Текст книги "Дорога Отчаяния (ЛП)"
Автор книги: Йен Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Акционер 703286543, – сказали ему. – Не забывай этот номер. 703286543.
Ему пришлось бы сильно постараться, чтобы забыть его. Номер был напечатан на пластиковой карточке, которую ему дали, на цельном бумажном костюме, который ему дали, на двери комнаты, которую ему дали, он был нанесен на все предметы в маленьком, лишенном окон помещении: на стол, на стул, на кровать, на лампу, на полотенца, на мыло, на экземпляр книги «К новому феодализму», лежащий под пронумерованной подушкой – Акционер 703286543. На утренней поверке в коридоре жирная женщина в сером бумажном костюме младшего менеджера выкрикивала: – Акционер 703286543, – и Джонни Сталин должен был поднять руку и отозваться: – Здесь. Он стоял сразу за акционером 703286542 и перед акционером 703286544, и находил место в строю по номерам, а не по лицам. После переклички жирная женщина зачитывала короткий отрывок и книги «К новому феодализму», произносила короткую проповедь о добродетелям индустриального феодализма и выкрикивала производственные квоты на день, которые акционеры повторяли вслед за ней, выполняя сорок отжиманий, сорок приседаний и пробежку на месте под военную музыку, бьющую из громкоговорителей. Затем они обнажали головы и исполняли Гимн Компании, прижав бумажные шапочки к сердцу. Пока смена В маршировала по коридору к гравибусу, жирная женщина оглушительным голосом информировала их о состоянии акций Компании на мировых рынках. Политика Компании заключалась в том, что все акционеры должны ощущать личное удовлетворение от микроскопического вклада, вносимого каждым из них в общее дело Корпорации Вифлеем Арес. Жирная женщина проверяла наличие смены В в гравибусе: акционер такой‑то, акционер такой‑то, акционер такой‑то. Двери закрывались и гравибус выстреливал вверхивнизивперединазадивлевоивправо, тем временем акционер 703286543 развлекал смену, пародируя бульканье жирной серой женщины. Накренившись так, что все его пассажиры падали друг на друга, гравибус прибывал к месту назначения, двери распахивались, улыбки и смех выключались, как ночные радиопрограммы, и смена В маршировала в цех.
На станках тоже были номера: станок номер 703286543 занимал место на конвейере между станками 703286542 и 703286544. Акционеры занимали места, ревела сирена, поднималась заслонка в начале конвейера и по змеящейся производственной линии начинали поступать компоненты. С 0900 до 1100 (перерыв на чай) и с 1115 до 1300 (перерыв на обед) акционер 703286543 брал кусок пластика, слегка напоминающий формой человеческое ухо, и кусок пластика, похожий на декоративную букву Р и сваривал их вместе на своем монтажном агрегате. С 1300 до 1630 он сваривал вместе еще какое‑то количество ушей и букв Р, а затем смена В завершала работу и маршировала из цеха, навстречу смене А, марширующей в цех. Они снова садились в гравибус и после очередного вверх–вниз и туда–сюда акционеры смены В возвращались в знакомые коридоры. Затем следовал помывка в коридорной душевой со смехом и шутками, длящаяся около часа с небольшим, затем ужин в столовой (настолько похожей на столовую в цеху, что акционер 703286543 иногда задавался вопросом, на одна ли это столовая), а после него товарищи из смены В могли отправиться в бар и по невероятным ценам угоститься смехотворными дозами дайкири со льдом и другими нелепыми напитками, изготовленными в основном из перегнанного тутового самогона. По понедельникам, средам и пятницам они ходили в бар. По вторникам и четвергам они шли в кино или на спектакль, а по субботам отправлялись танцевать, потому что Пале де Данс был единственным местом, где они могли встретить девушек. Акционер 703286543 был слишком невысок и слишком юн, чтобы наслаждаться танцами. Его зубы оказывались в неудобной близости к груди партнерши, но музыка ему нравилась – особенно новая музыка этого парня, Гленна Миллера. Бадди Меркс тоже был хорош. На воскресенье приходился Миракль–Молл, а вечером все отправлялись в релаксариум Компании, где юный акционер узнал все об Удовольствиях мужчин гораздо раньше, чем ему следовало.
