Текст книги "Снега"

Автор книги: Юлий Чепурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Варвара Петровна махнула рукой, ушла в дом. Голос Петра: «Лейтенант, не забудьте для отличников стрельб билеты в театр на встречу с немцами получить. Пусть ребята и там немцев послушают – пригодится». Голос лейтенанта: «Слушаюсь, товарищ полковник».

Может, с этой стороны солнышко проглянет?

Входит  П е т р, усталый, запыленный, но в хорошем настроении.

Слышна походная песня солдат:

 
Солнце скрылось за горою,
Затуманились речные перекаты.
А дорогою степною
Шли с войны домой советские солдаты.
 

П е т р (бросил на скамейку плащ, полевую сумку). Здорово, дядя Панкрат.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Здорово, Петя.

П е т р. Ого! Вино на столе. В честь какого праздника?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Очередной дом под крышу подвел. (Многозначительно.) И прочая…

Из дома вышла  В а р в а р а  П е т р о в н а.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Петя, а Шура с Надюшкой к тебе в казармы побежали. Не видал их?

П е т р. Я, мама, со стрельбища прямо.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Припудрило-то тебя как, господи! Устал, голодный небось.

П е т р (весело). На плохой аппетит жалоб не последует. А вот представь, мама, и не устал. Черт знает что со мной делается, когда я с солдатами в поле выхожу. В степь. И ничего-то вроде в ней хорошего нет, в степи: ветер, пустота… А как обдаст тебя полынным запахом, да как начнет к твоим сапогам ковыль ласкаться, будто он по живому затосковал, да как упадет на тебя сверху серебряный звонкий дождь – жаворонки это жизни дают – ах!.. Расставишь руки, закроешь глаза, и, ей-богу, кажется: вот-вот оторвешься от земли и махнешь туда, к ним, к жаворонкам, вместе с ними озоровать…

Удаляется песня солдат. Петр подхватывает песню.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (пристально смотрит на Петра). Петро, а ты влюбился.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А ты – чу. И пусть. Сколько можно вдовцом-то.

П е т р (озорно, Панкрату). Рушники готовь. В сваты тебя скоро произведу. Сватать невесту пойдешь.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Что ты! Кого же, Петя? Да я хоть сей момент.

П е т р. Мама, ты посмотри на него. (Панкрату). В кого же это я влюбился?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А вот ты нам по-военному и доложи.

П е т р. Чего захотел.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Шуткуешь все, Петро.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Воду я, сынок, подогрела. На плите возьмешь.

Напевая, Петр ушел в дом.

(Добрым взглядом проводила Петра, вздохнула.) Панкрат, я в магазин за хлебом сбегаю. (Ушла.)

Из дома выходит Петр, выносит воду.

П е т р (умывается). А ты знаешь, дядя Панкрат, какое событие сегодня после учений произошло? Спускаемся с кургана, на котором наши братские могилы, – видим, иностранцы на курган поднимаются. Немцы, оказывается.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Ну, ну.

П е т р. Подбегают к моим солдатам, цветы в руки суют, кричат что-то. И дал я тут команду своим хлопцам остановиться. И что бы ты думал? Настоящее братание началось. А немцы – так те в слезы ударились. Плачут… (Повесил на дерево полотенце.) Налей мне, дядя Панкрат, с удовольствием выпью я с устатку.

Выпили.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А ведь и у нас, Петенька, событие в доме. Прихожу с работы, Серега тут. А с ним – немочка молодая. (С хитрецой.) Знакомая или невеста – не понял я.

П е т р (засмеялся). Ну раз уж домой пришла, к невесте ближе. Мог бы сообразить. (Смеется.) Невеста… Скажешь тоже. Хотя что же? Когда-нибудь будут к нам со всего света невесты приезжать. И до этого доживем.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (в тон, весело). Доживем, Петя, доживем. (И вдруг – серьезно.) Ну так вот, Петр. Невеста к Сергею приехала. Из Германии. Из Иены. Невеста самая разнастоящая. Луиза.

П е т р (принимает это за шутку). Ну ты, дядя Панкрат…

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Вот те крест. Та самая немочка, которая Сергея подобрала, когда ранили его.

П е т р (все еще не верит). Нет, нет… Ты которую бутылку опорожняешь?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Первую, Петя. И трезвый я сейчас, как стеклышко. Видел я невесту-то, разговаривал с ней. Вот так, как тебя, видел.

П е т р. Что за ерунда такая?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Если бы ерунда! Иди-ка сюда.

