Текст книги "Божественная любовь (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Спотыкаясь о камни, путаясь в комках свалявшейся травы или чавкая сапожками по грязи, под скрип мелких прыгучих тварей и далекие крики одинокой ночной птицы девушки шли вперед.
Справа раздался странный для пустоши звук игральных костей, перекатывающихся по столу. Сколько раз Бэль слышала его, когда играли братья. Но здесь, в Мэссленде, без привычного фона из звона бокалов, смеха и родных голосов, он показался неуместно-тревожным.
К Орин, идущей ближе к источнику шума, метнулась какая-то зверюшка. Мелкая, похожая на горбатую мышь с удивительно длинным хвостом, заканчивающимся на конце утолщением. Зверек, действуя явно в приступе паники, цапнул горничную за палец и ушмыгнул в заросли травы слева, растворившись в тумане, точно кусочек засахаренного меда в чашке. Укушенная девушка ойкнула не столько от страха, сколько от неожиданности, перестала дышать и упала замертво.
Бэль почувствовала дуновение холода и кристально ясно поняла: если тотчас, сию секунду, она ничего не предпримет, то останется совершенно одна на этих пустошах меж мэсслендских болот, а Орин будет мертва. Глупенькая, пугливая Орин, которая так замечательно заплетала своей госпоже косу-колосок и частенько сплетничала, которая действительно любила Бэль и заботилась о ней не потому, что принцесса была ее хозяйкой, но от чистого доброго сердечка.
Приливной волной взметнулась в душе Богини Милосердия и Исцеления сила, загорелись светлым огнем ладони, Мирабэль упала на колени рядом с умирающей и щедрым потоком, не сплетая его в не действующие на чужбине заклятья, выплеснула на нее все, что смогла, почти все свои силы. Бэль желала только одного, думала только об одном, об этом шептали отчаянно губы принцессы:
– Живи! Орин! Живи! Живи!
Ледяной холод ушел, вновь сменившись ощущением промозглой туманной ночи, вытолкавшей взашей сумерки. Теперь саму Бэль колотил озноб от перерасхода энергии, но Орин дышала. Горничная села на траве и удивилась:
– Ой, неужто меня эта мышка так толкнула, что я упала?
– Наверное, – только и смогла выдавить из себя юная богиня, украдкой утирая рукавом выступившие слезы.
– Она, паскудница, меня еще и за палец цапнуть норовила, но крови не видать, значит, не прокусила, – рассудила исцеленная и встала, отряхивая влажные от травы юбки. – И почему так? Тварюшку от земли не видать, а туда же, на людей бросается! – продолжила ворчать девушка.
– Наверное, она так боялась, что ее обидят, что решила напасть первой, – задумчиво предположила Бэль, вслед за Орин поднимаясь с травы и едва заметно покачиваясь. Неожиданно накатил острый приступ голода. Не выдержав, принцесса развязала юбку-мешок, вытащила булку и впилась в нее зубками.
– Госпожа моя, проголодалась, голубка? Вот Мартила вас сейчас не видит, а то бы порадовалась. Эк хорошо кушаете! – умилилась горничная.
Бэль только промычала что-то в знак согласия с полным ртом, думая про себя, что Мартила, знай о причинах голода госпожи, ни за что не захотела бы повторения такого, да и сама принцесса тоже. Ледяное дуновение смерти, влажный туман, обступающий со всех сторон и лезущий, кажется, прямо в душу, отбирающий не только телесное тепло, но и саму надежду, начинающее коченеть тело Орин под ногами – нет, второй раз пережить такое юная богиня не пожелала бы ни себе, ни кому другому.
