Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Во всех пятничных, дополуденных, мероприятиях Ольга намеренно не принимала участия: «проспала» занятие по фитнесу, превзошла по дерзости Маслову, которая даже притихла от такой конкуренции; а над гостем, обладавшим талантом и славой эстрадной звезды нетрадиционной ориентации, сначала подшучивала, не беря в расчет цыканье готовых разразиться хохотом подруг, потом попробовала провести сеанс психоанализа, задавая вопросы личного характера, – в результате бедолага уехал обиженным и возмущенным, пообещав обесславить «Десять Золушек» на весь мир.
Такое демонстративное нарушение нескольких пунктов контракта заставило даже продюсера вскипеть: на робкую попытку Веры защитить Николаеву Стрэн процитировал пословицу «Суров закон, но это закон».
После отъезда звездного гостя все заметили улучшившееся настроение Ольги, словно та отвела душу и стала прежней, какой была в самые первые дни на Проекте: веселой в беседе с подругами и временами молчаливой, задумчивой. Арина смогла озвучить то, что вертелось на языке у многих, но никак не могло быть сформулировано:
– Лелька, у тебя в роду не было родственников, страдающих размножением личности?
– Не «размножение личности», а множественная личность. Что ты имеешь в виду? – переспросила Ольга, на сей раз равнодушно.
– Ты сегодня похожа на взбесившуюся живую коробку с детскими красками, – Арина нашла еще одно определение.
– То есть? У тебя очень интересные, богатые на метафору, диагнозы. Представляю, я говорю пациенту, у которого острый аппендицит: «Извините, мне крайне важно поговорить тет-а-тет с одной немаловажной частью ваших внутренностей, а какой – вам знать не следует. Не разрешите ли мне ее незамедлительно удалить, чтобы, так сказать, воссоединиться не токмо мысленно…»
– Тьфу ты, – Арина с досадой перебила подругу, – я имела в виду, что сегодня от тебя не знаешь, что ожидать: ты каждую минуту другая.
– Так полнолуние сегодня. Ты не знала? Подожди, ближе к ночи вы увидите мое настоящее лицо!
– Ох, и достанется, Оля, вашему супругу! – Вера улыбнулась, переглянувшись с Никой.
– Если он мне достанется…
Ближе к вечеру приехали стилисты помочь золушкам подготовиться к торжественному выезду в свет. Сотворив красоту на головах, лицах и руках всех девушек, стилисты тут же удалились, а вскоре подъехал автобус, готовый увезти участниц Проекта на очередное испытание – испытание светскими развлечениями.
– Оля! Мы уже выезжаем, спускайся! – Ника заглянула в комнату к Ольге и потеряла дар речи: та сидела на кровати в халате, с тюрбаном из полотенца на голове, без всяких признаков сделанного стилистами макияжа, и спокойно читала книгу. – Слушай, ну это уже слишком!
Ника перевела взгляд на другую кровать, на которой когда-то сама спала, и увидела платье в чехле:
– Ты его даже не открывала!
– Что тут у вас? – из своей комнаты к ним заглянула Вера, одетая в темно-бордовое вечернее платье, такая же красивая, как и Ника, – что это такое, Оля, вы же совсем не готовы! Люди на вас время потратили, а вы…
– А мне не понравилась их работа. Кроме того, я и не обещала, что поеду, – девушка отвлеклась от чтения и взглянула на обеих, – вы выглядите потрясающе.
– У вас уже вошло в привычку вести себя как заблагорассудится, – не моргнув глазом на комплимент, продолжила рассерженный менеджер, – нарушаете контракт на каждом шагу.
– Вера Александровна, я выучила контракт наизусть: единственное наказание за нарушение контракта – выбывание.
– Но вы делаете это намеренно!
– А вот про «намеренно» ничего не сказано. Так что тот, кто составлял контракт, немного просчитался. Вот если бы я сбежала, то у вас был бы шанс наказать меня. А я что? Я – ничего, просто нарушаю.
Вера глубоко вздохнула, призывая на помощь остатки терпения, и посмотрела на Нику:
– Спускайся к девочкам, я сейчас.
– В контракте так же написано, что я могу по состоянию здоровья временно отказаться от испытания, – кивнув уходящей Нике, Ольга попутно вспомнила еще один пункт.