Подводит Петра к берегу.

Три лодки вижу. А на какой Сергей – не разгляжу.

П е т р (всматривается). Вижу. Вон он.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. В лодке – один?

П е т р. Дивчина с ним.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Не дивчина, говорю, а Луиза. Да.

П е т р (взволнован). Что за черт. (Вдруг.) Он что – с ума сошел? Во всей России девушки не нашел?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Он тебе сам скажет.

П е т р (резко). А я и слушать не буду. Подумаешь, блажь какая. Невеста из Германии. «Новатор»!

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А если любовь?

П е т р (вскипел). Любовь? Так ты и родную мать люби, и брата, и сестру, и землю, по которой ходишь, которая на метр нашей кровью пропитана. По чьей вине? По чьей вине, я спрашиваю? (Пауза.) Он хочет, чтобы я это забыл?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А молодые при чем? И немцы разные бывают. Сам про Германию рассказывал.

П е т р. Хватит, дядя Панкрат.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Нет уж, сделай милость, до конца мне разобъясни. Выходит, если ты будешь против и мать будет против, – уходить Сергею из дома надо? Я так понимаю. Или немку прогнать. (Накаляясь.) Или в газету опровержение написать, что, мол, советские люди и слышать ничего о немцах не хотят? Что, мол, ни простить, ни забыть им не могут во веки веков – аминь! Что, мол, до десятого будущего немецкого колена…

П е т р. Не паясничай, Панкрат Степанович.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Я паясничаю? Так я ж несознательный. Ты сознательный, вот и разобъясни.

П е т р. Я немцев от Гитлера спасал. Если надо их сегодня от какой другой сволочи спасти, из беды выручить – пойду. Может, жизнь там свою оставлю. Но в свой дом, в свою семью… Не-ет!.. (Пошел.)

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Постой.

П е т р. И слушать не хочу.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (властно). Постой, говорю. Трусишь?

П е т р (остановился). Осторожнее выбирай слова.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Разговор хорошо начали с тобой, а кончим, гляжу, плохо. Хоть и не отец я тебе, а с пеленок тебя знаю, и перед смертью отец твой завещал мне руководить вами. (Пауза.) Я Сергею и Луизе свое согласие дал. Понял?

П е т р (опешил). Как ты мог? (Горячо.) Как ты…

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Сядь, говорю. Земля и та в самый лютый мороз не до сердцевины промерзает. Не верю, что сердце у тебя до конца твоих дней заморожено. Мне шестьдесят восемь. Работать вскорости не смогу – рука кирпич не удерживает. А без работы я помру. И хочу помереть я спокойно, с теплой душой. (Пауза.) Я так думаю: кровь нас с немцами на поле брани развела, кровь пусть и породнит. Через детей наших пусть породнит.

П е т р. Легко сказать… А мне стоит закрыть глаза, вспомнить… (Пауза.) Как сейчас вижу… Под Ростовом. В марте сорок третьего. Снег на дороге черный, мятый. Дорога на подъем идет. Вешние ручьи снег роют, звенят!.. И лежит убитый наш хлопец. Шею вытянул, будто хочет еще раз взглянуть туда, куда не дошел. Бьет ручей в молодые остывшие зубы: пей, пей, пей… Не хочет парнишка пить, все кончено, не хочет, а ручей все стучится в пожелтевшие, навсегда остывшие зубы. А такой звон весны вокруг! (Пауза.) Нет… Не забыть!

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (подошел, положил руку на плечо Петру). Верю, больно. Только ты, Петя, вперед смотри, а не назад. (Пауза.) Вот ты говоришь – блажь. А не дай бог – ошибешься ты. Тогда как? (Проникновенно.) Ты, Петя, послушай. Врать не буду. Минут десять я их наблюдал, а уж видать – любят друг друга!

П е т р (усмехнулся). Успел разглядеть?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Особенно немочка. В глаза ему все смотрит. Как былинка она. Прозрачная, будто солнышко ее не снаружи, а изнутри освещает.

П е т р. Красивая?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (как последнее спасение). Статуя!

П е т р. Ну и дипломат ты, дядя Панкрат.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Ты же умница, Петр, и душа у тебя добрая – знаю. Мы с тобой мужики. Нам легче. А вот как к матери подойти? Посоветуй. Полчаса я тут дипломатию разводил – все прахом. И всерьез не берет.