Наверное, не пожелала бы. Сказать точно было сложно, ведь злейших врагов она до сих пор завести не успела и очень не хотела бы таковыми обзаводиться, лучше уж друзьями, не злейшими, конечно, а лучшими. Даже вредный Энтиор, так странно изменивший свое отношение к кузине лишь этим днем, даже Дельен на почетное звание врага, по мнению принцессы, претендовать не могли. Ведь мэсслендец по большому счету, тут юная богиня не могла себе лгать, не стремился причинить боль. Просто его желания никоим образом не совпадали с желаниями Мирабэль. А стремление навязать что бы то ни было, от куска пирога до неудобной юбки, неизменно вызывало в душе девушки бурю протеста. Даже если бы Бэль не любила Элегора, то действия принца Дельена все равно восприняла бы в штыки, как попытку ограничить свою свободу. Неужели он, такой взрослый и, кажется, не глупый бог рассчитывал добиться взаимной любви, когда похищал Бэль? Такая вопиющая глупость никак не умещалась в голове девушки, сколько она не поворачивала ее, то под одним углом, то под другим. Наверное, это была слишком взрослая глупость, объяснить которую сможет только Элия – в конце концов решила Бэль, и дала себе зарок поговорить с кузиной обо всем, когда окажется дома, в Лоуленде.
Пусть объяснит все хорошенько, а потом замечательно бы еще и Дельену тоже объяснила, что он поступил неправильно. А то вдруг в следующий раз принцу захочется украсть еще какую-нибудь девушку, а та не сможет убежать? Юная принцесса старалась думать и вести себя так, словно ее возвращение домой всего лишь вопрос нескольких если не минут, то часов, каковые придется потратить на дорогу. Так было легче.
Размышления и благие порывы Бэль, полет ее «рациональной» мысли был прерван физическим вмешательством со стороны, вернее, и со стороны и снизу одновременно. Раздался тихий щелчок. Что-то поначалу зацепило, а потом и вовсе схватило за лодыжку Орин, не больно, но очень крепко. Горничная от неожиданности взвизгнула и дернулась в попытке вырваться, а потом и вовсеи заплясала на одной ноге, поднимая повыше вторую. Конечность обзавелась новым загадочным аксессуаром из серо-синего металла, снабженного мягкими накладками под цвет.
– Ой, капкан! – удивилась Орин с каким-то истеричным весельем, приглядевшись к сооружению, вцепившемуся ей в ногу в районе лодыжки. – И ничуточки не больно! Правда-правда, Бэль!
– Тут какие-то полоски на металле, наверное, капкан ставили, чтобы живьем зверьков ловить, а не убивать и шкуру не портить! – сходу идентифицировала ловчую снасть Бэль и скомандовала:
– Присядь, попробую снять!
Орин неловко подобрала юбки и умостилась на холмик травы помягче, Бэль присела на корточки рядом и попыталась разобраться в механизме защелки.
Охотницей девушка никогда не была. Она и из лука-то стреляла лишь по магическим подвижным мишеням, но уже довольно давно развлекалась одной игрой. В Гранде, где в отличие от Садов Всех Миров была разрешена охота, Мирабэль наловчилась выискивать ловушки, поставленные на птиц и зверей, ломать их и освобождать пушистых и пернатых пленников. Прежде, чем дело пошло на лад, юная богиня немало посидела в библиотеке, выискивая материалы о строении ловушек, капканов, силков.
Бедняга библиотекарь, Оскар Хоу, едва не помер от любопытства, щедро сдобренного недоумением: какого демона Богине Исцеления, да еще и эльфийке по национальному признаку понадобилась такая специфическая литература. Кончилось тем, что истомившийся барон прямо спросил читательницу о смысле и цели. Та, предварительно взяв с Оскара слово о молчании, поделилась идеей. Королевский библиотекарь горячо поддержал желание юной принцессы и помог с подбором книг. Разумеется, вовсе не потому, что являлся тайным членом какого-нибудь вселенского общества защиты флоры и фауны, ничуть не бывало! Бога Сатиры порадовала мысль подложить свинью красавчику Энтиору с чьей легкой, м-м-м, удавки, он перешел в свою нынешнюю инкарнацию. Переход-то оказался вполне удачным, но воспоминания о процессе до сих пор заставляли Оскара просыпаться среди ночи в холодном поту после очередного кошмара, в котором фигурировала ледяная улыбочка и тонкие пальцы, поигрывающие плетением удавки.
