Текст книги "Встреча на подсолнуховом поле"
Автор книги: Яна Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Может быть, мы прогуляемся на речку? Туда, где она широкая. Я слышал, что там есть мостики и можно рыбачить и купаться.
Даша вздрогнула, но все же испытала странное облегчение: если он предложил ей это, значит, они никогда не встречались ранее и ее мысли и тревоги не имеют основания, а с ореховым печеньем просто так получилось. Угадал. Но когда полностью осознала, что он сказал, ощутила, как колючий холод коснулся кожи, а дыхание перехватило.
– Может быть, просто погуляем? – спросила, постаравшись скрыть волнение.
– Почему?
– Я боюсь воды, – прямо сказала Даша, решив не врать ему. Неосознанно обхватив себя руками, словно желая спрятаться от мучительного холода в душе, опустила взгляд к земле, а перед внутренним взором вновь вспыхнули туманные картины дня, когда ее мир заволокла темнота. – Мне был год, той осенью шли непрекращающиеся дожди и однажды на деревню обрушился бурный поток, разломав почти все дома. Я плохо помню тот день. Вернее… Почти совсем не помню, только туман перед глазами и становится очень холодно, если думаю об этом, а когда пытаюсь вспомнить становится так страшно…
Даша всхлипнула и ощутила на плечах и спине руки юноши, притянувшего ее к себе. Испугавшись, она попыталась отстраниться, но Вереск только сильнее обнял ее, прижимая к груди. Горло сдавило, но Даша глубоко вдохнула, не позволяя себе заплакать, и прикрыла глаза. Сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала тепло Вереска, постепенно переходящее ей, и ощущала, как бьется его сердце, возвращая в душу спокойствие и ощущение безопасности.
– Не стоит тревожить прошлое, пытаясь вспомнить тот день. Так ты только причинишь себе страдания. Уже ничего не вернуть и не исправить, позволь себе быть свободной от этой боли и тяжести в сердце. Ты нужна здесь, в настоящем, а не там. И я все еще очень хочу увидеть, как ты ваяешь свои изделия.
Даша отстранилась и благодарно улыбнулась.
– Хорошо.
Обратную дорогу они прошли молча, только иногда Вереск осторожно касался ее руки, указывая на что-нибудь привлекшее его внимание, будь то крохотная птичка, устроившаяся на ветвях цветущего куста, усыпанного сочными малиновыми цветами, или же удивительную роспись оконных ставень, которую она никогда прежде не замечала, обычно упуская из внимания такие простые и обыденные вещи, рядом с Вереском сейчас кажущиеся маленькими чудесами.
Дома они спустились в мастерскую, и Даша распахнула занавески на окнах, впуская в помещение теплый солнечный свет. Окунув руки в таз с чистой водой, вытерла их полотенцем и опустилась на пуф, приготовив небольшой кусок чистой глины. Вереск сел на стол, вытянув ноги и внимательно следя за движениями девушки, повторяющей привычный для себя ритуал.
– Мне бы хотелось учить лепке детей. Это полезное и приятное занятие, глина успокаивает и очищает, приводит мысли в порядок, расслабляет и дарит радость. Мне кажется, такое увлечение хорошо влияло бы на внутреннее состояние ребенка, его душу и разум. Да и сами по себе изделия из глины практичны и удобны, а продукты в них хранятся намного дольше.
– Ты сама собираешь глину?
– Нет, – Даша задумчиво вытягивала податливую массу, после вновь возвращая ее в прежнюю форму. – Перекупаю у одного человека, но неочищенную.
– А что потом? – с любопытством подался вперед Вереск.
– Убираю камушки, разные примеси, веточки и корни. Когда сделаешь это, необходимо хорошо замесить ее, обычно делаю это ногами, иначе руки будут сильно болеть, – Даша остановилась и повернулась к юноше. – Хочешь попробовать?
– Правда, можно? – воодушевленно подскочил Вереск и опустился на освобожденный девушкой пуф. Даша смыла с рук остатки глины и подошла к нему, глядя, как неловко юноша пытается справиться с гончарным колесом.
