Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Надо мной возвышалась Атэ, перед которой я буквально стояла на коленях. Вокруг кто-то был, но никто даже не думал ко мне подойти. Кажется, все это длилось то ли мгновение, то ли вечность. Звуки еще добирались до меня будто сквозь вату, но я уже вполне четко смогла осознать, что мне стало плохо посреди разговора.

И что бешеная дрянь, которая теперь оглядывала меня вполне довольно, только с легким раздражением, точно имеет к этому самое прямое отношение… Боже, да она же меня чуть не убила!

Вот теперь я поверила, что все это взаправду! Мое воображение не могло бы придумать такой ужасный, невыносимый кашель, такое ощущение, когда просто протолкнуть воздух в легкие невозможно… И этот холодно-довольный взгляд.

Вдруг я услышала шум в толпе.

– Тихея! Да отойдите же вы… – шипел мой чертов муж, который непонятно где пропадал.

– Перестань мельтешить, сын, – спокойно возразила ему госпожа Селена.

В этот момент Атэ подала мне руку и скорчила подобие обеспокоенности на своем лице.

– Боги, госпожа Тихея, что случилось? – спросила она.

– Бедняжка! – хохотнул кто-то в стороне.

– Сама напросилась…

– В следующий раз будет думать, что…

Я кое-как ей улыбнулась, принимая руку. Моя вот дрожала, и это вызвало у девушки легкий смешок. В этот момент с другого конца зала до нас наконец добрались мои новые родственники. Икел подскочил ко мне, помогая подняться.

– Атэ… – низко и угрожающе прошипел он, но госпожа Селена его перебила.

– Объясните, что здесь произошло.

Я взглянула в глаза госпоже Селене, в которых не было ни удивления, ни беспокойства, и меня это, как ни странно, даже не задело.

– Матушка! – улыбнулась ей я, и ее лицо на мгновение застыло.

Она не стала ничего возражать, но я и так была уверена, что от такого обращения ее выворачивает. Когда я наконец выровняла дыхание и оказалась в безопасных Икеловых объятиях, я осознала, что вообще-то могу собой гордиться. Эту белобрысую мымру я довела. Она перед всеми откровенно психанула. У нее не получилось прижать меня словами и она что-то сделала, чтобы я физически не могла говорить – и это было своего рода слабостью. Мне до сих пор было немного жутко от того, как легко она могла бы меня убить, но вместе с тем я вдруг почувствовала сладкий вкус победы. Я улыбнулась вполне искренне, и Атэ, уже успевшая расслабиться, опять чуть не скрипнула зубами.

– Матушка, я даже не знаю что вам ответить! – воскликнула я все еще немного хриплым голосом, – Что же это такое было? Кажется, мне вдруг стало не хватать воздуха…

– Какое счастье, что с вами уже все хорошо, – тонко улыбнулась Атэ.

– Ваше счастье, – ответил ей с такой же улыбкой Икел, – Всегда считал, что у вас крепкая выдержка, но, видно, переоценил.

– Вы в чем-то меня обвиняете? – не изменилась в лице девушка, – Как опрометчиво.

– Опрометчиво будет, если мы не проверим, не было ли внешнего воздействия.

Я вполне себе с удовольствием наблюдала за их перепалкой, но решила, что добить эту птичку могу и сама.

– Икел, ну что ты такое говоришь… – возмутилась я; парень внимательно посмотрел мне в глаза, – Со мной все в порядке как раз потому, что милая Атэ была рядом. Ты только посмотри на ее лицо – как она переживает!

Его мать тут же ухватилась за шанс и поддержала. И все-таки… и все-таки Атэ она окатила ничуть не ласковым взглядом.

– Послушай, что говорит твоя пара, Икел, а не твои взвинченные после обретения инстинкты.

Одно из лучших качеств Икело было в том, что он всегда мне подыгрывал. Что раньше, что теперь. Как только я начинала, он моментально подхватывал, не задавая вопросов, и от этого всегда что-то тепло екало в груди.

– Я просто так испугался за мою Тишу, – не слишком искренне раскаялся парень, все же не снисходя до извинений.

