Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Золушка à la russe: Постскриптум

«Золушка à la russe: Постскриптум». Главы 1-9

1

Благая мысль!

Сначала ты, а после -

Значимое слово.

По примеру Бояна,

Начнем, помолясь богам…

Это был удар ниже пояса. Будущий политик только представил себе, как люди будут указывать пальцем на его чадо и хихикать: «Посмотрите на трансвестита! Хорошо папочка воспитал сына!» – и у банкира потемнело в глазах. Было ясно как божий день, что это происки конкурентов: именно они, которым так мешала слишком кипучая деятельность олигарха, объявили информационную войну – раздули пожар из двух журнальных статеек о похождениях сына-балбеса.

В восемьдесят шестом, тогда еще просто майор в отставке, он, Дмитрий Иванович Карамзин, уверенно начинал свой бизнес: воспользовался связями, деньгами верных однополчан и, наконец, ситуацией в стране. Каждый день был на краю и, вообще, закончил бы однажды свой путь, если бы не верный телохранитель и друг-однополчанин в одном лице, заслонивший собой от автоматной очереди. Тогда везунчику-майору было всего тридцать восемь, и любовь к жизни, желание достичь благополучия помогли пережить страх за свою семью, боль за глупую смерть друга, унижение перед спонсорами-кредиторами и желание все бросить и устроиться на работу в какое-нибудь тихое местечко. Но в то время, действительно, ничего своего, кроме жены и двух маленьких сыновей в коммуналке, не было. Ради них он жил, горел, страдал, уходил от преследования – и беспрерывно унижался, унижался, унижался… Он до сих пор ненавидит это слово и вздрагивает, случись кому-нибудь ненароком напомнить о девяностых.

Но сейчас-то есть все и даже больше: свой банк, несколько промышленных предприятий по всей стране, дом – полная чаша, жена, красавица и умница, нисколько не подурнела за эти двадцать четыре года… И все бы ничего, если бы не подросшие сыновья. Правильно в народе говорят: «Маленькие детки – маленькие бедки…» – сыновья выросли, а спокойнее не стало. Старший, слава Богу, вырос более послушным, положиться на него можно – пошел по отцовским стопам, а значит, будет кому оставить свой бизнес… Но этот же, младший, балбес и негодяй!..

Банкир с рычанием покомкал журнал, на обложке которого красовался до неузнаваемости напудренный и напомаженный сын-мажор в женском платье и целующийся с этим неблагодарным довеском-крестничком, неугомонным дружком, который (умный!) спрятал свои бесстыжие пол-лица под широкими полями шляпы. Просил же банкир этих балбесов, уговаривал после первого похождения вести себя скромно и не давать пищу газетчикам – не послушались говнюки. Недели не продержались.

Конкуренты тут же подхватили идею, подброшенную желтой прессой, и повернули все так, что, начиная с сегодняшнего утра, словно сговорившись, один за другим звонили клиенты и отказывались от сделок, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства. А консультант-советник по созданию образа будущего губернатора края сказал, что вообще умывает руки: ему дешевле будет отказаться от работы с Карамзиным, чем вывернуться из сложившейся ситуации.

Таким образом, сегодня из-за этого неблагодарного щенка благополучно перечеркивалось все, созданное за два десятка лет: бизнес, планы на новую карьеру и даже доброе имя семьи. А ведь сколько раз копали под него, пытались уличить его, господина Карамзина, в грязных финансовых и политических махинациях, сколько раз он (в последний момент!) выходил сухим из опасной ситуации, как с поля боя, – и никто не мог никогда поколебать этой скалы, для которой хорошая репутация всегда была прежде всего! И вот тебе – нашли ахиллесову пяту, пробили брешь там, где он, опытный в политических интригах человек, ожидал меньше всего…

