Текст книги "Хроники Потусторонья. Проект (СИ)"

Автор книги: Юлиан Хомутинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Так это надо ещё придумать что-то, объяснить как-то, – Сонни пожал плечами. – А я пока не знаю, как. Да и потом, деньги-то всё равно нужны.

– Поразительно серьёзная нынче молодёжь пошла, – невольно восхитился я. – Хотя вот Валя у нас из этой картины выпадает… Слышь, Мастер Иллюзий, ты чего приумолк? Тихий какой-то сегодня, как подменили.

Его и правда будто подменили. Казалось, за одну ночь он повзрослел на несколько лет. Впрочем, чему тут удивляться? Этот парень увидел и услышал за весьма короткий срок столько невообразимого (по человеческим меркам), что вполне мог многое переосмыслить…

– Дело не в этом, Герман Сергеич, – (ага, значит мысли ты-таки читаешь!) – Дело в том… Я думаю, очень уж быстро всё это развивается…

– Да? А я вот думаю, что это самое «всё» развивается крайне медленно, – недовольно заметил я. Мы медленно шли по Большой Лубянке: – Тут, Валёк, какая штука: в Мире Духов времени нет, это так. Правда, есть так называемое условное время: иногда при синхронизации с Миром людей его удобно использовать, как отправную систему временных координат. Так вот, Аналитический Отдел рассчитал, что Искажённый будет идти от места рождения до предположительной Точки Инвазии – Лубянской Трещины – семь условных суток. Это было 12 июля, то есть три дня назад. Три дня – и три ночи, понятное дело. И хотя условные сутки миролюдским не равны, там погрешность изрядная, факты упрямо твердят нам о том, что времени остаётся всё меньше и меньше… Как закончим с Шанталь, надо не забыть связаться с Аналитическим, уточнить у них график движения Искажённого. Честно говоря, я стараюсь об этом особо часто не думать. Сам посуди: вас у меня пока что только двое, с незафиксированной ещё Шанталь – трое…

– А сколько должно быть? – спросил любознательный Сонни. Я только руками развёл:

– А Радуга его знает. Теоретически – семеро. Хотя это такое, примерно-приблизительно-условное число, такое же условное, как и время в Потусторонье. Потому что никто и никогда не скажет тебе точно, сколько Обращённых Духов… кхм, да… Так вот, никому не известно, сколько Обращённых Духов нужно, чтобы остановить Искажённого. Может быть, и вас двоих-троих хватит, а может, и тридцати мало будет. А может, и трёхсот не хватит. В Проекте цифра была такой же условной: от семи до десяти, только вот десять мы набрать точно не сумеем. У Исследовательского Отдела, у Сталкеров в разработке есть одна девочка… вроде бы с какой-то специфической способностью. Кроме того, у меня есть на примете одна, э-э, моя старинная боевая подруга, вот… Это пятеро. Плюс я сам… Плюс, быть может, Вертиго, Дьявол-младший, хотя он меня и не любит… Ну и я не теряю надежды найти ещё кого-нибудь! Мало Воинов, ребята, ма-ло! Есть Кошки, но Кошки – это, честно говоря, пушечное мясо… Кто-нибудь вроде Зара мог бы сгодиться, но он никогда не согласится. По многим причинам, а главным образом потому, что он смертен…

– Неужели Духов так мало? – удивился Валентин.

– Дело не в этом. Нас осталось не так уж и мало, даже после двух Войн. Но Перворождённые Духи для Искажённого не помеха.

– Почему? – спросил Сонни. – И что вообще такое этот Искажённый?

Прямо как в «Что? Где? Когда?»: отвечать будет Герман Кастальский!

