Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Вот не ожидал от этой неудачницы, что она так хорошо прятаться умеет! – усмехнулся Деймос.

Ответом ему была тишина.

– Нет, серьезно, умыкнула драгоценности и поминай, как звали! Я почти восхищен.

Рез все так же молчал, внимательно глядя, как сгущаются тучи. Будто в них были ответы на все его вопросы. Вчера Рез был одним из первых, кого нашел Дей, чтобы рассказать, что случилось.

– Даже ее любимый дядя Дони понятия не имеет, где она. У нас с ночи стража только и делает, что по городу все обыскивает. Ваши дома все перевернули – уже скоро и чужие проверять будем…

– Наши дома – это тоже чужие дома, – наконец ответил Рез.

Деймос покачал головой.

– Если не можешь защитить дом, то какой же он твой? Ай, не важно! – мужчина махнул рукой и сорвал травинку, засунув ее в рот и перекатывая из стороны в сторону, – Думаешь, она сюда придет?

– Думаю, да, – кивнул он, – Всегда приходит, когда что-то случается. А ты что, волнуешься?

– Об этой полоумной? – вскинул брови мужчина, – Упаси меня бог! Я волнуюсь о том, кто попадется ей на пути.

– Волнуешься, – не поверил Рез, – Ну и правильно, волнуйся. Она на эмоциях такие глупости наворотить может, ты бы знал. А все почему? Потому что даже пары добрых слов у вас для нее не нашлось.

– Ты злишься? – с интересом уточнил Деймос.

– На тебя? Упаси меня Бог!

– Злишься, – сам себе кивнул Деймос, – Но вот скажи мне, положа руку на сердце: ей бы правда хватило пары добрых слов? Она очень жадная – думаешь, ей хватило бы пары слов?

Рез раздраженно фыркнул и мотнул головой в сторону от друга. Признавать поражение он не собирался.

– Возможно и хватило бы., Но мы уже и не узнаем! А все почему?

– Да-да, потому что мы такие злые, – закатил глаза мужчина, – Знаешь, если ты признаешь, что парой добрых слов из нее нормальную девочку не вылепишь, то я тоже кое в чем признаюсь.

Рез заинтересованно повел бровями.

– Ну, теперь уже парой добрых слов не обойдешься, – пошел на компромисс он.

Деймос понимающе усмехнулся, но не стал придираться к формулировке.

– В общем… я тут ляпнул, не подумав, – начал мужчина, – Ну, то есть не подумал, как это может прозвучать для нее. Сказал, что ноги ей переломаю, если она еще к Лесу подойдет. И упрекнул, что она друзей туда водит.

– И что? – не понял Рез, – Она бы только порадовалась, что ты за нее переживаешь.

– Так вот и я так подумал, – кивнул он, – Потому и сказал ей, а не отцу. А она, кажется, решила, что это я ей угрожаю, потому что волнуюсь за тебя.

– А ты за меня волу-у-уешься? – насмешливо потянул Рез, растянув губы в улыбке.

– Немного, – легко признался Деймос, – Ты же слабак. Но у тебя-то хоть мозги есть. А эта ведь и в Лес забежать может. У нее инстинкт самосохранения будто вообще в комплектацию не входил. Я прямо представляю, как в ее пустой головешке крутится что-то вроде: ну а вдруг я смогу из него выйти!

Рез не стал спорить. Просто потому, что Тихея так уже делала… Он отвел глаза, боясь, что что-то такое в них отразится.

– Так ты все-таки переживаешь за нее?

Деймос молчал какое-то время, прикусывая стебелек и глубоко вдыхая похолодевший перед дождем воздух.

– Я ее терпеть не могу. Я был бы рад, если бы ее вообще не было. Но она уже есть, и, хотя я ее терпеть не могу, дурного я ей все-таки не желаю. Меня раздражает уже то, что она есть; еще больше то – какой она человек. Но совершенно невыносимо бесит то, что за нее еще и волноваться приходится. А ей всегда и всего мало. Я хотел бы, что бы мне было все равно, но, как оказалось, мне все-таки не все равно, – он вздохнул и помолчал, – Раньше она дурила, но как-то спокойно. Было в ней какое-то свое спокойствие неудачницы, – Деймос очертил что-то в воздухе, пытаясь объяснить, – Понимаешь? А теперь она… с ней что-то происходит. И у меня дурное предчувствие. Поэтому я волнуюсь. Отец с Тасей не поймут – у них все прямо и просто. А я задницей чувствую, что что-то поменялось.