Прощаясь по телефону с опешившим банкиром, консультант (но даже в его голосе было больше сомнения, чем уверенности) лишь посоветовал Дмитрию Ивановичу найти соответствующий «клин», которым, как говорится, можно было бы поправить ситуацию. «Какой клин?»– не понял тогда банкир. «Ну, я не знаю… – определенно, консультант говорил первое, что придет в его голову, – вашу семью обвиняют в распущенности, значит, нужно так исправить ситуацию, чтобы все было наоборот…» – «Я за что тебе деньги плачу?! – разозлился Дмитрий Иванович. – Мямлишь, ничего толком сказать не можешь?» – «Ну-у-у…» – консультант на том конце провода, и правда, мямлил. Карамзин представил себе, как этот «профи» привычно откидывается на спинку кресла, крутится в нем задумчиво, постукивает ногтями по зубам (эта привычка всегда бесила банкира) – но ради дела пришлось вытерпеть это долгое «ну». «Скажем, пресса считает вашего сына, э-э-э, не совсем нормальным. На сегодня это единственное препятствие. На кону ваше, Дмитрий Иванович, доброе имя, а значит, нужно твердое доказательство того, что…» Карамзин не выдержал и перебил собеседника, уже уловив идею: «Женить поганца?» – «Хоть бы и так. Можно еще какую-нибудь дополнительную благотворительную акцию провести, поднять престиж, так сказать… Пусть ваш сын поучаствует… Какой-нибудь детский дом…»

Карамзин тогда, утром, только посмеялся над бредовостью идеи: женит он сына впопыхах – и что дальше? Новый скандал? Однако мысль как-то незаметно крепла, безответственно всплывала в самый ответственный момент. По дороге домой, словно в подтверждение нелепой идеи, мимо машины банкира целых два раза просигналили свадебные кортежи. После второго банкир загадал про себя: «Бог любит троицу, если встретится третья – значит, так тому и быть!» Свадебных, громкоголосых кортежей больше не было, и Дмитрий Иванович даже расстроился, решив, что идея, в общем-то, была не плоха.

В это момент вдруг позвонила жена и предупредила, что их непутевый сын, опять вместе с их крестником, ходячим генератором неприличных идей, собираются остаться ночевать на квартире старшего сына, находящегося в отъезде, – а это значит, опять что-нибудь придумают. Банкир велел шоферу поворачивать и ехать в другой конец города, с целью предотвратить очередной скандал. И, сворачивая по Тверской на улицу, где когда-то купил сыну в подарок на совершеннолетие квартиру, Карамзин раскрыл рот: у памятника Пушкину и Гончаровой стояли машины, отдекорированные шарами и искусственными цветами. И счастливые молодые фотографировались, держась за руки, как и бронзовый поэт со своей женой.

Что-то защипало в глазах банкира, он бы и перекрестился тут же, если бы не постеснялся водителя; и всю обратную дорогу молчал, не реагируя на шуточки сына и его дружка. Дома волнение понемногу улеглось и даже немного забылось за болтовней жены, которая увидела тревожно-подавленное состояние мужа, но не догадалась о причине. Чтобы прийти в себя и решиться поставить неблагодарного отпрыска перед фактом, Дмитрий Иванович заставил себя читать нарочно скопленную за месяц прессу – статьи о поведении сына и неутешительных выводах о том, что его семья «зажралась»…

Карамзин-старший вздрогнул от внезапно раздавшихся завываний, криков и странной музыки из комнаты сына – решительно встал, засунул ноги в тапочки, теперь полностью морально готовый к разносу: сколько можно это терпеть!

За закрытой дверью, ведущей в соседнюю комнату, доносилась какая-то ужасная какофония звуков. Дмитрий Иванович по дороге так сам себя накалил, что без лишних разговоров пнул дверь и ворвался в комнату. От увиденного он опять схватился за сердце: его сын и неизменный дружок (оба в кимоно и с загримированными под самураев белыми лицами, со своими распушенными дурацкими крысиными хвостами на светлых макушках) изображали поединок. Под аккомпанемент японской музыки, выплескивавшейся из внушительного размера колонок.

– Ну, знаете ли… – видимо, привычка постоянно чувствовать спиной дыхание местных папарацци не позволила банкиру выразиться крепче, – Это переходит все границы!

Он выдернул из розетки вилку от удлинителя, но музыка не исчезла: сработал стабилизатор энергии. Тогда банкир бросил в «самураев», увлекшихся игрой, скомканный журнал. Наконец, отцовское отчаяние было услышано: бойцы замерли, продолжая растягивать наглые рты в улыбке. Банкир потряс кулаками. Но грим на лицах двух негодяев не дрогнул в раскаянии, балбесы переглянулись, молча ожидая словесной трепки:

– Какого чёрта ты оделся, как ш… как распутная девка? – банкир переводил взгляд, пытаясь определить, где главный виновник его справедливого гнева, – опять на спор?

