Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

И вот теперь, глядя как Икел в виде длинношеей белой птицы, которую до того показывал только мне, ластится к Диане, я чувствовала, как внутри, пока несмело, но начинает разгораться пожар.

К счастью, мне уже было не шесть лет, так что, пусть с трудом, но я выдавила из себя кривоватую улыбочку. Правда еду доставать не спешила.

Последнюю неделю между мной и отцом воцарилось очень хрупкое, но все же перемирие. Началось все с того, что я переехала к дяде Дони. Он давно уже мне это предлагал, но я отказывалась, боясь, что это разрушит и без того не слишком крепкую связь с семьей. Теперь же я знала, что он тоже моя семья.

Не могу сказать, что меня это сразу обрадовало. Я много раз с самого детства рассказывала дяде Дони, как мечтаю о семье, которая бы меня любила, и что конкретно мешало ему сказать мне, что у меня есть дядя, который меня любит, понять мне было сложно. И все же я подавила первую обиду. Так или иначе, но он всегда с нашей первой встречи был рядом и всегда предлагал мне свою заботу и внимание. В общем, я воспользовалась предложением и переехала в его, на удивление, довольно приличную квартирку.

Рассказывать о том, что я знаю, что он мамин брат, я не спешила. Не знаю почему. Просто не спешила.

Конечно, я сразу решила найти работу, чтобы не сидеть у дяди Дони на шее, хотя он был не то что не против, а даже, кажется, рад. Когда я жила у отца, от меня ждали, что я найду себе достойное занятие и уважаемую профессию, но откровенно говоря, в уважаемых профессиях меня особо-то не ждали, и все попытки найти приличное место заканчивались ожидаемым провалом. В некоторые места меня до сих пор даже на порог не пускали…

Теперь же впечатление производить ни на кого не надо было, так что я решила найти самое недостойное занятие и гордо всем рассказывать, что дочь того самого Роттера!

Выбор был между проституткой, скоморохом и воровкой. Но, конечно, пока я решала, какой род деятельности младшей дочери доставит семье больше головной боли, отец без дела не сидел. Уже на следующий день меня опять торжественно приволокли пред его темны очи. И, как ни странно, поговорили мы спокойно. Я честно ему сказала, что поживу у дяди, пока не найду себе работу. Он на это только кивнул. И с тех пор мы не виделись.

Я бы должна радоваться, ведь именно этого и добивалась… Но как всегда и бывает, то, что ты хочешь случается не так, как ты хочешь. Спокойный разговор оставил даже больше раздражения, чем скандал с запиранием меня в комнате для раздумий.

Я пока не готова была анализировать почему. Пока что мне просто очень хотелось встретиться с Икелом, погулять с ним по Лесу и… и может даже поцеловаться еще раз!

И, глядя, как он укладывает голову на колени к слегка раздраженной, но смирившейся с повышенным вниманием Диане, и преданно заглядывает ей в глаза, я очень четко осознала, что почему-то считала себя особенной для него и очень сильно ошиблась.

Пусть я знала, что это только на время его линьки, что скоро уже он улетит и вряд ли захочет вернуться. На это время я все равно была уверена, что он… ну, немножко мой. И больше ни на каплю не чей-то еще. Возможно именно поэтому мне так хотелось к нему – он был моим островком уверенности в собственной нужности. Я его кормила, я с ним гуляла, меня он целовал и только мне показывал свою вторую ипостась. Мои руки он обвивал шеей, на мои плечи клал голову со странным наростом, в моих глазах искал жалость и понимание, играя в напуганного робкого мальчика. Меня брал за руку, переплетая пальцы.

А вчера я не пришла, и вот он уже давит на жалость другой. Мне ли его обвинять, ведь это по моей вине он застрял здесь? Мне ли его обвинять, что он старается обезопасить себя?

Но все эти разумные доводы с каждой секундой тонули и захлебывались в огромном наплыве зависти.

Почему всегда Диана?