– Ради вас никто не будет еще раз заказывать ложу и ресторан. Опомнитесь, Оля!
– Значит, так тому и быть.
– Ничего не понимаю, сейчас, когда для вас, Ольга, так все удачно складывается, вы отказываетесь от всего. Вы понимаете, что то, что вы сейчас делаете, идет не на пользу вашей репутации самой яркой золушки? А что скажут ваши будущие родственники? Я вам поражаюсь.
– Ох, спасибо! Наконец-то, я узнала, в чем дело. Ну, тогда можно немного и позвездить. Сегодня у меня свои личные планы. А в театр я еще успею сходить. Пусть его до конца отремонтируют: зачем смотреть на этот полуразрушенный Колизей?
Менеджер не верила своим глазам и ушам:
– Оля, я вас не узнаю…Честно говоря я рассчитывала на другую реакцию. Вам точно Ника все рассказала про Макса?
– О да! – Ольгу передернуло от напоминания, – поэтому я и хочу побыть одна. Вера Александровна, не злитесь на меня, пожалуйста, просто дайте мне шанс побыть одной, последний раз.
– Вот упрямая! Кто вас влюбленных разберет?.. Сегодня целуются в беседке, завтра готовы… Господи, кто бы знал, как я устала от вас! – Вера с негодованием потрясла сумочкой и тут увидела Ольгин «багаж» у стены, – а, вы уже собрались! Отлично, очень хорошо, что мне не придется завтра вас утешать! Все, я умываю свои руки: я и так достаточно навозилась с вами. Будь по-вашему: несколько часов вы проведете в полнейшем одиночестве. Имей в виду, кроме охранника, никого в Доме нет. Поэтому я вас очень прошу не выходить из помещения.
– Это я вам обещаю. Счастливо отдохнуть, – спокойно произнесла Ольга.
Вера закрыла за собой дверь, не прощаясь. Строптивица тут же отбросила книгу, стянула тюрбан с мокрых волос, распушила их, вышла в коридор удостовериться, действительно ли все уехали. В доме стояла тишина, а из окна на третьем этаже было видно, как отъехал автобус в сопровождении патрульной машины.
Тогда Ольга взяла с собой фотографию Макса, подаренную Маргаритой Павловной, и спустилась неспешно по лестнице вниз, в столовую.
85
Высокой горы
Не бывает без склона
Высокой горы
Сегодня оператор Дима был не то чтобы счастлив – доволен и находился в состоянии предвкушения от последней недели своего пребывания на Проекте. Он, талантливый звукооператор, монтажер и профессионал до мозга костей, сам стал пленником проекта: круглосуточно и почти безвылазно находился в просторной комнате с начинкой из мониторов, компьютеров, пульта управления и прочей техники. Это на других, нормальных, проектах такую нудную работу выполняют несколько человек, а здесь постоянно подозревающий утечку информации Стрэн дал всего одного напарника, Виктора, и строго-настрого наказал скрывать от толкового Макса все секреты. Виктор, конечно, был настоящим гомо сапиенсом, поговорить на разумные темы с ним можно было, но с Максом было веселее, хотя и приходилось при его появлении сворачивать окно, работу над новым, вечерним выпуском.
Дима стал раздражителен и часто с удовольствием, как одинокий Робинзон, дабы не сойти с ума, комментировал вслух происходящее в Доме, чем смешил Веру, Нику и Танюшку, заходящих иногда поболтать, и Олега Леонидовича, последний появлялся в операторской два раза в неделю для контролирования телефонных разговоров участниц.
Видя упадническое настроение работника, на котором лежала ответственность предупреждать дирекцию обо всех подозрительных и нестандартных поступках девушек, Стрэн пообещал Диме, что через неделю ему прибудет замена, поскольку начинается «открытая» часть проекта: все секреты и сюрпризы скоро станут достоянием общественности. Поэтому не у одной Ольги было чемоданное настроение.
Находясь мысленно в солнечном Шарм-Эль-Шейхе, где Дима собирался восполнить полуторамесячный дефицит ультрафиолета, «ответственный» звукооператор безответственно пропустил несколько моментов, в частности, тот, когда Артур и Ника поставили Ольгу в известность о состоявшейся, давно запланированной родителями жениха, свадьбе Макса и английской девушки. Трансляция событий Дома через спутник напрямую передавалась в головной офис Проекта, и Дима, возможно, получил бы нагоняй от начальства за эту пропущенную информацию, а не за то, что были отключены камеры в столовой.