– Ну что вы, – усмехнулась Атэ, решив, что выйдет сухой из воды.

Я вывернулась из его объятий и, с трудом успокаивая нервную дрожь, подошла к девушке и обняла ее.

– Ну-ну, не переживай! – я по-простому похлопала ее по плечу, – Со мной уже все в порядке. Знаешь, я подумала и решила принять твое предложение дружбы.

– Я не…

– Не стесняйся, я и так все поняла! Я и не ожидала, что ты будешь так переживать… Ты так бледна! Хотя у тебя вообще оттенок лица какой-то бледный, но сейчас прямо ужас! У тебя так заполошно сердце бьется… Ну-ну. Уже все прошло, – ее тело под моими руками было что камень, но оттолкнуть меня сейчас у нее не было возможности.

Я же старалась не думать о том, что может случиться, если я столкнусь с ней в коридорах дворца. Не буду выходить из покоев – делов-то!

Но этот момент у меня уже никто не отнимет. Мои слова, мое объятие, моя непринужденная манера общения и моя непробиваемая снисходительность, объективно ни на чем не основанная – все это, тем более на публике, тем более без возможности поставить меня на место… это было унизительно для нее. И что бы там ни было окружающие этот момент тоже запомнят. Не изменят, возможно, своего отношения к ней, но – запомнят. Что она молча принимала человечью снисходительность и заступничество. Что не смогла урезонить ни словами, ни насилием.

Я улыбнулась ей в плечо. А быть бельмом на глазу, оказывается, не так уж плохо…

В конце концов, сколько я ни убеждала, что мне нужно просто подышать свежим воздухом, и все будет замечательно, Икел все-таки увел меня в покои, где уже ждал лекарь.

Все, что лекарь хотел сказать после осмотра, сказал он лично Икелу. Вроде как немолодой перевертыш был со мной ласков, уважителен, но о моем собственном здоровье со мной говорить смысла не видел. Я не стала заострять на этом внимание. Неожиданно, но мне было все равно. Я все еще была слишком в восторге от себя, упиваясь мелкой, но победой, чтобы меня что-то могло расстроить!

Когда Икел вернулся в комнату, я уже пыталась ножом срезать сзади завязки на корсете. Он вздохнул и подошел ко мне, аккуратно вырывая из рук нож.

– Давай помогу, – он сказал это, когда уже начал развязывать, – Но на будущее, у тебя для этого есть служанки.

– Ладно, – просто согласилась я.

Он помолчал, помогая мне разобраться с корсетом. Но все-таки не выдержал.

– Что ты такого особенного ей сказала?

Я вздохнула.

– А тебе зачем?

– Я давно знаю Атэ, она ни за что не стала бы делать подобное… на людях.

Я кривовато улыбнулась на такое уточнение.

– Я правильно понимаю, что чудесное место, где меня ждала богатая и радостная жизнь, избавленная от забот и косых взглядов, куда ты меня зазывал – это здесь? Здесь, где ненормально чуть не убить человека… на людях.

Он хмыкнул и уткнулся мне в макушку подбородком.

– Ну я слегка приврал, – без сожалений признался он, – Когда заманиваешь кого-то в ловушку, преследуя собственные цели, морально-этическими вопросами вообще не сильно заморачиваешься, – он говорил это так буднично и спокойно, что мне приходилось напоминать себе, что он жуткий похититель, чтобы не забыть, – Но такая жизнь у нас будет. Просто не сразу. Так чем ты так взбесила Атэ, что она даже потеряла контроль? С ней такого не происходило, даже когда я ее шантажировал благополучием ее семьи!

Я пожала плечами и честно рассказала.

– Сказала ей, что у нее плоская грудь и волос из подбородка растет.

Икел застыл на мгновение, а потом весь затрясся, безуспешно пытаясь сдержать смех. Он вдруг упал на мою кровать и начал радостно хохотать, что я и сама не удержалась от улыбки. Я вдруг поняла, что ни разу не видела, как он так искренне, светло улыбается. Чертов псих, который шантажировал свою невесту, а жену похитил с Той Стороны. То ли придушить его хочется, то ли анекдот рассказать, чтобы он подольше смеялся своим красивым, хрипловатым смехом.

