Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Деймос вскинул бровь, поражаясь наглости, и улыбнулся. «Даже на секунду не повелся», – подумал Рез, раздражаясь еще больше.

– Руки переломаю и никто мне даже слова не скажет, жирдяй, – спокойно предупредил Деймос.

– Я такой жирный, что кости ты просто не найдешь! – так же спокойно предупредил Рез, – Что ты хотел?! Я тороплюсь.

– Отец хочет знать, где вы обычно ошиваетесь своей компашкой неудачников.

– Пусть хочет, – разрешил парень.

– Нарываешься все-таки? – Деймос мягко рассмеялся и наклонил голову к плечу, по новому разглядывая друга сестры, – Да мне ведь не жалко.

Рез выдавил из себя зеркальную ухмылку, но к его стыду, руки все-таки резко похолодели от взгляда мужчины напротив. Все-таки все Роттеры, кроме Тихеи, отбитые на всю голову садисты! Вдруг и правда руки переломает? Тихея рассказывала, что ее брат в двенадцать сломал пальцы посыльному, который назвал его «хорошеньким малышом».

– Ну так что? Может все-таки поговорим, как нормальные люди? – уточнил Деймос, которому было совершенно плевать, как именно разговаривать.

Рез спрятал за спиной дрожащие ладони и набрал в грудь побольше воздуха. Чертов придурок!

– Люди добрые-е-е-е! – завопил он на всю глотку, в тот же момент давая деру, – Убива-а-а-аю-у-у-ут!

Глава 6

– Как интересно, – потянул Икел, округляя глаза, – Собрание Мечтателей, значит. И вы собираетесь, чтобы помогать друг другу осуществлять свои мечты?

Дядя Дони ухмыльнулся и покачал головой.

– Нет-нет, мой юный друг! Мы просто болтаем и пьем чаи. Но согласись, Собрания Мечтателей звучит лучше, чем Чаепития Неудачников!

Мужчина приподнял изящную фарфоровую чашку с маками по бокам. На вид она была жутко дорогущей, и никак не стыковалась с образом пусть красивого, но пьянчужки дяди Дони. Пил он принципиально только из нее, и только алкоголь. Для чая у него тоже была своя чашка, если можно так назвать жестяную банку с вмятинами по бокам.

Икел склонил голову к плечу, задумчиво улыбаясь.

– И когда вы собираетесь осуществлять свои мечты?

– Никогда, – отрезала Диана, – В том-то и суть.

– Не понимаю эту суть, – извиняюще развел плечами Лебедь.

Рез закатил глаза, дожевывая свой кусок пирога.

– Суть в том, что мы мечтаем. Меч-та-ем! Не планируем. Мечты на то и мечты, что их только мечтают. Поэтому они и называются мечты, а не цели! Ну что ты как глупенький, перевертыш?

Сегодня мы наконец смогли окольными путями добраться до своей поляны. Не знаю, в честь чего, но мои родные вдруг зашевелились с тем, чтобы выяснить, куда я бегаю постоянно. Столько лет им было плевать, а тут вдруг проснулись! Реза уже пытался продавить Деймос, меня прессовал отец. Дядя Дони и Диана, как и всегда, были как призраки, когда не хотели, чтобы к ним лезли. Но за мной и Резом точно посматривали, так что пару раз мы даже собирались в другом месте, планируя, как добраться до поляны незамеченными.

Делиться своим местом я категорически не хотела. И меня жутко раздражало, что надо прятаться!

– И кто это придумал? – уточнил Икел.

– Лидер все неудач… то есть, мечтателей! Тихея Роттер! – провозгласил Рез, – Посмотри внимательно на этого человека, – он махнул рукой в мою сторону и состроил серьезное лицо, – Тихея Роттер – идеолог нашего Собрания. Она же провозгласила главное правило: мечты должны оставаться мечтами! Никогда не пытайся осуществить свою мечту, иначе будешь изгнан из Собрания Мечтателей! Мы не ставим цели, не строим планы, мы только ковыряемся в носу, фантазируя, как могло бы быть…

– Вау! – покорно восхитился Лебедь, распахнув свои черные глаза.

Рез продолжал.