– Как тебе сказать… Грубо говоря, Искажённый – это Дух-мутант, заражённый кем-то вроде паразита. Мне не известна природа этого паразита, но Первый говорил, что Искажённый приобретает иммунитет к способностям Сущности, на которой паразитирует. Иными словами, Духи, сколь древними и могучими бы они ни были, против Искажённого бессильны или почти бессильны. Именно поэтому после Второй Войны, после того, как первый Искажённый повёл войска Тени на Орден Радуги и лишь чудом был уничтожен, мы с Первым разработали Проект, который назвали «Воины Радуги». Его суть сводилась к тому, что противостоять Искажённым, если таковые ещё найдутся, должны не обычные Духи, а некто… нестандартный. Например, Дух, который изначально был человеком. Понимаешь, его человеческая составляющая – ваша человеческая составляющая, – отчасти сохраняется, особенно это касается образа мышления. Старые Духи воюют по шаблону, по Закону, по Кодексу, поэтому наши Войны могут длиться миллионы, миллиарды миролюдских лет. Это сродни шахматам, в которых никто не смеет мухлевать, даже Воины Тени. А вот у Искажённого ничего подобного нет, он не стеснён никакими рамками, поэтому он не только иммунен к нашей силе, он ещё и сам очень силён. Вот так я и стал куратором Проекта… Ну как, устраивает тебя такой ответ? – бодро спросил я, однако меня внезапно перебил донельзя задумчивый Валя:

– Простите, что перебиваю, шеф. Дело в том, что я тут вспомнил об одном человеке… и подумал, что, возможно, он тот, кто нам нужен.

– А поподробнее?

– Он работал в зоомагазине через Ярославское шоссе… Между прочим, в том самом торговом центре, который ограбила Шанталь. Хотя это неважно, конечно… Просто мы вдвоём иногда к нему заходили. Он был непростой… неординарный человек. Я не знаю, где он сейчас, но помню, что он живёт в Пушкино. Думаю, если мы туда поедем, мы его отыщем. А дальше вы уже посмотрите, подходит ли он нам, или нет.

– Молодцом, Валькинштейн! – я одобрительно похлопал парня по спине. Похоже, он окончательно втянулся в нашу работу, что не может не радовать. Толковые помощники мне уж точно не помешают: – Тогда сделаем так. Как только возьмём Шанталь, поедем в Пушкино, всё равно по дороге. А я попутно выясню, как там та девочка, и работает ли моя, э-э, подруга там же, где и работала раньше.

– А кто ваша подруга? – спросил Сонни с хитрой улыбкой.

– И всё-то тебе расскажи, да? Вот доедем до неё, сам и познакомишься.

– Ну ладно… А вы меня научите невидимости?

– А отчего вдруг именно невидимости?

Он покраснел.

– Да так…

– А, ну-ну. Это просто, смотри. Глаза закрой – что видишь?

Сонни закрыл глаза.

– Ничего не вижу, глаза-то закрыты. А что?

– Ничего, не волнуйся, – прошептал я. – Сейчас увидишь…

– О! Кажется, что-то вижу! – вдруг воскликнул он. – Ой! Герман Сергеич, а что это?

– Что видишь-то?

– Та же улица, только будто негатив. И всюду точки белые, словно снег пошёл!

Ну да. Негатив – вот ключевое слово, для Полуспектрала-то.

– Вот то-то и оно, что точки. Идти по ним можешь?

– Как это?

– На себя глянь – что видишь?

Он на какое-то время умолк, а потом ответил, но как-то неуверенно:

– Что-то чёрное… Будто капля, что ли. Или искра, как от бенгальского огня, только чёрная и неподвижная… А нет, движется!

– Ну вот, – облегчённо вздохнул я. – Эта капля-искра и есть ты. Теперь прыгай по снежинкам. Да не бойся, не свалишься, тела у тебя всё равно нет.

– Сейчас попробую, – сказал Сонни и… пропал.

– С ума сойти, – ошарашенно пробормотал Валя. – С первого раза, без Истока…

– А ты что хотел, – вздохнул я. – Такому, как он, и Исток не нужен…

– А почему мы его не видим?

– А знаешь, с какой скоростью он движется? – я задумчиво смотрел на небо. Небо, казалось, задумчиво смотрело на меня: – И потом, Валя, чтобы подобное видеть, нужно уметь различать Изначальные Структуры, а лично у меня с этим всегда проблемы были.

– Всё-таки я ещё так мало знаю, – Валя тоже посмотрел на небо. – А кстати, у него там белые точки, а у меня чёрные пятна были. Почему?

– Это называется «Пояс Пустоты». От чего размер зависит – не знаю, наверное, от масштабов пространства. А белый цвет вместо чёрного – потому что он всё иначе видит. Он же не Дух…

– Обалдеть! – выдохнул Сонни, вдруг появившись прямо рядом с нами. – Даже не знаю, что сказать! Это… Это просто как…

– Угу. Волшебство, – кивнул я. – Только ты, друг дорогой, так неожиданно всё же не выпрыгивай. Мы-то ладно, но вот если люди заметят, могут сильно испугаться.

