу.

– Пойдем, свежим воздухом подышу: эти алики весь воздух в комнате испортили, – Ольга не удержалась и зевнула опять.

Макс повел ее к своему коттеджу, к садовым качелям, где в тишине пели сверчки.

– Т-ты знаешь, что сегодня за д-день? – молодой оператор полусерьезно, полуласково смотрел на Ольгу, гладившую его волосы и шею, – Н-нет? Сегодня юбилей. Т-третье наше свидание.

– Бог любит троицу? А ты меня не бросишь сегодня в честь такого праздника?

– Н-наоборот, – Макс поймал Ольгину руку и поцеловал ладонь, – я п-предлагаю сбежать на всю ночь.

– Когда мы вернемся, у порога будут стоять наши чемоданы… Я не против.

Макс присмотрелся к циферблату на ручных часах:

– Сейчас п-полдвенадцатого, в час выключат камеры, и я б-буду тебя ждать в б-беседке. Оденься п-по-теплее.

– Мы будем кормить в беседке наших комаров?

– Н-нет, сегодня у нас к-культурная п-программа. Мы оба выспались, т-так что теперь будем всю ночь ст-таптывать башмаки по М-московским улицам. Сегодня в н-нашем распоряжении личный шофер и карета. М-мы успеем вернуться к семи, н-не переживай. Н-никого из начальства сегодня нет – в-все уехали.

Ольга прижалась к Максу, не в силах скрыть радость:

– Как же я тебя люблю! Ты мой самый лучший подарок в этом году. Слушай, пойдем, попьем чай? Кажется, еще пирожные остались.

– Я н-не против, т-только, солнышко, не говори ничего в доме, д-даже не намекай. И вообще, ст-тарайся меньше говорить п-про нас в доме. Я работал с Д-димой, он каждое слово ловит. Т-только это секрет. Н-никому не говори.

– Значит, эта скамейка будет нашим местом, – они шли к дому, обнявшись.

– Если т-только ты будешь в этом халате, а не в униформе. Уедем, я т-тебе все объясню, что смогу.

45

Над облаками

Крыло из металла

Мешает смотреть.

По словам Макса, шофера с машиной на эту ночь ему одолжил Артур. Водитель был очень корректен, не вмешивался в разговор, но в машине при нем Макс, Ольга поняла, все равно не хотел говорить откровенно. И вообще, сегодня молодой человек был скрытен, что-то в нем изменилось за эти три дня. Казалось, он повзрослел и стал задумчивее, отшучивался на расспросы и даже не делал попыток поцеловать. Она чуть было не расстроилась, но, продолжая сидеть, откинувшись на спинку сидения и не глядя на спутницу, Макс погладил лежащую рядом руку возлюбленной так нежно, что девушка успокоилась и поддержала молчаливую игру. По просьбе Макса шофер высадил парочку на набережной, у горьковского парка, а сам остался в машине.

Держа Ольгу за руку, Макс повел ее к пристани, по-прежнему оставаясь неразговорчивым. Кроме того, он часто оглядывался. И Ольга не выдержала, остановилась:

– Не пугай меня, пожалуйста. Я чувствую, что что-то случилось, а ты не хочешь говорить. Не скрывай от меня ничего – не нужно. Объясни, что происходит? Что случилось за эти четыре дурацких дня?

– В-все нормально, я п-просто хочу сделать т-тебе сюрприз, – Макс был по-прежнему замкнут, хотя и попытался придать голосу бодрую интонацию, – п-потерпи пять минут…

Она послушно шла рядом с чужим и серьезным Максом. Определенно, он пытался скрыть нечто. Но пять минут – так пять минут. Ничего, она потерпит, и все же морской царь проснулся, волны зарябили, и к глазам стали подступать соленые слезы. Ольга попыталась их сдержать, только шмыгнула носом. Макс услышал, не смотря на то, что казался погруженным в свои мысли:

– Т-ты не п-простыла?

– Я? Нет, все нормально… – она подавила обиду, продолжая мучиться от самых нелепых подозрений. Всего пять минут, только пять минут…

Они подошли к пристани с катерами. Макс оставил Ольгу стоять у посадочной площадки, а сам скрылся в каюте катера, стоявшего дальше всех от берега. Вернулся через минуту, когда Ольга уже успела смахнуть пару слезинок, и, сдержанно улыбаясь, протянул руку:

– П-прошу вас, м-мадмуазель… П-предлагаю совершить одно небольшое к-кругосветное п-путешествие…

Но Ольга не позволила увлечь себя на катер, удержала Макса:

– Подожди, я хочу сказать… Поверь мне, что я уже не могу больше плакать, а ведь я начинаю заводиться от любой ерунды. Поэтому, Христа ради, скажи мне хоть что-то, чтобы я успокоилась. Я не прошу, не говори мне ничего, если ты чем-то связан, контрактом, обещанием – не важно. Клянусь, я никогда ничего не попытаюсь узнать, если ты мне запретишь. Я полностью доверяю тебе и мне даже плевать, если ты меня обманываешь. Только, пожалуйста, как-нибудь, намекни, что мне сделать, чтобы ты не был таким чужим. Не заставляй меня придумывать всякие страсти, что что-то может случиться страшное. Лучше знать об этом, чем подозревать и мучиться. Ты слышишь меня?

