Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Или просто ей так нравится его злить? Икел подозревал, что его бешенство ее будоражит, даже возбуждает. Может она и сама это не понимает, но неосознанно доводит окружающих до края, будто в желании полюбоваться на реакцию. Вообще, учитывая то, как по-идиотски бесстрашно она решила когда-то поохотиться на него и сиганула ради этого в Лес, ее вообще все опасное будоражило.
И с этим что-то надо делать. Икел тяжело, протяжно вздохнул.
– А теперь ты выглядишь так, будто все бремя мира на твоих плечах.
– Ты здесь, чтобы рассматривать мое лицо или работать? – тцыкнул он на рыжую.
Она издевательски улыбнулась.
– И то и то! Надо было тебе твою пару с собой захватить, а то ты какой-то скучный.
– Если бы она была тут, я бы не смог сосредоточиться, – честно признался Икел.
Принцесса фыркнула и тряхнула гривой.
– А так-то ты, конечно, сосредоточен!
И все-таки, что-то в ней будто поменялось. Вот только что? И чем это грозит? Хотелось прямо сейчас побежать и начать выспрашивать, но время уже близилось к ужину и скоро они все равно увидятся, так что дергаться было бы глупо. Глупо, но так приятно! Икел по десятому разу перечитывал договор о передаче прав на заброшенные острова в пределах искаженного пространства границы семье Грэкаль. Двадцать лет назад это было. Официально, земли передали для вычистки и нового освоения, но за это время ни черта с места не сдвинулось. Опять же, официально, потому что исследования ни к чему не привели, но исследования проводились как-то очень скромно и скомкано. Икел много времени раньше проводил в лаборатории отца и, в отличие от чиновников, в таких отчетах вполне смыслил. И отчеты были откровенной халтурой, просто на коленке нарисованной.
Распил бюджетных средств? Ведь на эту работу выделялись деньги из казны.
Неплохо! Если натравить проверки, можно неплохо отвлечь Атэ этак на пару лет! За растраты наказывали сурово и восстанавливать репутацию потом ой как непросто! Хотя сама Атэ тут не причем, но она все равно часть своей семьи и ее это тоже коснется. – – Вообще, странно, – юноша постукивал пальцами по столу, задумавшись.
Отец Атэ и сам пару лет назад натравливал проверки на всех в связи именно с растратами. На этом он и поднялся, выбив себе повышение при дворе. Одну из таких проверок приходилось проводить и ему, Икелу, и даже выносить приговор. Вор громче всех кричит: «Караул!»?
Икел решил прогуляться до Атэ. Надо бы в личной беседе закинуть пару намеков и посмотреть на реакцию.
– На, – он отдал Фрейе стопку с бумагой, – Через два часа, если я не вернусь и все не отменю, отправь это на проверку в комитет магических исследований, а результат пусть сразу пересылают казначею. Скажи, от госпожи Селены.
– Я тебе секретарь что ли? – фыркнула она, но папку принялась с интересом перелистывать.
Икел распахнул створки окна и перевернулся, вылетая в сторону четвертого острова. Хотелось, конечно, уже закончить и пойти проверить, как там строит из себя больную Тиша, но откладывать такие дела, как это, он не любил. Чем оперативнее действуешь – тем лучше результат. А затянешь, и информация просочится, дойдет куда не надо – и у оппонента будет больше шансов придумать, как бы ловчее выкрутиться.
Вот только сегодня его ждало разочарование.
Атэ стремительно пролетела прямо перед его носом, уносясь куда-то в сторону севера. Пришлось разворачивать обратно, но уже на полпути его поймал один из слуг, сбивчиво отчитываясь о произошедшем.
Тихея пропала.
Прутья канализационной решетки вывернуты из гнездовья.
На юную госпожу Австер его собственным отцом была наложена защита от колдовских ловушек Леса.
Госпожа Селена уже организовала поиски.
Юноша оглянулся в сторону севера, на мгновения теряясь в розово-алом закатном мареве. В голове роилось, что Атэ догнать он уже не успеет, около пятнадцати минут форы у нее есть. Но это не так уж много, на самом деле. Боги, а ведь он действительно поверил в признание девчонки! Хотелось схватиться за голову от собственной наивности. Поцеловала она его сама, как же. Как будто целуют только от большой любви – ему ли не знать.
