Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Т-ты почему не зак-крываешься?

– Я думала, что успею, пока ты наговоришься с Димой, – Ольга вышла в халате.

Макс обнял ее, прижался лицом к открытому треугольнику на груди:

– К-как ты вкусно п-пахнешь! Выгони м-меня, или я за себя не ручаюсь!

– Выгоняю! – пошутила Ольга, пытаясь отстраниться.

– Т-так, все! – Макс резко отодвинулся, – д-давай мне тетрадь, и я п-поехал.

Ольга достала из сумки то, что просил Макс. Пока она искала, он зашел в душ ненадолго, вышел с влажным лицом.

– В-все, я поехал, не ск-кучай, приеду в п-понедельник, – Макс еще раз поцеловал девушку и задержал в объятиях.

– Меня завтра выгонят…

– Зн-начит, приеду завтра. Я бы, если ч-честно, остался, но не хочу Д-димыча развлекать, – рука Макса уже потянулась к поясу на халате.

– При чем тут он? – в перерыве между поцелуями прошептала девушка.

– П-потому что он сейчас п-похотливо см-мотрит на нас, пёс м-мартовский, и жаждет п-продолжения…

– Где?

– А т-ты думала, ч-что это п-пожарная сигнализация?

Ольга вскрикнула и отскочила в сторону:

– И ты мне ничего не сказал!

– Эт-то большой секрет! – Макс задрал голову и погрозил кулаком коробочке, висящей напротив входа, – т-только расскажи другим!

– Так вот почему Вера разрешила мне остаться в этой комнате! Это подло!

– Н-неделя, неделя, в-всего одна неделя! – Макс послал воздушный поцелуй и скрылся за дверью, оставив Ольгу подозрительно осматривать комнату.

94

Меж сочных лепестков

Божья коровка – мой друг.

О, спасибо!

В воскресенье, самый любимый день, когда можно было позволить себе понежиться в кровати и отдыхать целый день, поздний завтрак затянулся. Последней в столовой появилась Маша, вернее, ворвалась в тихое, по выражению оператора Димы «болото»:

– Наша дорогуша вернулась! Я в окно видела, как она из машины выходит!

– Тебе, наверное, кошмар приснился, – Олеся задумчиво с ложки лениво пила кофе, – спала бы до вечера, еще и не то бы увидела.

– Мамой клянусь! Идет одна, без своего принца. Ой, девочки, чувствую я, что мы от нее еще наплачемся! Вы что думаете: захотела сама уйти и ушла с проекта? Олька вон, что ни вытворяет, – и то не отпускают. Недаром же дорогуша говорила, что у нее тут мохнатая лапа есть.

– Пойду, посмотрю, – Ирэн поднялась и столкнулась в дверях с улыбающейся Масловой, – ой, точно!

– Привет, девчонки! – в руках Маслова держала торт, – чего вы испугались, как будто привидение увидели?

– Тортик! – простонала Олеся, – я же только что мечтала об этом!

– Значит, будем пить чай и немного посплетничаем, – «дорогуша» поставила торт на стол, нашла нож, сама разрезала ленточку, сняла крышку от коробки и протянула нож Олесе, – держи, сладкоежка, разрезай.

– А потом окажется, что торт был, скромно говоря, со стрихниновой прослойкой, – Ольга скептично наблюдала за происходящим.

Маслова засмеялась, не так, как обычно, веселее и искреннее:

– Торт свежий, можете не сомневаться, йогуртовый: говорят, что в нем калорий мало, – не верьте.

– Мой любимый! – Олеся еще пять минут назад положила себе в кофе четыре ложки сахара и никак не могла понять, сладкий он или нет.

– Ладно, не смотрите на меня так, я сама все расскажу, – Татьяна достала девять десертных тарелочек и стала раскладывать всем по куску торта, над которым умилялась Олеся.

… Спустя четверть часа презент был съеден, история рассказана, и Маслова, то есть болгарская актриса Татьяна Вежинова, самолично отправилась мыть тарелки, пренебрегая машиной для мытья посуды.

– Подожди, мы сами помоем, – Рамина остановила гостью и вернула ее за стол, – значит, провокаций больше не будет?

– Если вы их сами себе не будете устраивать, – рассмеялась Татьяна.