Улыбка дрожала и превращалась в оскал, но я стоически держалась. Мне хотелось накинуться на подругу и расцарапать ей лицо с криками: «Ну почему-у-у опять ты-ы-ы?!..», но я держалась. Держалась, потому что это была моя милая, моя прекрасная Диана, и будь у меня длинная шея, я бы ей тоже вокруг нее обвивалась.

– С тобой все в порядке? – участливо спросила подруга и озадачено нахмурилась, – Тебя тошнит? Ты как-то странно кряхтишь.

Она оттолкнула голову лебедя и подошла ко мне, прикладывая холодную ладонь ко лбу. Напряжение слегка отпустило, и я поторопилась обнять ее за пояс, притягивая к себе и утыкаясь лицом в живот. Моя милая Диана! Я бы тоже выбрала тебя. Почему все всегда выбирают тебя?..

– Меня мучает запор, – просипела я.

Так было всегда. Не то что бы меня часто привлекали мальчики. Меня обычно привлекал только один «мальчик», но чувства к нему всегда были немного… платонические. И слава богу! Теперь, при мысли о том, что я чуть не поцеловала собственного дядю, неловко мне было даже еще больше, чем раньше! Господи, только бы он не узнал… В общем, мое сердце всегда было отдано ему, но это не значит, что на симпатичных местных парней я не заглядывалась. Заглядывалась порой!

А они заглядывались на Диану. И понять их я вполне могла, так как и сама порой ей любовалась часами, но обидно все же было. Неужели во мне нет ничего, что могло бы приглянуться?.. Не то что бы я всерьез хотела кому-то понравиться – уж жених мне в жизни пока не нужен был точно. Но самолюбие мое к восемнадцати годам пребывало в таком плачевном состоянии, что сердце сбивалось с ритма даже из-за перевертыша с Той Стороны, который и человеком-то не был. Просто потому, что он обратил на меня внимание. Просто потому, что он меня поцеловал.

И как бы я головой ни понимала, что это чувство несерьезно, что-то внутри жутко пекло от ревности и зависти. Мне показалась, что наконец из нас двоих внимание мальчика привлекла я. Но стоило отвернуться, даже монстр из Колдовского Леса предпочел ту, что красивее и статнее, а не ту, что бесстрашно гуляла с ним по болотам и таскала ему еду.

Как только я почувствовала, что, кажется, повзрослела и научилась держать себя в руках, это чудовище в перьях ткнулось клювом Диане в ладонь и что-то заинтересованно прохрипело. Волна зависти захлестнула все мое нутро, застилая глаза, и я успела только перенаправить ее на…

Я и сама не поняла, как пнула Икела ногой в бок со всех дури.

– Пошел прочь, гусь облезлый! Проваливай в свой Лес! – зашипела я так зло, что сама не узнала свой голос, – Тебя что, кто-то звал сегодня, тварь потусторонняя?!

Да, над контролем еще надо поработать.

Лебедь угрожающе зашипел и попятился назад. Он смотрел на меня, как на врага, и от этого вскипели слезы. Ну что ж такое-то… Почему я такая невезучая?

Такими темпами меня вообще все возненавидят! Я крепче прижала к себе Диану, будто боясь, что она тоже оттолкнет и зашипит на меня. Лебедь тем временем растопырил крылья и продолжал издавать хриплые вскрики, надвигаясь на меня. И я знала, что сама виновата, и мне было стыдно, что я опять бездумно причинила ему боль, но – боже! – как же было обидно…

Никаких тебе больше поцелуев, Тихея. И никаких робких улыбок и приторного, но приятного восхищения…

– Я стану проституткой, – решила я, все-таки позорно всхлипнув.

– Что за глупости? – нахмурилась Диана, с каким-то непонятным удовольствием наблюдая за ярящимся белым монстром.

Тот вдруг замер и наконец обернулся человеком. И только в этот момент я подумала, что бить его все же не стоило. Ну, кроме того, что лично мне он ничего не обещал и ничего плохого не сделал, Лебедь был огромен, по-настоящему огромен, и ударом одного своего крыла мог бы мне основательно пересчитать ребра…

– Тиша… – произнес Икел, делая шаг ко мне.

