Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Но мы-то с тобой знаем, что закрытые платья они носят не от скромного нрава… – усмехнулся дядя Дони.
А потом подумал, что хорошо будет, если они выскочат замуж за мужчин поприличней, чем их отец. Он бы своих склонных к полноте чернокудрых дочерей бы замуж выдал только за очень-очень хороших мужчин!
А за кого, интересно, выйдет Тиша? Перед глазами почему-то всплыл образ Икела, но дядя Дони от него только отмахнулся. Нет, он видел, что Тиша не так уж им и увлечена. Будь он обычным мальчиком, а не чудищем с Той Стороны, она бы на него и не посмотрела. Хотя, конечно, приглядывать надо – а то еще запудрит ей мозги и утащит на Ту Сторону… Но вот если быть откровенным, на Диану же он явно с большим интересом поглядывает, да?
Дядя Дони скривился. Ему не нравились оба варианта.
– Поскорей бы уж улетел, птенчик…
Хорошо хоть племянница теперь совсем под боком, и присматривать удобнее. Хорошо бы она вообще в Лес бегать перестала, но дядя Дони не обманывался – запрети и только быстрее побежит. Тут надо деликатнее, а не как этот дуболом Роттер! Сам же ее на все опасные глупости подталкивает, а бедный дядя Дони потом бегай по ее следам… Тиша слишком похожа на отца – тот слабак слабаком, а давить на него все равно очень плохая идея. Сделает назло, а потом скажет, что случайно. И ведь, самое удивительное, не соврет!
Дядя Дони был уверен: если девочке запретить видеться с Икелом только потому, что он не вызывает доверия, она все равно окажется рядом с ним волшебным образом, просто они уже об этом не узнают. Именно поэтому он так и не сказал про гостя с Той Стороны Роттеру. Тот бы только дров наломал. И все же дядя Дони чувствовал беспокойство.
В том, что касается дорогих людей, не получится просто принять решение, которое кажется правильным, и спать спокойно. Червячок сомнения все равно пророет себе дорожку в твои мысли.
«А может Роттер все же смог справится с этой проблемой лучше? Не совсем же дурак, не за красивые глаза на хорошем счету был…»
«А вдруг она не вернется в этот раз из Леса? То, что паршивец всегда возвращает ее целой и невредимой – не гарантия…»
«А может и лучше запереть в подвале и не выпускать, пока тварь не улетит наконец?»
Тварь с Той Стороны – это тебе не олененок. Дядя Дони уже пытался его пару раз аккуратненько пришибить, пока девочка не видит, но тот играючи уходил от опасности, будто чуял недобрые намерения задницей. И как только под Тишину стрелу попал, интересно?
– Под Тишину стрелу попасть – это талант нужен… – вздохнул мужчина, раскладывая соленья на прочитанной газетке.
На лице Шайны с когда-то лукавыми и веселыми, а теперь потухшими глазами расплылось жирное пятно, и, хотя дядя Дони обещал себе возненавидеть глупую, меркантильную бабу, все равно почему-то стало грустно и стыдно. Что эти чернокудрые девочки не его дочки, а это оплывшая женщина – не его жена. И глаза у нее больше не лукавые и не веселые.
– Жир тебя все равно не портит, так что ничего, – прошептал он, будто извиняясь.
– …да как эта бабка расплачиваться-то будет! – возмутился мужик за соседним столом, с грохотом уронив свой стакан с дешевым пойлом, – На кой ты ей вообще деньги-то дал?! У нее же ни черта нет, кроме двух отбитых на голову девок! С тех пор, как на соседней улице отстроил свою лавку Феш, у них и клиентов-то…
При словах о «двух отбитых на голову» дядя Дони зачем-то начал прислушиваться. В голове царапнуло догадкой.
– Дебил я по-твоему? – хохотнул второй.
– Ну, как тебе сказать…
– А ну за словами следи! – рявкнул второй, – Вот уж я кто-кто, но не идиот точно. Ты схему-то слушай, а потом уж болтай свои глупости! Знаю я, что им платить нечем будет. Я бабке наплел, мол, мне не к спеху, как же доброму человеку не помочь, вернете когда сможете… Она и повелась! А потом приду и скажу, мол, простите, госпожа, проблемка появилась, деньги сейчас нужны! А девка, отбитая на голову, у них, к слову, только одна.