Наверное, Тихея будет в восторге, когда он ее поймает. Потому что в таком бешенстве он не был еще, кажется, ни разу за свою жизнь.
Глава 33
Проблему начались прямо сразу. Я стояла и чуть ли не завывала, впиваясь ладонями в бессердечно-холодные пруться, пока Калисто искал, чем их можно перерезать. Икел, собака, поставил решетку на выходе из канализационного стока! Еще бы стражников сюда поставил, параноик!
– Сатрап! Тюре-е-емщик! – завывала я, правда, шепотом, боясь привлечь внимание.
– Кто?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что рука скользнула мимо прутьев, и я ударилась лбом о решетку. Передо мной, прямо на воде, стоял господин Арион, жертва моего неудачного соблазнения. Он был высок и все так же прекрасен, и смотрела я на него снизу вверх во всех смыслах, опять чувствуя себя грязной букашкой под ногами.
– П-помогите вырвать решетку! – вырвалось раньше, чем я успела подумать.
– Могу помочь позвать ваших стражников, – предложил он, – Они прекрасно с этим справятся.
Я замотала головой, выпучив глаза. Боже, он же сейчас все разрушит!
– Нельзя!
Мужчина подошел поближе, наклонился к моему лицу, вглядываясь в глаза. И едва заметно улыбнулся.
– Сбежать решила, девочка? Очень глупая идея.
Я закашлялась и слегка отвела глаза.
– Д-да нет же… я… я застряла просто! Не хочу опять позориться, вот и прошу никого не звать!
– А с той стороны вы оказались совершенно случайно? – уточнил он насмешливо, – Решили исследовать местность? Милая, у нас есть места и поинтересней отходных труб.
В голове судорожно метались мысли, я тасовала идеи, как карты, пытаясь прикинуть, как можно изящно и без потерь выбраться из этой ситуации. Я тряхнула головой. Нет-нет, никакого изящества! Я так не умею, а рисковать сейчас нельзя!
– Помогите мне! – потребовала я, с новой силой вцепляясь в прутья и впивая в него горящий взгляд, – Это ради большой и чистой любви!
Он смотрел на меня с легким интересом, но так отстраненно, что казалось – с равнодушием. А еще очень, очень снисходительно.
– Я не верю в концепцию романтической любви у полигамных особей, вроде нас с вами. Да и вы все равно не перейдете границу, госпожа Австер. А я потом буду виноватым в вашей смерти. Зачем оно мне?
– Я что, похожа на дуру?! – зашипела я.
Он промолчал, но взгляд был выразительный.
– Ну не настолько же! Я перейду через границу, ясно вам?! И придумала, как это сделать, не я, а господин Австер, в его-то ум вы верите? – из горла вырвался почти отчаянный стон и взмолила, – Ну пожалуйста-пожалуйста! Ну очень прошу! Поверьте на денечек в концепцию романтической любви у полигамных особей! Нельзя же быть циником все время, возьмите перерывчик, чтобы отдохнуть…
Я тараторила и параллельно выразительно мотала головой, чтобы Калисто, как раз приплывший с какой-то ржавой киркой наперевес, не высовывался. Ни к чему ему лицо свое светить.
– Ладно-ладно, ребенок, – произнес наконец мужчина, неожиданно рассмеявшись, прикрывая зачем-то улыбку ладонью, – Я тебя отсюда вытащу, раз уж ты меня повеселила. Но если ты обманула меня, – спокойно, но угрожающе продолжил он, – То я тебя найду и на Той Стороне, где, к слову, частенько бываю, верну и запру обратно сюда же. Будет у тебя такая вот своеобразная темница.
Решетку он вырвал прямо с мясом, и я, признаться, оценила, насколько ласков он был тогда с Икелом. Добрый человек! В смысле, нелюдь.
Уже потом я узнала, что он прикинул, сколько времени мне нужно, чтобы добраться до границы по земле, и сколько понадобиться для этого по небу, и к вечеру сообщил о моей пропаже через третьих лиц. Ну, фору он мне все-таки дал. А добиралась я вовсе не по земле.