Балбесы синхронно почесали в затылке.

– Идиоты! – банкир по привычке сделал было несколько шагов туда-сюда по комнате, наткнулся на валяющийся на полу журнал и остановился, еще более распалившись. – Опять газетчики виноваты, а вы, конечно, никакого отношения к этому не имеете? Сукин сын, рад повалять имя своего отца в грязи… Прошлый раз вы поспорили, так пресса быстро успокоилась… Но второй раз – это уже диагноз. Вам девок не хватает?

– Па… – один из самураев подал голос.

– Значит так. Мне это надоело: мой сын – мало того, что юрист-недоучка, ещё и «голубой»! Вот это, скажи мне, пожалуйста, для чего это? – банкир хотел было смешать грим на лице заговорившего, но побрезговал испачкаться, только бессильно потряс кулаком. – А этот хвост?! Вы, что, на конюшне живете? Всё, из дома ни ногой! А ты, дорогой мой, – отец повернулся к другому, – пшел вон, чтобы я тебя здесь больше не видел! И вообще, чтобы на глаза мне не попадался, неблагодарный, знал бы твой отец, в какого подонка превратится его сын… Слава тебе, Господи, одного сына спас от тебя, теперь ты за второго взялся, подонок? Крестник, мать твою!

– Па!

– Я сказал! И самое главное – жениться! – Карамзин перевел взгляд на воскликнувшего «самурая», – а потом будешь работать со мной, с утра до позднего вечера, чтобы у тебя сил на дурь не хватало. Ну, а если ослушаешься, весь твой «металлолом» завтра же на помойку, а сам пойдёшь у меня дворы подметать, щенок.

– Мы в армию пойдем… – второй самураев, обозванный «подонком», попытался вклиниться в монолог.

– Вот это видели? – банкир потряс кулаками в очередной раз, – в армию они захотели… Ума наберитесь сначала, а потом в армию… Еще там меня не хватало позорить! Не заслужили! Пока я не увижу, что ты повзрослел, – Карамзин ткнул указательным пальцем в сторону сына, – всё будешь делать так, как я сказал.

Отец вышел, хлопнув дверью.

…Жена долго безмолвно смотрела на мужа, нервно наливающим себе коньяк, потом изрекла:

– Дорогой, а ты уверен, что он тебя послушает и женится? Допустим, мы его женим, а что, если через два месяца его жена будет направо и налево давать интервью? А вдруг попадётся какая-нибудь стерва и будет его мучить? Мальчик должен сначала присмотреться к своей будущей жене, ну и мы тоже.

– Что ты говоришь! – Карамзин опять начал нервничать. – Твой сын уже не ребёнок. Пусть поковыряется в памяти и найдёт всего одну приличную девушку… Боже! – лицо банкира вытянулось, – а у него была хоть одна девушка?

– Наконец-то ты задал себе правильный вопрос. Ты такой хороший отец, что даже не знаешь, что твой сын ещё ни разу не влюблялся по-настоящему, – и Маргарита Павловна спохватилась, заметив жуткое выражение лица супруга, торопливо пояснила, – нет, Митенька, ты не думай… Наш сын – нормальный, у него были девушки, просто… Ну, я не знаю!..

Маргарита Павловна махнула рукой, не в силах обозначить мысль словами. Банкир отвел тяжелый взгляд от жены, наполнил вторую рюмку коньяком, выпил залпом, пялясь в пустоту, и налил еще:

– Любые деньги отдам. Найди ему девушку. Пусть её проверят вдоль и поперек. Чтобы нормальная была. Пусть женится, и чтобы я больше не читал этой гадости…Тьфу, мерзость какая: эти сукины дети еще и целуются перед камерами! – Карамзина передернуло от воспоминания о содержании злополучной статьи: – Вот оно ваше заграничное воспитание!

– Каким это образом её «проверят вдоль и поперек»: слежку за ней устроят или КГБ подключишь? – жена банкира замерла на полуфразе.