– Конечно, вторая просто бешеная, – кивнул его собеседник, – Так ты на девку нацелился? Я и говорю – дебилушка, – покивал он сам себе, – Не слышал, как она тому Фешу-то ухо и откусила, когда он ее за задницу облапил? А Кору руку сломала. В двух местах. А он всего-то поприставал чутка… Но ты, конечно, попробуй, – ухмыльнулся мужик, – Коли яйца дороги!
– Вот поэтому таким, как ты, красивые девки и не обломятся никогда. К ним на кривой козе не подъедешь, тут голова светлая нужна! Я ее бабке просто скажу, чтоб вернула к завтру. А потом уж к девке ее подойду и предложу способ оплаты. Но так, знаешь, не настойчиво… Тут просто нужно в землю семечко кинуть! Вроде как: ну нет так нет! Воля ваша, прекрасная госпожа! Сумму они такую не найдут, а я к стражам с расписочкой-то пойду и припугну слегка. Сама ко мне прибежит и ноги на плечи закинет!
Дядя Дони прекрасно знал, про кого они тут болтают. Помнил, как и сам потом к Фешу ходил с добрым советом к бешеной Тишеной подружке больше не лезть и по-доброму обработал кровившее ухо спиртиком. И солью. Соль же полезна для организма? Ну, не сдох – значит полезна.
Мужчина прикинул, сколько денег нужно вложить в Дианину лавку, чтоб она могла посоперничать с соседской. И мысленно попросил прощения у племянницы, что не придет к обеду на поляну, как обещал. Ну, ничего же не случится, если сегодня он пропустит собрание?
Шатающейся походкой он прошел мимо стола этого… джентельмена, который знает, на какой козе надо подъезжать к красивым девкам. И как бы случайно задел его плечом.
– Смотри, куда прешь, урод! – рявкнул мужик, но с места вставать пока не стал, – А то у меня сегодня кулаки чешутся кому-нибудь рожу начистить.
– Че-го? – дядя Дони посмотрел на него расфокусированным взглядом и пошатнулся, – В жопу себе свои кулаки засунь, раз им спокойно не живется!
Этого было вполне достаточно, чтоб охочий до ласк хитрец взревел и кинулся на виконта Дония, когда-то по праву входившего в отряды дворцовой полиции. По-настоящему хорошим воином он, конечно, не был никогда, но раскидать местных забулдыг еще был вполне в состоянии.
А если в пылу драки кому-то ноги поломают и причинные места покалечат? Ну, всякое бывает. Не он же драку начал!
Глава 12
– Эй, Роттер! Принеси-ка мне чаю.
Я, щелкая всеми суставами, поднялась с колен, выжимая грязную половую тряпку в ведро с не менее грязной водой, которую до того размазывала по полу, в надежде сделать его чистым. И улыбнулась.
– Конечно.
– И поскорее, Роттер, – скривился едва заметно мистер Клейн, мой начальник, – А то все-то ты медленно делаешь!
Может, я и делала бы побыстрее, если бы мне давали сначала закончить одно, а потом уже начинать второе, третье и четвертое. К несчастью, я уже успела сглупить и высказать мистеру Клейну, хозяину мелкой юридической конторки, эту светлую мысль… Но мне быстро объяснили, что с моими мозгами думать вредно, а на мое место претендует вообще целая очередь! Уж не знаю, так ли это, но взяли меня только сюда и место я потерять боялась, так что проглотила и теперь работала молча.
Было у меня подозрение, что мелочный дядька взял исключительно из-за фамилии. Ему явно доставляло какое-то извращенное удовольствие дергать меня именно по фамилии. Небось хвастаться потом собутыльникам будет, что полы у него моет Роттер.
«Да-да, те самые Роттер!» – скажет он, хвастливо улыбаясь.
Может даже только поэтому он меня и взял…
– Роттер, чай слишком горячий!
– Сейчас остынет, – не удержалась я, вновь хватаясь за тряпку.
Начальник аж подскочил, а я сдавленно простонала.
– Роттер!
– П-простите. Переделать?