Он отсмеялся, но продолжал улыбаться. Не так, как обычно. И я всматривалась, запоминая и пытаясь понять, в чем разница. До меня не сразу дошло, что разница в том, что сейчас он улыбается искренне, не преследуя никаких целей. Его обычная улыбка очень располагающая, легкая, без капли напора или наглости.

Сейчас он улыбался насмешливо, изогнув бровь и хитро прищурив глаза. Вскинул ладонь и подозвал к себе. На кровать. Кровь вдруг отлила от конечностей и побежала стремительно к лице, а по спине побежали мурашки. Почему-то вдруг стало и боязно, и в то же время затопило предвкушением. Я покачала головой, тоже продолжая улыбаться. Интересно, а если я так и продолжу отказывать? А если еще как-нибудь справоцировать? У меня ведь нет причин его жалеть?..

Он хмыкнул, но настаивать не стал. И я почувствовала легкое разочарование и пустоту внутри.

– Я на прием тебе сам ставил защиту, так как не ожидал, что у кого-то хватит наглости и дурости вредить всерьез, – совершенно неожиданно начал о важном он, – Я в этом, если честно, не силен – не мой профиль. Так, скорее от мелких проказ. Такое на колдунов уровня Атэ, когда они серьезны, конечно, особо не работает. Завтра тебе отец нормальную защиту ставить будет, он пообещал сегодня ночью посидеть, чтобы уже с утра все было готово.

– Понятно.

– Зря ты ее отмазала, – он вдруг скривился, – Она мстительная и точно опять полезет – чисто из принципа. Хороший был шанс ее немножко прижать. Эта стерва была уверена, что титул наследницы уже у нее в кармане, так что мне бы она палки в колеса ставила без вопросов. А теперь и ты… – он вдруг булькнул смехом и уткнулся лицом в подушку, – И ты!.. ты… Нарвалась, боже!

Я скривилась и присела на кровать, толкнув его в бок.

– Ну хватит уже.

– Ее так еще никто не позорил! Тихея, прости, но я просто обязан помочь слухам о том, что Атэ психанула из-за такой ерунды, распространиться по всем островам!

– Ты же сказал, что она и без того будет мстить! – я возмутилась, но как-то вяло.

Да и злорадная улыбка на лице веса моим словам не добавляла. Но разве можно бояться мести, когда перед глазами ее дергающийся от бешенства глаз?

– Да, – серьезно кивнул он, – Так что до завтра из покоев никуда даже не дергайся. Охрану тебе поставим – будешь под конвоем ходить, – потянул он мечтательно.

В покои постучали, и Икел дернулся из спальни к двери в гостиной. Я не слышала, о чем там говорят, только приглушенный бубнеж. Вернулся парень слегка раздраженный.

– У меня дела появились…

– Даже пара-безродный человечек тебя не спасла, да? – не удержалась от укола я.

– Да это мама злится, вот и закидывает меня поручениями, – отмахнулся он, – Сейчас она решит, на кого из братьев переключить свое внимание, и отстанет от нас. Наверное… Но если ты еще нас как-нибудь опозоришь перед окружающими, будет вообще замечательно!

Я обиженно вскинулась.

– А сам не можешь?!

Он развел руками.

– Мне уже не поверят. Думаешь, я не пытался? Окружающие просто думают, что это очередная матушкина интрига, смысла которой они не понимают!

Я упала на подушки, не собираясь никак это комментировать, а Икел вдруг неожиданно оказался рядом и склонился над моим лицом.

В полутьме его волосы казались еще белее, а глаза еще чернее.

– Никуда не выходи из покоев, пока я не вернусь, – то ли попросил, то ли приказал он.

– Я никуда и не…

– Серьезно, Тиша, ни-ку-да, – нахмурился он, а потом вдруг улыбнулся своей обычной фальшивой улыбкой, – А то накажу!

По спине опять побежали мурашки предвкушения. Я, конечно, кивнула, но про себя подумала, что уж наказаниями меня не напугаешь. Я их за свою жизнь столько получала, что уже было бы как-то неловко бояться!