– …она же главный нарушитель правил! – бессердечно напомнил он, – Нарушает свои же правила минимум раз в месяц, а то и чаще. Но как ее выгонишь? – покачал головой друг, – Это же ее Собрание!

Диана едва заметно улыбнулась, а дядя Дони утешающе похлопал меня по плечу. Я мотнула головой.

– Ну хватит! Это был последний раз. С этого момента я тоже буду только ковыряться в носу! Прямо как вы.

Я слишком громко поставила кружку на стол и сама же скривилась от слишком громкого звука. Икел как-то удивленно на меня посмотрел, а Рез усмехнулся.

– Злая ты сегодня какая-то и угрюмая. Чего нос повесила? Мы наконец на своем месте.

И я не выдержала.

– Вот именно! – подскочила я, – Вот именно, что наконец! Почему мы должны прятаться? Чего им своими бы делами не заняться, а?! Я сегодня через окно сбегала! Через окно! – какая-то резкая обида захватила все мое существо, – Мне же не десять лет! Какого черта?! Я им не мешаю, на их территорию не лезу, так чего они мне за облаву устраивают?!

– Ты же сама хотела обратить их внимание на себя, – безжалостно напомнил Рез, – Вот, обратила.

– Но не так!

– Вот поэтому мечты и должны оставаться мечтами, – напомнил мои же давние слова дядя Дони, – Они всегда исполняются не ко времени и не так, как надо.

– Да вы издеваетесь надо мной! – подскочила я и взвизгнула, – Мало того, что вместо утешений говорите дурацкие разумные вещи, так еще и моими же словами!

Прямо сейчас я очень хорошо понимала Деймоса, который мог ударить любого, кто его раздражал. Никогда раньше не понимала, ведь даже если человек меня обижал, причинять ему реальный вред… даже мысль вызывала стыд. Сейчас же почему-то хотелось поколотить своих друзей.

Отец при каждой встрече сверлил меня тяжелым взглядом, сестра запирала на ночь мою комнату на ключ, а брат выслеживал меня и Реза, словно какую-то дичь, пытаясь добраться до моей поляны и моего Икела!

К слову об Икеле, он взял меня за руку, мягко оплетая запястье и сочувствующе улыбнулся.

– Это так несправедливо! – произнес он, – Как ты с этим справляешься? Наверное, так утомительно, да?

Я поражено кивнула.

– Да!

– Не грусти, Тихея, все образуется, – мягко попросил он, и всю злость будто выдуло.

И в голову пришли разумные мысли. Чем больше дергаешься, тем больше веревки врезаются в плоть. Надо расслабиться и дать им то, что они хотят.

Я припомнила последний разговор с отцом.

– Что с тобой происходит? Меня не устраивает, что ты шляешься непонятно где и непонятно с кем. Полагаю, мне стоит ограничить твои передвижения, раз ты не хочешь рассказать мне все по-хорошему? Не доводи до этого, Тихея Роттер. От тебя и так слишком много проблем.

Тяжелый, холодный взгляд отца, его усталое раздражение в разговорах со мной. Я привыкла, в общем-то, к этому, но именно сейчас от всего этого сводило зубы и хотелось спорить и огрызаться. Раньше я бы просто порадовалась, что он все еще называет меня «Роттер» и пообещала бы себе в очередной раз, что теперь-то точно его не подведу, но сейчас во мне как будто что-то то ли перевернулось, то ли поломалось.

Не было больше благодарности за то, что он все еще считает меня своей дочерью. Не было желания нарушать свои собственные правила Собрания. Пусть мечты остаются мечтами, а глупый старикашка подавится своими талантливыми детишками и отстанет от меня.

Со мной однажды уже такое было. Как раз после того, как я познакомилась с дядей Дони и решила обозвать наши посиделки в парке громким словом «Собрание» и объяснила ему правила этого «Собрания». Тогда я не понимала, почему ко мне такое отличное отношение в семье. Почему Деймос, любящий брат для Октасии, на меня смотрит с презрением и разговаривает сквозь зубы. Почему отец не может выдавить из себя хоть слово похвалы, хоть разочек приласкать и успокоить. В какой-то момент я выдохлась обижаться и искать причину.