– Ага, я понял! Как же классно всё-таки!

Казалось, он так рад, что вот-вот пустится в пляс. А когда ты, Герман Сергеич, испытывал подобные эмоции, а? Да, юность – это здорово, как говорится.

– А чему ещё вы меня научить можете? – этому парню явно хотелось учиться, учиться и ещё раз учиться. Однако центр города – не самое удачное место для обучения.

– Давай погодим немножко, Сантино. Невидимость – это да, это тебе сегодня пригодится. А потом уже и остальное подучишь. Да ты не волнуйся, – я рассеянно курил, выпуская в небо серые облачка дыма: – Не волнуйся, я тебя всему потихоньку обучу. А может, и не только я. Вот Валя, например, тоже сможет тебя кое-чему научить. Правда, Валь?

Звезда вздрогнул и смешно захлопал ресницами:

– Я? Обучить?

– Ну да. А почему нет? Ты старше, опытнее, да и знаешь больше. Вполне сможешь поучить младшего товарища премудростям, так сказать, нашего образа жизни. Да не пугайся ты так, Валёк! – я ободряюще похлопал парня по плечу, внутренне давясь со смеху: – Ну чего ты дёргаешься, как неродной?

Он виновато заулыбался, а я подумал: Валя, послушай меня. Валя, ты боишься. Ты боишься, и это, в сущности, наша вина – моя, Зара, Эбби. Наговорили мы тебе о Сонни-Полуспектрале всякого, чуть ли не на одну ступень с Искажённым поставили, – вот ты и занервничал. А это нехорошо. Ты ведь и правда можешь многому его научить. Да и относишься ты к младшему с заботой, тревожишься за него, ещё с самого начала, когда после скинов его лечил. И в то же время не знаешь, чего от него ждать, потому что осознаёшь, что потенциал у паренька исключительный, и учится он с ошеломляющей скоростью. Твоя реакция понятна, но нам она может сыграть не на руку. Команда должна быть цельным организмом, без внутренних слабостей, иначе эти слабости могут быть использованы Искажённым против нас. Даже первый Искажённый, стоя по главе воинства Пантеона, вовсю пользовался слабостями Воинов Ордена, искал их уязвимые места… В результате такой тактики наши потери были куда выше, чем в боях Первой Войны, например. В то же время второй Искажённый – одиночка, армии у него нет, а значит, он будет бить именно сюда, в человеческое, в ваши людские слабости, в комплексы, в страхи. Ими он будет питаться, через них будет истощать Воинов Радуги до последствий, возможно, куда более страшных, чем смерть.

Понимаешь, Валя, – думал я, – ваша сила в необычном образе мышления, несвойственном для Духов; однако в этом и ваша слабость.

И никто, даже я, не знает точно, как обратить эту слабость в силу. Никто, кроме вас самих.

Подумай, Валя: как превратить эту слабость, этот подспудный страх перед потенциальными способностями Сонни в силу, которая позволит тебе не только обучать младшего Потусторонним навыкам, но и, возможно, станет чем-то вроде симбиотической связи для вас двоих? Ведь пока что Шанталь нет, пока что вас только двое; более того, вы всегда будете помнить о том, что были первыми Воинами Радуги. Это должно сплотить вас, а не оттолкнуть друг от друга.

Скажи, Валя, как нам этого добиться? Чем я могу помочь вам в этом? Или, быть может, это случится и без моего вмешательства? Ведь Сонни действительно считает тебя кем-то вроде старшего брата, испытывает к тебе бесконечную признательность за спасение, и вообще уважает…

– Ты ведь можешь научить меня чему-нибудь, правда? – тихо спросил Сонни, глядя на Валентина.

Я невольно поёжился. Я ещё не учил его читать мысли, но иногда мне кажется, что его и учить не надо…

– Я буду рад, если смогу быть тебе полезным, Сонни, – ответил Валентин. Серьёзный, даже немножко официальный Валентин. Оно и понятно: он-то мысли слышит, я же для него думал, ему передавал.

Ох, да разморозься ты, в конце концов, ну что ты как девчонка на первом свидании!

Я тяжело вздохнул. Время шло. Нет – ползло. Медленно, улиточно, занудно.