По телевизору шёл очередной выпуск «стеклянной» программы: скрытые камеры двадцать четыре часа в сутки следили за жизненными перипетиями двух семейных пар. Воображение супруги, делившей досуг каждый вечер с телесериалами и скандальными передачами, тут же заработало:

– …Гениально! Дорогой, подай мне, пожалуйста, мою записную книжку.

– Зачем?

– Сейчас узнаешь, – она быстро набрала номер знакомого продюсера. – Алло? Светочка, добрый вечер. Это Маргарита Павловна… Да, дорогая, позови, пожалуйста… Добрый вечер, Константин Андреич… Да… Как вы догадались?… У меня к вам предложение, от которого вы не можете отказаться… Почему?.. Потому что мой муж согласен профинансировать новый проект… Да… Нужно найти не просто хорошую, а очень хорошую девушку… Для кого? Для нашего младшего мальчика… Не напоминайте мне про эту прессу…. Ну вы же умный, придумайте…. Что-то вроде «Стеклянного дома», но только девушек должно быть очень много, чтобы был хороший выбор… «Бал невест»? Не слишком?.. Я не знаю, как вы это сделаете. Я обещаю вам только материальную поддержку… Алло?…Константин Андреич?… А, вы думаете… Как, говорите?..

Маргарита Павловна некоторое время слушала собеседника, жестом останавливая супруга, порывающегося вставить слово. На какой-то фразе лицо женщины изобразило гримасу сомнения:

– Нет, я думаю, что не получится. Я этого не хочу: он опять там что-нибудь выкинет. Лучше сделаем так… – Маргарита Павловна поднялась и с телефоном вышла из комнаты, шепнув мужу: «Кофе принесу».

Через несколько минут супруга вернулась, ловко удерживая зажатый между плечом и головой телефон: в руках был разнос, заставленный тарелками с бутербродами, кофейником, двумя чашками и прочей мелочью – все для успокоения раздраженного супруга. Маргарита Павловна поставила разнос на столик у дивана, переложила телефон к другому плечу и так же, коротко поддакивая своему знакомому, неторопливо стала разливать кофе по чашкам:

– Да… Да… Нет, что вы… Я полностью доверяю Артуру. В конце концов, сыновья всегда друг друга понимали… Да, конечно, я понимаю, идея рискованная… Но учтите, имя моего Артурчика так же не должно прозвучать, пусть пресса успокоится и вообще забудет про нашу семью… Хорошо, я в вас верю… Потому что вы – гений…. До завтра. Спокойной ночи, – Маргарита Павловна с торжеством отключила телефон и протянула мужу чашку с кофе. – Ну вот, дорогой. Всё будет хорошо.

– Что ты придумала? – банкир уже изнывал от любопытства, пытаясь по репликам супруги догадаться о целом ходе диалога.

– Нашему мальчику найдут жену. И самую лучшую.

– Будем надеяться, что она оправдает вложенные средства, – усмехнулся банкир, чокаясь своей чашкой о подставленную Маргаритой Павловной.

2

Читаю и смеюсь:

Строки обмана.

Начальник дал бумагу подписать.

– … И в заключение нашего выпуска новостей – репортаж об одном из самых в настоящее время интригующих телепроектов. С места событий сообщает наш специальный корреспондент….Михаил?

– Да?.. Здравствуйте… Сегодня сюда, к телецентру, в три часа дня, был вызван наряд блюстителей порядка. Причиной вызова стал скандал, который учинила расстроенная конкурсантка, не прошедшая отбор в первом туре на проект «Десять Золушек». Девушка по имени, э-э-м, Ираида заявила, что её права дискриминированы членами жюри, которые отказали ей в участии в связи со специфической работой жрицы любви. В данный момент несколько таких обладательниц древнейшей профессии устроили пикет у здания кинокомпании, где заканчивается первый отборочный тур. Требование жриц любви – допускать к конкурсу всех девушек, независимо от места их последней работы… Почему вы против этого решения жюри? – Михаил повернулся к толпе, вместе с ним изображение сместилось левее.

– Потому что мы считаем, что тоже можем стать достойными Золушками, – наперебой хором заговорили девушки, – из нас тоже могут получиться хорошие жёны и матери. Почему Джулия Робертс смогла, а мы нет? Мы, что, хуже?