В конце концов желание быть для него хорошей дочерью пропало, и я решила, что мечты о любящей семье пусть остаются мечтами и не портят мне жизнь. Я забросила уроки, старалась скорее улизнуть из дома и мне было абсолютно, катастрофически плевать, кто и что обо мне думает. Пришло этакое смирение. Пусть миссис Грамбл не признает меня и дальше, лишь бы не лезла. Пусть брат с сестрой кривятся при виде меня – как-нибудь переживу. Пусть отец сидит-пыхтит в своем кабинете и не думает обо мне – мне же лучше. Меньше проблем и больше свободы! Даже наказания я принимала тогда спокойно.

А когда домашние вдруг обратили на меня внимание, когда я уже решила, что плевать на них хотела, я испытывала вот точно такое раздражение. Бесячий зуд от того, что внимание, которого я жаждало пришло не так и не тогда и теперь уже только мешало и ограничивало.

Тогда все изменилось после одного подслушанного разговора. Я как раз смогла выломать замок на окне в моей спальне и тихонько, пригнувшись к земле, лезла в сторону забора. И через приоткрытое окно отцовского кабинета услышала, как Деймос о чем-то спорит с отцом. Меня, конечно, учили, что благородные люди не подслушивают под дверью, но любопытство было сильно, а училась я всегда из рук вон плохо.

«– Да отправь ее посылкой матери и дело с концом! Эта потаскуха принесла в подоле от не пойми кого, всю жизнь нам разрушила и укатила жизни радоваться! – шипел он, – Почему ты за это должен ответственность-то нести?! Отец, она нам никто. Меня бесит, что она всерьез считает себя частью семьи…

Я сразу поняла, что речь обо мне. Ничего во мне от этой новости не перевернулось, сердце не разбилось и даже не захотелось себя пожалеть. Я просто подумала, что очень вовремя вылезла и надо дослушать до конца – может еще чего нового узнаю.

– Технически, – спокойно начал отец, которого не трогали ничьи возмущения, в том числе и собственных детей, – Она ваша сестра, как минимум. А уж о ком мне заботится, я разберусь как-нибудь без тебя, можешь не переживать.

– Она ходит и жалеет себя, как будто самая несчастная, и не понимает, как ей повезло. Ее вообще можно было бы из дома выкинуть!..

– Еще раз. Без сопливых разберусь, кого выгонять из своего дома, – брат что-то прошипел сквозь зубы, – Если ты закончил истерить, займись чем-нибудь полезным.»

От этой новости мне тогда вовсе не хотелось удавиться, как можно было бы подумать. Наоборот, я почувствовала что-то вроде облегчения. А еще кучу энтузиазма. Тогда-то я первый раз и нарушила главное правило Собрания Мечтателей. Первый, но далеко не последний.

– Зачем ты ей потакаешь?! – возмутился Рез лебединому добродушию, вырывая меня из воспоминаний, – Поверь мне на слово, Тихея отлично умеет себя жалеть и наматывать сопли на кулак!

– Эй! – возмутилась я, впрочем, довольно вяло.

Реза это не остановило от желания поделиться с Икелом информацией.

– Если ей еще и помогать в этом, она вообще стухнет. Надо держать ее в тонусе, черноглазка, в то-ну-се! Она как-то пять часов кряду мне на уши свои сопли наматывала о том, как мир несправедлив к ней, какие люди злые, системы несправедливые и никто ей жизни не дает…

Я вскинула голову.

– А я не права была?!

– Может и права, Тиша, может и права, – покачал головой друг, – Но, черти тебя раздери, как об этом можно говорить так долго?! И главное, зачем об этом постоянно думать? Ей-богу, не знал бы, что ты перманенто занята планированием очередной глупости, подумал бы, что тебе просто заняться нечем…

Икел мягко улыбнулся и погладил меня по макушке, как маленькую.

– Все в порядке. Это нормально, что тебе хочется поделиться своей грустью с близкими. Я всегда готов тебя выслушать!

Дядя Дони вдруг сосредоточил на Лебеде полупьяный взгляд.

– Все в порядке, Икел, для этого у нее есть я.

Я прикусила щеку, чтобы сдержать дурацкую улыбку. Приятно!

