Текст книги "Встреча на подсолнуховом поле"
Автор книги: Яна Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Отбросив крышку шкатулки назад, принцесса провела пальцами по конвертам.
– Нас это так и не сблизило, еще долго я была зла и на родителей, и на законы нашей страны, и на Герольда, однако вскоре за его отстраненностью я стала замечать другие черты: решительность, собранность, ответственность, рассудительность, благородство. Он был тем человеком, что всегда подходит к поставленным задачам со всеми силами и душой. Надежным и сильным. Но я долго не могла принять его в свой мир, свое сердце и поверить, что между нами может быть более теплое и глубокое чувство, нежели расчетливый и холодный долг. Взаимная любовь всегда казалась мне невозможной, ведь не смешно ли это, верить, что можно встретить одного единственного человека среди сотен тысяч людей, увидеть его, узнать, полюбить? И в ответ ощутить его любовь и полное принятие тебя.
Триана освободила волосы из-под заколки и продолжила.
– Но это возможно и оттого особенно дорого, – повернувшись к окну, она коснулась ладонью влажного стекла. – Встретить того, кому ты станешь важен, кто раскроет тебе свою душу и полюбит тебя – это и есть самый ценный дар богов, который получить могут многие, но осознать его важность лишь единицы. С нашей первой встречи прошло почти четырнадцать лет. Время это не показалось мне необычайно легким или стремительно проходящим, как часто поют барды о влюбленных людях, но оно стало для меня ярким и счастливым. У нас с Герольдом не осталось наследников: первый наш сын погиб на охоте, а второго убили заговорщики. Наша старая врачевательница, умершая несколько лет назад, раньше часто говорила мне, что высшая цель жизни передать ее дальше, то есть завести потомков, но теперь Герольд исчез из этого мира, не оставив новой части себя.
Даша судорожно прижала руку ко рту, пытаясь не дать вырваться сдерживаемым рыданиям. Чувство, когда мир рушится, без возможности однажды вновь стать прежним, живым и полным любви, жгучей болью прошло через нее. Слова, что когда-то сказала принцесса о своем муже, особенно явственно вновь прозвучали в сознании девушки, и от собственного бессилия хотелось самой исчезнуть и спрятаться, только бы не ощущать горячего стыда, что не может облегчить исступленную и едкую боль души принцессы.
– А теперь, – твердо произнесла Триана, – оставь меня.
Даша спрыгнула с подоконника и, не разбирая дороги, бросилась прочь, глотая рвущиеся из груди хрипы. Дверь за ней закрылась, с треском ударившись о стену, а девушка поспешила наверх, путаясь в длинном подоле платья, уже испачканном и порванном. Она миновала покои принцессы и побежала, желая скрыться в своей комнате. Выбрав более длинный путь через террасу, чтобы не столкнуться с веселящимися гостями, чьи улыбки ей сейчас будет невыносимо видеть, Даша взбежала на свой этаж, но в коридоре споткнулась и упала, больно ударившись руками и содрав кожу с ладоней о шершавый каменный пол.
– Даша! – раздался над ней взволнованный голос. – Ты не ушиблась?
Сильные руки обхватили ее за плечи, помогая подняться, но силы оставили Дашу и она вновь осела на пол. Вереск опустился рядом с ней на колени, встревоженно пытаясь заглянуть девушке в глаза. Обхватив себя руками в бессмысленной попытке защититься от режущей душу боли, она склонила голову и заплакала, не в силах больше сдерживать переполняющую ее тоску. Вереск испуганно дернулся, но, помедлив мгновение, наклонился и обнял девушку, прижимая к себе. Даша пыталась сказать ему о случившемся, но фразы обрывались и путались, сливаясь с надрывными рыданиями, идущими, казалось, из самой ее души.
Даша почти не чувствовала, как юноша поднял ее на руки и спустился на нижние этажи, где была кухня; сознание заволокло болью и нежеланием верить в реальность произошедшего, ведь что для других станет лишь очередной новостью и занятной историей, о которой можно сплетничать, наигранно охая или даже иронично посмеиваясь, то для принцессы Трианы смерть мужа – собственная смерть.