П е т р. Не знаю. Пока с Сергеем не поговорю… (Горячо.) Как же он мог – умный парень…

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Тсс… кажись, они.

Со стороны реки появляется  С е р г е й.

С е р г е й. Здравствуй, Петр. Дядя Панкрат, а мама дома?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. И мать сейчас придет.

С е р г е й. Луизу ребята окружили – не отпускают никак. Все о новой Германии им рассказывает, о планетарии. Можно звать, значит?

П е т р (не оборачиваясь). Подожди. Дядя Панкрат, ты… сам ступай.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Того лучше. (Жестом показывает Сергею на Петра, как бы говоря, что дело плохо, и уходит.)

С е р г е й (подошел к Петру). Петя, ты… чего? (Сел рядом.)

Петр вдруг страстно, сильно обнял Сергея, привлек к себе.

П е т р. Сережка… Сережка…

С е р г е й. Что с тобой? Петя, что случилось?

Петр не выпускает Сергея из объятий.

П е т р. Расскажи… Расскажи мне все… Объясни. Не как старшему брату, не как товарищу даже. Как самому себе объясни.

С е р г е й (после паузы). Ты против. Понимаю. Жаль.

П е т р (резко). Кого? Мать, меня или немку?

С е р г е й. У Луизы есть имя. (Пауза.) Так, Петя, мы не сможем… Я не хочу. (Встал.)

П е т р (резко). Не хочешь говорить со старшим братом? Извини. (Пошел в дом.)

С е р г е й. Петя, подожди.

П е т р (снова с силой привлек к себе Сергея). Люблю же я тебя, черта. Братишка мой…

С е р г е й. Вот теперь давай поговорим. Правда, у нас мало времени. Луиза меня ждет. Потом… мне еще с мамой предстоит. (Пауза.) Видишь ли, Петр, это для меня настолько серьезно, что я боюсь, что ты не поймешь.

П е т р. Постараюсь.

С е р г е й (после паузы). Ты знаешь, как мы с ней встретились. (Пауза.) А потом в госпитале… Каждый день она приходила. Вижу по подаркам – не пышно живет, отказываюсь, а у нее слезы на глазах. А возьму – глаза заблестят, загорятся… (Пауза.) Потом выйдет на тротуар, час стоит, два… все на мое окно смотрит. (Пауза.) Ты знаешь, как строго было там с этим делом, а тут никто из наших… даже командир части… И он сочувствовал.

П е т р. А ты к ней… как?

Сергей вместо ответа прижался к Петру, как ребенок.

А Надежда как же?

С е р г е й. Надежде я никогда ничего не обещал. Дружили просто.

П е т р. Та-ак. Ну ладно!

Входит  П а н к р а т  С т е п а н о в и ч.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Не нашел я ее.

С е р г е й. Я сам сейчас. (Ушел.)

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Ну, договорились?

П е т р. Мое при мне остается, а Сергею своей дорогой идти. Не союзник я ему, но и мешать не буду. А мать пусть сама решает.

В калитку входит  В а р в а р а  П е т р о в н а.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Чего это вы сразу замолчали?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Соображаем, кому из нас на Сережкиной свадьбе запевалой быть.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Опять ты за свое. Что тебя нынче будто пчелы покусали?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Чужой кто-то в улей залетел.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Балагуришь все.

П е т р (взял у матери сумку). Посиди-ка с нами, мама.

Варвара Петровна села.

Вот с дядей Панкратом о жизни соображаем.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Натощак-то? Пойдемте, поешьте сначала…

П е т р (удерживает мать). Посиди, мама. Целыми днями ты на ногах… (Пауза.) Тут вот, мама, понимаешь, какое дело. С тобой посоветоваться хотим. Конечно, если ты против, разговора быть не может. Твое слово закон, – как при царском режиме.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Нашел с кем меня сравнивать.

П е т р. Шучу. А чего это ты на меня так смотришь?

В а р в а р а  П е т р о в н а. У Панкрата поучись хитрить-то. Говори, в чем суть.

П е т р. Суть, мама, в том, что встретился Сергей сегодня с одной девушкой. Обещание они когда-то друг другу дали.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Вроде как по-нашему, по-старинному, – обручились.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Ну, ну, я слушаю.

П е т р. Вот и все. Слово за тобой.

В а р в а р а  П е т р о в н а. А Надюшка как же?

П е т р. С Надеждой у Сергея ничего серьезного не было. Дружили. Товарищами были.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Товарищами… (Пауза.) Где же она, обрученная?