Работала я здесь почти неделю и проклинала эту чертову конторку каждый божий день. Бегаешь по порой совершенно надуманным поручениям с утра до ночи, а платят – по паре медяшек! И даже те с таким видом, будто одалживают! Выпросила будто бы, а не ломала на них весь день спину…
И это когда Икел уже вот-вот должен улететь… Мы не поднимали эту тему, но по дому он скучал совершенно очевидно. Он прощупывал почву на предмет моего интереса к Той Стороне, но, к его сожалению, мое любопытство хоть и было велико, но не настолько, чтобы кинуться в такую авантюру с наскока. Пока. Вообще-то, я уже подбирала слова, чтобы сказать ему, что этак на недельку слетала бы, но точно не сейчас, когда у меня только-только появилась работа и точно не без предварительной подготовки.
Вот нашла бы я эту работу на месяцок позже… Но кинул меня черт сейчас всем напрашиваться, лишь бы доказать, что я могу быть хотя бы относительно независимой! Поторопилась – вот теперь и крутись вокруг Икела и упрашивай его еще раз прилететь сюда за тобой попозже!
– Роттер, теперь чай слишком холодный! Ты хоть что-нибудь нормально делать умеешь?! И за что я такой добрый, что вообще тебя до сих пор терплю…
Я выдавила улыбку.
– Ага. Спасибо вам за это.
Господи, как же я ненавижу свою работу.
К вечеру поясницу ломило уже привычно. Я немного подождала на крыльце, вдыхая прохладный вечерний воздух и представляя, как сразу по возвращении обольюсь холодной водой прямо с головой, чтобы хоть немного смыть с себя появившуюся за день противную пленку пота и грязи. Я постояла еще немного, но дядю Дони так и не дождалась.
Последнее время он был чем-то занят, и хотя обещал встречать меня иногда с работы, чаще всего домой я шла одна. Раз он меня так и не встретил, значит и дома его нет. Возвращаться сразу перехотелось.
Сбегать что ли в Лес?.. Топать, конечно, долго, но можно будет искупаться с Икелом в озере! Я так замечталась, что не заметила, что рядом со мной уже продолжительное время кто-то идет.
– Привет, – я вздрогнула от голоса брата, раздавшегося над самым ухом, – Отец хочет о чем-то с тобой поговорить.
В груди что-то тоскливо затянуло. Я давно его не видела, но…
– Я сейчас занята, – мотнула головой я, нахмурившись.
Деймос усмехнулся.
– Ишь как заговорила! Ну ладно.
Я даже пискнуть не успела, как оказалась перевешана вниз головой через его плечо, словно мешок с картошкой.
До дома мы добирались относительно спокойно. Я не вырывалась, не верещала, не пиналась и не кусалась… Какое-то время. Хотелось бы мне сказать, что это я поумнела и перестала попусту сотрясать воздух бесполезным возмущением, но на самом деле Деймосу пришлось напомнить мне, почему я не доросла еще с ними спорить.
Как ни странно, я и правда успела позабыть. То ли это неделя на воле на меня так подействовала, то ли просто ремня давно не давали, но последнее время я и правда стала наглеть. Просто за эту наглость никаких серьезных последствий мне давненько уже не прилетало, вот я и расслабилась.
Поэтому когда на мои первые вопли Деймос по-братски предупредил, что долго терпеть это не собирается, я предупреждению внять не захотела.
И мягкий хруст, с которым выскользнул со своего законного места лучезапястный сустав моей драгоценной левой руки, искренне меня удивил. Я даже не сразу ощутила боль, просто замолчала и перестала дергаться, тупо глядя на запястье, которое Деймос вывихнул почти что лениво. Он мягко переместил меня с плеча на руки, зная, что вырываться я больше буду, и я еще с пол минуты тупо глядела то на него, то на руку.
– Говорил же, не ори, – ворчал он повседневным тоном, – У меня и без того сегодня голова трещит, еше и вопли твои слушать…
Вот же чертов псих…
– Х-хорошо! – просипела я, пытаясь не завопить.
