Текст книги "Золушка à la russe: Постскриптум (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Девушка, отпустите, дальше мы сами! – кто-то в белом просил, а она никак не могла разжать собственные пальцы, почти не чувствуя их, скользкие и холодные. – Родственники здесь есть?

Санитар помог отнять руки, недолго смотрел на рану, помог переложить раненного на носилки, – и, как показалось Ольге, слишком громко, удаляясь и растворяясь в белое пятно, сказал:

– Огнестрельное ранение в плечо, задета подключичная артерия. Большая потеря крови. Коля, звони, пусть срочно готовят операционную… – его голос стал удаляться от Ольги, которая была не в состоянии отвести взгляд от своих окровавленных рук, – …необходимо срочное переливание.

– Я, я – мать! Я здесь, я еду с вами! – широко расставляя руки, напоминая встревоженную курицу-наседку, Маргарита Павловна не отставала от торопящихся санитаров.

Для Ольги все последовавшие события прерывисто, словно на замученном видеопроигрывателе, кадрами сменяли друг друга. Белые халаты уносили Макса-Артура, милиционеры склонялись над телом сумасшедшего, скончавшегося моментально от выстрелов телохранителя Карамзина; к Ольге подбежали подруги, и она, как пьяная, отмахнулась от них, желающих поднять ее с затекших колен, мутным взором заметила рядом с собой разбросанные розы и стала их собирать. Наташа, вслед за подругой, подняла пару цветов и протянула их Ольге, но та не заметила, отвела своей рукой протянутые розы, отказываясь и дальше от помощи.

– Это все из-за меня, – плакала Ника на плече у Олеси, – это я рассказала… Из-за меня появился этот сумасшедший.

Собрав почти все цветы, лежавшие на подиуме, Ольга издала несколько глухих рыданий, опустив лицо в потрепанные лепестки, и неожиданно замолчала, отерла слезы еще влажной и розовой перчаткой, размазывая кровь Макса по своему лицу, с недоумением посмотрела на руку – и вдруг вскочила на ноги, подобрав подол платья одной рукой, другой – прижимая к себе разлохмаченную охапку роз; бросилась к выходу.

Перед ней расступались, и она бежала, отталкивая букетом преграждавших путь знакомых, секьюрити и простых зевак, а на улице сирена кареты скорой помощи выла уже где-то далеко, увозя Макса, его мать и двух человек, имевших ту же группу крови, что и раненый.

На секунду остановилась, переводя дыхание и прислушиваясь, чтобы стремительно побежать снова на удаляющееся завывание, на носочках, готовая взлететь.

98

Не плачь, отец,

Ради народа моего

Взойду я на костер.

– Ты опять бросил меня, ты бросил… ты обещал не бросать и бросил, обманщик… – она монотонно повторяла одно и то же, сидя на бугристой мостовой. Вдруг усмотрев новый роковой знак – лопнула пряжка, и сломался каблук на одной из ее волшебных босоножек, приносившей до сих пор только радость, – и Ольга отказалась от неравной погони.

Небольшая толпа любопытных не решалась подойти к безумной девушке в свадебном, испачканном светлыми коричневыми пятнами, платье, а дрожащие розы и сброшенная с головы фата, валяющаяся неподалеку, подчеркивали картину скорби, делая ее гротескной и нереальной на фоне серых и темно-коричневых домов с пустыми глазами.

Завизжали тормоза, рядом остановился автомобиль, из него выскочили Вера, Карина и Ника, они подняли девушку и повели в машину. Закрыв за Никой дверь и обходя машину, чтобы сесть с другой стороны, Вера заметила оставленные на мостовой фату и серебристую «туфельку», подобрала их и запрыгнула в салон.

– Не плачь, пожалуйста, прости меня, это все я виновата, – всхлипывала Ника, а Ольга и не плакала, только мелко дрожала и смотрела в пустоту перед собой, – с Максом все будет нормально…

– Конечно, его обязательно спасут, – Вера прижала к себе Ольгу и гладила ее по голове, с трудом удерживаясь от слез и тоже что-то говоря в утешение.