– Не стоит так резко касаться ее. Мягче. Глина не любит резких движений, пусть твои прикосновения будут более плавными и осторожными. Сущность глины – земля, а эту стихию нельзя сломить и подавить, с ней можно только сотрудничать. Почувствуй движение под твоими руками, ощути, как мягко глина перетекает из одной формы в другую, и поймешь, что она действует сама, а ты лишь немного направляешь ее.
Вереск, закусив губу, сосредоточенно сопел, не сводя серьезного взгляда с вращающегося круга, и Даша усмехнулась, довольная его усердием. Вскоре юноша закончил и придирчиво посмотрел на сделанную вазу, но Даша пресекла его попытку найти недостатки, склонившись над изделием и похвалив за проделанную работу.
– Мне все же кажется, вот тут нужно подправить, – Вереск дернулся показать на какую-то, по его мнению, ошибку, но плетеный пуф выскользнул из-под него, и юноша упал лицом в еще мягкую вазу. Невольно Даша хихикнула, не сумев удержаться, а когда Вереск поднял на нее перепачканное лицо, глядя с немым укором во взгляде, уже звонко засмеялась. – И не стыдно тебе?
Девушка покачала головой и, все еще с тихим смехом, увела его на кухню. Наполнив медный таз водой, она поставила его на раскаленную печь, где уже готовилось что-то оставленное Лалией и, когда вода немного нагрелась, опустилась на скамью рядом с юношей, смывая смоченным в теплой воде полотенцем глину с его лица, однако уже подсохшая на волосах та убиралась тяжело и юноша время от времени кривился, когда Даша пыталась вычесать очередной комок.
– А где бабушка?
– Говорила, что уйдет в гости к подруге, – ответила Даша, начисто протирая светлые волосы Вереска. – Может быть, останется там на ночь, так что поужинаем одни. Кажется, это она оставила что-то на плите перед уходом.
Даша застелила стол тряпичной скатертью и выставила тарелки, отметив, что Бинха нет на столь любимых им ветвях. Вероятно, улетел на охоту, что делал почти каждую ночь, проводя до утра в темном лесу. Вскипятив воду и налив ее в кружки, Даша опустилась за стол, где уже сидел Вереск, и вдохнула сладкий аромат, исходящий от заваренного чая, когда заметила, что юноша пристально смотрит на нее.
– Что-то не так? – встревоженно спросила она, нервно передернув плечами.
Вереск не ответил, продолжая смотреть на нее, и глубина его глаз, в которой смешались кажущаяся несвойственной ему серьезность и эмоции, оставшиеся для девушки непонятыми, смутили ее, и Даша попыталась отвернуться, но Вереск перехватил ее взгляд и ласково улыбнулся:
– Ты очень хорошая, Даша, и добрая.
Глава шестая
Даша встала на носочки и потянулась к забитому гвоздю на стене дома, пытаясь зацепить гирлянду с цветами и другими фигурками, сплетенными из шерстяных ниток. Прошло несколько дней с их первой прогулки по Соари, где Вереск увидел дерево, украшенное по традициям, связанным с древней Богиней надежды, добра и веры Фэйзэ. Есть поверье, что привязанная к такому дереву лента или тканевая фигурка, с оставленными на них мечтами человека, достигнут богини, и однажды обязательно будут исполнены. Обычно человек сам приходит к дереву, но к празднику Солнца ленточки с молитвами и желаниями вверяются детям, и они украшают ими невысокие деревца, наполняя ткань смехом, любовью и добротой.
Закрепив несколько переплетенных фигурок, Даша отряхнула руки и, достав из сарая ведро, направилась в сторону от дома, где, раскачиваясь от легкого ветра, мягко перешептывались яблони. Бабушка неожиданно заявила, что сегодня обязательно хочет приготовить яблочный творог, который очень любит. Здесь домашний скот держит только одна семья, которая и снабжает деревню молоком, маслом и простоквашей, поэтому еще с утра Даша сходила к ним, а после решила украсить дом к предстоящему празднику. Обычно она привыкла говорить, что не любит и считает глупым так серьезно подходить к подобным вещам, но в душе всегда поднималась радость, когда людей в Соари объединяла светлая и дружеская атмосфера праздника.
