Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Annotation

"Будешь себя плохо вести, злые духи утащат на Ту Сторону..."

Как же правы были суеверные бабы! Но что остается, если для того, чтобы стать хорошей дочерью, надо плохо себя вести? И как далеко я зайду ради того, чтобы стать полноправным и любимым членом семьи?

Остается только уповать, что злые духи пожалеют и пройдут мимо, сделав вид, что не заметили. Остается только уповать, что у злых духов нет своего интереса.

18+

Лебединая пара. По Ту Сторону

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Эпилог

Лебединая пара. По Ту Сторону

Яна Лисканова

Глава 1

– Будешь себя плохо вести, злые духи утащат на Ту Сторону!

– Да уж поскорей бы! На Этой скука смертная…

Миссис Грамбл, экономка дома Роттер, схватила кухаркиного сына за ухо. Он зашипел и попытался вывернуться из ее цепкого захвата, но сделал себе только больнее.

– Будешь себя плохо вести, злые духи не утащат на Ту Сторону! – не растерялась женщина.

Первым порывом было подождать, пока они не закончат, чтобы не попадаться на глаза, но я мысленно надавала себе оплеух, напомнила, что это и мой дом тоже, и гордо прошла мимо. Точнее, попыталась…

– Куда опять намылилась, госпожа? – миссис Грамбл, не выпуская мальчишкиного уха, схватила меня за предплечье и дернула на себя.

– Не твое дело! Отпусти и займись дел-лом… – я облизала пересохшие губы.

Ну вот опять. Хорошо же начала! Это даже отдаленно было похоже на властные интонации брата… Вроде бы. Поначалу. Но под насмешливым взглядом миссис Грамбл, как всегда, сдулась. Экономка усмехнулась противно-понимающе, и я опустила в пол красное от стыда лицо.

– Предупреди отца, – сказала она и толкнула меня в сторону его кабинета.

Я стиснула зубы. Дернулась быстрым движением мимо отцовского кабинета в сторону прихожей, схватила куртку и выбежала скорее из дома. Ну и пусть жалуется отцу! Что от этого изменится?

Сумка со стащенной с кухни едой приятно тяжелила плечо. Я накинула старую кожаную куртку брата сверху и быстрым шагом, едва не срываясь на бег, поторопилась подальше от поместья. Хотелось сорваться с шага, но тогда это еще больше будет похоже на позорное бегство.

В конце концов, я уже отпраздновала совершеннолетие! Я не обязана отчитываться! Брат с сестрой вот не спрашивают разрешения, если им куда-то надо!

– Брат с сестрой гордость отца, а ты – черти что… – пробубнила себе под нос я, – Они полезным заняты, – скривилась я, пародируя миссис Грамбл, – А ты только по полям бегаешь да семью позоришь… Бла-бла-бла, Тихея опять все делает не так! – не то что бы у экономки был такой писклявый голос, но обида вообще слепа и глуха, – А вот Деймос в ее возрасте уже!…

Я дернулась, как от удара.

– Вспомнишь солнышко – вот и лучики… – не удержалась от нервной усмешки.

Не то что бы брата можно было бы назвать солнышком даже в пьяном бреду, конечно. Так что я резко сменила направление и так же резко забыла о том, что бегство – это позорно. И все же успела заметить, как его губы изогнулись в недоброй улыбке.

– Тихея! – я не остановилась, но он все равно быстро меня нагнал, – Тихея, скажи, а тебе арбалет в руки брать не стыдно? – весело поинтересовался он.

Я молча шла вперед.

Деймос был копией отца – высокий, атлетично сложенный и чернявый как ночь. Талантливый фехтовальщик, первоклассный стрелок, отличный наездник и охотник. Перечитал всю домашнюю библиотеку и мог ее едва ли ни цитировать благодаря отличной памяти. Красивый и статный, он-то умел поставить на место одним взглядом, а его голос не дрожал, наверное, даже когда он только родился… Его бы миссис Грамбл хватать не посмела даже в детские годы!

Возможно потому, что за такое Деймос и пальцы переломать мог. Даже вскормившей его миссис Грамбл.