В общем и целом, юная Мирабэль в сжатые сроки стала крупным специалистом по ловчим устройствам и их обезвреживанию, настолько крупным, что капканы стремительно вышли в Гранде из употребления. Несчастливые охотники, от души кляня неведомого партизана, не оставлявшего следов, предпочли переключиться на охоту с собаками или соколами. Впрочем, разрешения на оную еще предстояло получить у Стража Гранда, его высочества Энтиора. Многие предпочитали лишний раз не попадаться на глаза Ледяному Лорду, и перекочевали охотиться в миры.
Как оказалось, в Мэссленде ловушки делали весьма схожим с лоулендским образом. Ощупав нехитрый механизм, Бэль нажала разом на две страхующих защелки и отжала плетение дуг. Нога Орин обрела свободу!
– Вот спасибочки! – заулыбалась горничная. – Как ловко-то получилось! Чик и готово!
Ответив на улыбку спутницы, принцесса подумала секунду и не удержалась от проказы. Подняла с земли камень побольше и положила в пасть капкана. Пусть счастливый охотник порадуется, а заодно и поломает голову над феноменом камней-попыгунчиков. Может, даже попробует снять с добычи шкуру?
Бэль довольно хихикнула, пряча ловушку в траве. Улыбка продолжала играть на лице девушки, идущей навстречу свободе и дому…
Мода на зеркала наблюдения не была исключительной прерогативой Повелителя Межуровнья. Она не являлась и эксклюзивным развлечением изобретательного и хитроумного Эйрана из Темной Башни. В королевском замке его величества Млэдиора в Мэссленде, в соседней с бальной залой комнате ограниченного доступа тоже нашлось полезное устройство подобного рода. Зеркало с постоянно действующим и перенастраиваемым на нужные места и объекты заклятьем. Все, что осталось сделать принцу Дельену после короткой, но исчерпывающей консультации со специалисткой по мозаичным чарам приворота, – откорректировать и направить заклинание.
Тот, кто играл в пейнтбол, поймет. Теперь все носители третьего ароматического компонента выделялись на экране противными мазками ядовито-желтого цвета. Млэдиор только глянул на пеструю когорту заговорщиков и распорядился:
– Работай, доклад о результатах жду послезавтра.
В приказном порядке вызванный на бал принц теперь уже не сердился на отца. Какие бы отношения ни были у него с родителем, как бы он ни досадовал на прихоть короля, отвлекшую его от великой миссии по завоеванию сердца Бэль, расследовать заговоры было работой Дельена.
Допросы, следствие, распутывание клубка чужих мыслей, чаяний и деяний, угрожавших трону и Мэссленду никто лучше старшего принца осуществить бы не смог. Да и, что греха таить, такое занятие было по душе Стражу Границ, сильно скучавшему в последнее время без настоящих заговорщиков. Зато теперь нашелся весомый повод отвлечься от раздумий о возможном решении Мирабэль, погрузившись в дела. Принц мысленно даже поблагодарил злоумышленников за подкинутую проблему, впрочем, его благодарность никакого отношения к грядущим действиям не имела. Никаких поблажек заговорщикам, попавшимся на злоумышлении против королевской династии, бог давать не собирался. Впрочем, и пытать ради того, чтобы насладиться самим процессом пытки, в отличие от Энтиора, Дельен никогда не стремился. Для него все это было только одной из необходимых сторон работы, которую следует исполнить максимально результативно и быстро. И, надо признать, эта безразличная, даже скучающая холодность развязывала жертвам языки столь же эффективно, как истинное удовольствие, излучаемое лоулендским Богом Боли, считавшим пытку процессом столь же творческим, как составление мозаики ситрасиль.
В первую очередь принц отдал приказ начальнику стражи замка об аресте всех меченых подозреваемых. Вызванный лорд Хейлах, в силу своего дальнего родства с правящей фамилией занимавший по совместительству еще и должность королевского палача для особ высокой крови, глянул на зеркало лишь один раз. Список с портретами будущих арестантов намертво отпечатался в памяти бога.
