Текст книги "Божественная любовь (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)
ГЛАВА 27. Дипломатическая
– Полагаю, для соблюдения великого закона равновесия и симметрии, нам в свою очередь следует отбыть для доклада его величеству Млэдиору, – проронила Элия, нарушая мгновение ночной тишины, возникшее после исчезновения родичей.
Личину леди Лиады богиня восстановила без труда. Древний магический круг содрал с принцессы только визуальный маскировочный контур, сохранив в целости прочие слои.
Погруженный в глубокую печаль Дельен апатично проверял застежки на сбруе. Он неприязненно покосился на принцессу и Громердана, предлагающего ей руку. Это герцог, который ближе, чем на три шага никого к себе не подпускал то ли из-за каких-то древнейших обычаев, то ли из-за банальной, но столь же древней паранойи!
Колебатель Земли, похоже, был абсолютно согласен со всем, что бы ни предложила Богиня Любви, вон даже псом для нее бегал! Злость и желание уязвить взметнулись в душе принца. Почему у кого-то все в меду, когда у него такая невыносимая боль в сердце?
– Боитесь, что одной принцессе и ее любовнику Млэдиор не поверит? – желчно уточнил Страж Границ у Элии.
– Наши личные отношения с герцогом не имеют никакого значения для предстоящего диалога с его величеством, – со спокойным достоинством возразила та.
– Вот как? – иронично усмехнулся Дельен, похлопывая перчаткой по бедру.
– Именно так. И государь Млэдиор знает, что для меня, как и для герцога, на первом месте стоят интересы государства, а личные пристрастия второстепенны, – прохладно объяснила принцесса вполне очевидную для нее, но странную для обозленного принца истину.
– О! И это говорит Богиня Любви? – недоверчиво качнул головой Дельен, тяжелый хвост светлых волос, свитый из косиц, раздраженно хлопнул по спине.
– Именно божественное призвание позволяет мне судить здраво, ваше высочество. А второе, я говорю о Логике, подсказывает, что убраться из этого леса самое время. Я своей кровью делиться не готова. А вы?
– Разбуженный круг голоден, – пояснил Колебатель Земли. Он уже несколько минут назад почувствовал гневную дрожь просыпающихся камней, всегда готовых к новой кровавой жатве.
Мировая скорбь тут же отошла на задний план. Пристыженный тем, что не уловил изменений происходящих во взбудораженном магическом кольце, Дельен сосредоточился, прислушиваясь. Да, изголодавшиеся по свежей живительной влаге камни, раздразненные порталом, готовы были отправиться на охоту. Они уже раскидывали свои сети силы, как ловушку, пусть пока и не доставали до богов.
– Идем, – коротко приказал Страж Границ, оставляя последнее слово за собой. Захватив принцессу и Громердана в поле телепортации, он перенесся в королевскую резиденцию. Лошадь и пса Дельен тоже забрал с собой. Не оставлять же преданных зверей на растерзание! А псарни и конюшни отцовского замка не разорятся на заботе о его питомцах.
Мигнул и погас портал.
– Совсем охамел? – взрокотал Млэдиор, вздымаясь над рабочим столом.
Синие глаза короля стали черными от гнева, кажется, даже тяжелые пряди волос зашевелились потревоженными змеями, взбугрились мышцы. От тяжелого отцовского кулака, а может, и даже, пожалуй, наверняка, сапога, принца отделяли доли секунды да массивный стол монарха, заваленный бумагами.
Конь Дельена стыдливо переступил копытами и сделал кучу аккурат в центре ковра, прямо на герб Мэссленда. Отважный пес не выдержал нервного напряжения и пустил янтарную струйку рядом. Даже на адских гончих не каждый день короли кричат!
И тут начала хохотать принцесса. Навзрыд, прикрывая лицо руками, она почти на ощупь нашла кресло и буквально упала в него, сотрясаясь всем телом. Смех, исполненный самого искреннего веселья без малейшего признака злости или злорадства лился, как вода, смывая гнев короля, замешательство принца, прорезая намеком на ироничную улыбку каменное лицо Громердана.
