Текст книги "Встреча на подсолнуховом поле"

Автор книги: Яна Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Даша старалась не вспоминать о доме, боясь разбередить еще не успокоившуюся тоску, и к тому же мысли о дворце и Лиссе невольно приводили ее к ветхому, но теплому и уютному домику в лесу, стены которого навсегда впитали запах смерти и крови, а гибель его доброго хозяина оставила горькую, омерзительную рану на сердце девушки. После случившегося под Климом, никто не упоминал Дзина, за что Даша была им признательна: слишком тяжело было думать об этом. Однако она ни на мгновение не забывала то добро и помощь, что подарил им этот удивительный человек с очень теплой улыбкой.

И она верила, что Тин и Вереск, так же об этом помнили.

Налетевший порыв ветра вынудил девушку зажмуриться и пригнуться, а желание поскорее оказаться за пределами гор разгорелось с новой силой. Отбросив со лба взъерошенные пряди уже немного потемневших волос, Даша завороженно остановилась, с восхищением глядя на высившееся на одном из уступов старое, покореженное дерево. Вероятно, когда-то это была ель, но небо оказалось безжалостно, поразив его молнией, что расщепила верхушку надвое и оставила грубые рубцы на потемневшей коре, будто выпив из него весь огонь жизни. Унылым, протяжным скрипом дерево словно повествовало о виденном ею за прожитые десятилетия. Ощутив, как по коже неприятным покалыванием пробежала мелкая дрожь, Даша поежилась и отвернулась.

Уже позже девушка не раз думала, что может быть, старое дерево сдавленным стоном вовсе не жаловалось им, а хотело предупредить, ведь, обернувшись, она ощутила, как от увиденного липкий ужас стискивает горло. Однако все дальнейшее Даша видела и слышала, словно через толщу воды, ощущая лишь, как сильно стучит кровь в висках. Мирайн, что-то весело рассказывающая идущему поодаль впереди послу, вдруг как-то странно пошатнулась и стала проваливаться, погребаемая в снежной могиле. Она не вскрикнула, лишь беззвучно приоткрыв рот и встретившись с девушкой растерянным взглядом, исчезла под снегом, точно ее никогда здесь и не было.

Тиски на горле будто бы спали и Даша завизжала, попытавшись было броситься к тому месту, где исчезла подруга, но стремительно подлетевший к ней Лорэнтиу успел перехватить девушку и, пресекая любые попытки вырваться, прижал к себе. Вереск, не сводя ошарашенного взгляда с воронки, осторожно приблизился к ним, но так ничего и не сказал, а когда Даша немного успокоилось, Лорэнтиу обратился к нему, твердо и спокойно попросив его забрать девушку и идти дальше. Совсем не чувствуя тела, Даша последовала за мягко потянувшим ее за руку молодым человеком, толком и не воспринимая ничего, ей казалось, мир пульсирует, сжимаясь и разжимаясь вокруг них.

Прошло, наверное, не меньше получаса, наполненного страхом томительного ожидания, прежде чем она вновь увидела Лорэнтиу, появившегося, словно из ниоткуда, с другой стороны плато, однако Мирайн с ним не было, отчего девушка ощутила, как в животе что-то резануло и свернулось в тугой узел. Однако подошедший юноша немного успокоил ее, объяснив, что оставил Мирайн в найденной пещере и, больше ничего не говоря, кивком позвал их следовать за ним. В скале неподалеку Даша, в самом деле, увидела небольшое отверстие, на которое бы издалека и не обратила внимания; узкий вход довольно круто уходил вниз, погружая их в темноту, но спустившись, девушка разглядела чуть дальше слабые отблески огня на влажных холодных стенах.

Идущий вниз каменный коридор вскоре свернул влево, и они оказались в просторном помещении пещеры, потолок которого терялся, поглощенный чернотой; здесь оказалось намного теплее, чем представляла себе Даша, и Тин, словно прочитав ее мысли, пояснил, что, вероятно, тут протекают подземные источники или горячие озера. Девушка только кивнула, ища глазами Мирайн. Бесчувственное тело женщины она заметила возле небольшого углубления в стене; мягкие тени от потрескивающего рядом костра, казалось, заботливо гладят бледное, израненное лицо. Даша ощутила, как ее затрясло сильнее, и в ужасе прикрыла рот ладонью, когда, приблизившись, увидела, в каком состоянии ее подруга. Опустившись на колени, она коснулась влажного лба женщины, убрав с него несколько прилипших прядей волнистых каштановых волос.