Но Ольга медленно, из стороны в сторону, покачала головой:

– Нет…

– Спасут, обязательно спасут…

– Я видела, я знаю: нет, – «невеста» упрямо повторила движение головой, – просто так не выживают…

Ника переглянулась с Верой. Собак бросила быстрый взгляд в зеркало, заметила растерянность коллеги и бодро, громко, заявила:

– Ничего-ничего, выживет, как миленький, твой принц. Уж если и, как ты, Оля, говорила, первые буквы совпали, значит, вам судьба быть вместе.

Нику передернуло от напоминания об ошибке: девушка тысячу раз пожалела, что рассказала дирекции проекта о необычном суеверии подруги. Вера метнула мысленную молнию в сторону водителя и решила поправить сказанное:

– Ты, Оленька, не переживай, все уже закончилось: тот сумасшедший ничего вам плохого больше не сделает, а Артура твоего обязательно вылечат.

– Какого Артура? – глухо и безэмоционально спросила Ольга, забыв обо всем, кроме собственной скорби.

– Артура Карамзина, – подсказала Ника.

– Артур был крещен под именем Максима, так что, Оленька, он тебя не обманывал, просто так было нужно. Ты уж нас прости: Маргарита Павловна просила, чтобы мы по возможности скрывали пребывание ее старшего сына у нас на проекте.

– Господи! – Ольга разжала руки, обхватывающие цветы и поднесла дрожащие, как у старухи, пальцы к лицу, – это я во всем виновата… Зачем я сюда приехала?..

Ника не выдержала и разозлилась на мать и Карину:

– Вот вы, блин, не могли промолчать, да? Обязательно нужно было напоминать? Зачем вы опять про эту историю? Посыпаете солью…

Женщины промолчали. И Ника, прижала к себе лихорадившую подругу:

– Прости их и меня, ладно? Все будет хорошо, – она прикоснулась к выбившейся из-под Ольгиного корсета цепочке и, поправляя, ненароком вытянула крестик и серебряную иконку. Желая перевести разговор на другую тему, полюбопытничала, – это что у тебя?

Подруга не ответила, зажала в кулак молчаливые обереги и, второй раз за день, поднесла их, зажатые в пальцах, к губам.

– Святая Феврония, помоги, прошу, помоги! Это все из-за меня, он не виноват, я прошу, помоги… Я уйду, я клянусь, что уйду, я не буду его искать, я уеду, помоги…

Этих слов в салоне автомобиля, принадлежавшего Собак, никто не мог расслышать, даже Ника, чьи уши были ближе к шепчущей Ольге, настолько тихо и бессвязно было сказано обещание. Несчастная затихла, окаменела, и только дрожь во всем теле являлась признаком жизни в теле, готовом расстаться с душой.

Где-то зазвенел телефон, Вера полезла свою сумочку, поднесла к уху мобильный и заговорила тихо:

– Да, да Артур… прости, Игорь… привыкла уже… Да, организуй все сам. Скажи водителю, пусть немедленно выезжает, мы уже едем домой. Вас встретим… да, конечно, сопровождение обязательно чтобы было… хорошо, я буду ждать твоего звонка… обязательно позвони… все, пока!

Автомобиль подъехал к особняку, Вера с Никой помогли Ольге подняться в комнату, снять платье и оставшуюся целой вторую босоножку, уложили в постель.

– Я поехала навстречу нашим, давайте отвезу платье. Оно, конечно, испорчено, но вдруг восстановят. Потом – в студию: в любом случае нужно делать выпуск, пока нас не опередили. Если что, я еще сегодня вернусь, – Карина забрала с собой платье, фату и уехала. Мать и дочь остались сидеть рядом с потухшей Ольгой.

99

Для птицы в небе

Больше нет запретов.

Клетка открыта.

Вернувшихся девушек Вера попросила присмотреть за Ольгой, а сама ушла в домик продюсера, сделать оттуда несколько звонков по городской линии; попутно включила телевизор, чтобы немного успокоиться. Уже через час после события многие местные каналы показывали видео, снятое во время показа мод: кратко – дефиле золушек и почти без купюр – происходившее до выстрела и после него.

– Какой ужас! – Вера смотрела во все глаза: ведь она ничего толком не видела, только слышала, прячась с девочками и модельером за кулисами.