Люди верят, что это особенное время, когда возможности их душ сливаются, и эта сила способна осуществить все заветные мечты и потаенные желания; когда исчезают границы и мир становится един. Все это существует только в мыслях людей, но сила их веры порой делает воображаемые вещи реальностью, поэтому бабушка часто повторяла, что будущее рождается в сегодняшних помыслах. Однако многие забывают, что ничего не случается просто так и все имеет причину, основу и смысл, а многие беды в их жизни – следствие глупых желаний, которые зачастую, никто не умеет контролировать, давая мыслям полную свободу, получив которую те обращаются невидимой, однако действительной силой, способной разрушить их мир.
Или же помочь ему зацвести.
Положив в ведро еще одно яблоко, Даша потянулась, разминая уставшую спину, и зашла в дом, где Лалия громко втолковывала Вереску, как нужно правильно обращаться с тестом. Услышав стук ведра об пол, юноша посмотрел на нее и вымученно улыбнулся, проведя рукой по лбу и еще больше измазавшись в муке. Даша хихикнула и вывалила яблоки в таз, а Лалия вновь выкрикнула, что нужно быть осторожнее и мягче. Юноша послушно закивал, вероятно, уже жалея, что вызвался помочь. Наблюдая за ними с играющей на губах улыбкой, Даша помыла и очистила яблоки, и встала рядом, передав чашу с плодами бабушке:
– Что ты делаешь, Вереск? – чихнула от резкого запаха пряностей.
– Ореховый пирог, – сосредоточенно пробормотал юноша, не сводя взгляда с теста на столе, точно желая заколдовать то. – Ты ведь его любишь?
– Подольститься желаешь? – хитро потянула Даша.
– Приятное сделать! – возмутился он и обиженно проворчал. – Праздник ведь скоро.
– Извини, я неудачно пошутила, – нисколько не раскаиваясь, сказала Даша. Вереск бросил на нее изучающий взгляд и, уловив в глазах игривые искры, фыркнул, вновь обратив все внимание на тесто. Лалия резала яблоки, отобрав у Даши нож и не дав помочь, бормоча что-то про изрезанные руки и полное неумение готовить. Девушка нарочито громко вздохнула и повернулась к Вереску, наблюдая за довольно ловкими, к ее удивлению, движениями его рук. Юноша что-то негромко напевал, вскоре полностью увлекшись готовкой, а Даша, взяв яблоко, спустилась в мастерскую.
Заняв привычное место у каменного круга, надкусила кислый плод, думая о Мирайн. Добралась ли она до того места, куда направлялась? И встретятся ли они когда-нибудь вновь? Через Соари каждый день проходит много людей, но надолго никто не остается. Мерный ритм жизни деревни усыпляет, и когда привычная суета растворяется в спокойствии, из глубин души поднимается страх. В скорости, в движении нет времени ощутить свои переживания; они не успевают тебя догнать, но стоит замереть на мгновение, и чувства тонкими ниточками пронзают все твое существо. Это пугает, и даже кажется, что ощущаешь боль, только постоянно убегать бессмысленно, ведь тьма, страхи, волнения, эмоции – неотъемлемая и важная часть нас самих, без которых мы бы никогда не стали тем, кем являемся.
За жизнь теряется многое. Впечатления, чувства, вещи, мгновения, мечты, желания, прикосновения. Только у одних оно увядает, обращаясь безжизненной пылью, а у других распускается дивным цветком, принося знание. Погибает от неуверенности и нелюбви к себе или же становится подарком богов. Зачастую именно восприятие человека влияет на то, чем станет исчезновение из его жизни той или иной ее части. Именно об этом говорил Вереск: не всегда потеря означает крах.
И потеряв, ты обретешь вновь.
Возможно, оно вернется в твою жизнь совсем не так, как ты ожидаешь, но все же вернется, приняв форму нового чувства, знания, умений или же человека. Даша склонилась над аккуратным сосудом, с которым работала. Может быть, именно это имела в виду Мирайн, и с исчезновение Аша открыло двери в ее мир новому другу? Вереск необычный человек. Эмоциональный и шумный, но все же рядом с ним чувствуешь себя уютно. Он не вызывает страха и ощущения опасности, а напряжение уходит из тела. Человек, с которым ты можешь быть собой.