Стоило ему посмотреть на меня своими распахнутыми черными глазами, в душе опять вскипела волна злости и опять по отношению к Диане, которая даже Икелу нравилась больше, но я справилась с собой и направила его на того, кто все равно скоро провалит из нашего пограничья в свои дурацкие лебединые края!

– Уходи. Проваливай! У нас девичьи посиделки.

Я вдруг заметила, что его волосы окончательно побелели, и неровно обрезанные холодно-снежные пряди всколыхнулись на ветру и на мгновение закрыли от меня взгляд. Секунда – и в нем уже ни капли робости и удивления, только темная, равнодушная решимость. Он смазанным движением вдруг вырвал меня из рук ошалевший от такого поведения Дианы, подхватил под колени, заваливая боком на плечо неожиданно легко и через мгновение мы уже пересекли границу Леса.

– Диана! – воскликнула я, глядя, как ее бегущая за нами фигурка пропадает из вида в неожиданно густых зарослях, – Икел, отпусти! Ты чего творишь?!

Я заверещала и задергалась в его руках, вдруг вспоминая, что тоже могу оказывать сопротивление, но он даже внимания не обратил, только чуть сбавил шаг, явно не боясь преследования подруги. Тем более, что и преследования никакого больше не было…

Лес, раньше всегда светлый, вдруг сгустил тени.

– Мы просто поговорим, – наконец заговорил Икел, – Ладно?

Я сглотнула и вытерла о его спину вмиг похолодевшие и вспотевшие ладони. А если я скажу «не ладно»?..

– Конечно, – кивнула я.

Господи, пусть это все будет из-за того, что он испугался, что я больше не буду его кормить!

Икел злился на свою звериную половину, но и себя костерил за то, что не предположил такую ситуацию. Девчонка в руках наконец поутихла, и хотя Икела раздражало, что он так неосторожно ее напугал, он наслаждался ее молчанием и спокойствием.

Икел был раздражен и немного возбужден. Или раздражен от того, что возбужден. Так сразу и не разберешь! От неспокойного дыхания Тихеи ее приятно-мягкая грудь раз за разом вжималась в его плечо и именно сейчас не замечать это не получалось. Он только сильнее впился пальцами в ее бедро, но девчонка так и не пискнула – кажется, у нее наконец заработал инстинкт самосохранения и она решила, что пять минут может посидеть спокойно и, главное, молча!

Как Икел и думал раньше, брачный сезон – это отвратительно. Еще в прошлом году он начал искать разные способы, как контролировать себя в этот период, и в итоге смог найти запрещенное в стране снадобье, замедляющее половое созревание.

Когда он понял, что еще не скоро сможет улететь из этой дыры, а запас зелья был рассчитан всего на небольшую вылазку, то подумал, что это, на самом-то деле, отличная возможность. Пережить брачный сезон вдали от вьющихся вокруг девиц, подобранных матушкой на роль «подходящей пары»? Замечательно! А потом еще год можно смело избегать свадьбы.

В Колдовской Лес не так часто забредают нелюди, тем более – женщины, и Икел был уверен что, в любом случае, вдали от провокаций матушкиных ставленниц как-нибудь удержит себя в случае чего. Он-то да, а созревшая для создания гнезда вторая половина ждать уже устала!

И тогда в голову пришла совершенно замечательная в своей простоте и изяществе идея. Пережить брачный сезон с Тихеей! Никто не может оспаривать кандидатуру лебединой пары. Кроме того, что это запрещено законом, это по понятным причинам считается неприемлемым. В редких случаях, конечно, после потери пары лебеди могли найти себе новую, но подавляющее большинство просто чахли от тоски до конца жизни, и в сорока процентах случаев умирали в течение трех лет.

А матушка его все-таки любит. Своей холодной, расчетливой любовью властной женщины, но все-таки любит! Так что скрипя зубами она примет и «грязное человеческое отродье». В роли его пары. Но уж точно не в роли пары наследника!

Разве можно допустить, чтобы наследниками прямой линии стали… полукровки? Да она скорее нового сына родит! А ее нынешнему сыну было откровенно плевать, какими будут его дети. Хоть грязными человечками – какая разница скромному библиотекарю, который живет беззаботной жизнью середнячка?