– Не волнуйся, Даша, – ласковым шепотом обратился к ней севший рядом Тин.

– Она сильно поранилась? – дрогнув, выдохнула девушка.

– Могло быть хуже. Прости, что долго не возвращался, решил, что будет лучше сначала осмотреть ее и обработать раны. Судя по всему, под плато проходит сетка пещер, в одну из которых она и провалилась, но относительно пологий скат и толстый тулуп смягчили падение. Не волнуйся, скоро очнется. По крайней мере, я надеюсь, она не очень серьезно ударилась, на затылке есть небольшая ссадина, что меня и тревожит. Но задержаться нам здесь придется, ногу Мирайн ушибла сильно, идти сейчас не сможет. Эй, а… – он обернулся и тут же нахмурился. – Вереск?

Даша, задохнувшись, резко повернулась к другу, встревоженно глядя на устроившегося неподалеку юношу. Заметив их такое пристальное внимание, Вереск смутился и только бледно улыбнулся, успокаивающе приподняв перед собой руки.

– Ничего страшного, просто что-то нехорошо себя чувствую. Отдохну, и все пройдет. Устал, видимо, да и перенервничал, когда Мирайн провалилась под снег.

Лорэнтиу понимающе кивнул.

– Да, нам всем нужно отдохнуть, – он вымученно потер пальцами глаза и помотал головой, словно прогоняя внезапно охватившее его наваждение. – Побудем здесь какое-то время, а завтра отправимся с тобой на охоту. Если я правильно помню, здесь неподалеку место, где любят бродить горные козы. Так что готовься морально. И ложись спать, Вереск, иначе можешь заболеть. Да и мне стоит отдохнуть. Даша?

– Я позже лягу, – пробормотала в ответ девушка. – Побуду еще с Мирайн.

Тин пожал плечами и отошел к другой стене, ворча, что здесь слишком жарко, в чем Вереск с ним оказался полностью солидарен. Понаблюдав за ними пару мгновений, Даша повернулась к по-прежнему не пришедшей в сознание подруге и села в изголовье, привалившись плечом к стене. Она и не заметила, как все-таки задремала, убаюканная мерным шелестом огня. Прокравшийся в сознание сон оказался тяжелым и мрачным, густые, наполненные злобой и приносящие лишь тревогу образы вспыхивали перед ее внутренним взором, подобно неведомым чудовищам, пытаясь поглотить девушку огромной пастью бездонной пустоты. Когда в очередной раз острые клыки страха вонзились в нее, Даша вздрогнула и открыла глаза.

– С возвращением, – услышала она мягкий шепот.

– Мирайн? – подскочила девушка так резко, что ощутила головокружение.

– Не дергайся, еще и не проснулась, гляжу, – слабо улыбнувшись, она чуть приподнялась на покрывале, где ее устроил Тин. – Все хорошо, сейчас больно, а завтра уже и не вспомню об этом. Прости, что заставила волноваться. Надеюсь, это не я тебя разбудила? Хотя, может быть, оно и к лучшему, ты так вздрагивала и хмурилась во сне, что я все думала, какие же кошмары пришли к тебе? Мне тоже раньше часто снились страшные сны, а монстры в них принимали облик людей. Что, однако, зачастую бывает не только во снах, правда ведь? Ты не слушай меня, Даша, я просто пытаюсь так успокоиться и собраться с мыслями.

– Ты, наверное, пить хочешь? Подожди, я сейчас принесу.