Плыли мы с Калисто долго, постоянно делая остановки, чтобы пополнить для меня запас кислорода. И плыли по темным, жутким, но абсолютно ничем не примечательным подземным пещерам. Было то скучно, то страшно до одури от тесноты и темноты. А еще я как-то не подумала о том, что в воде будет чертовски холодно! Не подумал об этом и Калисто, потому что он этот холод и не ощущал, а я уже на половине пути начала сомневаться, что не замерзну на смерть. В конце концов остановку делать все же пришлось, причем аж на час, за который мой подводный друг выбрался до ближайшей деревеньки и нашел для меня слабенький, но все-таки согревающий амулет. Я в это время мерзла в пещере и молилась Богу, чтобы он не дал мне так нелепо погибнуть. Даже не в Лесу, а от дурацкого обморожения.
Миссис Грамбл, кстати, в детстве отучала меня притворяться больной, рассказывая, что когда притворяешься, хворь это видит и липнет к тебе. И ты заболеваешь по-настоящему. Что ж, хворь увидела!
Здоровой я точно не уйду.
Когда ближе к утру мы, наконец, выбрались на поверхность я натурально плакала от счастья. А еще кашляла как старый дед, так же основательно и беспрерывно. Калисто зачем-то начал пытаться уговорить меня вернуться, хотя делать это, когда он уже довел меня до Леса, было странно. Я успокоила его и отправила домой. Легенду для его отлучки мы, конечно, придумали, но лучше бы ему быстрее плыть обратно.
До этого Кали уже приплывал сюда, чтобы развесить в зарослях сменную одежду. За это время она как раз должна была высохнуть и, переодевшись в сухое, я почувствовала себя почти хорошо.
Но проблему начались уже в начале и ожидать, что их не будет в конце, было бы наивно.
– Вот мы и остались одни, да?
По хребту разбежались мурашки, а сердце упало в желудок. А желудок у меня нервный – всегда таким был. Так что когда Атэ встала передо мной, вся такая великолепная и самоуверенная с взглядом, полным торжества и голубовато-прозрачным колдовским шаром на ладони… она хотела меня напугать? Впечатлить? Меня?!
У нее получилось. Да и без очень опасного на вид шара, от которого подозрительно расходились воздушные волны, могла бы справиться! Я очень впечатлительная! Желудок знакомо скрутило, а на языке появился вкус желчи. Держись, держись, не позорься…
От мысли о том, что она вовсе не поболтать пришла, закружилась голова, запершило еще сильнее горло. Я начала кашлять и сил на то, чтобы сдерживать внутреннее, так сказать, переживание совсем не осталось.
– Боги, какая гадость! – воскликнула она, отскакивая, но было уже поздно, – Скажи, в тебе хоть капля достоинства есть, грязное ты отродье?!
Я сплюнула отвратительно горькую слюну и, вытирая рот, помотала головой. Виски жутко ломило и я даже не пыталась придумать достойный ответ. Зато стало себя просто до одури жаль. За что она так со мной вообще? Что я такого сделала ей, ну в самом деле! Я очень хорошая девочка, я всем желаю только добра. Почему мир такой несправедливый?! Чем я это заслужила? Боже, ну вот я ведь не злой человек же, да? Так какого черта даже сбежать от мужа по-человечески не могу?..
Если бы рядом были мои друзья… Я бы хоть поныла на прощание! Мои друзья… Взгляд прошелся по окрестности, будто они могли быть где-то рядом, но даже будь так, было еще слишком темно – даже силуэт Атэ я видела едва-едва и только потому, что она вся была белая.
– За что ты меня ненавидишь? – не удержалась я от сиплого, жалобного мяуканья.
Она на секунду замолчала, разглядывая меня с легкой брезгливостью.
