Текст книги "Божественная любовь (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
ГЛАВА 4. Проблемы королевские, дела посольские
А король Лимбер был зол на Энтиора неспроста и, как ни прискорбно, тут опять не обошлось без остренького носика ее юного высочества Мирабэль. Нет, Бэль никогда не была ябедой и очень бы обиделась, вздумай кто-нибудь обвинить ее в таком неприглядном занятии. Она и на кузена-вампира, постоянно шпынявшего ее и говорящего гадости, не жаловалась никому-никому, даже Нрэну, Элии и Лейму. Но сегодня обычное течение процесса: Энтиор обижает Бэль, Бэль тихонько переживает, может быть плачет и забывает о своем горе, – было нарушено. А все потому, что Богу Боли вздумалось на глазах у маленькой принцессы обидеть ничтожную служанку!
Мирабэль чувствовала ненависть вампира, его наслаждение болью жертвы и непоколебимое намерение убить, не только и не столько за оскорбление, сколько ради наслаждения болью жертвы. Поэтому эльфийка понимала: утащить девушку из-под носа Энтиора мало. Он ничего не простит и не забудет, выследит, найдет и замучает! Это зверушек, втихомолку выпущенных из клетки, достаточно было оставить на полянке в Садах, чтобы они нашли укромные местечки и затаились. Юной эльфийке ничего не стоило договориться с Садами Всех Миров о защите новеньких. Для спасения же Илены, не прекращающей тихонько реветь даже теперь, когда Бэль спрятала ее в своих покоях, требовался другой подход. Защитить служанку по-настоящему мог только один мужчина. Мирабэль, отчаявшись успокоить несчастную, напуганную до смерти и едва не отправившуюся на встречу с Творцом, решила действовать. Она снова взяла Илену за руку и, не обращая внимания на вопросы-квохтанье горничной Орин, решительно скомандовала:
– Пойдем!
Пришлось снова сплетать заклятье телепортации, потому что волочь девушку выше и тяжелее себя по коридорам замка хрупкая принцесса не смогла бы физически. На этот раз с расчетом места и координат никаких проблем не возникло. То ли Бэль уже немного напрактиковалась с заклятьем, то ли настолько сосредоточилась на цели, что не допускала даже мысли о возможной промашке. Лорд Эдмон ответил бы точнее, да спрашивать его было недосуг.
Приемная короля Лимбера как всегда гудела деловитым ульем. Жаль только, никакого меда здесь никогда и никому получить еще не удавалось, другое дело по шее. Как большие насекомые, каждое из которых занято своей работой и осуществляет ее в четком согласовании с другими – курсировали, что-то писали или беседовали по кристаллам связи секретари.
Отпустив руку Илены, к счастью временно онемевшей от изумления при очередной телепортации, принцесса огляделась. Она нашла Росса, с недавних пор возглавлявшего королевский секретариат. Впрочем, это вовсе не значило, что мужчина прекратил «полевую» работу или стал трудиться меньше, скорей уж наоборот. Пробравшись к своему знакомому, почти приятелю, Бэль заявила:
– Прекрасный день, Росс, мне очень нужно увидеть дядю.
– Прекрасный день. Его величество работает, принцесса, боюсь сейчас это невозможно, вам лучше переговорить за ужином, – вежливо, без капли снисходительности к надоедливому ребенку, каковая иногда проскальзывала у других, ответил секретарь.
– Это важно, Росс, я по серьезному делу, пожалуйста, – пытаясь казаться взрослой, спокойной и исполненной достоинства попросила Мирабэль. Она ведь и в самом деле была почти взрослой – скоро первый бал и официальное представление!
Секретарь – златовласый красавец с ореховыми глазами внимательно посмотрел на юную принцессу. Ее личико-сердечко было серьезно, а карие глаза взирали на Росса с безграничной мольбой. Так навестить дядю ради шутки-проказы или какой-то мелочи не рвутся.