Позже пленник операторской, пытаясь найти причину оплошности, вспомнил, что за полчаса до звонка из офиса в домик заходила Ника поболтать и даже предложила засыпающему от скуки оператору сходить в душ, пока она присмотрит за происходящим. Наверное, любопытная Ника случайно отключила злополучные камеры. Докопавшись до истины, Дима не придал этому случаю значения, как и всего лишь подивился странностям Ольги, много плачущей и вполне трезво передвигавшейся по комнате вечером, после выступления в ночном клубе. Ну а то, что девушка много молилась перед сном, стоя на коленях перед водруженной на столик какой-то мелкой иконой, заставило невозмутимого наблюдателя покачать головой: «Ну все, одной монашкой стало больше! Черта тебе лысого, Макс, а не невесту!» – и затем Дима по привычке громко «озвучил» беззвучную картинку, вставляя через каждое словосочетание неприличные слова…
Сегодня, слава Богу, все уехали, и можно расслабиться, попить пива и весь вечер смотреть канал «Спорт», а не пялиться на надоевшие лица и слушать одни и те же разговоры.
То, что осталась одна Ольга, его не беспокоило: вела девушка себя смирно, собралась пить чай: поставила перед собой тарелку с хлебом и села за стол, как истинная христианка, сложив руки в молитве и склонив голову.
– О! Мы уже и перед едой стали молиться… Госпидя! Пошли мне самый большой в мире сэндвич и бочку самого классного темного пива!.. Ну и дура, надо было ехать! – сказал ее изображению Дима, стягивая с себя футболку. – Подумаешь: напилась и станцевала, зато всех повеселила… Я бы, на твоем месте, не поехал бы, побежал, чтобы на нормальных людей посмотреть. Теперь сиди одна, как айсберг в океане… Давай, за наших тоже помолись, пусть выиграют…
Насвистывая гимн болельщиков футбола, он отправился в душ. А выйдя, довольный, подсушил волосы полотенцем, достал из холодильника банку пива – выпрошенную контрабанду от Виктора, открыл ее и, закрыв глаза, с наслаждением хлебнул холодненького. Направляясь к телевизору, мимоходом остановился у монитора с изображением Ольги, все еще пребывавшей в столовой, качнул банкой в сторону девушки:
– Эй, Николаева, будешь?.. Не понял!
На столе, на тарелке перед Ольгой что-то горело, выбрасывая короткие фиолетовые языки пламени вверх. Рядом с тарелкой, каким-то белыми точками были выложены буквы. Девушка явно плакала. Когда на тарелке потух огонь и пепел, до конца не остывший, пустил тонкую струйку дыма, Николаева придвинула ближе к себе стакан с водой и, одну за другой, что-то приговаривая, стала отправлять в рот, запивая небольшими глотками, «буквы», одну за одной.
Дима потянулся к монитору, чтобы понять происходящее, чертыхаясь и проклиная тот день, когда он поступил на факультет телекоммуникаций и новых инновационных технологий:
– Что же ты делаешь, дура? – он увеличил изображение и, наконец, рассмотрел: белые точки оказались таблетками, а первое слово из них уже исчезло со стола, и осталось зловещее «прощай!», – черт, черт!
Дима дрожащими руками набрал на мобильном телефоне, имевшем доступ всего к нескольким абонентам – Вере, Стрэну, Виктору и чрезвычайным службам – номер менеджера: продюсеру Дима побоялся сообщить страшную новость.
Вера почти забыла про существование выведшей ее из себя Ольги, слушала возбужденную беседу едущих на первое светское мероприятие золушек и улыбалась их планам и надеждам. До конца проекта было еще далеко, но результат уже радовал глаз. «Вот и настал ваш первый бал, девочки!» – думала Вера.