Стоило Икелу об этом подумать, он немного расслабился и даже позволил себе легкую злорадную улыбку. Ни за какие коврижки он не станет взваливать на себя это бремя! Навзваливался уже по самую макушку! Пусть другие веселятся и грызутся на политическом поле, а он сделает все, чтобы пользоваться преимуществами своего богатства и знатного происхождения, но не нести за это ответственность.

Притворяться слабоумным уже поздно, идея с побегом на человеческие земли оказалась нерабочей – как показал опыт, от людей он все же отличался слишком сильно, так что затеряться здесь у него не получится. Да и как-то невесело жить без слуг и нормальной еды.

Привести же в дом человеческую пару сомнительного происхождения? После такого его к роли наследника на пушечный выстрел не подпустят, не смотря ни на какие способности и заслуги!

И, само собой, вторая половина, из крови которой наконец вымылись последние остатки зелья, была рада уже любому существу женского пола.

Но, конечно, что совершенно логично, потянуло лебедя к той, у кого кровь сильнее – к Диане. Уж сколько Икел приучал вторую ипостась к Тихее, а стоило ослабить контроль, глупая птица побежала подлизываться к этой полукровке. Икел скривился.

Диана была неплохой девушкой, в общем-то, сдержанной и красивой, но она его раздражала. Особенно тем, что постоянно крутилась рядом с Тихеей, отвлекая на себя внимание – и ее, и его. Такую, как Диана, могли и стерпеть рядом с ним, так что от нее надо держаться подальше.

А вот Тиша – замечательный вариант! Ее детей никогда не подпустят к власти, а стоит ей открыть рот – им подарят миленькое поместье вдали от столичной суеты и оставят в покое, лишь бы в приличном обществе не появлялись.

И все шло замечательно – девчонка к нему привыкала, хорошо отвечала на поцелуи. Осталось только дождаться, когда закончится линька, закрепить их связь и улететь домой. К слугам и нормальной еде!

Но тут из-за чертовой птицы такой удобный вариант мог улететь из-под носа. Как же перед ней объясниться, чтобы она не сорвалась с крючка раньше времени?..

Она поерзала, удобнее устраиваясь у него на плече, и парень грустно выдохнул, стиснул зубы и подумал, что ему бы тоже раньше времени не сорваться.

Лебеди, только-только обретая пару, становятся теми еще кретинами, едва ли не хуже, чем в брачный период, а Икелу и навязчивого желания галантно раскланиваться перед всеми женщинами округи с головой хватает!

Еще всего недельку потерпеть…

Глава 11

«– Послушай меня, мой мальчик. Все в этом мире даже самые незначительные вещи – битва. Из которой ты должен выйти победителем. Единственный человек, перед которым ты должен признавать свои ошибки – это ты сам. Но никогда – перед другими, – женщина вытащила из вазы цветок со слегка поникшим лепестком и безжалостно выкинула его, чтобы не портил вид, – Если тебя начнут загонять в угол, просто переверни ситуацию, переложив ответственность на того, кто тебя обвиняет. И атакуй со всем праведным негодованием, чтобы никто даже мысли не допустил, что ты можешь быть не прав. Ты меня понял?»

– Знаешь, это довольно обидно.

Я покорно кивала, соглашаясь со всем, что он скажет. Пока что моего благоразумия вполне хватало на то, чтобы понять, что из Леса я гордо уйти, хлопнув дверью, вряд ли смогу. Но это пока что.

– «О-обидно»? – уточнила я дрожащим от раздражения голосом, но продолжая давить понимающую улыбочку, – Ах, вот как! – я похлопала его по плечу, – Ну прости, Икел, я так не права! Я больше так не буду делать, честно-честно. Только… только уточни, – я взмахнула рукой, пытаясь подобрать слова, – Уточни, что именно я больше не буду делать?

Он притащил меня в то самое место, где мы недавно целовались, посадил на самый чистый подоконник и облокотился на него руками по обе стороны от меня, отсекая возможности для побега. Первую минуту он держал драматическую паузу, и хотя мне бы хотелось посмеяться на тему того, что это глупо, хотя бы себе я могла признаться, что прониклась.