Малыш слишком молод для этого, говорили товарищи, но все же брали его с собой каждую неделю, поскольку оставить его одного означало нарушить солидарность смены. Солидарность смены была путеводной звездой в жизни производственной единицы. Держись товарищей и не пропадешь. Все это было до того, как Джонни Сталин постиг назначение полосатого черно–оранжевого ящика для предложений.
Джонни Сталин много чего постиг в первые месяцы пребывания в корпорации. Он научился кланяться менеджерам и корчить рожи у них за спиной. Он научился всем угождать, не забывая и себя. Он изучил извивы псевдонауки, называемой экономикой и ее фальшивые законы, и добился расположения ее идиотической побочной дочери, которую звали Индустриальный Феодализм. По вечерам он пил и обменивался шутками с ребятами, а днем сваривал куски пластика в форме уха с кусками пластика в форме буквы Р и передавал их акционеру 703286544, которые приваривал их к кускам пластика в форме толстого человечка. Недели и месяцы проходили мимо, бесцветные и неразличимые, как бумажные салфетки, пока в один прекрасный день прямо посреди смены Джонни Сталин понял, что не имеет ни малейшего представления, куда отправляются куски пластика в виде уха, буквы Р и толстого человечка и во что они превращаются. Двенадцать месяцев он сваривал вместе куски пластика, а теперь захотел узнать – зачем. Лежа в номерной кровати, он видел во сне пластиковые отливки, слипающиеся в огромные пластиковые горы, пластиковые кордильеры, пластиковые континенты, гигантские пластиковые луны, в самом сердце которых покоилась пластиковая деталь в форме уха, сваренная с пластиковой деталью в форме буквы Р.
И вот как‑то раз, слегка страдая от диареи, он отпросился с пересменка и, спрятавшись в туалете, дождался, пока гравибус с грохотом и лязгом не покинул стоянку. Тихо проскользнув через крутящиеся двери, он не спеша миновал безмолвных, как камни, акционеров и дошел до начала конвейерной линии, где компоненты появлялись из стены и начинали свой путь к сварочным агрегатам. Он двигался вдоль изгибов производственной линии, глядя через плечи акционеров, как они варят, привинчивают ручки, собирают корпуса, паяют электронику и подравнивают швы. Большинство акционеров, сосредоточившись на общем деле Компании, его игнорировали; редкие озадаченные взгляды 703286543 встречал идеальным менеджерским выражением лица (доведенным до совершенства месяцами практики) и говорил начальственным тоном: – Очень хорошо, продолжайте. Он начал улавливать конструкцию прибора – комбинации радио, чайника и прикроватной лампы – устройства весьма полезного, однако ему не удалось обнаружить, где его пластиковое ухо и буква Р вносят свой вклад. В конце производственной линии радиочайные лампы проходила через щель в стене и исчезали. Рядом с конвейером располагалась дверь с надписью «Только для руководства». Джонни Сталин толкнул дверь и оказался в коротком коридоре, в конце которого была другая дверь с надписью «Только для руководства». Вдоль стены собранные радиочайные лампы уносились конвейерной лентой к следующей щели в стене. Джонни Сталин открыл вторую дверь с надписью «Только для руководства» и попал в комнату, столь похожую на ту, которую он только что покинул, что на секунду ему показалось, что он выбрал не ту дверь. Потом он пригляделся получше и обнаружил, что комната была совершенно иной. Радиочайные лампы выезжали из стены и двигались вдоль производственной линии, на которой акционеры Компании в бумажных костюмах и с пластиковыми идентификационными картами разбирали их на составные части. Разизводственная линия. Разборочный конвейер. Онемев от изумления, Джонни Сталин нашел место на конвейере, в котором его двойник помещал пластиковое ухо с буквой Р под луч лазера и разрезал связывающий их мостик. Номер этого акционера был 345682307. В конце конвейера, за рабочим местом 215682307 поток пластиковых и хромированных компонентов проходил через щель в стене, рядом с которой располагалась дверь с надписью «Только для руководства».