– А кто будет? – Ника обвела глазами присутствующих, сытых и находящихся в прострации после услышанного.

– Оля лихо со всеми вами справилась, когда отказалась стать золушкой. Вспомните, как вы ругались. Ах да, чуть не забыла! – гостья полезла в сумочку и достала визитку, протянула ее Ольге, – возьми, это тебе мой подарок.

– Что это?

– Это мой адрес, телефон. Приезжайте со своим мужем ко мне в гости, буду рада видеть.

Рамина прослезилась:

– А я-то тебя стервой считала. Развела всех, да? И теперь сидит тут довольная, улыбается…

Татьяна обняла подругу:

– Не переживай, вы все ко мне приезжайте. Мы с Богданом решили свадьбу отложить до окончания проекта. Это было бы честно по отношению к вам: в конце концов, мы были с ним знакомы давно и даже думали узаконить наши отношения. Все, без обид? Я просто устала вас дурить, простите вы уж меня.

Девушки повскакивали со своих мест и бросились обнимать бывшую стерву и свою мучительницу. Одна Ольга, напротив которой села Маслова-Вежинова, задумчиво вертела в руках визитку:

– Тань, скажи мне, ведь это была ты, я чувствую, зачем ты заперла тогда меня в комнате?

– О! Прости, мне самой неудобно вспоминать. Кое-кому было нужно, чтобы ты осталась на проекте и не уехала вместе с Пуховой.

– «Кое-кому» – это кому, если не секрет?

– Если говорить в общих чертах, то твоему Максу.

– А я никуда и не собиралась уходить, я же сделала выбор, как меня просил… продюсер.

– Да мы потом уже поняли. Прости, я сама переживала, – Татьяна положила свою руку на руку Ольги, – мир?

– Мир, – Ольга улыбнулась.

– Ой, мы совсем про Нинельку забыли, – спохватилась Ирэн, – Танюш, расскажи, что на самом деле произошло? Что она нарушила в контракте?

– Рассказывать особо нечего. Просто она сумела воспользоваться информацией в своих корыстных целях. А мы ей все поверили, что она и детей любит, и благотворительностью хочет заниматься, и вам, кстати, она не просто так помогала: она уже знала, что… – Татьяна замахала руками, – вы из меня чуть преступницу не сделали!

– Ну, расскажи! – взмолилась Наташа.

– Нет, нет и нет! – Татьяна встала, не обращая внимания на хор ноющих голосов, – берите пример с Оли и Ники: и не просите. Нет, я, конечно, могу все рассказать на ушко, если вы хотите срочно вернуться домой…Ага! – она засмеялась: в столовой наступила тишина, – любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Все, девочки, пока я не наболтала лишнего, уйду. Тем более что у меня самолет через четыре часа, а мне еще до аэропорта добраться надо. И Богданчик меня ждет у ворот.

– Привела бы сюда с собой… – Ника обняла Татьяну, – пока, подруга!

– Ты тоже тут не кисни!

Гостья по очереди обняла всех. Последняя подошла Ольга, робко протянула руку и бросилась на шею:

– Прости за суп!

– О-о-о! Я это долго буду вспоминать. Но десять смсок на твою золотую карту я уже отправила и еще пошлю. Давай, Джульетта, счастливо тебе оставаться!

95

На столе, опять,

Все та же книга сказок.

Истина проста.

Темой новой недели, случайно или нет, стала подготовка к свадьбам. Оставшимся восьми участницам Карина Собак предложила нарисовать свадебное платье своей мечты, снабдить рисунок комментариями и «защитить» его в среду. Выполнять задание оказалось очень приятным делом: ничего трудного или скандального в этом не было. В отличие от подготовки к пятничному подиумному показу новой коллекции от модельера Ираклия Иванко, которая называлась «Новая Золушка».

Тренировки начались во вторник, сначала в Доме. Легче было Рамине и Ирэн, потому что они, несколько недель назад, уже проходили курс дефиле от этого же модельера, вместе с первыми золушками, а значит, демонстрация одежды давалась им легче. Затем, по степени убывания способностей модели, шли Арина, Ника, Ольга (ей не так сложно было в виду своей танцевальной подготовленности), Наташа, Маша и Олеся. Последняя переживала больше всех, терялась на поворотах. Девушки-модели, приехавшие вместе с Ираклием Иванко, поддерживали Олесю и давали ценные советы, как расслабиться.