П е т р. Сейчас Сергей приведет.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Здешняя?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Нет, не здешняя.

В а р в а р а  П е т р о в н а (строго). Не тебя – Петра спрашиваю.

П е т р. Нет, мама, она приезжая.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Откуда?

Пауза. Петр делает знак Панкрату Степановичу.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Словом, Варварушка, вот-вот Сергей к тебе в дом невесту приведет, и невеста эта немецкого происхождения.

Варвара Петровна встала, подошла к столу, смахнула с него хлебные крошки, села. Не знает, куда деть руки. Опять встала.

В а р в а р а  П е т р о в н а (со страшным спокойствием). Где-то я тут хлеб положила. (Ищет сумку с хлебом.)

Петр подает ей сумку.

(Варвара Петровна пошла, но ноги ослабели – остановилась, виновато улыбнулась.) Устала нынче.

П е т р. Мама… Ты… Не надо так, мама…

Со стороны реки вбегает взволнованный  А л е ш а.

А л е ш а. Товарищи!.. Шура где? Больше не мог я… сюда идут.

Из-за обрыва показываются  С е р г е й  и  Л у и з а. Сергей помогает Луизе подняться на площадку, и она – лицом к лицу – встретилась с Варварой Петровной. В нерешительности остановилась.

С е р г е й (подбежал к матери). Мама! Мы так ждали тебя. Петр, дядя Панкрат, вы ей все рассказали? Это моя невеста. (Луизе.) Вот, знакомьтесь.

Варвара Петровна поднесла фартук к глазам.

Мама!.. Ты… Петр, это Луиза! Моя Луиза!

Петр молчит.

Дядя Панкрат, что же это? (Всем.) Это – моя невеста. (Луизе.) Луиза, ты не волнуйся, ты только не волнуйся, все будет хорошо. Мама!..

В а р в а р а  П е т р о в н а (Луизе). Уж простите, что не сдержалась, заплакала. Много горя, девушка, приняли мы от фашистов в войну. Мужа моего они повесили, безвинного. (Показывает на Петра.) У него жену с детьми бомба накрыла.

Л у и з а. Сергей никогда не говорил…

С е р г е й. Мама! При чем здесь Луиза?

Л у и з а. Если бы я знала!..

В а р в а р а  П е т р о в н а. Сколько лет я по мужу плачу. Сергей не знает. И никто из детей моих не знает. Одна подушка в слезах мне подружка. (Пауза.) Нет моего согласия, не обессудь, девушка.

С е р г е й. Мама!

В а р в а р а  П е т р о в н а. Верю, что и хорошая ты, может, и сына моего любишь, а нет согласия.

Л у и з а (тихо). Я люблю Сергея.

С е р г е й. Ну как же ты можешь, не выслушав меня, нас… Как же можно запретить любить человека, без которого я…

В а р в а р а  П е т р о в н а. Уходи! Уходи совсем из дому. Мне легче станет.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Варвара!

П е т р. В нашем доме гость.

В а р в а р а  П е т р о в н а. Уйдите! Все уйдите!

С е р г е й (схватив Луизу за руку). Подожди. Если и уйдем, то навсегда.

Входят  Ш у р а  и  Н а д я.

Шура! Они не хотят видеть в нашем доме Луизу. Скажи им…

Ш у р а (вплотную подошла к Луизе). Это вы хотите украсть у нас Сергея?

П е т р. Александра!

Ш у р а. Нет, я скажу все. Кто вас звал сюда?

Н а д я. Шура! Не надо!

Ш у р а. Кто вас просил сюда?

Л у и з а (беспомощно оглядывается). Украсть? Я не знаю, что такое по-русски – украсть…

Ш у р а. Вор, вор, знаете, что такое?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Остановите ее!

С е р г е й (Шуре). Замолчи! Я ненавижу тебя! Мама, ты знаешь, как я люблю тебя…

Варвара Петровна вошла в дом, слышно, как она зарыдала.

Л у и з а. Нет! Не хочу так! Не надо! (Убежала.)

С е р г е й. Луиза! (Повернулся к своим родным, с болью.) Эх вы!.. Луиза-а! (Убежал следом за Луизой.)

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (негромко, задумчиво). Жизнь твое упрямство сломит, Варвара…

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Декорация второй картины первого действия – гостиница.

В тот же день.

Входят  Б е р т а  и  В и л л и.

В и л л и. Фрау Броэль, что это значит? Кто давал право вашей дочери…

Б е р т а. О чем вы?