Этим вечером, поглощая в баре газированные напитки, акционер 703286543 на маленьком клочке бумаги написал следующее:
«В интересах выполнения квот производства коммерческого продукта на одну трудовую единицу, я предлагаю произвести расследование всех производственных линий продукта 34216, по результатам какового закрыть их. С уважением, акционер 703286543 Д. Сталин, эсквайр».
Следующим утром он бросил эту маленькую бомбу в полосатый черно–оранжевый ящик с надписью «Предложения».
Через две недели члены смены В были переведены на новые производственные линии. Джонни Сталин улыбался себе под нос, думая о серых людях в серых костюмах, к собственному ужасу обнаруживших отвратительное преступление против экономики на фабрике, где снова, и снова, и снова собиралось и разбиралось одно и то же устройство. После завершения перевода акционер 703286543 обнаружил себя работающим в новой комнате, в новом коридоре, на новой производственной линии и по новой кредитной ставке. Он приобрел маленький радиоприемник, чтобы воскресными вечерами слушать передачу «Новый Час Бигбэнда». Ему очень нравилась новая музыка: Хэмилтон Боханнон, Бадди Меркс, Джимми Чан – и Гленн Миллер, величайший из великих. Теперь он мог позволить себе покупать у лоточников в Миракль–Молле разные безделушки и мелочи, которые кардинально меняли жизнь акционера. Теперь он мог напиваться три раза в неделю. Теперь он завел себе подружку: коротко подстриженную худышку в очках, которую брал на романтические (и дорогостоящие) прогулки вдоль Бухты Сепии и которую он он осыпал деньгами, но не доверием. Он сообразил, что некий серый костюм в верхах заинтересовался им, и решил постоянно подбрасывать дрова в огонь этого интереса, не позволяя серым ангелам–хранителям улетать слишком далеко.
Как‑то во время обеда он подслушал, как акционер 108462793 прошептал что‑то о встрече Союза на задах бара Делаханти акционеру 93674306, передавая тому бутылочку с соусом. В кабинке мужского туалета Джонни Сталин написал небольшую записку ангелам в сером и опустил ее в ящик для предложений.
Акционеры 108462793 и 93674306 не вышли на работу назавтра, а также послезавтра и на третий день; затем начальник линии проинформировал смену, что они добровольно перевелись на другую линию, страдавшую от недоукомплектования. Джонни Сталин и сам бы поверил в это, если бы не слышал через вентиляционное отверстие, как полиция разоряет бар Delahanty. Ему пришлось сделать радио погромче, чтобы заглушить выстрелы и крики. Акционер 396243088, занимавший соседнюю комнату, почти час довольно невоспитанно лупил в стену, требуя сделать звук потише.
Двумя днями позже акционер 396243088 отпустил за обедом шутку насчет сексуального поведения директоров Компании во время собраний руководства. Джонни Сталин хохотал вместе со всеми. Однако в отличие от остальных, он нашел время составить записку серым костюмам.
«Я обвиняю акционера 396243088 в нарушении правил мышления в отношении Компании, ее Почтенного Совета Директоров, а также принципов индустриального феодализма. Он не проявляет лояльности и уважения к ним, и я подозреваю его в профсоюзных симпатиях».
Когда должность акционера 396243088 (начальник секции) внезапно стало вакантным («Перемещение и продвижение», сказал начальник линии), Джонни Сталин оказался самым молодым акционером, когда‑либо получавшим место в отделе легкого сельскохозяйственного производства. Его кредитная ставка равнялась таковой у людей в пять раз старше и опытней его. Приближалась церемония вручения ежегодной награды «Образцовый Работник Года (отдел легкой промышленности)». Джонни Сталин анонимно разоблачил систему коррупции и воровства, протянувшую свои щупальца до уровня младшего руководства, и, благодаря точному расчету времени, стал Образцовым Работником Года (отдел легкой промышленности) за два дня до того, как корпоративный топор обрушился на двенадцать должностей в сельскохозяйственном департаменте. Демонстрируя твердую приверженность солидарности акционеров, Джонни Сталин не присутствовал на заседаниях трибунала Компании, на которых двенадцать обвиняемых были приговорены как судом руководства, так и судом работников, и уволены.