– Скорее всего, с ней все в порядке, – попытался успокоить его Рез, – Есть одно место… где ее точно не найдут.

– Да?

Рез покивал. Он чувствовал себя непривычно неуверенно. Хотелось рассказать Деймосу про Икела, про этого подозрительного перевертыша, особенно после того, как он на полдня затерялся с ней в Лесу, не позволяя Диане их найти. Но Рез боялся того, что все в порядке, и он попусту выдаст Тишин секрет. Дорогое ей место, куда она всегда могла сбежать. Не так-то просто понять, что правильно!

– Давай-ка пойдем найдем Диану, – Рез грузно поднялся с места.

Если Икел опять не даст ей найти Тихею, то может… может он и расскажет.

Диана была частью Собрания Мечтателей. И как у любого члена Собрания, у нее была мечта, которая никогда не претворится в жизнь. И даже не одна.

Первой ее мечтой была, конечно, здоровая мама. Довольно очевидно, но что тут поделаешь?

Порой эта мечта, стоило ослабить контроль, превращалась в мечту об однажды не проснувшейся маме. Тихо умершей во сне, в каком-нибудь прекрасном, добром и светлом сне, который она заслужила. Диане было стыдно. Было гадко от таких мыслей.

Но порой это совершенно невыносимо – смотреть поутру в ее глаза и гадать, кем она будет для матери сегодня? Любимой дочерью и единственной отрадой в жизни, полной кошмаров и иллюзий? Или воровкой, пробравшейся в их дом, чтобы украсть заначку на черный день? Будет ли у нее сегодня хорошее настроение? Или очередной приступ агрессии? Узнает ли она бабушку, вызывая на ее лице теплую, полную надежд улыбку? Или кинет в нее тарелку и ворох оскорблений, заставляя прятать повлажневшие глаза?

Что будет сегодня?

Вся жизнь Дианы заключалась в этом вопросе. Легче стало, как ни странно, только когда появилась Тихея.

Когда она поделилась с ней местом, где этот вопрос касался только Тихеиных планов по завоеванию то ли мира, то ли головной боли. Легче стало, когда Тихея начала приходить к ним почти каждый день и разговаривать с мамой – как-то по-особенному, как не могла ни уставшая Диана, ни горюющая бабушка. По-простому. Маме становилось легче от их общения. Мама становилась спокойнее от их общения. Она не чувствовала в Тихее ни жалости, ни раздражения, ни-че-го. Тихея болтала преимущественно о себе, но и слушала с интересом мамины сказки о страшных монстрах Той Стороны. Порой Тихея уводила ее гулять на целый день, чтобы они с бабушкой могли отдохнуть.

Диана никогда не благодарила за это вслух, потому что язык не поворачивался сказать, насколько она устала от мамы, а Тихея вела себя так, будто для нее в этом и нет никакой сложности, никакого одолжения.

И это была вторая Дианина мечта. Жить с Тишей. Вместе. Вдвоем. Всю оставшуюся жизнь. Может и вчетвером, но с Тихеей под боком обязательно. И эта та самая мечта, которую очень даже можно было бы осуществить – Диана вполне умела быть хитрой и настойчивой. Она смогла бы заманить девчонку к себе, привязать к себе еще сильнее. Но что-то внутри, что-то от нелюдских предков, что не раз спасало ей жизнь и помогало находить верное решение и верную дорогу, та самая интуиция, которую Диана не смогла бы описать другим людям понятными словами, будто отгоняла ее от этого плана.

Только Диана думала о том, как было бы чудно жить вместе, все внутри начинало протестовать: не туда, не твое, отойди. И Диана слушала. Держала дистанцию.

Третья же мечта была противоположной второй. Интуиция даже не подталкивала, пинала в эту сторону, а вот разум буксовал изо всех сил. Третьей мечтой был дядя Дони.