– По-твоему это смешно? – резко остывая, вопросил Млэдиор.
– С учетом того, что за наше перемещение в таком составе прямо в кабинет держать ответ замку, я воспринимаю ситуацию, как комичную, – выдавила самую серьезную сентенцию Элия, не прекращая при этом хихикать.
Многоэтажная конструкция, последовавшая вслед за заявлением принцессы ясно доказала наличие дружественных связей, если не между государствами Мира Узла, то между государями наверняка. Кое-какие из оборотов Элия слыхала прежде лишь от отца, распекающего проштрафившихся принцев.
– Убирайся со своим зверьем на конюшню, через пять минут жду в комнате совещаний, – приказал король сыну. Потом, стукнув по стене, обратился в пространство:
– Ты все это устроил, тебе и убирать!
Ковер под ногами исчезающего принца и присутствующих богов пошел волнами, очищая серединку от посторонних включений, запашок экскрементов сменился свежим запахом арбуза.
– Девочку вернули? – уточнил Млэдиор, снова опускаясь в рабочее кресло. Владыка даже удостоил расшалившийся замок небрежного снисходительного кивка: «дескать, ладно, неплохо».
– Да, если я более не нужен владыке, то предпочту вернуться в замок. Я не охотник до болтовни, принцесса расскажет лучше, – попросил Колебатель Земли. Не то чтобы в его возрасте после пробежки по болотам в обличье пса требовался отдых, просто, тут Громердан не лукавил, пустые разговоры его раздражали. А предстоящую беседу герцог почитал именно пустой, поскольку главное – дело – уже было сделано.
– О, вы настолько доверяете искренности наших политических соперников, герцог? – почти удивился король, вскинув взгляд на бога. Он на мгновение оторвался от бумаг, работу над которыми хотел завершить перед разговором.
– Всем – нет, принцессе, в данном случае – да, – педантично уточнил Громердан свои позиции и взгляды, не поскупившись на почти десяток лишних слов.
Великодушно отпущенный мэсслендец удалился, а для принцессы замок открыл дверь в соседнюю комнату для совещаний. В ту, где король собирался слушать доклад. Стол-гриб вырастал по ментальному повелению владыки до сколь угодно больших размеров, и был способен вместить всех призванных на совещание. Заодно он выращивал и ложноножки-стулья, которые убирались после завершения работы вместе с ненужными более объемами столешницы. В обычное же время комната походила на вполне стандартное помещение для отдыха. Окна по периметру в стиле безумных многоугольников, от которых закружилась бы голова и у Злата, не в счет. Зато кожаный диван у стены был почти мягким. После беготни по пустоши и лесам Элию он более чем устроил.
Нужды в личине больше не было, после беседы с Млэдиором принцесса собиралась домой. Поэтому с удовольствием вернула себе прежний облик, не противоречащий закону сохранения сути.
Дельен уложился с заботой о коне и псе меньше, чем в пяток минут, он даже успел завернуть к палачу и выслушать краткий доклад и прибыть в комнату раньше отца. Страж Границ и Богиня Любви оказались наедине, чем Элия не замедлила воспользоваться. Разумеется, ни о каком покушении на честь или жизнь бога речь не шла. Принцесса всего лишь собиралась перекинуться с Дельеном парой слов.
– Лошадка и собачка не обиделись на смену апартаментов? – лукаво поинтересовалась богиня.
– Я им компенсировал моральный ущерб свежим мясом, – на полном серьезе пояснил собеседник. Про овес или сено не было упомянуто ни слова, а значит, оба питомца бога предпочитали белковую пищу.
– Да, вкусный кусочек способен примирить с жизнью почти любую зверушку.
– Зверушку… Да.
– С богами труднее, потребности души и плоти куда разнообразнее, – философски заметила Элия.
– Собираетесь предложить в утешительницы по обеим статьям себя, принцесса? Вы именно за этим прибыли в Мэссленд? – сыронизировал Дельен, его взгляд нарочито демонстративно прошелся от дивана до ковра, будто бог прикидывал, где процесс утешения пройдет с большим комфортом.