Весь он был – не самый молчаливый, но очень даже упрек криворукой, косоглазой и совершенно бесталанной мне. Если бы у него еще и характер был хороший, я бы точно удавилась от зависти! Но мне на счастье, хотя бы таких достоинств в нашей семье отродясь не водилось.

– Молчишь? – он больно уцепился сильными пальцами за плечо, приобнимая в подобии ласки; я знала, что если покажу, что больно, он вцепится только сильнее, – А чего молчишь, а? Тебя зачем с самого детства всему учат, чтобы ты потом при всем честном народе принципиально в мишень не попадала?!

– Я случайно… – промямлила я, избегая его взгляда, – Я… Деймос, отпусти… пожалуйста? Я тороплюсь.

Конечно, он проигнорировал мою просьбу.

– А знаешь, мне уже начинает казаться, что ты специально нас позоришь, – прошипел он мне в лицо все с той же веселой улыбкой, – Мне и раньше было почти неловко признаваться, что ты моя сестра, но после вчерашнего я узнал, что такое настоящий стыд!

Я сглотнула и уставилась под ноги. Надо просто дать ему выговориться. Наверное.

– Ну, новый опыт – это всегда хорошо…

Он насмешливо изогнул бровь и отпустил меня, наконец. Остановился, пропуская вперед, и я выдохнула.

– С тобой бесполезно разговаривать, да? – брат скрестил руки на груди и склонил голову к плечу, рассматривая меня тем самым взглядом, под которым хотелось провалиться сквозь землю еще больше, чем обычно, – Иди, куда шла, Тихея. Даже хорошо, если ты сегодня больше не будешь на глаза попадаться.

И я пошла. Быстрым шагом. Со стороны, конечно, могло показаться, что я бегу, не жалея легких, но это был быстрый шаг.

В чем-то Деймос был прав, конечно. После вчерашнего взять в руки арбалет я смогу еще не скоро. Точнее, висел-то он на спине под наспех накинутой курткой, как и всегда, но стрелять из него я бы пока не решилась. Стоило только об этом подумать, желудок скрутило почти так же сильно, как вчера, и меня едва не стошнило от неловкости. Как вчера.

Хотя лучше бы сегодня, когда никто не видит!

Я ускорила шаг. До границы еще часа полтора топать. Не смотря на конец июня, сегодня было прохладно, и идти было не тяжело. Под небом, скрывая голубизну, равномерно размазалось свинцово-серое, угнетающее своим равнодушием полотно, а ветер за пару минут успел спутать все волосы и кинуть в лицо дорожной пыли. Дождя, по ощущением, быть не должно – разве что поморосит.

Через наш то ли маленький город, то ли большой поселок я шла сегодня длинным путем, но зато по самым тихим улочкам, где почти не приходилось игнорировать перешептывания и насмешливые взгляды, притворяясь глухой и слепой.

Я вышла за черту города и давно знакомой, вытоптанной мной же тропинкой пошла в сторону погранзоны в обход одиноко стоящего охранного поселения, состоящего всего из пары домишек. И те были скорее ради приличия, чем представляли какую-то угрозу, но я все же предпочитала не попадаться им на глаза.

Охранять границу с севера и нужды особой не было.

Уже отсюда за степью был виден Колдовской Лес, раскинувшийся вдоль границ на тысячи километров и отделяющий Эту Сторону от Той. Днем он возвышался угрюмой темной стеной, а к ночи начинал мерцать потусторонними огнями, привораживая в свои заросли самоубийц и идиотов.

Все знали, что заходить в лес нельзя. Что из него не возвращаются, как ни старайся. Проверено опытным путем. Кто или что в нем живет – неизвестно, и особенно суеверные и нелюбопытные даже к степи перед лесом стараются не подходить.

Колдовской Лес официальной наукой считается феноменом, появившемся в следствии войн четырехсотлетней давности, по итогу которых чудища с изнанки мира были то ли изгнаны с человеческих земель, то ли запечатаны с Той Стороны. Собственно, что там – с Той Стороны – никому доподлинно неизвестно. До прошлого десятилетия считалось, что там что-то вроде выжженной магией пустыни, но современная наука допускает появление неизвестных форм жизни. А может даже сохранения старых и позабытых форм жизни, что пугает отнюдь не меньше!