Поднявшись, Даша поспешила к месту, где устроился Тин, бросивший вещи неподалеку от себя. Стараясь производить как можно меньше шума, она пыталась добраться до мешка, в котором лежали бурдюки с водой. Найдя оный, девушка осторожно завязала тесьмы тряпичного мешка и вернулась к подруге, однако что-то показалось ей странным в спящем юноше, поэтому, когда Мирайн, сделав несколько больших глотков, отодвинула бурдюк рукой, снова поднялась на ноги, глядя в сторону посла. Только спустя несколько секунд она осознала, что именно удивило ее: за все это время Тин не пошевелился, словно и вовсе не слышал их. Однако Даше с трудом верилось, что столь чуткий юноша мог так крепко спать.

Осторожно приблизившись, она присела рядом и легонько коснулась его плеча, но молодой человек никак не отреагировал, и девушка сильнее сжала руку, стараясь заглянуть ему в лицо. В едва видимых всполохах от костра Лорэнтиу выглядел мертвенно бледным, а грудь под тонкой рубашкой тяжело вздымалась, Даша поняла, что даже не слышала, когда он ворочался, снимая верхнюю одежду, которая сейчас валялась рядом. Коснувшись ладонью его нахмуренного лба, девушка испуганно одернула руку: кожа точно пылала и была влажной от пота.

– Тин, – встревоженным шепотом позвала Даша.

– Что такое? – обратилась к ней напрягшаяся Мирайн, стараясь приподняться.

– Лорэнтиу плохо, – уже громче, с надрывом произнесла она, лихорадочно пытаясь понять, из-за чего это могло произойти. Молодой человек выглядел, словно уже давно болел, но Даша не замечала ничего подобного, так почему он сейчас так тяжело дышит и никак не очнется? Закусив губу, девушка склонилась ниже, вслушиваясь в хриплое, обрывистое дыхание посла. – Неужели простудился?

– Помоги мне подойти, я посмотрю, – сказала Мирайн, но ее прервали.

– Наверное, он все-таки был ядовит, – Даша, вздрогнув, повернулась на приглушенный голос, а Вереск, который, судя по всему, и не сомкнул глаз, а сейчас полусидел, полулежал, прислонившись к стене, болезненно сглотнул и продолжил: – Мы когда в прошлый раз на охоту ходили, случайно забрели в заросли странного кустарника, об который ободрали руки. Хотели собрать прутиков, чтобы огонь разжигать легче было, но они никак не обламывались, только зря о шипы исцарапались. Я вскоре себя плохо почувствовал, но смотря, что состояние Тина не изменилось, подумал, просто заболел, переморозился. Но если и ему плохо…

Говорить дальше юноша не смог, напряженно зажмурившись и словно весь сжавшись.

– Даша, – сосредоточенно глядя на свои руки, позвала ее Мирайн. – В моем поясе из четвертого кармашка от застежки достань, пожалуйста, фланелевый мешочек. Пояс, я так думаю, мальчишка положил со всеми вещами. Как найдешь, достань оттуда два, нет три, шарика и дай их выпить Вереску, – она все-таки посмотрела на юношу и подбадривающе улыбнулась. – Это немного поможет.

Пояс действительно оказался среди прочих вещей, и дрожащими руками Даша попыталась расстегнуть кармашек, что получилось у нее далеко не сразу, но, все же совладав с непослушными пальцами, она извлекла светло-бежевый мешочек, внутри которого оказалась россыпь мелких морщинистых то ли семян, то ли ягод. Высыпав на ладонь три зернышка, она убрала остальные обратно и, взяв бурдюк, поспешила к другу. Когда она присела рядом с ним, Вереск приоткрыл глаза, что далось ему с явным трудом, и попытался улыбнуться, одними губами прошептав, что все будет хорошо, отчего на глаза девушки непроизвольно навернулись слезы, и ей пришлось до крови прикусить губу. Видеть дорогих людей в таком состоянии было мучительно больно.