В и л л и. Я сейчас заказывал междугородный разговор и слышал, как американская корреспондентка, черт бы ее побрал, диктовала в свою газету статью – интервью с вашей дочерью.

Б е р т а. С Луизой?

В и л л и (зло). По-моему, с вами приехала только одна дочь.

Б е р т а. Она приехала не со мной, а в составе делегации.

В и л л и. Вот об этом я и хочу с вами поговорить.

Б е р т а. Слушаю. О чем же говорила моя дочь с американской корреспонденткой?

В и л л и. Луиза сказала ей, что наша делегация приехала в Россию для того, чтобы доказать Америке, что немцы и русские в разговоре между собой обойдутся без ее помощи.

Б е р т а. Неплохо. Вы с этим не согласны?

В и л л и. Нет, я понимаю. Но… Мы приехали сюда и не для того, чтобы вести пропаганду против Америки.

Б е р т а. Допустим, я согласна с вами. Что же еще сказала Луиза такого, что вы… (Иронически.) Вам налить воды?

В и л л и. Не надо шутить, фрау Броэль. Когда американка спросила вашу дочь, сколько стоит планетарий, который мы хотим подарить русским, Луиза ответила, что дружба не разменивается на деньги.

Б е р т а. Молодец Луиза! Вы другого мнения?

В и л л и. Я охотно разделяю ваш родительский восторг, но американская корреспондентка заявила, что ваша дочь якобы приехала в Россию лишь для того, чтобы встретиться с русским парнем, которого она сегодня утром принимала в этой комнате в ее присутствии. Я не понимаю, Берта Броэль, почему там, в Германии, вы не сказали нам, с какой целью вы едете в Россию? Извините, я бы не счел для себя возможным… Я не вошел бы в состав этой делегации…

Б е р т а. Вам кажется чудовищным, что Луиза знакома с русским юношей?

В и л л и. Неизвестно, во что может вылиться это знакомство.

Б е р т а. Успокойтесь, Вилли. Луиза сегодня же возвратится в Германию.

Входит  К л а р а, слышит эти слова.

К л а р а. Луиза возвращается в Германию? Зачем?

Берта отвернулась.

А-а… Понимаю… Она обязана подчиниться родительскому приказу. Так? (Пауза.) Никуда она не уедет. Я первая не допущу этого.

Б е р т а (резко повернулась). Клара!..

К л а р а. Что – Клара? Не хватало только, чтобы из-за отца Луиза ломала свое счастье, может быть, всю свою жизнь. Этого не будет, Берта! Где Луиза? Я должна увидеть ее. Не хватало, черт побери, чтобы наши внуки и правнуки отвечали за преступления Гитлера. Да русские первые этого не допустят. Я сейчас пойду к Виктору Ивановичу, и он…

Б е р т а. Клара, что ты собираешься делать?

К л а р а. Расправить молодой любви крылья – только и всего. Да, именно крылья, которые вы – ты и твой муж – хотите опутать нитями прошлого. Пусть парит! (Остановилась у двери.) Впрочем, сначала познакомь меня со своим мужем. Я сама хочу поговорить с ним.

В и л л и (с недоумением смотрит на Берту). Простите… фрау Броэль, какой муж? Чей?

К л а р а. Вы всегда так долго соображаете, Вилли!

Б е р т а. Да, Вилли, вас ожидает еще одна неприятная новость: сегодня я встретилась здесь со своим мужем. Его освободили из лагеря военных преступников.

В и л л и. И он – здесь?

Б е р т а. Да. (Приоткрыла дверь в соседнюю комнату.) Курт, выйди, с тобой хотят познакомиться.

Входит  К у р т. Он в гражданском костюме.

К у р т. Здравствуйте.

К л а р а. Здравствуйте.

Вилли резко поворачивается и уходит.

Не обращайте внимания. Мы все еще боимся своей собственной тени. Я так рада за Берту. И за вас. И я надеюсь, герр Броэль, что вы не омрачите эту радость неуместным вторжением в личную жизнь Луизы. (Улыбнулась.) Не буду вам мешать! Я и мой покойный муж не любили, когда в момент нашей встречи рядом был третий. Целую тебя, Берта. (Ушла.)

Берта провожает ее до двери.

К у р т. Что это значит? Луиза не едет сегодня со мной? Она остается? Но она сама сказала мне… Я сам… На моих глазах она выгнала этого русского…

Б е р т а. Я не видела ее после этого, Курт.