Я сидела перед ним, как мышь перед удавом, и умоляла себя не делать глупости хотя бы пока не окажусь на Этой Стороне. Икел зол, он меня похитил, я в Лесу, откуда без его помощи выйти не смогу… Надо со всем соглашаться и не спорить! Держать свои обиды при себе и больше ни в коем случае не пинаться!

– Я, кстати, сегодня ветчину такую вкусную захватила! Ты же голодный? Пойдем поедим, а? – попытка не пытка.

– Ты… ты что, меня боишься? – его голос надломился, а во взгляде было столько от оскорбленной невинности, искренне не понимающей, за что же с ней так, что я почувствовала себя и правду виноватой.

– Не-е-ет! – замотала головой я, – Ну конечно же нет! Я вообще ничего не боюсь в этой жизни!

– То есть, теперь я еще и злодей?! – не успокаивался он, – Ну за что ты так?.. Это ведь нечестно!

Я окончательно перестала что-либо понимать. Кроме одного. Либо Икел поехал крышей – а это маловероятно, так как он никогда не давал причин думать, что у него слабая психика. Либо я и правда где-то основательно налажала и обидела человека. В смысле, нелюдя. Что, в общем-то, происходит со мной не так уж редко.

Вот только по опыту могу сказать, что тут главное не спрашивать, из-за чего именно человек обижен на тебя. Это хуже пощечины! Той самой, которую влепят потом тебе. Как ни странно, гораздо выгоднее разозлить человека еще больше, не признавая вину, и тогда он сам, в непреодолимом желании доказать, что ты все-таки виноват, в подробностях расскажет, что случилось. А потом уже можно раскаяться и извиниться!

– А по-моему, все честно! – возразила я, – Не многовато ли ты на себя берешь? Знаешь, я готова была извиниться, чтобы ты отстал, но, в общем-то, в чем я виновата? Я тебя не обижала, ты сам зачем-то решил обидеться.

Я пожала плечами и придала лицу равнодушный вид. Ну, я надеюсь, что равнодушный. Икел вдруг закашлялся и на мгновение я даже решила, что он смеется. Его плечи затряслись, но он все-таки взял себя в руки и поднял на меня повлажневшие глаза.

– «Честно»?! Я думал, что у нас все серьезно! Ты же меня поцеловала! А сама в это же время переехала к этому своему Дони. Я же видел, как ты на него смотрела, – продолжал он, – Я думал, что раз ты… раз ты меня… раз ты со мной!.. – он покачал головой, – Я думал это значит, что ты про него забыла и выбрала меня! А, оказывается, ты просто ждала подходящего случая?! Но стоило мне поступить так же, как ты разозлилась! Что это значит? Я для тебя запасной вариант?..

Я так опешила, что даже не сразу нашлась, что ответить. И Икел принял молчание как ответ.

– Все ясно… – надломленно прошептал он, – Я так старался тебе понравиться… Водил тебя везде, ночами напролет искал красивые места. Я первый раз сплел кому-то венок! Я думал… Нет! – он вдруг замотал головой и опустил лицо, – Я, видно, сам себе чего-то напридумывал. Прости. Я сам… сам во всем виноват. Мне не стоило на тебя кричать.

О боже. О боже! Я не могла понять, что, черт возьми, происходит. Варианта всего два: либо он меня дурит, либо я разбила бедному парню сердце. Вот только какие есть причины меня дурить таким образом? Какая от этого польза? Я думала, но никак не могла найти в этом смысла.

А если… если я ему и правда понравилась? Ну могу же я хотя бы чудище с Той Стороны приглянуться? Сердце забилось чаще и в горле вдруг пересохло. Меня накрыло смесью восторга и злорадства. Я кому-то так сильно понравилась! Целому Лебедю я понравилась настолько, что он чуть не плачет! Это было настолько восхитительно, что я сама чуть не заплакала.

Ради этого стоило жить восемнадцать лет!