Пугает, но и будоражит воображение, конечно.

Мне с детства лес не давал покоя, и я частенько сбегала, чтобы погулять по границе. Иногда даже с мыслями, что уж в этот обязательно зайду в него. Порой такие мысли крутились в голове как решение всех проблем, и были рождены детской обидой. Что-то вроде: вот пропаду в Колдовском Лесу, и вы все пожалеете, что не любили меня!

И к своему стыду мне до сих пор иногда казалось, что это было бы эффектно и после такого всплакнул бы даже отец. Останавливало меня только то, что на такое представление пришлось бы совсем не эффектно приглашать, иначе никто бы не имел шанса оценить этот отчаянный и драматичный жест!

Чаще всего же обычное любопытство манило зайти хоть шагов на десять и осмотреться.

И однажды я этому любопытству поддалась. Сказать по правде, в тот момент любопытство густо замешалось с обидой и желанием насолить всем своей грустной кончиной.

Это было по-настоящему глупо. В первую очередь потому, что муки совести для членов моей семьи – зверь еще более неведомый, чем твари изнанки, так что верить, что такой перфоманс мог бы их впечатлить – верх наивности!

Приглашать я никого, разумеется, не стала, но записку оставила. Записку, полную обвинений в сторону близких и разбавленную жалостью к себе. За нее сейчас было стыдно даже сильнее, чем за вчерашнее…

«Предсмертное» письмо нашла сестра и отходила меня ремнем по заднице, когда я вернулась живая и здоровая, а на лбу написала: «Трусиха». Так я и ходила весь вечер и все утро, пока отец не разрешил отмыть. А все потому, что настоящий Роттер если уж принял решение, то доводит до конца!

Дурацкую записку тринадцатилетней девочки же оформили в рамку под стекло и повесили над кроватью, чтобы не забывала свой позор и не повторяла ошибок.

Не помогло!

Позорилась я с завидной регулярностью.

Сейчас же я без страха прошла мимо большого камня-указателя в заросли, раздвигая руками ветви.

Пожалуй, тот раз был единственным, когда клеймо «трусиха» я получила совершенно незаслуженно. В лес я тогда все же зашла.

Хотя, технически, это оказался еще не лес, а скорее перелесок, скрывающий собой довольно широкую поляну с довольно глубоким ручьем. Но этот перелесок все же выглядел в свете дня как часть леса, так что, переступая его порог, я искренне верила, что жизнь моя кончена!

Ошибку свою я поняла в тот день только в сумерках, когда магические огни замигали мне угрожающе-приветливо из леса, обвивая стволы деревьев, но… не тех, через которые я успела пройти. Почему же я не продолжила свой путь вглубь леса, а остановилась на грани, если все равно верила, что уже перешла ее?

В детстве я любила шляться по округе в поисках заброшенных древних храмов языческих богов, коими кишело пограничье. Тогда это казалось мне отличным способом завоевать уважение семьи. Если бы я нашла какой-нибудь потайной лаз, схрон с картой сокровищ или секретами древнего колдовства, содержащие ответ на вопрос, что находится по Ту Сторону…

Я была нелепа с мечом, с трудом натягивала тетиву, взаимно терпеть не могла лошадей, с трудом запоминала теорию и редко когда могла сосредоточиться на чем-то серьезном. То, что играючи давалось сестре, для меня было мудренее колдовства; что с легкостью осваивал брат за неделю, я не могла выучить за год. И дело было отнюдь не в разнице в возрасте.

С каждым годом взгляд отца становился все тяжелее, а мне все больше хотелось это изменить.

Немного повзрослев, я вынуждена была признать, что совершенно бескомпромиссно не обладала ни талантами, ни умом, ни сильным характером, коими славились наследники семьи Роттер многие поколения. Даже находясь в опале, отец всегда серьезно занимался нашим воспитанием, не позволяя расслабляться. Он делал все, чтобы дать нам лучшее воспитание, чтобы нам было за что гордиться своей семьей и своими близкими.