Глава 20

Конечно, первые полчаса после ухода Икела я честно пыталась заснуть. Но разум, растревоженный и кучей новых знакомств, и всеобщими насмешками, и попыткой убийства никак не хотел успокаиваться. Я все перескакивала с того, что можно бы сделать, чтобы меня зауважали, на то, что мне вообще на всех плевать, и снова обратно – что же такое сделать! Я все думала, что еще можно было бы сказать. Или кому еще я бы при желании вполне успела бы испортить день. В общем, я тонула в абсолютно бесполезных мыслях, накручивая себя все больше и больше.

Так бывает, когда слишком расшевелишься, а потом не можешь вернуться обратно в нормальное состояние. Так что я решила, что раз разум бодрствует, то телу нечего валяться. У входа стояли стражи и категорически отказывались выпускать меня даже по коридору побродить. Я им как могла объясняла, что это вообще лучший вариант из возможных, ведь я прямо перед их глазами буду – просто поброжу чутка! Но эти остолопы, как заведенные повторяли: приказ, приказ, вернитесь в покои, госпожа!

Так что я полезла в окно, чтобы поплескаться в прудике и… обнаружила, что окно закрыто чем-то невидимым и даже неощутимым, пропускающим прохладный ночной ветерок, но упорно не пускающим меня наружу. Все окна, если точнее.

Этакое магическое застекление.

Еще полчаса я в него билась головой и ныла о том, что меня запирают, как преступницу и даже прогуляться я теперь права не имею, но без зрителей выходило как-то без огонька, а значит и облегчения принести не могло.

– Дура, – шепнула я себе, округляя глаза от осознания, – У тебя же в коридоре два покорных слуги, которым никуда от тебя не деться…

На них я потратила минут сорок, и когда вышколенные морды все-таки не выдержали, и на проскользнуло выражение то ли брезгливости, то ли раздражения… Это было довольно легко, на самом деле. Я успела заметить – сложно было это не заметить! – что к людям здесь относятся, если выражаться тактично и мягко, снисходительно. Для распоследней служки здесь я все равно буду в чем-то хуже просто потому, что человек. А если отвечать им тем же?

– В общем, тухленько тут у вас, конечно… – потянула я, разглядывая бешено бьющуюся на шее жилку одного из охранников, – И с удобствами сложновато. У нас так жили лет сто-двести назад. Этакие вы пещерные люди! Ну, в смысле, нелюди, – с улыбкой поправила себя я, – Но вы не переживайте! Цивилизация у вас, может, и отсталая, зато у вас есть эта забавненькая штучка – колдовсто. Очень эффектно смотрится! И пейзажи красивые.

В голове вдруг лениво проплыла мысль.

Если стекло держится на раме, то, может, и заклинания на чем-нибудь держатся?..

– Ну ладно, рада была поболтать! – я почти услышала облегченный выдох.

– Приятных снов, госпожа, – кое-как выдавил из себя представитель отсталой цивилизации.

И в его пожелании мне почудилось предложение не просыпаться всем на радость.

– Была у меня одна такая история! Начать стоит с того, что в соседнем городке к югу у нас есть винный завод…

Я сидела на мраморной ступеньке, опустив горящие после целого вечера в туфлях ступни в прохладную воду, и потягивала предложенный мне напиток, явно хмельной, но такой вкусный, что я даже не кривилась, как обычно. Подол я бесстыдно задрала до колен, но моих новых друзей это не смущало от слова совсем. Еще бы! У них тряпки вообще были не в чести…

– Винный завод – мне уже нравится! – клыкасто улыбнулся Калисто, вильнув мутно-зеленым рыбьм хвостом.

Я прищурилась, наслаждаясь тем, как чешуйки переливаются в свете проплывающих мимо колдовских огней, мягко освещающих ночную тьму. Калисто был не жадным и вильнул еще раз, и еще, давая мне полюбоваться. К нему со смехом присоединились Ноэми и Елена.

– Рассказывай давай! И потрогать дадим, – улыбнулась Ноэми.