В нем было не так все. Абсолютно все. Выросшая на маминых и бабушкиных наказах никогда не верить красивым мужчинам, не вестись ни слабость плоти, даже осознавая разумом, что это их страхи, далеко не всегда применимые к реальной жизни, Диана все равно впитала в себя эту осторожность, доходящую до паранойи. Красивый – значит опасный.

Дядя Дони был красив, даже когда старался выглядеть опустившимся. Даже когда не мыл волосы, кривил лицо и нажирался, как последняя свинья – он все рано был красив. И это не понравилось в нем Диане сразу. Захотелось отогнать его от подруги, но интуиция упорно твердила, что он не опасен. Уж точно не для Тихеи.

Раздражительный, желчный, вечно полупьяный – сначала Диана решила, что он ее так раздражает из-за впечатления, которое производит. Мужчина был ужасен. Отвратителен. Прямо как мама рассказывала. Красивый и гадкий. Интуиция твердила: наше, бери! Но Диана не слушала ее. И держала дистанцию.

А еще он нравился Тихее. Бог один и знает, почему, но нравился. И дядя Дони как минимум для Тихеи всегда был хорошим другом, ласковым и надежным. Ни для кого больше, но так даже лучше. Конечно, Диана предпочла бы, что на место своей зазнобы (если уж без этого никак) Тиша выбрала Реза, но между ними категорически не искрило. Возможно, потому что Реза категорически не интересовали девочки.

Так что, скрипя сердцем и стараясь не кривить рожу, Диана помогала Тихее, как могла, привлечь его внимание. И когда на фестивале, во время танца, дядя Дони с довольной улыбкой сообщил Тише, что она самая прелестная девочка округи, Диана могла бы ожидать от себя, что ее стошнит от его двуличия, но уж точно не того, что ей захочется оттаскать за волосы подругу за то, что «прелестной девочкой» назвали ее.

Это шокировало. И проблеваться все-таки захотелось!

К счастью Дианы, у нее было чудное оправдание: дядя Дони нравится Тише. А раз он нравится Тише, то у него не будет никого, кроме Тиши.

Не зависимо от того, чего ему там хочется самому. Кого это вообще интересует? Диана повторяла это себе, когда угрозами и членовредительством отгоняла от дяди Дони всех женщин, а порой и мужчин, округи. Что она делает это для Тишы!

И когда на горизонте появился перевертыш, Диана одновременно разрывалась от досады на себя, что считала дядю Дони неблагонадежной парой для подруги, и радости, что тот отходит для Тихеи на второй план. Что-то внутри шептало, подталкивало сделать мужчину своим поскорее, пока еще кто-нибудь не встал на пути, но Диана не собиралась этому поддаваться… не собиралась, ведь ей в жизни вообще не нужен был мужчина! Тем более такой. Как будто у нее проблем мало.

Мечты должны оставаться мечтами.

Именно это повторяла себе Диана, когда полутрезвый дядя Дони с подбитым глазом и вспухшим подбородком встретился ей на пути к ублюдку, решившему накрутить мозги бабуле.

«Мечты должны оставаться мечтами» – повторяла она себе, пряча руки за спиной, чтобы не прикоснуться к подбитому, но все равно красивому лицу.

– Привет, роковая красотка пограничья! – усмехнулся он как-то желчно, – А чего это ты так поздно и одна? Приключений на задницу ищешь? С таким-то кровожадным взглядом?

«Мечты должны оставаться мечтами, должны оставаться мечтами»

– Пошли, я тебя провожу до дома.

– Мне надо…

– Никуда тебе сегодня не надо, – спокойно, но непреклонно произнес он и рассмеялся, слегка пошатнувшись, – Нет, серьезно! Сегодня – не надо.

И Диана вдруг поняла: да, сегодня ей уже никуда не надо. А может и завтра не надо. И неожиданно покорно позволила себя проводить. Диана подумала, что уж такую-то маленькую слабость позволить себе может?..

Вот только она забыла – знала, но забыла – что чем больше пьешь, тем больше хочется. Одна маленькая слабость тянет за собой другую, третью – и контроль просто летит к чертям.

Поэтому она пригласила дядю Дони в уже закрытую на сегодня лавку попить чаю. Конечно же повторяя себе, что мечты должны оставаться мечтами, а мужчина в жизни ей все так же не нужен.