Некоторые книги в нашей библиотеке были переписаны им по памяти для нас, а когда-нибудь – и для наших детей. И именно читая их особенно стыдно было засыпать от скуки, не понимая и половины написанного.

В общем, нормальными способами завоевать уважение у окружающих у меня не получалось, так что я надеялась случайно раскопать какую-нибудь тайну древности! Но, к сожалению, большинство местных развалин были просто-напросто грудой камней, которые и без меня уже давно все облазили.

И когда, пройдя перелесок, я обнаружила потрясающе сохранившиеся развалины храма триединой богини судеб Норн, то решила, что умереть можно и через пару часиков – после того, как немного все обследую.

Насколько большим был храмовый комплекс, я не знаю до сих пор, потому что большая его часть явно была погребена под землей, а дальше перелеска и поляны я не заходила. Но и того, что было, мне хватило надолго.

Едва не посреди поляны, ближе к ручью, стоял алтарь с почти не потревоженной временем лазоревых оттенков мозаикой, а из земли то тут, то там торчали верхушки колонн с ордерами, украшенными рельефными изображениями сюжетов из старых полузабытых языческих мифов. В тени еловых веток Колдовского Леса торчала по середину бедра кариатида с обломанными ладонями и без половины головы, и эту даму я облапила самым неприличным образом в первый же день.

Дно ручейка было вымыто аж до пола храма, такого же чисто-голубого, выложенного полупрозрачной мозаикой в причудливые узоры, как и алтарь.

В общем, место было колоритное и совершенно точно никому неизвестное, и домой в тот день моего неудавшегося самоубийства я бежала в святой уверенности, что открыла чудо, и за это отец точно будет мной хоть чуть-чуть гордиться.

Приедут археологи, ученые, журналисты, чтобы все обследовать и описать, назовут какое-нибудь открытие в мою честь!.. Может мне назначат пожизненную пенсию за заслуги перед Отечеством. В общем, жизнь наладится! На все издевки брата я могла бы с насмешкой спрашивать у него, что полезного он сделал для культуры человечества; равнодушие сестры перестало бы меня задевать, а папа бы смирился с тем, что я отстаю от сверстников по алгебре.

Вот только придя домой и взглянув в глаза сестре, которая уже держала в руках тяжелый отцовский ремень… я вдруг поняла, что не хочу ее там видеть. Что не хочу там видеть никого. Что это место – мое.

Простите археологи, простите журналисты, прощай пожизненная пенсия! Но неприлично торчащие каменные соски кариатиды, которую я назвала Лиссой, мир не увидит.

В тот день я принимала наказание без всякой обиды, почти со злорадством, ведь точно знала, что все-таки не трусиха, что какой-то характер у меня завалялся, раз, не смотря на возможность избежать боль, я не выдаю своего секрета.

В это место я сбегала с завидным постоянством, чтобы подумать. Обычно над тем, что еще можно сделать помимо домашних заданий – на которых у меня не хватает ни мозгов, ни силы рук – чтобы завоевать уважение окружающих.

– Диана! – радостно позвала я подругу, выходя на поляну.

Место действительно было моим, но с возрастом нашлось пара человек, с которым мне захотелось им поделиться. И до сих пор я ни разу об этом не пожалела.

Диана была внучкой местной швеи и, пожалуй, одной из красивейших девушек нашего городка. Светлая до прозрачности, с густой копной льняных волос и льдисто-голубыми глазами, она могла бы быть похожа на духа или хрустальную фигурку, но от нее веяло почти осязаемой силой, никак не вязавшейся с хрупким видом.

Она была неизменно флегматична и я знала, что уголки губ при взгляде на меня она дернула в улыбке не потому что я ей нравилась, а для того, чтобы показать, что я ей нравлюсь. Я сама же ее и учила улыбаться людям, которые ей нравятся. Для нее проявление эмоций и считывание их были неким тайноязом, которому научили всех, но только не ее. Как это вязалось с довольно проницательной натурой, я не понимала, да и не особо-то и пыталась, если честно. Диана мне просто нравилась.