– Я, конечно, блядь по божественной сути, но здесь совсем не то место и вы, принц, совсем не тот мужчина, которого хотелось бы… утешить, – парировала богиня, не опускаясь до перебранки с богом, страдающим от любовной драмы. Вместо этого женщина напомнила: – У визита моего была лишь одна цель – вернуть Мирабэль. Но кое-что я вам все-таки предложить могу.
– С чего такое великодушие? – недоверчиво хмыкнул Страж Границ, почти разочарованный отказом собеседницы от язвительной пикировки.
– Душевное здоровье наследника престола Мира Узла – проблема немаловажная, – проронила Элия и прищелкнула пальцами, сообразив, отчего так скептически принимает ее слова недоверчивый принц. – Нет, карать за похищение сестры, пытаться вас зарезать, заколоть, отравить или отправить в следующую инкарнацию каким-либо иным хитроумным способом я не намерена. Равновесие Миров Узла важнее личного желания мести. Как родственницу Бэль, меня бесит ваш поступок, но как Богиня Любви и Логики я нахожу ему оправдания, а как принцесса Лоуленда готова даже сказать спасибо за урок взросления, что пришлось выучить малышке. Так что мы вновь возвращаемся к моему предложению.
– И что вы можете предложить? – Теперь уже Дельен запутался и не мог понять, куда клонит лоулендская принцесса.
– Благословить на встречу с половинкой. Циничная усталость от жизни никому не идет на пользу, ваше высочество. Друзей нет, заводить вы их не желаете, родственникам не доверяете, но ваша душа жаждет... Думаете, вы так увлеклись Бэль из-за милого личика и невинной юной прелести? Она Богиня Милосердия, к этому теплу вы тянулись, не сознавая того сами. И ради прикосновения к ее светлому божественному огню вы убедили себя в том, что любите и желаете быть любимым лишь ею. В этот раз повезло. Но кто знает, что выкинет в другой раз суть темного бога, не нашедшая отдохновения и тепла? Будь вы принцем моего мира, я бы даже не стала спрашивать разрешения, настолько сильно ощущаю необходимость воздействия. Лучше искать и встретить половинку, близкую, родную душу, а не тыкаться, подобно слепому, в случайные двери, – Элия высказала все, что хотела и замолчала, ожидая решения.
– Вы готовы поклясться, что я буду счастлив с половинкой? – Дельен всерьез задумался.
– Я готова поклясться, что с ней ваше счастье наиболее достижимо, – поправила Богиня Любви, чтобы не попасться в ловушку обещания из-за какого-то недоразумения, которые так любит подсовывать Вселенная тем, кто разбрасывается клятвами.
– Знаете, я почти решил, что готов назвать другом принца Энтиора. Но он так быстро передал мою тайну в ваши руки… – проронил бог.
– Я пытала брата, чтобы получить информацию, – сухо пояснила богиня, при упоминании вампира каменея лицом не хуже Громердана. – Друг он вам или нет, решайте сами, но добровольно он не сознался.
– Я приму благословение. Пожалуйста, – решился Дельен, резко склонив для просьбы и тут же вновь вздернув гордую голову.
Элия поманила его пальчиком, мужчина приблизился. Поскольку богиня сидела на диване, он был вынужден опуститься на одно колено на ковер рядом. Прохладные пальцы коснулись лба, едва заметно шевельнулись губы, слетело слово, повеяло розами, персиками и свежестью. Мощной волны силы Дельен не почувствовал, зато ощутил, как где-то глубоко внутри затеплилась искра. Из тех, что может вспыхнуть пламенем, если подбросить дров. Принц понял, что Богиня Любви дала ему еще один выбор. Он волен отправиться в путь и найти свою судьбу, ему ли, охотнику и стражу не отыскать, а может продолжить жизнь в вечном холоде, согреваясь лишь жалкой искоркой подаренной надежды.