– Я спрошу у его величества, обождите, – решился секретарь, закрыл папки с документами, над которыми корпел, и встал из-за стола. Отвлекший короля от работы из-за пустяка вполне рисковал получить пресс-папье в голову – так Лимбер воспитывал не только нерадивых отпрысков. Но Росс приготовился рискнуть. До этого дня он еще ни разу не удостаивался чести оказаться мишенью, что ж, все когда-нибудь происходит впервые.
Миновав стражу, секретарь на минуту исчез за тяжелой дверью кабинета. Появившись вновь и даже без наградных элементов вроде фингала под глазом или рассеченного лба, мужчина поманил к себе Бэль и шепнул:
– У тебя пять минут.
– Спасибо, Росс! – пылко поблагодарила эльфиечка.
Она снова вцепилась в руку машинально следующей за ней по пятам Илены, которую секретарь принял за горничную принцессы – обязательное сопровождение, – и втащила ее за собой в кабинет к королю.
Тяжелая дверь, вежливо приоткрытая для хрупкой девушки одним из стражников – неслышно затворилась, отрезая путь к отступлению. (Лимбер ненавидел, когда секретари, летая между приемной и кабинетом, создавали шум, отвлекающий государя от дел.).
– Чего тебе, детка? – не поднимая головы от бумаг, буркнул монарх, надеясь разобраться с племяшкой по-быстрому и подозревая, что речь пойдет о каких-нибудь предбальных хлопотах, волнениях или просьбах, таких важных для молоденьких девчушек, но абсолютно безразличных королю.
– Дядя, ты должен помочь мне защитить Илену от Энтиора, – огласила свое требование Бэль, вскинув головку так, что подбородок задрался куда выше обычного.
– Чего? – оторвавшись от документов, в изумлении выпалил Лимбер, недоуменно взирая на малявку и какую-то голубоглазую заплаканную милашку, которую та притащила с собой чуть ли не на поводке.
– Энтиор чуть не убил ее сегодня, только за то, что облился водой из кувшина. Я успела спрятать Илену, но я не могу скрывать ее постоянно. Если кузен ее увидит, то наверняка убьет, я чувствую, – максимально доходчиво растолковала Мирабэль положение дел старшему родственнику. – А ты дядя – король, ты можешь ему запретить это!
– Вот значит как, – хмыкнул король, не зная, то ли злиться ему на племянницу, отрывающую от работы по пустякам, то ли посмеяться. В конце концов, на Бэль Лимбер решил не сердиться. – Эй, девица, иди сюда! – велел бог служанке.
Та не столько даже подошла, сколько почти подползла к столу монарха на ватных ногах. Может, вообще не осмелилась бы приблизиться, если бы принцесса не подпихнула ее чувствительно сзади, пониже спины. Король опустил руку в ящик стола, пошарил там, на ощупь вытащил что-то, схватил Илену за ладонь и шлепнул по кисти. Потом приподнял руку служанки вверх так, чтобы Мирабэль было видно, и иронично поинтересовался:
– Устраивает?
Карие глаза эльфиечки восхищенно заискрились, она просияла такой улыбкой, от которой осветилось не только лицо, но, кажется, и весь кабинет Лимбера:
– Спасибо, дядя! Спасибо! Извини, что помешала работать!
– Ладно, чего уж там, ступай, Бэль, – усмехнулся уголком рта король, возвращаясь к бумагам. Правда, длань его на пути к письменным принадлежностям не преминула огладить упругую попку служанки, ущипнуть ее и подпихнуть назад, к заступнице.
На кисти Илены переливался голографический оттиск печати, предназначенной для штамповки пакетов: «королевская собственность».
Вот теперь юная принцесса, может, и чрезмерно наивная, но превосходно осведомленная о глубине симпатии дяди к сыну-вампиру, абсолютно уверилась: Энтиор больше не посмеет и пальцем тронуть девушку! Конечно, выход из ситуации, найденный Лимбером, уязвлял до некоторой степени самолюбие служанки, но, если выбирать между «живая и чуть-чуть униженная» и «мертвая, совершенно растоптанная», то первое было однозначно более предпочтительно. Это так же превосходно понимала даже молоденькая принцесса.