Бережно придержав голову юноши, она положила ему в рот зерна и, когда Вереск проглоти те, запив водой, помогла опуститься обратно на подстеленный тулуп, который он устроил вместо постели. Вскоре Вереск, кажется, смог наконец-то расслабиться, а черты его измученного лица разгладились, и Даша поняла, что он уснул. Медленно поднявшись, чтобы ненароком не разбудить друга, она вернулась к Мирайн и спросила, можно ли как-то заставить Тина выпить это лекарство, на что женщина бросила на нее усталый взгляд и покачала головой:

– Прости, – горько выдохнула она, – это им не поможет. Я просто хотела, чтобы Вереску стало чуточку легче, и он смог поспать, вот и попросила тебя дать ему успокоительное. Эти плоды обладают сильным расслабляющим и снотворным действием, так что он сможет отдохнуть. У меня нет противоядия, хоть я и знаю, обо что именно они поранились. Да, Вереск прав, это растение выделяет ядовитый сок, когда его пытаются покалечить, животные это чувствуют и не подходят к нему, но люди, к сожалению, таким чутьем не обладают, вот и наживают себе проблем.

– Что с ними теперь будет? – хрипло спросила Даша.

– Собственно, сам яд не очень страшен. Им, конечно, будет плохо какое-то время, обычно от двух до трех недель, а потом поправятся. Страшен не яд, страшен холод. Мы не можем задержаться здесь на такой срок, скоро вновь пойдут снега, и мы можем оказаться заживо похороненными в этих катакомбах. Я могу приготовить настоящее лекарство, тогда им станет лучше уже к следующему вечеру, однако у меня нет нужного растения, – женщина внимательно посмотрела на нее. – Ты сможешь достать его? Оно должно расти в этих краях, я даже примерно понимаю, где именно, но тебе придется вернуться назад. Если ты найдешь его, я смогу им помочь.

Даша опустила взгляд, нахмурившись.

– Я бы и сама сходила, но никак не смогу, нога еще очень…

– Мирайн, я и не думала отказываться! – девушка ощутила, как от гнева запылали щеки. – Я для них все сделаю! Как ты могла подумать! Только… ты ведь расскажешь, как выглядит необходимое тебе растение? И как мне его собрать, чтобы не испортить? Я об этом думала, как бы не сделать хуже, ведь лесное врачевание очень тонкое искусство, в нем нужно обладать определенными знаниями и сноровкой. Если я что-то сделаю не так, растение может утратить целебные свойства.

– Об этом не волнуйся, – добродушно кивнула женщина. – Ты справишься. Не могу предсказать, насколько сложно будет достать нужное растение, но уверена, что у тебя это получится. Ты только сама не думай о возможной ошибке. Иначе однозначно ее совершишь… Будь внимательна и осторожна, если что-то случится, мы не сможем тебе помочь. Ах, а как же на меня будет злиться Вереск, ведь не спи он сейчас, ни за что бы тебя не отпустил. Ты точно уверена, что хочешь это сделать?

Решительно поднявшись, Даша расправила складки одежды и твердо посмотрела в глаза Мирайн:

– Пришло мое время позаботиться о них.

Глава тридцать четвертая

Поежившись, девушка повыше подняла ворот тулупа, пряча в нем лицо, и огляделась. Густые облака заволокли небо еще с вечера, и лунному свету лишь изредка удавалось пробиться сквозь узкие разрывы туч, поэтому, когда окончательно стемнело, передвигаться стало совсем трудно. Даша шла уже несколько часов, стараясь не сбиться с пути и не сорваться в полумраке, злясь на затянутое небо, из-за чего нельзя было определить собственное местонахождение и время, как тому недавно ее научил Тин. В очередной раз запнувшись, девушка все же удержала равновесие и снова обернулась, глядя на чернеющие силуэты скал позади.

По словам Мирайн ей было необходимо вернуться назад на несколько километров, что по сути своей немного, но здесь даже пара десятков метров порой представляла собой непреодолимое препятствие, а так же, что необходимое им растение выглядит, как бурые наросты на камнях, с коими его легко спутать. Растет оно в расщелинах, обычно не очень глубоких. Когда же Даша удивилась, откуда та столько знает и почему уверена в его местонахождении, женщина таинственно улыбнулась, коротко пояснив, что ее этому обучал один лекарь, он же и показал карту растительности этих гор, которую женщина достаточно хорошо запомнила.