Это благословение словно приоткрыло ему глаза на истинную Элию, сблизило их куда более интимно, чем банальный любовный акт на ковре или диване. И еще понял он кое-что другое. Богиня Любви могла бы подарить ему и пылкую страсть, и сладостное наслаждение. Все самой высшей пробы, лишающее разума, гасящее боль, но не стала вязать путы из плотской страсти, сковывающие ее саму и принца. Почему? Потому что свет и жар живого огня костра никогда не заменят солнца, лун и звезд.
– Твоим братьям не страшно жить рядом с такой… – хрипло шепнул принц, присаживаясь на диван рядом.
– Страшно, конечно, особенно поначалу, но ничего, привыкли, – улыбнулась Элия, отвечая на извечный вопрос то ли шуткой, то ли чистой правдой. А может, тем и другим сразу, как это свойственно мудрым женщинам.
Снова поминая тихим добрым словом вконец распоясавшийся замок, король Млэдиор смог-таки открыть заклинившую дверь между кабинетом и комнатой, где секретничали его сын и прелестная принцесса Лоуленда.
Живой камень, может быть, и не был слишком сообразителен, но кое-что он ощущал превосходно. К примеру то, что его личная будущность в далекой для живых перспективе зависит от того короткого разговора, что состоялся только что между двумя богами и той искорки силы, что была подарена одной другому. Вот и придержал на несколько секунд ретивого короля.
– Итак, принцесса, у официального Лоуленда остались претензии к Мэссленду? – опустившись в кресло первым делом поинтересовался Млэдиор.
– Никаких, государь, – чопорно ответствовала Элия. – Все улажено. И, как только ваше величество осчастливит малое посольство в моем лице подписанными договорами, я планирую отбыть на родину, готовиться к свадьбе кузины. Если, разумеется, у вас нет нужды в моем присутствии в связи с мозаичным приворотом.
– Заговор раскрыт, – сухо отчитался Дельен, вручая отцу кристалл с записями признательных показаний заговорщиков, переданный принцу очень разочарованным Хейлахом прямо у конюшен. Палаческая душа, лишенная радостей искусной пытки, буквально обливалась слезами. Никто, ну решительно никто не желал сегодня войти в его положение и немного поупираться.
– Мне почти жаль. Кстати, не будь у вас, принцесса, таких стойких ассоциаций, я был бы не прочь последовать совету сына о выборе спутницы жизни, – усмехнулся король, окидывая богиню многозначительным взглядом.
Страж Границ почти удивился такому сделанному в лоб предложению. Обычно в Мэссленде не играли так явно, но тут же решил для себя, что явной игру отца не назовешь. Мотивы предложения ведь он не раскрывает, да и беседу повел в лоулендском стиле, чтобы принцессе было привычней и комфортней. Глядишь, и обронит что-то лишнее и полезное.
– Если бы этих ассоциаций не было и я всерьез озаботилась поиском, вы были бы одним из самых вероятных и достойнейших кандидатов, – ответила комплиментом на комплимент Элия, точно в таком же двусмысленном ключе, не уточняя подробностей.
Жизнь вступала в свою колею! Где-то на периферии расслабился довольный Источник Мэссленда. Силы, как никто другой чувствовавшие правильность происходящего и его значимость, предпочли сыграть роль наблюдателей. Они ни словом, ни полусловом не рисковали вмешиваться в беседы и деяния богов и после оказания помощи в открытии портала близ болот вовсе предпочли затаиться. Пожалуй, опасались они только одного: что принцесса Лоуленда почувствует их присутствие и вежливо попросит удалиться. Почувствовала ли, нет – ответить Источник точно не мог, но главное – все воистину оказалось улажено. В ближайшее время никакой крупной свары, чреватой напрасной тратой ресурсов, между Мирами Узла не предвиделось.
Из-за разницы в течение времени между мирами, не отрегулированной Силами Времени, Бэль и ее спасители прибыли в Лоуленд за сутки до назначенной даты свадьбы. Лейм, взяв на себя высокое бремя ответственности, коротко поведал другу обо всех причинах и следствиях происходящего. Он же удержал от немедленно возмездия сопричастным и виноватым в лице дружно бойкотируемого Лорда Дознавателя и физиономии принца Дельена. Если первого Элегор действительно рвался разорвать голыми руками, то к мэсслендцу с его несчастной любовью даже буйный Лиенский оказался терпимее.