– Так вот, – кивнула я, и от резкого движения в голове что-то закружилось, – Да… – я нахмурилась, вспоминая, о чем говорила, – Винный завод! Решила я как-то, что если смогу устроиться там секретарем директора, то отец будет в восторге. Вино он любит, но очень придирчив… А дядя Дони пошел со мной, чтобы устроиться там сомелье! Но нас обоих почему-то не пропустили, – я нахмурилась, как сейчас вспоминая свою тогдашнюю обиду, когда нас даже на порог не пустили, – Но мы не гордые! «Не пускают через парадные двери, пойдем через черный ход» – подумали мы. Но не успели пройти и полкоридора, как нас поймала охрана. И я тогда так некрасиво распсиховалась от обиды… Дяде Дони пришлось меня оттуда утаскивать. Боже, как стыдно потом было за истерику! Я сидела и думала, что теперь меня вообще никуда не возьмут, потому что сцена была такая… ну, знаете, колоритная. В общем, на следующий день уже весь город говорил, что Тихея Роттер напилась на винном заводе и устроила скандал, когда ее не пустили в погреба.

Я подняла лицо к небу, позволяя ветерку охладить горячие то ли от алкоголя, то ли от воспоминаний пережитого стыда щеки. Небо было чернильно-синее, с редкими подмигивающими звездочками. А черная листва так таинственно и многозначительно шелестела вокруг, что я бы испугалась, окажись здесь одна, без веселой, теплой компании речных жителей. И без желтовато-оранжевых огоньков, неторопливо плывущих по воздуху и освещающих дорожки и лестницы многоярусного дворца.

– Так ты еще и пьяная была? – Калисто подался ближе, облокотившись о мраморную ступеньку ниже той, на которой я сидела.

– Да нет же! – возмутилась я, – В том-то и дело, что нет. Хотя может лучше бы и да… – я вздохнула, – Было бы хоть чем оправдаться. В общем на следующий день я решила, что должна все исправить! И пошла туда снова. Для начала извиниться за свое поведение. И перед тем стражем, которому я лицо расцарапала… Не суть важно! Но меня опять не пустили! Даже извиниться не пустили, представляете? Я решила побродить вокруг, вдруг еще какой-нибудь вход, всеми забытый, найду… Ну, вход не нашла. А вот выход, – я усмехнулась, припоминая, – Канализационная труба для отходов производства! Была там, конечно, решетка, но что она против раскаявшегося человека? В общем, в здание я попасть смогла!

Вот только когда я пришла к директору с извинениями, он меня так высмеял, что я не выдержала, и таки расплакалась. А ведь мне к оскорблениям не привыкать! Выставили меня оттуда с позором, а на следующий день слухи появились такие, что в них уже даже не привирали, а вообще ничего общего с реальностью не было! Будто бы я алкоголичка со стажем и чуть ли ни погром там устроить пыталась, потому что меня бросил мой престарелый любовник из акционеров завода. И я-то знала, что так будет.

К сожалению, не потому, что такая вот умная и предугадываю события, а потому что директор мне так и сказал: я про тебя, говорит, такого наплету, что ты к моей винодельне от стыда за километр подойти больше не посмеешь!

Но в одном он ошибся. А от стыда я глаза прятала, а не всю себя целиком. Всю себя целиком я потащила мстить. Вход я уже знала. Карту подглядеть при прошлом осмотре успела. И прицельно пошла в одно из хранилищ, еще точно не зная, что буду делать. Но мне на счастье, там висело много предупреждений о том, что делать нельзя!

В итоге я перекрутила пару краников, нажала несколько рычажков, и дорогущее, темно-алое, как кровь, вино попало в систему водоснабжения бедных районов всех ближайших городов! Не знаю точно, сколько денег на этом потеряли директор и мой престарелый любовник-акционер, но людская радость бесценна, так что не так уж и много, как мне кажется. Потому что у людей в тот день был праздник!

– …но вот эта история почему-то не прижилась, – покачала головой я, – Людям больше нравилось думать, что все это вышло случайно, по счастливой ошибке. Удача им улыбнулась, – я фыркнула, – Тихея Роттер им улыбнулась!