В ней не было агрессии, не было ничего подавляющего, но, не смотря на простое происхождение, в Диане было столько достоинства, что я не могла не думать о том, как хорошо она бы вписалась в нашу семью.

Подруга сидела за алтарем, который мы приспособили под стол, притащив из города пару стульев и даже одно кресло. Рядом стояло выложенное кирпичом кострище с прилаженным котелком, чтобы можно было согреть чаю.

– Тихея, – она кивнула мне, – Ты как?

– Терпимо, но ближайшие пару дней с местными я бы предпочла не пересекаться! – честно призналась я и плюхнулась в кресло во главе стола.

– Уже придумала новый план?

Я покачала головой и вывалила из сумки перекус прямо на середину стола.

– Пока без планов… – скривилась я.

Кому-кому, а Диане мне не нужно было рассказывать, какого это – быть мишенью для сплетен.

Диана была безотцовщиной. Ее мать однажды просто пропала, а вернулась уже тяжелая и со слегка поехавшей крышей. В общем-то, одного того, что ее мать не могла сказать, кто отец ее ребенка, и родила дочь вне брака, было уже достаточно, чтобы притянуть к себе презрительные взгляды. Но ко всему прочему женщина порой сбегала из дома и рассказывала каждому, кто готов был слушать, как ее похитили злые духи из Колдовского Леса и держали в плену все это время.

Скорее всего, конечно, то были не злые духи, а злые люди, но бедняжка заболела головой и не видела разницы. Конечно, ни один адекватный образованный человек не будет воспринимать всерьез слова женщины, которая может выйти погулять голой и любит размазать содержимое своего ночного горка по подоконнику.

Но повод-то для скучающего городка отличный.

И неосторожные слова сумасшедшей матери превратили Диану в выродка злых тварей из леса. Недочеловека.

Ее бабушка как могла старалась ее оградить, но от всего не убережешь, так что подруга всегда, сколько я ее помню, ловила подозрительные, опасливые и брезгливые взгляды в свою сторону. Возможно, именно поэтому я захотела с ней подружиться.

Мне было любопытно, как у нее так получается не обращать на них внимание? Ее совет был бы очень мне полезен, но Диана не могла поделиться со мной своей мудростью, ибо никакой мудрости не было. Была просто совершенно другая натура, которую я бы при всем желании не смогла бы повторить. Хотя спародировать, каюсь, пыталась!

– Знаешь, – начала я, когда Диана налила мне чаю, – Я приняла волевое решение больше не ввязываться ни в какие авантюры. Хватит с меня!

– Правда? – усмехнулась девушка в ответ, чуть сощурив глаза.

– Точно тебе говорю, – кивнула я, – После вчерашнего, конечно, еще больше опозориться сложно… Но, знаешь, кажется, это единственный мой талант, в котором можно не сомневаться!

Меня пробило крупной дрожью, стоило вспомнить, каким взглядом окатил меня отец. Уставшим, разочарованным и слегка брезгливым. Он развернулся и ушел, и так и не сказал мне еще ни слова со вчерашнего утра. Вчера вечером просто прошел мимо, когда я хотела пожелать ему добрых снов. Я вздохнула. Ну вот, и настроение еще больше упало.

– Ну грусти, Тиха, это просто местечковое соревнование, – попыталась успокоить меня Диана, а потом пришибла, – Хотя, конечно, до кустов дотерпеть бы стоило.

Щеки вспыхнули, и я сдавленно простонала. Снова скрутило желудок.

– М-гм, – я стиснула челюсти, – Стоило.

Диана вдруг вскинула на меня свои прозрачные глаза.

– Знаешь, если уж приняла решение, главное не оглядывайся и иди вперед, хорошо?

Я покивала и потянулась за куском хлеба с сыром, но потом резко одернула руку, стоило представить, как меня им выворачивает. Обойдусь пока чаем!

