Текст книги "Встреча на подсолнуховом поле"
Автор книги: Яна Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
С тех пор прошло достаточно много времени, но Мирайн говорила, что раньше чем через шесть часов облегчения они не почувствуют, поэтому, открыв глаза, Даша крайне удивилась, видя, что огонь костра задорно полыхает, а подле него сидит Лорэнтиу, с глухим ворчанием штопая брюки прямо на себе. На секунду мысли девушки укололо, насколько это плохая примета, но тут посол ощутил ее взгляд на себе и поднял голову, непривычно ласково улыбнувшись, что Даша подумала о существовании неких побочных эффектов ящерного мха, однако молодой человек перевел взгляд на Мирайн, и лицо его тут же стало прежним, насмешливо-высокомерным.
– Одни проблемы от тебя, женщина, – махнул он ей иголкой с нитками.
– А я-то тут причем? – насупилась Мирайн.
– А за кем я тут по катакомбам лазил, все колени ободрал? – он оборвал нитку и завязал ее узлом, после убрав иголку и моток обратно в мешок. Вновь посмотрев на Дашу, он задержал взгляд на заклеенной ране на ее щеке, но так ничего и не сказал.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – сипло из-за пересохшего горла спросила Даша.
– Нет, – съязвил юноша, отшвыривая от себя мешок, – паршиво я себя чувствую.
– Яд еще действует? – спокойно поинтересовалась Мирайн.
– Яд, – раздраженно фыркнул посол. – Я был в этих краях не раз и не два, я проходил фактически этой же самой дорогой и при этом ничего не знал об этом гадском кусте. Подобная оплошность простительна для странствующего путника, но никак не для меня. И ладно, будь я один, все равно выжил бы и смог выбраться из завалов, но я допустил такой просчет, неся ответственность за ваши жизни.
– Ох, какой самовлюбленный, – показала ему язык женщина.
– Прекратите, – шикнула Даша, переводя встревоженный взгляд на крепко спящего Вереска; он так и не приходил в себя, и температура до сих пор не спала. Мирайн убеждала девушку, что это нормально, но беспокойство все равно не отпускало ее сердце. – Не нужно так шуметь.
Она дотянулась до бурдюка с водой и сделала несколько глотков, а после подошла к глубоко дышавшему юноше, убрав налипшие светло-песочные пряди челки с его влажного лба. Мирайн и Тин приглушенно вернулись к своему спору, что позволило девушке спокойно прополоскать и поменять мокрое полотенце, которым она сначала обтерла лицо и шею друга, а потом, вновь окунув в котелок с растопленным снегом и выжав лишнюю воду, положила то на его лоб. Понаблюдав несколько секунд за чуть нахмуренным выражением бледного лица Вереска, она вздохнула и, придвинув к себе свою тряпичную сумку, извлекла из нее книгу, что когда-то бросила в дикую кошку для спасения Мирайн и которую нашла в первый же день поисков пропавшего тогда же Аша.
Между запачканными страницами, с местами потекшими чернилами, оставившими на бумаге волнистые разводы, хранился небольшой, умещающийся на ладони цветок подсолнуха, перед отъездом во дворец подаренный ей Вереском. Приятные воспоминания. Даша улыбнулась, глядя на него, но тут взгляд упал на обнаженное запястье, и кровь отлила от ее лица: браслета не было. Быстро сунув книгу обратно в мешок, девушка подскочила, растерянно озираясь в глупой надежде, что тот мог спасть здесь, в пещере, но ничего не увидела. Однако Тин заметил ее нервные движения и, бросил на нее изучающий взгляд:
– Что с тобой? – все еще хмуро поинтересовался молодой человек.
– Я… – Даша замялась и решила солгать. – Просто кое-что вспомнила.
– Посреди гор? – скептически усмехнулся юноша. – Кажется, я уже говорил: врать ты совсем не умеешь. И как вижу, так и не научилась. А теперь будь хорошей девочкой и расскажи, что тебя так взволновало.
Тон молодого человека разозлил ее, но уже привыкшая к подобным нередким выпадам посла Даша быстро взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза:
– Я потеряла браслет.
Повисло недолгое молчание.