Калисто весело смеялся, подливая мне еще, а Елена зачем-то надела на меня еще одни жемчужные бусы. Я попыталась посчитать, сколько из уже на моей шее, но математика никогда не была моей сильной стороной, так что точное количество я бы назвать не смогла.

В какой-то момент я уже не сидела, я уже лежала на ступеньке, и половина моего белого подола пузырилась по поверхности воды, а друзей у меня уже стало вдвое больше. А небо уже начало светлеть…

– Тиша, а расскажи еще раз про вашу встречу с лебединым господином, а то не все слышали! – попросила Ноэми, кивая на свою подругу, чье имя я еще не успела запомнить.

Я вздохнула, пытаясь понять, когда успело наступить утро. Или все-таки еще ночь? Нет, утро. Точно утро. Вдалеке, у горизонта, небо уже розовеет, а над травой туманом скопилась влага. Я лежала на мраморной ступеньке в окружении любопытных русалок, к чьей наготе и жутковато-выпученным глазам привыкла до смешного быстро, и пыталась разглядеть в мареве этого туманного утра окна своих покоев. Но я понятия не имела, какие покои мои…

– Я, как всемирно известная охотница за нечистью, – Калисто хихикнул, а новенькие попрятали носы в воду и еще больше округлили глаза при слове «охотница», – Пошла на охоту! Иду я, вся такая… охотница! Все передо мной расступаются – дают дорогу уважаемому члену общества… Удачи желают, цветы под ноги бросают, бабы просят выйти замуж за их сыновей… Кому настоящая охотница в доме не нужна? В общем, пошла я с арбалетом наперевес к границе. А отец нас с братом и сестрой с утра послал на охоту и сказал: кто лучшую добычу принесет, тот моим любимым наследником и будет! Все, конечно, были уверены, что это буду я… И вот иду я к лесу и вижу: лебедь!

– И ты нашего господина прямо стрелой? Прямо в него? – с ужасом пролепетала даже не девушка еще, девчушка, молотя хвостом по воде.

Я помотала головой.

– Нет-нет, не так! Вижу: в небе коршун до прекрасной белоснежной птицы, каких у нас в краях не видали никогда, домогается! – немного приврала я, – Дай, думаю, спасу. Прибила стрелой коршуна, а лебедь бессильно вниз падать начал тем временем. Забегаю в Лес, а там, скинув оперение, стоит прекрасный юноша!

– Ой, как приятно, – вдруг раздался хриплый голос прямо надо мной, – Прямо-таки прекрасный?

Я распахнула глаза, но на большее сил не хватило. Улыбка у него была какая-то на грани. Еще обычно-вежливая, но будто вот-вот скатится в оскал. Чего это он, интересно?

– Кто прекрасный? – потеряла нить повествования я.

– Вы совсем страх потеряли мою пару спаивать? – как хорошо, что это он не мне, – Эй, ты, тварь болотная, – улыбнулся он, – Прикройся, не оскорбляй взгляд госпожи. Неужто так и сидел перед ней? – ласково, но как-то пугающе уточнил Икел, и я только порадовалась, что обращался он не ко мне.

– Простите-простите, господин! – вдруг зачастил Калисто.

Что-то щелкнуло в моей, видимо, не совсем еще пропащей голове.

– Давно мне не было так весело… – вздохнула я, – Если бы не вы, хоть топись с горя! Так все ко мне плохо относятся, только вы меня встретили по-доброму.

Икел перевел взгляд на меня, и в этом взгляде я прекрасно видела, что он ни на секунду не поверил, что я это сказала просто между дело. Мое тело вдруг взлетело вверх, и вот я уже уютненько лежу головой на его плече.

– Будем иногда приходить к вам в гости, – все-таки смилостивился он и понес меня прочь, а потом шепнул на ухо, – Ну что ж. Их ты от наказания уберегла, – мило улыбнулся он – почти как раньше, – А что насчет себя?