Когда зазвонил телефон, и Дима что-то начал кричать в трубку, она не сообразила сначала, кто это, взглянула на дисплей:
– Да, Дима, еще раз скажи, только погромче, а то шумновато у нас… Что?.. Что?.. Еще раз!.. И много выпила?.. Что она говорит?.. Сейчас, подожди, я никак не соображу, что делать… Дурочка, дурочка… Что же она творит?! – Вера терла лоб, – Господи, какая глупость!.. Так, ты скажи охраннику, пусть вызывает скорую, а я сейчас приеду… – менеджер обратилась к водителю, – Сергей, остановите автобус и посигнальте сопровождению.
– Что-то случилось?
– Да, небольшая проблема… Господи, господи… пожалуйста, побыстрее!
Уже стоя у готовых открыться дверей, Вера вспомнила про пассажирок:
– Девочки! Мне срочно нужно вернуться, вы поедете без меня. Там вас встретит Константин Андреевич. И, пожалуйста, пока он не подойдет к автобусу, не выходите самостоятельно.
– Что случилось? – Ника тут же соскочила с места и стала пробираться к выходу.
– Ничего страшного, – дрожащим голосом сказала Вера, – я присоединюсь к вам, но попозже, наверное, в ресторане.
– Это что-то с Ольгой?
Вера не ответила, только вздохнула и помахала рукой, ожидая, пока водитель выйдет и опустит ступеньку.
– Я тоже еду! Только я! – Ника уверенно остановила жестом повскакивавших подруг, – пока, девчонки! Все будет нормально! Удачи!
Менеджер подбежала к остановившейся впереди патрульной машине, что-то сказала сидящим в салоне милиционерам, те торопливо вышли и пошли к автобусу, а сама Вера и упрямая Ника, не желающая слышать крики-просьбы вернуться, заняли места страж порядка. Водитель включил сирену, машина развернулась и поехала в обратную сторону, гораздо быстрее, чем шла до этого впереди автобуса. Сам автобус тронулся с места, и расстояние между ним и машиной сопровождения стало увеличиваться.
86
Сестрицы мои,
Березоньки! Воспряньте:
Запах весны…
Вера и Ника, насколько им позволяла обувь, не предназначенная для занятий спортом, неслись по дорожке от ворот к особняку, оставив далеко позади охранника. Владимирыч никого не ожидал и уже, как оператор Дима, находился в первой стадии осчастливленного отдыхом человека: от него пахло чем-то острым и закуской. Возвращение взбудораженной начальницы его отрезвило, и он стоял у ворот, потирая шею и размышляя о причине указаний, связанных с будущим приездом кареты скорой помощи.
В столовой Ольга сидела неподвижно за столом, уронив голову с влажными волосами на сложенные руки. Вера подбежала и затрясла девушку за плечи:
– Оля! Очнитесь!
– Зачем вы вернулись? – Ольга выглядела бледной, немного всплакнувшей, и испуганной криками Веры, но, тем не менее, здоровой.
– Сколько ты выпила таблеток?! Что это за таблетки?! – Вера продолжала ее трясти.
– Что здесь горело? – Ника взяла в руки блюдце с пеплом прямоугольной формы, потом – лежавшую рядом одинокую таблетку, поднесла ее к глазам, – что это за лекарство?
– Где? – Вера схватила скатанный из хлеба приплюснутый шарик, понюхала, раскрошила в пальцах, – что это такое?
– Таблетки счастья из хлеба, – машинально ответила Ольга, потрясенная внезапной суетой.
– Какой хлеб? – Вера перевела вопросительный взгляд на Нику.
– Обычный, белый.
– Боже мой! – женщина тяжело опустилась на стул, – зачем вы это со мной делаете? Вы что же сейчас пили эти таблетки… из хлеба?