Макс выслушал Ольгу, не перебивая, однако выпустил ее руку, отошел к перилам, наклонился сначала к чернеющей внизу воде, а потом поднял голову к редким московским звездам, по-мужски стыдясь эмоций.

– Макс! Я сейчас расплачусь. Правда, ты меня пугаешь! – в отчаянии повысила голос девушка, – если разлюбил или думал, что любил, просто скажи. Я пойму, слышишь? Я обещаю, не будет никаких упреков. Я слова больше не скажу, что люблю тебя, и мы расстанемся друзьями… Все! Ничего не нужно. Поехали назад!

– В-все нормально. Я п-полный идиот… – он с трудом нашел в себе силы обернуться, – в-выходи за меня, д-дурака, замуж!

– Да что случилось, господи, боже мой?! – Ольга схватила Макса за плечи и встряхнула его, отворачивающего лицо.

Не отвечая, он почти силой потащил Ольгу на катер, подвел к самой последней скамье, быстро принес из каюты плед и укутал им девушку. И лишь когда зажужжал мотор катера, и судно качнулось, сел рядом, крепко обнял девушку за плечи, нежно поцеловал в висок и зашептал на ухо:

– П-прости меня, идиота! Я н-не хотел тебя п-пугать. Я д-думал, что сп-пасаю тебя от этих сволочей… Т-только не плачь, – заметив страх в заблестевших глазах, он встал, расправил плед и сам укутался в него, приобняв под ним девушку. – Т-теперь мы м-можем поговорить спокойно… И целоваться, сколько н-нам влезет…

Прежние знакомые интонации немного успокоили Ольгу:

– Сколько влезет – не надо: мы потеряем над собой контроль, и придется опять врать про ненасытных комаров.

– В см-мысле? – Макс тихо засмеялся, целуя Ольгину руку, которой девушка защищала свою шею.

– Тебе смешно, а мне тогда знаешь, как стыдно перед Никой было? Особенно за себя.

– П-почему?

– Ты, конечно, не понимаешь…

– Н-нет. Абсолютно.

– Хорошо, что Ника меня не выдала: не сказала нашим, что у меня под пластырем.

– Извини…

– Тебе смешно, поросенок! А тебе что она говорила, когда замазывала мои следы преступления?

– К-какие?

– Максим, ну что ты в самом деле? – Ольга слегка оттолкнула Макса, – я сейчас снова сойду с ума, а завтра Ника опять побежит к тебе с гримом.

Макс успокоился и даже заинтересованно спросил:

– «Опять»? Я, к-конечно, был бы счастлив иметь от т-тебя «синяки», так ты же н-недотрога! Эт-то тебе Н-ника сказала, ч-что у м-меня б-были следы?

– Ну да… – Ольга растерялась, – а разве не было? Нет, я, конечно, ничего такого не помнила, в смысле, того, что было тогда, в беседке… Но Ника сказала, что замазала тебе гримом…

– Ревнивая д-дура твоя Ника! Н-не верь ты ей, н-ничего не было: т-ты само целомудрие. К-кстати, о друзьях… Я хочу тебе к-кое-что рассказать. Т-только ты, солнышко мое любимое, д-держи все в секрете, ладно? Н-никогда даже н-не намекай никому… Ради нас.

– Я сделаю все слово в слово, как ты скажешь, только не пугай больше, – Ольга совершенно успокоилась, чувствуя рядом с собой знакомого Макса. – Я ничего не боюсь, кроме того, чтобы потерять тебя сейчас, потому что я чувствую, как будто к моей половине приставили другую, и я стала целой.

– Д-давай плюнем на этот ч-чертов проект, на этого С-стрэна? П-поехали ко мне домой, к моим родителям, я их см-могу убедить. П-поехали?

– Неужели он и тебя использует?

– Н-нет, все не так. Он н-ничего мне не сделает. Я н-на проекте так, г-гость. Б-боюсь, что Ст-трен тебя сломает. Д-для них главное – рейтинг. М-машина закрутилась, п-понимаешь, а если т-ты сделаешь хоть один н-неверный шаг, тебя растопчут. И я н-не смогу помочь. С-стрен п-повернет все так, что т-ты будешь крайняя. Т-ты сама не знаешь, что в этот раз т-ты выпуталась, а завтра?