Я могла понять, почему Диана говорит такие вещи. Не то чтобы первый раз я принимала волевое решение перестать гнаться за несбыточным и просто жить спокойно. Да, в общем-то, каждый раз, как все мои попытки оборачиваются позорной неудачей, я буквально переполняюсь уверенностью, что это было в последний раз. Что я просто перестану пытаться прыгнуть выше головы. Что нужно остановиться сейчас, пока отец вообще не решил выгнать меня к черту из дома. Раньше во взгляде отца было недоумение, потом к нему прибавилась усталость, дальше раздражение, и вот теперь – брезгливость. Если я продолжу свои попытки, систематически заканчивающиеся громкими провалами, то что будет дальше?

Надо остановиться сейчас.

Этот раз точно был последним. На меня навалило какое-то тупое смирение вперемешку с легкой обидой. Боженька, ну почему ты не мог подарить мне хоть каплю таланта?..

– Я приняла решение, – серьезно кивнула я, – Это был мой последний план. Мечты должны оставаться мечтами, да? – неуверенно улыбнулась я.

– Обещай, что не свернешь, – попросила девушка непривычно настойчиво.

– Обещаю! – я приложила руку к сердцу.

– Хорошо, – кивнула она, – Странно, что сегодня только мы.

Я усмехнулась.

– У них бы не получилось промолчать и не вывалить на меня шутки, которые они наверняка начали придумывать еще со вчера, так что, полагаю, они решили вообще не приходить, чтобы не смущать меня.

– Я сегодня тоже не смогу тебя долго смущать. Через пару часов мне уже надо быть в лавке, я сегодня замещаю.

Я подняла лицо к небу. Последние дни июня были совсем прохладные, а небо не проглядывало голубизной даже мельком. Серые монотонные тучи, которые никак не могли набухнуть и пролиться дождем. И все маялись, маялись, застилая небо. И ветер сильный, все поднимает пыль и гнет деревца. Прямо под настроение!

– О, что это?! – я подскочила, – Это птица?..

В стороне над Колдовским Лесом закружило странное крылатое существо со змеиной шеей.

– Большущая… – прошептала я, – Точно из тварей.

– По-моему, это лебедь, – Диана смотрела, не моргая, – Я в одной книге с мифами видела картинки. Но они, вроде как, вымерли еще во время войн с монстрами изнанки.

– Ле-бедь, – повторила я, – Оно опасно, как думаешь?

– Тварь же, – пожала плечами девушка, – Наверняка да. Если это оно, то такие назывались перевертышами.

– А что еще? – я продолжала неотрывно следить за фигурой в небе.

– Да кто ж его знает? Если книгам верить, то и девиц совращает, и младенцев ест, и святых с пути истинного сбивает и в крови купается… Сейчас уже и не узнать, есть в этом правда или нет, – она озадаченно почесала подбородок, – Если это лебедь, то с чего оно тут вообще летать вздумало, интересно?

– М-м-м… – я покивала и все-таки отвела взгляд, – Ну, не мое это дело!

Диана вскинула бровь с сомнением.

– Меня с пути истинного уже не собьешь. Посижу еще тут пару часиков, приду в себя – и домой. Буду учиться смирению, Диана. Потому что позориться я больше не могу, честное слово!

Глава 2

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. И еще раз, и еще, успокаивая сердцебиение, как меня учили. Пальцы ног в ботинках поджались, но я постаралась расслабить мышцы, унять противную мелкую дрожь.

В этот раз у меня точно получиться. Я тренировалась. Я готовилась. Меня учили этому с детства, в отличие от большинства здесь присутствующих. Мой арбалет изготовлен специально под мою руку, под мой рост и вес. Все складывалось идеально, и если только я поверю в себя, если только наберусь храбрости и не буду обращать внимание на ничего не значащие смешки – у меня все получится. Просто поверь в себя, Тихея, и все у тебя будет.

– Я тоже участвую! – громко и уверенно произнесла я и записала свое имя.