– И? – вопросительно изогнул бровь Лорэнтиу. – Тебя это так взбаламутило?
– Поверить не могу, что ты мне это говоришь! – возмутилась девушка, все же стараясь говорить приглушенно, дабы не потревожить спящего Вереска. – Ведь браслет – твой подарок! Я верну его, мы все равно раньше завтрашнего дня отсюда не выйдем. Наверное, я обронила его в расщелине, когда поскользнулась и упала.
– О том, – грозно сверкнул в ее сторону глазами молодой человек, – что ты без моего ведома, самовольно отправилась на поиски неведомо чего, пусть даже и для нашего блага, – он жестом пресек ее попытку возразить, – мы поговорим позже.
– Нет! – взвилась девушка. – Хватит уже обращаться со мной, как с нерадивым ребенком или калекой! Я тоже часть нашей группы и хочу вносить свой, посильный вклад! Из-за вашего желания помочь мне я чувствую себя всегда не удел! Как будто я ни на что не годна и не способна сделать и шагу без вашего надзора. Я, – Даша вздрогнула и как-то вся сжалась, – я ценю вашу помощь и поддержку, вашу защиту, но я не хочу больше чувствовать себя беспомощной и лишней. Я… Я…
– Хм, – Лорэнтиу задумчиво погладил пальцами подбородок, буравя девушку суровым взглядом, а потом шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза, и поманил ее к себе; несмело Даша приблизилась и тут же ощутила на запястьях руки посла, притянувшего ее вниз, ближе к себе. – Да, я все понял. Прости, что не подумал об этом раньше, но ты дорога мне и меньше всего я бы хотел, чтобы ты пострадала. Впредь буду внимательнее и постараюсь сдерживать свои порывы.
Даша оторопело моргнула, удивленная, что он так быстро согласился с ней.
– Однако вернемся к разговору о браслете, – продолжил юноша. – И здесь у меня к тебе есть вопрос: имеет ценность для тебя сам браслет или то, что это мой подарок?
– То, что это твой подарок, – без раздумий ответила она.
– Так вот, браслет – это просто вещь. Прутья и сушеные ягоды, ну и мои умения плести, ничего больше. Значение этой вещи ты придала сама, осознано или нет связав его со мной, только вот забываешь, что ни мое присутствие рядом, ни чувства по отношению к тебе не имеют с ним ни малейшей связи. Браслет – это просто браслет, украшение, безделушка. Как и любая другая вещь. Потому что лишь наша забота придает вещам магические свойства.
– Какой ты зануда, – надув губы, протянула Мирайн.
– Ну а с тобой, – фыркнул Тин, – нам тоже еще предстоит дельный разговор.
Молодой человек мягко отстранил прижимающуюся к нему Дашу и поднялся, лениво поправляя одежду и ворча, что душу бы продал за горячую ванну. Мирайн, нервно усмехнувшись и цепко следя за каждым движением юноши, заметила, что как же может быть, столь бравый воин и от такой мелочи расклеился. Пропустив ее укол мимо ушей, Тин приблизился и присел рядом с ней на корточки, с полминуты просто смотря на женщину, настороженно подобравшуюся и так же не сводящую с него встревоженного взгляда. Усмехнувшись, он, наконец, произнес:
– Ловкости тебе не занимать, что ни говори, – при этих его словах Мирайн дернулась, как от удара, а Тин продолжил: – Меня не удивляет, что ты так легко втерлась в доверие к известной своей добротой Даше или к открытому и наивному Вереску, но вот то, что ты смогла завоевать мою благосклонность заставляет меня едва ли ни почувствовать к тебе уважение.
– О чем ты, Тин? – испуганно прошептала Даша.
– Да ни о чем серьезном, в общем-то, – резко поддавшись вперед, он сдернул край рубашки Мирайн, которая в деревне для удобства передвижения так же переоделась в брючную одежду, тем самым обнажив плечо женщины. На светлой коже в ярких всполохах пламени отчетливо виднелись очертания витиеватой татуировки, чей символ Даше был смутно знаком; кажется, она уже встречала такой раньше. Тин поправил ее одежду обратно и, взяв женщину за подбородок, сурово и внимательно заглянул ей в глаза. – Ты жрица Хваара, я прав?