За считанные часы рейтинг «Десяти Золушек» опять вырос, и вечерний выпуск проекта не посмотрел только слепой и спящий.

В начале двенадцатого часа Вера в очередной раз вернулась в комнату Ольги, где сидели остальные золушки: никто не расходился, Наташа, Маша и Рамина дремали на пустых кроватях.

– Хорошие новости, – лицо Веры не обманывало, – и ни одной плохой. Врачи сказали, что угроза почти миновала. Наш Макс, правда, находится еще в реанимации, но операция прошла успешно: только что позвонил его друг… Ну, вы меня поняли, о ком я. Крови для переливания было предостаточно, нашего Макса подштопали на славу – так что все отлично. Оля, вы слышите?

– Слышу, – она тяжело поднялась на кровати, – в какой он больнице?

– Имени Склифосовского, – Вера помолчала, присела на кровать напротив. – И я хочу сказать, это все благодаря вашей своевременной медицинской помощи. Доктора сказали, что, как правило, при таких ранениях люди не выживают из-за большой потери крови, то, чего вы так боялись. Получается, что вы спасли жизнь Мак… Артурчику. Теперь уже нет смысла ничего скрывать: пресса раструбила эту историю на весь мир.

Вера говорила медленно и ожидая хоть какую-нибудь ответную реплику от девушки. Остальные тоже молчали, удивленно и радостно переглядываясь.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – паузу разбила Наташа. Она, зевая, поднялась и пошла к двери. – Давай, Лелька, держись. У вас с Максом, ака Артуром, все впереди: все живы и здоровы. Завтра мы все съездим к нему в больницу, да, Вера Александровна?

– Обязательно, если разрешат. Поэтому всем надо выспаться.

– Согласна, я пошла спать.

– Я тоже, – Рамина протирала глаза.

– Подождите, у меня еще новость, – Вера достала из кармана позолоченный пластиковый прямоугольник. – Карина попросила меня передать эту золотую карту вам, Оля. Сегодня на ваше имя пришло более миллиона смсок. Чтобы вы оценили по достоинству этот подарок, я скажу, что каждая смска была платной, шестидесяти рублей.

– Нифига себе! – не выдержала Арина, – Лелька, ты миллионерша!

– Почти, – улыбнулась Вера, – часть уходит в благотворительный фонд.

– Отдайте им все, – Ольга не вставая с кровати, одела халат, – мне ничего не нужно.

– А ваше желание? Вы можете подумать до завтра.

– Желание у меня одно – уехать, – Ольга взяла протянутую карточку, повертела ее в руках и вернула назад. – Свидетели у меня есть. Если у меня есть такое право, то я хочу завтра уехать домой. Это мое желание.

– Хорошо, – вздохнула Вера, пока она решила не отговаривать, – я завтра утром съезжу в бухгалтерию, и в обед придет за вами машина. Но я надеюсь, что завтра утром мы еще с вами поговорим, и девочки уговорят вас не делать поспешных выводов.

– Посмотрим, спасибо, – Ольга хмуро поблагодарила Веру. – Может быть, кто-нибудь составит мне компанию? Я хочу поужинать.

100

Мой отчий дом,

Прими меня и не кори

За безрассудство.

Перед тем, как выключить свет в комнате, Ольга внимательно осмотрела собранные сумки, не обращая внимания на жалобные уговоры Ники, которая по просьбе Веры охотно осталась вместе с подругой. Щелкнув выключатель, Ольга, в ванной, переоделась в джинсы и футболку, сверху набросила халат, который сняла лишь под одеялом, в своей кровати, чтобы обмануть бдительность подруги.

Для сна Ольга себе выделила три часа, из них добрых полтора она прислушивалась к дыханию тяжело засыпающей Ники. Прислушиваясь, и сама погрузилась в дремоту на несколько минут, проснулась от разбудившего ее страха, что проспала, и остаток времени лежала, боясь любым шорохом потревожить бормочущую во сне соседку по комнате, и, то и дело, под одеялом, проверяла на будильнике медленно текущее время.