– За что-о? – потянула она, явно предвкушая возможность разнести свою мысль пространным занудным монологом; о, я по лицу видела, что ей есть что сказать и она очень, очень этого хочет, – А ты посмотри на себя. Жаль, ты не видишь себя со стороны! – усмехнулась девушка, – Ты же просто апофеоз всего того, что в приличном обществе считается дурными чертами. Ты шумная, неотесанная, глупая девка. В тебе ни выдержки, ни достоинства. И все это, к слову, можно стерпеть! Правда – можно! – кивнула она самой себе, – От какой-нибудь доярки, которая знает свое место. Или, раз уж ты попала в высшие слои общества, то стоило бы хотя бы осознавать, что ты ничтожество, и вести себя скромнее. Склонить голову перед господами и не отсвечивать лишний раз – вот единственная правильная стратегия для такой, как ты. Ты не имеешь права даже мысли допускать, что ты мне ровня, поняла? Это крайне унизительно, – пришипела она, – И у меня ни единой причины спускать тебе это с рук. Признаться, по началу я просто собиралась щелкнуть вас обоих по носу, просто потому что… Икел не имел права приводить тебя сюда. А ты не имела права здесь появляться. И тем более неуместно, что ты заняла мое место!
– Место его пары? Тебе Икела было жалко терять? Ну прости, я ведь не специально! – я протяжно всхлипнула.
Она так долго болтала, что я успела подуспокоиться. И даже, кажется, почувствовать раздражение. Долго мне еще тут мерзнуть-то? Ступней я уже не чувствую – вот тебе и летние ночи! Желудок болел, горло горело, а голова была будто чугунная. И это мне еще через Лес идти! В смысле, если Атэ меня не убьет… Я уже начинала думать, что проще так будет для всех, пытаясь сильно не кривиться от боли, сглатывая горькую слюну.
– Да подавись ты своим Икелом, – махнула она рукой, – Если он не собирается становиться наследником, то он и не достоин идти со мной под руку.
– Слушай, а откуда такое самомнение? – не удержалась я.
– Ты всерьез это спрашиваешь? Тогда ты еще глупее, чем я думала, – она снисходительно улыбнулась, – Я талантливейшая колдунья своего поколения, вхожу в тройку лучших выпускников Царского Училища и самая завидная невеста даже для царской семьи – я просто напросто знаю себе цену. К слову, это качество любого нормального существа – знать себе цену. Тебе бы тоже не помешало…
Дальше я слушала в полуха. Того, что было сказано, мне уже хватило с горкой! Нет, серьезно, откуда такое самомнение? И я вовсе не считаю, в отрыве от ситуации, что ее слова несправедливы. В целом, звучало вполне резонно. Я и правда не очень. Даже в моей семье было некоторое раздражение в связи с моими личными качествами, вот этим вот «апофеозом дурных черт». Я в своей жизни встречала целую кучу людей, которые порой довольно обоснованно считали, что лучше меня, но никогда бы они не позволили себе вот таких вот высокопарных спичей. Именно потому, что действительно обоснованно лучше. Так что с ней-то не так?
Это уже какая-то одержимость, причем пугающая нисколько ни меньше, чем неиллюзорная возможность быть заклеванной, когда ей надоест болтать. Раньше она казалась… ну, не знаю, выше этого? Пока язвила, но не вываливала вот так свое накипевшее. А как вывалила – так сразу потеряла в очках. Мне кажется, где-то глубоко-глубоко внутри она и сама понимала, что такие вещи вслух лучше не говорить, чтобы на тебя как на умалишенную не смотрели. Поэтому оно копилось, копилось годами, и вот наконец у нее появилась возможность вывалить все это на меня. Раз уж она все равно собирается со мной покончить.
– …и когда я стану царицей, первым делом я издам указ о запрете высокородным сочетаться браком с такими, как ты. Плодитесь вы, как кролики, а пользы от такого потомства – пшик. Наша кровь и без того уже разбавлена лишним. Всякие уродцы из других рас только и ждут, как бы примазаться к нашему величию. Но люди! Это уже просто плевок в сторону наследия предков. Не зря мой отец не принял ту, прошлую человечку и ее полукровку в утробе. Мы и так уже потеряли дар – куда дальше?..
Я ее не прерывала. Просто потому, что боялась, что она сейчас вспомнит, зачем вообще мы здесь. Но все хорошее заканчивается! И спустя десяток минут Атэ все-таки выдохлась. Она вновь материализовала шар из концентрированных воздушных потоков, которым, кажется, собиралась меня нашинковать, как морковку в суп.