Почему не домой? Ну, волновать сегодня бабулю еще больше не хотелось – вот и все. И его долгий, жадный взгляд, который непременно смутил бы ее, если бы она умела смущаться, она не пресекла просто потому, что не хотела акцентировать на этом внимание. А вовсе не потому, что не хотела его пресекать.

«Мечты должна оставаться мечтами» – тупо твердила она себе, добравшись до его губ.

«Должны оставаться мечтами…» – зачем-то повторяла, стягивая с него рубашку.

«Первое правило Собрания Мечтателе: мечты должны…»

Второе правила Тихея придумала чуть позже, когда уже нарушила первое. Звучало оно так: «Мечты должны оставаться мечтами, но если очень-очень надо, то я, как бессменный самоизбранный Глава Собрания, все вам прощу!»

Так что дядя Дони сегодня домой не вернется.

Глава 14

Погода разгулялась. Небо над нами отчаянно грохотало, и лило так, что выйди – за секунду промокнешь до нитки. Да я, в общем-то, и промокла!

Но колдовство – это дивная вещь, конечно. Щелкнул пальцем – и все сухое. Прелесть. Даже щеки – и те сухие.

– Расскажешь? – с улыбкой поинтересовался Икел раскладывая на более-менее чистом закутке остатки еды.

Он уже развел огонь и поставил над ним одолженный у Реза котелок. И правда, зачем Резу котелок? Ему не нужен чай, чтобы согреться, у него же есть мой горячий брат!

– Что рассказать? – я лениво вскинула бровь.

– Например, почему ты в такую погоду ломанулась в Лес. Ну или зачем ты вообще одна ломанулась в Лес?

Я тяжело вздохнула. Что мне ему рассказать? Что я обиделась на весь мир за то, что всем на меня плевать? Что я такая несчастная и… А почему бы, собственно, и нет?

– Икел, я такая несчастная!..

– Нет-нет, – помотал головой он, – Даже не пытайся!

– Ты же сам спросил! – возмутилась я.

– Я спросил, что у тебя случилось. Не хочешь, не рассказывай. А забивать мне уши, чтобы поднять себе настроение, не надо.

Я замолчала. Что он имеет в виду? Ну и не важно!

С потолка капало, и от сырости было промозгло. Даже Икел меня не пожалеет. Никто в этом мире меня не пожалеет. Потому что этот мир слишком жесток и равнодушен для таких восприимчивых людей, как…

Я мотнула головой. Нет, самой себя жалеть не особо весело.

– Иди сюда, – Икел вдруг хитро улыбнулся и похлопал по коленям, – Ты же замерзла?

– Угу, – я кивнула, опустила голову, чтобы скрыть смущение, и тихонечко присела к нему на край колена.

Он тут же обвил меня руками и прижал к себе, утыкаясь лицом в изгиб плеча.

– Поймал! – улыбнулся Икел и вдруг замер, – Я не знаю, почему ты такая грустная, – зашептал он уже серьезно, – Но я рад, что ты пришла ко мне…

Горло перехватило, и глаза вдруг повлажнели.

– Правда? – так же тихо уточнила я.

– Правда. Не к кому-нибудь, а ко мне. Я так рад! – его сиплый, низкий голос убаюкивал, успокаивал, но еще больше то, что именно он им говорил, – Если ты только попросишь, я всегда буду рядом. Обещаю. Просто скажи, что хочешь, и я всегда буду рядом, – сердце гремело, как мне казалось, уже оглушительно, а лицо пылало, но я впитывала его слова, вслушивалась в них, упивалась ими и боялась только, что он остановится, – Тиша, обними меня, пожалуйста, мне так это нужно сейчас… – в его голосе была неприкрытая мольба, – Если только ты сейчас выберешь меня, я всегда-всегда буду выбирать только тебя… Спасибо, что пришла именно сегодня, Тиша…

И я обняла его.

Икел улыбнулся ей в плечо. Как замечательно все складывается. Вчера вечером он, наконец, обновил все необходимые для полета перья. И теперь думал, как бы создать подходящую ситуацию, чтобы… Но кто-то сделал все за него, и грустная девочка сама прибежала к нему в объятия, явно обиженная на весь мир.