Ощутив под собой жесткую поверхность, Даша открыла глаза, тут же зажмурившись от света нескольких свечей, показавшегося ей сейчас болезненно ярким. Заметив это, Вереск спешно потушил их все, кроме одной, которую поставил на пол в другой конец крошечной коморки, где они сейчас находились.
– Это моя спальня, – пояснил юноша. – Мы живем здесь с одним из других помощников по имени Том, но пару дней назад он отпросился у Тетушки Бары и уехал домой, пообещав вернуться через неделю. Лежи-лежи, – он стремительно вернулся к кровати, устланной лишь тонким матрацем да старым покрывалом, и, сев на ее край, положил ладонь на лоб девушки, тревожно хмурясь. – Горячий. Как бы ты ни заболела. Подожди немного, я сделаю тебе сладкий чай.
Не дожидаясь ее ответа, Вереск вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Едва дверь за ним закрылась, Даша перевернулась на бок и, подтянув колени к груди, обхватила их руками, вновь прикрывая глаза. Жалость к принцессе, потерявшей искреннюю любовь и единственного родного человека, которому она могла безоглядно доверять, острыми зубами впилась в ее сердце. Даже услышав мягкие шаги вернувшегося друга, она не пошевелилась, а Вереск, поставив кружку на пол, опустился на край кровати и погладил девушку по руке.
– Даша, – ласково обратился он к ней, – почему ты плакала?
– Сегодня, – судорожно выдохнула девушка, приподнявшись и опершись плечом о стену, подле которой стояла кровать, – принцесса Триана получила письмо из Мара, где был по службе ее муж, с известием, что того убили вместе со свитой, когда они возвращались ночью из дома одного знатного господина, что пригласил их на ужин, дабы обсудить все условия договора, который они планировали заключить между нашими королевствами. Герольда пронзили мечом насквозь, и он еще несколько часов был жив, в бреду беспрестанно повторяя имя своей супруги. Письмо прислал один из гвардейцев, во время патруля обнаруживший перебитую свиту.
Вереск на мгновение прикрыл глаза и нервно сглотнул, но после, резко выдохнув, склонился и взял с пола кружку, протягивая ее девушке. Даша осторожно обхватила ту ладонями, ощущая исходящее от нее тепло. Если бы только была возможность впитать в себя этот жар, но можно закутаться во множество пуховых одеял, только теплее от этого не станет и дрожь никуда не денется, ведь ледяное дыхание разливается по телу не из-за стоящей в комнате прохлады.
Да и есть разве способы согреться, когда холодно душе?
Задвинув полупустую кружку под кровать, Вереск вновь вышел из комнаты и вернулся с небольшим тазом, полным воды, и чистым полотенцем. Сбросив обувь, он забрался с ногами на кровать, разместившись напротив Даши, и поставил таз рядом на пол. Взяв ее ладони в свои руки, он ласково провел по ним смоченным в воде полотенцем, смывая пыль и кровь с оставшихся после падения ссадин. Девушка поморщилась и закусила губу, когда ранки засаднило, но, отбросив полотенце, Вереск склонился и, бережно сжимая в руках ее ладони, тихонько подул на них, отчего боль медленно начала отступать.
– Оставайся сегодня здесь, – негромко произнес юноша. – Тебе нужно отдохнуть. Не бойся, я буду рядом, а ты постарайся не переживать о случившемся с Трианой. Это ее боль, не твоя. Спи спокойно, завтра я провожу тебя в твою комнату.
– Спасибо, Вереск, – одними губами прошептала Даша, ощущая, как слезы вновь наворачиваются на глаза. Потянувшись, она обняла его за шею, прерывисто всхлипывая. Коснувшись ее волос, Вереск лег рядом, обнимая дрожащую девушку. Осторожные прикосновения его теплых рук, гладящих ее по голове и спине, растворяли все тревоги и печаль, расслабляя и погружая сознание в темноту. Сжав ткань одежды юноши, Даша придвинулась ближе и почти беззвучно произнесла. – Прости меня. Прости, что забыла о своем обещании. Прошу тебя, не злись на меня.