Невысокого роста, крепко сбитый, обладатель пегих усов казался чьим-то добродушным дядюшкой. Казался, если не смотреть в его глаза. Серо-зеленые с оранжевыми лучами, расходящимися от зрачка. Очень странные не столько своим цветом, сколько выражением. Что-то в них было такое, что любой начинал чувствовать себя неуютно. Лорд Хейлах всегда смотрел так, словно прикидывал, каким именно орудием надлежит приводить приговор в исполнение, если собеседник окажется преступником, вернее, уличенным и осужденным преступником. А уж что преступником является каждый, так в этом Хейлах никогда даже не сомневался. Почему? Может, потому, что привык слишком хорошо выполнять свою работу или выполнял ее очень давно? Так давно, что рано или поздно любой из его знакомых оказывался в чем-то виновным, если, конечно, не успевал умереть раньше.
Поручение об аресте Хейлах отдал мгновенно, пользуясь браслетом с именными заклятьями связи, он быстро прошелся пальцами по знакам на металле, раздавая персональные указания стражам. Сопротивления при аресте ждать не стоило. Пытаться бежать из королевского замка, если король не желает тебя отпускать, а значит, не желает и сам замок, было делом заведомо провальным. Не понадобилось даже блокирующих силу наручей, чтоб заговорщики не вздумали колдовать.
Млэдиор и Элия оставались у зеркала, пока определяли личности заговорщиков до начала процедуры ареста, а потом покинули комнату. Хейлах поклонился вслед королю и проводил его спутницу задумчивым взглядом.
– Нравится? – собираясь в подвалы для первых допросов, пошутил Дельен, знавший, что женщинами лорд не интересуется, во всяком случае, живыми. Почему-то принцу вдруг стало весело.
– Шея тонкая, меч хорошо пойдет, – задумчиво поделился начальник стражи, впечатленный прелестями королевской фаворитки на свой несомненно оригинальный лад.
Дельен расхохотался и отправился в казематы пешком, чтобы прибыть туда одновременно с первыми задержанными, которых, разумеется, разместят в индивидуальных апартаментах, без роскоши общения с сообщниками.
ГЛАВА 24. Выход из тупика
Лейм и лорд Громердан, услужливо выведенные королевским замком навстречу Млэдиору и Элии, ожидали в коридоре. Король кивнул в сторону ближайшей комнаты, подхалимски подвернувшейся неприметной дверью навстречу владыке и мягко притворившей створку, едва четверо вошли в помещение кабинетного стиля. Но присаживаться боги не торопились.
– Если бы этого заговора не существовало, его следовало выдумать! – довольно провозгласила принцесса, начиная разговор.
– Не надо так бурно радоваться бедам своих политических противников, принцесса, это неприлично, – с наигранным возмущением убеленного сединами дряхлого старца посетовал король. – Злорадствовать следует украдкой! Чему вас только учил батюшка?!
– О, простите ваше величество, наверное, я прогуляла урок по правилам злорадства одновременно с музыкой, – смущенно затрепетала ресницами принцесса.
Млэдиор заухмылялся. Громердан нахмурился. Колебатель Земли видел, как взяли под стражу несколько лордов и леди Мэссленда, но сути происходящего не уловил, потому степень опасности для отечества адекватно оценить не мог. А что король веселился, так это никогда не было показателем легкости бытия. Бог Политики порой забавлялся в весьма серьезных ситуациях, умудряясь находить в оных повод для забавы.
– Наши озверевшие от скуки лорды и леди решили поиграть в заговор с мозаичным приворотом, герцог, а касательно целей этого милого развлечения… Так именно это сейчас и выясняет Дельен, – коротко объяснил подданному то, что ему следовало знать Млэдиор.
– Значит, в ближайшее время его высочество будет занят, – сделал главный вывод Громердан.