– …Вот такая ситуация… Мария? – корреспондент вопросительно притронулся к наушнику.

– Михаил, скажите, а как члены жюри отреагировали на подобную реакцию Ираиды?

– …Напоминаю, что продюсером проекта стал сам Константин Стрэн. Он лично контролирует отбор девушек. По его словам, все Золушки должны иметь хорошую репутацию, не иметь вредных привычек, быть, как говорится, красавицами, спортсменками и настоящими комсомолками. Нам было достаточно твёрдо сказано, что, поскольку Золушки станут, возможно, невестами известных людей, являющихся визитными карточками России, то для данного проекта представляется совершенно недопустимым участие жриц любви. «Телезритель должен остаться довольным!» – сказал сам Константин. Он намекнул также, что ожидается немало сюрпризов и неожиданностей даже для самих участников. Первоначально будут выбраны десять претенденток, но сколько их останется в финале – не известно: так далеко организаторы проекта пока не загадывают. Одно можно сказать с уверенностью: каждая счастливица, попавшая на этот проект, получит своеобразный карт-бланш от судьбы. Это не только известность, как минимум, на всю страну, но и возможность найти себе достойного жениха. Правда, для этого Золушкам сначала придется подписать контракт практически «вслепую», надеясь на добропорядочность организаторов. Как сказал сам Константин Стрэн, в этом контракте есть пункт, заранее оговаривающий согласие со всеми действиями проекта, что позволит в будущем избежать судебных тяжб и тому подобное. Это звучит, по меньшей мере, загадочно. Однако, в обмен на слепое доверие, девушек ждут хорошие подарки и поощрения. Проект, по слухам, хорошо финансируется влиятельными лицами нашей страны. Имена Принцев пока остаются в секрете, как и многое в этом широкомасштабном проекте. Единственную фамилию, которые мы можем пока озвучить, это Карина Собак, которая станет ведущей, поскольку у нее уже имеется опыт в подобных проектах… Мария?

– Михаил, спасибо. Это был наш специальный корреспондент Михаил Бойко. На этом наш выпуск завершён. Впереди вас ждут новости спорта и погоды. Ну а мы с вами прощаемся до восемнадцати ноль-ноль. Смотрите, как будут развиваться события далее. До встречи на Первом…

3

Немеют пальцы:

Я украл, но не стыжусь.

Бегу, как лань от зверя.

Последний раз Приезжая была в Москве лет десять назад, на учебной экскурсии, вместе с двумя десятками ребят со школы. Тогда школьники из далекого алтайского края передвигались на автобусе – и что они могли узнать о метро и, вообще, о реальном движении в этом огромном муравейнике?

Проплутав больше получаса в подземных переходах площади Трех Вокзалов, Приезжая сначала попыталась самостоятельно разобраться в схеме передвижения, найти станцию с названием нужного места, – и не осилила разноцветную «паутину». Тогда обратилась было к нескольким прохожим, – а те, как назло, все оказались мы-сами-нездешними.

Отчаявшись, она вышла на свет божий из подземки, решив взять такси, сколько бы оно ни стоило. Тем более что в метро на Нее с подозрением косились милиционеры, «просвечивая» глазами тяжелые на взгляд сумки и оценивая эффектный вид девушки. «Смотри, еще одна бабочка прилетела!» – один из милиционеров толкнул в бок рядом стоящего коллегу, озвучив мысль других своих собратьев, выделивших Приезжую в хаотично движущейся толпе: бросался в глаза яркий стильный макияж, какой обычно наносят танцовщицы ночных клубов, и длинный хвост из мелких африканских косичек.

На поверхности Она также не осталась без внимания:

– Девушка, такси надо? – привокзальный пожилой таксист сразу увидел нерешительно озирающуюся по сторонам девушку, тут же подскочил и вопросительно протянул руки к сумкам, впрочем, показывая приличие и не прикасаясь к вещам.

– А сколько возьмёте до телецентра Останкино? – полезла в сумку на плече.

– Договоримся. Давайте ваши сумки, потом заплатите. Не трясите здесь вашими деньгами, – таксист улыбнулся, давая понять, что такие советы он даёт не каждому своему клиенту.