Даша шумно выдохнула и, постаравшись отмахнуться от этих мыслей, все внимание обратила на тонкий узор, которым покрывала поверхность очередного крошечного кувшинчика, что после будет вплетен в любимый путниками на этот праздник сувенир – Паутину Фэйзэ, сетку из шерстяных нитей, украшенную маленькими кувшинчиками из глины, что по древним поверьям поможет привлечь в дом тепло и счастье.
Наверху раздались шаги и незнакомый ей голос. Даша прислушалась, гадая, кто мог прийти к ним, и смыв с рук глину, поднялась на кухню, где незнакомец разговаривал с бабушкой. Остановившись в проеме двери, окинула гостя взглядом: приземистый, с пышной бронзовой бородой и усами, аквамариновой серьгой в правом ухе и в расшитом нитями темном кафтане. Заметив ее, он обернулся, и от взгляда его серых глаз Даша вздрогнула, но все же вежливо улыбнулась и кивнула.
– Господин Айзек Виц, – представила гостя Лалия. – А это моя внучка. Даша.
– Рад встрече, рад. Теперь я понимаю, отчего Королева изъявила такое желание.
– О чем вы? – Даша выпрямилась, ощущая неприятное покалывание в сердце, и взглядом поискала Вереска, который примостился возле печи и, когда она посмотрела на него, улыбнулся и подмигнул. – Какое желание изъявила Королева?
– Прошу, – Айзек хитро прищурился и с непринужденным поклоном протянул ей свернутый пергамент. – Госпожа Тэра приглашает вас во дворец в качестве ее новой фрейлины. У вас есть день на сборы, и завтра вас заберут. Мне известно, что при дворе живет внучка госпожи Лидарии, маленькая Лисса, так что вы не останетесь одна.
– А вы?.. – начала Даша, но Айзек ее перебил.
– Старинный друг вашей двоюродной бабушки. А так же владелец нескольких десятков лавок в Клеодерне, ко всему прочему мы занимаемся поставкой продуктов во дворец. Как-нибудь обязательно покажу вам свои владения, а теперь прошу принять мои извинения: здесь проездом и только исключительно из просьбы глубоко уважаемой мной госпожи Лидарии, так что пора отправляться дальше в путь. Дела.
Когда дверь закрылась за ним, Даша простонала и уткнулась лбом в прохладную стену. Как не вовремя все! Покидать родную деревню не хотелось. Хотя сама ведь всегда думала о возможности уехать из Соари. Королеве отказывать нельзя, но почему она решила назначить ее своей фрейлиной? Неужели… Лидария таким образом решила перетащить их в столицу и рассказала королеве о ней? Досадливо прошипев, развернулась и врезалась в приблизившегося Вереска:
– Ай! – коснулась ушибленного носа. – Ты чего?
– Представляешь, – он наклонился и заговорщицки прошептал. – Главный зал величественного замка, огни сотен свечей, озаряющие танцующие под мелодичную музыку пары, тихий смех и разговоры ни о чем. А ты в расшитом нитями сверкающих камней платье…
Закончить ему Даша не дала и, запустив руку в чашу с мукой, сжала ее в кулак и бросила горсть в юношу, с хохотом убегающего от нее по кухне. Лалия, тихо посмеиваясь, проворчала, что они такие шумные и вернулась к столу, где остались не попавшие в творог яблоки. Весь перемазанный в муке, утирая выступившие на глаза от смеха слезы, Вереск дразнил покрасневшую Дашу, и, фыркнув, девушка демонстративно отвернулась от него, но тут же почувствовала, как ее дернули за одну из кос, а юноша снова весело отбежал в сторону. Даша развернулась, прислонившись спиной к стене, и глядя на него, улыбнулась.
У Вереска приятный смех; про такой принято говорить – васильковый.