– Именно, – согласился Млэдиор, положа руку на спинку кресла. – На пару дней я его работой обеспечил.
– Тогда нам надо как можно быстрее попасть в замок Дельена, – серьезно решил Лейм, делая шаг назад к двери, вроде бы и не приглашал следовать за собой (права такого не имел), но явственно напоминал о необходимости поторопиться.
О младшей сестренке бог беспокоился куда сильнее, чем это можно было прочитать по словам, жестам или выражению лица. Дай зеленоглазый принц волю этому беспокойству, мэсслендский похититель уже харкал бы кровью и скрипел перемолотыми костями. Кое в каких вопросах Бог Романтики, соединивший в своей душе и суть жестокого Алого Бога, ныне был куда опаснее Нрэна. Скажем, воитель предпочитал убивать быстро и чисто, Лейму же могло потребоваться утоление чувства мести муками жертвы. Пока принц сдерживал темную сторону своей натуры, разумеется, отнюдь не из гипотетической жалости к Дельену, но ради мира на Уровне. Кровавая расправа была не лучшей стратегией, это Лейм скрупулезно просчитал еще в Лоуленде, в первые минуты после известия, принесенного Элией. Потому и последовал за кузиной в Мэссленд, и терпел сейчас двух чужаков, пытающихся предъявлять на любимую свои права, и даже был готов принять их помощь.
– Уверены, что девушку держат именно там? – на всякий случай уточнил Колебатель Земли, прежде, чем продолжить разговор по существу.
– По имеющимся у нас сведениям, да. Только в этой части владений принца можно с должной степенью надежности блокировать заклятья связи, поиска и переноса. Болота создают защитную завесу, особо эффективную против магии в сезон блуждающих топей, – логически обосновала свои рассуждения, подкрепленные добровольным признанием Энтиора и старыми шпионскими данными, богиня, а потом спросила у Млэдиора: – Сколько времени потребуется, чтобы добраться от замка до резиденции Дельена?
– Если оседлать курьерских легкокрылых драконов, то часа четыре лета, – прикинул король.
– Есть способ лучше, – пророкотал Громердан, сдвинув брови. – Защитная завеса болот имеет уязвимые стороны. Если колебания почвы будут идти в определенном ритме, можно создать окно для телепортации, но обратное я смогу поддержать лишь в том случае, если буду переходить сам.
Едва уловимая пауза была заполнена так, как и ожидалось Колебателем Земли, вопросом Млэдиора, метнувшимся с быстротой клинка:
– Что вам потребно для творения землетрясения, герцог?
– Подвалы замка. Ближе к корням мира действовать легче. И дозволение на вторжение во владения принца Дельена, разумеется, чтобы нам не пришлось биться за принцессу, рискуя ее благополучием, – спокойно перечислил Громердан, успевший продумать не только общий путь, но и последовательность действий.
– Подвалы к вашим услугам, что же до дозволения… – король стянул с указательного пальца перстень-печатку и протянул Колебателю Земли.
С уважительным кивком, в исполнении герцога это действие было близко к почтительному поклону, Громердан принял перстень и надел его на безымянный палец, как символ того, что действует, если не по прямому повелению, то однозначно по дозволению его величества, но его величеством столь же однозначно не является. Короли, использующие перстень, как знак власти, носили его исключительно на указательном пальце. Снять самостоятельно без помощи Млэдиора и предать кому-то перстень Колебатель Земли не только был не вправе, но и не смог бы при всем желании.
Проследив, чтобы печатка заняла подобающее место, монарх Мэссленда пересек комнату и рывком распахнул дверь, находящуюся напротив входа. Была ли там она прежде, замаскированная какими-то чарами или возникла, откликаясь на молчаливый приказ короля, сказать было сложно. Да никто и не стал спрашивать.
За дверью оказались уходящий вниз пустой коридор и каменная лестница, довольно широкая. Двое могли бы спускаться по ней плечо к плечу. Магические шары – в замке Мэссленда цвет их менялся постоянно – горели красноватым пламенем, освещая путь.