Тогда же Мирайн добавила, что сама хотела проверить тот участок, где должен произрастать ящерный мох, как она назвала эти самые наросты, но все-таки не стала этого делать, потому что пришлось бы отклоняться от маршрута. Когда Даша уже далеко отошла от пещер, где они остановились, и ее мысли пришли в относительный покой, девушка смогла понять странное, размытое ощущение, преследовавшее ее с самого разговора с Мирайн. Недоумение, вот что вызвали в ней слова подруги, на удивление осведомленной в ядовитых и целительных свойствах растений, которые та демонстрировала уже не первый раз. Поразмыслив над этим, девушка все же пришла к выводу, что раз Мирайн постоянно странствует, то, вероятно, приобрела эти знания благодаря опыту или частым знакомствам и общению с разными людьми.

Однако следом пришел другой вопрос: а почему, собственно, Мирайн путешествует? И тут девушка осознала, что, в общем-то, ничего и не знает о своей спутнице. Даже возраст. При первой встрече Мирайн только сказала, что направляется в Клеодерн, а при второй, что в Лек, куда теперь они вместе и направлялись, но своего прошлого женщина в разговорах не касалась ни разу, либо отшучиваясь, если любопытный Вереск о чем-то ее спрашивал, либо отвечая уклончиво, отделываясь лишь общими, ничего не значащими, фразами.

Это понимание несколько удивило Дашу, но она быстро успокоилась, в конце концов, и Тин далеко не сразу что-то о себе рассказал, хотя и сейчас девушка все же сомневалась, что он полностью им доверился… доверился ей. Слишком сложно было понять, что же на самом деле думает Лорэнтиу, он был таким человеком, который мог скрыть все, происходящее на его душе, в той же степени, как и сыграть совершенно противоположное испытываемым чувствам. Но что бы там ни было, она все равно заметила пусть и небольшие изменения его характера и поведения с ними, исчезло некоторое напряжение и вечная насмешливость, все его реакции выглядели естественными, и Даше хотелось верить, что все-таки он приоткрыл им свое сердце.

Чувства всегда давались ее пониманию тяжело. Никогда прежде Даша сильно не влюблялась, а если кто и нравился ей, то эта симпатия была легка и мимолетна, как летний дождь. Поэтому искрами проходящее по коже тепло, когда она смотрела на Лорэнтиу, дрожь, охватывающая тело, при его прикосновениях, волнительный трепет мягко обволакивающий душу, стоило им встретиться взглядами, были для нее пугающими и желанными одновременно. Она не знала, как назвать это чувство, а быть может, просто боялась признать, что полюбила этого человека, что он стал ей не просто очень дорог, а необходим. Сердце заходилось в ужасе при мысли, что Лорэнтиу мог умереть в любую минуту, просто оступившись и разбившись о скалы.

Девушка зябко передернула плечами.

Тревожили ее и мысли о Вереске, ставшем ей близким и родным, и ей не давало покоя, что он может так же погибнуть из-за нее. После их разговора, когда он упомянул, что они уже встречались раньше, Даша много думала об этом, но вспомнить ничего так и не смогла. Вернувшееся туманное чувство, возникшее при их первой встрече на подсолнуховом поле, с новой силой вгрызлось в ее душу, промучив ту на протяжении едва ли ни целого месяца, но более ясные очертания оно так и не приняло. Возможно, что Вереск все-таки и пошутил, учитывая его легкий и озорной нрав, хотя Даше не хотелось верить, что он способен играть такими важными вещами.

Может статься, именно эта его веселость и не подпустила Дашу ближе после их знакомства немногим больше четырех месяцев назад. Он казался добродушным и простоватым, чем несколько и отталкивал, производя впечатление человека, не умеющего серьезно к чему-либо относиться, а значит и способного посмеяться над чувствами другого, пусть и не со злым намерением. Сейчас Даша понимала, насколько глупым были такие мысли о нем, но от оставленного первым впечатлением осадка до конца избавиться так и не смогла, отчего чувствовала себя немного виноватой.