В среду, после защиты проекта «Мое платье», шестидесятилетний Иванко сделал все необходимые замеры на фигурах девушек, и это означало, что никто из них не увидит раньше пятницы своего платья.

– А вдруг оно будет сидеть на мне, как седло? – Арина удивлялась такому ожиданию сюрприза.

Вера успокоила:

– Униформа же не «сидела». Не волнуйтесь, с нами работают только профессионалы своего дела. Это у вас синдром невесты появился.

– Это как? – спросила Ольга, которая плохо спала бы всю эту неделю, если бы не успокоительное.

– Обычная истерия, страх, что что-то может получиться не так: что жених не приедет, что что-то может случиться по дороге к Загсу, что платье окажется с дефектом – мало ли чего можно себе понапридумывать.

Ольга только глубоко вздохнула. В понедельник появившийся ненадолго Макс с загадочным видом вернул Ольге кольцо, которое «случайно» взял в ванной.

– У тебя что-то белое на шее, – Ольга потерла пятнышко пальцем и присмотрелась, – это краска? Ты делаешь ремонт!

– Уже заканчиваю, – с гордостью подтвердил Макс, – больше за рабочими слежу, как «начальника». К пятнице квартира даже проветриться успеет.

И все. Этого было достаточно, чтобы начался тот самый синдром невесты, о котором говорила Вера.

В пятницу, после раннего обеда, знакомый автобус отвез в дом моды девушек. За свое дело сначала взялись парикмахеры-стилисты. Обозрев «готовые» головы и руки, Ираклий Иванко велел привезти вешалки с платьями.

Это была коллекция из разряда тех, которые не создают для обычных женщин, ходящих по земле: такие платья осмелится одеть одиозная эпатажная особа.

– Фиолетовое свадебное платье! – минут пять Ольга находилась в состоянии шокового негодования, рассматривая коллекцию, – зеленая фата…

И наотрез отказалась выходить в предложенном ей наряде, розовом, из плотной ткани и скошенными краями, хотя платье сидело отлично. Модельер онемел от хамского отношения к своему творчеству и, что вполне было ожидаемо, скоро разразился молниями:

– Это что за козявка тут пищит? Да что ты понимаешь в моде, пигалица? Одевай, я сказал!

– Я туда в этом не выйду! – Ольга вытянула руку в сторону подиума.

– Это что такое, саботаж?! – Иванко топнул ногой.

Остальные золушки молчаливо поддерживали подругу, не решаясь противоречить: последнее время Ольге многое сходило с рук, но ведь сегодня, по секрету сказала Вера, Макс должен был сделать предложение.

– Не пойду! – Ольга тоже топнула ногой и демонстративно скрестила руки.

– Каким же должно быть платье для новой золушки, милочка? – модельер вдруг сбавил тон на вкрадчивый, припася, как говорится, нож за спиной.

– Белое! Только белое. Ну, в крайнем случае, серебристое или с позолотой, – уверенно ответила Ольга.

– А туфелек, случайно, у вас хрустальных нет, моя дорогая? Я – здесь фей и буду одевать своих золушек, как посчитаю нужным! Новая Золушка – это, в первую очередь, стиль, а не белое, с позолотой, как канделябр, платье.

Но настырная «козявка» вытащила привезенные с собой «волшебные» босоножки, которые взяла из страха, что предложенные туфли окажутся неудобными, и улетит она с подиума на какой-нибудь софит:

– Или нормальное платье, или я дальше этой двери не выйду!

– Она меня еще шантажировать будет! – растерялся фей, – кто еще мне что скажет? Какую-нибудь ценную мысль? Что моя коллекция вообще ни к черту?

Появившаяся в самый разгар спора Вера вмешалась:

– Ваша коллекция лучше всех! Вы первопроходец, уважаемый Ираклий! У нашей участницы просто нервы сдают, для нее это очень важный день, понимаете?

– А дня меня так, обычный выходной, когда на дачу за картошкой едут…

– Нет, нет, нет. Мы сейчас успокоимся, и все будет хорошо, – Вера погладила модельера по плечу, взяла Ольгу за руку, успевшую облачиться в свой скромный сарафан, и потянула в кабинет для задушевного разговора, заметив молчаливую поддержку остальных девушек, готовых вот-вот вслух озвучить мысли.