Боги спускались вниз в молчании. Раздавался лишь звук шагов и шелест одежд. Причем, в какой-то момент Элии показалось, лестница вместе с широкими высокими ступенями тоже движется, смещаясь в толще замка, и спуск по ступеням есть лишь малая часть от этого значительного движения в недра. Принцесса повернула голову назад. Свет шаров, яркий там, где шли боги, и призрачно манящий впереди, резко тускнел в нескольких шагах за спинами четверых и совершенно исчезал, словно обрубался. Теория и субъективные ощущения находили свое подтверждение. Чистая магия, часть изначальной силы творения, создавшей Мэссленд, становилась все ощутимее.
Спуск вниз кончился неожиданно, почти резко. Вот были ступени в бесконечность. А в следующий миг они куда-то делись, и лестница стала коридором, протянутым по горизонтали. В разные стороны от основного ствола разбегались ветви более узких ходов. Свет мерцал по-прежнему, маня вперед, однако, теперь временами он словно вспыхивал и по сторонам, то ли маня, то ли приглашая, то ли стремясь посеять сомнения, сбить с пути.
Из одного бокового коридора навстречу четверым богам выбежал так, будто долго несся во весь дух худощавый мужчина с короткой бородкой, при полном доспехе, с медальоном стражника на груди. На лице его смешались стыд, радостная надежда и страх ошибки. Перебегая глазами с одного лица на другое, будто перебирал серебряные монеты в кошеле, он взахлеб лепетал:
– Творец Всемогущий! Наконец-то! Вы живые, настоящие, высокие лорды, леди, наконец-то! Лорд Громердан, вы, умоляю, выведите меня отсюда!..
Колебатель Земли окинул задумчивым взглядом незнакомца, допустившего вопиющую этикетную ошибку. Этот чудак не только поприветствовал первым герцога вместо короля, но и потом даже не поклонился своему монарху. Что странно, Млэдиор не оскорбился, напротив, пытливо, как ученый, заполняющий табличку к эксперименту, полюбопытствовал:
– Давно бродишь? И как тебя угораздило?
– Давно, дня три-четыре уже. Демоны драные попутали! – повесил повинную голову человек и торопливо, намолчался, так теперь поделиться не терпелось, продолжил. – Четверкой патруля шли, серебряный гиор углядел в коридоре и свернул, чтоб поднять. А когда воротился, никого не нашел. От своих отстал и заплутал. Сначала орал так, что голос сорвал, никого. Ходил тут, ни души нет, вообще ничего, пусто, только лестницы, да ходы. Думал уж так до конца жизни и проплутаю за жадность свою наказанный.
– Четыре дня? – задумчиво усмехнулся Млэдиор. – Ну-ну. Давненько замок так не шутил, со времен Келадриана, я бы сказал.
– Да, полный доспех для внутренней стражи на стандартном обходе отменен седьмым уложением, вступившим в силу за сто тридцать лет до кончины его величества Келадриана, четыре тысячи семьсот тридцать шесть лет тому назад, мой король, – согласился лорд Громердан, мгновенно произведя мысленные расчеты.
Кажется, даже лоулендцы услышали звук, с каким отпала челюсть бедолаги стражника, пытавшегося переварить свалившуюся на него информацию. Если верить словам Колебателя Земли, а склонности к шуткам за герцогом не числилось даже в детские годы, об этом знал любой мэсслендец, то человек, погнавшись за блестящей монеткой, проплутал в коридорах более четырех тысяч лет. То ли шутка, то ли кара за жадность, а может, то и другое по совместительству королевской резиденции удались великолепно. Жаль, хохотать замок не умел. Выражение лица бородача стоило того, чтобы научиться.
Почесав щеку, Млэдиор взял стража за плечо и толкнул в образовавшийся портал:
– Иди-ка ты в казармы, там и решишь, служить дальше или в отставку подавать. Только жалование я тебе за четыре тысячи лет платить не буду, так и знай! Правда, как дезертира тоже не повешу. Все-таки в замке шлялся, считай, на посту.