– На их месте мог оказаться любой из нас, – сказал Образцовый Работник Года своим коллегам по смене А, когда они потягивали мандариновый дайкири в отделанном наново баре Делаханти. – Такое может случиться с кем угодно.
Случилось. Это случилось с акционером 26844437 («Я подозреваю акционера в предательстве и промышленном шпионаже в пользу компаний–соперников, чьи названия я, будучи лояльным и верным акционером, не должен упоминать. С уважением, Д. Сталин), акционерами 216447890 и 552706123 («Я подозреваю акционеров в незаконном совокуплении в рабочее время. С уважением, Д. Сталин») и акционером 664973505 («Я обвиняю акционера–управляющего производственной линией 76543, Департамент легкой сельскохозяйственной промышленности, в небрежности, праздности и отсутствии усердия в продвижения Девятичленных Добродетелей Индустриального Феодализма. С уважением, Д. Сталин»).
День, когда серые костюмы пригласили этого паладина индустриальных добродетелей присоединиться к младшему руководству, должен был наступить с неизбежность. Тогда‑то он и обнаружил, что серый костюм был не один, их было одиннадцать, сидящих вдоль трех сторон дубового стола и вращающих ролики конвейера, производящего менеджеров низшего звена. Во главе стола восседал старейший младший руководитель – серый костюм, которому подчинялись остальные серые костюмы. В конце стола, на почтительном удалении от цвета управленческой касты, стоял Джонни Сталин. Пожилой серый костюм произнес короткую речь, содержавшую такие выражения, как «образцовый работник», «блестящий пример», «производственная единица», «высшие ценности» и «акционер, обладающий пониманием принципов Индустриального Феодализма». Джонни Сталин тщательно запоминал эти клише, чтобы использовать их в собственных хвалебных речах. После собеседования были поданы липкие коктейли, прозвучали поздравления – и Джонни Сталин откланялся, покинув чертоги касты управленцев. Вернувшись в свою номерную комнату, он обнаружил под дверью конверт, содержащий документы по переводу в учебное подразделение управления производства. На внутренней стороне двери висел стандартного размера бумажный костюм – серый.
30
Мудрость, столица мира, стоит на сорока холмах у берегов Сыртского Моря, и ее хрустальные башни укрыты завесами из зеленого винограда и летних цветов. Ллангоннедд был построен на острове посреди озера, и за прошедшие столетия выплеснулся за его пределы, расположив целые районы на плавучей решетке понтонов или на шатких системах из тысяч свай. Ликс расположился на обеих сторонах глубокого ущелья и по переброшенным через него двадцати мостам, каждый из которых является творением и предметом заботы одного из департаментов Универсуума, прогуливаются Главы Факультетов в плащах и под капюшонами – с его приземистых цилиндрических башен рвутся в небо десять тысяч воздушных змеев – молитв о бесконечно мудрости Мастеров Ликса. Бастион РОТЭК, Фарфоровая Гора – это федерация сотен маленьких деревень, разбросанных по огромному изысканному парку. Есть тут деревня, свисающая с ветвей деревьев подобно скоплению плетеных гнезд неведомых птиц, другая, построенная из изумительно обожженного и расписанного фарфора, третья, возведенная на плавучем острове посреди озера, четвертая, состоящая из разрисованных кибиток, павильонов и тентов, кочующая по лесам, пятая, расположенная в паутине из алмазного волокна, растянутой между пиками Фарфоровой Горы.