– А что? Я хотела умереть, – видя, что ее слова напугали примчавшихся к ней на помощь, и пояснила неохотно, – понарошку… А потом как бы ожить, стать новым человеком… Мы так в детстве играли… Почти всегда помогало…
– Они так в детстве играли… – Вера схватилась за сердце, почти плача, – Никусь, накапай мне валерьянки, пожалуйста… Я не могу больше… Ольга, вы сведете меня с ума. От ваших выходок меня скоро сюда ногами в дверь вынесут…
До обвиняемой в провокации, наконец, дошел смысл ситуации, Ольга вскочила и с грохотом задвинула за собой стул:
– Вы опять за мной следили?! Неужели вам все мало? Зачем вы постоянно лезете в мою судьбу, чувства? Да хоть бы я и отравилась по-настоящему, что это изменило бы? Ах да, рейтинг у программы повысился бы. Конечно! Как это трогательно: заставить провинциалку влюбиться, проверить ее на вшивость, а вдруг она недостойна такого замечательного мальчика, как Макс? И что? Ну, влюбилась я, влюбилась! Что теперь? Теперь нам стало неинтересно: а давайте, выгоним его, пусть едет в свою Англию, женится на дочери богатенького английского лорда! А мы тут посмотрим, как эта дурочка будет страдать и мучиться. И камер, камер везде побольше! Как она себя поведет, а? Наверное, плюнет на простого парня и будет дружить с богатеньким сынком, да? Или нет! Она напьется и устроит шоу… Вот, наверное, было жалко, что я не разделась догола, да? А еще можно сделать вид, что уехали, а сами понаблюдаем… О! Это же настоящее реалити-шоу!.. Вот вам всем! – Ольга показала фигу онемевшим слушательницам. – Не мешайте мне спокойно уйти! И не трогайте меня!..
– Так это все из-за Макса? – Вера поняла.
– Не говорите мне о нем. Все, он уехал – нет его! Сгорел! – Ольга ткнула пальцем в сторону пепла, – и меня нет! Нет Ольги Николаевой больше на проекте, вообще нет, понимаете? Для всех вас я умерла!
Она собралась выйти.
– Подожди, балда! – Вера встала, не отнимая одной руки от своей груди, – постой же!
– Что еще?
– Когда ты успела поссориться с Максом?
– Я? Поссориться? А у меня была такая возможность? Да и потом, кто я такая для него? Голубая кровь во мне не течет, потом, молчать и притворяться я не умею. Так что все нормально – развлеклись, подружили, теперь можно и разбежаться – вам какое дело? – Ольга зло встряхнула мокрыми волосами.
Вера посмотрела на Нику:
– Ты разве ей ничего не говорила?
– Я думала, что ты… вы сказали, – Ника покраснела и понесла тарелку с пеплом на кухню.
– А ну-ка постой, дорогая, – Вера остановила Нику за руку, – говори, солнце мое, почему ты не сказала, и своей подруге расскажи всю-всю правду, если она твоя подруга, на самом деле.
Ника повернулась к Ольге, сделала неуверенно шаг и тихо произнесла, путаясь в словах и оправдываясь:
– Прости, Оль! Я просто дура и ревнивая стерва… А потом, когда я уже поняла, что я натворила, я не хотела, чтобы ты начала переживать, что что-то случилось страшное…
– Что с Максом?
– Все нормально… прости меня… я, честное слово, хотела все исправить, но…
– Что с Максом?! – закричала Ольга.
– Ну, он… просто… физически не мог сюда приехать…
– «Физически не мог», – в ужасе повторила Ольга и сразу вообразила себе Макса, лежащего в бинтах на больничной койке.
– Да все нормально: он жив, – Нике было стыдно продолжать свои объяснения, – только…
Ольга рукой нащупала спинку рядом стоящего стула и попыталась его выдвинуть, но не хватило сил: закружилась вдруг голова. Вера подбежала и усадила Ольгу на стул.
– Оля, честное слово, все нормально! Он жив и здоров… А ты, балда, тянешь кота за хвост, нормально сказать не можешь… – менеджер положила руки на плечи ослабевшей Ольги, – твой Максим на неделю уехал в Англию, чтобы забрать из своего университета документы и перевестись в Московский, поближе к тебе. А сегодня он ждал, вернее, ждет тебя в театре. И у него для тебя есть сюрприз… Хотя я бы на его месте тебе сегодня больше новостей не рассказывала… Да что же это такое?!
Благая весть от Веры, казалось, только ухудшила состояние Ольги: девушку залихорадило, и менеджер протянула ей бокал с запахом успокаивающей валерьянки.
Ника робко подошла, не смея прикоснуться к подруге:
– Оль, прости, пожалуйста. Вот я, клянусь, хотела тебе вчера все рассказать, но у тебя был такой вид, будто ты уже знаешь, и вообще, ты сама не спрашивала… Не плачь, пожалуйста, а то я сама плакать начну, – Ника всхлипнула.