Стражник, бормотавший без устали под нос «да как же это так выходит, да как же так», исчез, а король констатировал:
– Похоже, нам сюда.
– Вместо флажка выставили? – догадался о назначении запутавшегося в петлях времени бедолаги Лейм.
– А-то, – подтвердил король.
– Надеюсь, нас столько водить по коридорам не будут, – прочувствованно добавила Элия, следуя за монархом. Исследование на практике волшебных особенностей мэсслендской архитектуры и ее тесных связей с Силами Времени в настоящий момент было бы весьма некстати. Лишних тысчонки-другой лет в распоряжении богини не завалялось. Вот как-нибудь потом…
– Я ему повожу, пусть только попробует, обоями в маргаритку обклею, – зловеще посулил король не то в шутку, не то всерьез. А замок… Шары мигнули, то ли угрожая, то ли подмигивая монарху, и коридор по которому шли боги, плавно изогнулся. Словно потягивалась ленивая крупная кошка.
Справа в красно-коричневом камне стен появилась арка, обрамленная ярко-алыми камнями. То ли рубинами (если бывают рубины в два кулака Кэлера величиной), то ли иным очень похожим минералом. Элия невольно замедлила ход, заинтересовавшись метаморфозами замка, и нахмурила брови: точно под аркой лежала маленькая монетка – серебряный гиор. Как раз такая, о товарке которой говорил бедняга-страж, заблудившийся не только в коридорах, но и во временах. Однако никакой угрозы со стороны мэсслендского полуразумного, или, скорее, даже иначеразумного творения неизвестных архитекторов (если замок действительно был сотворен кем-то, а не возник сам по себе) богиня не уловила. Скорее, это было приглашение, намек и, да-да, просьба.
Заинтригованная принцесса сделала шаг к арке, на миг приостановилась и обернулась, готовясь объясняться со спутниками, касательно своего внезапно возникшего интереса. Король Млэдиор, герцог Громердан и кузен Лейм по-прежнему шли вперед. Но очень-очень медленно. Со стороны они выглядели, как мухи, угодившие в застывающую смолу.
Элия удивленно выдохнула, поражаясь тонкости и искусству, с которыми оперировал временными потоками королевский замок Мэссленда. И чем, интересно, он ухитрился подкупить Силы Времени?
По поведению богов стало ясно: приглашение заглянуть за удивительную арку выдано лишь на одну персону. Опасности богиня по-прежнему не ощущала, а потому, присев в легком реверансе в знак согласия, скользнула в открывшуюся за аркой небольшую комнату.
Монетку Элия подбирать не стала. Она была всего лишь намеком-указателем. А то самое, что предназначалось лишь для ее глаз, находилось внутри овальной комнаты, лишенной каких бы то ни было декоративных излишеств. Просто самый обычный столик из красного камня на одной ножке, салфетка алого кружева и золотой поднос, на нем шкатулка темного дерева. Простая, без резьбы или инкрустации. Принцесса подцепила ноготком и откинула крышку. Наверное, этого следовало ожидать – внутри лежала карта Колоды Либастьяна.
Элия разглядела во всех подробностях пышные одежды всех оттенков красного, оранжевого и золотого, богатство украшений, медную гриву и бороду, хитрую усмешку и яркие любопытные глаза весенней голубизны.
– Всадник Вестник, – прочитала принцесса и мысленно добавила: – Логично. Не пристало члену Колоды Джокеров Творца именоваться Сплетником или Болтуном. Хотя, думается мне, за глаза эту карту братья будут называть именно так.