Илена же, шалая от счастья, понимала теперь только одно: каким-то образом принцесса Мирабэль добилась для нее королевской защиты, теперь неминуемая смерть за преступление больше не грозит нерадивой служанке. А еще ее ущипнул за попку сам король!!! Будет о чем рассказать девушкам на кухне! Ох, и позавидуют ей! Служанка, вылетевшая за дверь кабинета вместе с Бэль, тут же, не отходя от кассы, плюхнулась на колени перед спасительницей и принялась целовать ее руки, лепеча благодарности. Принцесса поморщилась от неловкости и принялась выдирать пальцы из хватки Илены. Юная богиня терпеть не могла унижений, никогда не унижала никого сама и очень не любила, когда кто-то пресмыкался перед ней.
Вот так и получилось, что Лимбер был слегка раздражен. А когда в скором времени после визита племяшки получил по магическому кристаллу известие о посольстве степень раздражения лишь усилилась. В этом «чудесном» настроении он и вызвал к себе Энтиора.
Вампир – воплощение элегантного неудовольствия тиранией отца – проявился в рабочем кабинете. Манерно и даже демонстративно – ваши прихоти, уважаемый родитель, столь обременительны! – вздохнул и опустился в кресло рядом со столом.
Король кинул на отпрыска, настолько свободного от забот, чтобы пугать служанок по коридорам, тогда как ему самому их даже прижать некогда, хмурый взгляд, и процедил:
– Посольство из Мэссленда возглавляет принц Дельен. Твой приятель, тебе с ним и мудохаться. Вот бумаги! – После чего запустил в вампира тяжелым свитком.
Целил, конечно, в недовольную физиономию, по сусалам, но изящные пальцы вампира взметнулись с быстротой кобры и перехватили документ в паре сантиметров от лица. Только ветерок шевельнул темные пряди волос и одну серьгу-каплю с сапфиром редкого бирюзового оттенка, да вспенилось белое кружево. Энтиор любил рубашки такого кроя, с пышными кружевными манжетами и воротником. Даже одной из привычек бога было щелчком пальцев взбивать кружево на рукаве, довершая любование собой перед зеркалом, возведенное в ранг ритуала. Столько времени, как брат, не проводила за туалетом даже Элия, то ли любила себя меньше, то ли запасы терпения безграничными не были.
Но недовольство недовольством, а приказ короля есть приказ. Вампир быстро проглядел документы и сухо осведомился о главном:
– Когда прибывает посольство?
– Через двадцать минут, – буркнул король.
– Что-о? – в растерянности пополам с возмущением выпалил Энтиор, не ожидавший такого подвоха.
– Оглох? Может тебе по уху съездить для обострения слуха? – мрачно озаботился любящий родитель.
– Не думаю, что это решит проблему, – процедил раздосадованный вампир. – Как я успею все приготовить к встрече, отец?
– За двадцать минут до тронной залы можно добраться даже ползком, если ты разучился телепортироваться и отнялись ноги, – рыкнул Лимбер. Рука на столешнице многозначительно опустилась рядом с пресс-папье, прозрачно намекая, еще один глупый вопрос и встречать посольство драгоценный отпрыск будет с повязкой на правый или левый глаз по выбору.
– Тронный? Ты открываешь личный портал? – неподдельно удивился сын.
В тронном зале Лоулендского королевского замка действительно существовал постоянный портал. Вернее, он скорее существовал чисто условно, поскольку открытие врат требовало соблюдения ряда весьма строгих условий для обеспечения безопасности процесса.
Скажем, самым важным из таковых было присутствие у врат лично короля Лоуленда при всех регалиях, чья сила, посланная в плетение врат, открывала их на несколько секунд. Время достаточное, чтобы кто-то или что-то переместилось между мирами, если требовалось срочное перемещение.