И тут этот белобрысый паршивец ухмыльнулся и сказал:

– Я могу научить тебя мыслеречи. Это как телепатия, знаешь?

Я аж дымом поперхнулся.

– Правда можешь? – восхитился Сонни. – Супер! Научи, пожалуйста! А то мне всё время кажется, что вы там о чём-то таком думаете, вроде так, чтобы я не слышал… Не знаю, может, это мне только кажется… Простите, Герман Сергеич, я ничего такого не имел в виду!

– Ничего, всё в порядке, всё хорошо, – бормотал я степенно, мысленно колотя Валентина по безмозглой башке.

«Ты вообще думаешь, что делаешь?! А если он узнает то, о чём ему пока знать не стоит?! Помнишь, о чём говорил Эбб? Ты что, товарищ дорогой, с глузду двинулся?!»

«Это вам за «девчонку на первом свидании». А если серьёзно, вы же сами только что передавали о том, чтобы я не боялся, чтобы проявлял инициативу, чтобы учил его. Что ж теперь-то заднего врубаете? Кроме того, рано или поздно он всё равно об этом узнает… А пока просто не будем лишний раз об этом думать».

«Обалдеть, парень. Просто слов нет. Теперь ещё и мыслебазар фильтровать придётся. А «заднего» я тебе ещё припомню. Я вообще злопамятный, имей в виду».

«Боюсь-боюсь!»

И это, товарищи, была жесть. Образно выражаясь.

– Это просто, Сонни. Подумай обо мне, представь, что мысленно ко мне обращаешься.

– Что – и это всё?! – парень был в шоке.

– Всё, – подтвердил Валька. – Если в мыслях мы будем обращаться друг к другу, неважно, где мы находимся, ты меня услышишь. А я – тебя.

– Обалдеть! Я сейчас… сейчас попробую!..

Что ж, подумал я, теперь, Первый, я буду обращаться исключительно к тебе. Ну или к себе самому. Чтобы эти юные дарования меня не читали, как открытую книгу, когда им вздумается.

Эх. И ты, Валя…

Они молчали – очевидно, перешли на мыслеречь. Я возмущался, конечно – но, с другой стороны, я радовался.

Ведь теперь они будут связаны ещё теснее, и если подобные связи будут пронизывать, словно общая идея, всю команду Воинов Радуги, никакому Искажённому их не победить.

Улыбнувшись, я в очередной раз достал из кармана пачку сигарет – но меня ждало разочарование: пачка была пуста.

Вот пакость, а!

…

Глава 8.

«Внимание, бойцы! Диспозиция такая. Валя, мы с тобой идём Той Стороной: нам не нужно, чтобы она засекла нас раньше времени. Сонни, ты идёшь до места, как обычный человек. Потом ждёшь момента и сталкиваешься с ней. Понял? Типа спешил, случайно вышло. Извиняешься и идёшь своей дорогой – ещё метров пять-десять. Главное, чтобы она тебя или из виду потеряла, или просто про тебя забыла. Можешь зайти куда-нибудь, в подъезд, например. Проследи, чтобы тебя никто не заметил. Проблем возникнуть не должно, да и у Шанталь сейчас есть дела поважнее. Так вот, уходишь на Ту Сторону, и мы вместе движемся за ней в интернет-клуб. А там поглядим, что да как. Всем всё ясно? Вопросы?»

«Вопросов нет, Герман Сергеич», донеслась до меня звонкая передача Сонни.

«Вопросов нет», ответил Валя.

Он пытался казаться спокойным, но я знал: парень нервничает. И неудивительно: он-то думал, что никогда больше не увидит своё Создание, а тут вдруг такое.

Ничего, Валёк, держись, подумал я. Что ни делается, всё к лучшему.

Итак, Кузнецкий мост, 18 часов 45 минут 13 секунд… Каррамба, скоро я точно стану выражаться, как Кошка-аналитик!

«Сонни, встань около дома и жди моего сигнала».

«Понял, шеф!»

Я улыбнулся. Значит, никакого больше «Германа Сергеевича», да?

Время шло.

«Вижу! – Валя был очень взволнован, а передача прекрасно отражает эмоции, куда лучше, чем мимика лица: – Идёт!»

«Отлично…»

Я поглядел туда, куда он указывал, однако не обнаружил никого, кто подходил бы под наше описание.

«Валентин, где ты её углядел? Я никого похожего не вижу».