Во-первых, принц вылечил Бэль от смертельного яда, а во-вторых, в чем-то даже Гор понимал соперника. Как можно было не влюбиться в такое чудо, как прелестная Мирабэль? Как не попытать счастья в ее завоевании? Бог вспомнил, как Дельен отступился, признавая поражение, там, в мрачном мире близ мэсслендских болот, и мысленно закрыл счет. Раньше он ни за что и никогда не успокоился бы, а теперь… Может, немного повзрослел, а может, будучи счастлив своей любовью, снисходительно пожалел неудачника.
Страж Границ остался один, а герцога совсем скоро ждала свадьба с любимой! Вот теперь Элегор от всего сердца поблагодарил себя за проявленное в любовном угаре трудолюбие. Только оно позволило ему сейчас, завершив в рекордные сроки последние приготовления к церемонии, не свалиться замертво от переутомления.
А ведь сердечные переживания других проблем вовсе не отменяли и любопытства не умаляли. Выставленный за дверь покоев невесты Гор попытался достучаться до Повелителя Межуровнья, которому Лейм сплавил картинку из сказок. И что вы думаете? Злат, гад такой, пообещал раскрыть секрет переданного ему шедевра только в присутствии Элии. Так что, хочешь – не хочешь, а дожидаться возвращения леди Ведьмы придется. Мало того, герцог даже не отправился бить морду Энтиору, главным образом потому, что клятого вампира не было в Лоуленде.
Принцесса вернулась в кабинет Лимбера через пару часов. Чтобы не поднимать лишней шумихи, Элия вновь воспользовалась для перемещения личным и совершенно секретным порталом монархов. Отец встретил ее крепким объятием и усмехнулся:
– Как тебе Мэссленд, дочурка?
– Впечатляет, забавляет, интригует, но дома лучше, – улыбнулась Элия и с легким реверансом вручила королю пачку документов. – А это вашему величеству подарочек от короля Млэдиора.
Бумаги Лимбер принял и, даже перед тем, как небрежно бросить на стол быстро проглядел. Один документ с кучей вензелей, печатей и прочих изысков, перед которыми блек талант молоденьких девиц уснащать личные памятные альбомы всякого рода романтическими виньетками с эффектными заклинаньями, король задержал в ладони дольше прочих и прочувствованно выругался.
– Что там, папа, объявление войны? – заинтересовалась принцесса.
– Этот старый козел твоей руки официально просит, – буркнул Лимбер, сжигая, совершенно в прямом смысле слова, гербовый документ взглядом.
Пепел осыпался на ковер, но сердитый монарх даже не заметил такой мелочи.
– О? – захихикала богиня, впечатленная реакцией отца.
– Что? – хмуро огрызнулся монарх, уперев руку в бок, вторую, с измаранными в саже пальцами Лимбер с удовольствием вытирал о чистый кусок какого-то свеженького договора с Миром Узла. – Королевой быть захотелось? Так давай, я хоть сейчас отрекусь в твою пользу и правь во славу Лоуленда! Или тебе именно мэсслендскую корону, с черными бриллиантами, подавай и Млэдиора в нагрузку?
– Не-е-т, править это ску-у-учно, – протянула Элия, против воли развеселившись. Она немного покружилась по комнате, прежде чем упасть на грудь отца и обвить его шею. – Я на твои страдания вдосталь насмотрелась. Даже если в Мэссленде по-другому, то тамошнее величество мне в нагрузку и даром не надобно и с приплатой. Вон, если вдруг приспичит, Нрэна попрошу, он мне Мэссленд к Новогодью подарит.
– Этот может, – оценил Лимбер и почти серьезно попросил: – Только ты с ним так не шути, он, чего доброго, не поймет. Сказали – сделает.
Послушная дочка охотно закивала, подтверждая выводы короля, представила ретивого любовника, кладущего к ее ногам корону Мэссленда вместе с забытой в ободке головой Млэдиора, и устало потерла глаза.