Завопить хотелось, но как-то резко вспомнилось, что у меня есть еще целое одно запястье, и оно дорого мне отнюдь не только как память! Рабочую руку надо беречь, так что я прикусила до боли губу, но не пискнула больше. Целую половину дороги. Только сопела очень несчастно в бесполезной надежде надавить ему на ошметки совести.
– Черт, это я сдурил, конечно, – вздохнул брат, и на мгновение во мне даже мелькнула наивная надежда, что до него дошло, какой от чертовски чертовый чертов псих, но… – Надо было ногу, да? Чтоб не бегала больше хотя бы недельку!
Я всхлипнула. Господи, ну почему я такая несчастная! Тупая, но сильная пульсируящая боль только набирала обороты, но я знала, что с минуты на минуту Деймос сам вправит сустав, а дома зафиксирует и даст что-нибудь от боли.
«Покалечил – лечи» – священное правило в отношении членов семьи.
Миленько, конечно, и на здоровье я пожаловаться могла едва ли, и все-таки легче от этого почему-то не становилось!
– Н-не смеш-шно, – просипела я, начиная опять заикаться.
– А кто смеется? – с каким-то странным, злым весельем улыбнулся вдруг брат, – Мало того, что работу нашла непонятно у кого и всем насмех… Ну ладно, стерпели! – фыркнул он, – Так еще около Леса околачиваешься едва ли не каждый день! Ты как нормальный человек вообще жить можешь? Или высочайшие персоны без охраны с миром взаимодействовать в принципе не в состоянии?
Я замерла. Ну, он хотя бы не видел, как я в Лес захожу… А что он видел, интересно?
– Послушай, мелкая, – обратился он ко мне уже без шуток, – Я серьезно, хватит дурить. Я знаю, что у тебя шило в заднице, но должны же хоть какие-то границы быть?! Еще раз около Леса замечу, и правда ноги переломаю. Это уже ни разу не шутки. Я пока не говорил отцу, но можешь не сомневаться – скажу, если ты меня не услышишь. А своих друзей по таким местам таскать… с головой хоть немного дружить-то надо.
На меня вдруг будто холодной воды вылили. Так вот оно в чем дело. Из горла вырвался смешок.
«Друзья»
Деймос мог быть довольно заботливым к теми, кто был ему дорог. За сестру-двойняшку он бы глотку любому перегрыз совсем не в переносном смысле. Миссис Грамбл он, по-своему, тоже берег, и добрую половину подзатыльников я получила, кстати, из-за ее жалоб. Вторую – за то что доставляю головную боль отцу.
Я была уверена, что Рез не стал бы болтать, но я расслабилась в последнее время, решив, что раз отец меня отпустил, то Деймос только порадуется и думать про меня забудет. С другой стороны, следить он мог и не за мной. У брата друзей, в общем-то, не было, а Рез… ну, он классный. Он сначала бесит, но чем больше его узнаешь, тем больше он нравится.
И раз они сошлись… Вообще-то, когда он пообещал переломать мне ноги, если еще раз увидит у Леса, в душе привычно подняла голову надежда на то, что это такая своеобразная забота, и Деймос за меня волнуется. Но волновался он отнюдь не за меня.
Почему-то захотелось плакать. Не то что бы я жаждала его большой и чистой братской любви… Хотя кому я вру! Я бы хотела, чтобы и за меня он готов был не фигурально перегрызть глотку! И за меня надавать подзатыльников всем, на кого я нажалуюсь. И за меня родной сестре ноги переломать… Но вот опять.
Кто угодно, только не я.
Я даже не знаю, кого я больше ревновала – Реза или брата, но ревновала сильно и захотелось срочно нагадить обоим!
– Да не реви ты, – скривился Деймос, глядя на мои слезы, – Я даже сустав не порвал. Сейчас вправлю.
Он переместил мой вес на локти, зафиксировал руку и, не предупреждая, дернул. Я даже пискнуть не успела, только зашипела сквозь зубы уже после.
– Б-болит не рука, гавнюк ты бесчувственный! – я все-таки окончательно разревелась, – Болит сер-сердце!
– О нет, – вздохнул Деймос, – Только не начинай опять про то, какая ты несчастная, умоляю!
– Ты мне чуть запястье не сломал! – взвизгнула я, окончательно забыв об осторожности.