Икел распустил силы, словно спруты, по округе, прощупывая территорию, чтобы, не дай боги, никого назойливого не пропустить. Сегодня никто-никто не должен им мешать.

Как только успокоится гроза, можно, наконец, вылетать. А пока что, пока дождь застилает все вокруг, отсекая их от всего мира, подталкивая друг к другу холодком, как раз есть время закончить начатое.

– Я обещаю, я всегда буду рядом, – шипел он и вовсе не врал.

Он всегда будет рядом с ней. На Той Стороне.

– Только обними меня, откройся мне, и мы всегда будем вместе! – обещал он совершенно искренне.

После их разлучит только смерть!

– Мне нужна именно ты, и никто больше… – он добавил в голос отчаяния, чтобы еще немного на нее надавить, но это все равно оставалось правдой.

Для его планов ему нужна именно она.

Сдерживаться уже было тяжело – брачный сезон вступил в свои права, затуманивая

рассудок. Такая теплая, маленькая, приживается к нему всем телом… Приятно плавные бедра хочется сжать до синяков, спина послушно прогибается под его ладонью, от чего девчонка только больше вжимается в него мягкой грудью. Икел дрожал, как в лихорадке, продолжая нашептывать ей то, что она так хотела услышать.

Это было совсем не сложно. Когда ухаживаешь за будущей парой, ее хочется радовать.

Старшие рассказывали ему об этом, убеждали старательно, что это прекрасные и драгоценные моменты, но Икел только кривился брезгливо и просил богов избавить его вообще от полового созревания. Раньше ему казалось это безумно раздражающей и абсолютно лишней прелюдией, а теперь он понимал, как это приятно. Делать и говорить то, что могло ей понравится, что могло ее привлечь – это выходило так легко и естественно, будто всю жизнь он только этим и занимался.

Чем доверчивей она к нему прижималась, тем больше хотелось ее порадовать. Тихея вдруг всхлипнула, и у Икела чуть сердце не остановилось: неужели он ее чем-то расстроил?..

– Что? Что такое? – испугался он, – Ты плачешь?..

Она мотнула головой, так и не показывая лицо.

– Спа-спасибо… – просипела она.

Икел поцеловал ее в висок. А потом в щеку.

– Что мне сделать, чтобы ты улыбнулась? – собственный потерянный и жаждущий голос даже не раздражал, – Что мне сделать?..

– Поцелуй меня, – тихонько попросила она.

Икел порадовался, что она сейчас слишком занята, пряча слезы, и не видит его победной улыбки. Всего одно мгновение – и он вернет лицу полагающуюся робость и неуверенность – что угодно, только бы не спугнуть! – но пока он мог позволить себе немного расслабиться и чуть сильнее впиться пальцами в плавные бедра уже почти официально его пары.

Когда Рез привел Деймоса на поляну, с трудом пробираясь по размякшей дороге, в кресле уже сидел скрюченный клубком, укутанный в плащ дядя Дони. Он поднял голову, и Рез увидел под капюшоном его небритый подбородок, а следом – напряженный взгляд.

Они молча сели, не заботясь о том, что стулья мокрые. Сейчас мокрым было все. Лило с самого обеда и спастись от промокших портков можно было только одним способом – не вылезать из дома. Этого никто из них сейчас позволить себе не мог.

– Мы обошли весь город, пробежались по всем ее местам… – будто бы в оправдание произнес Рез, повышая голос, чтобы его можно было расслышать сквозь грохот дождя, – Уже вечер…

Дядя Дони только кивнул.

– Диана уже часа два там бродит – ничего, – поделился он, – Я нашел Тишину карту Леса… ну, куда он ее водил. Она по этим местам и бродит. Нигде их нет. Ни его, ни ее. Полчаса назад сказала, что не может найти старый храм Единого Бога. Идет строго по карте, а найти не может.

– Какого черта вы ее вообще подпустили к какой-то неизвестной твари с Той Стороны?! – не удержался Деймос.