– Я на тебя и не злился, – услышала она тихий шепот, прежде чем забылась беспокойным сном. – Ты ведь мой самый близкий и любимый друг.
Глава шестнадцатая
Глухой стук ворвался в сознание Даши, и, вздрогнув, девушка открыла глаза, силясь в темноте разглядеть комнату, но тут же вновь прикрыла их, ощущая, как саднит кожу из-за вчерашних слез, а тело ноет после ночи, проведенной в тесном и неудобном платье. Тревожный и вязкий сон не принес даже малого утешения, всю ночь разрывая кошмарами и обрывками воспоминаний, отчего сейчас Даша чувствовала себя еще более разбитой. Вереск, безусловно, прав, и эта боль принадлежит не ей, а принцессе, только Даша не могла избавиться от страха, что подобное может случиться с ней, и однажды единственный любимый всей душой человек умрет.
– Я разбудил тебя? – раздался ласковый голос. – Прости, как спалось?
Девушка приподнялась на кровати, уже различая размытые очертания мебели; щелкнуло огниво, и помещение осветило блеклое пламя свечи. Вереск поставил маленький канделябр на стол и опустился на пол рядом с кроватью, участливо глядя на Дашу, но тут же подскочил и вернулся к столу, откуда аккуратно принес кружку, которую протянул девушке. Осторожно взяв ту в руки и стараясь не пролить воду, она сделала несколько глотков, только сейчас поняв, как сильно хочет пить.
– Спасибо, – выдохнула Даша. – Уже, наверное, много времени?
– Нет, – покачал головой юноша. – Я просто не мог уснуть, вот и встал пораньше. Ты всю ночь так хмурилась, наверное, кошмары снились, да? Я удивлен, насколько близко к сердцу ты приняла беду Трианы. Говорят, ее супруг был хорошим человеком, но все равно не нужно так волноваться из-за кого-то постороннего тебе.
– Когда я догнала Триану и увидела ее, – прошептала девушка, сжимая в хрупких руках покрывало, – то остро ощутила, словно все это произошло со мной. Потерять того, кто стал тебе родным, это так ужасно. Я относилась к Ашу как к живому, но все же он просто кукла, и мою боль от его потери невозможно сравнить с теми чувствами, что сейчас испытывает Триана.
Придвинувшись, Вереск бережно обнял ее, гладя по волосам.
– Она не потеряла его, – с горечью в голосе произнес юноша. – Пока Триана хранит в своей душе воспоминания о супруге, он не исчезнет, а продолжит жить в ее сердце. И кто ведает, может быть, однажды они встретятся вновь, ведь нам не дано знать, что находится за чертой этой жизни. Не бойся за принцессу, она сильная женщина и сможет прожить эту боль, не утратив чувств и саму себя.
– Вероятно, мне не следовало бежать за ней, – выдохнула Даша и положила руку на груди юноши, ощутив под ладонью холодный металл цепочки. Задумчиво пропустив миниатюрные звенья-шарики между пальцев, она удивленно отстранилась, почувствовав знакомые очертания ключика, когда-то подаренного Вереску. – Ты сюда его повесил?
– Что? – юноша опустил взгляд и, поняв, о чем его спросили, тут же воскликнул. – А, ты про подвеску! Да, шнур порвался. Видимо, испортился от воды, пока я все на кухне делал, и перетерся. Тетушка Бара нашла мне эту цепочку. Она сказала, что это хоть и недрагоценный сплав, но очень крепкий и должен прослужить долгое время. К тому же цепочка длинная, отчего ключик всегда спрятан от чужих глаз под одеждой. Прости, что сразу не сказал, забегался как-то и позабыл.
– Ничего страшного, – ласково улыбнулась Даша. – Цепочка очень подходит.
– Мне скоро нужно будет уйти на кухню. Ты останешься здесь?
– Нет, Лисса потеряет меня, если не вернусь к завтраку.