– Погоди-погоди! – замотала я головой, пытаясь придумать такую же длинную речь, – Знаешь… эм-м… в общем, что я хотела сказать! Перед смертью, так сказать! Сказать, так сказать, – неловко хохотнула я дурацкой формулировке, но Атэ даже не улыбнулась, – Ладно. В общем! Я так и не поняла, а ты-то чем так хороша? – придумала я на ходу тему для разговора, – Ну, в смысле, чего ты такого добилась? О тебе неплохо думает окружение, да? Но на этом ведь и все? Икел вон наследником был. Тут все понятно. А ты-то на кого претендуешь? На жену наследника? Так тут много ума не надо. Родилась в подходящей семье, выучила этикет и пошла. Вошла в тройку лучших? Но ты не сказала, что первая или вторая, значит – третья? А сколько всего в вашем классе или потоке – или как там у вас! – человек-то было? Третья из скольких? – я прямо видела, как она звереет, – Погоди-погоди! Я вовсе не сомневаюсь, что ты лучше меня, ладно? – попыталась я успокоить ее, – Но я-то шумная доярка – какие тут сравнения? Любая приличная девица лучше меня. А чем ты остальных и девушек, и юношей лучше, тех, что тебе по праву рождения ровня – вот что я спрашивала, когда говорила про самомнение. У тебя есть колдовской дар? Но это врожденное! За это маме с папой спасибо. А в остальном?
Так, тему я выбрала откровенно плохо! Она зашипела что-то совершенно неразборчиво и уже готова была кинуться на меня, но я опять заболтала, решив еще попробовать убедить ее в правоте на мой счет. Это же приятно, когда твои убеждения подтверждаются?
– О Боже, за что! – зеверещала я, насколько смогла, и тут же закашлялась, – За чт… Кха-кхмр!. что… Мне никогда не было так страшно с тех пор, как я родилась в семье бедного мельника! Я всего лишь не хотела всю жизнь провести в бедности с мужем-пьяницей, как моя несчастная матушка… Это такой большой грех?!
Я несла бред, да еще и даже на свой вкус откровенно переигрывала. Но моя больная голова не могла придумать что-то лучше, чем нести бред, лишь бы она не кидала в меня этой опасной штукой, от которой я не факт что смогу хотя бы увернуться. При взгляде на то, как этой хреновиной она между делом случайно срезала ветку дерева, сердце заколотилось очень, очень тревожно. Я еще старательней начала подтверждать все ее догадки на мой счет, умасливая самолюбие. К счастью, у меня жутко слезились глаза, заложило нос и голос был драматично-сиплым. А еще моя единственная зрительница была настолько основательно безосновательно убеждена в собственной восхитительности, что, кажется, даже верила. Просто потому, что это укладывалось в ее мировосприятие.
– Никакая я не охотница… Это Икел придумал, чтобы меня совсем уж не презирали!
– Я так и думала, – одобрительно улыбнулась Атэ, кивком предлагая мне продолжать.
Господи, что еще придумать-то?! Чуть-чуть еще надо ее отвлечь, ведь…
– В шестнадцать лет я уже дала всем местным мужикам, но никто не взял меня в жены!
– Могу их понять, – усмехнулась она, явно наслаждаясь, и радостно-радостно оскалилась, добавляя, – Какой же все-таки Икел неудачник! Я так и знала.
– Да что ты говоришь? – прошептал он ей с улыбкой прямо в ухо и как-то так толкнул в спину, что она вырубилась, оседая на землю.
На секунду я почувствовала такое основательное облегчение, что чуть снова не расплакалась. Шутки шутками, но она ведь сейчас меня чуть не убила, да? Да? А если бы я умерла! Меня бы уже не было в этом мире. Совсем. Икел бы плакал над моим хладным трупом, дядя Дони больше никогда не получил бы от меня письма, а отец бы рассказывал потом внуком, что была у него еще одна дочь да сгинула по дурости во цвете лет…
– Надо… надо ее связать, – просипела я, всхлипнув, – И утопить… Лебеди ведь могут утонуть? Давай ее утопим? А то она проснется и снова накинется! Икел, боже, я так испугалась! Давай еще хотя бы камнем по голове, а то я не могу… Она же очнется… Икел, она не просто с придурью, Икел, она отбитая на всю голову! Вообще без тормозов, боже!.. У нее какая-то мания величия! Так сразу незаметно, но ее надо закрыть где-нибудь… Или утопить. Давай утопим? Ну просто на всякий случай! Я…
Я поперхнулась словами, когда наткнулась на его взгляд. Почему-то я сразу поняла – записку он не читал.