Все притихли, поворачивая головы в мою сторону. Деймос закатил глаза, а отец едва заметно удивленно вскинул брови. И на мгновение, всего на мгновение, но в его глазах мелькнуло ожидание, а может быть даже вера в чудо – кто знает? – но это придало мне сил. Я не разочарую тебя в этот раз!

Я встала напротив мишени. Спина вспотела от волнение, и я снова напомнила себе: я тренировалась, я готовилась, я все продумала и просчитала и хотя бы в пятерку я попаду точно. Главное – поверить в себя!

Я улыбнулась. Сегодня не может не получиться!

Моя уверенность и спокойствие, мое воодушевление и внимательный взгляд отца… все это заставляло окружающих, почти уверившихся в моей безнадежности, приглядеться повнимательнее. Поверить в меня хоть немного.

Я прицелилась.

Спокойно, Тихея, сегодня тебе повезет!

Я медленно нажала на курок и… мимо!

Черт. Послышались шепотки и сердце нервно дернулось.

Ничего, у меня еще четыре выстрела! Отыграюсь…

Я не смотрела по сторонам, чтобы не сбивать себя. Прицелилась. Второй выстрел… господи, даже в деревяшку не попала…

– Ничего, может у других еще хуже, – шепнула я себе под нос, но руки уже дрожали.

Третий, четвертый, пятый. Все мимо. Даже не близко. Стрелы просто улетели за ограду… Кровь глухо колотилось в ушах, перекрывая остальные звуки. Подмышки неприятно взмокли, не смотря на прохладную погоду.

Я повернула голову в сторону отца, но увидела только его спину.

– Последнее место, Тихея… даже самые неумехи хоть раз – да попали! – голос брата над ухом заставил вздрогнуть.

Он стоял прямо за спиной, прекрасно зная, что это пугает меня до чертиков. Но сейчас мне даже не было страшно, потому что…

Боже, какой позор… Какой позор. Нетнетнетнет…

– Какая же ты бездарность, это просто поразительно, – голос Деймоса и правда звучал поражено.

Желудок вдруг резко скрутило и по языку прокатился мерзкий вкус желчи.

– Что такое? Опять будешь хныкать?

Я дернулась и обернулась. Сестра стояла, привалившись к дереву и смотрела на меня сверху вниз. Как она меня нашла?.. А, неважно!

– Я не хныкаю! – воскликнула я.

Глаза заслезились и в носу противно засвербело, и пока я раздумывало, что хуже: позорно всхлипнуть или если у меня из носа потечет прямо на ее глазах. Пока я раздумывала, я потеряла концентрацию и организм выбрал сам. Хлюпание носом вырвалось буквально само, и сестра удрученно вздохнула.

Господи, какая же я несчастная!

– Мне просто интересно, ты вообще умеешь что-нибудь, кроме как приносить проблемы и жалеть себя?

– Да откуда бы тебе меня понять! – не выдержала я, – У тебя всегда все получается…

– Вот об этом я и говорю, – спокойно продолжила сестра, – А ты пробовала вместо того, чтобы психовать и бросать дело сразу, как не получается, успокоиться и приложить чуть больше усилий? А не переключаться на другое, что у тебя тоже не получается?

– А у тебя когда-нибудь что-нибудь не получалось сразу? – не удержалась я, хотя стоило бы помолчать.

Не было смысла доказывать ей, что далеко не все я бросала сразу, что порой очень-очень старалась. Просто на фоне тех, кто доводил до конца все, за что брался, я, порой действительно бросающая дело после первой неудачи, выглядела… ну, ненадежно. С тем же арбалетом я тренировалась порой ночами напролет, но если и попадала, куда целилась, то почему-то только по чистой случайности!

А естественные науки, например, я вытянуть даже не пыталась, просто потому, что один вид формул приводил меня в такое уныние, что я не смогла бы стараться и трудиться, даже будь у меня сильная воля.

В любом случае, ей и правда меня не понять. Нет, сестра, как и все в нашем доме, много над собой работала. Много трудилась. Ее навыки и знания, при всех талантах, из воздуха не взялись. Они и ни у кого из воздуха не берутся. Она не родилась с сильным, тренированным телом, не родилась со знаниями языков соседних стран… Но ей и правда не понять, какого это, трудиться, даже когда ни черта не получается!