Сейчас она видела, что юноша готов бороться за кого-то важного ему, не жалуясь и не стеная, что он чуток и умеет слушать, готов всегда поддержать. Вереск напоминал ей ангела-хранителя, о которых существует много сказок, пришедших в их края из граничащего с Хадом и Эром королевства Краас’д, известного своими сказителями, лицедеями и бардами. В религиозных историях и сказаниях Диары тоже существовали подобные духи, но называли их сакайя, что означало защитники, и представляли их в виде небольших бесформенных существ, способных раз в году – весной, в день наступления нового года, – принимать облик ребенка, одетого в длинные традиционные одежды праздника. Считалось, что у каждого человека есть такой дух, незримо сопровождающий его, если повезет, всю жизнь.

Собственно, пантеон привычной для Даши с детства религии включал пятерых богов, являющих собой воплощение четырех сезонов года, изображенных в виде юноши, ждущей ребенка женщины, воина с ледяным топором и старушки. Пятым было верховное божество, не имеющее лика, – его образ неизменно представляли как золотой ореол или туманность. В столице был размещен главный храм всех богов, а в городах поменьше обычно строили четыре крошечные часовни, расположенные квадратом друг напротив друга. Считалось, что верховному божеству не требуется храма, ибо он присутствует во всем, что окружает людей, поэтому часто можно было увидеть монахов, молящихся, преклоняя колени перед деревом или рекой.

Теплый поток мыслей оборвался, когда Даша споткнулась и упала.

Поднявшись на ноги, девушка отряхнула брюки, к которым уже давно привыкла, и упрямо двинулась дальше, надеясь, что ей вскоре удастся добраться до расщелины, где, по словам Мирайн, должен расти ящерный мох. Мысли об исходящих в горячей лихорадке Тине и Вереске придавали девушке решимости и сил дальше пробираться по глубоким сугробам долины, на которую она недавно вышла. По ее предположениям до нужного места осталось сравнительно недалеко, не больше часа ходьбы. Вздрогнув от ледяного укола в щеку, Даша подняла взгляд и на мгновение остановилась, наблюдая за плавным танцем опускающихся снежинок, в голубоватом мраке ночи напоминающих крошечных светлячков.

С тоской Даша вспомнила Бинха, оставившего их почти сразу после начала перехода: однажды он улетел и больше девушка его не видела. Оставаться надолго и ждать его они не могли, поэтому, скрепя сердце, она понадеялась, что уже давно ставший взрослым Бинх сможет постоять за себя и, в конечном итоге, вернется, но этого так и не произошло. Тин предположил, что он мог прибиться к обитающим неподалеку совам, которые живут группами или же его кто-нибудь сожрал, за последнее он получил ощутимый тычок в бок от Вереска и злобный взгляд от Мирайн.

Но теперь уже ничего не поделаешь, свою судьбу Бинх выбрал сам.

Снег повалил густой стеной, закручиваемой ветром в небольшие вихри, приближалась метель, которые здесь случались довольно часто, и Даше только оставалось осторожнее идти вперед и верить, что закончится вьюга так же быстро, как началась. Уже скоро идти стало тяжело, ноги увязали в мягком, податливом снегу, обволакивающим девушку, точно щупальца ледяного чудовища, пробудившегося вместе с метелью от долгого сна. К тому же кругом все затянуло непроглядной пеленой, сквозь которую даже стоящего рядом человека было бы не разглядеть. Именно из-за этого паника потихоньку стала сковывать девушку.

Стараясь ступать как можно мягче и осторожнее, Даша потихоньку шла вперед, прилагая все силы, чтобы сопротивляться набрасывающейся на нее, подобно дикому зверю, пурги. Лицо жгло и покалывало от холода и ледяного ветра, она почти не чувствовала рук даже под теплыми варежками из волчьих кожи и меха; снег комками лип к тулупу, отчего тот значительно отяжелел, каменным доспехом повиснув на девушке. Нога ее вновь увязла в сугробе, и Даша пошатнулась, погружаясь в воздушный омут белоснежных кристалликов, ворохом взметнувшихся вверх и забившимся ей в рот, опаляя горло раздирающим холодом.