– Тогда я провожу тебя, идем, – Вереск скатился с кровати и, одернув рубаху, помог Даше подняться, а после взял подсвечник и распахнул двери, пропуская девушку вперед. Убрав снятые с волос украшения в потайной кармашек платья, Даша вышла в узкий коридор, стены которого за много лет уже впитали пряные запахи специй с кухни, что находилась совсем рядом, но тут же с ужасом отшатнулась, ударившись плечом о косяк двери. Ошеломлено на нее смотрел Айзек, удивление которого в следующее мгновение сменилось гневным взглядом, на шее проступили красные пятна, а бледные губы сжались в прямую тонкую линию.
– Даша, ты чего? – одернул ее Вереск, но заметив мужчину осекся. – Добро…
Закончить он не успел, оборвавшись на полуслове: смерив его ледяным взглядом, Айзек отбросил полы длинного, богато расшитого плаща за спину и стремительно скрылся за поворотом, ведущим к кухне, откуда уже приглушенно доносились тихие разговоры и звон посуды. Едва его шаги стихли, Даша с паникой во взгляде обернулась к Вереску, понимая, что, вероятнее всего, подумал Айзек и какими последствиями это может грозить им обоим, но юноша только ободряюще улыбнулся и, положив ей руку на спину, легонько подтолкнул вперед.
– Не бойся, – прошептал он, – ты фрейлина принцессы, а не простая служанка.
Даша кивнула, все еще ощущая сковывающую душу тревогу, но понадеялась, что Вереск прав и Айзек не посмеет что-то сказать про нее или попытаться сделать ей, потому что такой его поступок могут расценить как личное оскорбление королевскому дому. Только спокойнее ей от этих мыслей не стало, а в сердце пробралось недоброе предчувствие, и чтобы развеять туманное чувство, Даша повернулась к окну, только они поднялись на верхние этажи. Гроза уже стихла и теперь только влага, в которой играли ярким блеском лучи утреннего солнца, на стеклах напоминала вчерашнем дожде.
Возле комнаты Вереск попрощался с ней и поспешил на кухню, где, по его словам, Тетушка Бара уже заждалась его и теперь весь день будет ворчать, что «все ей самой приходится делать, все самой». Поблагодарив его, Даша, стараясь не шуметь, открыла двери и тихонько проскользнула в комнату, но ее старания были лишними: Лисса уже не спала и, устроившись на мягком пуфе возле зеркала, задумчиво расчесывала длинные вьющиеся волосы. Заметив сестру, она бегло улыбнулась и вновь посмотрела в глаза своему отражению.
– Как чувствует себя принцесса Триана?
– Ты уже знаешь? – опешила Даша, ведь письмо доставили поздно вечером.
– Норин рассказала мне сегодня ночью, – вздохнув, Лисса отложила расческу на столик и повернулась к сестре. – Я не стала возвращаться в комнату, а провела это время с ней. Герольд был для нее хорошим другом и защитником, любил ее как сестру и всегда заботился, защищал. Его смерть стала для нее сильным ударом, и Норин долго плакала, вспоминая годы, проведенные вместе, точно он и в самом деле был представителем ее семьи. Почему так происходит, Даша? – со слезами в голосе обратилась к ней девочка. – Почему должны умирать те, кто нужен, кого любят?
– Не знаю, – честно ответила Даша, опустившись на колени рядом с сестрой.
– Я никогда не встречала кого-то, кто так же чутко любили бы друг друга, а главное, были не только любовниками и партнерами, но и верными друзьями; кто умел слушать и принимать любимого каждое мгновение, не цепляясь за уже исчезнувшие образы; кто был в чувствах настоящим. Они действительно были счастливы, любили, дорожили этой связью, почему же все обернулось так грустно? – Лисса ударила кулачками по своим коленям, и, глотая слезы, воскликнула. – Тогда лучше и вовсе никогда не любить, чем испытать боль утраты!
– Тише-тише, – успокаивающе погладила ее по руке Даша. – Ты не права: одно мгновение, полное искренности и любви, важнее целой жизни, проведенной в глухой пустоте. Герольд и Триана получили великий дар – то время, что они были вместе. Мой друг сказал, что нам не дано знать, что будет после завершения нашей жизни, поэтому я смею надеяться, что в другом мире они вновь обретут друг друга, и их проверенная разлукой любовь будет вознаграждена вечностью.