Юноша в это время смыл с лица и волос муку и теперь вытирал влажные пряди полотенцем. Даша с облегчением заметила, что рукой он двигает нормально и, кажется, не испытывает никаких неудобств или боли, а это значит, порез на руке, полученный во время колки дров, уже почти зажил. До сих пор в душе оставалось чувство вины, что не решилась пресечь тот благородный жест и не отобрала топор, но с того дня ничего острого в руки ему категорически не позволяла брать. Хотя он и без этого ударился, когда умудрился упасть с лестницы, ведущей на чердак, и если ловкости у него не прибавится, во дворце…
Даша вздрогнула, озаренная внезапным пониманием:
– Вереск, если я уеду, куда ты отправишься?
– В Клеодерн, – просто ответил юноша, бросив на нее внимательный взгляд.
– Но меня направили…
– В замке легко затеряться. Там всегда полно гостей и прислуги, так что никто меня не заметит, но я всегда буду рядом с тобой и всегда, – слышишь, Даша? – всегда буду готов тебя защитить. Ты ведь мой самый близкий и любимый друг.
– Спасибо, Вереск, – прошептала, все же подняв на него взгляд. – Ты тоже…
– Прекрасно, – хлопнула в ладоши Лалия. – Я думаю, вы оба замечательно друг друга поняли, а теперь занесите с улицы доски с чашами семян, а то солнце уже почти скрылось, что им толку там лежать. Давай, Даша, иди-иди, принеси их сюда.
– Я помогу! – юноша скрылся на улице и вскоре вернулся с доской, на которой рядами были расставлены деревянные чаши. Забрался на табурет, поднял руки, чтобы поставить чаши на шкаф, где хранила семена и заготовки Лалия, но пошатнулся и, не удержав равновесия, рухнул на пол, а крошечные зерна раскатились во все стороны.
– Вереск! – одновременно воскликнули Даша с бабушкой.
Когда все семена были собраны, Даша ушла в комнату, думая, что нужно взять с собой. Ей нравился дворец, и когда ребенком она гостила у двоюродной бабушки, то часто смотрела, как развеваются над громадным замком цветные штандарты. Но жить в этом дворце ей не хотелось: он казался прекрасным, но равнодушным и холодным, ощущение одиночества не покидало ни на мгновение, точно не было шумных толп в коридорах и залах, а вокруг стояла бескрайняя звенящая пустота. В замке ты среди всех и ты один.
В дверь тихонько постучали, и следом осторожно заглянул Вереск:
– Можно?
Даша кивнула, и, сдвинув в сторону сложенную одежду, он опустился рядом с ней на кровать, положив ладонь поверх руки девушки.
– Что тебя беспокоит? После слов этого мужчины, ты совсем сникла.
– Не хочу уезжать.
– А ведь раньше ты часто думала, что было б неплохо уехать в другое место, так почему бы не использовать этот шанс? Ты всегда сможешь вернуться, не думаю, что Королева станет держать тебя при себе насильно, однако эти перемены могут подарить твоей жизни нечто удивительное и прекрасное.
Даша нахмурилась, обдумывая его слова, а потом взяла юношу за руку:
– Пойдем. Я покажу тебе, почему мне не хочется уезжать.
Лалия уже легла спать, и, стараясь не потревожить ее, они вышли на улицу и спустились по ступенькам, пытаясь не споткнуться в темноте и не упасть. Не отпуская теплой ладони Вереска, Даша свернула за дом, направляясь в сторону поля, простирающегося вдаль, где яркий свет луны очерчивал пышные верхушки деревьев. Воздух еще был теплым после жаркого дня, но уже ощущалась слабая ночная прохлада.
Отойдя далеко от дома, когда в ночном сумраке стал невиден его силуэт, Даша остановилась и села на траву, потянув за собой Вереска, а после откинулась на спину, ощущая касающиеся обнаженной шеи тонкие стебли. Ветер едва касался кожи, а стоило прикрыть глаза, мир растворялся в чарующей темноте, оставляя лишь тихий шелест листьев. Вереск лег рядом, крепко сжимая ее ладонь.
– Чувствуешь, как спокойно вокруг? Как прекрасно и уютно?
– Да, – прошептал юноша.