– Да не дергайся ты! – он ухватил меня за локоть, фиксируя руку, – Я тебе хоть раз что-нибудь ломал?!
В нашей семье насилие было неотъемлемой частью не только воспитания, но и повседневного общения. Семья военных в черти знает каком колене! При всей своей любви Дей и Тася возили друг друга рожами по земле без всякой жалости в постоянных спаррингах. И меня бы возили, если бы я не сбегала при любом намеке на драку. В нашей семье не терпели слабаков и безжалостно отказывались от тех, кто не выдерживал нагрузок. О каждом потом рассказывали следующему поколению вместо сказок на ночь: «Вот будешь как твой двоюродный дядя – закончишь, как он, в грязной канаве у борделя», «Слабые телом – слабы духом. Вот твой четвероюродный дедушка ныл в детстве из-за каждой царапины. Знаешь, что с ним стало? Промотал свою состояние в казино и залез с горя в петлю!» и далее, далее…
И я всегда боялась, что закончу так же, потому что даже если бы сильный дух и обитал порой в слабом теле, то речь шла бы точно не обо мне! А еще потому, что миссис Грамбл обещала, что следующую сказку рассказывать будут детям Деймоса и Октасии про меня. И я раз за разом мысленно благодарила отца, что он меня все еще терпит, и боженьку тоже благодарила на всякий случай…
А сейчас я просто мечтала о том, чтобы не быть частью этой дурацкой семьи, которая не терпит тех, кто не влезает в ее нормативы.
– Не ломал! – подтвердила я, – Но точно мечтал об этом!
– Еще как! – не стал спорить брат, – И любой бы на моем месте мечтал! Ты категорически невыносима, с самого рождения! Ты ломаешь все, к чему прикасаешься!
– Кто бы говорил!
– Надо было тебе ее все-таки сломать… Может тогда бы ты не так верещала…
– Тогда бы я верещала еще громче! – возразила я.
Я схватилась за его рубашку и смачно высморкалась в нее.
– Нос у меня заложило от слез, а до слез меня довел ты, – объяснялась я гаденьким голосом, – Отец говорил, за свои решения надо отвечать!
– Ах ты маленькая паршивка… – просипел он, скрипя зубами.
Но ведь он и правда мне никогда ничего не ломал. И, что бы там ни было, не стал бы. Не смотря на то, что локоть он мне сжимал уже до синяков, все равно продолжал удерживать, чтобы не травмировать руку всерьез. Я улыбнулась ему прямо в лицо.
Чхать мне, даже если я закончу в канаве у борделя, как дядя Иленд. Сегодня Деймос проглотит, что слабачка Тихея смеется ему в лицо, и он ничегошеньки не может ей сделать, потому что со свернутой шеей пред светлы очи отца он меня притащить все-таки поостережется.
– Беги-беги, поплачься своему Резу! – не удержалась я и получила в награду бешеный взгляд его темных, как у отца, глаз.
– Спокойно дойти не смогли? – вскинул бровь отец.
Я сидела, насупившись, и всем видом показывала, что меня ни капельки не волнует ни крепко зафиксированная бинтом рука, ни опухшие, красные глаза. Я гордилась собой. Сегодня я вышла из битвы если и не без потерь, то точно победителем!
Деймос сверлил меня взглядом, но стоило наткнуться на его рассеченную ногтем бровь, опухшее веко, которое я тоже задела, и вспухшие следы от зубов на подбородке и шее с левой стороны, привычный трепет отходил на второй план, и хотелось улыбаться. Я себе отказывать не стала.
У брата раздраженно дернулась губа, но он все же смолчал. Я улыбнулась шире.
Отец вздохнул и перевел на меня слегка озадаченный взгляд. Я щедро продемонстрировала ему свои чудесные крепкие зубы, растянув губы еще шире.
Ничто сегодня не сможет испортить мне настроение!
– Я нашел тебе мужа.
Я не стала переспрашивать в надежде, что мне послышалось, но пара секунд на осознание мне понадобилось.
– Мужа, значит? – я покивала, – А зачем?
Повисло слегка напряженное молчание.
– Он из соседнего города, – проигнорировал мой вопрос отец, – Барон. Земель немного, но у него есть несколько очень прибыльных предприятий. Он уже прислал тебе подарки в честь помолвки, можешь посмотреть в своей комнате.