«Она изменила облик! Платиновая блондинка в сейлор фуку!»

«Сейлор фу… В чём?!»

«Это такая одежда, стилизация под японскую школьную форму», смущённо передал Валя.

«Тьфу-ты! М-да, староват я для этой ерунды… Понял тебя, цель подтверждаю. Сонни, будь готов через 2 минуты».

«Так точно, шеф!»

Матроска – вот как это называлось. Был ещё такой мультик японский, в девяностых. Как же её… Луна в матроске, что-то подобное. Элин сынишка, Рафик, смотрел иногда, и каждый раз ужасно стеснялся, когда я ловил его за этим: мол, «девчачий мультик»…

Но выглядела Шанталь и правда эффектно. Короткая стрижка, что-то вроде асимметричного каре (или как это у них называется), огромные тёмные очки на поллица, и эта самая форма – белая блузка с матросским воротничком, да чёрная юбочка выше колен. А, ещё эти штуки на ногах, похожие на отрезанные рукава от свитера, как же они называются… У Маринки такие были, помнится…

Точно! Гетры! Шерстяные такие, вязаные. И как ей только не жарко в них, летом-то. Хотя уже вечер; небось мёрзнет барышня…

«Сонни, готов?»

«Да, шеф!»

«Тогда пошёл!»

И он пошёл.

Столкнулись они очень аккуратно. То ли это была заслуга Сонни, который боялся повредить внешне хрупкой девушке; то ли (что вероятнее) хрупкая девушка, обладающая навыками восточных боевых искусств, успела вовремя увернуться.

Но контакт был установлен, и наша мнимая парижанка, не останавливаясь, зло бросила бормочущему извинения Сонни:

– Ты что, не видишь, куда прёшь, ты, идиота кусок?!

И прошагала дальше с гордо поднятой головой.

«Молодцом, Сонни! – передал я. – Всё правильно сделал. Теперь уходи. Сначала из поля зрения – вон, под арку хотя бы, – а потом в невидимость».

«Понял…», ответил мой «контактёр» понуро.

«Ладно, парень, потерпи. Она должна тебя запомнить, чтобы потом не удивиться нашему неожиданному появлению».

А за Шанталь тем временем уже закрылась дверь интернет-клуба.

«Нам за ней?», мысленно спросил Сонни.

«Само собой. А что тебя смущает, дверь? Не смущайся: пока ты невидим, преград для тебя не существует. Хотя, по большому счёту, их и так не существует, но это другой вопрос. Скользи!»

«А, ну да, я же искра!», сообразил паренёк.

И далась тебе эта искра…

«Валя, ты как?»

«Без проблем, шеф».

«Вот! Вот что я хочу от вас слышать – поняли? Если и есть в Мире людей у Духов проблемы, то они явно не связаны с такими пустяками!», передал я и тут же «умолк». Среагирует или нет? Я ведь ничего не говорил Сонни о том, какие у него могут быть проблемы в Мире людей. В смысле, я ведь не говорил ему, что он – Дух, я ему вообще ничего внятного не сообщил. У него могут возникнуть вопросы…

Ай, Второй, вот и чего ты сейчас дёргаешься? Ясное дело, у него уже накапливаются вопросы! Однажды он их тебе задаст, – и тогда тебе уже не отвертеться. Выложишь всё, как на чистосердечном? Или снова будешь финтить? Что за напасть… А всё Первый со своей конспирацией, чтоб её!.. Нет, его тоже можно понять, конечно. Каждого можно понять, в любом Мире, – только вот жизнь от этого легче не становится, что бы там не говорили.

Валя неотступно следовал за Шанталь, а мы – за Валей. Любопытно, подумал я, а она его случайно почувствовать не может? Она же его Создание, как-никак. Впрочем, энергоканал так или иначе обрезан. Или же она об этом просто забыла и теперь считает себя человеком?..

Пока я размышлял на эту тему, Шанталь оплатила сеанс на кассе и успела присесть за одним из компьютеров. Тонкие пальцы быстро забегали по клавиатуре. Так, посмотрим, что тут у нас… Хотя в компьютерах я не силён, если честно.

«Молодёжь, что она делает?», передал я.

«Аську открыла», ответил Сонни.

«Кого-кого открыла?!»

«Интернет-пейджер. Ну, чтобы общаться», пояснил Валя.