Откашлявшись, Даша попыталась подняться, но лишь глубже провалилась, затягиваемая в снежное болото; при каждом вдохе легкие сжимала боль, ледяными пальцами впиваясь в них, снег попал за шиворот, промозгло тая на коже. Запаниковав, девушка усиленно забарахталась, но лишь еще больше наглоталась снега. Отчаяние слезами выступило в уголках глаз, и, глубоко вдохнув и выдохнув, Даша постаралась успокоиться, что, в конечном итоге, ей удалось. Когда сердце перестало так быстро биться, она перевернулась на спину, устало полуприкрыв глаза и, глядя на крупные хлопья, рвано падающие ей на лицо.

Всю дорогу, что они провели вместе от Клеодерна, она чувствовала себя бесполезной. Да, ей требовалась защита, однако невозможность делать для их небольшой группы хоть что-то приводила девушку в беспредельное отчаяние. Все внутри нее требовало проявлять себя, действовать, помогать пусть даже и в малом, однако из добрых побуждений спутники пытались оградить ее от опасностей, тем самым лишая возможности стать полезной. Им, возможно, это проявление от нее и не требовалось, но было необходимо самой Даше, в последние месяцы ощущающей себя, будто в коконе.

Всю жизнь она провела в уютном и тихом Соари, что являлось для нее безопасным убежищем, а когда оказалась за его пределами, то почувствовала себя беззащитной, словно бы с нее содрали все одежды, оставив обнаженной перед толпой. Этот страх и глухое одиночество скрашивало присутствие рядом сестры и Вереска, как и доброе расположение Трианы, гребень-подарок которой девушка трепетно хранила, хоть и почти не доставала из сумки, боясь растревожить еще не улегшиеся воспоминания, а после и появившийся Лорэнтиу. Но все-таки Даша понимала, что держится только благодаря присутствию этих людей в своей жизни.

С тоской девушка признавала хотя бы перед самой собой, что в одиночку она оказалась бы ни на что не способна, и давно стала наложницей Айзека, а ожидающую ее в дальнейшем судьбу можно было бы лишь с ужасом предугадывать. Она не умела защищать себя и была слишком мягкосердечна, наивна рядом с людьми, привыкшими к ощеренной пасти окружающих людей, отчего любой мог обмануть ее. Она оказалась в мире, которому ей нечего противопоставить. С содроганием Даша вспоминала, как в первую прогулку до королевского леса, Тин сказал ей, что она слишком неосторожна. Девушка вздрогнула: казалось, это было целую жизнь назад. Хотя, вероятно, так оно и есть, ведь ее прежней жизни больше не существует.

Как и ее самой.

Из вшитого в рукав кармана, Даша вытащила небольшую баночку с мазью, сделанной Дзином. Он написал, что она сможет успокоить и утешить ее, когда то потребуется, но, может быть, она сумеет и подбодрить? Теплый, вязкий запах окутал девушку, когда она сняла крышечку и, прикрыв глаза, вдохнула слабую из-за холода мелодию меда и зверобоя. Ей захотелось вновь перечитать его письмо, но Даша понимала, что бумага сразу промокнет и чернила расплывутся. К тому же она помнила почти каждое слово, запечатлевшиеся в ее памяти, точно ожоги.

Не забывай заботиться о себе и, погружаясь в беспокойство о других, помни, что самое важное – это ты сама. Вся сила и весь свет находятся внутри тебя. Жизнь странна и непредсказуема, и ты сама выбираешь свой путь, однако я хочу, чтобы в своем выборе ты всегда стремилась к счастью.

Тогда любое твое решение будет правильным, – беззвучно, одними губами прошептала девушка и, спрятав баночку обратно в рукав, смахнула налипший на тулуп снег и с трудом, но поднялась на ноги. Метель почти стихла, а вдалеке уже виднелась бархатная чернота неба, с которого на заснеженные склоны гор пролился хрустальный свет луны, озаряя их величественные силуэты серебряным блеском. Поежившись, Даша отвела от горизонта взгляд и двинулась вперед, по-прежнему глубоко увязая в свежевыпавшем снегу. Вереск перед ее отъездом сказал, что гордится ее присутствию рядом с ним; теперь мысли об этом подстегнули девушку идти вперед и почти убедили забыть о пронизывающем ее сыром холоде.