– Да, – напряженно выдохнула Мирайн.
– Скрывать это было не очень-то умно, – хмыкнул юноша. – И совершенно бессмысленно. Быть жрецом дело почетное, не слышал, чтобы вас подвергали гонениям в последние четыре сотни лет, так что в таком случае являлось причиной недоверия к нам? Или ты просто не любишь хвастаться?
– Да как-то, – уже спокойнее ответила она, – случая рассказать не представилось.
– Ну да, так я тебе и поверил.
– Мирайн, – присела рядом с ней Даша, – сейчас хороший случай. Расскажешь?
Женщина смерила ее долгим взглядом и сдалась:
– Я попала в храм, будучи еще совсем девочкой. Долгие годы я проходила обучение там, пока не достигла уровня, на котором монах должен вернуть долг ордену и доказать свои умения, для чего требуется отправиться в странствие, по ходу которого так же учиться и помогать людям. Это своего рода вид служения и до такого уровня добираются не все ученики. Не стану вдаваться в систему обучения и становления целителем, это скучно, да и не к чему вам, а…
– Судя по твоей татуировке, ты целитель высокого ранга, – сказал Лорэнтиу.
– Почему ты так решил? – с любопытством глянула на него Даша.
– Наши татуировки, – ответила за посла Мирайн, – растут вместе с нашими умениями, если так можно выразиться. Когда монах достигает следующего уровня, к его татуировке добавляется новая деталь узора. Тин, вероятно, уже видел начальные татуировки юных послушников, вот и понял, что мой орнамент уже достаточно наполненный. После окончания служения, монах должен вернуться в храм и доказать старейшинам, что заслуживает звания полноправного целителя Хваара. Если ему это удастся, он получит особый знак – круглую медную печатку с секретером, внутри которого спрятан голубой прозрачный кристалл с нанесенными на него рунами. Это своего рода ключ, способный открыть перед целителем Хваара почти все двери.
– И сколько тебе осталось до конца служения?
– Три года и семь месяцев, – мгновенно ответила Мирайн и счастливо улыбнулась.
– Достойно, – кивнул посол. – Все служение длится четырнадцать лет.
Даша потрясенно выдохнула, но ответить ничего не успела: Вереск закашлялся и завозился, и девушка поспешила к нему. Температура уже почти спала, а сам юноша наконец-то открыл глаза и даже приподнялся, облокотившись на стену. Убедившись, что он чувствует себя лучше, Даша принесла ему воды и поспешила заняться ужином, пока Тин выказал желание ознакомиться с тем, что находится глубже в пещерах. Мирайн не упустила возможности его поддеть, и Даше показалось, что голос ее теперь звучит несколько свободнее и легче.
Вскоре девушка окончательно успокоилась, видя, что Вереск и в самом деле чувствует себя хорошо, на его щеки вернулся румянец, а губ коснулась привычная безмятежная улыбка. Они успели поесть, когда вернулся Тин, довольно сообщивший, что боги вняли его молитвам, но за его потрепанную душонку отказались создавать тут ванную, ограничившись горячими озерами, что находятся едва ли в километре от них, если идти прямо, пропуская четыре поворота, а на пятом свернуть влево и пройти еще метров двести. После он добавил, что хочет осмотреть, что там происходит на поверхности, благодушно уступив очередь помыться другим.
Первым к подземным источникам отправился Вереск, счастливый, что можно будет смыть с себя следы лихорадки, вызванной отравлением, захватив с собой оставленную Тином масляную лампу. Его не было довольно долго, что даже Мирайн заволновалась, как бы ему снова не стало плохо, и он не потерял там сознание. Соорудив наспех подобие факела из собранных ранее веток, Даша поспешила вглубь пещер, следуя указаниям Лорэнтиу. С интересом она осматривала низкие стены туннеля, вверху покрытые каким-то странным напылением. Вереска она увидела сидящим на камнях уже в чистой одежде и вытирающим полотенцем влажные волосы.
– Даша? – замер юноша, увидев ее. – Что-то случилось?
– Нет, – покачала головой, – волновалась, что тебе снова могло стать хуже.