К у р т (взрываясь). И ты спокойна. Тебе как будто все равно.

Б е р т а. Зачем ты так говоришь?

К у р т. Луиза не будет женой русского, пока я жив. (Подошел к окну, круто поворачивается.) Да, я ненавижу русских! И если я все еще дорог тебе… (Твердо.) Луиза поедет в Германию. Со мной. Сегодня. И все будет хорошо.

Б е р т а. Хорошо?! Ты плохо знаешь ее, Курт. Если ты действительно хочешь ей счастья, не говори с ней вот так… о России. Вы не поймете друг друга.

К у р т. Она поймет, в ней течет моя кровь. (Резко.) Или она ела не тот хлеб, что был у меня в лагере? Каким хлебом кормят вас русские там, у меня на родине? Ты, например, слишком хорошо выглядишь.

Б е р т а. Как ты можешь?!

К у р т. Очень просто. Тебе ни о чем не говорят эти стены, эти улицы? (Шагнул к окну, резко отдернул штору.) Смотри, вон там мы потеряли генерала Фигля. В подвале того дома взяли в плен фельдмаршала Кроуса. А вон в той стороне находится овраг, в котором взяли в плен меня. Всех нас. Тысячи… Десятки тысяч. (Пауза.) Нас повели. Рядом с дорогой я увидел убитого русского. Он стоял по пояс в сугробе и смеялся. Убитый смеялся над нами, живыми. (С силой.) Я не забуду этого позора! Он жжет, он столько лет жжет мне грудь. Горит!.. (С силой задергивает штору, в комнате становится полутемно.)

Б е р т а. Зачем ты?

К у р т. Чтобы не видеть! (Другим тоном.) Только тебя… Хочу с тобой. (Страстно обнял.) Вот так. Жена моя!.. Берта моя!.. (Целует.) Ты по-прежнему любишь меня?

Б е р т а. Конечно. Как ты можешь спрашивать?

К у р т. Мне показалось сейчас…

Берта хотела о чем-то спросить Курта, раздумала, снова прижалась к нему.

Я понимаю. Ты – глава делегации. Я мешаю тебе. Меня увозят сегодня. Если хочешь, я уйду сейчас.

Б е р т а. Нет, нет… (Пауза.) Почему ты не писал? Не сообщил, что ты жив. Это жестоко.

К у р т. Вот так же, как сейчас… это помешало бы тебе, Луизе. Коммунисты, которые в Восточной Германии, не простили бы тебе. Ты лишилась бы куска хлеба. Луизу выгнали бы из школы. (Почти шепотом.) Я молчал ради вас. Ради вашего счастья.

Б е р т а. Без тебя у меня не было его, Курт.

К у р т (обнимает). А теперь?

Б е р т а. Курт, могут войти.

Раздаются звуки рояля – «Лунная соната».

Она… Клара… (Словно просит извинения.) Луиза не выходит у меня из головы… (Стараясь казаться веселой.) Знаешь что? Давай закажем вина.

К у р т (смотрит на Берту, задумчиво). Можно и вина…

Берта звонит. Входит  М а р и я.

Б е р т а. Фрау Мария, попросите, пожалуйста, чтобы нам принесли вина, фруктов.

М а р и я. Хорошо.

К у р т. И… пригласите немцев. Всех.

Перехватил взгляд Берты.

От имени моей жены.

Мария ушла.

Б е р т а. Мы хотели вдвоем…

К у р т. Вдвоем мы там, в Германии. (Подошел к Берте и долго смотрит ей в глаза.) Со мной одним тебе будет скучно. (Пауза.) Пожалуй, и мне…

Б е р т а. Извини меня, если я что-то не так…

К у р т. Все так. Именно так. И в этом трагедия сегодняшней Германии.

Б е р т а. Не понимаю.

К у р т (прошелся). Что случилось с вами? Ты с такой легкостью готова отдать дочь русскому. Вы едете с подарками в Россию, которую должны проклинать, бояться, ненавидеть. Неужели немцы там, на моей родине, забыли все?

Б е р т а. Я постараюсь ответить тебе.

Стук в дверь.

Войдите.

Входит пожилой  о ф и ц и а н т, накрывает на стол.

К у р т. Давно, старик, последний раз немцев обслуживал?

О ф и ц и а н т. В сорок пятом. Когда господин Кейтель капитуляцию подписывал. Я тогда при штабе генерала Чуйкова служил.

К у р т (усмехнулся). Так ты, может, полковник или даже генерал?