Глава 7

– Куда намылилась, госпожа? – в устах миссис Грамбл, верного сторожевого пса семьи Роттер еще со времен отцовских сопливых лет, «госпожа» в мою сторону всегда звучало с хорошо уловимой насмешкой.

Она стояла прямо у того непросматриваемого места в заборе, где я могла проскользнуть незамеченной. И явно не собиралась двигаться.

– Я моложе и быстрее, – предупредила я.

Женщина усмехнулась.

– Ишь как заговорила! И даже не заикается – смотри-ка.

Через главный вход что ли идти? Но там можно наткнуться на кого-то из домашних, кому не под пятьдесят… Меня опять охватило раздражение. И ведь даже не съедешь! Еще пару недель назад отец, может, и порадовался бы или даже не заметил, а сейчас меня обложили со всех сторон не пойми зачем и никуда отпускать не хотят.

– Шагай в дом, госпожа, хозяин не велел, – отрезала экономка.

– Ага, бегу, волосы по ветру… – пробурчала я и взяла стойку в сторону главных ворот, – Говорю же, перечница старая, я моложе и быстрее!

Я уже дернулась в сторону и тут же с шипением схватилась за горло, передавленное воротником.

– Не меня, так точно, – спокойно произнес брат, удерживая меня за шкирку, – Пойдем-ка побеседуем.

– Деймос, отпусти!.. – я вырывалась, но он даже внимания не обращал, продолжая вести меня в дом, – Да чего вам от меня нужно?! Уже и погулять нельзя! Какого черта?..

Как же бесит! Беситбеситбесит. Я зарычала от досады, начиная вырываться еще сильнее, но кто я против брата? Он взвалил меня на плечо, не замечая сопротивления. Как же это жалко и обидно – быть слабой!

Боже, ну почему я такая несчастная…

– О, точно! – я аж задохнулась от пришедшей в голову мысли.

– Чего такое? – почти добродушно уточнил брат.

Я стукнула его по спине еще раз ради приличия и начала настраиваться. Что там говорил Рез про мое невозможное и невозможно долгое нытье? Отец ненавидит нытье! Я и старалась при нем никогда-никогда не ныть. А если я начну при нем со всем старанием себя жалеть, хая весь мир за то, что он такой несправедливый?..

Так, Тихея, бери себя в руки. Ты самая несчастная девочка пограничья, тебя никто не любит, никто не уважает, все над тобой и твоими усилиями только смеются…

О, Господи, а ведь я так стараюсь всегда. Так стараюсь… Но для всех это только повод позубоскалить! Да даже мои друзья не могут удержаться от смешком и шуток-минуток. Я делаю, что могу, а всем только смешно. Я цирковая обезьянка пограничья… Даже хуже, я грустный клоун пограничья! Обезьянки-то хоть сообразительностью берут…

Когда Деймос свалил меня в кресло в отцовском кабинете, глаза у меня уже были на мокром месте. А от того, как отец на это брезгливо скривился, плакать захотелось еще больше. Нос заложило, и я длинно всхлипнула.

– Готова говорить начистоту, Тихея? – обвалил на меня словами свои требования хозяин дома, моей жизни и моего самоуважения.

Я дергано закивала, и лицо скривило от подступающих рыданий. Хотя на мгновение мне захотелось не плакать, а вцепиться ногтями в его лицо. Все-то ему доложи! Но я утерпела и начала часто-часто моргать.

– Вот же гадость, – не удержался брат (между прочим родной!), – Ты мне хоть одежду своими соплями не замарала, позорница?

– За-замара-а-ала, – еще активнее закивала я, – Ты меня теперь за это побьешь?.. Побьешь, да? Ну конечно да-а-а! – завыла я, – Ты же меня ненавидишь! И сестра ненавидит! И отец ненавидит! Меня все ненавидя-а-а-ат!