Дядя Дони мог бы возразить, что «не подпускать» куда-то племянницу из соображений безопасности – очень глупая затея. Только раззадоривать в ней еще больший интерес. Лучше уж контролировать, но… Он бы не мог с чистой совестью сказать, что контролирует ситуацию. Он ни черта не контролировал ситуацию. Под плащом дрожали сцепленные в замок руки – то ли от холода, то ли от волнения. Мужчина не стал отвечать на упрек, только ниже опустил голову, пряча лицо.

– Давай без наездов, а? – вскинулся Рез, – Она постоянно сует свою задницу, куда не следует, и что-то я никогда не замечал, чтобы у тебя или вашего отца каким-то образом получалось ее урезонить!

Над поляной повисло молчание. Спустя еще полчаса из зарослей и пелены дождя незаметно выскользнула тонкая фигурка в неоправданно большой плаще, и Рез едва не начал молиться за упокой их душ, когда молния жутковато изломила очертания Дианиного лица ярким светом.

На мгновение пространство озарило вспышкой, и немного погодя оглушительно загрохотало. В этом грохоте и потонул мой бесстыдный стон, когда я увидела – пусть на долю секунды – но слишком отчетливо, как прижимаются мои дрожащие от напряжения бедра к его торсу. Как тяжело вздымается его грудь; капельки пота на крепкой шее и ужасно непривычную шальную улыбку на лице.

Наполовину расстегнутая рубашка сборилась складками под моей обнаженной грудью, и первым порывом было закрыть покрепче глаза и не думать, как отвратительно, до безобразия открыта я теперь перед ним. Не думать о том, что, может, я поспешила. Этот свет вдруг будто вытащил меня из чувственного марева и все стало слишком прозаично, слишком реально, и оттого немного жутко.

Колдовской Лес, в котором я одна, что слепой котенок; брошенный, полуразрушенный храм, в котором каждый шорох гулко прокатывается по всему этажу… и монстр из страшных сказок, очередным движением вжимающий меня в твердую кушетку и вырывающий из горла новый полустон-полувсхлип, который не было никаких сил сдержать.

Его черные глаза, отчего-то вовсе не терялись в темноте, они только ярче выделялись на белом лице, сверкали в обрамлении снежных ресниц, и их выражение было непривычно голодным, почти безумным, но в них плескалось и такое удовольствие от того, что он видит перед собой, что стыд отступал, сдавался под непреклонным выражением полной убежденности в том, что то, что происходит – единственное правильное развитие событий, которой были полны эти глаза.

Под его ни капли не смущенным взглядом было безусловно стыдно – под ним я почему-то чувствовала себя обманутой, но и нужной, красивой, абсолютно принятой, и лежать под ним настолько открытой с каждым мгновением становилось все легче и легче.

Он порой что-то шипел низко и ласково на непонятном мне языке, переплетая наши пальцы, прижимался к губам то почти целомудренно, будто успокаивая, то глубоко и бесстыже, переплетая языки. И я была уверена, что сейчас перед его глазами именно я, именно мне он что-то хрипло шепчет, и за это я обнимала его за плечи, прижимая ближе к себе и, надеюсь, только в мыслях, просила не останавливаться. Сама ловила его губы, подавалась навстречу, забывая о том, что у нормальных мальчиков в глазах не плещется такая абсолютная чернота, а хорошие девочка не отдаются за пару ласковых фразах на первой же горизонтальной поверхности в жутком местечке, откуда даже убежать, в случае чего, не получится.

В каморке слегка посветлело, когда небо начало расчищаться. Еще продолжал накрапывать дождик, но было понятно, что основное действо уже закончилось – гроза ушла куда-то вдаль, чтобы загнать по домам еще и соседний городок.

Я сидела между Икеловых ног, не таких уж и тощих, как мне казалось раньше, облокотившись спиной о его торс, укутанная в колючее, но теплое покрывало, которая сама же ему и принесла. Он уложил подбородок мне на макушку, обвил руками, мягко, но настойчиво удерживая на месте и не давая одеться.

Пока я поддавалась, потому что двигаться было лениво, а Икел был таким теплым, но долго засиживаться все же не вариант. Но хотя бы полчасика неторопливых разговоров ни о чем я ведь могу себе позволить?

– …и он сказал мне, что я рядом с сестрой выгляжу, как дешевая соломенная кукла… – жаловалась я на выбранного отцом жениха.