Таковы некоторые из величайших городов мира. К этому списку необходимо присовокупить Белладонну. Без сомнения, этот город ничем не уступает перечисленным выше, однако его чудеса менее очевидны. Все, что видит путешественник, приближающийся к Белладонне со стороны высушенных, пыльных Стампос, ограничивается тарелочными антеннами, диспетчерской башней аэропорта, немногочисленными саманными постройками и несколькими квадратными километрами рулежных дорожек и взлеток, размеченных вкопанными покрышками. И тем не менее город Белладонна здесь, он невидимо присутствует, как божественная сущность в пасхальном хлебе: он настоящий, этот самый грешный город на свете, он поджидает странника буквально в нескольких метрах у него под ногами, будто муравьиный лев, алкающий человеческой плоти.
Белладонна гордится своими аппетитами, кичится своей испорченностью. Это не город, а подлая сука; порт; матросская шлюха, а не порт. Здесь всегда три пополуночи, в городе Белладонна, раскинувшемся под каменным небом. Здесь больше перекрестков, чем где‑либо во всем мире. В городе, богатом на рюмочные, суши–бары, таверны, секс–бутики, винные лавки, бордели, серали, бани, приватные киноклубы, ночные кабаре, кафе, развлекательные аркады, рестораны, пачинко, бильярдные, опиумные ямы, игровые провалы, танцевальные дворцы, карточные школы, цирюльни, крэпсточки, телесные лавки, массажные салоны, детективные агентства, нарколаборатории, ночные клубы, сауны, будки кидал, джин–распивочные, садомазо–подвалы, бары для одиночек, рынки плоти, блошиные рынки, аукционы работорговцев, гимнастические залы, галереи искусств, бистро, периодические журналы, развлекательные программы, оружейные лавки, книжные развалы, комнаты пыток, релаксориумы, джаз–клубы, пивные, тележки лоточников, репетиционные залы, дома гейш, цветочные магазины, абортарии, чайные комнаты, рестлинг–ринги, петушиные ямы, медвежьи ямы, собачьи ямы, барсучьи ямы, салоны русской рулетки, парикмахерские, винные столы, модные бутики, спортивные залы, кинематографы, театры, публичные аудитории, приватные библиотеки, музеи причудливых и эксцентричных кунштов, выставки, специально отведенные места для представлений и перформансов, казино, театры уродов, залы одноруких бандитов, стрипшоу, аттракционы, тату–салоны, религиозные секты, храмы, церкви и похоронные агентства как ни один другой город в мире, найти человека, который не хочет, чтобы его нашли, практически невозможно. Но если это человек – знаменитый Лимаал Манделла, то найти его в Белладонне проще, чем в любом другом городе света, потому что Белладонна боготворит знаменитостей. Здесь не нашлось бы дворника или золотаря, который не знал бы, что Лимаала Манделлу, Величайшего Игрока в Снукер в Известной Части Вселенной, можно найти в задних комнатах Джаз–бара Гленна Миллера на улице Горестей. И точно так же мало кто не сумел бы огласить весь список побед Лимаала Манделлы, ибо Белладонна был городом, в котором длина списка прямо указывала на степень величия. В Белладонне не было никого, кто не мог похвастаться несколькими солидными списками.
И где, в таком случае, список тех, кого Лимаал Манделла поверг на пути к вершине? Он сейчас будет оглашен.
Тони Юлиус, Олифаунт Дау, Джимми Бриллиант Петроленко, Тузы Квартучьо, Ахмед Синай Бен Адам, Куль Джонсон, Итамуро Сэмми Йоши, Луи Манзанера, Рафаэль Рафаэль–младший, Пальцы Ло, Нобуро Г. Вашингтон, Генри Наминга, Епископ Р. А. Викрамасинг, господин С. Асийм, Челюсти Джексон–младший, Мороженщик Ларри Лемеск, Иисус Бен Сирах, Валентин Куи, господин Питер Мелтерджонс, Французик Рей, Дхарма Айлмангансорен, Неемия Чан (Душевнейший чувак), господин Дэвид Боуи, Микал Мики Манзанера (не родственник), Саломан Салриссян, Владимир Колосажатель Дракул, господин Норман Майлер, господин Хайран Элиссен, Мерседес Браун, Красный Футуба, Судья (Судья Дред) Симонсен, «Проф.» Хаз Ксавье, Черный Джон Делореан, Хью О'Хэа, господин Питер Мелтерджонс (повторно).