Я едва удерживала голос, так сильно сдавило горло, стоило только позволить себе осознать, насколько же я несчастна. Я вываливала и вываливала на них свои обиды, не щадя из ушей, как они не щадили мою гордость, и чем больше говорила, тем больше понимала, что мне мало. Вдруг я опять ударюсь головой и решу, что мне нужна их любовь? Тогда уже не поревешь! Надо ловить момент, господи, как долго я этого ждала. Сколько у меня накопилось претензий…

Не знаю, сколько прошло времени, я тараторила без остановки, боясь упустить свой шанс, и просто в какой-то момент осознала, что вытираю сопливящий нос об рубашку брата, а он даже слова мне не говорит. Подняла удивленный взгляд и…

Наткнулась на лицо, полное чистейшего недоумения пополам с брезгливостью! Таким ошарашенным я брата еще не видела, и меня затопило гордостью, что до этого состояния довела его я. Он опустил взгляд, увидел край своей рубашки в моих руках и тут же зло выдернул из моих ослабевших пальцев, собираясь что-то сказать. Но я не готова была пускать его в свой монолог, так что быстро скосила взгляд на отца, убедилась, что он в таком же явном недоумении от моего концерта одного актера, и выпалила напоследок.

– Это потому что я неродная, да? – я всхлипнула, – Так выгоните уже наконец! Я так больше не могу…

Боже, ну почему я раньше терпела? Надо было давно уже это сделать. Просто ради их лиц, ради мужчин моей семьи, категорически не привыкших к тому, что в их окружении кто-то может себе позволить выглядеть жалко. А мне было не жалко выглядеть жалко в их глазах! Кушайте на здоровье! После такого они точно попытаются держать дистанцию со мной…

– Так ты из-за этого?.. – вдруг выдохнул отец.

И неожиданно для меня перевел тяжелый взгляд на брата. Тот мотнул головой, открещиваясь от чести быть причиной моей истерики. Я сглотнула.

– Так это правда?! – я попыталась скорчить удивленное лицо, – Я услышала и не поверила! Но это правда, да?..

Боже, какой шанс… А если просто свалить все на то, что я узнала маленький отцовский секретик? Это же очень логично выглядит. Отец хотел знать, почему я странно себя веду и почти не бываю дома в последнее время и не верил ни в одну мою отговорку. Но эта-то звучит очень логично!

Отец вздохнул и нахмурился.

– Тихея, это…

– Я просто хочу побыть одна! – побыстрее выпалила я, – Мне нужно время, чтобы все принять…

– И это сработало? – удивился Рез.

Я радостно закивала.

– Еще как!

Мы шли по тихой узкой улочке и жевали пирожки с малиной.

– Подожди-подожди! – нахмурился друг, – Но ведь получается… что ты действительно…

– Не родная? – уточнила я, – Так я давно уже знаю!

– И что, даже не будешь рассказывать, как это несправедливо и печально? – улыбнулся Рез, облизывая испачканные малиной губы.

Как ни странно, нет. Во-первых, я уже выговорилась утром отцу и брату, и чувствовала из-за этого приятную опустошенность – настроение было хорошее. Во-вторых, меня это и раньше не расстраивало. Хотя, по идее, должно было, но почему-то я чувствовала только облегчение от того, что хотя бы понимаю, в чем причина. Почему я так отличаюсь от членов своей семьи.

– Пойдешь сегодня со мной в Лес? – я уже давно хотела спросить у друзей.

Погулять вместе по Колдовскому Лесу! Я уже успела запомнить дорогу до некоторых очень колоритных мест, и мне не терпелось ими поделиться. Но друзья отчего-то особого интереса не проявляли. С Дианой все было ясно. Дядя Дони и меня туда отпускал с неохотой, и, если взять его с собой, будет все время бурчать. А вот с Резом должно быть весело! Ему, как и мне, всегда хотелось там побывать.

Так что я не сомневалась, что он с радостью согласиться. Именно поэтому его отказ меня по-настоящему удивил.

– Я сегодня не могу, – он вдруг замялся, – У меня… ну, дела, в общем!

– Серьезно?! – я поражено выдохнула, – Разве дела нельзя отложить? Дела есть всегда, а в Лес зайти случая может и не представиться! Вдруг у Лебедей линька быстрее проходит, и он скоро улетит?

– Тиш, давай в другой раз? – он сунул мне в руки еще один пирожок, откупаясь, – Я правда не могу.

Я подавила раздражение. Ну не силком же тащить?

– Но в другой раз точно? – жалобно уточнила я.

Он похлопал меня по плечу и ободряюще улыбнулся.

– Точно-точно!