– Икел, побойся бога, – начала я оправдываться неожиданно сиплым, дрожащим от нетерпения голосом, – Дядя Дони брат моей мамы… Я же не извращенка!

Хотя, в общем-то, его претензия была совершенно справедлива, ведь я не воспринимала наши обжимания всерьез. Но прямо сейчас я до дрожи боялась, что он разочаруется и отдаст все эти эмоции кому-нибудь другому. Не мне.

Спасибо, Рез, что у меня теперь есть чудесное оправдание! Дружи с Деймосом сколько влезет – благословляю!

– Правда? – он снова поднял на меня глаза и взмахнул длинными белыми ресницами, расчеркивая темноту глаз.

Я закивала.

Икел приблизил ко мне лицо, вглядываясь внимательно в мои честные-честные глаза. Приблизил еще, скосив взгляд на губы. От грустного щеночка не осталось и следа. Щеки вспыхнули, а сердце заколотило только быстрее. И что-то томительно сжалось внизу живота от его взгляда.

Я сама прижалась к его губам, позволяя ему настойчиво проникнуть языком в рот и устроиться совершенно неприлично между бедер.

И зачем я только это делаю? Он скоро улетит. Он точно не может вечно тут жить. Даже если он еще задержится, в конце концов, он все равно улетит домой.

Но думать об этом не хотелось. Какая разница? Прямо сейчас есть кто-то, кто бродит целые ночи, чтобы найти для меня очередное интересное местечко! Кто-то, кто подарил мне свой первый венок. Кто-то, кто даже меня ревнует… И с кем так волнующе целоваться.

Пока он не улетел, почему бы просто не насладится этим Лесным миражом? Даже если он все-таки просто меня дурит…

«– Я вот хочу, чтобы меня любили, – девчонка сидела на хлипком деревянном заборчике, подгнившем с одной стороны, поджав под себя одну ногу, а другой даже не бесстрашно, а скорее равнодушно раскачивала в воздухе, – Хотя бы только один человек, но именно меня, понимаешь?

Мальчик, ее ровесник, стоял рядом, чтобы ухватить ее, если она начнет падать, но даже не думал говорить, что это опасно и она может свалиться с пусть не самой высокой в городе, но достаточно высокой, чтоб серьезно покалечиться и даже умереть, башенки колокольни. Своя голова на плечах есть. Вроде бы.

Колокол отсюда давно вынесли правда – чего добру пропадать? – но мальчик повесил тут другой. Маленький, конечно, и дешевый, но что за колокольня без колокола? Или хотя бы колокольчика.

– Понимаю, – кивнул он, – Но ведь когда тебя любят – именно тебя – это и ответственность какая. Уж больно много головной боли, не находишь?

– Пока что моя голова болит от того, что в моем существовании нет абсолютно никакого смысла ни для кого! Есть я, нет меня – велика ли разница? Для кого день за днем вставать по утрам, для кого становиться лучше, для кого быть осторожной?

– Для себя, например?

Девчонка, обычно по-детски капризная и дурашливая, вдруг холодно усмехнулась.

– Нет во мне ничего хорошего, чтобы за себя переживать и стараться. А вот для кого-нибудь, у кого нашлось бы сил меня полюбить, я бы постаралась!

Мальчик не стал ничего на это отвечать. Ее слова он считал глупостью, да еще и довольно опасной, но вместе с тем был с ними согласен. Он и сам старается не ради себя.

У девчонки от жары уже так припекло лицо, что оно все покраснело и распухло, но она упорно подставляла его под палящие лучи. Волосы были наглухо спрятаны под косынкой, и она выглядела не очень миленько, но мальчику это почему-то даже нравилось.

– А тебя кто-нибудь любит? – с интересом спросила девочка, даже на секунду не задумавшись, как мог прозвучать вопрос.

Это мальчику тоже нравилось.

– Бог.

Она вскинула удивленно брови.

– Ты прямо так уверен?

– Я не уверен, я верю, – спокойно пояснил он, – Что это тот, кто всегда будет меня любить, даже если я сам не буду. Это тот, для кого я день за днем встаю по утрам, для кого становлюсь лучше, для кого учусь быть осторожнее… Это как земля под ногами в любой, даже самой непонятной ситуации. Мне не нужны доказательства,

– Удобно.