«А-а, пейджер!»

Ну вот, знакомое словечко. А вообще, Герман Сергеич, ты безбожно отстал от жизни. Консерватор, япона мать! Эх… А вот, помнится, когда я был человеком, не было у меня компьютера. Зато была пишущая машинка фирмы «Ремингтон», двенадцатый номер, 1922 года выпуска, красоты неописуемой! Вещь. Печатать, правда, умела только на латинице… Да и писал я обычно от руки, хорошим «паркеровским» пером. Почерк у меня всегда был красивый, я им даже гордился.

А тут эти… дети-индиго со своими компьютерами.

Я посмотрел на экран: там, похоже, шла беседа. Одним её участником была Парижанка (это Шанталь, сообразил я), а вторым – некто mr.Numb. И кто бы это мог быть… Эх, вот кабы я получше ориентировался в Изначальных Структурах! Сейчас махнул бы прямо по всем этим проводам, да на ту сторону, к этому самому мистеру-твистеру! Но увы: и тут Гермес Несокрушимый оказался абсолютно бесполезен. А ребят такому просто не учили, по крайней мере, пока. Ничего, дойдёт дело и до этого, Кошки из Инженерного и не такому научить могут. Я-то по старинке всегда работал, не думал, что подобное умение может пригодиться. Да и Воин я как-никак! Воин, а не Сталкер, и даже не Инженер.

Ладно, по старинке, так по старинке. У нас есть Шанталь, и буковки на мониторе, сиречь Информация.

Я вчитался в то, что он ей писал (потому что писал в основном он). Выходило скверно.

«Так чего вам надо от меня? И как вы меня вычислили?», писала Парижанка, на что mr.Numb ей отвечал целым текстом (видимо, набранным заранее):

«Это не имеет значения. Теперь не перебивайте, у меня мало времени. Ваша задача заключается в следующем. В эту среду в Москву приезжает некто Джозеф Льюис Лэнг, известный в определённых кругах как «Хирург». Он – член Палаты Лордов, лейборист, известный своими неудобными политическими взглядами. Кроме того, за ним стоят люди, имеющие к политике самое косвенное отношение. Лэнг (далее Объект) остановится в гостинице «Националь». В Москве он с неофициальным визитом, что играет нам на руку. Его самолёт будет в аэропорту Шереметьево в два часа пополудни. В «Национале» он пробудет до вечера, на восемь часов у него назначена встреча. Времени у вас предостаточно. Неважно, как вы попадёте в «Националь», но на встречу он попасть не должен. Теперь подробности. Для Объекта забронированы два президентских люкса, один подставной, второй настоящий. Номера, соответственно, 101 и 115. Далее. У Объекта своя служба безопасности. Охрана будет в холле, в чилл-ауте. Ещё один у парадной лестницы. Наконец, на этаже: у 101 номера двое, возле 115 один, но ещё трое в номере. Сам Объект – отличный стрелок, за себя постоять сможет. К тому же те трое в его номере – «элита», лучшие бойцы Объекта. Работают одинаково профессионально как с огнестрельным, так и с холодным оружием. И последнее. С оружием вы не то что на его этаж, – в гостиницу не попадёте. Поэтому полагайтесь лишь на собственные способности, благо они у вас выдающиеся. Используйте все средства. При благоприятном исходе операции наш человек передаст вам гонорар. Нам известно ваше месторасположение, так что насчёт этого можете не беспокоиться. Гонорар вам скромным не покажется. На этом у меня всё. По завершении операции с вами свяжутся».

Ничего себе брифинг, подумал я. Шанталь, хмурясь, начала было что-то печатать, но её собеседник уже отключился. Барышня довольно-таки крепко выругалась, встала из-за столика и пошла к выходу.

«Герман Серге-евич…»

Будь я человеком, решил бы, что со мной говорит дух какого-нибудь Толстого, или кого там обычно вызывали? Шопенгауэра? Ну, пусть Шопенгауэра.

И хотя то был, конечно, не Шопенгауэр, а всего лишь Валентин, но этот замогильный голос в своей голове я ещё нескоро позабуду.

«Герман Сергеевич… Они же её убьют… Она же одна, а их там так много… Что нам делать, Герман Сергеевич?..»

«Ох, Валя, не наводи истерику, – передал я сердито. – Чтобы убить такую, как Шанталь, нужно ещё очень постараться, так что на твоём месте я бы сильно не переживал. Кроме того, теперь она не одна. Теперь у неё есть мы».