Гостья вынула подношение и приподняла в изумлении бровь. Под картой Вестника обнаружилась еще одна. Без надписи, вернее, что-то написано там было, но буквы мельтешили и расплывались перед глазами, будто никак не могли решить, на каком месте желают стоять. А картинка… В первый миг Элия сочла ее незаконченным наброском. Но стоило кончикам пальцев коснуться изображения, лицо перестало быть статичным непрорисованным контуром. Перед богиней непрерывной чередой, наслаиваясь и перетекая друг в друга, замелькали образы братьев, незнакомых и смутно знакомых богов. Кажется, она узнала Рэта Грея, обозначенного кратко Всадник Искатель, Элтона, отмеченного как Всадник Летописец, потом все быстрее и быстрее замелькали, сменяясь с бешеной скоростью, юные лица, порой под картинкой просверкивала и подпись – паж.
Времени рассуждать о странной природе наброска карты не было. Богиня забрала подношение, тщательно завернула обе картинки в платок Повелителя Межуровнья (этот аксессуар с недавних пор принцесса всегда предпочитала держать при себе на всякий случай) и поблагодарила Мэсслендский замок:
– Спасибо за ценный дар. Но почему?
В ответ пришла волна искреннего облегчения. Карта Либастьяна для замка была подобная шипу в сапоге или кусачей блохе на собачьей шкуре. Какое-то время она не доставляла неудобств, но сравнительно недавно неприятные ощущения начали нарастать, пока не стали почти нестерпимыми. Что ж, Колода Джокеров собиралась, желали собраться воедино и карты-картинки! Откуда уж замок прознал про тождество изображенного Всадника с братом лоулендской принцессы, или даже не знал, а лишь инстинктивно почувствовал некую родственность излучаемых сил, сейчас для Элии не было важно. Так же не мог замок поведать собеседнице ничего о том, как оказались в его недрах опасные вещи. Пока карты не начали просыпаться, замок их совершенно не чувствовал. Мало ли сокровищ, опасных и под завязку наполненных магией, таилось в его глубинах с незапамятных времен? Почему-то именно здесь лоулендские боги, продумывавшие пути поиска и места вероятного пребывания карт, искать сроду бы не догадывались.
Элии осталось лишь еще раз присесть в глубоком благодарном реверансе, коснуться стены, щедро одаряя замок изрядным потоком чистой силы, и вернуться к спутникам. Стоило ей занять место «в строю», как арка исчезла, как будто ее и не было, и время потекло с прежней скоростью.
Однако Лейм что-то почуял. Принц даже приподнял бровь, обозначая вопрос, но кузина лишь качнула головой: не здесь, не сейчас.
После того, как замок избавился от карты, он живо закончил водить богов по коридорам. Первый же по счету проход внезапно раскрылся громадной пещерой.
Это и в самом деле была пещера, то есть образование естественного происхождения, или если опуститься до вопиющей скрупулезности в подборе определений, образование не сотворенное руками или магией созданий плоти. Цветовые переливы камней внутри пространства размерами со средний стадион для ристалищ, оказались столь ярки, будто кто-то использовал место для экспериментов с цветом и существования полутонов не принимал в принципе. Краски не просто били, они хлестали по глазам увесистой кувалдой с шипами. А еще в пещере что-то шумело, покряхтывало, гудело, пульсировало. Камни, пол, потолок, стены, сталактиты и сталагмиты вели между собой непрерывный диалог, судачили, как досужие старушки-сплетницы за пряжей. А заодно и грелись у камелька. Тут было странно тепло, как рядом с большим, некрепко спящим, мохнатым зверем.
Лоулендцы невольно прижмурились, привыкая к шумам и цветам, Млэдиор остался равнодушен, как студент на скучной лекции, а вот Громердан распрямился, задышал глубже, чуть ли не заулыбался. Во всяком случае уголки рта едва заметно приподнялись. Для бога оказаться среди таких камней было примерно тем же, что Элии на хорошем мужском стриптизе. Приятное, вдохновляющее зрелище, истинное отдохновение очам.
Однако, радость момента испортил капризный вопль с панически-негодующими интонациями:
– Млэдиор! Что здесь делают лоулендцы под личинами?!!!
Король покосился на своих спутников и честно, почти скучающе и немного досадливо (блин, ну угораздило тебя вылезти со своими вопросами именно сейчас!) проинформировал:
