Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Черт!.. – я повалилась назад и взмахнула рукой с арбалетом, пытаясь поймать равновесие…
Все мышцы напряглись в попытке не уронить тело… И пальцы тоже дернулись от напряжения, прижимая курок.
Отдачей от выстрела вильнуло оружие в руках, и железное изогнутое окончание плеча чуть не угодило мне в глаз, черканув остро по скуле. Я зашипела, и в тот же миг раздался хриплый вскрик вдали, и я успела только увидеть, как лебедь, молотя крыльями по воздуху, грузно падает в заросли.
– Попала… – просипела я, выбираясь из оврага ручья, – Я попала!
Только куда? Штанина была мокрой до середины бедра, но это была такая мелочь, что я даже внимания не обратила. А если пограничники тоже видели лебедя? А если они доберутся до него раньше меня и присвоят себе мои заслуги? И это им выпишут пожизненную пенсию за заслуги перед Отечеством!
– Да нет… – я мотнула головой, – Они же не идиоты в Колдовской Лес заходить!
И вообще, если они видели – мне же лучше! Свидетели мне не помешают, а то кто поверит, что криворучка Тихея смогла в кого-то попасть. Остался только один вопрос…
– Как вытащить это из леса?
Я не заметила, как начала сдирать корочку с только-только заживших обветренных губ. Стоило задуматься или перенервничать, пальцы сами тянулись к губам, расковыривая до крови. А когда ранки покрывались новой кожей, я нещадно сковыривала ее, даже не замечая. От этого они сохли только больше, и это был бесконечный процесс, отучить от которого меня пытались с самого детства, но так и не смогли.
– Я же обещала Диане, что не буду оглядываться, если приму решение, да? – начала я уговаривать саму себя, – То решение… ну, оно было не настоящим! А это настоящее. Поэтому обещание действует не на то решение, а на это! А раз я обещала, то трусить – негоже!
Я выдохнула. И правда! Я же обещала Диане. Я сделала шаг в сторону, куда упал лебедь. Я хорошо запомнила в какой стороне он свалился, но говаривали, что Лес сам решает, куда вести заглянувших под его сени… А если Лес меня не туда выведет?
– Лес, очень тебя прошу, не играй с моей дорогой, – шептала я, переступая границу безопасной поляны, – Мне очень-очень нужен этот лебедь! Одним монстром больше, одним меньше – велика ли тебе разница? Ты будешь все таким же величественным и страшным…
Я шептала под нос скорее потому, что мне надо было себя успокоить. Захотелось обернуться, чтобы понять, видна ли еще поляна, но мне до сих пор было немного стыдно, что я так легко отказалась от своего обещания подруге, так как она редко меня о чем-то просит, и я решила, что раз уж я перенесла обещание на это свое решение, то выполню его со всем старанием. Я иду только вперед! И не оглядываюсь…
Сердце колотилось, как сумасшедшее, неровно и громко. Руки заледенели, а в животе скопился, сворачиваясь узлом, то ли страх, то ли воодушевление.
Я всегда мечтала зайти в Колдовской Лес. Особенно потому, что при взгляде на него у меня складывалось очень четкое ощущение, что Лес совсем не мечтает, чтобы в него зашла я. Некоторых вот он манил, соблазнял огоньками. Особенно восприимчивые люди порой, как во сне, брели в сторону Леса, будто он их звал. Так и говорили потом: звал. Меня он не звал никогда. Меня Лес даже будто отгонял от себя, как надоедливую мошку.
Он был настолько величественным, огромным, жутким, полным тайн… и настолько же равнодушным к маленькой, ничего не значащей мне. И оттого еще больше хотелось рискнуть, зайти, чтобы он меня заметил, как бы странно это ни звучало. Но при мысли о том, что это действительно может произойти, волосы на руках шевелились и в горле пересыхало от страха.
Но зайти просто из любопытство, из какой-то иррациональной обиды, что меня не ждут, было бы даже для меня слишком.
А сейчас у меня вроде как есть приличная причина?.. Не могу же я не сходить за добычей! И наверняка я смогу выйти, ведь все складывается так идеально… Было бы совершенно глупо и несправедливо, если бы у меня не получилось выйти. Откуда-то я была уверена, что все получится.
Проблема была только в том, что ровно день назад я точно так же была уверена в своей победе в соревнованиях. Но, конечно, это другое! Сегодня ведь не вчера.
Пока что Лес выглядел, как обычный лес. Даже довольно редкий, светлый, с удивительно вытоптанной, слегка изогнутой, но, в целом, прямой тропой. Я немного расслабилась. Все выглядело спокойно и даже как-то скучно. Вдруг впереди раздался хриплый вскрик, прокатившийся в тишине леса совершенно отчетливо. Я ускорилась. Это точно лебедь!
Еще мгновение назад лес был совершенно обычный, и вот вдруг невысокий каблук ботинка звонко ударился о запыленный землей мрамор.
Я уставилась себе под ноги. Точно – мрамор. Мраморный пол. Я подняла глаза и чуть не вскрикнула. Прямо передо мной буквально из ниоткуда появился обрыв, пол – возможно еще одного старого храма или просто богатого дома – впереди заканчивался обрывом. Может тут раньше был балкон? Хотя нет даже намека на перила. Просто огромный, гладкий кусок породы. Я сглотнула и подошла чуть ближе к краю, заглядывая вниз.
Огромный овраг с небольшим озерцом. И в этом озере неспокойно бился о воду подстрелянный мной монстр. Он был светлым, с длиннующей шеей, а размах крыльев был в два моих роста – не меньше. Из основания одного из крыльев торчала короткая стрела и вода вокруг лебедя была бурой от крови.
Дыхание перехватило – я его нашла! Как же теперь спуститься вниз? Я поискала глазами не слишком крутой спуск, желательно все-таки из обычной земли… Но мрамор спускался к озеру неумолимо перпендикулярно, будто стены к бассейну. А может это он и был?..
Наконец чуть в стороне я увидела вполне человеческую лестницу. Под ногой хрустнула ветка и лебедь настороженно замер, безошибочно найдя меня взглядом. Таиться уже не было смысла, так что я побежала к спуску и пролетела вниз, переступая через несколько ступенек, уже на бегу доставая оружие и нацеливаясь на тварь.
Я тяжело дышала и держала его на прицеле. Вблизи он был еще огромнее, и, пожалуй, реши он напасть, я бы и с оружием его не выдюжила. Желудок сжался в страхе, стоило представить, что лебедь начнет молотить этими огромными крыльями по мне или клюнет в голову… Нет, подпускать его опасно. Но если я подстрелю его сейчас, то он потонет и придется нырять за ним!
А это Колдовской Лес. Не уверена, что я хочу здесь куда-то нырять! Кто его знает, что живет на дне этого водоема? И все-таки…
– Подплыви ко мне, и я не буду стрелять, – обманула я в надежде, что злые духи понимают человеческую речь.
По всему выходило, что должны бы. Как-то же они заманивают в свои сети, да и пакостить, не понимая слов, наверное, должно быть сложновато…
Тварь жалобно курлыкнула, изящно склонило бошку со странным черным наростом и поплыла ко мне. Черные глаза смотрели на меня со страхом, если у взгляда чудовищ вообще может быть какое-то выражение, и он грустно подволакивал кровившее крыло с торчащим из него древком.
Как-то резко стало очень стыдно. Лебедь был огромен, но выглядел так жалко, что я уже не была уверена, что смогу еще раз в него выстрелить. Подплывая к бортику «бассейна», оно вдруг замялось и неуверенно на меня взглянуло.
Какая же бедняжечка, боже!..
При ближайшем рассмотрении оказалось, что у него в белом оперении есть местами сероватые перышки и он казался каким-то пятнистым, и это делало его почему-то еще более несчастным. Он смотрел мне в глаза снизу вверх, неуверенно пытаясь вскарабкаться на твердую поверхность. Когда лебедь тряхнул крыльями, помогая себе забраться, я испугалась и отскочило, но оно тоже испугалось моего резкого движения и тоже отскочило, опять падая в воду. Из клюва вырвалось что-то жалобно-хриплое, и я вдруг почувствовала себя самой настоящей злодейкой!
Летало себе спокойно чудище, никого не трогало, а тут какая-то дура малолетняя по нему пальнула!
– Ну-ну, прости… – промямлила я, – Выбирайся, я не стреляю…
Лебедь все-таки выбрался на берег и с опаской уставился на арбалет. Захотелось срочно выкинуть его на дно озера, чтобы не расстраивать малыша, но такую глупость я себе все-таки не позволила. И все же рука дрогнула, и я отвела оружие в сторону.
Прошла секунда, другая, но монстр не торопился на меня кидаться, продолжая переминаться на нелепых утиных лапках и обливаться кровью. Лицо заволакивало стыдливым румянцем. Зачем я это сделала, боже?..
Я облизала пересохшие губы.
– Б-больно?.. – тупо спросила я.
Оно вдруг вскинуло бошку, разглядывая меня с надеждой на что-то… А потом меня ослепил голубоватой вспышкой, и уже через мгновение передо мной на коленях стоял мальчишка.
– Только не стреляйте, молю вас!..
Парню, кажется, было лет семнадцать-шестнадцать. Тонкий и слабый на вид, со смазливым мальчишеским лицом, искаженным выражением страха и боли. Он держался за простреленное, окровавленное плечо. Длинные волосы были белы, как снег, на концах и стально-серыми у корней, будто он уже начал седеть. Его можно было бы принять за обычного мальчишку, если бы не черные, без белка, глаза, от которых дрожали коленки.
Или это была дрожь от осознания того, что я ранила живое существо? Меня вдруг затошнило от запаха крови, от вида того, как она густыми каплями неумолимо заполняет собой все пространство. Как она пачкает собой чистое, светлое пространство вокруг. Раны на теле – это то, что всегда вызывало во мне брезгливость. Это было так противоестественно, мерзко – эта обнаженная ранами плоть, что было почти больно.
Однажды я сломала себе нос во время тренировки, и у меня потекла кровь. Ее было так много, что все руки были алыми. Скользкими, мерзко пахнущими металлом и – алыми. Гадость. От одного вида мне поплохело, глаза заволокло пеленой, и я запаниковала, меня куда-то понесло в попытке сбежать от этого запаха. Но он шел от меня – куда сбегать? В итоге я врезалась в дверь и потеряла сознание.
Прямо на глазах у брата, который смеялся надо мной. Прямо под его смех я лишилась чувств.
Почему я решила, что теперь все будет иначе? Видимо от того, что «злой дух» не представлялся мне чем-то из плоти и крови. Но кровь у него было, и меня от нее тошнило. Я упала на колени перед парнем, выронив арбалет – точнее брезгливо отбросив его, будто ядовитую змею.
– О Боже!.. О Боже, – шептала я, – Божебожебоже! Что делать?! Надо ее вытащить? Или не надо?..
Меня трясло, как в лихорадке. А если он умрет?.. Парень посмотрел на меня настороженно.
– Я-я сам… Только… – он неуверенно улыбнулся, – Только вы больше не стреляйте, хорошо?
Я закивала так, что чуть мозги себе не вытрясла. Парень вдруг схватился за древко прямо у раны, сморщился, будто вот-вот заплачет, и резко дернул ее от себя, что-то прошептав. Он откинул стрелу в сторону и зажал ладонью рану, из которой еще сильнее хлестнула кровь. Закашлялся кровью, пугая меня еще больше, но упорно продолжал что-то шипеть. Вокруг руки скопилось голубоватое сияние, и спустя пару мгновений он отвел руку и будто сдулся, расслабляясь.
– Т-ты как? – сипло выдохнула я.
Он неуверенно улыбнулся.
– Все уже хорошо. Совсем не больно.
– Правда? – не поверила я, – К-крови так много.
– Уже зажило, смотрите, – он отвел край своей одежды и показал мне окровавленное плечо, на котором, все же, не было и следа раны. Я выдохнула и плюхнулась на холодный пол.
Пару минут мы просидели в молчании, переводя дух. Но решать что-то надо было. Тем более, что, кажется, уже начинало темнеть…
– Ты лебедь? – спросила я.
Он кивнул.
– Летел бы ты домой. Не все такие жалостливые, как я.
Я чуть скривилась. Быть мягкотелой – не очень приятно. Хотя в обществе принято поощрять доброту и сострадание, мне, конечно, еще в детстве объясняли, что это просто попытка привить стаду удобные качества для манипуляций. А быть удобным – не повод для гордости.
Но мне уже было не пять лет, чтобы кричать: Нет-нет, я не такая! Такая. Тихея Роттер не терпит вида крови и ревет даже над мышью, угодившей в ловушку. И я сколько угодно могла понимать, что мелкая тварюшка грызет запасы и гадит по углам, все равно жалко. И лебедя, с какой бы изнанки он не взялся, мне бы тоже было жалко отдавать ученым на растерзание. Будь он безумной тварью без зачатков разума, как нас учили – другой разговор. А так – я просто не смогу.
Даже если сейчас он просто притворяется, даже если перевертыш выбрал этот образ, чтобы надавить мне на жалость, даже если никакой он не ребенок… Если есть шанс, что то, что я вижу – правда, спать я спокойно не смогу.
Я устало вздохнула. Еще один план коту под хвост! Почему каждый раз, как у меня что-то получается, я не могу этим похвастаться? Лучше бы я позорилась так же тихо…
– Давайте я вас провожу, – вдруг предложил он, и я удивленно вскинула брови, – Ну, вы же не колдунья, да? Можете заблудиться… Давайте я вас выведу из леса, чтобы не потерялись?
– Это… – я задумалась, – Это было бы очень мило!
Пока мы шли, он то и дело поглядывал на меня с любопытством, все не переставая мягко улыбаться. Но стоило поймать его взгляд, смущался и отворачивался. Сама-то я разглядывала его без всякого смущения! Не то что бы я была такой смелой, но он внушал мне какое-то ощущение того, что я старше и умнее. Это было приятно. Давно я себя не чувствовала подобным образом.
Когда мы уже подходили к границе леса, я почувствовала разочарование и уныние. Даже если я расскажу, что зашла в Колдовской Лес, кто мне поверит? Скорее решат, что я уже завираюсь, лишь бы хоть чем-то выделиться. Я глянула на лебедя.
Парнишка был где-то с меня ростом. У него были тонкие и не слишком запоминающиеся черты лица. Про такого можно было бы сказать – очаровательный юноша. Не к чему придраться. Но и не то что бы в его чертах было что-то особенное. Только вот нечеловеческая порода уж точно надолго запомнится любому! Стоило ему уставиться на меня своими черными глазами, я вспоминала все местные байки про чудовищ, а длинные белесые волосы были, как у старухи.
Он был одет в простенький, но симпатично расшитый серый кафтан, и мой разум заклинивало при мысли, что на Той Стороне, в обиталище злых духов, есть швеи, а может даже швейные заводы…
– Ты полетишь домой? – спросила я скорее что бы хоть что-то спросить.
Он ответил не сразу.
– Не знаю…
Я возмущенно на него уставилась.
– Что значит – не знаешь?! Тебя даже я поймать смогла! Останешься здесь – точно отловят! И знаешь что?! – завелась я, – Я не переживу, если вся слава могла бы достаться мне, а достанется кому-то другому! Так что проваливай домой, парень.
Он удивленно округлил свои жуткие черные глазища, и я вдруг заметила, как резко выделяются на их фоне длинные, белые ресницы. Красиво…
– Ну, понимаете, я сбежал из дома… – начал он, – Неловко было бы так вот возвращаться. Родители хотят, чтобы я унаследовал их дело… – смутился он, – А я вот не хочу.
Вообще все это звучало абсурдно. Начиная с того, что у жуткой нечисти есть дом и заканчивая тем, что оттуда можно по-юношески сбежать, потому что родители давят. Я нервно хохотнула.
– Неловко будет, если тебя вскроют ученые, чтобы изучить, – скривилась я от собственного ворчания, звучавшего уж больно по-стариковски, а потом понимающе уточнила, – Что, не вытягиваешь их ожидания?
– Да нет, – улыбнулся он, – Вытягиваю даже слишком хорошо. Хотя лучше бы не.
Я скрипнула зубами. Даже тщедушный парнишка вытягивает ожидания своей семьи, черт!
– Ну, думай сам, – мотнула головой я и вдруг разозлилась, – А мне пора домой!
Я уже видела поляну и, наплевав на все, кинулась к ней бегом. Можно было бы подумать, что я как всегда бегу от того, что мне неприятно, но на самом деле я просто захотела размять мышцы. Выбежав на середину поляны я обернулась, чтобы сказать что-нибудь ему на прощание, но парень будто растворился в жутких мерцаниях ночного Леса.
– Когда успело стемнеть?.. – я сглотнула, и тело вдруг пробило противной мелкой дрожью, – Господи, а если бы я не вышла… – вдруг дошло до меня, и я мотнула головой, переключая себя на что-то более простое, – И как теперь в этой темени дойти до дома и не переломать ноги?
Девушка вышла с поляны, что-то бормоча себе под нос, явно чтобы успокоить себя звуком собственного голоса. Стоило ей отвернуться от границы антимагической зоны, юноша изменился в лице. Робкая улыбка стекла с него, будто вода, и юноша начал растирать щеки ладонями.
– Щеки устали! – вздохнул он и пообещал себе не улыбаться хотя бы неделю, – И что, прямо вот теперь домой лететь?..
Глава 3
И все-таки: это был сон или я на самом деле вошла в Колдовской Лес и встретила там Лебедя? В свете дня у меня никак не получалось поверить, что это на самом деле было. Ведь если мыслить логически – это полнейший бред.
Во-первых, злых духов видят только сумасшедшие и алкоголики. Сколько бы ими ни пугали детей, их существование не доказано научно, а уж древних тварей, вроде лебедей не видели уже лет четыреста! Я специально с утра засела в библиотеке и выкопала все, что смогла найти, вплоть до сказок. К сожалению, в нашем доме оккультной литературы не особенно много – отец не признавал ее за серьезную, и можно понять почему. Как и говорила Диана, в таких книгах одни пугалки про съеденных детей и совращенных девственниц, а по делу – пару строк. И те с пометкой «скорее всего» и «по словам очевидцев».
Если древние твари и живут по Ту Сторону, так бездарно на глаза людям они не попадаются. Может, это что-то вроде наживки для дураков от Колдовского Леса, чтобы заманить в свои сети? Ведь Диана, вроде, его тоже видела? Галлюцинация от колдовских испарений?
И даже если поверить, что лебедь был – ну в самом деле! – как бы я смогла его подстрелить вот так просто? Это нелепо!
Во-вторых, я, может, не гений поколения, но разве бросилась бы в Лес, из которого не выходят, как самая настоящая дура?
– Кто бы что ни говорил – я не дура, – покачала головой я, раскладывая книги по местам.
Но даже если и поверить, что я как дура побежала в Лес, можно ли вообразить, что жуткий перевертыш, которым по преданию приписывают все – от пророческого дара до зубов, не уступающих тигриным, выглядеть, как грустный подросток?..
И уж точно у него не было никаких причин выводить меня оттуда, ведь монстры не выманивают, а заманивают! Это же очевидно. А сама бы я оттуда не вышла. Оттуда никто не выходит.
Наверное, я просто заснула. А подсознание подкинуло мне картинки, которые я хотела бы видеть. Пойманный мной монстр, которого я благородно отпустила. Огромный, по ощущениям, и хорошо сохранившийся храмовый комплекс, выглядывающий из-под земли. Колдовской Лес, в который я не побоялась зайти и из которого смогла выйти.
Это и правда замечательный полуденный сон, который отвлек меня от мыслей об очередной неудаче. Теперь, вспоминая тот день, мне уже даже неловко не было. Ну опозорилась и опозорилась. В первый раз что ли? Казалось, будто это было в прошлой жизни, а не позавчера.
На выходе из библиотеки на меня упала густая тень, и спину прошибло мелкой дрожью.
– Д-доброе утро, отец… – выдавила из себя я, поднимая глаза на мужчину.
Он был высок, широк в плечах и выглядел моложе своих лет. Смуглый, черноволосый и черноглазый, как почти все Роттеры. Кроме меня. Его взгляд заставлял обливаться холодным потом, даже если он особо не старался. Вот смотрит себе спокойненько, по опыту могу сказать – ничего не имеет в виду, просто смотрит. А мне уже хочется бить пол челом и просить прощение вот буквально за все. Я сглотнула. Если я посмею это сделать, он точно откажется признавать меня своей дочерью!
Роттеры челом пол не бьют даже перед королем. И никакая опала эту спесь сбить не сможет.
Он стоял надо мной немым укором, и не было ни единой возможности проскочить мимо него.
– Что ты искала в библиотеке?
Сердце бешено заколотилось.
– Учебник по а-алгебре?.. – соврала я, глядя куда-то за его плечо.
Отец слегка прищурил глаза, взял меня пальцами за подбородок, поворачивая к себе лицо, и поймал мой взгляд. Господи, как же страшно… Ему даже говорить ничего не надо, я уже знаю, что мне лучше бы сказать правду.
– С-с-сказки пр-о злых духов, – прошептала я, съеживаясь под его взглядом.
В его глазах мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее жалость. Вроде как, на такую даже злиться как-то неловко. Щеки запекло.
– Не делай глупости, – вдруг сказал он.
Он всегда говорил коротко и по делу, но каждое его слово падало тяжелыми камнями мне на голову.
– Постараюсь?
Он едва заметно скривился.
– Как у меня вообще могла получиться такая дочь?
Я облизала пересохшие, шелушащиеся губы. Не удержалась и порывисто его обняла, больно ударившись носом о твердую грудь. Поняла, что сделала, испугалась, вывернулась и убежала из библиотеки. Наверное, он так удивился, что даже не сразу сообразил, что случилось.
Я выбежала из дома, игнорируя окрик миссис Грамбл. По лицу расползалась дурацкая улыбка. Он все еще называет меня своей дочерью!
Сегодня я гордо шла через город по главной улице. Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне! А сегодня надо думать, что делать дальше. С каждой минутой моя улыбка становилась все более натянутой, но я вспоминала слова отца, тепло его тела – и успокаивалась.
– Да ты что…
– Ни разу не попала!..
– Вот же криворучка…
– Серьезно?!
Все в порядке. Пусть болтают. Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне.
– Мазила.
– Она точно его ребенок?..
– Тихея…
Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне, я сказала! Меня этим не пробьешь.
– О, Мазила из Роттер! – какой-то мальчишка тыкнул в меня пальцем, перегораживая дорогу.
Все в порядке. Это всего лишь ребенок, который бездумно повторяет за старшими. Мне же не пять лет вестись на такие подна…
– Говорят, что ты не родная дочь и тебя подбросили враги твоей семьи, чтобы навлечь на нее позор, – ухмыльнулся он, – Даже Кривой Глаз попал пару раз, и только ты промазала на всех попытках!
– Мальчик, – прошипела я, продолжая улыбаться, – Где твои родители? Одному гулять опасно!
Люди вокруг примолкли и теперь сверлили меня взглядом, даже не пряча насмешливые улыбки. Тихея, ты все-таки дура! Ну с чего ты взяла, что печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне для кого-то, кроме тебя?..
Тут стоит пояснить, что наша семья, когда-то графская, до опалы обладала огромным влиянием и приличной историей. И, само собой, в небольшом городке отцу не составило труда забраться на вершину иерархии, растолкав соперников, будто и вовсе их не замечал, наладить дела и устроиться, по местным меркам, с размахом. Нашу семью, при том, что все имущество было конфисковано, все титулы отняты, все так же уважали и остерегались все, кто находился с ней рядом.
Я, конечно, не могла говорить с уверенностью, но по ощущением, местным и хотелось бы над нами смеяться и злорадствовать – ну-ка, аристократы в бог весть каком колене упали на грешную землю! Да вот только про отца что-то вякнуть страшно, даже если его рядом нет. Как и про старших двойняшек.
Но им на радость в семействе Роттер была паршивая овца, не прекращая одаривавшая их поводами хоть в чем-то посмеяться над господами, которые не перестали быть господами, даже лишившись всех привилегий. Моя семья вызывала зависть даже без накопленного предками состояния. И это было особенно обидно. К слову, местных, что бы они ни думали, я понимала даже более, чем хорошо!
Это гаденькая черная мыслишка в голове: «Да насколько идеальным вообще можно быть?! Что б вы все провалились, не могу на вас смотреть своими неидеальными глазами!» – была моим постоянным спутником.
В общем, я была их отрадой. Возможностью сказать, что идеала все-таки нет, и ложка дегтя найдется в любой бочке меда. И как им на счастье, в моей семье все были свято уверены, что уважение каждый должен заслуживать сам. Не заслужила – старайся лучше. Поэтому потешаться надо мной можно было без страха.
Так что теперь я скрипела зубами, глядя в глаза наглому щенку, который ни за что не набрался бы смелости вякнуть что-то подобное даже сестре, которая особой жестокостью не отличалась.
Я мотнула головой. Все в порядке, это просто ребенок.
– Мазила из Роттер еще и Терпила из Роттер!
Просто ребенок, я выше этого…
– Твой папаша, наверное…
«Папаша»?! К черту, я не выше этого! Одно мгновение, и глаза мальчишки округлились, стоило ему понять, что на него наставлен мой арбалет. Я судорожно вытаскивала из памяти, как выглядит лицо Деймоса, когда он улыбается, и попыталась изобразить нечто похожее. Судя по взгляду маленького гаденыша, получилось как минимум жутко.
– Ну чего ты боишься? Я же мазила! Не попаду, даже если выстрелю, так? Так чего бояться-то? – я очень надеюсь, что никто не видит, как дрожат мои руки, и что я не держу палец на курке, – Ну что, я стреляю? Проверим, насколько я мазила?
Малец задрожал, и меня разрывало от двух желаний. Хотелось то ли опустить оружие и попросить у ребенка прощение, что напугала, то ли все-таки пальнуть куда-нибудь рядом и напугать крысеныша еще сильнее. В горле пересохло.
– А ну опусти оружие, недоделка! – воскликнул кто-то, – Ты…
Его кто-то дернул.
– Тихо ты! Вдруг все-таки стрельнет – они ж там все бешеные, даже Ма…
Я резко развернула руку с арбалетом в сторону говорившего.
– Маленькая госпожа!
В животе туго затянулся узел. Так. Сейчас главное дожать. Главное не облажаться под конец! Я медленно повесила арбалет обратно на спину. И так же медленно зашагала прочь, скорчив суровое лицо. В голове билась о череп одна мысль: только бы не споткнуться, только бы не споткнуться… Господи, только бы сейчас не споткнуться и не испоганить момент маленького, но все-таки триумфа!
Мальчишка свалился наземь, и смотрел на меня с совершенно потешным выражением на лице. Испуг быстро сменился злостью.
– А давай, стреляй! – вдруг воскликнул он, – Все равно не попадешь! Если вообще стрельнуть сможешь, – он посмотрел мне прямо в глаза, – Ма-зи-ла.
Можно подумать, что я бежала с места позора быстро, потому что меня гнал безжалостный людской хохот. Но это не так! Просто очень хотела увидеться с друзьями, вот и торопилась.
Уже подходя к поляне, я слышала голоса, значит сегодня пришло больше одного человека – отлично!
– Новое дело! – не здороваясь, выдала я и с остервенением вытряхнула на стол снедь.
Котелок над огнем уже побулькивал, так что я пришла прямо вовремя. Но это не слишком радовало. Диана уставилась на меня своими прозрачными глазищами, отвлекаясь от разговора с дядей Дони, и будто пыталась что-то разглядеть.
– Детка, может пока посидишь тихо? – улыбнулся дядя Дони, – Мы еще от прошлого дела не отошли!
Дядя Дони был местным забулдыгой. Я понятия не имела, чем он зарабатывал на жизнь, но деньги у него почему-то всегда водились. Даже не смотря на заросшее щетиной, уставшее лицо, он все равно был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Его не портили отросшие, засаленные пряди, не портили обноски и не портил раздражительный характер. Где-то резкие, где-то плавные черты лица, будто любовно вылепленного талантливым скульптором; слегка подоплывшее, но все равно стройное и пропорциональное тело, не смотря на образ жизни. Я еще лет с четырнадцати была в него немножечко влюблена, не смотря на то, что он мне в отцы годился.
– Де-е-етка, – передразнил писклявым голоском Рез, – Ты кажется окончательно забыла тобой же установленное правило!
Я ударила кулаком по столу и тут же зашипела от боли.
– Не смейте говорить мне разумные вещи! – потребовала я, – Вы мои друзья или где?! Меня только что обсмеяли с ног до головы, и я не в состоянии сидеть тихо и думать о каких-то там дурацких правилах!
Глаза все еще щипало, а лицо горело то ли от стыда, то ли от бега.
– Не надо было тогда их придумывать, – резонно заметил Рез, – Скажи, кто тебя обсмеял, и я обсмею его больше! Только умоляю, перестань давать поводы для шуток ну хотя бы… недельку? Выдюжишь недельку, де-е-етка?
Я кинула в него железной кружкой, но он со смехом увернулся. Рез был кругленьким, низеньким пареньком со смешливым, блестящим взглядом карих глаз. Он был сыном священника, и, как и я, паршивой овцой в семье. Но в отличие от меня, его это нисколько не заботило, скорее даже веселило.
– Хорошо, что ты пожрать принесла, я голодный, как волк! – дядя Дони, в подтверждение своих слов, тут же накинулся на еду.
– Я же вчера еще приносила… – нахмурилась я.
– Со вчера ничего не осталось, – сказала Диана.
– Я вчера совсем чуть-чуть съела.
Я нахмурилась и посмотрела на ребят. Диана ушла еще раньше меня, значит…
– Меня вчера вообще не было! – открестился Рез.
Дядя Дони кивнул.
– А я был, но не здесь, а в загуле.
– Это злые духи из Леса нас объедают, точно тебе говорю!
Рез округлил глаза и уставился в сторону чащи.
– Может госпожа Лисса проголодалась, – улыбнулся дядя Дони.
Мы все понимали, что вряд ли кто сюда зайдет. Для большинства это место было уже частью Леса, и то, что оно не опасно, знала изначально только я. И потом уже рассказала остальным.
– Ну может это я съела… – неуверенно начала я, – Вчера вообще был странный де…
Вдруг из-за дерева, прямо за спинами друзей, изящным движение качнулась длинная змеиная шея Лебедя. Я чуть не поперхнулась воздухом, и когда ребята уже собирались проследить за моим взглядом, воскликнула.
– Это я! Я все съела! Точно, теперь вспомнила… – зачастила, отвлекая их внимание, – Так проголодалась вечером.
– До вечера тут одна сидела? – нахмурился дядя, – Бедняжка, не замерзла хоть? Так и заболеть недолго. Кстати… – вскинул брови он, вальяжно раскинулся и предвкушающе улыбнулся, вызывая у меня на щеках румянец, – А чего это ты сегодня даже не попросила меня убраться с кресла?
Я сглотнула. Обычно между мной, дядей Дони и Резом почти каждый раз случалась битва за единственное кресло. Не сказать, что оно было самым удобным и красивым креслом на свете, но оно было единственным, и была в нем какая-то статусность, что ли. Кто на кресле – тот главный! Или что-то вроде. Но сейчас я не готова была его занимать, так как оно было обращено спиной к Лесу, где… относительно удачно прятался Лебедь. Почему, черт возьми, он не улетел?!
– Да ладно! – махнула рукой я и кривовато улыбнулась, – Сиди уж. Ты же старый, тебе нужнее…
– Зачем ты продолжаешь махать рукой, – нахмурился Рез.
Я прикусила нижнюю губу, пытаясь зубами сковырнуть корочку на подсохшей ранке. Лебедь то ли не понимал, что надо спрятаться, то ли издевался надо мной – поди разбери этих чудовищ с Той Стороны! Но он вертел своей шеей, и глядел на меня черными глазами, как ласковый, но шальной котенок.
– Отгоняю злых духов! – воскликнула я намеренно громко.
– Это я-то злой дух?! – воскликнул дядя Дони.
Рез скривился.
– Чего ты так орешь, дурная, мы не глухие.