«Что вы имеете в виду?»

«То и имею. Ты ведь её не бросишь, верно?»

«Разумеется!»

«Ну вот. А Сонни не бросит тебя – правда, Сонни?»

«Конечно, Валька!», – звонкая передача Сантино снова расколола эфир. Какой же он всё-таки эмоциональный, даже когда молчит!

«Ну вот! А я, в свою очередь, не имею права бросить вас двоих, то есть, тьфу-ты, троих! Я же ваш куратор как никак, командир ваш!»

Валентин какое-то время молчал, но потом эфир отозвался его тихим, робким «спасибо».

…

Выйдя с Той Стороны, мы медленно двигались за нашей подругой по Рождественке. Она шла прямо, не оглядывалась, поэтому Вале практически не приходилось прятаться (тем более ему эта конспирация явно была в тягость).

Мы проходили мимо таксофона, когда тот вдруг зазвонил. Я жестом велел ребятам продолжать наблюдение, а сам подошёл к аппарату и снял трубку.

– Гермес, ты нужен мне в Штабе, – заявила трубка голосом Первого. Я аж присвистнул: Сам звонит, без Кошачьего посредства! Первый вздохнул и продолжил: – Не свисти, денег не будет. Ребят оставь, пусть делают, что делали, а сам как можно быстрее сюда. Похоже, Тринадцатый обнаружил ещё одного Претендента.

– Тринадцатый? – переспросил я.

– Да, Гермес. Тринадцатый. И я не понимаю, что тебя так удивляет. Он сейчас в Сталкерах, в Исследовательском Отделе, среди людей находится почти постоянно.

– Знаю. Просто я думал, что он ведёт ту девочку, – недовольно пробурчал я.

– Так и есть. Но эту ситуацию, с новым Претендентом, можно считать внештатной. Как бы там ни было, ты должен это видеть. Жду.

И отключился.

Я досадливо поморщился. Теперь ещё и Тринадцатый…

«Валя, Сонни! Я срочно нужен в Штабе. Продолжайте наблюдение. При необходимости уходите на Ту Сторону, но не упускайте Шанталь из виду! Как мы уже знаем, она у нас мастер перевоплощений, так что будет очень печально, если мы её упустим. Всё, вперёд! И смотрите не раскройтесь! Валя, особенно ты! Да и тебя, Сонни, она теперь тоже знает, так что будь осторожен. У меня всё. Вопросы?»

«Никак нет!», «Нет», – почти хором, но в разных тональностях ответили мне мои Суперагенты.

Я довольно улыбнулся. Они справятся, в этом я был уверен, а эти наставления были скорее для порядка. Куда больше меня беспокоил новый Претендент. И Тринадцатый, чего уж там…

С Тринадцатым у нас всегда были непростые отношения, ещё со Второй Войны. Одно время он даже был моим учеником… Но однажды наша дружба прекратилась. А потом я и вовсе покинул Потусторонье, поселившись здесь, в Мире людей.

Если честно, глаза б мои на него не глядели, на этого Тринадцатого.

Но делать нечего. Так что я взялся за дверцу ближайшего магазина и шагнул через неё прямиком в Штаб.

…

Порой я думаю о том, что в Мире Духов слишком мало цветов – не считая многоцветья Истока, конечно. Такое ощущение, будто попал в чёрно-белый фильм. Всюду одинаковые безликие белые пространства и чернота за ними и над ними. Пустота… Помню, кто-то, кажется, из Пантеона, довольно метко обозвал наш Мир Беззвёздным Миром. Оно и понятно, какие уж тут звёзды.

В ту пору, когда мы ещё общались с людьми, особенно во времена, соответствующие античной эпохе, многие из них пытались понять, что представляет собой Мир Духов с космографической точки зрения. Я много раз пытался объяснить им, что Мир Духов – не небесное тело, как они думали, а, скорее, изнанка Вселенной. То, что ребятам виделось «чёрными пятнами» (и «белыми точками»), на самом деле и было Потустороньем, точнее, «Поясом Пустоты» – своего рода «коридором» между нашими Мирами, пограничной территорией, нейтральной полосой. Сам же Мир Духов можно представить как «берег» Истока, например.