– Вот как. Спасибо, – одарил ее теплой улыбкой молодой человек. – О, кстати, а потуши огонь. Здесь только в темноте можно увидеть кое-что удивительно красивое.
Послушав его, Даша загасила пламя факела о землю, и когда глаза привыкли к сумраку, восхищенно выдохнула: та россыпь, что привлекла ее внимание в тоннеле, усыпала стены и здесь, освещая пещеру бледным матовым светом. Девушка даже потрогала странные камни, на ощупь оказавшиеся чуть шероховатыми и теплыми.
– Я случайно их заметил, – неловко взъерошил волосы Вереск, – упал и уронил лампу, отчего она потухла. Красиво, правда? Интересно, можно ли их набрать с собой, чтобы использовать в дороге, как лампы? Было бы очень удобно. Ох, – вдруг спохватился он, – а ты тут хорошо себя чувствуешь? Ты ведь боишься воды.
– Все в порядке, – посмотрев на небольшое озеро, отмахнулась Даша. – За все эти месяцы столько всего произошло и так много пришлось испытать, что старые страхи попросту растворились в последних переживаниях.
– В таком случае, я рад. Здесь чудесно и вода очень хорошая, горячая в меру.
– Вереск, – перевела на него задумчивый взгляд девушка.
– Да? – с любопытством склонил голову набок молодой человек. – Что такое?
– Я очень рада, что ты есть в моей жизни, что ты сейчас рядом со мной.
Краска тут же залила лицо юноши, пятнами пойдя по щекам и шее.
– Почему ты это говоришь? – неловко замялся он, стараясь не смотреть на нее.
– Потому что ты дорог мне, и я очень беспокоюсь за тебя и твою дальнейшую судьбу. Не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Это твоя жизнь и ты волен распоряжаться ею, как пожелаешь, но я хочу, чтобы ты был счастлив, и боюсь навредить тебе, – Даша нервно отбросила волосы за спину. – Ты так много для меня сделал, я не смогу простить себя, если по моей вине ты пострадаешь или лишишься возможности обрести покой и счастье, потеряешься в своем жизненном пути.
– Я мешаю тебе? – хрипло спросил юноша.
– Нет! – горячо возразила Даша. – Я безмерно благодарна тебе и очень тобой дорожу, именно поэтому и не желаю, чтобы ты рушил свою жизнь из-за меня… ради меня. У тебя своя судьба и я хочу, чтобы ты прожил ее полно и глубоко, прожил счастливую жизнь. А рядом со мной ты уже столько всего натерпелся, подвергал себя такому чудовищному риску, у меня сердце сжимается при мысли, что ты можешь умереть. Ты стал для меня огоньком тепла, крепкой опорой в эти холодные и страшные месяцы, без тебя я была бы такой одинокой.
– Даша, – молодой человек заботливо коснулся ладонью ее щеки, и доброжелательная улыбка тронула его губы. – Все хорошо, Даша. Я в безопасности рядом с тобой. Это мой выбор, я ведь сказал, что всегда буду рядом, так или иначе, но я сдержу свое обещание, потому что сам этого хочу. И я обязательно доведу тебя до гавани, а там, ты, вероятно, права – мне придется идти дальше своим путем. Не беспокойся, что со мной может случиться плохое, любое решение продиктовано моим собственным выбором, поэтому я сам полностью несу за них всю ответственность. Я тоже хочу, чтобы ты прожила счастливую жизнь и была важна, любима. И Лорэнтиу хороший, благородный человек, который сможет защитить тебя и позаботиться о тебе, как никто другой. Доверяй своему сердцу, Даша, кажется, я уже говорил что-то похожее, правда ведь?
Вереск нервозно выдохнул и продолжил:
– Я очень рад, что встретил тебя. Ты мой первый и самый дорогой друг, но теперь именно благодаря тебе у меня появились и другие близкие мне люди. Я очень счастлив, что смог узнать, каково это путешествовать вместе с друзьями. Мне было весело, пусть нам и через многое пришлось пройти, я рад возможности провести с вами время, быть частью вашей группы и помогать вам по мере своих сил. Я рад, что могу быть рядом с тобой, что могу тебя коснуться и защитить. Ты дорога мне, Даша.