Глава 34
Мы молча пялились друг на друга, будто в первый раз видели. Я вперилась глазами в его лицо, пытаясь разобрать ту мешанину чувств, что на нем отражалось. На первый взгляд, все было как всегда. Он в бешенстве – миленько улыбаются, глаза полыхают, вот-вот наговорит лишнего и запрет меня где-нибудь. Но за всем этим было что-то еще, совершенно непривычное.
Он был раздавлен. Почти беззащитно распахнутые глаза умоляли меня убедить его, что я вовсе не пыталась сбежать, а просто слегка заплутала. Что ж, зато я теперь была уверена, что я ему и правда очень-очень нужна.
– Какая жалость, – проговорил он, – А я уже надеялся, что до крайностей не дойдет…
Вот-вот, сейчас начнет угрожать! Только делает он это как-то без огонька, скорее для галочки. И от этого его потерянного тона заныло сердце. Стало почти стыдно за себя, захотелось извиниться, начать оправдываться, сказать что-нибудь вроде: «Я сейчас все объясню!», но я прямо задницей чуяла, что так делать не стоит. Это все только усугубит.
– Ты что, не читал записку?! – возмутилась вместо того я шепотом, тут же на него накидываясь и заставляя пятиться.
Шептала я не потому, что пыталась говорить тихо, а потому что голос уже пропал. Икел вдруг будто проснулся, сделал пару пасов рукой, что-то прошипел, и меня укутало теплом.
– Что? Что ты там сказала… записку? – он удивленно на меня уставился, – Ты оставила записку?
В его взгляде полыхнула надежда, что записка может что-то объяснить. Я чихнула и закивала, как болванчик. Как же хорошо, что он не из тех горделивых страдальцев, которые упиваются тем, что мир к ним несправедлив и все их предали! В нашей паре уже есть один такой человек, так что – слава богу!
– Ты должен проводить меня на Ту Сторону, через Лес, – потребовала я.
Его взгляд опять опасно похолодел, и я поторопилась добавить.
– Ты будешь за мной ухаживать, чтобы я сама согласилась с тобой уйти! И все будет правильно! Ты понимаешь? Понимаешь? – сипела я как-то бессвязно, отрывисто, но в голове до сих пор мутило, и иначе у меня не получалось.
Он присел на корточки рядом со мной, скидывая с себя кафтан и укутывая меня в нем. Кивал, слушая мои сбивчивые объяснения, и застегивал пуговки. На его лице тихонечко, робко расцветала улыбка. И это было похоже на то, как у горизонта уже брезжит, дрожит рассвет золотисто-оранжевым. Как тихо-тихо выглядывает солнце, неторопливо, но неумолимо раскидывая лучи по округе.
Его кафтан оказался просто до смешного велик, и я с уже привычным удивлением осознала, что он опять подрос. От мальчишки, которого я когда-то подстрелила, остались только хитро прищуренные черные глаза.
– Значит, я сам буду помогать своей паре сбежать от меня? – весело уточнил он.
– Будешь!
– С тем, чтобы потом умолять тебя вернуться?
– Точно!
– А ты чем будешь заниматься?
– Тихея Австер всегда найдет, чем заняться!
Мы смотрели друг на друга и улыбались, как идиоты. Перешучивались и болтали о какой-то ерунде, не отрываясь друг от друга. А потом вдруг завозилась и замычала Атэ. Я снова вспомнила, что очень боюсь, и снова же предложила ее утопить. Нет, я вовсе не кровожадная, но страх за свою шкуру и не такое с человеком сделать может!