В Доме расположилась ночь. Пространство над лестницей мягко освещали бра-ночники. Беглянка крадучись вынесла из комнаты по одной свои сумки, замирая и прислушиваясь к тишине, забрала красные посвежевшие розы, поставленные кем-то в вазу на столик у кровати; бесшумно закрыла за собой дверь, и вместе со своим багажом, цветами, на цыпочках, почти беззвучно, благодаря спортивной обуви, спустилась в фойе по лестнице. Вряд ли кто-то из операторов в такое глухое время наблюдал за Домом: ближе к утру сон крепче.

Ольга оказалась в саду и сквозь сумеречные тени пошла к Кривому Дереву, который когда-то Макс-Артур назвал «их м-мостом на свободу». Собравшись с силами (с Максом это было проще), беглянка по очереди подняла на стену сумки и розы, сбросила их во влажнеющую желтую траву у стены, и, выдохнув, спрыгнула сама. На востоке засветлела кромка горизонта – нужно было поторапливаться.

С сумками и прижимаемыми к груди цветами Ольга быстро зашагала по направлению к городу, надеясь поймать по дороге такси.

***

И снова был знак, убедивший, что так и надо, что решение правильно: случайным таксистом оказался тот самый дядя Леша, который когда-то встретил Ольгу, дерзкую и уверенную в себе Приезжую.

Она узнала водителя не сразу, лишь когда он, рассказывая о своих бессонных ночах, упомянул внука Васю, которому теперь должно было быть около семи-восьми месяцев, и об обычной проблеме растущего малыша: не спит, капризничает, наверное, зубки режутся, а может, животик болит. И сын с невесткой устали от ночного цирка, так что дед с бабкой решили детям дать отоспаться, а сами уже вторую ночь возились с неугомонным внуком.

Нет, дядя Леша не узнал в бледной Ольге Приезжую с фальшивым животиком, наверное, в прошлый раз обиделся, что его, сентиментального деда, обманули, и выбросил из головы, как и шутки коллеги Петрыча, вдруг разведшегося со своей женой месяц назад. Не вспомнил, а Ольга и не стала ворошить прошлое, улыбнулась совпадению, дала несколько полезных советов озабоченному водителю по поводу капризного наследника. Обрадованный тем, что его рассказ заинтересовал пассажирку, дядя Леша вскользь поинтересовался, куда и зачем в такую рань едет «одинокая девушка с прекрасными глазами», и снова вернулся к излюбленной теме – радости, которую приносят внуки своим дедам.

У больницы Ольга попросила таксиста подождать, оставила в машине сумки, взяла с собой только цветы. В реанимационном отделении на пропускном пункте без предисловий девушка положила перед молоденькой медсестрой купюру и попросила провести в палату, где находился с огнестрельным ранением молодой человек по фамилии Карамзин

– Ой, а вы та самая золушка? – медсестра во все глаза смотрела на молчаливую Ольгу, шагающую рядом в белом халате.

– Вы что-нибудь знаете, какое у него состояние? – Ольга не ответила на вопрос.

– Все нормально, жить будет… А правда, что вы тоже в мединституте учитесь?

– Все правда. Оставьте меня на пять минут, хорошо?

– Только недолго: мне влетит. И с цветами, кстати, тоже сюда нельзя.

– Утром вынесете.

Ольга зашла в указанную палату. Маргарита Павловна спала, сидя в кресле, у кровати с раненым. К руке и носу молодого человека были подсоединены капельницы. Ольга бесшумно подошла ближе, вытирая настырные слезы и боясь шморгнуть носом, проверила катеторы. Положила розы на тумбочку, постаравшись не задеть посуду, одну розу – рядом с рукой молодого человека. Погладила волосы.

– Прощай! – она сняла с себя цепочку со своими любимыми оберегами – теперь они должны были охранять не ее, а того, который пострадал из-за глупого суеверия провинциалки. В последний поцеловала изображение святых Петра и Февронии, вложила цепочку в расслабленную ладонь, – берегите его…

Подумала и забрала одну розу с тумбочки, попятилась к двери, будучи не в силах повернуться спиной к лежащему на кровати, осторожно приоткрыла дверь и выскользнула в коридор.

– Вас как зовут? – она обратилась к девушке, ожидавшей Ольгу в коридоре.

– Лена.

– Леночка, через минут двадцать загляните в эту палату, проверьте капельницы: там скоро раствор закончится.

– Хорошо, я обязательно посмотрю.