Вереск, помедлив мгновение, придвинулся ближе, заключая ее в теплые объятия, бережно поглаживая девушку по распущенным волосам; от его кожи и одежды еще пахло озерной водой, а рубашка была слегка влажной. Растроганно уткнувшись в грудь юноши и даже не пытаясь сдержать слезы, Даша поняла, что горечь расставания с ним будет намного сильнее радости встречи.
Глава тридцать шестая
Уже к следующему утру Лорэнтиу и Вереск почувствовали себя полностью здоровыми, поэтому было решено как можно скорее отправляться дальше: здесь, в горах Мон, погода зачастую непредсказуемая, отчего большая вероятность новой метели, что может иметь для них плохие последствия. Так что все последующие дни прошли монотонно и размеренно, без каких-либо происшествий; идти стало намного легче, даже несмотря на наметенный снег, а вскоре показалась равнина, уходящая мягкими едва заметными холмами до самого горизонта, что вызвало бурный восторг у Мирайн, сообщившей, что через пару дней они доберутся до города.
Впрочем, радость ее сошла на нет, когда едва спустившись на безопасную ровную землю, Тин, до этого несший ее на спине, заявил, что теперь она и сама сможет идти, а после вдобавок еще и прицепился с расспросами, зачем ей необходимо было попасть в Лек. Женщина только пожала плечами и с плохо скрываемой грустью в голосе сообщила, что ей нужно к хорошему другу, который серьезно болен. Она рассчитывает помочь ему или же хотя бы немного облегчить страдания. Потом разговор перешел на их дальнейшие планы и вероятное расставание в Леке, что чрезвычайно опечалило Дашу, но она понимала, что прощание неизбежно, сейчас или же немногим позже.
Мирайн оказалась права и уже спустя чуть больше трех суток вдалеке показались очертания столицы; с холма, где они стояли, было видно, как сверкали в лучах утреннего солнца черепичные крыши, и отголосками доносился гул разговоров сотенной толпы и грохот повозок, переплетающийся с частыми выкриками. Город делился на четыре части, и казался Даше огромным, во много раз превосходящим Клеодерн. На окраине, отделенные рекой, были рассыпаны небогатые, маленькие дома, одна гостиница и несколько лавок.
Мирайн рассказала, что дальше, за мостом, расположен самый шумный сектор города, населенный средним классом, мелкими купцами и ремесленниками. В центральной части Даша смогла увидеть величественный дворец, больше напоминавший крепость; его бледные стены были хорошо видны из любой точки города, словно бы само здание наблюдало за людьми. Когда же девушка удивилась, что нигде не видно распаханных полей, Мирайн указала на дальнюю часть столицы, пояснив, что здесь местность в основном холмистая, а по другую сторону от Лека пролегают равнины, граничащие к северо-западу с густым Хармудским лесом.
Лорэнтиу предложил остановиться в гостинице на окраине, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок, а не заявляться в Лек, подобно нищим бродягам. С ним согласились, и вскоре они уже шли по широким улицам нижнего квартала, с хаотично разбросанными по нему небольшими домиками, крыши которых покрыты соломой или дранкой, промазанной варом. Дашу несколько ошарашила здешняя чистота; домики хоть и ветхие, но все же были ухожены, сразу видно, что о них заботятся и берегут, как и сами улицы, на которых не было ни мусора, ни грязи. Да и люди выглядели скромно, однако чисто и опрятно. И часто улыбались.
Даше было приятно, что они побудут здесь какое-то время. Язык в Сувере хоть и имел свой особый акцент, но почти не отличался от языка Диары, а так же еще трех королевств, – Лира, Ленийска и Сонра с небольшим участком Алькира, с которыми несколько столетий назад представлял единую империю.
Погода еще не устоялась, после холодов вновь потеплело, и на карнизах звенели, как бубенчики, тонкие сосульки. Гостиница оказалась одним из немногих здесь трехэтажным зданием с трактиром внизу, за барной стойкой которого суетилась немолодая женщина с собранными в высокий пучок мышинно-русыми волосами; в уголках ее губ и глаз залегли сеточки морщинок, придавая ей открытый и добродушный вид. Заметив вошедших, она широко улыбнулась, как говорится, не казенно от всей души, и приветливо помахала рукой.