Атэ всегда и во всем стремилась к идеалу. С самого детства, глядя на окружающих, она понимала, что лучше своих ровесников, лучше других, одареннее – и была этим вполне довольна. У нее играючи получалось то, ради чего другим надо было стараться, а уж если она еще и старалась… И она готова была и дальше прикладывать усилия, все больше и больше усилий, чтобы и дальше жить, зная, что лучше. Сильне, умнее, красивее. Достойна всего самого лучшего – и не без причины. Ее самомнение строилось на прочном фундаменте из природных талантов и, конечно, труда.

Атэ не верила в то, что все равны перед богами. Такое могли придумать только слабаки и неумехи, неудачники и отбросы, просто чтобы хоть как-то почувствовать себя равными с теми, кто очевидно их лучше. Атэ была лучше по всем пунктам.

И никакой швали она не позволяла даже мысли допустить, что они могут быть равны. Лебеди всегда были сильны в первую очередь в водной и воздушной стихиях, и Атэ прекрасно владела обеими, что считалось огромной редкостью. Даже Икел не мог таким похвастаться, хотя он тоже всегда был лучше других. Может быть даже в чем-то получше Атэ.

Именно поэтому Атэ и выбрала его себе в качестве пары. Из всех он подходил ей больше всего. Самому Икелу до того никогда не было дела – ему вообще, кажется, ни до чего не было дела. Атэ это нравилось. Сколько бы Икел ни строил из себя милого, послушного мальчика перед взрослыми, она видела в его глазах то же чувство собственного превосходства над другими, что и в своих. И то же одиночество пастуха в стаде овец.

И для этого так же были причины.

Даже больше, чем неудачников, Атэ терпеть не могла тех, кто считает себя лучше, не имея на то никаких оснований. У Икела основания были. Он моментально выбился в первые строчки претендентов на престол, и Атэ почти гордилась им. Ведь именно она будет стоять подле него, когда придет время его царствования.

Разве могли быть у кого-то сомнения? Находились, конечно, выскочки, которые всерьез думали с ней соперничать, но ни одна не была и вполовину так же умна, талантлива и расчетлива, как Атэ. Претенденток на Икела, список которых любовно составляла госпожа Селена, не оставляя окружающим никаких сомнений в том, на кого на самом деле нужно произвести хорошее впечатление, Атэ раскидала, как котят.

Не все ушли здоровыми; кого-то она переманила на свою сторону, формируя потихоньку достойную ее свиту (а отобранные госпожой Селеной девушки были так или иначе достойными); некоторые отказались от борьбы сами под давлением шантажа и угроз. В общем, Атэ тогда хорошо поразмялась, оставляя пару претенденток просто ради приличия – для количества. Во время церемонии без этих формальностей, к сожалению, никуда. Госпожа Селена не спорила, только тонко улыбалась – кто сильнее, тот и прав, верно?

И все шло замечательно, пока Икел неожиданно не пропал.

А потом он вернулся домой с нелепо обрезанной косой и нелепой же то ли парой, то ли домашней зверушкой… Атэ скривилась. Где такую вообще можно было найти? В хлеве? По помойкам рылся, чтобы найти самую большую нелепость на свете?

Атэ достаточно хорошо понимала Икела, чтобы быть уверенной: никакая это не случайность. Не стечение обстоятельств.

С ним часто подобное случалось, что-то вроде «как-то так получилось!», и юноша всегда только мило улыбался и пожимал плечами, но Атэ видела, видела в его глазах, так похожих на ее – никакой случайности. Все рассчитано и продумано.

Он привел ее специально.

Нашел уродливую грязную человечку и ввел ее в высшее общество Островов. Поставил на одну ступень с Атэ, которая раньше стояла на ее месте, рядом с ним. И она даже знала причину.

«– Когда ты станешь царем, первым делом стоит… – легкий весенний вывернул из-за уха прядь, и Атэ раздраженно вернула ее на место.

Она вообще была в последнее время слегка раздражена тем, что пришлось откладывать церемонию обретения из-за того, что ее будущая пара слишком медленно созревала.

– Когда я стану ныряльщиком за жемчугом, первым делом я украшу свою хижину глиняными горшками с этими чудными примитивными узорами.

– Икел, я тебя прошу, давай сегодня обойдемся без этого, – вздохнула девушка.