О ф и ц и а н т (просто). Нет, рядовой. Это, я слыхал, американцы любят, когда им в ресторанах бывшие ваши генералы подают.

К у р т. А я майором был, старик.

О ф и ц и а н т. Всяко бывает. Вон ваш Геринг рейхсмаршалом был, или самого Гитлера возьмите, или помощников его. И маршалы, и фельдмаршалы, и генералы, а померли. А вам повезло.

К у р т. Повезло! Я девять с половиной лет дома не был. Девять с половиной лет, старик.

О ф и ц и а н т. Тоже неплохо. Небось все в голове продумали, по какой причине вы себя свободы лишили.

К у р т. Да, ты прав, старик, повезло мне… Все мои товарищи погибли, а я вот, видишь…

О ф и ц и а н т. Не всем же вашим сородичам на роду было написано на нашей земле помирать. Надо кому-то и в живых остаться, чтобы дома рассказать, какая карусель с вашим братом получилась. (Вежливо.) Что еще изволите?

К у р т (резко). Минут через пятнадцать – черный кофе с лимоном.

О ф и ц и а н т. Пожалуйста. (Ушел.)

Б е р т а. Зачем ты, Курт, с ним так? Он пожилой человек. Ты обидел его.

К у р т. Я? А он? О, их надо знать. Я их знаю теперь.

Б е р т а (грустно). Какой ты…

Стук в дверь.

Войдите.

Входит  М а р и я.

М а р и я. Они не могут. Просили извинить.

К у р т. Все?

М а р и я. Все.

Б е р т а (смутилась). Ничего. Спасибо. Извините.

М а р и я. Пожалуйста. (Ушла.)

Напряженная пауза.

К у р т. Так… И все-таки я не могу сейчас уйти, Берта, пока не поговорю с Луизой. Придется тебе… вам… потерпеть. Подышать одним воздухом с немцем, от которого слишком пахнет прошлым. (Громко засмеялся.) Представляю, как сейчас члены твоей делегации перемывают мои кости. (Короткая пауза.) И твои. Нет, теперь у них с тобой разговор будет короткий. (С силой ударил, ладонью о стол.) А поговорим!

Б е р т а. Курт!

К у р т. Прости. (Налил себе вина, выпил.) Извини, я забыл налить тебе. Отвык…

Б е р т а. Не надо, забудь. Мне так приятно видеть тебя в этой одежде. Будто никогда не было войны, плена. Вот таким ты был, когда мы встретились в первый раз. Помнишь?

К у р т. Я был слишком молод тогда. И глуп.

Б е р т а. Нет, нет, ты был красив тогда. Налей и мне.

К у р т. Опять забыл. (Усмехнулся.) Видишь, оказывается, я уже не тот, каким ты помнишь меня.

Пауза. Звуки рояля.

Б е р т а. Я на некоторое время должна уйти, Курт. У нас сегодня три встречи с русскими. Я проверю: все ли готово с нашей стороны.

Курт встал.

Нет, нет, ты… пожалуйста… Ты можешь остаться. Я – скоро. (Ушла.)

К у р т. Я потерял дочь. И, кажется, теряю жену. (Выпил, тихо запел.)

 
Стоит солдат на посту,
И холодно, грустно, тоскливо ему.
А сверху далекая светит луна,
А рядом – чужая, чужая земля.
 
 
Стоит солдат на посту.
Дочь вспоминает, родную жену.
И так далеко от солдата они,
Как свет этой желтой, холодной луны.
 

(Уронил голову на стол.)

Входит  Л у и з а. Остановилась у двери.

Пауза.

Л у и з а. Папа, ты один?

Курт не слышит.

Папа, что с тобой?

Курт поднял голову.

Ты плачешь?

К у р т. Мне тошно… одному.

Л у и з а (отчаянно). Налей мне. Налей, налей, я взрослая уже. (Сама наливает.) И давай выпьем. Знаешь, за что? Нет, ты в самом деле плачешь? Я вижу слезы…

К у р т (поднимает голову и вместо ответа).

 
Стоит солдат на посту.
Дочь вспоминает, родную жену.
И так далеко от солдата они,
Как свет этой желтой, холодной луны.
 

Л у и з а. Не надо!

К у р т. Не надо… (Словно впервые увидел дочь.) Ты совсем взрослая. (Пауза. Серьезно.) Нам нужно поговорить с тобой, Луиза. Впрочем, не сейчас. Вот когда ночью сядем с тобой в поезд…

Л у и з а (быстро). Я… кажется, не поеду, папа.