Мягкие хлопья снега все еще плавно опускались на землю, ветер стих, только изредка ласково поглаживая девушку по обескровленному лицу. Наверное, уже близится рассвет, интересно, как чувствуют себя Тин с Вереском? Стало ли им хоть немного лучше? Или же наоборот… хуже? Потеряла ли ее Мирайн или же той все-таки удалось уснуть? Думая об этом, Даша упрямо продвигалась по заснеженному склону, за которым, кажется, и должно располагаться необходимое ей ущелье. Небольшой ком снега плюхнулся ей на голову, и девушка с ужасом посмотрела вверх, но это оказались лишь несколько горных козочек, белоснежных и чуть светящихся в лунном свете, подобно призракам.

Вскоре ей удалось добраться до расщелины, разинувшей свою зубастую каменную пасть; темнота в ней была точно ощутима физически, и Даша нервно сглотнула, но все же поставила ногу внутрь, пытаясь нащупать крошечные выступы. Спускаться оказалось намного легче, чем она ожидала, скат был пологий, но, тем не менее, в какой-то момент ее руки соскользнули, и девушка кубарем полетела вниз, противно ушибившись локтем и содрав кожу на щеке. Ударившись о камень, она остановилась, но еще несколько минут не могла пошевелиться от сковавшей ее боли.

Когда же дыхание выровнялось, а тело перестало схватывать дрожью, Даша до крови закусила губу и коснулась обнаженной ладонью стен пещеры. Холод, кусая кожу пробрался внутрь, девушка почти не чувствовала конечности, когда наконец различила нечто похожее на описанные Мирайн наросты мха. Судорожно выдохнув, Даша попробовала соскрести их, но удалось ей это только при помощи стилета, некогда подаренного Лорэнтиу и с которым она не расставалась с того дня. Трясущимися руками Даша вытащила из-за пазухи холщовый мешочек, что ей дала Мирайн, и сложила туда содранный мох, после завязав тесьмы и закрепив его на поясе под тулупом, чтобы не потерять, если снова упадет или провалится под снег.

Выбраться на поверхность оказалось тяжелее, но понимание, что благодаря найденному растению Тин и Вереск смогут выздороветь, придавало девушке сил и распаляло желание как можно скорее вернуться к ним. На поверхности метель уже окончательно улеглась, и облака развеялись, оставшись лишь легкой, почти незаметной рябью. Прижимая к себе драгоценный сверток, Даша поспешила обратно, пока совсем не выбилась из сил. Позволив себе немного отдохнуть, она опустилась на снег, вслушиваясь в звенящую тишину вокруг, тревожимую лишь ее собственным дыханием, от которого шерсть на вороте тулупа покрылась голубым игловатым инеем.

Зимой рассвет пробивается сквозь мглу медленно и трудно; небо темнело от серо-голубого на горизонте до бархатно черного над головой девушки, где еще различалась бледная россыпь тусклых звезд. Сидя на широком выступе, Даша смотрела на переливающиеся золотыми и розовыми огнями от лучей восходящего солнца вершины гор и думала, как правильны давнишние слова Вереска, что каждый миг – чудо. Сейчас, оказавшись в этой тиши совершенно одна, она смогла вдохнуть свободно, почувствовала себя целостной и поверила, что тоже способна идти.

Глава тридцать пятая

Даша вздрогнула и открыла глаза, последние часы прошли для нее размыто и тяжело, она проваливалась в глухую темноту, иногда то выныривая из нее, то ускользая вновь. Обратный путь до пещер прошел спокойно, днем идти было намного проще, что значительно сократило время дороги. Проверив комья мха, Мирайн удовлетворенно кивнула, немного все же поворчав, что в такую пору у них целительные свойства слабее, и объяснила Даше, что нужно делать дальше. Когда густой отвар, больше напоминающий мазь, был готов, женщина на своем теле показала точки, куда ту стоит нанести, пояснив, что это противоядие пить не нужно, оно всасывается прямо через кожу, а в обозначенных ею местах в разы эффективнее.