Как победитель Лимаал Манделла был скромен. Он презирал дорогостоящие понты оппонентов: норковые чехлы для киев, алмазные вставки в зубы, инкрустированные жемчугом кии, клонов–телохранителей, игольные пистолеты чистого золота – все эти побрякушки неудачников. Отдавая шестьдесят процентов выигрыша своему менеджеру, Гленну Миллеру, который открыл собственный лейбл «Американский патруль» для независимых групп и построил студию звукозаписи, он получал достаточно, чтобы держать душу в теле, а остатки анонимно раздавал на благотворительность – помощь отставным проституткам, горячую похлебку для 175000 зарегистрированных белладоннских нищих и реабилитацию лиц, подсевших на алкоголь, наркотики и порнографию.
Однако при всей скромности и щедрости Лимаала Манделлы, его нельзя было обвинить в упоении самоуничижением. С убежденностью, непоколебимой, как небеса, он верил в собственную исключительность. Он стал энергичным, худым и отпустил бороду, которая только подчеркивала стальной оттенок глаз. Гленна Миллера беспокоил фанатизм своего протеже. Как‑то утром, после того, как музыканты упаковали инструменты и отправились по домам, он наблюдал, как тот сталкивает шары, практикуясь практикуясь практикуясь, совершенствуясь, оттачивая мастерство, никогда не удовлетворенный собой до конца.
– Ты себя не щадишь, Лимаал, – сказал Гленн Миллер, укладывая тромбон на стол. Шары скользнули в лузы, подчиняясь неумолимой математике кия. – Никто не может добиться большего, чем ты. Слушай, сколько ты здесь – год, да? Чуть больше, двадцать шесть месяцев, если быть точным; тебе не так давно исполнилось одиннадцать, ты побил игроков куда опытнее тебя; ты чемпион, любимец Белладонны, разве этого недостаточно? Чего еще тебе не хватает?
Лимаал Манделла очистил стол и только тогда ответил.
– Всего. Всего этого. – Белый шар выкатился точно в центр стола и застыл. – Быть лучшим в Белладонне – недостаточно, пока может существовать кто‑то лучше меня. Пока я не буду знать точно, существует такой человек или нет, я не успокоюсь. – Он достал шары из луз и выстроил их для следующей партии с самим собой.
Вызов был брошен. Человеку, который сможет разбить его, Лимаал Манделла обещал свою корону, половину личного состояния и клятву никогда не прикасаться к кию. От побежденных он просил только поклона и признания его победителем. Вызов разнесли радиоволны во время воскресной вечерней передачи Гленна Миллера «Новый Час Бигбэнда» и все девять континентов отозвались на него.
Претендентов можно внести в другой список.
Среди них были юноши, старики, люди среднего возраста, высокие, низкие, толстые, худые, больные, здоровые, лысые, волосатые, гладко выбритые, бородачи, усатые, люди без шляп, черные, краснокожие, шоколадные, желтые, бледные, счастливые, печальные, хитроумные, простаки, нервные, уверенные, скромные, гордецы, серьезные, смешливые, молчаливые, болтуны, натуралы, геи, бисексуалы, асексуалы, голубоглазые, кареглазые, зеленоглазые, радароглазые, плохие люди, хорошие люди, жители 0, Меридиана, Мудрости, люди из Кстанта, люди из Хрисии, люди из Великого Окса, люди из Великой Долины, Великой Пустыни и с Архипелага, люди из Трансполяриса и Бореалиса, люди из Высадки Солнцестояния, люди из Ллангоннедда и Ликса, из Кершоу и Железной Горы, люди из Блерио и Посадки, жители больших городов и маленьких поселков, люди гор и люди долин, люди лесов и люди равнин, люди пустынь и люди морей; они шли и шли и шли, пока города не опустели, станки на заводах застыли без движения, а колосья остались наливаться и созревать в полях под летним солнцем безо всякого присмотра.