К у р т (как можно спокойнее). Да, я забыл. Ты увлеклась русским юношей.

Л у и з а. Я люблю его.

К у р т (обнял Луизу). Девочка моя! В твои годы всем так кажется. Русские так жестоко обошлись со мной. Но бог с ними. Не хочу сейчас. (Хочет переключить разговор.) Боже, как я тосковал по тебе! Я рад, я счастлив, что вижу тебя. Как я страдал, что ничем не могу помочь маме, тебе. Расскажи, расскажи мне все. Как ты живешь, моя девочка? Ты работаешь? Учишься?

Л у и з а. Я учусь на пятом курсе физико-математического факультета. В университете. А практику прохожу на нашем оптическом заводе. Мне так нравится астрономия, папа! Звезды – они такие таинственные! (Засмеялась.) Говорят, я способная. (Пауза.) Сейчас на нашем заводе мы делаем планетарий для русских. Маму прислали согласовать с русским архитектором все вопросы. И я… я, кажется, буду работать в этом планетарии. Здесь. (Вдруг.) Папа, ты знаешь, английский король подарил русским меч. Мне кажется, он напрасно это сделал – подарил меч. Нет, мы подарим русским звезды. Чтобы о войне ничего не напоминало. Меч и звезды. Красиво, правда? Бывшие союзники дарят меч, а бывшие враги – звезды.

К у р т (осторожно). А ты не подумала, Луиза, о том, как трудно будет тебе здесь, вдали от родины, без меня, без мамы?

Луиза не отвечает.

Я сделаю все, чтобы ты была счастлива там, у себя на родине, в нашей Германии.

Л у и з а. Это невозможно теперь.

К у р т. Ты уже стала его женой?

Л у и з а. Нет, но мы уже решили.

К у р т. Девочка моя, ты решила стать женой моего врага?

Л у и з а. Сергей ничего не сделал тебе плохого.

К у р т. Пусть не он. Но я – враг русских, и они – мои враги. (Распаляясь.) Разве не они держали меня столько лет вдали от тебя? Разве не здесь стали седыми мои волосы? Посмотри, посмотри! Разве ты можешь быть счастливой среди них, на чужой земле?

Л у и з а (настойчиво). Я люблю его.

К у р т. Но я твой отец. Я не оставлю тебя русским. Слышишь?

Л у и з а. Но ты же не знаешь Сергея.

К у р т. Я знаю русских лучше, чем ты. Их язык, их психологию. Им до немцев так же далеко, как далеки твои любимые звезды от нашей грешной земли. Я знаю теперь то, что мы обязаны были знать в сорок первом году, когда русские заставили нас взяться за оружие.

Л у и з а. Не они первые напали на нас. Это мы, немцы, виноваты.

К у р т. Да? Так учат вас в школе? В университете? (Резко.) Ты поедешь сегодня со мной.

Входит  Б е р т а.

Берта, прошу позаботиться о билете на поезд для Луизы.

Л у и з а (бросается к матери). Мама, папа не разрешает мне остаться в России. Объясни ему, скажи, помоги мне. Папа, я люблю тебя, но я еще больше буду любить тебя тогда… ты не сердись на меня, не обижайся. Я уже взрослая, а ты все считаешь меня девочкой.

К у р т. Девочка! Маленькая! Глупая! Уедем! (Берте.) Берта, если ты не хочешь разрушить нашу семью, уедем втроем. Это очень серьезно, учти, Берта.

Л у и з а. Мама, папа не верит, что мы можем с Сергеем жить хорошо. Но почему? Почему?

К у р т. Хорошо. Допустим, я соглашусь, чтобы ты осталась. (Как последнюю карту.) Но тебя не примут русские.

Л у и з а. Примут! (Она сама испугалась этого слова, но решила не сдаваться, не уступать.) Примут! Приняли уже. Они хорошие. Да, хорошие. Им труднее, чем нам… забыть… а я уже была у них и не боюсь! Они хорошие! Хорошие!

К у р т. Ты уедешь.

Л у и з а. Нет!

К у р т. Нет?

Л у и з а. И я счастлива, что здесь ты не можешь помешать. Никто не может. (Делает движение к Курту.) Пойми меня.

К у р т. Грязная девчонка! (Дает Луизе пощечину.)

Б е р т а. Курт!!

Л у и з а (стоит не шелохнувшись, тихо). Еще бей.