– Иди, отдыхай. Молодец, детка, с Бэль все быстро уладила, – напутствовал принцессу отец.
– Это все потому, что я очень люблю балы и праздники, никакие похищения не должны препятствовать желанию моего высочества развлекаться, – с преувеличенным высокомерием изрекла Элия. Чмокнув отца в щеку, она вышла из кабинета.
Элия мечтала о ванной, вкусном ужине и постели. Мужчина к последнему пункту списка прилагался, а какой именно – решало настроение богини. Но, переступив порог своих покоев, принцесса получила лишь вызов через заклинание связи от Нрэна.
Воитель, хоть и относился к мужчинам желанным на ложе, но явно не собирался сейчас скрашивать досуг любимой и баловать фирменным массажем. Спасибо хоть корону Мэссленда с бесплатным кровавым приложением тоже не дарил. Серьезная мина бога намекала совсем на другой поворот.
– Согласно обычаю, абсолютный бойкот может быть снят до истечения первой семидневки по ходатайству одного из бойкотирующих, – первым делом процитировал негласное правило Нрэн.
– Основания? – устало поинтересовалась Элия. Сил удивляться, с чего бы это кузену-педанту вздумалось вступаться за Энтиора, подставившего беззащитную маленькую Бэль, уже не оставалось.
– Изменение структуры души под воздействием болевых ощущений с переменной амплитудой, – привел аргумент Нрэн, передавая возлюбленной слепок матрицы вампира и личные воспоминания о нескольких семидневках круглосуточной работы над этим многотрудным процессом, от которого он отрывался лишь на два-три часа каждые трое суток. Для Энтиора пытка и вовсе шла без расслабляющих пауз.
– Только если его простит Бэль. Назначаю условие и испытание, – оценив и поразмыслив, вынесла решение богиня, соблюдая правила так же досконально, как воин. Снять бойкот могли те, кто его объявлял, на общем семейном совете, так и тот, из-за кого он был объявлен. Тратить личное время на подонка утомленная принцесса не собиралась.
Нрэн коротко кивнул, соглашаясь с Богиней Логики, и отключил заклинание. Перевел взгляд на Энтиора и педантично уточнил:
– Слышал?
Тот кивнул, машинально взбил кружево манжет на по-прежнему элегантных, но ставших еще более изящными, почти худощавыми, запястьях, и встал:
– Спасибо, кузен. Я твой должник.
– Ты нужен семье, – ответил Нрэн и отвернулся.
Да, он вступился за Энтиора, но совсем не потому, что пылал к тому братскими чувствами. Воителем двигал долг. Именно он, самый строгий из повелителей, не дающий спуску, заставил его возиться с изнеженным извращенцем и ходатайствовать за него. Ради Лоуленда, только ради него. Но прощать сам, искренне и от души, прощать содеянное кузеном Нрэн не собирался, не мог. Такое искупалось лишь смертью и кровью.
Энтиор вернулся в свои покои лишь на минуту, чтобы прихватить один предмет из запертого на охранные заклятья шкафа. А потом, не тратя времени на трапезу или смену одежды, явился к покоям Мирабэль.
Отперла ему Мартила. Присев в реверансе, служанка замерла, ожидая, чтобы принц сообщил ей, зачем явился. Бояться вампира она, конечно, боялась, но не настолько, чтобы бежать сломя голову, давая возможность садисту хозяйничать в комнатах юной госпожи. О его участии в похищении женщина не ведала, зато о личной неприязни к кузине была осведомлена великолепно, и столь же твердо знала, что девушке, перенесшей серьезные испытания, необходим покой.
– Я желаю видеть Бэль. Узнай, сможет ли она принять меня? – попросил, действительно попросил, а не приказал Энтиор, не предпринимая попыток вломиться внутрь.
– Извините, ваше высочество, принцесса спит, – вежливо и твердо ответила горничная. – Если вы желаете ей что-то передать, я…
– Вот. Это ей, я зайду позже, – никакие страдания физические или моральные не могли заставить надменного бога беседовать с рабыней долее истинно необходимого.