– Не дано знать… – одними губами повторила Лисса и уже уверенно посмотрела на сестру. – Помнишь, я рассказывала тебе про предсказательницу? Я намерена к ней сходить! Сегодня! – топнула ногой девочка, словно пресекая возможные возражения старшей подруги. – Я хочу узнать, что будет со мной, как я проживу жизнь и кто будет моей любовью. Для меня это очень важно, поэтому не вздумай меня отговаривать!
– Пойдем прямо сейчас? – сдерживая улыбку, уточнила Даша, радуясь, что девочка хотя бы немного отвлеклась. Вероятно, она знала Герольда не только по рассказам, как сама Даша, поэтому тяжело восприняла известие о его смерти, а в городе, где сейчас все улочки и площади ожили в дыхании праздника, она пусть на время, но позабудет о съедающей ее тоске.
– Нет, я проголодалась сильно. После завтрака сразу, хорошо?
Девушка кивнула и, обняв сестру, поцеловала ее в лоб. До общего завтрака осталось совсем немного времени, поэтому Даша поспешила сменить одежду и смыть осевшие едва уловимой тенью на лицо переживания прошедшей ночи. Когда она закончила одеваться, Лисса уже ждала ее возле дверей, нетерпеливо постукивая по полу носком туфля. Всю дорогу до трапезной и во время завтрака девочка молчала, отмахиваясь от других фрейлин, то и дело пытающихся завести с ней разговор, а когда ее тарелка опустела, подскочила и, схватив Дашу за руку, потянула к выходу.
Только оказавшись на улицах города, Лисса отвлеклась от своих мыслей и заметно приободрилась, с восхищением во взгляде рассматривая преобразившуюся столицу. Дома украшены яркими полотнами, а между крышами протянулись тонкие нити с нанизанными на них разноцветными лентами и цветами подсолнухов где-то живых, а где-то выполненных из ткани или иных вещей, которые люди превратили в украшения. На обочинах развернулось множество перевозных палаток и лавок прибывших на праздник торговцев, сказителей и странствующих циркачей. Вскоре затаенная во взгляде Лиссы печаль сменилась восторгом, с которым девочка подбегала почти к каждому страннику, без доли смущения заводя разговоры и расспрашивая о новостях из тех краев, где побывали эти люди.
А когда они добрались до главной площади города, Лисса пораженно выдохнула, глядя на громадную статую Бога солнца из ветвей орешника, которую возводили ежегодно, а к окончанию торжества каждый мог взять себе один прутик, по поверьям, способный подарить дому человека защиту от зла и дурного вторжения. Спустя год прутики омывали и закапывали в землю. На домах уже зажигали разукрашенные бумажные фонари, хотя еще была середина дня; подле одного из домов копошились дети, рисуя на дорожке цветными камнями. Вдоволь полюбовавшись статуей и множеством подсолнухов, расставленных в громоздкие вазоны вокруг площади, Лисса увлекла сестру в сторону от шумных улиц, пока те не оказались далеко позади, а каменные дома не сменились старыми хибарами.
Лисса уверенно шла вперед по пустынным улочкам, крепко держа Дашу за руку. Дом колдуньи оказался низкой хижиной, с покрытой мхом и листвой крышей, резными ставнями на окнах, в которых зияла пугающая чернота, и небольшим садом, разбитым рядом на полянке. Даша поежилась, желая уйти отсюда, но едва взглянув на решительно настроенную сестру, тихонько вздохнула и поспешила за уже стучавшейся в дверь девочкой. Не задумываясь, Лисса потянула ветхую ручку и дверь поддалась, а она вошла внутрь, только на мгновение обернувшись, чтобы поманить рукой за собой Дашу.
Внутри дом выглядел уютным, но темным: узкие и покрытые пылью окна почти не пропускают свет. Комната, в которой они оказались, была довольно просторной, вдоль всех стен протянулись ряды шкафчиков и полочек, уставленных банками, мешочками и еще какими-то неизвестными Даше вещами. С потолка подвешенные на нити свисали пучки сушеных трав и цветов, от которых по комнате расползался теплый и приятный запах. Пол был грязным и заваленным обломками пожелтевших стеблей, листьев и лепестков, в одном углу возле груды выцветших тряпок разбросаны пожелтевшие, изорванные листы с записями и несколько книг.