– Ну и что же мы будем делать? – Вера усадила Ольгу в кресло, а сама оперлась на стол.

– Я это платье не одену. В одном нижнем белье пойду. Или вообще не пойду. Ну что скажет Макс, когда меня увидит в этом розовом платье. Как плавленый чупа-чупс…

– Тихо, тихо! Плакать не нужно, а то макияж испортишь!

– Да разве это макияж? Я же на проститутку похожа! Ника лучше делает.

– Тьфу ты, – Вера покачала головой, – ай-яй-яй, никак я этого не предвидела. Константин Андреевич предлагал репетицию в платьях провести, а наш маэстро заупрямился.

– Вот и пусть сам их одевает, – Ольга плюнула на салфетку и стала протирать ею веки.

– Ну, так тоже нельзя, – Вера наблюдала, как на лице девушки размываются линии, нарисованные визажистами.

– Все, что хотите со мной делайте, а я никуда не пойду.

– Может тебе из салона какое-нибудь платье привезти, а? – Вера раздумывала, – время у нас еще есть, за пару часов управимся…

Она прошлась по комнате, рассматривая эскизы на столе, фотографии, приоткрыла рассеянно дверь, ведущую в подсобное помещение, закрыла, отошла на пару шагов и вернулась:

– Мне показалось?

В подсобном помещении висело пышное, мерцающее от попавшего на него света, платье.

– Что это такое? – Вера открыла дверь пошире, и ахнула, – какая красота!

– Нет и еще раз нет! – в комнате стоял Иванко с платьем нежно лавандового цвета через руку.

– Почему? Вот же оно, настоящее золушкино платье из сказки!

– Оно не готово… Я его сшил для своей дочери… по ее эскизу… Никакой речи о том, чтобы одеть это платье не может быть и речи. Оно не соответствует моей концепции, – модельер попытался отвести Веру подальше от кладовой.

– Вы – гений! – восхитилась Вера, не моргнув и глазом, – ах, вы гениальный проказник! Я так и знала, что вы приготовили нам грандиозный сюрприз… Вы – самый настоящий маг! А я-то, бестолковая, и не догадалась, что вы просто решили нас разыграть…Ираклий, я вас люблю, я готова последовать за вами на край света!

Вера вырвалась из цепких рук ошалевшего от комплиментов модельера, вернулась к платью и вынесла манекен на середину комнаты:

– Это же шедевр!

Ольга тем временем уже разрушила экстравагантную укладку на своей голове, потрясла волосами, пытаясь избавиться от модного хаоса, и увидела платье:

– Господи! Я же вам такое нарисовала… А вы… украли мою идею?

– Э-э-э, милочки мои, сейчас вы, конечно, уже его мысленно примеряете, да? – Иванко загородил собой платье от медленно идущей к нему Ольги, – никто, слышите, никто не оденет это платье, кроме моей дочери.

– Я сейчас выйду из этой комнаты и скажу всем, что вы преступник! – с другой стороны наседала на упрямца Вера, – вы скрыли от нас платье, достойное восхищения…

Модельер кусал губы, заламывал руки, взывая возведенными вверх глазами к несправедливым небесам – и сдался под натиском ласковых комплиментов этой льстивой женщины.

– Да не я автор – моя дочь! – простонал Иванко. – А я преступник, да! Потому что сегодня мой показ! И я тут хозяин!

– Ну и ладно, – Ольга пыталась пригладить волосы, – так и передайте ей, что ее отец – эгоист и не хочет просто порадоваться за свою дочь, что у нее такой талант. Нет бы сделать ей приятное, пригласить сюда, показать всем платье и объявить о рождении нового законодателя моды. Пойдемте, Вера Александровна, мы еще успеем съездить в свадебный салон. Вы потом вычтете из моей зарплаты, хорошо?

Девушка и менеджер переглянулись и направились к двери. Маэстро успокоился, любовно погладил платье и собрался было его вернуть в сокровищницу – как едва не уронил манекена:

– Как, вы собираетесь на моем показе одеть какое-то безвкусное платье из дешевого салона?

– Не переживайте, дорогой вы наш, – нежно сказала Вера, медля у двери, – мы выберем самое красивое.

– И я даже выходить в нем не буду на подиум, я просто буду сидеть рядом с другом, – Ольга заметила подмигивание Веры, – как обычная, скромная золушка. Которая действительно выходит замуж. В нормальном свадебном платье. И с удовольствием после показа пофотографируюсь с Максом на фоне вашей коллекции…

Иванко побледнел от этой перспективы, вдруг затопал ногами и бросился к двери:

– Лучше смерть, чем позор! Уйдите с дороги! Дайте мне умереть!

Вера переглянулась с Ольгой, не уступая выход из комнаты.

– А согласно этикету первой должна выйти дама, – Ольга отстранила взбешенного мастера и жестом предложила Вере выйти.

– Я согласен, черт возьми! Уговорили, иуды! – Иванко вцепился в рукав Веры, – режьте меня дальше.

Вера и Ольга бросились на шею модельеру. Тот не знал, радоваться или продолжать рвать на себе волосы.

– Зови сюда Нику! – Вера подмигнула Ольге и осталась дальше «обрабатывать» строптивого гения.

96

Солнцестояния

Пересеклись окрест.

Пусть минет чаша…

Зрительный зал был заполнен до отказа: постарались промоутеры проекта «Десять Золушек». Ближе к подиуму сидела дирекция и спонсоры, за ними – потенциальные женихи-«принцы». Большей частью остальной массы были журналисты, операторы новостных каналов и фотографы гламурных журналов. На этот раз даже «прокисшему» в своем домике оператору Диме, решившему дождаться Максовской свадьбы, дали работу: он и Виктор установили камеры по обеим сторонам подиума, в самых выгодных для съемок точках.

– Как мне страшно! – губы Олеси запрыгали, когда она увидела количество зрителей.

Вера срочно принесла всем нервничавшим спасительную валерьянку, от чего отказалась Арина:

– Нет, я буду наслаждаться адреналином, – хотя и трясла сцепленными в единый кулак руками.

Нике некогда было волноваться: она заканчивала наводить красоту на бледной и подхватившей заразную предподиумную панику Ольге, которая потребовала визажистов Ириаклия оставить ее в покое и одолжить на время необходимые инструменты своей подруге. Однако у молодой «феи» тоже тряслись руки, и нет-нет кисточки вылетали на пол из пальцев.

– Ну, ни пуха, ни пера! – Карина Собак зашла пожелать всем удачи, показала золушкам, как надо правильно дышать, чтобы успокоиться, полуобняла кусающего ногти Ираклия и, сжав кулаки, пошла к зрителям объявлять начало.

– Я уже привыкла к этому платью, и я спокойна, как никогда… – Олеся проводила перед зеркалом сеанс аутотренинга, воспользовавшись оставшимся временем.

Профессиональные модели вышли первыми, у золушек было в запасе некоторое количество времени, пока Карина Собак озвучивала модную концепцию, ни разу не сбившись благодаря подсказкам редактора. Потом, ловко повернув к теме Проекта, Собак объявила о сюрпризе вечера, кратко рассказала о героинях популярного телеканала, пока на возвышенности повторно замельтешили модели-профессионалы, и по одной стала вызывать семерых золушек, оставив Ольгу «на закуску», для представления отдельной работы, платья от дочери гения Иванко. Творец серебристого платья с золотистыми розами сидела тут же, рядом со Стрэном, и не подозревала о подарке, который ей предстояло принять.

Первой пошла смелая Арина, за ней – хладнокровная Рамина и хорошо скрывающая волнение Ирэн. Объявили Наташу, бледная Олеся, на лице которой от страха выцвели даже веснушки, вышла, как на эшафот; замыкала процессию Маша, нервно улыбающаяся от страха. Когда ушла и она, Ольга вытянула на цепочке медальон с крестиком, поцеловала изображение, спрятала назад, и, выдохнув в молитвенно сложенные ладони, кивнула Вере, давая понять, что морально готова.

Со стороны сцены послышались аплодисменты и одобрительные возгласы поддержки вылетевшему на сцену Ириаклию Иванко.

– И еще сюрприз нашего вечера! – Карина перекричала гул. – Сегодня! Впервые! На небосклоне моды зажглась новая звезда! Первое платье от Лины Иванко демонстрирует наша последняя золушка, Николаева Ольга!

Стоящие на сцене расступились, появившуюся Ольгу взял за руку сам модельер-отец и вывел к публике. Платье дочери Иванко, как и предугадал Ираклий, не просто отличалось от показанной коллекции. Оно кричало о большой разнице между миром моды и простым человеческим желанием каждой невесты выглядеть «как положено», не удивлять нарядом, но потрясать классической красотой.

Сюрприз удался: Лина Иванко закричала от восторга, на трясущихся ногах поднялась на подиум и побежала навстречу отцу, чтобы повиснуть на нем. Иванко-старший выпустил руку Ольги, и девушка пошла дальше, как учила Вера, медленно и важно. Не подходя близко к краю подиума, Золушка (один медальон под платьем слышал бешенное биение сердца) медленно подняла фату и встала в стандартную позу модели, демонстрируя платье и стараясь не моргать перед вспышками фотографов. Отступила, повернулась, прошлась назад, почти дойдя до вставших в одну линию моделей, и опять повернулась к публике.

Ярким сочным пятном, сквозь ослепляющий свет к ней плыли букет темно-бардовых роз и светлое, как облако, пятно – Макс в белоснежном фраке жениха запрыгнул на возвышение и, улыбаясь, двигался к Ольге. Карина Собак скрещенными крестом руками попросила публику о минуте тишины, подбежала к Максу и всунула ему в свободную руку микрофон. Повисла тишина, слышны были только щелчки фотоаппаратов.

– Сегодня, в эт-тот т-торжественный д-день, – Макс протянул Ольге огромный букет, не оформленный ничем, и эта простота только подчеркнула классику красоты платья, когда яркие розы оказались на фоне мерцающего серебром белого платья невесты, – я п-прошу руки и серд-дца у д-девушки, к-которую люблю и ув-важаю. Оленька, б-будь моей женой!

Макс преклонил колено и протянул девушке руку. Модельер Иванко в этот момент подумал и отогнал от себя мысль, что сегодня, на самом деле, не он главная персона: новый шквал аплодисментов намного превосходил адресованные несколько минут назад ему и даже его умнице-доченьке.

В то мгновение, когда девушка открыла рот, чтобы дать согласие, один из фоторепортеров театрально отбросил в сторону кепку со своей головы, за кепкой в толпу решительно полетели темные очки, и в следующую секунду мужчина уже был на подиуме:

– Оленька, подумай! Он не тот, кто тебе нужен!

97

Защити мой день,

Великий жук-скарабей!

Сумрак откати.

Его слова услышали стоящие ближе к возвышению и сама невеста, больше догадавшаяся по движению губ сорокалетнего фотографа, одетого в черный костюм, с бабочкой вместо галстука.

– Что он сказал? – Маргарита Павловна растерянно повернулась к супругу, блестящему от выступившего на лице пота, и молодому человеку, внешне похожему на Макса, одного с ним возраста.

– Я не услышал.

Макс увидел изменившееся лицо Ольги, и что она сделала шаг назад, рассыпая розы, – вскочил с колена и обернулся.

– Он же тебя не достоин, – фотограф протянул руки, – приди ко мне. Только я смогу оценить тебя! Я знаю о тебе все! Ты – святая, ты – стерва, ты – моя суженая!

– В-вы кто? – Ольга медленно отступала.

Публика, наконец, догадалась, что происходит нечто незапланированное и затихла, гадая, часть ли это творческого экспромта или нечто опасное и тем более интересное.

– Охрана! Что стоите? – вдруг закричал Артур. – Артур, это он!

Стоящие у дверей широкоплечие мужики перестали жевать жвачку и, расталкивая толпу, устремились к подиуму.

– Стоять! – фотограф вдруг вытащил из-за пояса пистолет, выпалил в потолок и начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси, чтобы продемонстрировать свое преимущество перед толпой, одетой стильно, но такой безоружной.

Раздался женский визг, толпа отхлынула к стенам помещения, на сцене модельер растопырил руки, загораживая собой дочь. Минута – и на возвышении остались стоять Макс, Ольга за его спиной и, напротив, в нескольких метрах, фотограф.

– Дай я с ним поговорю, – девушка попыталась выйти из-за заслонившего ее собой.

– Н-нет, п-постарайся уйти, это м-мужской разговор, – вполголоса ответил молодой человек.

– Он убьет тебя, а мне ничего не сделает, ты слышал?

– Н-нет, – Макс покачал головой, почему-то вспомнив классическую фразу: «Так не доставайся же ты никому!».

– Если подойдете ко мне, я выстрелю в него! – пригрозил охране мужчина, направляя пистолет на Макса.

– Артурчик, сынок! – простонала Маргарита Павловна, оседая у стены и закрывая рот ладонью, испугавшись, что ее крик отчаяния, крик матери, только спровоцирует сумасшедшего.

Банкир попытался одной рукой удержать супругу, раздвинул двух телохранителей и отчаянно шагнул к сцене, оставив позади себя обезумевшую от ужаса женщину и бледного, окаменевшего сына.

– Вернись на место, папаша! – вооруженный фотограф заметил движение и навел пистолет на Карамзина-старшего, – на тебя тоже хватит.

– М-мужик, давай п-поговорим спокойно! – Макс сделал шаг вперед, медленно разводя свои руки в стороны и растопыривая пальцы.

Ольга услышала где-то за спиной свое имя и полуобернулась: из-за кулис ей махали руками напуганные подруги, делая знаки отступать. Она слегка потянула назад Макса. Фотограф заметил и это – сократил расстояние:

– Уйди с дороги, слюнтяй! Твое время ушло. Я теперь ее хозяин! Оленька, ты не пожалеешь: я буду тебя на руках носить. Я же тебя ждал всю жизнь. Я всех победил! Мы будем жить с тобой сразу в двух временах, настоящем и будущем!

У стены рыдала Маргарита Павловна. Рядом находящиеся люди пытались ее успокоить, шепча что-то несуразное, а сын-блондин неуверенно гладил мать по плечу. Нашлись и такие, которые подняли свои телефоны вверх, желая запечатлеть происходящее.

Артур медленно, не привлекая к себе внимания, за стеной из напряженных спин стал продвигаться к выходу.

– А д-давай устроим д-дуэль мужик, а? Т-только в д-другом м-месте и в д-другое время, д-давай? – Макс отвел левой рукой Ольгины пальцы за своей спиной и выдвинулся вперед на несколько сантиметров, но стоящая позади снова удержала.

– Заткнись, тебя никто не спрашивает! – мужчина решительно встряхнул оружие в руке, – знаешь, сколько я ждал?

– Т-тогда спроси у нее, к-кого она любит н-на самом деле. Если она скажет, что т-тебя, к-клянусь, я уйду п-прямо сейчас, а если м-меня, то б-будь мужиком, м-мужик! Т-ты же, п-правда, хочешь ей счастья? П-пусть она сама выб-берет.

Артур успешно выскользнул за дверь, что-то мимолетно сказав выжидающим охранникам.

– Артур, не делай глупости! – рявкнул банкир, обращаясь к Максу, – ты не видишь, что он ненормальный?

– Артур? – переспросила Ольга.

– Н-ну да, – тихо ответил Макс.

– Олечка, видишь, он тебе врал все это время, ты о нем ничего не знаешь, – усмехнулся мужчина.

Повисла пауза. Банкир побагровел еще больше, осознав опрометчивость своего выкрика, однако взял себя в руки и громко сказал:

– Он – мой сын, подонок, если ты в него выстрелишь, я тебя на электрический стул посажу!

Ольга вытерла рукой в перчатке свой взмокший лоб.

– Максим… или Артур… уйди, пожалуйста, я сама с ним поговорю, – она вышла из-за спины молодого человека, – вас как зовут?

– Андрей. Андрей Куприн. Неужели ты меня не узнала?

– Тот самый «А.К.», который посылал мне цветы?

– Да, это я! – обрадовался мужчина и обернулся к публике и камерам, – слышали? Она меня любит!

– Андрей, увезите меня, пожалуйста, отсюда, я вас прошу. Только уберите пистолет, не портите нам праздник.

– Я согласен, но только когда выйдем отсюда, сядем в машину и уедем, – он протянул руку шагнувшей к нему девушки, попутно оборачиваясь к толпе. – Никто не дергается! Всем понятно?

– Оля, эт-то опасно, – Макс попытался задержать девушку за руку, – он же п-псих!

– Я люблю тебя! – Ольга обернулась к любимому так, что мужчина не заметил, и еле слышно прошептала, подмигнув обеими глазами, – все будет хорошо.

– Т-ты слышал это, п-придурок? – сумасшедший уже почти касался своей рукой протянутой ему руки девушки, как Макс-Артур закричал, и зал вздрогнул. – Она т-только что ск-казала, что любит меня. Отпусти ее!

– Что? – фотограф крепко взял руку Ольги в свою, посмотрел на «суженую», – это правда?

– Ск-кажи ему!

– Артур, не делай глупости, пусть они уйдут! – прогремел банкир.

– Слушайся папочку! – засмеялся мужчина.

– Ск-кажи ему! – молодой человек видел, как на лице девушки борются две эмоции: желание сказать правду и страх за его жизнь. Решение подыгрывать сумасшедшему победило, и Ольга пыталась выдавить из себя ответ.

Макс двинулся на соперника, который навел на него, в грудь, свой пистолет. Палец сумасшедшего медленно нажимал на курок, осталось совсем чуть-чуть, и Ольга бросилась к сумасшедшему, повисла на нем, пытаясь отвести вытянутую руку. Почти одновременно раздались крики и выстрел. Макс остановился в недоумении: на левом рукаве, немного ниже плеча, медленно стало появляться темное пятно, расцветая и увеличиваясь ярко-бардовым амарилисом. Стрелявший, видимо, и сам не ожидал, что соперник упадет не вскрикнув и сразу замрет, раскинув руки, – после выстрела, мужчина опустил оружие, с недоумением рассматривая неподвижного франта и позволив девушке, прильнувшей до выстрела, теперь отстраниться. Но руки ее не выпустил. И тут же, за последовавшим многоголосым «А-аах!» прозвучавшие два хлопка заставили фотографа, медленно осесть; он повернул голову к девушке, попытался что-то сказать. Ольга закричала, безуспешно вырывая свою руку из сжавшихся в предсмертной судороге пальцев. Белая кружевная перчатка осталась в руке убитого – и Ольга бросилась к лежащему на подиуме в нескольких метрах Максу.

Пятно приобрело очертание острова в белой морской пене. Ольга с трудом, оторвав несколько пуговиц, расстегнула фрак дрожащими руками:

– Не умирай, только не умирай!.. Я тебя простила, слышишь?.. Ты слышишь?.. Мне плевать, как тебя зовут и кто ты на самом деле. Не бросай меня опять, ты слышишь? – она просунула левую руку под намокший рукав, не сумев ни снять верхней одежды, ни разорвать ее и, надавливая правой рукой сверху на плечевую артерию – и заклиная нелепым «ты слышишь?».

Зрители опомнились: кто-то побежал к выходу, кто-то окружил подиум. Из-за кулис выбежали остальные. Маргарита Павловна и банкир расталкивали толпу, а похожий на Макса бледный молодой человек остался стоять у стены, как пригвожденный.

– Сыночек мой, рыбонька моя, не умирай! – мать бросилась к сыну, затеребила его.

– Не трогайте, я его держу! – закричала Ольга, не отпуская рук от раны и не имея возможности вытереть на лице капли пота и слезы, – скорую вызывайте! Уйдите все, дайте воздух!

– Скорая уже едет, милиция здесь! – невесть откуда появился мнимый Артур, – друг, держись!

– Мой Артурчик! – плакала Маргарита Павловна, осмеливаясь лишь на прикосновения кончиками пальцев к белому лицу сына.

– Какая у него группа крови? – сквозь пелену на глазах, безынтонационно, будто доктор у операционного стола, то ли кричала, то ли говорила Ольга, чувствуя онемение в собственных руках от нажима на рану, – какая у него группа крови?!

– Вторая, положительная, – через комок, застрявший в горле, ответил отец. А полу-двойник Макса, наконец, оказался рядом и положил руку на плечо дрожащему отцу, и просто стоял и смотрел на брата, не в силах отвести от его мелового лица свои широко распахнутые глаза.

– У кого вторая группа крови?! – выкрикнула Ольга, – подойдите сюда! Не уходите до приезда скорой…

Потом она говорила еще что-то, утешая Маргариту Павловну и себя, взывая к ничего не слышащему любимому. И долго, очень долго, как ей казалось, ехала скорая помощь.