– Не забудьте, пожалуйста, – вытирая нос и глаза, Ольга пошла к выходу, ускоряя шаг, пока не побежала.

Таксист курил у машины, увидев возвращающуюся девушку, он обрадовался:

– Все нормально? Как ваша сестра себя чувствует?

– Спасибо, теперь все будет хорошо.

– Вот и ладненько. Куда теперь?

– Посоветуйте, с какого вокзала лучше уехать: мне нужно попасть в Муром.

«Золушка à la russe: Постскриптум». Эпилог

Эпилог

Такси медленно ехало по пыльной дороге. Аномально жаркая погода плавила воздух, растительность вдоль пыльной колеи и даже воду в реках и водоемах: влага убывала на глазах, оставляя мутные теплые лужицы с кишащими в них мальками.

Вера с тоской смотрела на алтайский пейзаж, южный край России. Здесь не было запаха гари, как в Москве и в других городах, окруженных лесами, воздух казался легче. Но Веру, бывавшей, в основном, в российских да европейских мегаполисах, до невозможности угнетал вид деревни с ее пылью, покосившимися заборами и любопытными бабками, мужиками нетрезвого вида на завалинках у дороги. Бесконечный музей имени Николая Гоголя, в котором, спустя две стони лет, экспонаты все так же находили особое удовольствие в созерцании прохожих, транспорта, развивая свой интеллект в одном направлении – кто кому и чего.

Стрэн дал поручение менеджеру вернуть на проект любыми посулами Николаеву, хотя бы ее уговорить погостить временно. После Ольгиного ухода, то есть побега, взлетевший к облакам рейтинг программы стал неумолимо падать. Пользователи интернет сайта завалили телеканал просьбами рассказать о сложившейся судьбе двух влюбленных, в студию звонили люди с просьбой сделать отдельную передачу. Что касается оставшихся участниц, все были до безобразия предсказуемы. Вслед за Масловой добровольно ушла Ника Миюсова, провокатор среди настоящих золушек, и Стрэн, положа руку на сердце, выгнал бы всех оставшихся, но решил выждать время и отправил домой пока только Рамину Султанову. На очереди стояли «проектные сиамские близнецы» Наташа и Маша. Ни одна из девушек не горела страстью к своему избранному Принцу, как это было у Николаевой: отношения были, в лучшем случае, теплыми, например, у Олеси Жвалевской, но не более того.

– Сворачивать надо эту лавочку, но сделать красиво, – мечтал продюсер и спрашивал у Веры и Карины совета, как можно воплотить идею в жизнь.

В результате длительных раздумий, Стрэн купил Вере билет на самолет до Барнаула, и теперь менеджер пыталась разыскать в этой самой Усть Лосихе Ольгу.

– Мальчики, скажите, где живет Оля Николаева? – Вера высунулась через опущенное стекло на улицу.

– Не, мы не знаем, – пацаны деловито с удочками шли с рыбалки, неся в руках пластиковые бутылки с болтающимися рыбешками.

Вера подумала и спросила:

– Вы телевизор смотрите?

– Ну да, иногда.

– Я имею в виду золушку, она где-то здесь живет…

Рыбаки даже не дослушали, сразу закивали головами и показали дорогу.

– Вот так и живем, – вздохнула Вера, – имен друг друга не знаем.

Она так и стала дальше спрашивать: «Где дом золушки?» Еще один встречный мужичок почесал щетину на подбородке:

– Вона дом ее отца. Тока ее там нет. Повертайте направо, на ту улицу, спросите Людмилу – там и поживат золушка.

Вера была рада мысли, что близка к цели и скоро увидит знакомое лицо. Стрэн хотел было послать и Виктора с камерой, но Вера напомнила о нелюбви Ольги к суете и показухе.

Женщина лет пятидесяти, худая, с умными глазами, узнала Веру и заулыбалась:

– А мы каждый день смотрим вашу передачу. Лелька уходит на речку, злится, но мы смотрим: интересно, чем все закончится.

– А где она сама?

– Дома: жара стоит, так мы стараемся управлять утром и вечером.

– Здравствуй, Оля! – Вера вошла в аккуратный домик, прошла в комнату за хозяйкой, которая сразу засуетилась, собралась готовить на стол, кормить приезжую и таксиста.