В брошенной на стол сумочке Веры постоянно играла одна и та же мелодия, но хозяйка не подходила. Теперь, когда ситуация стала более-менее управляемой, менеджер достала-таки телефон и поднесла к уху:
– Да? Да, все нормально… Клянусь, честное слово… Да, все обошлось… Здесь, рядом со мной… Конечно, мы приедем, только дождемся такси: я отправила патруль к вам… Нет… Постараюсь… Все, пока! – Вера вздохнула и выпила оставшуюся от Ольги воду с валерьянкой, – ну что, раз все живы и здоровы, то поехали? Я сейчас вызову такси, а вы, Оля, пока одевайтесь, приводите себя в порядок. В театр мы, конечно, не успеем, но в ресторан попадем.
– Куда идти? – откуда-то послышались голоса.
Вера ахнула:
– Я совсем про «скорую» забыла! Пойду, договорюсь! – и столкнулась в дверях с двумя женщинами-санитарами.
– Девочки, здравствуйте! – к ним вышла Вера, – вы нас извините, но мы, кажется, сами справились. Сколько с нас за ложный вызов?
– Вы с ума сошли, что ли, дамочка? – молниеносно отреагировала женщина постарше, – вы знаете, что у нас машин не хватает? Могли бы и отзвониться. Как помощь нужна, так все кричат: «Быстрей, быстрей! Тут девушка отравилась» А потом вот из-за таких, как вы…
– Да нет же, просто наш человек, который звонил, все перепутал. Простите нас, – рядом с Верой встала Ника, – плохо стало вашей коллеге. Вот, девушка, тоже на доктора учится. Она сама себе первую помощь оказала.
Санитары смерили Ольгу, устыдившуюся слез в присутствии посторонних людей, теперь судорожно вздыхающую и украдкой вытирающую лицо.
– Богатые тоже плачут, – глубокомысленно сказала избитую фразу санитарка, – беситесь и сами не знаете от чего.
Ника зашептала что-то на ухо Вере, и менеджер засмеялась:
– Хорошо, идите, я попробую.
Ника потащила Ольгу к лифту.
– Девочки, а вы вообще знаете, что это за дом? – Вера жестом пригласила женщин вернуться в фойе, – вы знаете, кто здесь живет?
Санитарки переглянулись. Вера показала Владимирычу пальцем на дверь и повернулась к санитарам:
– И если вы нам не поможете, то может случиться страшное…
87
Первые почки…
Запах на клейких пальцах
Держится долго.
Золушек ждали. Патрульная машина, на которой Вера вернулась в Дом, успела догнать автобус с девушками и с сиреной подъехала к Большому. Наряд милиции, ожидавший гостей с проекта, выстроил живой коридор, и любопытных собралось немало. Золушки, к которым подошли их друзья, одетые в строгие костюмы, под руку с Принцами, словно звезды из Голливуда, сопровождаемые криками из толпы, аплодисментами, важно прошествовали внутрь, в вестибюль.
Театр кипел и был подобен муравейнику своими многочисленными посетителями. Впрочем, не все дамы были одеты в вечерние платья, а джентльмены – во фраки, и тем ярче в этой толпе выделялись золушки со своими спутниками. Оказавшиеся здесь операторы суетливо забегали ради удачных кадров перед смущенными и смеющимися девушками; среди них один Виктор степенно переходил с места на место, запечатлевая всех подряд: и золушек, и простых людей, подходящих к ним за автографами, и своих коллег. Один из корреспондентов захватил Стрэна в свой плен догадок, потому что никто не отвечал подробно на вопросы: наученные Верой золушки говорили одинаково, что пока они не имеют права распространяться о своих планах и что всю информацию можно получить только у руководства. Часть наряда милиции с улицы перекочевала сюда же и у стен блюла безопасность красавиц от толпы фанатов и случайных зевак.
Прозвучал первый звонок, и золушки ушли в отведенную для них большую ложу, напротив сцены. В вестибюле остались Макс и Артур. Стрэн жестом показал им подниматься со всеми вместе, дал понять корреспонденту, что интервью закончено; последовал за молодыми людьми, лично проследил, чтобы они зашли к золушкам; сказал несколько слов двум охранникам у входа, и сам ушел к знакомым.
Конферансье объявил начало концерта, зал взорвался аплодисментами, но в крайней ложе, на втором ярусе, на сцену прилежно смотрел только телохранитель представительного вида: сам банкир и Маргарита Павловна, вооружившись биноклями, обсуждали появившихся девушек.