– Да, удобно.

– Но мне такое не подходит, – скуксилась девчонка, – А жаль!

Мальчик вдруг нахмурился.

– Я тебя только очень прошу, не найди себе какого-нибудь подозрительного мальчика, который в первую же неделю обещает тебе любовь на всю жизнь! А если найдешь, не ведись как дура, хорошо?

– Что за глупости? – отмахнулась она, – Даже бородатый дяденька на небе, чье существование невозможно доказать, больше подойдет!»

– Значит, он ее похитил? – еще раз зачем-то уточнил Рез, – Вот так просто схватил и убежал?

Диана мрачно кивнула.

– И ты не можешь?..

– Он мне дорогу как-то мотает, я буквально кругами хожу! – раздраженно зашипела она, – Что теперь делать? Ты можешь что-нибудь придумать?..

– Господи, спаси эту заблудшую душу… – начал шептать Рез, закрыв глаза и сложив руки.

– Чем это поможет?! Думаешь, она волшебным образом появится, если мы будем тут сидеть и разговаривать с небом?

– Прояви милосердие к своей наивной и дурной дочери…

– Рез, ты же умный, придумай что-нибудь! – Диана нервничала нечасто, но в таком состоянии становилась очень раздражительной.

– К другой своей дурной дочери тоже прояви милосердие…

Мы шли обратно к поляне молча. Говорить не хотелось. Поцелуи до сих пор кружили голову, как и обещание поймать для меня птицу-крикушку, которая водится только здесь и заманивает в Лес криками о помощи сердобольных людей.

У меня была уже куча сувениров из Леса, с которыми я пока не представляла, что делать. И Икел, не жадничая и не секретничая, приносил мне все новые и новые. Конечно, он был уверен, что пересекая границу Леса, они лишаются всякой магической составляющей – и это было очевидно даже для меня. Но это, в конце концов, вещи из неизученных наукой мест. Может что-нибудь и найдут еще интересное!

Мне бы хотелось идти не торопясь, спокойно размышляя о том, что у Икела неожиданно жесткие волосы и широкие плечи, но меня торопили мысли о Диане, которая наверняка уже успела себе черти что надумать. Я бы на ее месте уже волосы на голове рвала!

Так что я тянула будто специально медлительного сейчас Икела, заставляя ускорить шаг. На подходе к поляне мы услышали довольно экспрессивные, как для моих друзей, споры.

– …твой план – это бесполезно терять время?! В этом есть хоть какая-то польза? Может он ее там уже на кусочки режет – откуда нам знать! А мы тут сидим-пердим как нюни…

– Твоя бабуля, конечно, замечательный человек, но, пожалуйста, не надо разговаривать ее стариковскими фразочками! И кричать на меня тоже не надо! Это не я ее в Лес уволок!

– Бабулю не трожь, пирожок недожаренный!

– Я тоже волнуюсь, но ты сама сказала, что идти в Лес и искать ее – бесполезно! Чего ты от меня хочешь?..

– Хоть каплю серьезности. Думаешь, помолишься и она волшебным образом появится тут целая и невре…

Именно этот момент я выбрала, чтобы появиться целая и невредимая.

– П-привет, – улыбнулась я.

– Видишь?! – заорал Рез, – Это Бог нам помог, чертова атеистка! А от твоих криков есть хоть какая-то польза, кроме моей головной боли?!

Диана ничего ему не ответила, и не только потому, что ответить ей было нечего. Она затащила меня на поляну, волком оглядывая беззаботного Икела, и ощупывала меня на предмет повреждений. Рез продолжал картинно возмущаться, но делал это уже явно, чтобы разрядить обстановку. Сам он аккуратненько, ненавязчиво теснил нас подальше от границы Леса, где до сих пор благоразумно стоял лебедь.

– Извините, что заставила вас поволноваться… – начала я, – Мне правда жаль.

– Это не ты заставила нас поволноваться, – мотнула головой Диана, – Это он.

И снова зло уставилась на парня. Тот удивленно вскинул брови.