Девушка обнялась с Верой, представила мальчику, лежавшему на кровати, знаменитую гостью

– Лелька, ты разговаривай, а я сама все сделаю, – тетя Люда ушла на кухню.

– Как поживаешь? – Вера рассматривала девушку, – похудела или мне так кажется?

Ольга пожала плечами. Что она могла рассказать Вере? Как тянула возвращение домой? После больницы, она отправилась в Муром. Деньги на дорогу, к счастью, были заработаны у Маргариты Павловны дома, но и от них, как от неприятных воспоминаний, девушка желала избавиться быстрее. После молитвы и благословения священника в Троицком храме (заодно купила новый оберег, образы Муромских святых, такой же, какой оставила Максу) и потом долго ехала до родного Барнаула. На одной из станций пришлось купить дешевые черные солнцезащитные очки, чтобы маскироваться от узнававших ее и иногда просивших автографы людей. В самом Барнауле к очкам пришлось добавить надвинутую на глаза кепку: невозможно было не пройти мимо киоска с газетами, чтобы не зацепить глазом газету или журнал со своей фотографией на обложке. А в самом центре города, неподалеку от родного института, над дорогой висел рекламный баннер с фотографией, сделанной в Большом Театре: она и Макс, оба красивые, счастливые и внизу – телефон какого-то находчивого свадебного салона.

Не удержалась и купила на память несколько журналов с фотографиями Макса, девчонок с проекта. Присела у института полистать – и не смогла, так больно давались воспоминания, еще совсем свежие. Хотела остаться в общежитии, но передумала, едва пожилая тетя Катя закричала на весь вестибюль, что, дескать, золушка вернулась: так и вышла, не оборачиваясь на оклики.

В деревне встретили и того хуже. Каждый почему-то считал, что теперь, вернувшись и став миллионершей, она должна была каждому денег. Отец, встретивший ее сидя за столом, в той же самой позе, в какой его оставила уезжая дочь, сразу стал плакаться на тяжелую жизнь, боли в печени и намекнул, что было бы неплохо купить хоть какую машину для хозяйства. А мачеха язвительно, и никак иначе, называла падчерицу «прынцэсса наша».

В своей комнате, кроме толстого слоя пыли на любимой книжной полке, Ольга увидела на письменном столе новых хозяев – самогонный аппарат и банки, которых и без того было много на полу. А кровати лежал не разувшись пьяный сосед.

И тогда девушка пришла к крестной: «Мне жить больше негде, теть Люд». Вася так обрадовался, что запретил названной сестре вообще ходить в отчий дом, разве только для того, чтобы забрать книги и одежду.

А потом к ним в деревню зачастили журналисты – первая неделя была особенно тяжелой. Ольга гнала их, не соглашаясь на интервью ни за какие суммы. Зато деревенские не оплошали. Пронюхав, в чем дело, сами пошли к газетчикам, предлагая за деньги ответить на любой вопрос вместо гордой золушки…

Надо ли все это знать Вере, наверняка, так же приехавшей неспроста? Ольга коротко ответила:

– Все нормально, только по улице без черных очков ходить не могу: папарацци замучили, через два-три дня налетают, как вороны.

– Ты расскажи, как ты последних обманула, – засмеялся Вася.

– Да ну их! – поморщилась брезгливо Ольга, – а вы зачем приехали, Вера Александровна?

– Просто Вера, если не забыла. Я привезла тебе должок, – она выложила из своей сумочки большой конверт с известным логотипом:– Здесь твоя зарплата за шесть недель, плюс бонус за высокий рейтинг. И пластиковая карта: на твое имя был открыт банковский счет. В той части контракта, которую вы, все девушки, подписали вслепую, был пункт, касающийся особого статуса. Дело в том, что смски на счет каждой участницы были платными, и, по условию контракта, треть твоей суммы ушла на благотворительность, разумеется, также некоторая часть осталась на проекте, а остальное – твое, но сумма, поверь мне, очень большая. Поэтому мы даже не стали ее озвучивать в эфире.

– Спасибо. Еще кто-нибудь получил такую же? – Ольга повертела в руках запечатанный конверт, но не вскрыла, а отложила в сторону.