Самой же колдуньи в доме не оказалось, Лисса даже заглянула в еще две крошечные комнаты и несколько раз позвала женщину, но ей никто не ответил. Подождав еще немного, она махнула рукой и, сказав, что не хочет больше ждать, вышла на улицу, спешно направляясь в сторону города. Даша прикрыла двери и хотела отправиться за ней, как поддавшись неясному внутреннему чувству, посмотрела в сторону цветущего сада и испуганно вскрикнула, увидев странно одетую женщину, не сводящую с нее жуткого немигающего взгляда блеклых глаз. Услышавшая ее голос Лисса обернулась и, тоже заметив женщину, почти бегом приблизилась к той, еще издалека начав объяснять, кто она и что хочет узнать.
Женщина смерила ее долгим тяжелым взглядом, ничуть не смутившим девочку.
– Что суждено – сбудется, – наконец произнесла она тихим шелестящим голосом, а Даша не могла отвести зачарованного взгляда от раскрашенного причудливыми орнаментами лица женщины, вблизи показавшейся ей намного моложе. – Что должно – произойдет. То, чего ты ждешь, придет в твою жизнь.
Лисса оторопела от ее слов, а колдунья приблизилась к дому и скрылась внутри, захлопнув перед ними дверь, из-за которой раздался глухой скрежет задвигаемого затвора. В удивлении открыв рот, Лисса так ничего и не сумела вымолвить и возмущенно выдохнула, сверля гневным взглядом закрытую дверь. Недовольно засопев, она вновь постучалась, но колдунья больше не замечала их, и, пнув попавшийся ей под ногу камушек, девочка спешным шагом направилась вниз по тропинке, а Даша молча последовала за ней, думая над словами женщины.
В городе Лисса сказала, что хочет послушать истории странствующих сказителей, чьи завораживающие предания вскоре увлекли и Дашу, поэтому во дворец они вернулись ближе к вечеру, каждая вновь и вновь проживая в мыслях особенно пришедшиеся по душе моменты из древних легенд и сказок. Лисса почти сразу сказала, что до ночи в комнату не вернется, хочет побыть с Норин и, может быть, снова останется у нее, поэтому Даша, если захочет, может ложиться спать и не ждать ее. Девушка кивнула и, когда сестра убежала в западную часть дворца, где располагались королевские покои, решила подняться в библиотеку, где еще не успела спокойно побывать, тревожимая последними событиями. Однако в прохладном и светлом помещении библиотеки за круглым столиком она увидела Айзека, негромко беседующего с незнакомым ей мужчиной. Даша хотела уже уйти, как он тоже заметил ее и, елейно улыбнувшись, ласково обратился к ней.
– Даша, дорогая, не могла бы ты принести нам кофе? Видят боги, все слуги словно обходят это проклятое место стороной! – удрученно протянул Айзек. – Будь добра, не откажи в просьбе. Я буду тебе признателен, дорогая.
Рассеянно пробормотав, что сейчас же все сделает, Даша покинула библиотеку, мысленно ругая себя, что сразу не отправилась в их с Лиссой комнату, тогда и избежала бы так нежеланной ей встречи. На кухне она не застала Вереска, но Тетушка Бара приняла ее довольно благосклонно и сказала, что кофе будет готов, попутно заметив, какой Вереск славный юноша, правда, нерасторопный и перебил уже кучу посуды, но ей он все равно нравится. После она пригрозила, даже мысли не допускать, чтобы передать ее слова Вереску, и, вручив Даше поднос с двумя расписными чашками, выпроводила ее за дверь.