Вообще-то, она любила разговаривать с Икелом, ведь только с ним чувствовала хоть какую-то общность, но порой он раздражал ее своими попытками обескуражить собеседника, выливая в уши заведомую ересь.

– Я буду ходить в шляпе с перьями, как носят местные рыбаки… Ну, знаешь, такие огромные! И все равно моя кожа будет оранжевой от загара, – зачем-то продолжал он.

Атэ только махнула рукой. Может это от гормонов из-за так и не начавшегося брачного сезона?»

Теперь Атэ понимала, что дело было вовсе не в гормонах. Просто она в нем очень крупно ошиблась.

Да, Икела одарила природа талантами и умом. Вот только не одарила ни каплей амбиций и ответственностью за правильное развитие их общества. По характеру он такой же слабак, как и остальные. И человечка для него – самое оно.

Но за то, как он ее предал, как выставил брошенной невестой перед всеми… За это он все-таки ответит.

И ведь нашел самую отвратительную породу людей! Бывали среди них те, кто понимал свое место и вел себя соответствующе, но ведь ему надо было найти самую наглую, самую тупую, самую бесстыжую… Охотница! Что за смех? Да она своими кривыми руками могла бы попасть в цель разве что случайно! Ни капли не чувствует атмосферу, никаких представлений о приличиях, этикете. И все равно эта выскочка смела обращаться с Атэ, как с ровней себе, смела ее трогать своими грязными руками, смела даже ставить себя выше и – ужас! – жалеть ее? Сводить ее переживания до каких-то плотских вещей?!

Атэ криво усмехнулась. Она и без Икела справится, займет достойное ей место в обществе. Ей было жаль своего потерянного времени, но это не было трагедией в ее глазах. И все же эта парочка уродцев получит свое за то, что потратили ее время, за то, что посмели оскорбить ее.

– Какой позор для рода Австер, – качала головой дочь семьи Либетчо, а ее младший брат вдруг мельком посмотрел Атэ ниже шеи, вызывая у девушки едкое желание вырвать ему глаза, – И как госпожа Селена с этим справится? У этой девки ни капли стыда…

Атэ про себя усмехнулась. Старую Селену и таким не проймешь. Хоть она и во много раз лучше сына, хотя бы потому что никогда не позорила так ни семью, ни себя, но свое равнодушие Икел в значительной мере взял от нее.

– Ее теперь можно только пожалеть… – грустно покачала головой Атэ, мельком улыбаясь юноше из Либетчо, и заставляя его забыть о чем-то, кроме своей улыбки, – Ей, верно, тяжело смотреть в эти наглые глаза каждый день.

Атэ высказывала это лишь в форме предположения, но окружающие, зная их близкое знакомство, тут же воспринимали это как факт. Так что Атэ продолжала.

– Я могла бы понять желание убрать это грязное пятно со своей репутации. Но разве может она так поступить с родным сыном? – девушка прикрыла глаза, – Неужто ей до конца своих дней придется терпеть такое поведение невестки? Конечно, – начала она, якобы задумавшись, – Связь еще только-только закрепляется, и шанс еще есть, но… какая мать будет рисковать жизнью сына? Вдруг он все-таки был влюблен?

Атэ не верила, что это так. Да никто не верил. Все были убеждены, что ему просто не повезло, что в неожиданно начавшийся брачный сезон рядом не нашлось никого, кроме этой туповатой селяночки. Атэ была уверена, что он выбрал ее специально, но уж точно не из любви. Но разве станет рисковать мать любимым сыном из-за предположения, пусть и логичного? К сожалению, и в Селене всегда было маловато ответственности перед окружающими.

– Это нелепо! – горячо возразил мальчишка, еще минуту назад мазнувший смешливым взглядом по ее бюсту, – В таких не влюбляются! – Атэ подбодрила его улыбкой, закрепляя результат, – Влюбляются в таких, как… в таких… как вы, – почти шепотом закончил он, опуская покрасневшее лицо.

Так-то лучше.

– Благодарю. Но всякое в мире случается, видимо. Даже такие нелепости. Придется нам привыкать, что теперь частью благороднейших семей может стать едва ли не каждый. Другого варианта нет.