Все внутри застыло. Отец уже все решил, и слова возмущения почему-то не находились. Слов вообще не находилось. Мне бы хотелось, как в каком-нибудь романе, красиво заломить руки и встать в позу, прокричать, что он не имеет права за меня решать, ведь я самостоятельная личность… Но слов все не находилось. Я знала, что если сейчас заговорю, завозмущаюсь, отец одним взглядом задавит все мое несогласие, и я только буду чувствовать себя дурой.
Замуж я категорически не хотела. Тем более, что я уже поняла, о каком бароне идет речь. Он заезжал к нам как-то, и весь ужин бросал сальные взгляды в сторону сестры. Ему на счастье, она была слишком невосприимчива, чтобы заметить! Барону этому было лет пятьдесят, он был уродливым скользким типом, но в наших краях – самым богатым человеком. Детей у него не было… А вдруг он хочет от меня детей?!
Я крупно вздрогнула, представив, как ложусь с ним в постель. Мамочки… Нет-нет, Тихея! Ему нужна не ты и не твоя матка! Ему нужен отец. В смысле, его расположение! Наверняка так.
Неожиданно для меня возмущаться почему-то начал Деймос.
– За этого престарелого извращенца?! Давай может просто сразу ее утопим, а? Как котят! – скривился брат, – Так будет милосерднее! Отец, он и без свадьбы перед тобой до конца жизни лебезить будет, зачем…
– Он богат, – сказал отец брату, а потом повернулся ко мне, – Можешь увольняться из своей грязной конторки.
Деймос раздраженно фыркнул, словно кот.
– Ну и куда вся твоя наглость делась?! – обратился он ко мне.
Две пары глаз повернулись в мою сторону в ожидании ответа. Господи, как же я люблю свою работу! И совсем-совсем не хочу с нее увольняться!
– Кажется, ты не против? – по-своему воспринял мое молчание отец.
– Конечно, она против! – воскликнул брат, – Сейчас наскребет по углам остатки характера и все тебе выскажет.
Я действительно уже подумывала наскрести остатки характера… А потом у меня, неожиданно, включились мозги.
– А он прямо очень богатый? – уточнила я.
Отец удовлетворенно кивнул.
– Очень.
– Ну, тогда может и ничего? Что-то ты там про подарки говорил? Пойду, посмотрю!
Я подскочила с места и скорее побежала в комнату, пока отец тоже не включил мозги и не отправил за мной кого-нибудь вдогонку.
– Ты серьезно? – не удержался Деймос, – Ты выдашь ее за этого уродца престарелого? Знаешь, такому, как он, даже Тихею отдавать жалко!
– Успокойся и не ори, – скривился отец, – Он долго не проживет, а нам отойдут его земли и бизнес.
– Откуда тебе знать, сколько он… А-а-а, – наконец дошло до Деймоса, – В этом смысле долго не проживет.
Арестарх Роттер спокойно кивнул.
– Не лучше бы было тогда Тасе это поручить? Тихея же опять все испоганит! Не удивлюсь, если по итогу даже барон проживет дольше, чем его бизнес…
– У Октасии в жизни и так все в порядке, – пояснил отец, – Она умна, самостоятельна и самодостаточна. А Тихее останется хорошее по местным меркам состояние. Что-то я не верю, что она найдет себе приличное занятие. Пусть лучше будет богатой вдовой, чем бесплатным шутом для этого сброда.
Его сын почесал висок, слегка озадаченный собственным облегчением.
– Надо было ей об этом сказать.
Мужчина в ответ покачал головой.
– Сомневаюсь, что ей понравится идея отравить собственного мужа – у нее слишком слабая психика. Пусть лучше думает, что все вышло само собой. Тем более, что она не против.
– Отец, ты в некоторых вещах до смешного наивен! – не удержался от смешка Деймос, – Она не не против, она просто через окно вылезает. Возможно даже вместе с подарками.
Украшение в сумке слегка позвякивали, даже не смотря на то, что я завернула их в наволочку. Лишь бы никто не услышал! Пока я жила у дяди, я разок наведывалась домой под покровом ночи, чтобы сделать себе новый подкоп – ну чисто на всякий случай! Вот и пригодилось.