Переведя дыхание, девушка вернулась в библиотеку. Айзек трепетно поблагодарил ее, но задерживать больше не стал, а вновь вернулся к прерванной беседе. Даша спешно попрощалась и убежала в комнату, словно этот до дрожи пугающий и неприятный ей человек, мог отправиться следом. Захлопнув за собой двери в покои, девушка схватила с кровати теплую накидку и укуталась в нее, надеясь хоть немного согреться от пронизывающего из души холода. Впервые она обратила внимание, что двери их комнату не запираются ни на замок, ни на засов, и очень пожалела об этом. Чтобы отвлечься, Даша взяла с полки первую попавшуюся книгу, но та ничуть не увлекла ее, и, поразмыслив, девушка вытащила из-под подушки любимую книгу сестры, которую та все еще так и не дочитала.
Постепенно Даше удалось расслабиться и погрузиться в незамысловатый, но душевный сюжет книги, на время развеявший ее тревоги. За окнами уже собрались густые сумерки, когда дверь в комнату внезапно распахнулась, отчего Даша испуганно вздрогнула и выронила книгу, изумленно глядя на запыхавшегося Вереска, непривычно бледного и чем-то взволнованного. Он подбежал к кровати, на которой она устроилась, и схватил девушку за плечи.
– Айзеку стало плохо, к нему вызвали лекаря, – обеспокоенно произнес юноша, все еще тяжело дыша. – Мне случайно удалось подслушать, что он обвиняет в этом тебя. То, что ты принесла отравленный кофе. Прости меня, это из-за того, что он увидел нас вместе сегодня. Думаю, они с твоей двоюродной бабушкой планировали, отдать тебя ему в супруги, а своим поступком мы оскорбили его, и таким способом Айзек решил тебе отомстить. Хоть мне и не понятно, как он собирается доказать твою вину, но я решил, ты должна узнать о его намерениях от меня. Покушение на человека его положения и рода карается смертью, и если он сумеет убедить королеву, что ты, в самом деле, пыталась его отравить, тебя приговорят к смертной казни.
– Но, – побледнела обескураженная его словами Даша, – что же теперь делать?
– Бежать, я так думаю, – раздался от двери насмешливый голос.
Глава семнадцатая
Даша вздрогнула и ощутила, как холод скользит по коже, когда ее взгляд встретился с разномастными глазами посла, в глубине которых полыхали искорки темного огня. Лорэнтиу невозмутимо устроился возле дверей, прислонившись к закрытой створке и, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал за ними, но собственные чувства смутили и напугали девушку сильнее того, что посол слышал их разговор, ведь она испытала не страх прямо сейчас быть схваченной стражей, которую мог в любое мгновение окликнуть Лорэнтиу, а опасение, что тот мог посчитать слова Айзека правдивыми и теперь… Мысли девушки оборвались, когда она ощутила на плече теплую ладонь Вереска.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, – повернулся к нему юноша, – что здесь Даше оставаться не стоит. И твое предположение верно: Айзек с их первой встречи лелеял желание обладать такой миловидной девушкой, как твоя подруга, однако вы оба нанесли его самолюбию удар, за что он и решил наказать тебя, Даша. В этом дворце у меня есть преданные люди, верность которых исходит не из монет и прочих наград. И естественно, – хмыкнул Лорэнтиу, – я приставил одного из них наблюдать за тобой, как за девушкой весьма мне интересной. Так что о намерениях Айзека мне доложили еще сегодня утром. Умные люди такие вещи делают тихо, а не обсуждают, да еще и так рассержено и эмоционально, со своими подельниками, подобно этому глупцу.
– Подельниками? – нахмурился Вереск.
– Когда Даша принесла им кофе, – юноша перевел взгляд на него, – Айзек сидел в библиотеке вместе со своим давним другом, скромная роль которого в этом маленьком спектакле заключалась в том, чтобы подтвердить: кофе принесла именно эта девушка. И посетовать, как она так могла поступить, мерзавка, ведь Айзек был к ней столь добр и говорил вежливо, душевно, ласково. Собственно, долго убеждать королеву им не придется. Тэра – жестокий и расчетливый человек, поэтому ей намного выгоднее удержать подле себя такого значимого мужчину, как Айзек Виц, нежели отстоять честь кого-то, вроде тебя, Даша.
– Но почему, – робко обратилась к нему девушка, – ты пришел сюда?
– Не мог же я, – развел руками парень, – остаться в стороне от такого веселья.