Ну и скажите, какой самоубийца какого мира будет требовать от короля Мира Узла открытия портала на таких условиях? На памяти Энтиора подобного амбициозного смертника не находилось. А теперь из-за каких-то несрочных договоров и вдруг такое…
– Ты не хочешь вызвать Элию? – уточнил вампир, поневоле включаясь в работу и гадая, не понадобится ли помощь Богини Логики.
– Нет, в приватной беседе Млэдиор, скотина, намекнул, что Дельен совсем заигрался со своими псами и стражами на болотах. Не худо бы парню жениться. Хрен ему, а не принцесса Элия! Подпишем все договора, и пусть проваливает, пиявок кормить и собак трахать, – буркнул Лимбер, коротко пересказывая диалог с монархом мира-конкурента. Поднявшись из-за стола, бог подошел к сейфу, где хранились королевские регалии.
Тяжелая корона – сплетение серебряных нитей и сияющие драгоценные камни превосходной огранки опустилась на голову монарха. Мантией владыка пренебрег, а вот жезл в руку взять-таки пришлось. Без трех регалий – перстня-печатки, короны и жезла открыть врата Лимбер просто не смог бы. Видя все эти приготовления, Энтиор, собравшийся было продолжать возражения, захлопнул рот. Одно дело спорить с бесящим до крайности отцом, другое – возражать королю. За первое можно и в самом деле схлопотать в глаз, а второе попахивает откровенной изменой, кому, как не лорду Дознавателю Лоуленда, было чувствовать разницу. Ведь идиоты, не разбирающиеся в нюансах, рано или поздно попадали в его казематы на встречу с профессиональным воспитателем хороших манер.
Бог прищелкнул пальцами, приводя в действие еще одну заготовку заклятья. Одежда принца из роскошно-повседневной стала официальной, но оттого не менее роскошной и удобной. Кроме серьги и перстня на отвороте короткого двубортного камзола слева появилась брошь – символ должности: хлыст и охотничий рог, обвитый розой. Все негодование волей неволей пришлось отложить и приберечь для жалоб Элии или Мелиору. Никто другой выслушать, посочувствовать и понять тонкую натуру Энтиора был не способен.
По пути до точки открытия портала ряды встречающих посольство Мэссленда пополнились одним из секретарей Лимбера, деловитым мужичонкой выцветшего серого оттенка и парадной стражей в легких доспехах полным комплектом в двенадцать персон. Высокое положение прибывающего обязывало обеспечить хотя бы минимальный церемониал.
Тронный зал, торжественный и пустой, насыщенный тематикой роз примерно в половину меньше, чем одноименная гостиная, был тих. Любому преступившему порог помещения сразу бросалось в глаза высокое парадное кресло на небольшом возвышении, искусно вырезанное из цельного куска темного дерева – трон короля. Каменные седалища Лимбер не любил и, едва взойдя на престол, заменил бледно-мраморное великолепие на хранящую тепло драгоценную древесину с вмонтированной в сидение и спинку плоской подушкой. Ткань ее один в один походила внешне на древесину и различалась лишь на ощупь. Теперь многочасовое, коль требовалось, пребывание на постаменте в качестве живого символа государства его величество выдерживало без стремительно нарастающего желания убить всех и вся. Дополняли картину царственного величия, где взгляд должен был сосредотачиваться на занимающем трон боге стяги Лоуленда по бокам царственного «стула» да громадная люстра с хрустальными подвесками и магическими светильниками-свечами высоко вверху.