– Я знаю, куда я приехала… – девушка открыла маленькую сумку, вытащила длинный кошелек и стала оценивать его содержимое.

Должно быть, нежелание следовать разумным советам наказывается кем-то на небесах, потому что в следующую секунду кошелёк выхватил какой-то мальчишка и исчез в подземном переходе.

– Ой, посторожите! – только успела выдохнуть Приезжая и побежала за вором. Но, пробежав немного, остановилась и с такой же скоростью помчалась назад, к сумкам.

– Догнали? – таксист невозмутимо стоял, не выпуская из рук две сумки гостьи-растяпы.

– Вот козёл!

– Это не козёл, это Москва. Добро пожаловать в столицу нашей общей родины, – словно ничего не произошло, мужик неторопливо пошел к гусенице из такси. – Все деньги украли?

– Нет, половину. У меня, слава богу, не все в кошельке было, – девушка послушно пошла за таксистом, уже более внимательно поглядывая на свои движущиеся сумки. Но седовласый мужчина с «авторитетным» брюшком нес их, вышагивая так размеренно, что приезжая успокоилась. Вспомнив о чём-то, она погладила немного выпирающий живот:

– Прости, Вася. Ты ведь предупреждал.

Мужичок покосился:

– Ребёночка ждёте?

– Что-то вроде.

– Разрешите дать ещё совет.

– Давайте.

– Надо всегда торговаться. Тем более что таким прекрасным глазам невозможно было бы отказать.

– Спасибо, учту, – девушка не улыбнулась на пошлый комплимент.

Они приблизились к стоянке такси. Мужчина остановился на мгновение:

– Идите вон к тому «Гольфу», номер на восемь-три. С ним договоритесь подешевле, скажите только, что дядя Лёша пообещал… Эй! Петрыч! – мужчина свистнул, – хватит отдыхать! Вишь, девушка опаздывает!

– Спасибо за помощь. А сами вы не едете? – Приезжая удивлённо взглянула на таксиста.

Мужчина заулыбался ещё шире:

– Я жду своего клиента… У меня, кстати, тоже Вася есть, внучок. Полгодика. Такой бандит: то обслюнявит, то деду штаны обмочит!

– Ну, мой Вася поспокойней, я думаю, – девушка с косичками улыбнулась.

Дядя Лёша поставил рядом с «дешёвым» такси сумки. Готовый к труду и обороне Петрыч уже открывал багажник.

– Счастливого пути! – доброжелательный проводник подмигнул приезжей.

Когда она отвернулась, Дядя Леша указал Петрычу на свой живот, поднял палец вверх, предупреждая, и бодро зашагал в сторону буквы «М».

– Садись, красавица! Куда едем? – Петрыч распахнул перед девушкой дверцу.

– К телецентру Останкино. Только дядя Леша сказал, что вы уступите в цене, – девушка вопросительно взглянула на шофера, словно не решаясь сесть, – а то у меня половину денег уже успели украсть.

– Садитесь, договоримся. Если этот старый лис пообещал… Главное, что вторая половина цела.

– А у вас тут все с чувством юмора? – Приезжая с облегчением откинулась на спинку.

– В Москве, девушка, ни к чему нельзя серьезно относиться. Особенно к деньгам. Они то есть, то их нет. Каждый день такая хохма.

Такси наконец тронулось с места.

4

Книга перемен.

Пророчат мне тревоги,

Звеня, монеты…

– Значит, приехали покорять Москву? – полунасмешливо спросил водитель, бросив быстрый взгляд на пассажирку, распустившую свой хвост и теперь на ощупь пытавшуюся разделить поровну многочисленные косички.

– Вот еще, – Приезжая фыркнула, – больно надо: тут и без меня звезд хватает.

– Зачем же тогда? – неожиданно отрицательный ответ удивил водителя, улучив момент, на светофоре, он более внимательно взглянул на девушку.

– Учиться.

– Ну а я про что?

– Учиться, а потом уехать, – один смысл, а приехать, чтобы покорить и остаться, – другой.

– Да-а, – все, что смог выдавить из себя озадаченный логикой Петрыч.