Диана смотрела на Икела внимательно. Диана прекрасно видела, что он не из простых. Диана не могла не заметить, что он маленький лицемер, тем более, что сам Икел не то что бы сильно это скрывал, а Тихея не то что бы совсем не замечала, скорее подыгрывала. Диана понимала, что ему что-то надо от Тихеи, но не могла понять, что твари с той стороны может быть нужно от подруги. Хотел бы ее снасильничать, шансов было много, но ни одним он не воспользовался. А больше с нее – при всей любви к подруге, Диана не могла не признать – взять нечего.

Диана неотрывно наблюдала, но понять не могла. Все выглядело так, как и было сказано. Тихея его подстрелила, и пока он поправлялся, у него началась линька, и поэтому он пока не может улететь. Поэтому Тихея заботится о нем, пока он не может вернуться домой. Именно так все и выглядело. Но кому, как ни Диане, знать, насколько хитрыми могут быть эти монстры, когда им что-то нужно? Может ли она позволить себе просто отпустить ситуацию и принять довольно логичные объяснения тому, что происходит? Диана считала, что держать руку на пульсе все-таки надо.

Нечеловеческая интуиция, унаследованная от отца, как назло, молчала. Диана смотрела на Икела, но видела только то, что он и показывал. Юного господина с Той Стороны, хитрого и лживого, но попавшего в сложную ситуацию. Ожидающего момента, когда уже можно будет улететь из этого пыльного городишки подальше.

Диана отмечала, как он тоскливо смотрит сквозь Лес куда-то вдаль. Как порой грустно усмехается, отмечая, что у них погода поприятнее и лето не такое хмурое и сухое. И это было вполне искренне.

При взгляде на него подозрительность поднимала голову, но только та, что живет в голове. Та, чьим истоком была осторожность и опыт. Интуиция же все еще молчала. И это тоже было важно.

Поэтому пока Диана просто наблюдала. Тем более, что гадкий мальчишка радовал подругу своим подхалимством и водил ее по Лесу. Сама Диана Лес терпеть не могла. Жуткое местечко с нестабильной, искаженной и покореженной реальностью, наполненное как пустыми пугалками, призванными отвратить простых людей, так и по-настоящему опасными местами.

Сама Диана едва удерживала зыбкое пространство, но даже ей приходилось сильно концентрироваться, чтобы там не пропасть. И Тихею бы одна она туда не повела. Икел же со спокойной душой и не особо напрягаясь водил ее, куда ей вздумается. И Диана была рада за подругу – Лес всегда ее манил.

И все-таки нужно ли Лебедю что-то от подруги, и, если да, то что?

– Я была непреклонна, и им пришлось мне уступить, – хвасталась, очевидно завираясь, Тихея, как отвязалась от назойливого внимания старших, – Я им выбора не оставила. Так и говорю: Не смейте мне мешать! Я взрослый человек и сама разберусь!

Икел восхищенно улыбался и кивал.

– Вау, ты такая смелая! Я вот так и не смог отстоять свои интересы перед родителями…

Девушка покровительственно ему улыбнулась.

– Тут главное иметь при себе серьезные аргументы, – делилась опытом она.

– Аргументы, да? – он прищурился, – Ты права! В следующий раз так и поступлю…

У Дианы вдруг скакануло сердце и она замерла, прислушиваясь к себе. Ей показалось, что чутье проснулось, но тут же развеялось, как сон после пробуждения, и ухватить его отголоски просто не получалось.

Диана опять вперила взгляд в парочку и чуть не скривилась. Икел с Тихеей продолжали беззаботно строить из себя дурачков, и это было похоже на…

– Брачные игры, – неожиданно даже для себя выдала вслух Диана.

– Что? – Икел вдруг замер и удивленно на нее посмотрел.

– Брачные игры, – повторила девушка, – У вас что, какие-то странные брачные игры? Меряетесь дурью?

– Они самые, – серьезно кивнула Тихея, – Ты смотри внимательнее, как за мальчиками ухаживать надо, а то ведь пригодится!

– Тиша, солнце, тебе самой еще до мальчиков, как до луны, – усмехнулся дядя Дони.

– А по-моему, Тихея отлично ухаживает за мальчиками, – вступился за нее Икел.

Мужчина на это только покачал головой.