– Я просто поговорить с ней хотел наедине… Что в этом такого?

– Ты утащил ее в Лес!

Диана прожигала его взглядом, но лебедю было хоть бы хны. Я корчила рожицы в попытке без слов дать ему понять, что вот сейчас надо извиняться, а не выделываться! Но, кажется, делала я это, как и все остальное, недостаточно талантливо, потому что ободряюще мне улыбнувшись, Икел продолжал гнуть свое.

– Да я ее каждый день туда утаскиваю! И ни разу не «порезал на кусочки», – он обиженно нахмурился, – Это оскорбительно и просто по-человечески неприятно. Я не сделал ничего, чтобы вы думали обо мне подобным образом…

Я прямо видела, как подруга, обычно невосприимчивая и спокойная, закипает и алчно оглядывает его лицо, примеряясь как бы половчее в него вцепиться. Я ее опередила и вцепилась в нее. Объятиями.

– Прости-прости-прости, мы больше так не будем! Честно-честно! Ну, не злись, пожалуйста! Он правда не сделал мне ничего плохого!.. – я тараторила и тараторила, стараясь успокоить ее, и, в конце концов, у меня это получилось.

С посильной помощью Реза, который старательно сводил ситуацию к шутке.

Через полчаса мы уже чаевничали, почти как всегда! Напряжение все еще едва заметно давило на наши плечи, но хотя бы двое из нас сделали все, чтобы поставить в этом точку и не трепать нервы почем зря.

– А где, интересно, дядя Дони? – спросил Рез, который сегодня не только отвоевал кресло, но и стащил дядину чашку для спиртных напитков, из которой теперь с хлюпаньем втягивал самый дешевый чай.

Я пожала плечами. Хотелось бы мне знать!

Виконт Доний сидел в грязном кабаке, к которому в иные времена даже на километр бы не подошел, и размышлял о том, какими неведомыми тропами порой водит нас судьба. Его пробирало на смех при мысли, что его мог бы увидеть сейчас кто-то из знакомых. Когда-то всегда одетый с иголочки, с идеальной прической и веселым характером он был любимым гостем любого приема. Душой компании. Заводилой и идейным вдохновителем любой мелкой и яркой авантюры, которые так любило его тогдашнее окружение. С легкостью сорил деньгами, с легкостью уходил от любого наказания, с легкостью завоевывал благосклонность…

С трудом, но все же завоевал расположение красотки Шайны, дочери графа Холлоуна – самой завидной невесты того времени… которая разорвала помолвку, как только будущее с ним перестало видеться веселым и богатым, уведомив о разрыве коротеньким сухоньким письмецом, и больше с ним даже не здоровалась.

Теперь местный пьнчужка дядя Дони смотрел на разворот газеты, где половину страницы занимала фотография его бывшей невесты, служившей теперь украшением дома Ривал и то ли кряхтел, то ли посмеивался.

– Бедный граф Ривал! – мелочно злорадствовал он, – Интересно, сильно он разочаровался, когда понял, что у красотки Шайны волосы даже на грудях растут и серьезная семейная склонность к полноте?

Если в юности это были приятные любому глазу округлости, то сегодня графиня Ривал была откровенно толстой. Ему в свое время было плевать, но он-то был всерьез влюблен. Он представлял себе, как она располнеет лет через десять и только улыбался – мягонькая будет! И вообще, он тоже вместе с ней располнеет, вот будет потеха… А граф Ривал всегда воспринимал Шайну именно как будущее украшение чьего-то дома и всем богам молился, чтобы именно его. Так и говорил: «Господи, отдай мне эту куколку, она так хорошо будет смотреть в бордовой гостиной!» – они из-за этого даже подрались однажды. Глупый виконт тогда говорил, что никакая она ему не куколка, но время расставило иначе.

– Недолго она хорошо смотрелась в бордовой гостиной, а? – спрашивал он у фотографии своего посерьезневшего и подоплывшего недруга.

Даже на фотографии для газеты на свою жену он смотрел с невыразимой детской обидой. Ну, зато дочери у него – загляденье!