– Обед или комнату? – она изучающе оглядела их. – Смотрю, долгий был путь.
– Это точно, – усмехнулся Тин, облокачиваясь на стойку. – Нам нужно две комнаты и для начала горячая ванна. Ну, а потом можно и обед, – он подарил ей очаровательную улыбку, от которой его лицо сразу преобразилось, смягчившись.
– Сейчас быстро сгоню мальчишек, натаскают воды. А вы пока комнаты осмотрите, сейчас не сезон для путников, так что у вас даже выбор есть. Эрия! – крикнула она, и тут же из двери, ведущей, по всей вероятности на кухню, выскочила темноволосая девушка. – Покажи гостям комнаты, а потом принеси в купальню свежие полотенца и мыло. Давай, дорогая, быстрее-быстрее.
Свободными оказались несколько комнат на втором этаже и почти все на третьем, где и было решено остановиться. Сами комнаты были небольшими, там едва помещалась кровать и небольшой комод, однако это было куда лучше, чем ночевка под открытым небом или в промозглых пещерах. Бросив свой мешок с вещами на кровать, Мирайн сняла верхнюю одежду и, устало растирая шею, решительно заявила, что в ванную они с Дашей идут первыми. Стоявший в проходе Тин пожал плечами и скрылся за дверьми комнаты напротив, занятой им с Вереском. Убрав свернутый тулуп на комод, Даша вытащила из сумки гребень и поспешила за уже вышедшей в коридор Мирайн.
Купальня оказалась позади основного здания в пристройке, просторная с большой деревянной лоханью, несколькими ковшами на грубо сколоченной скамье возле стены, на которой прибитый кусок жести служил зеркалом, и сливной решеткой на полу; в двери торчало несколько вбитых гвоздей для одежды. Ванна была полна горячей воды, а в углу стояло еще четыре наполненных до краев ведра, над которыми поднимался едва заметный бледно-сизый пар. Рядом с ковшами на скамье лежал новый кусок щелокового мыла и грубая щетка.
Сняв истрепавшуюся за время перехода одежду, Даша испытала облегчение и вознесла молчаливую благодарную молитву, что никто не завелся в волосах, краска с которых уже почти смылась. Через четверть часа девушка почувствовала себя чистой и посвежевшей; завернувшись в одно из полотенец, она устроилась на скамье, принявшись расчесывать спутавшиеся после купания волосы. Мирайн, примостившись, на бортик ванны, пыталась щеткой стереть грязь с ладоней, изредка морщась от неприятных ощущений; узорчатая татуировка отчетливо выделялась на ее светлой коже и невольно притягивала взгляд.
Тем не менее, Даша заметила кое-что еще, крайне ее обеспокоившее: вдоль спины тянулись серебристые ниточки старых шрамов, неприметные, но покрывающие и бока, и плечи женщины, местами они виднелись и на бедрах. По сути, она ведь, и вправду, ничего о ней не знает, даже родной страны. Хотя, если учесть, что она проходила обучение в храме целителей Хваара, расположенном на юге Уэйта, то, вероятнее всего, является соотечественницей Лорэнтиу, возможно, что они из одного края или даже города.
Некоторое время поборовшись с желанием расспросить подругу, девушка все же пришла к решению, не пытаться насильно вытянуть историю ее жизни. В конце концов, Мирайн не сделала ничего плохого, напротив, поддерживала ее все это время и помогала, а нежелание говорить о своем прошлом можно понять: сама Даша тоже не была бы рада подобным расспросам. Слишком больно было еще вспоминать прежнюю жизнь и, возможно, навсегда оставленных в ней людей.
Ополоснувшись в последний раз, Мирайн мельком поглядела на себя в зеркало и, обтершись, накинула взятое с собой простое платье, последовав за уже одевшейся и ждущей ее Дашей. В трактире было почти пусто, только за крайним столиком дремал пожилой мужчина. Мирайн живо принялась за разговор с барменшей и вскоре уже знала, что та владелица этой гостиницы, у нее есть три сына, один из которых помощник кузнеца в городе, а двое других, помладше, помогают ей здесь. Мужа давно нет, тот сбежал с какой-то проезжей девкой и так и сгинул, о чем, по словам Нары – как звали трактирщицу – она ни малость не жалеет.