– Сам-то он, верно, принц из сказок? – ухмыльнулся Икел, – Не бери в голову эту ерунду. Ты красивая.

– Я вот обиделась, а потом подумала… Вот если так посмотреть, то не то что бы я страшненькая, да ведь? Ну не красотка, конечно, но черты лица у меня нормальные, приятные. Уродств никаких нет! Волосы бы, конечно, погуще… Да и ростом я какая-то коротенькая, – я мотнула головой, – Зато у меня грудь красивая!

Добрые глаза лебедя сверкнули у моего плеча, ловя мой взгляд.

– Это правда, – простодушно кивнул он, вгоняя меня в краску, – И визуально, и тактильно…

Я перебила его, чтобы не показывать неловкости.

– Вот-вот. Это одно из трех моих хороших качеств! В общем, подумала я… Если меня нарядить красиво, причесать там, цацок навешать…

– Ты и без этого красивая, – поцеловал меня в висок Икел.

– В общем, если меня приодеть, – упорно продолжала я, – Ну ведь ничем не хуже остальных буду! Может еще и посимпатичнее многих.

– Ты и так посимпатичнее многих.

– А потом я подумала, – пропустила мимо ушей я его слова, – А если нет? Ну вот если нет? Если меня в шелк укатать и бриллиантами обвешать, а я все равно – соломенная кукла? Как после такого жить-то дальше, ты мне скажи?

Я вдруг хихикнула, когда его остриженные по подбородок волосы чиркнули меня по плечу.

– В шелках и с бриллиантами ты просто станешь еще красивее, – все так же спокойно возразил он.

Этот разговор совсем не напрягал. Я говорила не для того, чтобы меня пожалели, он не соглашался не ради лести. Я просто вываливала, что приходило в голову, и по большому счету меня не то чтобы сильно заботило, как я выгляжу. Да, быть красоткой, как та же Диана, было бы приятно, но всерьез по поводу внешности я не переживала. Иначе уже давно попыталась бы что-нибудь изменить.

– Я бы мог тебя одеть в шелка и бриллианты, – вдруг улыбнулся Икел, – Хочешь? Полетим со мной, и у тебя будет все, что захочешь… И рядом с тобой не будет тех, кто говорит тебе гадости, – он поцеловал меня в плечо, – И тех, кто доводит тебя до слез… Только я. Дождь уже прекратил. Тихея, а правда, давай полетим? – зашептал он ласково-ласково, – Моя родина прекрасна и полна чудес. Ты же любишь чудеса? Ты же говорила, что хочешь увидеть – я тебе все-все покажу…

Я напряглась в его руках. Очень хотелось согласиться. Но за что я, наверное, больше всего сейчас была благодарна Икелу, так это за то, что мозги уже встали на место. Всю обиду, с которой я бежала сюда, расплескало вместе с дождем; вся злость растворилась в его ласке.

И я вспомнила, что так и не предупредила дядю Дони, что меня не будет ночью. Я сбежала еще вчера и меня, верно, уже ищут. Резу, может, и нравится Деймос, но это вовсе не значит, что он не будет волноваться, что я пропала.

На мгновение мысли опять затуманила неуверенность и показалось, что никому я не нужна и никто за меня волноваться не будет. Но в теплых объятиях взять себя в руки оказалось несложно. Дядя Дони будет переживать точно. И Диана. И Рез. И… и даже, может, и отец, если вообще заметит.

– Прости, – улыбнулась я, – Но мне уже надо показаться пред светлы очи друзей! Я и так никого не предупредила.

А потом… потом может я бы и согласилась! Если уж Икел зовет? Но как-то это нужно еще грамотно обставить все…

Вдруг атмосфера резко изменилась. Парень за моей спиной весь закаменел, а в комнатушке будто даже потемнело. Я обернулась и наткнулась на его застывшее лицо, с которого как-то слишком неожиданно стекла улыбка.

– Икел? – сердце вдруг пропустило удар.

В черных глазах отразилось слишком много всего незнакомого. Не того, к чему я привыкла.

– Как жаль, – он вновь улыбнулся, но легче от этого почему-то не стало, – Было бы лучше, если бы ты просто согласилась.