Пришли старики со смертью в глазах, напоминавшие Лимаалу о Дедушке Харане, и женщины – жены, любовницы и одиночки, несущие на плечах весь вес мира, сильные женщины со всех девяти континентов, пришли дети, покинув школы, нянек и детские сады, с укороченными киями и ящиками из‑под пива, на которых вставали, нанося удар.
Лимаал Манделла побил их всех.
Не было на планете мужчины, женщины или ребенка, который побил бы Лимаала Манделлу. Он был Величайшим в Известной Части Вселенной. И когда пал последний претендент, он вскочил на стол, двумя руками подняв кий над головой, и провозгласил:
– Я Лимаал Манделла, Величайший Игрок в Снукер в Известной Части Вселенной: найдется ли кто‑нибудь, человек или бог, смертный или бессмертный, грешник или святой, кого я не смогу победить?
– Я. Я тот, о ком ты говоришь. Сыграй со мной, Лимаал Манделла, и познай унижение, маленький петушок.
Говоривший поднялся, чтобы Лимаал Манделла смог его увидеть. Это был элегантный джентльмен с оливковой кожей, одетый в красный атлас и опирающийся на трость, словно он был хром.
– Кто ты такой, чтобы вызывать меня? – хвастливо произнес Лимаал Манделла.
– От меня не требовалось представляться, ты просил только вызвать тебя, – сказал элегантный мужчина; и в самом деле, представляться ему не было нужды, ибо отблеск адского огня в его черных глазах немедленно его выдал: Аполлион, Пут Сатанахия, Ариман, Козел Мендеса, Мефисто(фель), Архивраг, Антихрист, Гермес Трисмегист, Старый Черт, Враг рода человеческого, Люцифер, Отец лжи, Сатан Мекратриг, Дьяболус, Искуситель, Старый Ник, Змей, Повелитель мух, Почтенный Джентльмен, Сатана, Враг, Дьявол – зло, не нуждающееся в именах.
Возможно, Лимаал Манделла был слишком пьян от побед, чтобы узнать своего врага, а может быть, его рационализм не позволил ему признать инфернальную сущность джентльмена или он попросту не мог не принять вызов, ибо он вскричал:
– Сколько фреймов? Насколько ты желаешь быть унижен?
– Семьдесят шесть, – предложил Враг.
– Пойдет. Кто разбивает?
– Один момент. Ставки.
– Те же, что и для остальных.
– Недостаточно, прошу прощения. Если ты победишь, Сатан Мекратриг склонится перед тобой, Лимаал Манделла, но если ты проиграешь, он возьмет твою корону, твои богатства и твою душу.
– Ладно, ладно. Хватит выделываться. Орел или решка?
– Решка, – сказал Враг, инфернально улыбаясь. Лимаал Манделла выиграл жребий и разбил.
Очень скоро Лимаал Манделла обнаружил, что сражается с соперником, равного которому он не встречал никогда. По самой его когда‑то божественной природе, Враг мог пользовался всей человеческой мудростью и наукой, и хотя основы демонической чести людям непонятны, они связывают как дьяволов, так и Панархов, и он не обращался к своей сверхъестественной мудрости, чтобы исказить ход игры. Чтобы биться с Лимаалом Манделлой, ему хватало естественных сил. Волны битвы катились туда и сюда по зеленому сукну; вот Враг опережает на два фрейма, а вот Лимаал Манделла отыгрывает разницу и вырывается на один фрейм вперед. Ни разу разрыв не увеличивался больше, чем на два–три фрейма.