– Если мы это сделаем, то мне тоже придется бежать на Ту Сторону, – усмехнулся он, – Придется судиться. Доказывать, что она и правда пыталась тебя убить. Мое слово против ее… О, надо потребовать обыскать ее покои – может найдем записку? – он задумался, – Ладно, это все потом. Пока просто свяжем ее и спрячем. Скоро должен и отец прилететь, ему с рук на руки и сдадим.
Мы нашли поваленное деревце, развели костер и ждали, пока не прилетит господин Австер. Как ни странно, я не особо боялась, что он потребует вернуть меня, откуда сбежала. Он – не потребует. Версию произошедшего же мы ему выдали такую: Атэ узнала, что я ненадолго возвращаюсь домой, выследила меня и пыталась убить, загнав в Лес, но в Лесу мне ничего не угрожало, а потом и Икел подоспел, поэтому все закончилось хорошо. А домой я возвращаюсь, потому что пока что там безопаснее. Детали мы пока не придумывали, просто потому что было лень, да и голова у меня почти не работала.
Икел все это время от меня не отрывался и все переспрашивал, действительно ли я не собираюсь его бросать. Я клевала носом и только повторяла, что нет, не собиралась.
Хотелось уже оказаться дома, съесть теплого, заварить шиповник с малиновым вареньем и завалиться спать недели этак на две. Только сейчас, когда оставалось совсем немного, мне по-настоящему захотелось домой. Пройтись по скрипящим половицам, украсть с кухни пирожок и ломоть сыра для похода на поляну и потискать соседскую кошку. Я резко и прямо до слез захотела обнять отца и залезть ему на колени, даже если он будет жутко строго на меня пялиться. Повыделываться перед миссис Грамбл, поныть в уши Октисии, любуясь ее озадаченным лицом человека, который очень хочет поскорее уйти, обидеться за что-нибудь на Деймоса и устроить некрасивую, но веселую истерику.
Хотелось болтать на поляне с друзьями от рассвета и до заката. Интересно, они меня еще ждут? Наверняка, да! Не так уж много времени прошло. Я бы ждала.
Через Лес мы с Икелом летели, чтобы быстрее добраться, и приземлились как раз в бассейне, где он жил. Воды там стало даже еще больше после дождей. Икел проводил меня до поляны.
Было уже совсем светло, и мы ненадолго присели за стол. Он на кресло, а я на него. Меня разрывало от желания сорваться прямо сейчас и бежать домой до просьбы вернуться на Ту Сторону, лишь бы не расставаться.
Так что пока я просто сидела на месте и не шевелилась, чтобы окончательно не раскиснуть. Что ж, побег официально удался, пусть и не без проблем.
– Ты правда меня не бросаешь? – прервал тишину Икел, опять не удерживаясь.
Я прижалась потеснее к его груди. Хотелось опять сказать, что не бросаю, но вместо этого я сказала другое.
– Если мы не сделаем все правильно, то ты вечно будешь бояться, – объяснила я, – А меня будет вечно тянуть назад. Давай сделаем по-взрослому в этот раз, а? Для себя, а не чтобы убежать от того, что нас не устраивает.
– Звучит разумно, – согласился он, – Но ощущения какие-то гаденькие – на душе кошки скребут…
– И у меня.
– Я вот сейчас думаю, – вздохнул он, вплетая пальцы мне в волосы, – Что если вернуться вместе домой, то будет, вроде, и поприятнее, но как-то глупо. И да, ты права – в перспективе только хуже. Какое-то это не решение, а его избегание.
– Надеюсь, что решения – это не всегда так уныло? – прохрипела я, – А то бегать от проблем было задорненько!
– Да не волнуйся! – он улыбнулся на удивление неуверенно, будто успокаивая себя самого, – Все будет замечательно! Станем скучными взрослыми, которые думают не только о себе, нарожаем детишек, будем покупать им кучу игрушек, хотя на самом деле себе, и станем жутко счастливыми. А если нет… Если не понравится, сядем моим родителям на шею и будем задорненькими инфантилами! Как тебе, а? Отец точно будет не против, а маме… ну, ей зато скучно не будет.