– Ты принципиально соглашаешься со всем, что она говорит?!

– Он просто хороший!

– Он просто не хочет остаться без еды, – не согласился с ней дядя Дони, – Мы-то его кормить не будем!

Диана слегка расслабилась, слушая их дурашливаю перепалку. Что-то зыбко всплывало в памяти, а потом снова пропадало, и девушка сосредоточилась, пытаясь поймать мысль. Было похоже на то, как иногда забываешь чье-то имя, на самом деле хорошо знакомое, и никак не можешь вытащить его из недр памяти. Обычно, чем больше стараешься в таких ситуациях, тем сложнее вспомнить, так что надо было подумать о чем-нибудь другом.

Взгляд упал на подругу. Сегодня она не прятала волосы, не смотря на жаркую, солнечную погоду, и пряди светло-коричневым водопадом стекали по спине. Когда они впервые познакомились, темно-русые от природы, к концу лета они выцвели под солнцем до светлого оттенка, и даже Диана слышала, как громко шептались местные о том, что Тихея точно подкидыш, потому что не может быть такой светлый ребенок у такого темного отца.

Диана все-таки считала, что может, но точно не в случае с младшим ребенком Роттеров. Тихея ей не особенно нравилась тогда. Мелкая, визгливая, несдержанная, вечно на всех обиженная. Она отнюдь не в хорошем смысле выделялась на фоне вечно спокойной, полной достоинства старшей сестры.

И когда она подошла к Диане и вдруг сказала, что они очень похожи и у них одна печаль, та только прошла мимо, не считая нужным даже отвечать. Тихея не растерялась и пошла за ней, рассказывая о всех своих бедах. Диана слушала ее и, к своему собственному удивлению, кипела от бешенства, чего с ней вообще почти никогда не случалось.

Как раз тогда матушка начала убегать из дома, и отправлять за ней бабушку было стыдно, так что раз за разом вылавливать ее приходилось самой Диане. А потом часами, как маленькую, уговаривать вернуться домой. Выслушивать ее сумасшедший бред, нелепые обвинения и слезные жалобы.

И Диана вовсе не считала, что это похоже на «мой брат так злобно на меня посмотрел!». Но спорить было бы глупо, так что она молчала и ждала, пока девчонка выговорится. Девчонка заканчивать не планировала, кажется, никогда и, в конце концов, Диана не выдержала – перебила ее, сказав что-то резкое и обидное.

Она ожидала, что Тихея расплачется или разозлится, но, так или иначе, разочаруется в собеседнице и отстанет наконец.

Чего она не ожидала, так это улыбки.

«– Так ты все-таки умеешь злиться?! – воодушевилась она, – Я почти выиграла! Осталось только узнать, умеешь ли ты смеяться. Итак, слушай: собрались как-то в кабаке король, пограничник и злой дух…»

Диана ни черта не поняла и сделала то же, что делала всегда. Молча пошла дальше. Но назойливая девчонка от нее не отставала, без устали рассказывая ей один анекдот за другим в надежде рассмешить. Рассмешить так и не получилось даже после нескольких дней преследования и пересказа всех местных шуток. Диану не получилось, а вот ее мать, сбежавшую из дома – получилось.

Когда Диана, в очередной раз игнорируя мелкую дрожь в ослабевших от страха и беспокойства ногах, побежала ее искать, на девчонку позади она просто плюнула, уверенная в том, что стоит ей поближе познакомиться с местной сумасшедшей, то тогда она точно оставит ее в покоя. Но меленькая неудачница из блистательной семьи как будто бы не замечала, что с матерью Дианы что-то не так.

Продолжала по второму кругу рассказывать свой репертуар смешных историй, расспрашивала маму о жизни, о злых духах из Леса с, кажется, искренним любопытством. В тот день маму даже не пришлось уговаривать, угрожать или тащить домой силой. Она шла сама, поглаживая дочь по голове, и с улыбкой вываливала свои бредовые идеи в благодарные уши.

С тех пор Тихея часто к ним заходила, иногда ее можно было даже попросить посидеть с матерью, когда и Диана, и бабушка были заняты.

– Так отрежь их! – звонкий голос подруги вырвал девушку из воспоминаний.