Я не стала ждать ее ответа и просто дала деру. Слезы застилали глаза. Господи, ну почему я такая несчастная!

Это был последний раз. Я больше не буду пытаться кому-то что-то доказать… Не буду больше трепать себе нервы на потеху окружающим. Просто есть такие вот неудачные экземпляры, как я. С этим можно только смириться…

Я сидела в кресле и нервно колотила ногой по земле, пытаясь не вспоминать вчерашний день. Диана уже часов пять, как ушла, а я все сидела, упорно глядя в небо. В руках был заряженный арбалет.

– Нет-нет, я обещала Диане, что не сверну с пути! – бормотала я, – В этот раз я удержусь. Я не буду делать глупости. Мой путь – путь смирения!

Палец лежал на курке, а глаза все так же смотрели в небо над Колдовским Лесом.

Была у меня одна дурная черта характера. Или дурная привычка? Да, пожалуй, это уже можно считать привычкой. Так вот – была у меня одна дурная привычка.

Я не могла смириться с тем, что я в семье паршивая овца. Не могла прямо физически. Но нормальным путем стать достойной дочерью семьи Роттер у меня не получалось. У меня не получалось быть сильной, властной, умной. Да даже красивой не получалось, в отличие от той же сестры!

Так что я пользовалась – точнее, пыталась пользоваться – любой возможностью на стороне. Попытаться найти что-то загадочное и значительное в руинах храмов; участвовать в конкурсах и соревнованиях, понадеявшись на удачу; забраться тайком в кабинет бухгалтера местного завода из-за слухов о хищении выделяемых государством средств в надежде как-нибудь со всем разобраться самой; раскрыть какое-нибудь преступление раньше стражей…

В общем, все, что попадалось на глаз и в перспективе могло принести мне славу и уважение хоть в чьих-нибудь глазах, превращало меня в одержимую. Каждый раз, как я видела возможность, меня переполняла уверенность, что в этот раз точно все получится. И после каждого провала я обещала себе, что этот раз – последний. Но потом подворачивалась новая возможность, и я не могла себя удержать. Не могла не поверить, что в этот раз все будет иначе.

Но этот раз точно был последним! Настолько униженной я себя еще не чувствовала никогда… Щеки опять вспыхнули и я глухо простонала сквозь стиснутые зубы. Господи, как же стыдно!

Если отец не решит от меня вообще отказаться после того, как я опозорила его перед всеми, то я буду сидеть тихо, как мышка.

С другой стороны, если я смогу поймать тварь с Той Стороны…

– Это будет прорыв в науке, – сглотнула я, – Открытие назовут моим именем… Тихейские монстры Колдовского Леса! Приедут ученые, журналисты… Может даже пожизненную пенсию назначат?.. – жалобно предположила я, глядя на Лиссу, – И благодаря мне вернется слава семье Роттер, представляешь?! А если я профукаю эту возможность, никто не поверит, что мы вообще видели этого ле-бе-дя! Или еще хуже, его выловят пограничники… – я вздрогнула, – И вся слава достанется им!

Я мотнула головой и возмущенно уставилась на покоцаную кариатиду.

– Это же даже не ради меня, это ради семьи! Так что… ну, это не считается, да?

Я уже чувствовала, как во мне начинает закипать азарт, с которым я ничегошеньки не могла поделать. Я едва смогла усидеть на месте, когда лебедь наконец снова поднялся над высокими кронами.

– В этот раз у меня точно получится, – одними губами прошептала я, прицеливаясь, – Ведь не просто же так он попался именно мне на глаза, да? Все сложилось идеально… У меня получится. Главное, верить в себя!

Тварь была далеко, но даже так выглядела огромной. А раз огромная, значит – легче попасть. Я сглотнула. Руки слегка подрагивали, и до конца успокоиться у меня не получалось. Я медленно и тихо сделала пару шагов в сторону, откуда удобнее стрелять, и вдруг нога, не найдя опоры, начала уходить вниз.