– Так тебе значит весело! – возмущенно воскликнул Вереск и, сжав кулаки, шагнул к послу, но Даша схватила его за руку. Последние слова Лорэнтиу неприятно задели ее, но, если он прав и ее ждет такая участь, то лучше постараться покинуть дворец до того, как за ней явится стража. И до насмешки, с которой отнесся к ее беде, Лорэнтиу сейчас не время, однако боль густым комом свернулась в душе, частью которой, боясь признаться даже себе самой, она уже прониклась непривычными, но теплыми чувствами к величественному послу Уэйта. – Дашу хотят убить за то, чего она даже не совершала, просто так, в угоду своему самолюбию и прихоти, а ты пришел понаблюдать да посмеяться!
– Я не говорил, – усмехнулся Лорэнтиу, – что пришел посмеяться. Собирай вещи, Даша. Лошади ждут нас неподалеку от третьей стены замковой крепости. Через четверть часа спускайтесь оба на террасу. Я надеюсь, мне не нужно говорить, чтобы вы никому не попадались на глаза? Так же, Даша, не вздумай оставлять для Лиссы никаких записок, я уже позаботился, чтобы после нашего отъезда ей все объяснили.
Не дожидаясь протестов, Лорэнтиу кивнул и покинул комнату, бесшумно прикрыв за собой дверь, а Даша посмотрела на сосредоточенно нахмуренного Вереска. Наконец шумно выдохнув, юноша повернулся к ней:
– Он прав, нам стоит поспешить и убираться отсюда.
Помедлив, Даша все же спустилась на пол и, не чувствуя ног, направилась к шкафу, из которого достала тряпичный мешок, привезенный совсем недавно Вереском. Юноша в это время отвернулся к окну, молча что-то обдумывая и нервно стуча пальцами по внешней стороне бедра. Скрывшись за широкой дверцей шкафа, Даша переоделась в дорожное платье, с трудом завязав тесьму дрожащими руками. Поверить, что все произошедшее за этот вечер, было не дурным сном, а реальностью ей по-прежнему было тяжело, но, глубоко вздохнув, она собрала самые важные для себя вещи, на мгновение задумавшись, имеет ли право брать с собой подаренный принцессой гребень. Все же бережно убрав тот в сумку, приблизилась к Вереску, осторожно коснувшись его плеча.
В коридорах несколько раз они едва не столкнулись со слугами или другими фрейлинами, все же успевая скрыться в пустующих комнатах или других коридорах, и когда они добрались до террасы, Даша ощутила, насколько взмокла от пережитого страха встречи с кем-то из обитателей дворца. Стоило им появиться, как из теней раскидистых кустов неспешно вышел Лорэнтиу и жестом потребовал идти за ним. Переглянувшись с Вереском, Даша первая последовала за послом, крепко взяв друга за руку и ощущая, насколько сильно тот напряжен. Вскоре девушка поняла, что они вышли в ту часть дворца, где ей еще не приходилось бывать, поэтому она не знала, куда именно направляется Лорэнтиу.
Достигнув крепостной стены, он осмотрелся и раздвинул пышные ветви, тянущегося по камню плюща, за которым скрывалась неприметная дверь. Толкнув ту, юноша, не раздумывая, начал спускаться. Даша только крепче сжала руку Вереска и шагнула на первую ступеньку уходящей далеко вниз лестницы. Дорогу освещали ряды горящих факелов протянувшихся по стенам узкого прохода. Лорэнтиу объяснил, что это один из тайных ходов, о котором во дворце знает только королева и ее охрана, а на вопрос Вереска о том, если стражники увидят их и поднимут шум, только усмехнулся, что мертвые разговаривать не умеют.
Вскоре лестница перешла в ровный коридор, а после постепенно начала уходить вверх, и когда они оказались на поверхности, ночь уже сокрыла дворец, оставшийся далеко позади них. Даша поежилась, глядя на чернеющий впереди густой лес, но все же поспешила за направившимся с ту сторону Лорэнтиу, но когда увидела стоящего рядом с двумя лошадьми человека, пораженно выдохнула, а заметивший их приближение Йован отвлекся от затягивания поясов на седле и помахал им рукой.