За этой болтовней вниз уже спустился Вереск, передавший, что Тин сказал его не ждать. Нара тут же засуетилась и вскоре принесла горячее жаркое и мягкий, свежий хлеб с толстым слоем масла и три кружки слабого сидра. Даше эта еда показалась самой лучшей в жизни, хоть все время ее мысли то и дело обращались к необходимости в ближайшие дни покинуть это приветливое место и отправиться в пугающею своим шумом главную часть города, чем несколько отравляли теплую атмосферу. Желая отвлечься от них, девушка бросила любопытный взгляд на Вереска. Его волосы за почти два месяца перехода гор Мон значительно отрасли и теперь мягкой волной стекали на плечи, придавая молодому человеку безобидный и душевный облик. Он стал казаться еще более неземным и сказочным, чем несколько месяцев назад.
Поймав ее взгляд, Вереск беззаботно улыбнулся.
Даша хотела заметить, что ему очень идет нынешний образ, как с улицы донесся оглушительный взрыв. Нара вздрогнула всем телом, и бутылка, которую она протирала, выпала из ее рук, со звоном разбившись об пол; в нос девушке тут же ударил приторно-кислый запах. Вереск вскочил из-за стола и бросился на улицу, замешкавшись, Мирайн с Дашей испугано переглянулись и побежали следом за ним. Неподалеку от гостиницы полыхало небольшое, в два приземистых этажа здание, понизу уже полностью охваченное разъяренным пламенем. Девушка поискала глазами Вереска, но того нигде не было видно. Мирайн, крикнув, что принесет свою сумку с целительными травами и мазями, на случай, если кто-то пострадал, вновь скрылась в доме.
Из охватившего ее оцепенения Дашу выдернул пронзительный крик прорвавшейся через толпу девочки, которую тут же перехватили несколько взрослых. Не умолкая, она брыкалась и пыталась вырваться, плача, что в доме осталась ее маленькая сестра. В животе Даши что-то сжалось, выворачивая внутренности, но ноги точно приросли к земле, тело отказывалось шевелиться, она только и могла с ужасом смотреть на мертвенно-бледное лицо ревущей девочки. Люди кругом засуетились, стремясь как можно скорее организовать цепочку от реки к горящему дому, кто чертыхаясь, кто вознося молитвы в суеверном ужасе.
Раздался протяжный стон и крыша обвалилась, взметнув столб пламени; густые клубы дыма поглотили солнце. Даша зажмурилась и согнулась, зайдясь глухим кашлем от охватившего ее запаха гари. Уже вернувшаяся Мирайн суетилась, ловко передвигаясь среди людей; Даша было рванулась за ней, как увидела поодаль знакомый силуэт. Хрипло откашливаясь, весь перепачканный в саже к ним приближался Вереск, неся в руках, завернутую в мокрое покрывало насмерть перепуганную девочку. У Даши перехватило дыхание, и она едва не упала, ощутив дрожь в миг ослабевших ногах. Бережно опустив девочку возле сестры, тут же кинувшейся ее обнимать, Вереск заметил Дашу и приблизился, виновато улыбаясь:
– Ну, вот я только помылся и снова уже перемазался.
Даша не могла отвести от него взгляда, пораженно вглядываясь в едва заметно потревоженную синюю гладь его добрых глаз. Юноша мелко дрожал, но по-прежнему безмятежно улыбался, стараясь никак не выдавать своего страха и встревоженности. Извинившись, он сказал, что хочет смыть с себя грязь и сажу, а то кожа начинает чесаться, и стремительно скрылся в доме, а девушка так же молча проводила его взглядом. Нечто, слабое как дыхание, прикоснулось к ее душе, но было так легко, что едва ли девушка смогла его почувствовать и осознать.
– Даша, ты не пострадала? – запыхавшись, подбежала к ней Мирайн.