– Разве ты не смотришь?.. Ах да, извини, мне Людмила сказала, что нет. Нет, никто пока не смог угнаться за тобой, и поэтому их суммы, почти полностью, остались в проекте.

Ольга запустила руки в гладкие волосы:

– У вас как обычно: гонка за рейтингом.

– Шоубизнес, ничего не поделаешь, – Вера пожала плечами. – Ты даже не хочешь узнать, сколько заработала?

– Приблизительно представляю. Честно говоря, я рада этой сумме. Да и Василиску, то есть Васе, нужно заменить коляску: старая пришла в негодность. Плюс, не буду висеть на шее у крестной. Подозреваю, что работать в первое время не получится: не смогу психологически, будут тыкать в глаза вашим проектом, – девушка еще собиралась что-то сказать, но замолчала.

– Понятно.

Вера оценивала ситуацию и уже заранее знала наверняка, какой даст ответ Ольга, но попытаться стоило, хотя бы ради того, чтобы честно посмотреть в глаза разочарованному Стрэну.

– Я хочу тебе сделать одно предложение. Нашим телезрителям интересно, как сложилась жизнь героев после пребывания на проекте. Мы планируем сделать документальный фильм, взять интервью у каждого участника.

Девушка отвела взгляд в сторону, закрыла рот кулаком, потом встала и отошла к окну:

– Как у меня сложилась жизнь? Хорошо… Я здорова, все мои близкие тоже не при смерти. Деньги есть, – она махнула на конверт, – что еще нужно для счастливой жизни? Рассказывать особо нечего.

– Тогда, может, вернешься со мной, на пару дней? Просто побудешь у нас в Доме, с девочками повидаешься…

– Нет. Дважды в одну реку не войдешь. Я вообще хочу про все это забыть.

– Но почему? Разве тебе было плохо? Разве это плохие воспоминания?

– Я была там счастлива – это правда. Но и потрясений мне хватило. Дело не в этом. Вы мне сами с Никой много раз говорили, намекали, что я все ломаю, разрушаю чужие планы, иду против системы. Слишком строптива и упряма. Для рейтинга это, наверное, хорошо. Но не для близких мне людей. Я не хочу больше никому, ни прямо, ни косвенно нанести вред. Я дала себе слово. И кое-кому еще… Извините, – девушка вышла из комнаты, чтобы скрыть волнение.

– Понятно, – Вера встала, осмотрела рассеянно интерьер, – ну что ж, если все понятно, то пора назад.

– Подождите, мама же обед готовит, – Вася давно сел на кровати, следил за разговором. Когда Ольга ушла, он переполз в инвалидное кресло, которое стояло рядом.

– Да нет, я, пожалуй, поеду. Пообедаю в аэропорте, пока буду самолет ждать. Ну а вообще, как у вас дела? – Вера с сумкой в руках прошлась по комнате, потрогала цветы на подоконниках.

Вася подъехал к письменному столу, стоящему у одного из окон, выдвинул ящик и показал Вере журнал, на обложке которого улыбался Макс-Артур:

– Вот такие у нас дела. Каждый вечер, когда думает, что мы спим, достает и плачет, – заслышав шаги, подросток торопливо засунул журнал назад и откатил кресло.

– У меня все готово! – тетя Люда несла в руках тарелки.

– Вы меня извините, мне время не позволяет. Спасибо за гостеприимство, – Вера погладила женщину по плечу и махнула рукой мальчику, – до свидания, Василий. До свидания и вам.

Вернулась Ольга. Она не стала уговаривать гостью остаться, пошла провожать и вдруг вспомнила:

– Вера, можно я вас кое о чем попрошу?

– Да, конечно.

– Я сейчас, – девушка сбегала в дом, вернувшись, протянула Вере лист бумаги, – это наш почтовый адрес. Не могли бы вы выслать бандеролью одну вещь, которую я забыла. Это тетрадка с Васиными стихами, она мне дорога.

– Без проблем, я сделаю. А где ты ее оставила?

– Она у Максима. Просто попросите у него тетрадь и отправьте мне, – девушка порозовела.

– У Артура, в смысле?

– Ну да, я по привычке.