– В столице так никогда не бывает. Там постоянно шумно, даже ночью на площадях и улицах много людей. Там ты один, но всегда среди толпы. Разве можно так легко расстаться с этой тишиной, обменяв ее на неумолкающий гам? Мне нравится просыпаться под пение птиц, распахивать окно, слушая далекие разговоры соседей и ощущая на лице утреннюю прохладу. В столице ничего этого не будет.
– Порою что-то происходит просто потому что должно произойти. Пусть тебе это и не нравится, а может, даже причиняет боль, но этот шаг необходим, необходимо это событие, ведь оно – это еще одна ступенька на пути к тому месту, где ты должна быть. Прислушайся к своему сердцу, я часто слышал, как люди это говорят.
Даша кивнула и, придвинувшись ближе, прижалась к плечу Вереска, ощущая тепло его кожи сквозь тонкую ткань рубахи. Самое важное – чувство защищенности рядом с другим человеком, доверие к нему и понимание, что он не причинит боли, не обидит и не ранит тебя. И не всегда это ощущение и покой дарит человек великий, сильный или же одаренный особыми умениями и талантами. Он может быть самым обычным и даже неловким или смешным, но рядом с ним тебе будет хорошо.
Подле такого человека, ты будешь чувствовать себя, словно дома – тепло и уютно, а в душе всегда будет подниматься радость и умиротворение, когда ты видишь его. Весь мир озарится мягким светом любви и станет тебе родным, если ты с ним, а ощущение свободы всегда будет наполнять тебя. Ведь любовь, – найди она воплощение хоть в мужчине, хоть в друге, – не ограничивает и не подчиняет себе, а открывает перед тобой всю Вселенную.
Наверное, это и есть родной и близкий человек. Тот, кто позволяет тебе быть собой; тот, кто является твоей защитой; тот, кто дарит умиротворение. Тот, кому ты позволяешь быть собой; тот, кому ты являешься опорой; тот, кому ты даришь ощущение покоя и тепла. Человек, который тебя любит. Человек, которого любишь ты.
Даша тихонько вздохнула и прошептала:
– Спасибо, Вереск…
Глава седьмая
Даша замерла около раскрытой сумки и сжала пальцами виски, прикрыв глаза и вспоминая, что могла забыть. Сегодня вечером ее заберут в Клеодерн, и уже завтра она окажется во дворце, где предстанет перед королевой Тэрой. Быть фрейлиной – большая честь, по мнению жителей королевства. Многие, от советников до простых крестьян, мечтают, чтобы их дочь была выбрана и удостоена этого звания. Кажется, сейчас у Королевы шестнадцать фрейлин, как совсем юных, так уже и зрелых девушек из простых семей и из знатных родов. Среди них и внучка Лидарии, маленькая Лисса, которую Даша не видела уже почти полтора года.
Улыбнулась, вспоминая вечно растрепанные рыжие вихры сестры. Раньше бабушки часто бывали в гостях друг у друга и брали внучек с собой. Лисса тогда была совсем малышкой, а Даша почти достигла возраста совершеннолетия – четырнадцати лет. В этом году уже Лисса в середине зимы, когда она родилась, станет взрослой. Будет таковой считаться. Возможно, Лидария решит ее судьбу, определив в супруги выгодную партию из какого-нибудь знатного дома королевства. И ей придется принять этот выбор так, словно его совершила она сама.
Даша вздохнула и подошла к окну, широко распахнув створки.
Принято считать, что люди благородного происхождения, принадлежащие к сильным и древним домам, не имеют тревог, горестей и печалей. У них всегда все замечательно, только от того, что они носят известную фамилию, которая, как думают многие простые крестьяне, обеспечивает им безграничное счастье и безопасность. Однако привилегии зачастую оказываются наказанием, а чувство защищенности – зыбким, как туман. Судьба знатных дам и юношей не принадлежит им. Они – разменная монета, которая может принести дому еще больше известности и состояния. Их чувства никогда не берут в расчет.
Дашина семья не принадлежала к верхам общества, пока однажды Лидария, которой всегда была чужда жизнь в деревне, не сбежала из дома в столицу, где смогла выйти замуж за молодого мужчину, принадлежащего к одному из малых домов, но подающего большие надежды в создании своей карьеры, и вскоре Лидария уже вращалась в дворцовых кругах благородных дам.