Мы мечтали о том, каким будет наше будущее, чтобы отвлечься, и, пожалуй, впервые я и правда допускала, что что-то из этого может воплотиться в жизнь.
А уже через полчаса я бежала скорее домой через поле и размазывала по лицу сопли и слезы. Было и радостно, и грустно. Грустно, что Икела я увижу не скоро – аж послезавтра! А радостно, потому что я наконец увижу семью и друзей. По которым совсем не скучала. Но вот сейчас очень скучаю!
Вот только радости моей не суждено было продлиться долго.
Дом был пуст.
– Это еще что такое? – прошептала я себе под нос, обойдя все комнаты.
Дома не было никого, причем, кажется, уже довольно давно. Стало как-то жутко. А вдруг это я не вышла из Леса? Вдруг не было никакой встречи с Икелом, никакого полета, никаких посиделок на поляне и трогательного прощания – тоже не было? Вдруг я зашла в Лес и… пропала. И это не мой дом, а колдовская иллюзия, морок, в котором нет никого, кроме меня в пустом до одури доме.
– О нет… нетнетнет… – я качала головой, пытаясь не позволить страху завладеть мной.
– Это еще что такое? – проскрипел вдруг за моей спиной голос потомственной злой ведьмы.
Я, конечно, вскрикнула, ведьма тоже заорала от неожиданности, но потом мы увидели друг друга и…
– О Господи, миссис Грамбл! – заверещала я, не снижая тона, и кинулась ей на шею.
Ну хоть кто-то! Увернуться от моей сопливой радости ей не удалось.
– Это еще что такое? – повторила она, похлопывая меня по спине.
Я немного успокоилась, но продолжала цепляться за ее одежду, гнусаво рассказывая, как я рада ее видеть. Женщина же на мои излияния только ворчала, но за шкирку оттащила меня к камину, кинула мне в лицо шерстяную шаль и начала раскладывать дрова как-то по особенному, чтобы горели лучше.
– А где все? – наконец спросила я, с ногами забираясь в отцовское кресло.
– Да поехали в соседний город про какие-то поставки договариваться… А ты где шлялась, дуреха?! – наконец плюнула она в меня шипяще вопросом.
Я разулыбалась дурацки на такой привычный тон и честно ответила.
– На Той Стороне!
Женщина не поверила ни на секунду, криво сморщилась и вперила в меня подозрительный взгляд.
– Еще повыделывайся мне тут, соплюха! Такой переполох устроила, всем городом искали, а ей все лишь бы похихикать…
– Отец скучал по мне? – задала я животрепещущий вопрос.
Миссис Грамбл охнула и схватилась за сердце, искренне возмущаясь.
– Да чтобы господин, да скучал по кому-то!
Ну конечно. Наши думы не для скуки! У него там договоры о поставках недодоговорены, что ему до какой-то пропавшей соплюшки…
– У-гум, я тоже не скучала.
Миссис Грамбл паскудливо усмехнулась.
– А чего ревешь тогда?
– Я не реву, – мотнула я головой, с трудом всхлипывая заложенным носом, – Это так, в глаз попало… – махнула рукой я, стиснув зубы, – Мое один-нокое детство!..
– Только не начинай! – вздохнула домоправительница, – И так нервы все вытрепала своим побегом. Ну хоть этому прохвосту Донису хозяин наконец накостылял – и то радость.
– Дяде Дони?! – захрипела я возмущено, – За что!
– Так что не углядел за тобой, идиоткой!
– Ой, да кто бы за мной углядеть мог!
Миссис Грамбл вздохнула и улыбнулась криво, как только и умеет.
– И то верно. Пойду тебе шиповника заварю, болезная, и каши хоть сварю. Смотри не засни тут, до кровати я тебя не понесу! И только попробуй еще куда сбежать, за уши оттаскаю и не посмотрю, что большая уже!
Я осоловело кивала и уже клевала носом, но успела расслышать, как миссис Грамбл, уходя, пробормотала, что хорошо хоть я живая вернулась. Трещали поленья, тело наполнялось настоящим, живым, а не колдовским теплом. Было почти хорошо, но внутри все равно что-то возмущенно бухтело, что меня не дождались. Ничего, вот высплюсь и с друзьями увижусь!