Девушка покачала головой, и они вернулись в трактир, где Нара уже причитала над сестрами. Оказалось, что кроме маленькой девочки в доме был еще мастер, который их приютил два года назад, когда их родители погибли. Внизу у него была мастерская, где, по всей видимости, что-то взорвалось, это и стало причиной такого быстрого распространения огня. Нара приглушенно ворковала, уверяя, что в ее гостинице им найдется место и они с Эрией и Алеттой позаботятся о них. Мирайн, заварив девочкам успокаивающий травяной настой, с глубоким уважением заметила, как все здесь дружны, на что трактирщица устало вздохнула и пояснила:
– Мы все не чужие друг другу. В таких бедных кварталах, как наш, только и остается, что либо глотки друг другу грызть и собачиться, либо помогать, поддерживать. Мы выбрали второй вариант, – она погладила старшую девочку по голове и посмотрела в глаза Мирайн, – в злобе победителей не бывает.
Девочек попытались разговорить, чтобы те смогли отвлечься и перестали так испуганно озираться и дрожать, что вскоре удалось. Даша рассказывала им о своем совенке, что раньше с ней жил, припоминая разные забавные случаи. В какой-то момент она поняла, что давно нигде не видно Лорэнтиу, и трактирщица, поразмыслив, сказала, что тоже его не видела. Молодой человек не появился ни через четверть часа, ни через час. Уже отмывшийся от сажи Вереск удивился, ведь и в купальне, и в комнате было пусто. Прояснил все сам Тин, вернувшийся еще спустя больше, чем четверть часа. С его слов, он услышал грохот, когда еще был в комнате, и, выбравшись через окно, помогал тушить огонь; он же подтвердил, что мастер погиб при пожаре и еще несильно пострадали несколько человек, оказавшиеся поблизости, многие надышались дыма, но все это быстро пройдет.
– Ох, страсти злостные, какой кошмар творится, – причитала, нервозно протирая стойку Нара. – Но хорошо, что все так закончилась. Бердо жалко, хороший был человек. Что же за пакостное время. Все к одному, то одно, то…
Она не договорила: в дверях появились шестеро человек в темно-синих плащах, их лица были холодны и непроницаемы, под плащами угадывались мечи, а ноги чуть выше колена в двух местах охвачены железными обручами. Нара испуганно выдохнула, оцепенев, как загнанная лань перед диким зверем, широко распахнутыми глазами глядя на вошедших. Из-за их спин появился еще один человек, высокий, он был закутан в такой же плащ, отличающийся лишь сверкающим в падающем с улицы свете витиеватым узором на нем; лицо мужчины скрывала белая костяная маска, с нарисованными на ней темными кругляшами глазниц и странным знаком над ними. В отличие от остальных, его ногу охватывали золотые обручи. На мгновение у Даши промелькнула нелепая мысль, а как он вообще видит, но тут мужчина произнес:
– Полагаю, вам придется прогуляться со мной.
Говорил он негромко, во многом даже мягко и дружелюбно, но и звериный рык звучал бы не так ужасно, как его сладкий тембр, пригвоздивший трактирщицу к полу. Судя по реакции, она понимала, кто перед ними, как, вероятно, и напрягшиеся, точно натянутые тетивы лука, Тин с Мирайн. Мужчина, видя, что никто из них даже не пошевелился, хмыкнул и склонил голову набок, коротко бросив: «Схватить их». Воины с отчужденным равнодушием бросились выполнять приказ.
– Наши вещи, – оторопело пролепетала Мирайн.
– Заберите их вещи, – кивнул человек двоим воинам за своей спиной, и те молчаливыми тенями метнулись по лестнице. Когда он повернулся к Даше, даже не видя его лица, девушка ощутила панический приступ ужаса; все ее сознание вопило, умоляя бежать, прятаться, неважно где, только бы оказаться подальше от этого человека. Вереск неловко шевельнулся, и взгляд мужчины переместился на него. – Не стоит даже пытаться, котенок, – шелково усмехнулся он и развернулся к выходу, но в дверях замер и бросил одному из подчиненных: – Ах да, если они еще не расплатились за них, уладь это. Мы ведь не хотим оставлять без прибыли такое очаровательное место, – его голос просто сочился лаской и благочестием.