Каждые четыре часа они делали перерыв на шестьдесят минут. Лимаал Манделла ел, умывался, выпивал немного пива или ухватывал несколько минут сна. Враг одиноко сидел в кресле и попивал абсент, подаваемый нервничающим барменом. Когда по коридорам и улицам разнесся слух, что Лимаал Манделла играет с дьяволом на собственную душу, любопытные заполнили Джаз–бар Гленна Миллера, набившись до состояния удушения и имплозии, а верховые полицейские патрулировали бульвар, не пуская внутрь больше никого. Мальчишки–рассыльные мчались в новостные агентства с информацией о текущем счете, и взволнованные белладоннцы вглядывались в плазменные табло, гласящие «Манделла обходит соперника на один фрейм» или сидели по барам и кафе, случая радиокомментарии Мальстрема Моргана на эпический поединок. В парикмахерских, суши–барах, банях и рикшах города Белладонна славили Величайшего Игрока в Снукер в Известной Части Вселенной.
Но Величайший Игрок в Снукер в Известной Части Вселенной знал, что проигрывает. Качество его игры оставалось пристойным, но он знал, что проигрывает. Удары врага демонстрировали ужасающую точность, прозорливость его граничила со всеведением, и Лимаал Манделла знал, что как бы он не играл, его человеческие способности никогда не сравняться с демоническим совершенством Сатаны. Он утратил инициативу, отстал и начал догонять Дьявола, все время устраняя разницу в счете, но уже не вырываясь вперед, чтобы захватить контроль над столом. В криках и воплях болельщиков теперь сквозила нота отчаяния.
После тридцати двух часов, проведенных у стола, Лимаал Манделла превратился в руину. Изможденный, небритый, источая утомление каждой порой тела, он опять склонялся над столом. Только его рационализм, его неколебимая вера в то, что мастерство в конце концов должно восторжествовать над темным колдовством, заставляли его руки двигаться.
Начался финальный фрейм. Третья смена рефери объявила счет: Лимаал Манделла – 38 фреймов, претендент – 38 фреймов. В игре остались только цветные шары. Лимаалу для победы нужно было забить синий, розовый и черный. Врагу требовалось забить черный и розовый. Потягивая свой абсент, он был свеж и полон бодрости, как одуванчик на летней заре. Зеленая вселенная с крохотными разноцветными солнечными системами вращалась у Лимаала Манделлы перед глазами – и неожиданно оказалось, что играет черный шар. Лимаал глубоко вдохнул и позволил остаткам рационализма свободно течь сквозь него. Черный шар скользнул через стол, ткнулся в лузу и выкатился на свободу.
Публика застонала.
Дьявол прицелился вдоль кия. И тут Лимаал Манделла понял. Он встал на своей стороне стола, направил кий на Врага и закричал:
– Ты не можешь победить! Ты не можешь победить, ты нереален! Нет никакого дьявола, нет никакого Панарха, нет святой Катерины, есть только мы, мы сами. Человек – свой собственный бог, свой собственный дьявол, и если я буду побит дьяволом, то только тем, который живет во мне. Ты самозванец, ты просто дед, который нарядился дьяволом, и вы все ему поверили! Мы ему поверили! Я ему поверил! Но теперь – нет, я не верю тебе! В рациональном мире нет места дьяволу!
Рефери пытались восстановить порядок в бильярдной. Наконец, Джаз–бар Гленна Миллера успокоился после неуместной вспышки. Козел Мендеса еще раз прищурился вдоль кия и ударил. Биток стукнул в черный шар, черный шар устремился к лузе. Пока шары катились по столу, адский огонь блеснул в глазах пожилого господина и погас. Инфернальная сила, невероятное совершенство покинули его, сметенные актом неверия Лимаала Манделлы. Город Белладонна затаил дыхание. Черный шар терял момент движения, терял импульс. На волосок от лузы он перестал двигаться. Воцарилась полная тишина. Даже неумолкающий болтун Мальстрем Морган сидел молча, слова замерзли в его микрофоне. Лимаал Манделла, ставший вдруг ростом в десять километров, шагнул к столу. Город Белладонна заскулил в нетерпении.
Внезапно Дьявол оказался просто усталым, напуганным пожилым джентльменом.