– Которая из них? – банкир нетерпеливо пытался угадать, – с которой он сейчас разговаривает?
– Нет, я ее не вижу, – Маргарита Павловна беззвучно посчитала девушек, – кажется, двоих нет. Интересно, что случилось?
– А что, эта очень даже ничего…
– Которая в лиловом? Да, ничего так, – жена отвела бинокль и посмотрела на мужа, – тебе нравится или твоему сыну?
…В это время, в большой ложе, Артур что-то нашептывал Наташе на ухо, не обращая внимания на находившегося тут же Наташиного Принца-Олега. Наташа хихикала, Принц морщился, а Артур между делом незаметно косился на Макса – в сущности, Карамзин-младший делал все, чтобы только избежать неприятного разговора со своим другом, который нервничал, не сидел спокойно, то и дело наклоняясь с вопросом к сидящей впереди Нинель. Макс попросил у нее сумочку, словно для того чтобы рассмотреть дизайн, и положил туда свой телефон:
– Н-не забудь потом в-выключить. Сама н-не боишься, что п-поймают?
– Глупости! – шепнула Нинель, – за нами уже не так строго следят.
– Смотри сама. Г-где Оля и Ника?
– Оля вообще с нами не поехала: у нее хандра. А Ника уехала с Верой, я даже не знаю, куда. Девочки говорили, что что-то случилось дома, в смысле, на проекте.
– Может, хватит шептаться? – не выдержала Олеся, которая сидела рядом с Нинель, – мешаете! Выйдите и говорите себе, сколько влезет!
– Да тихо вы! – цепная реакция зацепила Маслову.
Макс успокоился ненадолго, повернулся к Артуру:
– Д-дай, пожалуйста, телефон.
– А твой где?
– Д-дома забыл, – извинившись перед зашипевшими на него, он вышел из ложи, сделал знак дрогнувшим охранникам, мол, все в порядке, нашел в списке контактов менеджера и набрал номер. – Алло, В-вера Александровна?.. Д-да, я… Едете? Уже скоро? А п-почему сирена постоянно?.. Н-на чем?.. – Макс засмеялся. – Х-хорошо, жду. М-мужик, есть сигарета? – он обратился к стоящему на входе охраннику, – б-блин, когда надо, н-ни у кого нет.
Он нетерпеливо прошелся туда-сюда по коридору, побарабанил пальцами по стене, вернулся в ложу и опять зашептал Артуру:
– Френд, д-дай сигарету, а?
– Ты же бросил!
– С-сил нет ждать. Ск-казали, что едут.
– Вот вы надоели! – вздохнула Олеся, зачарованная музыкой.
– Н-не говори, – Макс опять вышел. Артур вслед за ним.
– Я тоже пойду, посмотрю, – Нинель шепнула Наташе.
– Сиди! Без тебя разберутся.
Молодые люди вышли на улицу. Там Макс закурил сигарету и немного успокоился:
– Н-не пойму, почему т-так долго?
– Бабы, одним словом. Антилопы… – Артур кусал губы. Макс покосился в ответ на его реплику, но ничего не сказал.
Где-то послышался вой сирены кареты скорой помощи, звук приближался.
– Едут! – Макс отбросил в сторону окурок.
– Не бойтесь, люди, это моя лягушонка в коробчонке едет! – низким голосом пошутил Артур, – … не на скорой же помощи…
Макс засмеялся и показал рукой:
– См-мотри туда, царевич!
К ним действительно приближался белый автомобиль с красным крестом. На подъезде к театру сирена стихла. Сначала из кареты скорой помощи вышли санитарки, они помогли Вере и девушкам.
– Т-ты только посмотри, к-кто это? – Макс ошалел: Ольга одергивала на себе платье, еще не замечая зрителей.
Ника увидела их первой, помахала рукой, тронула подругу за руку. Ольга подняла голову, увидела и нерешительно пошла к протянувшему руки Максу, тот подхватил подругу и закружил ее в воздухе. Словно не две недели – несколько лет – прошло со дня их последней встречи: двое никак не могли разомкнуть объятия. Было видно, как Макс отстранил от себя Ольгу, взял ее отворачивавшееся лицо в свои ладони, что-то сказал, расцеловал и прижал к себе.