Ее сестра же – Лалия – предпочла остаться в Соари, где провела все детство. Ее никогда не влекли веселые балы, пышные наряды и разговоры ни о чем, за что Даша была ей очень признательна, ведь благодаря этому она получила удивительные и бесценные воспоминания, которых нет у людей, выросших в шумных и больших городах. И свою дальнейшую жизнь она решала всегда сама, без принуждения и чувства долга, которое давит на душу тяжелым грузом всю жизнь многих знатных господ, сохранивших свои детские мечты и желания, свою веру в волшебство, но вынужденных поступать так, как велит им честь и положение семьи.
Опустившись на кровать рядом с сумкой, Даша посмотрела на полочку с выставленными кувшинами и чашами, ощущая, как кольнуло в груди. Свой путь она выбрала сама, и ваяние из глины стало важной частью ее жизни; делом, без которого она не мыслит себя, но теперь придется уехать и оставить мастерскую, уже давно прекратившуюся в свое маленькое, родное и уютное королевство. Оставить, быть может, навсегда.
Тревожные мысли прервал шорох за спиной, и Даша обернулась, встретившись взглядом с нахохлившимся совенком, забравшимся в ее сумку. Проворчав, Бинх прищурился и, схватив деревянный гребень, взмахнул крыльями и вылетел из комнаты через растворенное окно. Даша возмущенно подскочила, но птица уже скрылась из виду. Удрученно покачав головой, перевязала ремни на сумке и вышла из комнаты. Еще со вчерашнего дня Бинх устроил ей представление, воруя вещи, которые она готовила с собой, разбрасывая их и другими способами мешая собираться в дорогу.
– Доброе утро, Даша, – Лалия выглянула из кухни, отряхивая руки. – Мы готовим. А ты что такая хмурая? Бинх снова проказничает?
– Как ты догадалась?
– Он пару минут назад пролетел мимо окна с книжкой в когтях, – усмехнулась, покачав головой, – а только что с твоим гребнем. Совсем тяжко, да?
– Да уж, – кивнула. – Из-за него никак не получается нормально собрать вещи.
– Злится. Не хочет, чтобы ты уезжала.
– У меня нет выбора. И ты это знаешь, – Даша прислонилась к стене около стола, где Лалия резала овощи, и огляделась. – А где Вереск?
– Я его отправила немного зелени срезать для вкуса.
– Все готово! – двери распахнулись, и Вереск стремительно вошел в дом, широко улыбаясь и протягивая букет из душистых трав. – Доброе утро, Даша.
Девушка кивнула и, взяв из рук Вереска травы, склонилась над тазом, чтобы смыть с них землю и пыль, но мысленно вновь и вновь обращалась к предстоящему отъезду в чужой и холодный дворец Королевы. Уже много лет госпожа Тэра считается негласным правителем королевства Диары, ибо ее муж жив, но попав под влияние жены, давно говорит ее словами. У них так же есть дети: наследный принц Этан и три дочери, одну из которых, младшую Энн-Мэри, Даша помнила по своему последнему приезду во дворец вместе с Лидарией. А старших, кажется, зовут Триана и Норин; они родились с разницей в два года, однако походят друг на друга подобно близнецам, что порой даже собственные родители путают их.
– Даша, – донесся до нее мягкий, но настойчивый голос юноши, уже, вероятно, не в первый раз обращавшегося к ней. – С тобой все в порядке?
Не сдержав язвительно смешка, Даша поднялась и положила траву в чашу.
– Конечно.
– Ну-ка пойдем, – хитро усмехнулся Вереск, взяв ее за руку. – И не хмурься.
Даша хотела было возмутиться, что ей помимо сборов еще предстоит искать похищенные Бинхом вещи, но, поразмыслив, кивнула и, перестав сопротивляться, направилась вслед за вышедшим на улицу юношей, мягко тянущим ее за руку. Они спустились на тропинку, но свернув с нее, Вереск обогнул дом, направляясь к раскинувшемуся на холме полю. Даша с удивлением шагала за ним, гадая, что юноша придумал на этот раз, а Вереск только оглядывался время от времени и загадочно улыбался, поддразнивая ее.