В руки Мартилы опустилась маленькая коробочка, перевязанная бирюзовой лентой. Энтиор вышел. С десяток шагов принц сделал по коридору, когда резкий приступ боли скрутил мышцы. Нрэн предупреждал о такого рода последствиях перенесенных экзекуций, и принц был готов. Паники не было, лишь волны прокатывающейся по телу боли такой интенсивности, что свет померк и отнялись ноги. Энтиор тихо сполз на стене, дойти до ближайшей ниши и свалиться на диван или телепортироваться к себе он уже не мог. Сознание уплыло.
Вернулось оно лишь через несколько минут от прохладных, почти невесомых прикосновений ко лбу, ощущения живительной влаги на губах и чего-то мягкого под головой. Ресницы принца дрогнули. Бирюзовый взгляд встретился с карими глазами сосредоточенной Мирабэль, сидящей рядом прямо на каменном полу в одной тоненькой ночной рубашке. Голову кузена она положила себе на колени.
Статуэтка из неизвестного прозрачно-золотого камня – прелестная девушка в винограднике – лежала рядом с принцессой. Влажная губка обтирала лицо кузена.
– Бэль… – в некотором смущении нахмурился Энтиор. Было неприятно и неловко валяться перед эльфийкой эдаким беспомощным обрубком.
– Спасибо. Кузен, я не смогла купить ту статуэтку, о которой ты говорил. А ты подарил мне свою… Спасибо! – дрогнувшим от волнения голоском прошептала девушка. – Это так великодушно. Лежи, я сейчас попробую тебя полечить.
Энтиор отвел твердо, но без грубости, руку кузины от своего лица, и сел. Боль ушла, оставляя легкие отголоски, силы постепенно возвращались, в голове прояснилось. Пока не набежали курицы-горничные или жаждущие его крови братья, надо было действовать и действовать быстро.
– Бэль, я нена… – на этом слове принц споткнулся, вдруг поняв, что дикая нерассуждающая неприязнь к полукровке, граничащая с ненавистью, куда-то делась. Ушла, не оставив на прощанье даже записки. Пришлось сходу подбирать другое, более соответствующее слово. – Я по-прежнему не люблю тебя. Ты эльфийской крови, я вампир, ты Богиня Милосердия, Исцеления, я – Бог Боли и Извращений. Это я завлек тебя в ловушку и помог Дельену с похищением. Тогда мне казалось это правильным. Но теперь я действительно сожалею о содеянном, как об ошибке. Неприязнь к родичу не причина предавать семью. Только поэтому я в знак искупления дарю тебе статуэтку из своей коллекции и прошу прощения. Теперь ответь: Ты простишь меня?
– Знаешь, Энтиор, спасибо, – помолчав, тихо сказала Мирабэль и поднялась с пола. – Ты прав, мы очень разные, но теперь я лучше все это понимаю. Я прощаю тебя, и все равно благодарю за подарок. Эта статуэтка… Я не знаю почему, очень важна для меня. Тебя нужно полечить?
Целительница прошлась по фигуре кузена с некоторым профессиональным неодобрением. Даже безукоризненный покрой камзола не мог скрыть отдельных признаков истощения.
– Нет, пройдет, так надо, – отказался вампир, через силу выдавливая слова. – Не думал, что ты сможешь простить меня столь легко.
– Вот и для меня, все то, что случилось – было «так надо», а ты был только тем, кто сделал это «так надо» для меня и, наверное, для себя. Глупо сказано, да? Но я так чувствую, – промолвила девушка, не глядя на онемевшего от изумления Энтиора.
До бедолаги вампира только что, после безыскусных объяснений кузины дошло, что не он играл и проиграл партию, а кто-то там наверху успешно разыграл свою, подвинув в дамки сразу пару фигур.
Подобрав статуэтку, Бэль собралась возвращаться в свои комнаты. В дверях уже маячили Мартила и Орин, готовые в случае необходимости вызвать для конвоирования непослушной госпожи подмогу в лице Элии, а то и самого Нрэна.