Исток неизмеримо огромен. Он заполняет собой всю Вселенную – точнее, все Вселенные, потому что для Истока нет разницы в параллелях и измерениях. Он течёт всюду: в каждой точечке каждой Вселенной есть Исток.

Мир Духов (или Потусторонье, или Та Сторона, или Пустота) – это «пикник на обочине» Истока. Но поскольку наш Мир ещё и вывернут наизнанку, в нём нет ничего, кроме Истока. Ни неба в привычном смысле этого слова, ни звёзд. Просто пустое пространство рядом с Истоком.

Мы, Духи родились в Истоке и являемся его частью. Однако уже в самом Начале мы поняли, что не можем жить в Мирах Истока, как это делают, например, люди. Мы вынуждены стоять в сторонке, жить поодаль: ведь стоит нам подойти ближе, задержаться возле него подольше, – и Исток поглотит нас, растворит в себе. Известны случаи, когда во время Обряда Перехода Дух, уходивший на перерождение, не возвращался обратно. Ещё говорили, что те Духи, которые пали в Первой Войне и смогли дойти до Истока, стали новыми Мирами в нём…

Орден Радуги расположился у самого Истока, на краю. Пантеон Теней укрылся в тени Ордена, подальше от Истока; рядом с территорией Пантеона находится Преисподняя Резервация. Загадочная область, отделяющая Мир Духов от Истока, называется Межмирьем.

Именно поэтому Искажённый, зародившись на территории Пантеона, не сможет пройти к Истоку, минуя Орден. Он не так глуп, чтобы идти прямо к нам (пускай мы и не представляем для него серьёзной угрозы), и уж точно не так безумен, чтобы попробовать пройти через Межмирье. Поэтому он направится через Преддверия Ада в Мир людей – один из немногих Миров, куда можно попасть, не погружаясь в Исток. Из Мира людей он выйдет сквозь так называемый Пространственный Пролом, или Трещину, и окажется рядом с Истоком. А вот через «Пояс Пустоты» Искажённому не пройти, поскольку «Пояс», как «служебное» подпространство, доступен только Духам, людям с особыми способностями (тем же шаманам), и, судя по всему, Спектралам.

Вообще, мироходчество – довольно опасное занятие. Вот почему из всех Мироходцев только я всё ещё смотрю в это беззвёздное псевдонебо, озаряемое зарницами Истока…

Ладно, Второй, довольно лирики. Главное – не забудь про динамику перемещений Искажённого!

…

– А вот и ты, наконец-то!

Первый выглядит взбудораженным, что само по себе более чем непривычно. От его вечной отрешённости не осталось и следа. Кого же обнаружил Тринадцатый? Неужели этот кто-то переплюнет Полуспектрала Сонни?!

Не верю!

Похоже, действо начинается. Сначала в пространстве Первого появляется давешняя Кошка-ветеран (кажется, её зовут Ват-У). Она приветствует нас согласно Церемониалу Ордена, описанному в Кодексе, после чего отходит в сторонку и объявляет:

– Прибыл Тринадцатый Дух, и Четвёртый Претендент с ним!

Да, всё так. В пространстве становится на два Существа больше.

Тринадцатый нынче выглядит забавно. Огненно-рыжий (Заром заражённый, что ли?), зеленоглазый. Лицо его – остроскулое, жёсткое – словно состоит из резких линий. Узкий нос, тонкогубый рот, изломы рыжих бровей. На нём светло-фиолетовый парадный мундир Сталкера Исследовательского Отдела, на правом плече – одна золотая и три серебряных орденских ленты. Да, помнится, во Второй Войне он неплохо себя проявил. Бесстрашный был парень, даже отчаянный какой-то. Лез в самое пекло, неоднократно был под угрозой Падения… Но выжил.

Ну что сказать? Молодец.

А что же Претендент?

Постарше моих, это видно сразу. Хотя и несильно: лет тридцать или около того. Худой, коротко стриженный, почти бритый. На довольно заурядном лице – прямоугольные очки и небольшая бородка. Одет в футболку с надписью GEEK. Не знаю, что это может значить; наверное, снова какое-то новомодное арго.

Тринадцатый делает шаг в нашем направлении. Поворачивается к Первому, склоняет голову, опустившись на колено. Первый слегка касается его макушки. Это традиционная форма приветствия-благословения, принятая в Ордене ещё до начала Второй Войны.