– А как ты любишь проводить время, Даша?
– Я, – растерялась от его неожиданного вопроса девушка, а после, ненадолго задумавшись, ответила. – Мне нравится огонь. И я очень любила проводить вечера возле камина, когда мы приезжали в госте к Лидарии. Тогда была зима, и город рано погружался в темноту, а я спускалась в гостиный зал, где за чашкой чая бабушки приглушенно беседовали, обсуждая события прошедших лет, и садилась на ковер напротив камина, вслушиваясь в тихое потрескивание бревен. Это было замечательное время, и помню, в том возрасте я мечтала о таком же доме с камином.
– Вероятно, тебя пленяет в огне именно его противоположность водной стихии, которая тебя пугает, – задумчиво ответил Вереск. – А может, притягивает жар, который, как тебе хочется верить, способен заметить тепло другого человека.
Даша промолчала, разглядывая траву под ногами, а Вереск, наконец, остановился и развернулся к девушке лицом, продолжая загадочно улыбаться. Сердце тревожно сжалось, и Даша подняла взгляд, рассматривая тонкие черты лица юноши, веснушки на носу и искрящиеся светом темно-синие глаза, в глубине которых таилась едва уловимая печаль. Неясное предчувствие закралось в душу, Даша вздохнула, на мгновение прикрыв глаза, а когда вновь их открыла, Вереск держал в руке подсолнух, протягивая цветок ей.
– Я горжусь, что ты рядом со мной, – лукаво прищурившись, сказал он.
Даша взяла яркий цветок, зачарованно глядя на крошечные золотые лучики, обрамляющие сердцевину подсолнуха. Теплые слова Вереска ласковой улыбкой отразились на ее лице, и, сняв в запястья кожаный шнурок с ключиком, принадлежавший раньше Ашу и являющийся ее любимым украшением и талисманом, Даша коснулась руки юноши и, повязав шнурок, прошептала:
– Ты согреваешь мое сердце.
Вереск хотел что-то ответить, но отвлекся, глядя куда-то за спину девушки. Даша обернулась и заметила вдалеке карету с развивающимися над ней королевскими штандартами. На душе сразу стало пусто и холодно. Вот и пришел момент расставания с родной деревней. Даша поспешила вниз, а Вереск, догнав ее, сказал, что все украденные совенком вещи, он сам отыщет и привезет во дворец.
Девушка кивнула и, почти добежав до дома, взяла из комнаты сумку и вышла обратно на улицу. Лалия протянула теплый узелок, сказав, что приготовила это ей в дорогу, и обняла внучку. Тем временем карета подъехала к дому и пожилой кучер, поприветствовав их, взял сумку и помог Даше сесть. Отодвинув легкую ткань, скрывающую окно, посмотрела на бабушку и попыталась улыбнуться, но вышло, как ей показалось, слишком коряво. Вереск наклонился к ней и, привлекая внимание, заправил выбившуюся каштановую прядку за ухо:
– Не волнуйся, – горячо прошептал он. – Я всегда буду рядом с тобой.
Даша кивнула, и карета тронулась с места. Задернув занавески, вздохнула и откинулась на спинку сиденья, пытаясь отвлечься от грустных мыслей. Порою что-то происходит, потому что должно произойти, без какой-то видимой на то причины. Это слова Вереска, но Даша все же верила, что у каждого события в жизни, у каждой встречи, пусть даже ничего не принесшей на первый взгляд, есть особый смысл. И возможно, потребуются годы, но однажды ты поймешь, почему тебе все это было так необходимо пройти.
Глава восьмая
Карету сотрясло на очередной кочке, и Даша вздрогнула, открыв глаза. Сквозь занавески пробивались тонкие полоски света, выхватывая искрящиеся в воздухе пылинки. Протерев глаза, отодвинула тонкую ткань и выглянула на улицу: они уже подъехали к разбитым вокруг города полям, за которыми вдалеке возвышался дворец с лениво развивающимися на слабом летнем ветерке штандартами. Еще никогда вид старого замка не вызывал у девушки такого холода и грусти в душе. В воспоминаниях удивительно ясно вспыхнул образ улыбающегося Вереска.