Икел напряжено улыбнулся и ухватился за свои патлы до пояса.

– С короткими волосами у нас ходят только дети…

Я покачала головой.

– Видимо, не так уж ты и хочешь бунтовать.

– Я и не хочу бунтовать, – развел плечами парень, – Я просто хочу быть библиотекарем.

– Послушай, – я присела рядом, ненавязчиво вырывая белесые пряди из его пальцев, – Чтобы тебе, по твоим же словам такому умничке разумному, позволили делать, что хочешь, надо основательно их разочаровать. Тогда они от тебя отстанут! Наверное…

– У меня есть на уме вариант попроще, – улыбнулся он, вытаскивая волосы уже из моего захвата.

– Короткие волосы сохнут за пять минут, – подсказал дядя Дони.

– Да он их колдовством сушит, – скривилась я.

– А еще их не надо расчесывать и заплетать.

Вот тут Лебедь заинтересовано прислушался.

– В смысле, не надо расчесывать? Совсем?

– Совсем, – кивнул дядя.

Икел озадаченно моргнул. Мальчику с длиннющими волосами было сложно представить, как можно не расчесываться, но идея его явно заинтересовала.

– Никогда не любил украшения на голове, – произнес он, и его губы медленно расползлись в предвосхищающей улыбке, – Есть у нас один традиционный головной убор главы семьи, который как раз вплетается только в длинные волосы…

Мы с дядей Дони застыли и даже, кажется, не дышали, боясь спугнуть.

– Режь!

Волосы мы ему в итоге остригли до подбородка, и, пусть получилось кривовато, но ему, на удивление, очень шло. Плечи визуально стали шире, пряди не свисали больше так уныло, закрывая половину лица, да и на угловатую девчонку он стал походить гораздо меньше! И вообще стал выглядеть постарше. Я могла собой гордиться!

– Мне, конечно, до сих пор стыдно, что я его ранила, но я так рада, что мы познакомились! – мы с Дианой шли домой вместе и я болтала, заполняя тишину, – Икел такой вежливый! Я таких вежливых парней в жизни не видела, представляешь? А еще он обещал меня сводить в один из первых в этой местности храмов единого Бога! Представляешь, сколько лет он там стоит? Никем не исследованный? Икел сказал, что там даже фрески сохранились…

Солнце неторопливо ползло к горизонту, согревая лицо уже мягким жаром, а не шпаря нещадно, как днем, и я радостно подставлялась под его лучи, избегая теней. Мошки опять повыползали, и приходилось то и дело отмахиваться от назойливых насекомых, но настроения это не портило.

– А еще он…

– Тебе стоит быть с ним поосторожней, – вдруг выдала подруга.

– Что?

Она нахмурилась, подбирая слова.

– Не подпускай его к себе слишком близко.

– Да вовсе я и не подпускаю… – я почесала висок, – Слушай, но он от Леса-то далеко точно не пойдет, у него на Этой Стороне колдовство совсем-совсем не работает. Знаешь, даже болотная вода за границами Леса так жутко клубиться перестает, а уж Лебедь тут не больше, чем обычный мальчишка!

– Но ты в Лес-то за ним бежишь по первому зову, – не успокаивалась она.

– Чего?! – я возмущено выдохнула, – Я же ради науки! Ради науки! И вообще, хотел бы что плохое сделать, давно бы уже сделал.

Диана как-то нервно дернула плечами и кивнула. Болтать дальше перехотелось.

Глава 8

– «Здесь был я»? – прочитала я огромную надпись поверх старинных фресок, – «Лойд дурак», «Я люблю Вайришу»… – я прикоснулась ладонью к холодной стене и поражено выдохнула, – Скажи мне, это несет в себе какой-то смысл? На самом деле это тайные заклинания, спрятанные под видом вульгарного мелкого вандализма, да?

Икел скривился и покачал головой.

– Если бы.

Я нервно хохотнула.

– Икел, злые духи все больше и больше меня разочаровывают!

– А почему сразу злые? Просто глупая малышня порезвилась. У вас что ли такого нет?

Есть, конечно, и еще как! Везде, где можно оставить глупую надпись, ее оставят – можно даже не сомневаться. Но волшебные создания с Той Стороны разве могут вести себя так же?