– Кстати, ты о нем ничего не спросила: не хочешь узнать, как он? – Вера полезла в сумку убрать записку, но краем глаза следила за реакцией Ольги.

– Не хочу. Я знаю, что с ним все в порядке. Я не спросила, потому что вы все равно потом передали бы ему мой вопрос, что я спрашивала, говорила… Поэтому не буду.

Вера засмеялась обескуражено:

– Узнаю свою золушку, вы всегда умели смотреть вперед. Тогда я тоже, безо всякого вопроса, просто так говорю, потому что мне хочется: с ним, действительно, все в порядке, кажется, осложнений нет. Его выпишут на днях… Чуть не забыла. Тебе Ника передавала привет.

Ольга улыбнулась довольно:

– Спасибо. Ей тоже от меня. Как у нее дела с… Игорем?

– Сама удивляюсь: после того случая как-то помирились, Ника часто ночует у него.

– И вы как мама не против?

– А откуда ты знаешь, что Ника – моя дочь? – Вера удивилась.

– Догадалась, – девушка снова улыбалась и напоминала прежнюю жизнерадостную Ольгу Николаеву, – вы очень похожи внешне, и всегда как-то по-родственному переглядывались. Но если по правде, я все узнала, когда Ника оговорилась и назвала вас мамой.

– Это когда же, я не помню? – Вера даже дверь такси приоткрыла, словно собираясь выйти.

– Когда вы меня пьяную из клуба везли.

– Так ты же ничего не помнила!

– А я и пьяной-то не была. Просто очень хотела уйти с проекта, вот и полицедействовала чуть-чуть.

– С ума сойти! – Вера смеялась, – но мы действительно думали, что ты набралась до чертиков. Мы недавно вспоминали этот случай: несколько дней назад привезли из клуба твою микроволновку. Кстати, я про нее и забыла.

– Ну, пару-то глотков пришлось сделать, чтобы пахло. А Максим мне не поверил, так что не такая уж я и хорошая актриса, – случайно упомянув имя, Ольга вновь посерьезнела. – Вам, наверное, ехать уже надо. Передавайте всем привет, – она сделала прощальный жест и отступила к калитке, давая понять, что разговор закончен.

Вера уехала.

– Ну что, молодой человек, – вернувшись в дом к Васе, Ольга взъерошила ему волосы, – поеду завтра в город искать тебе новый автомобиль! А заодно купим тебе ноутбук, подключим к интернету – и будешь ты завоевывать себе пространство во всемирной паутине, чувак!

***

…Тетя Люда стояла в дверях, бледная и немного растрепанная. Даже не подойдя к ней вплотную, Ольга уже почувствовала устойчивый запах лекарства.

– Теть Люд, я все знаю, – лучшей защитой было сразу признать свою вину, – не говорите мне ничего…

– Вася мне хотел скорую вызывать! – прыгающими губами выговорила обиду крестная, – ты почему не позвонила, что приедешь так поздно?

– Куда бы я позвонила? Бабе Клаве ни одного секрета нельзя доверить, – девушка разулась и потащила все пакеты в комнату, – через пять минут вся деревня бы знала. Василиск! Давай сюда, гений хокку и танков!

Мальчик тоже не спал, сидел полураздетый в кресле и, скрестив руки, сердито поддержал слова матери.

– Так, тут, теть Люд, всякие мелочи, а это… – Ольга расчехлила ноутбук, – а это, Васька, твой подарок. В смысле тебе подарок, от меня… Ну, долго будешь дуться? Идите сюда, обещаю, больно не будет… Включаем… Ждем…

– Правда что ли? – мальчик сдался и подъехал к столу.

– Ой, новая игрушка появилась, – с сарказмом сказала мать, присаживаясь робко рядом на стул.

– Потому что в новом доме должны быть новые игрушки! – глаза у девушки блестели как никогда, – пока я покупала ноутбук, попросила продавцов поискать хороший дом…Сейчас подключимся к интернету, и я вам его покажу…

– Ты купила дом? – догадался Вася, во все глаза глядя то на технику, то на сестру.

– Да, я почти уже потратила все деньги, – она набирала адрес и пароль в электронной почте, – и не жалею. Мечты надо исполнять, если есть возможность. Иначе больше их не будет…