Девушка соорудила на макушке два игривых хвоста, покрутилась, пытаясь увидеть отражение в боковом зеркале, потом приподнялась, чтобы заглянуть в зеркало водителя. Не сумев увидеть своего отражения, расстегнула верхнюю легкую куртку, и под ней обнаружилось то, что сентиментальный дядя Леша принял за животик с будущим «Васей», – небольшую, ручной работы, расшитую бисером сумку на поясе. Водитель покосился:

– Дельно придумано! А мне намекнули, будто вы в положении.

– Я не просто в положении, я в очень трудном положении, – рассмеялась Приезжая, раздобыв из глубины своей необычной сумки зеркальце и рассматривая свой изменившийся образ, – если я опоздаю, то «аминь» всей моей поездке. Через полтора часа я должна быть у телецентра.

– Главное, чтобы мы в пробку не попали, остальное я гарантирую – не опоздаем. Если не секрет, сколько всего косичек, долго заплетали?

– Больше двухсот… Да, что-то я сегодня перестаралась… – девушка поправила тушь в углах глаз, – и переделывать поздно… Вот что значит краситься впотьмах.

Она вздохнула с досадой, убрала зеркальце и опять полезла в свою сумку, достала небольшого размера книжечку, опять-таки в бисерной обложке и прижала ее к груди:

– Пожалуйста, назовите любое число, от одного до ста.

Таксист усмехнулся:

– Любое? Пусть будет семь.

Девушка что-то полистала в книжечке, пробежалась глазами по странице и вздохнула с огорчением:

– Черт знает что, опять я что-нибудь напутаю.

– Это что такое? – такси въехало на оживленную магистраль, и водитель уже больше почти не косился на забавную пассажирку, только продолжал улыбаться, – книга с предсказаниями?

– Ну да, личный консультант. Японские хокку, танки… – девушка продолжала наводить «ревизию»: вытащила-засунула обратно по очереди все, что было в сумочке. Какой-то конверт с ярким проспектом внутри, еще одну записную книжку, кошелек, ключи, коробку с дисками, и, кажется, успокоилась: все было на месте.

– Танки – это хорошо. Душновато в нем, а так – ничего, служить можно… Погадайте и мне на удачу, – водитель с опять возникшей на лице усмешкой покосился на пассажирку.

– Вообще-то я не знаю, как другим, – можно ли?

– А что так?

– Это подарок моего друга. Он писал стихи специально для меня…

– Да ладно! Из любопытства-то разрешается… – нерешительный отказ только раззадорил таксиста. Он был уже в предвкушении от рассказа своим коллегам о забавной клиентке и, в особенности, сентиментальному дяде Леше.

– Попробуем, только сначала задумайте вопрос, а потом скажите число, – пассажирка, уморительно серьезная в своем ожидании, повернулась к водителю.

– Загадал. Шестьдесят шесть… Ну, что там?

– «Три человека.

Лишний должен уйти -

Женщине решать».

– И что это значит? – хмыкнул таксист.

– Я не знаю, вам виднее. У кого есть…любовник. Или любовница.

Девушка, кажется, окончательно закрыла на замок расшитую бисером сумку, застегнула на замок куртку и теперь рассеянно всматривалась в окно. Плывшая за окном Москва и все ее слои: уличное движение, архитектура, цветные пятна людей – все это было, конечно, интересно, но не «вау!» после усыпляющего покачивания поезда. Да и ночь была тяжелой: снились танцы на сцене перед строгой комиссией, причем постоянно выходили какие-то заминки: то диск с музыкой переставал работать, то Она сама забывала движения. Одним словом, полная чушь, от которой просыпаешься несколько раз за ночь, и мысли от «увиденного» неприятно томят душу.

– Так как насчет еще раз погадать? – таксист повторил вопрос, и в голосе слышалось скрытое смущение.

– Что? – пассажирка словно очнулась, – еще раз?.. А что вы хотели узнать?

– Имя, что ли, – водитель криво улыбнулся, – так, для интереса.

– Цифру говорите, – девушка терпеливо полезла за книжкой, – только я просто первую букву скажу… А вообще, не берите в голову.

– Двадцать четыре.

– …Так… первое слово «серый». Значит, буква «С».

– Надо же! – водитель воскликнул каким-то своим мыслям.