Мои лазы находили быстро, но я всегда брала количеством.
Первым порывом, в котором я и схватила в горсть драгоценности барона, щедро сваленные в моей комнате по случаю помолвки, было в слезах отчаяния сбежать на другой конец страны, подальше от людей, готовых отдать меня какому-то старику только потому, что он богатый. Вторым – отравить его и сказать, что так и было. Ну он же старый, может на меня и не подумают!
Я тряхнула головой, выметая дурные мысли.
– Нет, Тихея, ты не настолько злая.
Потом я немного пораскинула мозгами и поняла, что все не так уж и страшно. Время еще есть, всегда можно что-нибудь придумать. Отец что-то там говорил про предприятия… Полагаю, дело именно в них, поэтому моего мнения никто и не спрашивал. Но если они, допустим, обанкротятся, отец же точно передумает насчет свадьбы?
– Вот только все, за что ты берешься, идет черти как, – напомнила я себе.
Надо найти друзей. Надо найти моих любимых, милых друзей и придумать план по спасению моей несчастной тушки!
Глава 13
Я шла переулками, порой забредая в чужие дворы, и старалась не попадаться никому на глаза. Опыт в этом у меня был большой. После каждой неудачи я сгорала от стыда под взглядами окружающих, так что пришлось научиться прятаться.
Я сама убеждала себя, что в этот раз точно все получится, убеждала в этом друзей, а потом в очередной раз садилась в лужу, и все те мысли, что бродили в моей голове в момент чистой – незамутненно чистой – веры в свои силы и свой ум… все эти мысли будто отражались в глазах людей, заставляя меня чувствовать себя еще большей неудачницей, чем я была на самом деле.
В общем, не попадаться на глаза я при желании умела!
Ночью возвращаться к дяде я не стала и переночевала в одном теплом подвальчике. А утром дома его уже не было. И теперь я перебежками двигалась к старой церкви, надеясь, что встречу там Реза.
Где-то вдалеке глухо загрохотало, и я подняла глаза, примериваясь – не ливанет ли в ближайшее время? Небо заволокло серой пеленой, но с северо-запада на нас плыла угрожающая темень, явно разбухшая от не пролитых капель. Пока влага собиралась скорее в воздухе, делая день до ужаса душным, не смотря на ветреную погоду. Рубашка уже прилипла между лопаток, и я, в общем-то, была бы даже рада ливню. Вчера я так и не помылась, и теперь чувствовала себя очень грязной.
Я оглянулась по сторонам, никого не заметила и пошла через заросли, доходящие мне до плеча, к выбитому окну старой церкви. Ветки кустов цеплялись за одежду, и я под нос шептала бранные слова, выпутываясь из них раз за разом, но упорно шла вперед.
Стоило подойти поближе, я услышала голоса людей. Мне было не сложно различить их, эти хорошо знакомые голоса. Рез и Деймос.
На меня накатила волна злости и какой-то детской обиды. Он привел его на наше место? Что, других не нашлось во всей округе?! Разобрать разговор я не могла – говорили они негромко. Рез вдруг тихонько рассмеялся, и я сделала шаг назад.
Я бы уже все равно не смогла незаметно залезть, чтобы подслушать разговор, так что просто развернулась и пошла прочь. Полезла, точнее. Ветки будто назло еще больше цеплялись за одежду, а воздух стал будто еще более густым, и протолкнуть его в легкие стало настоящим испытанием.
Может поискать еще дядю Дони?..
Но шляться по городу было боязно. А лавка Дианиной бабушки была всего в пятнадцати минутах. Даже если ее там нет, я вполне могу переждать у нее дома!
– Ну просто все против меня… – из горла вырвался нервный смешок.
Диана, та самая Диана, которая терпеть не могла мужчин, тем более красивых; та самая Диана, которая знала, что мне нравится… в смысле, нравился!.. нравился дядя Дони; которая как-то принаряжала меня на праздник, чтобы мне не стыдно было пригласить его на танец – эта самая Диана теперь самозабвенно целовала его на заднем дворе бабулиной лавки.