На этой люстре как-то раз, едва освоив зачатки заклятья левитации, покаталась Бэль. Мелодичный перезвон подвесок при движении «качелей» привел маленькую проказницу в буйный восторг. Это музыкальное сопровождение, с точки зрения Бэль, даже компенсировало недостаточную быстроту и амплитуду колебания. С точки зрения его королевского величества, такая проделка заслуживала хорошей порции шлепков по мягкому месту, и шалунья не получила их только потому, что, развлекаясь, умудрилась рассыпать из карманов кучу спелых орехов-шин. Град получился великолепный – обильный и очень крупный – под него успел угодить не в добрый час сунувшийся в залу Энтиор. Синяк на аристократическом лице вампира просуществовал недолго, но все желающие в семье успели полюбоваться и изрядно повеселиться, созерцая переливы спешно запудренной травмы. Вампир не преминул пожаловаться на проделку неугомонной шкодницы ее опекуну-Нрэну, разумеется, ожидая наказания для Бэль. А воитель взял и, к великому разочарованию кузена-садиста, ограничился нудной нотацией на тему: качаться надлежит на качелях, ибо люстры для оного вида развлечений не приспособлены. Дескать, девочка могла пострадать, если б осветительный прибор сорвался с креплений, не говоря уж о том, что оный прибор весьма ценен. О синяке Энтиора не было сказано ни слова, так, словно он никакого значения не имел.
Сейчас никто в зале на люстрах не раскачивался, о чем не без сожаления подумал Лимбер. Глядишь, получил бы мэсслендский гость по уху или в глаз орехом, да и рванул бы через портал назад вместе со всеми договорами. Диппочтой бы потом выслал.
Стража рассредоточилась по залу: двое встали по бокам трона – якобы король только что покинул сидение, двое в дверях, еще двое молчаливыми тенями присоединились к щуплому секретарю за спиной монарха.
Король прошелся по помещению и остановился почти на середине зала, свободной от мебели. Фигурный паркет, не будь даже у богов магического чутья на спящее плетение мощных чар-врат, подсказывал: здесь между малой и большой дуг из роз, выложенных планками дерева столь искусно, что казались объемными – находится нужное место. Именно там, по краям будущего портала по трое встала последняя шестерка стражей, возглавляемая лично Дарисом. Начальник замковой охраны предпочитал встречать потенциально опасных гостей лично, чтобы составить собственное представление о прибывающих.
Остановившись перед малой дугой – половинкой венка – Лимбер направил жезл на середину большого узора и призвал личную божественную силу и силу Источника Мира Узла. Он переплетал их в такой строгой последовательности, которая умилила бы даже бывшую нянюшку принцессы Мирабэль, признанную мастерицу крючка и ниток. Причудливое плетение было пропущено через перстень-печать монарха, оттуда по ободу короны в основание жезла и вылетело в виде луча из навершия – рубина, ограненного розой. Луч, распавшийся на радужный поток, коснулся основания арки врат и те стали доступны обычному зрению. Сияющие, величественные, прекрасные.
Рик, творя основу для плетения, немного хлебнул лишнего, и вместо сугубо утилитарного четырехугольного портала в виде белого окна получилась арка из светящихся роз, в активной фазе еще и проигрывающая гимн Лоуленда. Весьма и весьма эффектная, между прочим, арка! Настолько, что рыжий не стал переделывать содеянное, несмотря на ворчание отца. Да и ворчал-то Лимбер только для вида. Творческая работа сына пришлась ему по сердцу.
Энтиор задумчиво любовался вратами, ожидая прибытия посольства, и даже подумывал, не использовать ли этот сюжет для мозаики ситрасиль. Если не знать, какая сволочь Лимбер, то картина рисовалась вполне эстетическая. Вот, точно в назначенный срок через блистающую пелену портала, соединяющего два тронных зала Миров Узла: один в далеком Мэссленде, второй в Лоуленде – шагнул гость.
Это был высокий блондин, чьи длинные светлые волосы, заплетенные в косицы и собранные в хвост, ниспадали до середины спины. Светло-голубые глаза смотрели с безразличным холодком, изящный, но без особых изысков, темно-коричневый костюм разбавляло бледное кружево стоячего воротника рубашки и церемониальная цепь – знак главы посольства. Тенью за ним скользнул еще один мужчина в темных одеждах с бледным лицом, формой своей более всего походящим на змеиный череп. Явно ламия, если не чистокровная, то наполовину. Но вид это создание имело ничуть не зловещий, а вполне даже деловой, ибо выглядеть зловеще, держа под мышкой папку, совершенно невозможно.