– Мы еще долго будем ехать? – девушка даже не поинтересовалась причиной возгласа водителя, вытащила из сумочки цветной проспект, пробежала его глазами, беззвучно шевеля губами и кивая головой в такт мыслей.

– Подъезжаем, во-о-он ваш телецентр.

Таксист достал из багажника сумки, отсчитал сдачу, рассеянно улыбнулся девушке, пожелал удачи и сел за руль. Когда Приезжая была уже далеко, и мотор мог заглушить слова от прохожих, таксист разжал стиснутые зубы:

– Щас я домой приеду, и мы посмотрим, кому из нас кажется… Коза! Ведь чувствовал же, а «эта» все: «Тебе кажется, тебе кажется…» Ну, Серега, держись, к бабке не ходи!

Такси рвануло с места, оставив на асфальте две черные отметины.

5

Плющ через стену

Учит меня побеждать:

Терпение – Бог.

Она никогда здесь не была, и поэтому несколько улегшаяся паника после знакомства с московским метро воскресла: пространство перед телецентром наводнил хаос бесформенных людских толп вперемешку с огромным количеством машин. Одно успокаивало – была, в основном, одна молодежь, а значит, здесь действительно проходили кастинги на телепроекты.

Кое-где Она увидела операторов с камерами и рядом, очевидно, корреспондентов. Собравшись с духом, Приезжая нырнула в это море, непрерывно гудящее, бормочущее, поющее и иногда выкрикивающее не разбираемые фразы. Она пыталась прислушаться к разговорам: говорили про разные телевизионные программы, звучали имена знаменитостей – и все было не о том, что было нужно Ей.

Наконец, девушка увидела «островок», где звучала музыка. Двое парней танцевали брейк-данс под аккомпанемент длинного пузатого магнитофона, а вокруг собралась, судя по выкрикам, толпа единомышленников. Никто из зрителей не гудел скептично, все поддерживали танцоров.

– Привет! Скажите, здесь собираются на кастинг «Танцуй, пока танцуется»? – она обратилась к одной из стоявших тут девушке.

– Привет. Да, уже начали регистрировать. Вон, тетка стоит, номера раздает. А начало будет только через часа два: еще не все жюри приехало, – собеседница мельком бросила взгляд на спрашивающую и дальше отвечала, уже не поворачивая головы.

– Вы не знаете, Салма Пухова тоже будет в жюри?

– Вроде, как да. Хотя, на самом деле, никто ничего не знает, – собеседница стала продвигаться ближе к танцующим.

Приезжая осмотрелась, увидела женщину, раздающую номера, и направилась к ней.

– Руку давай, номер напишу, – женщина рисовала маркером цифры на запястье рядом стоящего парня.

– Скажите, вы не знаете, Салма Пухова будет в жюри? – девушка повторила вопрос, пока тетка рисовала на ее руке цифры.

– Не знаю, через полтора часа начнется кастинг, спроси у тех, кто пойдет первым. Следующий!

– А где будет проходить кастинг?

– Девушка, не отвлекайте. Ну вот, сбилась с номером. У вас какой был?

– Сейчас… – она засучила снова рукав, – триста сорок пять.

– Так, триста сорок шесть… – пробормотала тетка, рисуя на следующей протянутой руке номер. – Собирайтесь здесь, возле пропускного пункта.

– Спасибо.

Ждать в бездействии целых девяносто минут – это было выше Ее сил. Сейчас, находясь в лихорадочном возбуждении, она согласилась бы даже подметать всю территорию перед заветной дверью в здание. Приезжая вдруг вспомнила, что совершенно ничего сегодня не ела, да и плотностью вчерашней еды можно было не хвастаться – вовсе не из-за экономии, но исключительно от волнения, в горло лез только чай и какая-то мелочь наподобие яблок. Она пошла к Останкинскому пруду с твердым намерением уничтожить сдобную булку, начиненную повидлом, но целиком скормила ее уморительным уткам, приплывшим на подачку даже с другого берега. Итак, булка была уничтожена птицами, а время – убито лишь наполовину. Посидев еще немного на скамейке в окружении наглых голубей и воробьев – девушка выгребла все крошки, а птицы продолжали ее преследовать, – так она чуть было не решилась отдать и пирожки, купленные на всякий случай.