Оправляя рубашку, эльфийка только что заметила на груди кулон-розу, тот самый, хранящий отраву, что надела перед помолвкой с Элегором, как знак выхода из безнадежной ситуации. Надо же, она за всеми перипетиями минувших дней не вспомнила о яде! Ни разу ей в голову не пришла мысль воспользоваться последним средством. Наверное, крепко засели в памяти слова Элии о выборе, долге и ответственности. Удивительно мудрая улыбка, мало свойственная юному возрасту, проскользнула по губам Мирабэль, притронувшейся к кулону, и исчезла, спугнутая гневным мужским воплем.
Рик, ведомый своим чутьем сплетника, появился в коридоре внезапно и, не раздумывая ни секунды, кинулся на Энтиора с криком:
– Убирайся от Бэль, урод!
Кулак устремился к челюсти брата. Вампир был быстрее, он сместился и перехватил руку рыжего, а вот удержать оказался не способен, пальцы Рика вмазались в стенку, разминувшись с головой Энтиора на несколько миллиметров. Деревянная панель на стене разлетелась в щепу.
– Рик, все в порядке, – позвала Бэль, морщась от кинжальной остроты эмоций ярящегося брата. – Он ничего плохого мне не сделал. Правда! Перестань! Энтиор приходил извиниться и я его простила. Все хорошо…
– Извиняться? А чего ты тогда морщишься? Он тебя обижал? – не отступил рыжий, ни на секунду не поверив в чистоту и искренность намерений вампира. Скорей уж удивление мешалось с презрением: до чего докатился братец! Готов уже лебезить перед ненавистной кузиной, замаливая грехи.
– Нет, не обижал. Ты очень злишься, мне от этого плохо, больно, так неправильно! Нельзя биться друг с другом! – всхлипнула Бэль, глаза наполнились слезами. К неприязни Энтиора она давно привыкла, как к старой болячке, но к тому, что между братьями бывает не обычное соперничество или шутливые споры, а вот такая слепящая ненависть, – юная богиня готова не была.
– Извини, кроха, – разом, будто на полыхающие жаром уголья выплеснули бочку воды, остыл бог, испытывая уже не ярость, но вину за причиненную Бэль боль, за то, что она едва не стала свидетельницей безобразной свары. – Иди, отдыхай, у тебя завтра такой день! А с Энтиором я потолкую без мордобоя, обещаю.
– Спасибо, – слезы высохли на глазах принцессы, крепко сжимая в ладонях статуэтку, она ушла к себе.
Рик, уже не как жаждущий возмездия негодяю и стремящийся защитить сестренку мужчина, но, как Бог Информации, перевел зеленый взгляд-рентген на исхудавшего вампира, и бросил:
– Пошли, потолкуем, если тебе есть, что для остальных передать.
Энтиор не стал ломаться, кивнул и последовал за родичем.
Вода смыла часть усталости, баланс энергий, пошатнувшийся от стремительных перемещений туда-обратно между различными по структуре мирами, понемногу входил в норму, впереди ждал ужин. Элия вымыла голову, высушила ее заклятьем и теперь дремала вполглаза, позволяя магической расческе порхать по волосам, разбирая длинные пряди. Никакая служанка не могла бы заботиться о прическе госпожи так усердно и нежно.
Принц Лейм вошел в будуар любимой, перехватил частый гребешок в полете движением молниеносным, способным остановить стрелу, и сам продолжил расчесывать волосы Элии. У него каким-то чудом, наверное, чудом любви, получалось еще быстрее, нежнее и приятнее, чем у заклятья.
Несколько минут богиня млела под заботливыми руками кузена, потом вздохнула и спросила:
– Что?
Оставить заботы о Мирабэль ради визита к любовнице – такое было слишком неправильно для маниакально-обязательного Лейма. Значит, он пришел по делу, и, вероятно, делу настолько важному, что прежде, чем завести о нем разговор, счел нужным дождаться разрешения проницательной принцессы.
– Злат предлагает прибыть в его владения. Ты, я, Гор. Ждет, – по-телеграфному коротко и почти виновато доложил Лейм и добавил, шифруясь, чтобы не выдать лишней информации. – Мне кажется, он хочет поговорить о сказках.