Лимбер выждал несколько секунд и чуть ли не с грохотом (конструкцией такое не предполагалось, но всем присутствующим в зале показалось, что оный звук, прерывающий патриотические аккорды, прозвучал) захлопнул врата. Стража сопроводила закрытие врат ритуальным пристукиванием алебардами по полу. Паркет, к счастью, был пропитан специальным составом, прибавляющим дереву стойкости, и урона не понес.
Государь был несколько раздражен тем, что ради пары дипломатов, пусть даже один и был наследником престола Мэссленда, пришлось проводить весь ритуал. Закрыв портал, Лимбер буркнул довольно кисло (таким тоном полагалось бы не приветствовать, а посылать далеко и надолго):
– Прекрасного дня, посол. Лоуленд приветствует вас!
Энтиор сделал один шаг навстречу прибывшему, дождался, пока тот поклонится королю и протянет верительные грамоты (монарх бесцеремонно сунул их под мышку), и заговорил:
– Прекрасный день, принц Дельен. Рад вновь приветствовать ваше высочество в стенах королевского замка Лоуленда. Уже приготовлены покои, чтобы вы могли отдохнуть. Позднее мы встретимся и более подробно согласуем наши планы. Позвольте поинтересоваться, каким телепортом прибудут остальные члены посольства, дабы мы могли организовать достойную встречу.
– Прекрасный день, ваше величество, принц Энтиор. Рад возможности возобновить наше знакомство. Я единственный член посольства, не считая моего секретаря К’сара. Мне удалось убедить отца в нецелесообразности перемещения лишних созданий. Внесения изменений в договора не предполагается, а для принятия документов и сверки их со старыми образцами вполне достаточно одного способного складывать буквы в слова представителя Мэссленда. Малочисленность посольства, осмелюсь подчеркнуть, никоим образом не является знаком неуважения со стороны нашего государства, скорее, напротив, демонстрирует высокую степень доверия, достигнутую в дипломатических отношениях наших миров… – Еще один вежливый кивок, доставшийся в равной степени вампиру и королю, сопроводил речь Дельена.
Принц держался лишь самую малость прямее и напряженнее обычного. Мгновенное перемещение из одного Мира Узла в другой, столь отличный по структуре, буквально в самое средоточие силы, оказывало мощное воздействие на объект переноса. Как правило, для восстановления баланса в тонких структурах требовалось несколько часов отдыха. А уж использовать магию не рекомендовалось примерно сутки. Очень немногие боги могли похвастаться способностью прыгать из мира в мир без малейшего ущерба для самочувствия, и уж совершенно точно, ни один из таких богов не стал бы бахвалиться талантом прилюдно, дабы не оказаться на прозекторском столе какого-нибудь мага-исследователя. Разумеется, члены королевской семьи, как наиболее могущественные боги своего мира, испытывали минимальное потрясение от перемещения, но закон гостеприимства требовал предоставить возможность отдыха и им.
– Позвольте, я лично провожу вас, принц, до покоев. Мы приготовили ваши прежние апартаменты, – предложил вампир.
Слово «мы», разумеется, было не более чем фигурой речи, поскольку ничего лично, кроме пыточного инструмента для особо опасных преступников Энтиор ни разу в жизни не готовил.
– До встречи, – сухо попрощался со знающим буквы немногочисленным посольством король и телепортировался назад в кабинет к вечным горам работы.
Верительные грамоты Лимбер практически сразу передал своему секретарю, чтоб не было искушения отправить хлам в корзину для мусора. То, что в Лоуленд прибыл именно принц Дельен, сомнений у монарха не вызывало. Уж старшего-то сына Млэдиора в лицо и по излучению личной силы знали даже в Лоуленде.