И я могла все понимать головой: что когда-то это бы все равно случилось, ведь их раздражительность по отношению друг другу всегда искрила подавленным интересом; что я и сама планировала однажды подтолкнуть их друг к другу, потому что я их обоих люблю и они, на самом деле, чудно смотрятся вместе; что у меня нет права злиться или обижаться, тем более – теперь. И все равно почему-то жгло глаза, а чертов воздух стал совсем-совсем невыносимо душным! И никак не хотел нормально вдыхаться.
Я ожидала, что если они и сойдутся, то у меня на глазах, неторопливо, и я успею подготовиться. А теперь у меня будто окончательно выбило почву из-под ног.
Все куда-то двигалось, мельтешило, а люди вокруг меня будто резко сорвались и побежали в неизвестном мне направлении, и только я не понимала – куда, зачем? Я сделала пару шагов назад, заходя за угол.
– Красивые мужчины опасны, – вдруг зашелестел голос совсем рядом.
Я икнула, всхлипнула и согласно кивнула Дианиной маме.
– Ну, главное, что человек. Он хороший? – женщина посмотрела на меня вопросительно и беззащитно, как смотрела только она.
– Х-хороший, – закивала я, – Очень хороший!
– Ну ладно. Кто эта девочка?
– Диана.
– Мою дочь так же зовут, – улыбнулась женщина, – Надеюсь, она не вырастет такой же потаскушкой – а ну-ка средь бела дня такое представление устраивать! Стыд и срам, – придавила словами Дианина мама, скривившись в сторону дочери, – Тут девка где-то бегает, Инес зовут, поймай ее и спроси! Она про стыд и срам все тебе расскажет.
Инес – так звали ее саму. Она иногда говорила о себе, как об отдельном человеке, так что я была уже привычна.
– У-гу, – я закивала, не в силах ответить.
– А ветер сегодня – ну просто птенцу в перья! И пусть летит. А я говорила этой глупой девчонке, вот клянусь – говорила! Следи за ветром, за ветром следи! А она мне все: ешь, мама, похлебку, я тебе потом пряничек дам! Похлебку – вот дурочка…
– А я ей говорила, что сначала прянички! – нажаловалась я в мелочном порыве и вытерла рукавом заслезивший нос.
– Не слушает, – скуксилась женщина и понимающе похлопала по плечу, – Говоришь, а она не слушает. Только себя слушает. А я ведь могла быть царицей Лебединых Островов, знаешь? – она вдруг поймала мой взгляд своими безумными глазами, – Да, могла. Да не хотела только – что мне эти Острова? И сбежала. К маме, домой. Даже через границу перейти смогла – а только что-то там оставила… Что-то там оставила… – зашептала она, – Ты только не бегай по границе одна, хорошо? Пока похлебку не съешь, пряничков тебе не дадут! Так эта злая гадина мне говорит… Она так на дочку мою похожа, знаешь? Иди, куда там хотела, – женщина вдруг толкнула меня в сторону, – А я пойду искать шитье. У меня скоро совершеннолетие, хочу сшить себе самое красивое платье, – по-девчачьи улыбнулась она, – Может и приглянусь какому хорошему человеку!
И я пошла. Даже побежала. В отчаянной надежде, что Икел встретит меня таким же, каким я его оставила позавчера.
Я бежала через степь, не жалея легких, а над головой громыхало, уже совсем близко. Не было никаких первых мелких капель – залило сразу. Ливнем прямо на голову. Я была только рада. Вот неловко бы было, если бы от меня потом пахло! Пусть смоет, а там меня Икел согреет. Всех же кто-то греет.
Перед глазами плыло, и я неловко раздвигала руками ветви деревьев даже не глядя. Вдруг меня схватили за плечи чьи-то руки и с силой тряхнули.
Я вскинула глаза и наткнулась на непривычно жесткий взгляд Икела. Кажется, он еще немного подрос?
– Ты что творишь? – он еще раз меня тряхнул, – Куда одна побежала в Лес?!
– Я… я… не з-заметила, – он нахмурился в ответ и только теперь заметил, что я дрожу.
Что-то прошипел на своем, перед глазами ослепительно сверкнуло – и вот мы уже каморке старого храма, где раньше жил кто-то из священников.