Капало уже не с неба, капало уже с листьев, когда Диана вернулась ни с чем после очередной попытки добраться до храма.

– Он его от меня прячет, – в очередной раз повторила она.

– Что ему вообще могло понадобиться от Тихеи? С нее же взять нечего, кроме девичий чести, – скривился Деймос, – А на это много ума не надо, уж точно не месяц с ней возиться!

Диана молчала. Она не говорила друзьям, что все бесполезно, и они уже ничего не изменят. Но где-то внутри очень четко это осознавала. Интуиция шептала, что они могут хоть все тут оббегать, но до Тихеи им уже не добраться. И все же язык не поворачивался что-то подобное сказать вслух.

– Надо сказать отцу, – решил Деймос и встал, – Надо было еще раньше сказать, – он стрельнул недобрым взглядом в сторону дяди, – Но теперь уже у вас ведь точно нет в этом сомнений, а, малышня?

Сомнения были, но высказать их никто не решился. Все, включая и самого Деймоса все еще надеялись, что она выскочит сейчас из кустов и окажется, что они только зря подняли панику.

Уже идя по размякшей в жижу тропинке через степь и уже даже не избегая луж, потому что сапоги были и так полны воды, Деймос обернулся через плечо. Он и сам не знал зачем. В последней наивной надежде, что она сама сейчас оттуда выбежит и не надо будет принимать никаких сложных решений?

– Это еще что за ерунда, – прошептал он, глядя на огромное крылатое существо, поднявшееся над кронами вдалеке.

– Икел, – прошептала Диана, – Это он.

– О, Боже, – покачал головой Рез, – Это она у него на спине там?! Божебожебоже… она же не упадет?..

– Он явно не в нашу сторону летит, да ведь? – вдруг улыбнулся Деймос, чувствуя, как бешенство заполняет его нутро.

В детстве он, может, и мечтал, чтоб эту маленькую дрянь забрали злые духи на Ту Сторону, но все-таки никогда не думал об этом, как о чем-то, что действительно может случиться. И почему, интересно, такие мечты всегда осуществляются, оставляя за собой гаденькое послевкусие?..

Глава 15

Я стояла перед ручьем на коленях и старательно полоскала рот. На языке до сих пор чудился вкус желчи: то ли той, которую я вывалила на Икела, когда не выдержали нервы; то ли той, которую вывалила на него, когда не выдержал желудок.

– Ты там скоро, любовь моя? – издевательски пропел он, привалившись к дереву.

Вот же гавнюк! Вот же чертов гавнюк! Продолжай в том же духе, и я еще разок вывалю на твои белые перышки свое возмущение!

– Одну минуту! – я набрала в ладони еще воды, чтобы ополоснуть лицо и еще раз прополоскать рот.

Но вкус желчи на языке все никак не исчезал.

Нервная улыбка дрожала на моих губах и вот-вот грозилась превратиться в гримасу ужаса. Я очень-очень старательно не позволяла себе осознать весь ужас ситуации. Потому что если осознаю, то мозги отключатся окончательно, и я вряд ли смогу выдавить из себя хоть что-то, кроме некрасивой истерики со слезами и соплями. И вот вроде идея не то что бы категорически плохая – Икел очень даже заслужил самую некрасивую истерику из всех возможных, со слезами и соплями по всей его одежде, но… я совсем не была уверена, что смогу успокоиться в ближайшее время. А голова на плечах мне еще вполне могла пригодиться!

Так что подбирай сопли, Тихея Роттер! Поистеришь дома перед отцом! Его одежды тоже не жалко заляпать! Это не похищение. Это… это… это приключение! Да, это приключение. Разведывательная экспедиция на неосвоенные земли. Ты же хотела посмотреть, что там – на Той Стороне? Вот и посмотришь!

Желудок снова трагически сжался, отказываясь верить, что это именно то приключение, которого мы так ждали. А глаза наполнились слезами от осознания, что я все-таки повелась на его образ добродушного соседского паренька с немного странноватой внешностью, который ну вот просто взял и влюбился в меня! Тихея Роттер, ты непроходимая идиотка, это чертов злой дух с Той Стороны! Бессовестная и безжалостная тварь из тех, что веками не давали людям спокойно жить, пока их не запечатали за границей Леса.