– Ну что, это стоило моей работы? – Ника обратилась к санитаркам и вышедшему покурить водителю, – где бы вы еще такое увидели?
– Счастливая… – выдохнула одна из женщин.
– Спасибо вам большое, – Вера попрощалась со всеми за руку, – без вас ничего бы не получилось, – и сразу полезла в сумочку за телефоном предупредить Стрэна.
– Не за что, мы были рады помочь коллеге, – улыбнулась санитарка постарше, – теперь будем знать, как еще можно спасать людей.
– Да, условия были экстремальные, – Ника подхватила поудобнее большую сумку с феном, расческами разных размеров, средствами для укладки, косметичкой – одним словом, всем, что Ника нашла в своих закромах для создания красоты.
– Н-ника, привет! – Макс чмокнул подошедшую Нику в щеку, взял у нее сумку из рук, – д-догадываюсь, ч-что вся эта п-прелесть – т-твоих рук дело. К-кстати, ты выглядишь супер. Вы т-тоже, Вера Александровна.
– Учись, студент! – Ника показала язык остолбеневшему Артуру, – вот как ведут себя настоящие джентльмены.
– Я потрясен вашей красотой не меньше, – опомнился Артур, – чего опоздали-то?
– Тебе большое спасибо, – за промолчавшую Ольгу ответила Ника, подумала и добавила тише, – ну и мне, частично.
– Герои! – восхитилась Вера, – одна пара: сапог да лапоть. Но я с вами обоими в следующий раз поговорю, тет-а-тет.
– Т-так, тебе без меня б-было скучно? – Макс не выпускал Ольгиной руки.
Артур, наконец, догадался взять у друга сумку Ники, и влюбленные теперь свободно шли впереди остальной троицы.
– Чуть не умерла, – Она еще не в силах была поверить такому повороту в своей судьбе, – если еще раз уедешь, не предупредив меня лично, я сделаю что-нибудь такое гадкое, что тебе будет потом стыдно всю жизнь.
– М-мне уже стыдно, – засмеялся Макс, – н-но я рад, что ты в форме.
– В смысле?
– Я в-видел т-твое последнее выступление и остался д-доволен, – Макс, смеясь, поцеловал Ольгу в шею, – у м-меня очень гибкая невеста. И, к-кстати, хорошая актриса. М-мне нужно быть внимательней к т-тебе.
– Негодяй! – Ольга слегка ударила Макса сумочкой, – ты бросил меня и ничего не сказал. Что я должна была думать? Пришлось самой изобретать план побега. А теперь меня выгонят за аморальное поведение, из-за тебя, между прочим.
– Н-не выгонят, если захочешь остаться, п-просто скажи, что ты п-притворялась.
– Ни за что не признаюсь! Пусть верят.
– Н-ну и ладно, уедем завтра н-на мою квартиру и б-будем готовиться к свадьбе, если т-ты не передумала. Н-но это п-пока большой секрет.
– А вот и подумаю! Сил моих больше нет терпеть всю эту гламурность. Я, пока мы ехали, работу вспомнила, ностальгия одолела.
– П-потерпи всего одну неделю, ради м-моих предков. Я их уже п-предупредил, рады безм-мерно, т-только нужно к-кое-что довести д-до ума.
– Одну неделю?
– Одну н-неделю и все. К-клянусь, чем хочешь.
88
Нерукотворный
Памятник воздвиг себе.
Есть для чего жить!
Нику распирало от гордости за творение своих рук. Золотистое облегающее платье, которое она подобрала подруге, туфли и аксессуары, легкий макияж и прическа, наконец, – все это превратило Ольгу в настоящую светскую даму. Но не холодной и тяжелой красоты, а воздушную, похожую на невесомого мотылька с блестящими крылышками. Чего стоила эта красота Нике, знали только санитары и Вера: на полном ходу, подпрыгивая на ухабах и качаясь на поворотах и объездах дорожных ямах, добровольный стилист, еле сдерживаясь, чтобы не выпустить в воздух крепкое словцо, отрабатывала свою вину. Для макияжа, естественно, пришлось на пять минут остановить карету скорой помощи – так быстро Ника еще никогда не делала мейк-ап.
